Текст книги "Сонм (СИ)"
Автор книги: Болотный маг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
========== Приманка и хищьник ==========
Ночной Ярнам. На улице тишина, изредка прерываемая тревожными вскриками горожан и гулом затухающих фонарей. Улочки пусты, и даже городская падаль не решается этой ночью выходить из своих жалких укрытий, опасаясь темных фигур в плащах. Когда идет охота – не стоит бродить по каменным мостовым. Слишком велик риск встретить того, кто стреляет и никогда не задает вопросов. Но еще больше они боятся встретить тех, кого преследуют эти мрачные фигуры.
Чудовища. Они должны быть тайной за семью печатями. Секретом, надежно оберегаемым Церковью Исцеления, покров тайны коего стерегут черные священники с секирами и дробовиками. Но в тесных общинах любой слух – точно пожар на причале. Эти сплетни искаженные первобытным ужасом, летят по городу, точно саранча, оседая в головах тех, кто жаждет слышать. Тех, кто найдет. Кто выследит. Кто покончит с угрозой раньше, чем первый черный монах скажет «бей».
И в этот раз слух донес до ушей Лиги сведения о болезни Пинкера Пайтона, рабочего с мануфактуры «Джиллиберта и Ко». Соседи слышали надрывный плач его жены, испуганные крики сына – тринадцатилетнего Уильяма Пайтона. Слышали угрозы расправы, видели кровавые синяки на лицах – и для охотников этого более чем достаточно для подозрений. А в ночь охоты – проверять надлежит каждого.
Он выскочил из дома на озаренную темно-оранжевым огнем улицу. Дверь почти слетела с петель, на темном дереве три жутких разрыва – следа от когтей. За спиной кто-то страдальчески завыл, и вой этот перемежался с мольбой. Но Пинкер Пайтон уже не понимал человеческой речи. Взгляд широких желто-черных глаз устремлялся в небеса, где на черном, беззвездном небе сиял необычайно огромный серебряный диск. Прохладный ветерок трепал окровавленную шерсть, пробившуюся сквозь бело-багряную, разорванную изнутри кожу.
Вдруг, из темного переулка, примыкающего к улице, вышла молодая девушка в оливковом платье, с бумажным веером в ручке. Невинное создание, бог весть откуда взявшееся на ночной улице. Чудовище уловило ее запах, аромат тела, карамельный оттенок духов. Клыки клацнули в изуродованной пасти, когти сверкнули, и кровь с них брызнула на холодный камень.
– Простите, сэр, – дрожащим голоском окликнула она Пайтона. – Я заблудилась, и мне…
И тут глаза девушки округлились. Лицо исказила гримаса ужаса, веер с тихим стуком ударился о камень. Чудовище оскалилось и двинулось на бедную девочку. Вновь клацнули зубы, и девица бросилась обратно в переулок.
Жажда крови, первобытный инстинкт зверя скомандовали: рви, и Пайтон с воем и пеной у рта бросился в погоню. Чудовище то переходило на четыре, то на две ноги, одержимое безумной жаждой и азартом охоты. Девушка бежала быстро. Удивительно быстро для беззащитной жертвы в оливковом платье, но он догонял. Слюни хлынули из все еще меняющейся пасти.
Вдруг что-то ухнуло вверху. Пайтон взвыл от неожиданно ударившей в спину чудовищной боли. Чьи-то колени надавили на лопатки, вжимая чудовище в камень, разрывая кожу на груди. Он взревел, краем глаза косясь на лужу пред собой. Там, в отражении – волко-подобное существо и сидящий на нем человек в плаще и волчьей треуголке, сжимающий рукоять длинного лезвия, пробившего позвоночник зверя.
– Перри, давай! Быстрее! – крикнул охотник, проворачивая трость-хлыст. Позвоночник зверя хрустнул, и тот взревел от боли и предсмертного ужаса.
Девушка сняла с голени мушкет, прицелилась и нажала на спусковой крючок. Прогремел взрыв, наполняя прохладный воздух пороховыми газами. Половина морды чудовища, бывшего еще двадцать минут назад Пинки Пайтоном, превратилось в алый фарш. Зверь дернулся и замер.
