Текст книги "Моя Геройская Академия "

Автор книги: Бъорн Инг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 43 страниц)

Часть 40. Конец (?)

Кацуки медленно открыл глаза, лёжа за ширмой на больничной кушетке, укрытый мягким пушистым одеялом. Его взгляд скользил по белоснежному потолку, покрытому рядами квадратной потолочной плитки, пока он тщетно пытался переосмыслить произошедшее. Было ли всё это сном, яркой фантазией, порождённой причудой, или он на самом деле пережил невероятное приключение в параллельном цифровом мире? Воспоминания о битвах, друзьях, Все За Одного и отчаянной борьбе за спасение мира всё ещё были свежи в его памяти, но некоторые детали начали быстро стираться.

Однако тот факт, что он проснулся на обычной больничной кушетке в кабинете доктора, а не в реанимации, подключённый ко множеству аппаратов, выходя из долгой и мучительной комы, уже немного успокаивал.

Он тихо закряхтел, пытаясь сесть на кушетке. Лёгкий озноб пробежал по телу, заставляя его невольно съёжиться. Кацуки усмехнулся про себя. Возможно, именно поэтому его разум и сгенерировал тот назойливый дебаф «холод» в виртуальном мире.

Снаружи ширмы послышались чёткие, уверенные шаги, а затем внутрь заглянула сама доктор Горогору. Увидев, что её пациент наконец проснулся, она тепло улыбнулась ему доброжелательной улыбкой.

– Доброе утро, Кацуки, – поздоровалась она.

– Который час? – пробормотал тот, пытаясь подавить нарастающую зевоту. Он чувствовал себя разбитым и уставшим, словно и вправду сражался всю ночь.

– Полчетвёртого, – ответила доктор, не теряя своей приветливости, и протянула ему баночку латте и батончик шоколада. – Держи. После такой интенсивной сессии твоему мозгу просто необходима глюкоза для восстановления.

– Спасибо, – тихо ответил Кацуки, отбрасывая в сторону одеяло и опуская ноги вниз. Он потянулся, пытаясь размять затёкшие конечности, всё ещё чувствуя себя немного дезориентированным, но постепенно возвращаясь в реальность.

– Пожалуйста, – с мягкой улыбкой произнесла она, положив угощение на прикроватный столик. – Когда будешь готов, проходи за стол.

Доктор Горогору оставила Кацуки наедине с собой, давая ему возможность окончательно прийти в себя и собраться с мыслями. Сама же она вернулась за свой рабочий стол, занявшись разбором каких-то бумаг.

Кацуки, доедая батончик, вскоре вышел из-за ширмы и опустился в мягкое кресло, стоявшее напротив стола доктора. Он чувствовал себя немного странно, словно после долгого и утомительного путешествия.

– Готов? – спросила доктор, поднимая на него взгляд. Получив в ответ утвердительный кивок, она продолжила: – Как по ощущениям? Помогло?

Кацуки на мгновение прислушался к своему внутреннему состоянию. На удивление, в его разуме царил покой, словно он действительно уже пережил и отпустил своё горе. Это было непривычное для него состояние.

– Вроде да, – после некоторой паузы кивнул он. Обычно он держал все свои эмоции глубоко внутри, накапливая их, словно пороховой заряд, прежде чем они взрывались наружу мощным эмоциональным всплеском. Но сейчас ему хотелось быть честным, хотя бы на этот раз. – Я всё ещё испытываю печаль, но она… другого рода, словно… ну… здоровая, что ли, и не такая острая, как раньше…

– Я очень рада это слышать, Кацуки, – с искренней улыбкой произнесла доктор Горогору, доставая из ящика стола свой планшет с электронными записями. – Сейчас я проведу с тобой небольшую беседу, задам несколько вопросов, и мы посмотрим, как всё обстоит на самом деле. Хорошо?

Кацуки снова кивнул в знак согласия, однако его разум вновь погрузился в воспоминания о странном ярком сне. Хотя детали ускользали, словно тающий дым, но общее ощущение пережитого оставалось сильным и отчётливым.