– Твою мать, Джо! Ты должен был спрыгнуть раньше! Он меня почти догнал! – крикнула «Куница», убирая пистолет за поясок. – Я почти чувствовала задом его когти! Черт, фух.
– Я думал, ты любишь бегать, – хохотнул охотник и с хрустом вырвал оружие из спины зверя. – И потом, надо же тебя погонять немного. В корсет уже не влезаешь.
– Хм, а ты остряк, Джо. Смотри осторожно, о такие шуточки и порезаться можно, – ехидно ответила охотница.
– Ну я же шучу, Перри, – хохотнул Джо и был совершенно искренен. Девушка хмыкнула, поправляя черные пряди и холодно посмотрела на подёргивающийся коготь чудовища.
– Давай-ка избавляться от тела, пока горожане на улицу не высыпали.
Джонатан Хеллвей пожал плечами и хмуро уставился на труп. Килограмм под восемьдесят, густая шерсть, когти-клыки – полный набор. Такого в ковер не завернешь, а потому было принято единственно возможное решение.
– Ладно, – хмыкнул охотник, вешая трость на пояс. – За руки или за ноги?
– А он не обосрался?
– Перри, какая нахрен…
– Я не хочу опять покупать новое платье! У меня жалование не в слитках золотых, понимаешь ли.
– Нет, он не обосрался, – раздраженно рявкнул Джон.
– Тогда за ноги.
Они не думали о жертвах чудовища. О, возможно, истекающих кровью его родных. И Перри Вайпер, и Джон Хеллвей не были ни врачами, ни благодетелями. У них иная цель. И очень мало времени.
Пыхтя и надрываясь, они тащили труп чудовища в стоящую неподалеку закрытую карету, дабы поскорее скрыть от перепуганных горожан столь неудобную и даже ужасающую правду.
– Знаешь, – сквозь зубы пропыхтела Перри. – А давай поменяемся местами. Не сейчас – на охоте. Ты будешь в платье их заманивать, а я возьму пилу-топор и буду прыгать с крыши. Надоело играть в жертву.
– Уф, в жертву ей играть надоело. Ты еще предложи охотиться как дебилы Людвига. Собраться в пять рыл и наваливаться толпой, с мушкетами и кувалдами.
– По мне так это веселее, Джон, – хмыкнула охотница, крепче хватаясь за густой мех на изуродованной голени.
– Ну ладно. Убедила. В следующий раз будем охотиться по старинке. Ты – пила-топор, я – трость-хлыст и пара пистолетов. Налетаем, рубим, грузим и… черт, – Джон скривился, когда кусок мозга зверя налип на серый плащ и заскользил вниз, оставляя длинный осклизлый след.
Охотники с пыхтением и тихой руганью зашвырнули труп в карету, где хмурый мужик в ало-коричневом балахоне быстро подцепил его крюком, подтягивая к остальным четырем мертвым телам.
Джонатан Хеллвей захлопнул тяжелые дубовые дверцы и устало прислонился к холодному дереву, разглядывая тонущий во тьме переулок. Высокие кованые фонари уже почти погасли, и располневший паучок медленно переползал с нитки на нитку, пожирая попавших в ловушку мотыльков. Даже здесь, в зловонной тени слышался отдаленный рев и грохот ружейных залпов. Где-то в квартале мануфактур работали «пороховые бочонки», насыщая тихий ночной Ярнам гулом пушек и дробовиков. Где-то бушевал Людвиг и его черные священники, бок о бок с вечно сосредоточенным и холодным как сидерит Первым Охотником Германом.
– Устал? – вдруг спросила Перри, облокотившись на дверцу кареты.
– Да. Но бывало и… – его оборвали возбужденные голоса.
«Здесь! Оно убежало сюда! Гналось за девушкой и разорвало!»
«И ты туда пойдешь?! Совсем спятил?! Надо позвать черных священников!»
«Ага, чтобы они и тебя схватили? Джерома прям из дома утащили и все. Пропал мужик!»
– Поехали, – хмуро сказал Джонатан, запрыгивая на соседнее с кучером место.