– Эй, док, – обратился он к ней, нарушая тишину кабинета. – А эти сны, которые ты вызываешь… они ведь всего лишь плод моего воображения, верно?

– Я думаю, что да, – спокойно кивнула доктор Горогору, не обращая внимания на его несколько фамильярный тон. – Однако некоторые верят, что я временно пересылаю сознание в параллельную реальность или что-то в этом роде… – уголка её губ коснулась лёгкая, едва заметная улыбка. – Тебе хотелось бы рассказать, о чём был твой сон?

Кацуки опустил взгляд на свои ладони, лежащие у него на коленях, и пожал плечами:

– Да так, ничего особенного... – он не хотел делиться подробностями своего «приключения». – Я прошёл через… серию испытаний и вроде как разобрался в себе. А деталей почти не помню, – соврал он, надеясь, что звучит убедительно.

– Понимаю, – согласно кивнула доктор и протянула ему планшет с анкетой, переключая внимание обратно на предстоящую работу. – Прежде, чем я тебя отпущу, мне необходимо провести небольшой опрос и ряд тестов, чтобы подтвердить эффективность проведённой сессии. Это стандартная процедура. Хорошо?

Кацуки кивнул, готовый отвечать на вопросы и проходить тесты. Он понимал, что это необходимо, чтобы официально завершить сеанс, но в глубине души знал, что этот сон, или не сон, изменил его гораздо сильнее, чем он мог себе представить.

~*~

Он вышел из кабинета доктора Горогору спустя полчаса, чувствуя себя немного потрясённым тем, что сеанс действительно сработал. Его кошелёк, правда, заметно полегчал, так как перед началом сессии он, в своей обычной манере, заключил с доктором пари на деньги, утверждая, что терапия не принесёт никаких результатов. И, разумеется, он с треском проиграл.

Но, несмотря на небольшую финансовую потерю, на душе у него было на удивление легко и спокойно. Ему совершенно не было жалко потраченных денег, ведь доктор Горогору действительно выполнила свою работу на отлично и результат стоил каждой проигранной йены.

Теперь он с полной уверенностью понимал, что ни Момо, ни Всемогущий не винят и никогда не будут винить его за то, что с ними произошло. Он осознал, что и с ним самим всё будет в порядке. Он не потерял своего человеческого облика и не превратился во вселенское зло, которым он себя представлял до того, как переступил порог кабинета доктора.

Более того, после сеанса в его сознании чётко сформировалась новая ясная цель: стать настоящим героем, восстановить справедливость и совершить правосудие не только для Момо и Всемогущего, но и для всех остальных, кто нуждается в защите. Эта мысль наполнила его решимостью и энергией. Его разум перестал постоянно цепляться за случившуюся трагедию, зацикливаясь на чувстве вины и сожалениях. Теперь его мысли были направлены в будущее, к действиям и свершениям. Прошлое осталось позади, как важный, но уже пройденный урок. Он был готов двигаться дальше.

– О, явился-не-запылился, – с любящей улыбкой сказала мать, терпеливо ожидавшая его выхода в коридоре. Она тут же поднялась со скамьи и подошла к нему, мягко потрепав за щёку, словно он был всё ещё маленьким мальчиком. – Как себя чувствуешь, Кацуки?

Кацуки сердито дёрнулся, освобождая свою щёку от её ласковой руки. Он не любил эти проявления нежности на людях.

– Харэ меня за щёки тискать, я не ребёнок! – возмутился он, нахмурившись и отворачиваясь. Его реакция, однако, вызвала у Мицуки лишь тёплую улыбку.

– Ты навсегда останешься моим малышом, – поддразнила она, не обижаясь за его резкость. Но, заметив его недовольное выражение, тут же добавила примиряюще: – Ну ладно тебе, я же любя.

Кацуки сердито тряхнул головой, словно отгоняя назойливую муху, но его взгляд, тем не менее, смягчился. Он знал, что мать любит его и делает это из лучших побуждений. Внутри разливалось тепло от её заботы, хотя он и не показывал этого.

– Жрать хочу не могу, – пробурчал он, переводя разговор на другую тему. Голод после долгого сеанса давал о себе знать.

– Как насчёт «Хиро-ланча»? – хитро прищурилась Мицуки, предлагая его любимое в прошлом место. Она знала, что это его подбодрит.

– Поехали, – пожал плечами Кацуки, соглашаясь. Он был не против плотно поесть и отвлечься от мыслей о произошедшем, пусть они и не были мрачными.

Они вместе направились к парковке, где стоял материнский ярко-красный седан. Мицуки открыла машину, и они оба сели внутрь, готовые отправиться на заслуженный обед. В машине воцарилась уютная атмосфера, нарушаемая лишь тихим урчанием желудка Кацуки. Теперь, когда всё закончилось, он мог наконец расслабиться и насладиться простыми радостями жизни, а не избегать их.

~*~

Кацуки прибыл в общежитие уже вечером, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, окрасив небо в тёмные, сумеречные тона. На улице становилось прохладно, и загорались фонари.

– Я на выходных заеду домой и заберу кое-какие вещи, – сообщил он матери, прежде чем выйти из машины. В его голове уже сложился план: он собирался забрать из дома все свои фигурки, плакаты и прочий мерч со Всемогущим. Сейчас, когда он избавился от некоторых тараканов в своей голове, он почувствовал острое желание вернуть все атрибуты, связанные с его любимым про-героем. Да и парни в классе, он знал наверняка, просто умрут от зависти, узнав о редком коллекционном плакате с автографом их общего кумира, который Кацуки заполучил куда раньше, чем Всемогущий стал их преподавателем. Эта мысль вызвала у него лёгкую усмешку.

Конечно, про-герой сейчас находился в коме, и это порождало беспокойство… Но… Кацуки прислушался к своим внутренним ощущениям. Лёгкая горечь и переживания никуда не делись, но теперь они воспринимались как нормальные, здоровые эмоции, а не как всепоглощающая боль. Всемогущий в коме, но сам Кацуки жив, и жертва героя номер один не была напрасной. Это главное.

Погружённый в свои мысли, он даже не заметил, как подошёл к двери общежития, дёрнул ручку и вошёл внутрь.

Его тут же окутал тёплый и аппетитный запах свежей выпечки, который, очевидно, исходил из кухни, где, скорее всего, колдовал Сато. В общей гостиной горел мягкий свет, создавая уютную и домашнюю атмосферу. После пережитых приключений это ощущение тепла и покоя было особенно приятным.

Он направился было к лифтам, подсознательно стремясь избежать возможных расспросов и неловких разговоров, но его окликнул хорошо знакомый голос, который он просто не мог проигнорировать.

– Бакуго-кун, подожди! – то была Момо.

Кацуки нехотя оглянулся и увидел спешащую в его сторону девушку. Момо направлялась к нему из столовой, слегка запыхавшись, словно пробежала небольшую дистанцию. Её обычно безупречная причёска была немного растрёпана, но в глазах светилась искренняя радость.

Сердце Кацуки на мгновение застучало сильнее. Он вспомнил, как постоянно избегал встреч с ней после того ужасного инцидента, коря себя за то, что не смог её защитить, за то, что позволил Все За Одного отнять её причуду. И пусть сейчас, после психотерапии, он гораздо лучше понимал, что в произошедшем не было его вины, встреча с Момо всё равно вызывала у него лёгкое чувство тревоги и неловкости. Ему было немного страшно смотреть ей в глаза, ожидая увидеть там укор или разочарование.

И всё же он больше не видел причин избегать встречи с ней. Ведь прятаться – трусость, а Момо заслуживает объяснений и поддержки. Он остановился и начал терпеливо ждать, пока она подойдёт, собираясь с духом и готовясь к разговору, каким бы сложным он ни был.