Перри молча кивнула и последовала его примеру. Через несколько минут карета уже неслась по пустым улицам ночного Ярнама. Перри улыбалась, затягивая каштановые локоны в тугой пучок, оставляя несколько прядей вольно ниспадать на белое, усыпанное веснушками лицо. Заколка во рту больно колола губы на каждой кочке, но ей было плевать. От усталости ныли руки и ноги, побаливала поясница, а глаза так и норовили слипнуться – но то приятная усталость. Та, что приходит с окончанием охоты.
Карета выехала с оживленных улиц и помчалась вдоль закрытых лавок, мимо зоны «огня и грохота» Ото, в сторону Соборного округа. Закончив с волосами, девушка позволила себе насладиться красотами ночного города. Его высокими, готическим шпилями, будто высеченными из черного гранита, сверкающими тускло-зелёным огнем знаменитыми Астральными часами – гордостью Ярнама.
Перри вздрогнула от стука по дереву. Маленькая дверца открылась, и снизу на нее уставилось широкое, измазанное кровью, но добродушное лицо Твейна.
– Эй, охотники! У меня места уже нет. Могу впихнуть еще одного, но потом придется расчленять.
– Не волнуйся, Твей, на сегодня охота окончена, – устало отмахнулся Джон, поглядывая на часы-цепочку. Маленькая золотистая стрелка сверкнула в лучах фонаря. – Пять тридцать две. На сегодня хватит.
Перри хмыкнула и сладостно зевнула.
– Вот бы сейчас в кроватку… эх, а ведь скоро зима и тогда…
– Убийцы!
Что-то пронзительно засвистело и гулкий шлепок отдался в правом ухе Джона.
– Ай! Дьявол! – воскликнула охотница, хватаясь за лицо. – Дьявол!
– Стоять! – крикнул, свирепея, Джон.
Лошади заржали, карета резко остановилась. Краем глаза охотник увидел скользнувшие в переулок тени. Недолго думая тот спрыгнул с повозки и, сняв с пояса трость-хлыст, рванулся в погоню, закипая от злости. Ноги охотника быстрее человеческих, но теснота переулка играла против него. Ярость клокотала, он перепрыгивал наваленные на дорогу ящики, распинывал бочки и неумолимо приближался к убегающей фигурке.
– Стоять! – взревел охотник. Большой палец лег на кнопку у основания набалдашника, трость пронзительно щелкнула, запуская изысканные, прекрасно смазанные механизмы. Фигурка попыталась уйти резко вправо и забежать в открывшуюся со скрипом дверь, но охотник опередил его. Один взмах, и покрытый сидеритовыми лезвиями кнут рассек дверь прямо перед носом убегающего.
Маленькая тень отпрянула и с громким шлепком рухнула в лужу фекалий – частое явление в бедных переулках. Джон мгновенно сблизился с беглецом.
– Не у-у-убив-вайте меня, – простонал детский голосок. – П-п-ожалуйста.
Кнут мгновенно собрался в острое, клиноподобное лезвие, сверкающие в полутьме серебристым огнем. Джон со злобой смотрел на забившегося в угол ребенка. Слипшиеся соломенные волосы, грязная жилетка с кучей заплаток, заплаканное лицо с фингалом.
Сверкающий клин остановился в дюйме от лица ребенка, и охотник, не без злорадства, заметил, как почернели его штанишки. Ребенок обмочился от ужаса перед охотником. А затем трость-хлыст вернулась на свое законное место на поясе.
– Ах ты мелкий сукин сын! – крикнул Джон, хватая хулигана за ухо. – Камнями кидаешься?!
– Я больше неб-бууудуууу, – заныл мальчик.
– Отпусти его! – раздался из-за спины дрожащий детский голосок. Джон медленно обернулся, заглядывая в испуганные, сероватые глаза девочки в рваном платье. В руках она сжимала заостренный кусок доски, слишком тяжелый, чтобы размахивать, и слишком тупой, чтобы прорезать дубленную кожу одеяния охотника.
– И не подумаю, деточка, – холодно ответил охотник. – Сейчас я отведу вас к родителям и велю им хорошенько вас, недорослей, выпороть.
– Сперва верни их домой! – крикнула девочка. Руки ее затряслись, по щекам покатились слезы. – Вы похитили их! Забрали из дома! Верни их домой, гад!
Девочка рыдала, а Джон недоуменно переводил взгляд с корчащегося от боли в ухе мальчика на девочку и наоборот.
– Такие как ты пришли и забрали их! Убийцы в плаща, – закричала она и бросилась на охотника с доской. Удар оказался еще слабее, чем ожидал Джон. Доска отскочила, и девочка рухнула на землю, заливаясь слезами. – Их забрали из кроватей. Такие как ты! Как ты.
***
– Долбаные дети! – выругался Хеллвей, влезая на место. – Совсем ума лишились! Ты как?
Перри тихо выругалась, убирая ладонь с правого глаза. Кожа вокруг глазницы уже начала синеть, а на белке вскочило алое пятно, забавно напоминающее клевер трилистник.
– Да нормально… черт, больно-то как, – прошипела охотница. – Вот ведь твари малолетние, чтоб их чудовища порвали. Теперь будет фингал! И куда смотрят их родители?!
– У них нет родителей, – хмыкнул Джон, разрешая кучеру продолжить путь. – Это сироты. Из работного дома Джереми Прайса.
– И что? Прайс не порет их? Я ему… ау. И почему ты так долго там торчал?! Не мог догнать?
Джонатан было, раскрыл рот, но тут же умолк. Он знал, насколько Вайпер впечатлительна, как сильно заражается идеями. Скажи он ей то, что поведали ему дети – наверняка начнет копать не в ту сторону. Перри в Лиге недавно и еще не поняла, что из себя представляют охотники Мастерской или ополчение Людвига. А потому могла бы заподозрить их в похищении.
«Но, Оедон! Ведь они были одеты в черные плащи ополчения! В плащи и капюшоны. С железными решетками вместо лиц… не первый случай. Охотники-похитители… Вальтеру это не понравится»
– Ничего. Поехали уже, – мрачно хмыкнул Хеллвей.
Карета, наконец, выехала с оживленных улиц. Грохот пушек и звон клинков почти затих, извещая присыпающих охотников о конце страшной ночи. Джонатан хлопнул злую и ворчащую Перри по плечу и поднял взгляд на небо, прощаясь с уходящей луной. Завтра весь город будет судачить о развернувшейся ночью трагедии. Поднимется скорбный плач по пропавшим без вести. А затем Амелия объявит ковослужение и Ярнам вернется в колею, и жители забудут об охоте, как о кошмаре поутру. Как и всегда. Кровь пьянит, точно опиум, позволяя забыть обо всем плохом.
Но ненадолго.
Комментарий к Приманка и хищьник
Для уменьшения порога вхождения добавляю картинки и арты.
Внешний вид охотников Лиги:
https://encrypted-tbn0.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcRzS0knAVeX98_bH-gZnU6NRDWyL3TqqtMKRysxvrcz2iJf5Akr
Трость-хлыст Джона. Оружие раскладывается, но картинки с хлыстом не прогружались, увы. Юзайте фантазию.
https://static.wixstatic.com/media/9e04ed_b2877ba97c194b48aaf487c94bab3693~mv2.jpg/v1/fill/w_784,h_487,al_c,q_90,usm_0.66_1.00_0.01/9e04ed_b2877ba97c194b48aaf487c94bab3693~mv2.webp
========== Священная кровь ==========
– Газеты! Газеты! Свежие газеты! Налетай – разбирай! Новости свежие, события животрепещущие! Налетай! Газеты!
«О, Оедон!»
Джонатан с трудом раскрыл глаза. Сквозь окна небольшой квартиры на Уилдон-стрит пробивались лучи солнца, высвечивая облака танцующей пыли. Охотник зажмурился, пытаясь вернуться обратно в царство снов, но проснувшийся организм идею не одобрил. Полученные ночью ушибы, ссадины и раны заныли, и Хеллвей тихо выругался, переворачиваясь на бок.
Место рядом пустовало, но он все еще чувствовал запах ее духов. На мятой подушке осталось несколько золотистых волос. Проститутка, конечно же, не собиралась приносить охотнику кофе в постель. Но хоть цену в ночь охоты не заломила – и то спасибо.