Однако легче сказать, чем сделать. Он молча взирал на девушку в ожидании, пока заговорит она, и ощутил нарастающее внутри напряжение. Но ему было важно услышать её слова и понять её отношение к произошедшему.

– Уф, – произнесла она, мягко засмеявшись, словно выиграла в гонке. – Я уж думала, что никогда тебя не поймаю.

Кацуки слегка кивнул в ответ, чувствуя, как к щекам приливает лёгкий румянец. Он тут же попытался скрыть свою неловкость за привычным хмурым выражением лица, надеясь, что выглядит невозмутимым.

– Я был… занят, – коротко ответил он, не вдаваясь в подробности своего избегания общения с ней в прошлом и тем более своих «приключений» в другом мире. – Как ты?

– Нормально, уже привыкла… и отвыкла, – ответила Момо с лёгкой, немного грустной улыбкой. Но тут же, заметив его сдержанность и догадываясь, что у Кацуки могли быть свои причины не хотеть разговаривать, она решила сразу перейти к делу и протянула ему небольшую чёрную коробочку, перевязанную тонкой ленточкой. – Так как я перевелась в другой класс, и завтра первое сентября, сегодня у нас была ещё одна небольшая спонтанная вечеринка. Я всем раздавала памятные подарки. Это твой.

Брови Кацуки удивлённо взметнулись вверх. Он никак не ожидал получить от неё подарок. С некоторым замешательством он принял коробочку из её рук и осторожно открыл. Внутри на мягкой бархатной подкладке лежала тонкая цепочка с янтарём в форме капли, точь-в-точь такая же, как та, что он видел в своём «сне». У него перехватило дыхание от этого неожиданного совпадения.

– Нравится? – с надеждой спросила Момо, заметив его удивлённое выражение лица. – Когда я выбирала подарок для тебя, то почему-то подумала, что тебе он точно подойдёт.

Кацуки ещё с минуту молча рассматривал подвеску, словно пытаясь понять смысл этого подарка. Янтарь, тёплый и солнечный, казался символом надежды и исцеления.

– Спасибо, Креати, – наконец, сказал он, поднимая на неё взгляд. Его тон был искренним и мягким, что было для него довольно необычно.

– Это тебе спасибо, Бакуго-кун, – с тёплой улыбкой отозвалась она. – За то, что защищал меня тогда от злодеев. Не знаю что бы со мной могло случиться, если бы не ты.

В её голосе звучала идущая от души признательность, и Кацуки ощутил, как камень вины окончательно упал с его сердца. Он больше не чувствовал себя ответственным за её беду. Он сделал всё, что мог, и она это ценила.

– Может, присоединишься к нам? – Момо сделала пригласительный жест в сторону гостиной, откуда доносились звуки телевизора и голосов. – Всё-таки с началом учёбы мы гораздо реже сможем собираться вместе.

Это был весомый аргумент. Кацуки на мгновение задумался, взвешивая все «за» и «против». С одной стороны, ему хотелось побыть одному, переварить произошедшее и просто отдохнуть от всего. С другой же – Момо была права: их встречи теперь станут гораздо реже, и это был отличный шанс провести время с друзьями. К тому же, разве он не заслужил немного веселья после победы над самим собой, своими страхами и сомнениями?

После недолгой внутренней борьбы Кацуки махнул рукой на свои планы побыть в одиночестве и, слегка пожав плечами, направился вместе с Момо в сторону вечеринки.

– О, какие люди! – с радостным рёвом встретил его Эйджиро, увидев привычно хмурого друга, идущего к ним. Другие одноклассники тоже с удивлением взирали на нелюдимого Кацуки, вдруг изъявившего желание присоединиться к веселью. Эйджиро тут же протянул ему стакан с шипучей газировкой. – Тебе штрафной!

– За что это мне штрафной? – с напускным возмущением спросил Кацуки, однако настоящей злости в нём не было и в помине. Он с лёгкой усмешкой принял протянутый стакан.