– Газеты! – продолжал вещать подросток с необычайно громким голосом. – Не зевай, а хватай! Свежие новости! Королева Аннализа одобрила новый транспортный налог! Сумма проезда городских кебов выросла на серебряный! Архиепископ Логариус понижает цену кровослужений! Узнайте подробности – купите газету!
– Долбанные дети, – простонал Джон, поднимаясь с кровати.
Утро после охоты – как с перепоя. Кажется, будто ты помер и прокис, а воля Божественного Оедона вернула тебя к жизни, не удосужившись обернуть вспять процессы гниения. Джон чувствовал себя как маринованный кабачок, да и выглядел, в принципе, так же. Слипшиеся волосы, густая, грубая щетина, кривые бакенбарды и уставшие карие глаза, окольцованные темно-серыми кругами.
Охотник выглянул в окно и, морщась от солнечного света, поприветствовал давно проснувшийся город. Мальчонка продавец газет вещал с ящика, а мимо него проносились толпы суетного народа и шумные кэбы да кареты, грохоча колесами.
Наскоро умывшись, причесав волосы стальной расческой, Джонатан поспешил выйти из квартиры. По часам – половина одиннадцатого и, хоть Вальтер и разрешил охотникам спать хоть до ночи, ему все же будет необходимо выслушать доклад. А потому Джон надел любимый прогулочный костюм – серую рубашку с накрахмаленным воротником, коричневые брюки-стрелки и корчневую жилетку.
Уходя, он бросил взгляд на темный шкаф, где под тремя тяжелыми замками хранился вычищенный и выстиранный костюм охотника, двухзарядный пистолет и волчья треуголка. Наряд ждал ночи охоты.
Днем город преображался так, что не выспавшийся как следует охотник мог не на шутку растеряться, столкнувшись с вопросом: а Ярнам ли это вообще? Толпы народа сновали по каменным мостовым, в вечно суетливом ритме. Хор толпы сливался с грохотом колес экипажей, матерными криками кучеров и звоном, гамом мануфактур. Казалось, суетный Ярнам и вовсе не заметил прошедшей охоты. А быть может, и не хотел замечать.
Джонатан крепче сжал газету подмышкой и широким шагом двинулся через мост-арку. Он уже пожалел, что не взял экипаж и, вступив в плотный поток мужчин, женщин и подростков, хмуро массировал нагрудный карман. Кошель грела – Явный признак того, что цепкие ручонки городских карманников не дотянулись до скромного скарба охотника Лиги. Какая тут охота на чудовищ, какая сверх-человеческая реакция охотников? Карманники Ярнама – вот истинные сверхлюди. Они оставят тебя без денег, часов и трости раньше, чем мелькнет в голове нездоровая мысль!
Послышался громоподобный бой колоколов. Охотник обернулся, устремив пораженный взгляд на громадный собор Церкви Исцеления, возвышающийся над кварталами мануфактур и жилым гетто, точно титан на ногах из стали, камня и стекла. Остроконечные шпили горели золотым пламенем, массивные статуи Великих будто оживали, заманивая больных, увеченных, отчаявшихся в пристанище исцеления. Колокол гремел, толпа весело смеялась и вот, в дали заскрипели массивные ворота соборного округа.
Какая-то женщина толкнула Джона в плечо, и тот резко коснулся бумажника. Все на месте – слава Оедону.
– Расступитесь! Расступитесь! Людвиг едет! – громыхал голос «крикуна».
– Людвиг! – пораженно заохала толпа. – Священный клинок!
Толпа благоговейно загудела и разошлась, пропуская вышедшую из Соборного округа процессию. Джонатан хмыкнул и продолжил путь в нижние кварталы, оставив без внимание вызывающее благоговение у ярнамитов зрелище. Ему не раз и не два приходилось видеть эти три кареты, эти золотые кадила в руках белых священников. Красивые молодые девушки-монахини и странные (обычно один-два) человека в серых одеяниях Хора. А впереди хмурый мужчина с длинными черными волосами, в сверкающем серо-зеленом мундире с золотыми эполетами.
«Помпа. Сейчас нельзя без помпы, сынок» – вспомнились слова старика Гилберта.Тот смазывал переключатель пилы-штыка и неизменно ворчал, бросая косые взгляды на Германа. В мастерской пахло порохом и свернувшейся кровью, жар углей бил в лицо.