– Как дела, чувак? Ты куда с маман ездил? – поинтересовался Ханта, хлопая его по плечу.

– Да так, мозги проветрил, – уклончиво ответил Кацуки, не желая вдаваться в подробности своего дня. Он встретился взглядом с Изуку и едва заметно кивнул ему, как старому и хорошо понимающему его знакомому.

Брови Изуку от удивления взмыли вверх, но он, зная характер Кацуки, благоразумно промолчал и не стал ничего комментировать, лишь слегка улыбнулся в ответ, понимая, что с его другом произошло что-то важное и хорошее.

~*~

Вечеринка в общежитии закончилась лишь тогда, когда строгий, но справедливый Айзава-сенсей разогнал всех по комнатам, объявив отбой. Уставшие, но довольные, ребята разошлись спать, унося с собой и приятные воспоминания о вечере.

Кацуки, добравшись до своей комнаты и ложась в кровать под тёплое одеяло, наконец-то смог в полной мере насладиться долгожданным ощущением спокойствия, воцарившегося в его душе. Ему казалось, будто буря, бушевавшая внутри него долгое время, наконец-то стихла и уже больше не вернётся.

Он закрыл глаза, зная, что этой ночью его не разбудит повторяющийся кошмар, в котором Все За Одного вновь и вновь одерживает победу над Всемогущим, а боль на душе у Кацуки становится настолько острой, что спать невозможно. Этот кошмар, терзавший его долгое время, наконец-то ушёл, уступив место спокойному и глубокому сну.

...

Мягкий свет проникал сквозь опущенные веки, заставляя Кацуки открыть глаза. Он лежал на каком-то каменном алтаре под высоким куполом, украшенным узорами из сусального золота.

Странно… Разве он не умер, растворившись в кислотном студне? Последние воспоминания были смутными и обрывочными, как кадры испорченной киноплёнки.

– Каччан? – услышал он тихий, до боли знакомый голос, от которого что-то сжалось внутри. Он повернул голову на звук. Рядом стоял Изуку, немного подросший, с более расправленными плечами, чем он помнил, и почему-то со слезами, блестевшими на глазах. Когда их взгляды встретились, Изуку не выдержал и разразился рёвом. Вытирая слёзы тыльной стороной ладони, он смотрел на Кацуки таким взглядом, будто бы не верил, что это он. – Получилось?! Каччан? Скажи что-нибудь! Ты меня помнишь?

Кацуки издал невнятное кряхтение, пытаясь собраться с мыслями, и устало выдохнул:

– Чё ревёшь, задрот? И… – он запнулся, переводя взгляд на полупрозрачную фигуру старичка, стоявшего рядом. – Какого хрена этот дед такой прозрачный?

Изуку, казалось, совсем потерял дар речи, продолжая реветь белугой, и лишь изредка среди всхлипов проскальзывало что-то про сотню кристаллов. Кацуки сел на алтаре, и с него соскользнуло лёгкое покрывало, обнажая торс. Он поморщился от холода, пробиравшего до костей.

– Может, ты мне объяснишь? – обратился он непосредственно к старику-привидению, поднимаясь с алтаря и игнорируя свою наготу. Он огляделся вокруг, пытаясь понять, где находится. – Где моя одежда? Что вообще происходит?

Хмурый старичок-привидение, казалось, ничуть не удивлённый его вопросами и наготой, невозмутимо кивнул, как будто всё происходящее было совершенно обычным делом.

– Это долгая история, пацан, – произнёс он своим ворчливым старческим голосом. – И она началась с того, что в этот мир однажды пришёл твой двойник…

~КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА.~

От автора: Неужели вы осилили эту писанину до конца? Поздравляю! Шучу, конечно, спасибо вам огромное за то, что прочитали мою историю. Надеюсь, вам было интересно. Если правда так, не стесняйтесь ставить лайки и писать комментарии – мне будет чертовски приятно получить от вас обратную связь! А чтобы не пропустить анонс продолжения, обязательно подписывайтесь!