«В суровое время людям нужно это торжественное дерьмо. Я-то уже старый и помню, как все эти Людвиги, Амелии, Лоуренсы либо срались в пеленки, либо не знали, с какой стороны держать мушкет! А сейчас смотри – важные люди! Чушь это все, парень. Вот что я тебе скажу: когда начнется настоящая охота, вся эта помпа сползет, как облупившаяся штукатурка. И что останется? Кровь, дерьмо и чудовища. Не смотри на золото, смотри на человека»
***
Здание городской жандармерии расположилось аккурат к западу от Соборного округа, в тени от любопытных взглядов туристов, среди высоких шпилей и готических церквей. К тому моменту, как Хеллвей наконец добрался до места назначения, солнце уже стояло высоко, даже немного припекая.
У неизменно закрытого стальными воротами входа его уже поджидала Перри. Он улыбнулся, заметив нанесенную на лицо пудру, скрывающую здоровенный фингал. Серо-зеленое платье с высоким горлом немного старило охотницу, но все равно подчеркивало красоту ее сухой, но все еще более чем женственной фигуры. Впрочем, чего можно ожидать от платья с тугим закрытым корсетом? Но самой Перри больше нравился рабочий наряд охотника. Она не любила юбки, обожала крепкие суконные штаны, анатомически правильную укрепленную жилетку и длинный серый плащ. Но надеть их вне охоты – что выйти голой. Немногие горожане отнесутся с пониманием к женщине в штанах. Тем более, в таких, а косые взгляды – последнее, что нужно охотнику днем.
– Перри! – весело воскликнул Хеллвей, стараясь сильно не глазеть на алое пятно в форме звездочки на правом глазу. – Как спалось, мать?
– Дерьмово, – хмыкнула охотница, кивая в сторону ворот. – Глаз болит, голова болит, хочется спать. Кабы не письмо – храпела бы до обеда.
– Письмо?
– Ага. Паренек принес прямо под дверь. Ты не получал?
– Нет.
– Вкратце, Вальтер хочет нас с тобой видеть, для какого-то дела.
– Интересно для какого?
– Да кто его… стоп, ну-ка, посмотри-ка на меня.
– Что такое? – растерялся Джон.
– Ты опять был с Арианой?!
– Откуда ты знаешь?
– Пф, да ты постоянно к ней ходишь, балбес. В квартале красных фонарей уже целая «дорожка следов имени Джона Хеллвея» к ее двери вытоптана. И у тебя помада на шее плохо стерта.
– Черт, – Хеллвей потер рукой по шее, стирая остатки алой помады.
– Тебе бы найти нормальную женщину, а не шлюху на ночь, Джон.
– Нормальную, как ты? – усмехнулся Хеллвей.
– Нет, совсем не как я. Ты себя видел? Тебе нужна клуша, с характером мышки-полевки, с ляжками шириной с бидон и сиськами до пупа, чтобы на одну лег, второй накрылся и сопеть.
– Шутишь, куница? А говоришь плохое настроение. Уж не Гилберт ли тебя порадовал.
– Не твое дело, – хмыкнула охотница и, заметив коварную ухмылку Джона добавила. – Нет, не Гилберт. Я его вчера не видела. И я не шучу. Тебе нужна семья, уют, надежный тыл. Я ведь все-таки женщина, Джон. В таких вещах я разбираюсь.
Охотники вошли в ворота и оказались в надежно сокрытой крепости, где роскошь и помпа гражданской жизни сменились строгим минимализмом жизни жандарма. Здоровенные, вечно хмурые мужики в серой униформе мрачно косились на Перри, а та в ответ одаривала их лучезарной улыбкой.
Джонатан ухмыльнулся, будто улавливая этот немой диалог:
«Женщинам тут не место»
«Я могу одной рукой поднять тридцатикилограммовый кусок железа и держать полчаса на вытянутой руке, малыш. Где хочу-там и хожу»
Они миновали полупустые конюшни, морщась от резкого запаха навоза и животины. Всего дюжина лошадей толпилась в загонах. Они ржали, били копытами, фыркали, с нетерпением ожидая вызова.
– Видел процессию, – сказал Джон, приближаясь ко входу в административный корпус. – Вроде, Людвиг поехал в Бюргенверт, пес знает зачем.
– И что? – пожала плечами Перри. – Меня все эти священичьи дела не касаются. Куда пошли, зачем пошли… да хоть скопом в бордель, мне-то что?
– Никак Гилберт заразил тебя атеизмом? Охотница-атеист… шизофрения благоухает в нашей Лиге, – хохотнул Джонатан.
– Вовсе я не атеистка! – хмыкнула Перри «Куница». – И Гилберт тоже, между прочим. Я верю в Великих и Вездесущий Оедон, но все эти священники…не нравятся они мне. Они даже разговаривают как-то не так. Не знаю.
– Как? Вот так: Покайся, блудница! Покайся во грехе! – театрально исказил голос Джон.
– Ага. Вот так, – шутка прошла мимо Перри, и та лишь помрачнела. – Они не охотники, они вообще черт знает кто.
***
Далеко не каждый человек способен сохранить трезвый ум в урагане безумия. И, уж тем более, не каждый способен поддерживать порядок в хаосе. Но «Пожирателю чудовищ» это более-менее, но удавалось. Холодный ум, горячее сердце и двойная жизнь – как не самые романтизированные черты настоящего джентльмена? Он возглавил сразу две организации, совмещая охрану закона и истребление чудовищ. Городскую жандармерию и Лигу охотников.
И, как и всегда, Джон и Перри застали его за работой. Просторный кабинет полнился едкого табачного дыма, столь плотного, что можно было повесить пилу-топор. Свет окна отчетливыми лучами разрезал этот смог, сверкая золотом. Вальтер сидел за столом и что-то напряженно разъяснял Саймону, невысокому охотнику в серых обносках и натянутом на глаза капюшоне.
– Это недопустимо, Саймон. Черт подери, это не допустимо. Я не потерплю нарушений закона со стороны Лиги! – вечно холодные голубые глаза вспыхнули грозным огнем. – Тем более убийств.
– Клянусь, это все наветы! – развел руками Саймон. – Нищие не любят охотников, приходится действовать жестко и скрывать задачи. Я убиваю чудовищ, Вальтер. Если кучка грязных ублюдков считает, что когти, клыки и шерсть на всю морду – не признак превращения, то пусть идут пешим к дьяволу.
– Смотри мне, Саймон. Если хоть одна жалоба подтвердится, я лично вышибу из тебя все дерьмо… – Вальтер поднял взгляд на вошедших охотников. – Наконец-то. Свободен, – сказал он Саймону.
Джон кивнул старому знакомцу. Вечно серое лицо, грустный взгляд и короткая борода–щетка – таким Хеллвей знал его с учебы. Постарел, но не изменился.
Саймон коротко кивнул, подмигнул Перри, поймал ее улыбку и вышел в коридор, захлопнув за собой дверь. Вальтер устало вздохнул, пригладил длинные светлые волосы и жестом велел охотникам сесть на скромные, деревянные стулья.
– Я слышал, охота прошла без происшествий?
– Это так, – ответила Перри, разглаживая платье на коленях. – Мы выработали новый стиль.
– Больше так не делайте, – отрезал Вальтер, пристально вглядываясь в кровоподтек на глазу Перри. – Никаких нарядов, никаких вечерних платьев. Мои охотники должны быть максимально защищены. Прошлой ночью мы потеряли Гетсби, старик Гилберт получил рваную рану живота, – глава Лиги заметил испуг на лице охотницы и поспешил добавить: – Он в порядке. Йозефка его подлатает. Но впредь никаких дешевых тряпок. Охотитесь только в защите. Ясно?
Охотники переглянулись и пожали плечами.
– Ладно, – хмыкнул Вальтер, массируя переносицу. – Вы, наверное, заметили, что в Ярнаме уже давно пропадают люди. Бедняки, рабочие с мануфактур, ремесленники, даже монахи.
– Их убили охотники, – развела руками Перри. – Что тут гадать?
– Не в этот раз, – устало хмыкнул Вальтер. – Ночью ко мне в группу влился Хенрик – злой как собака. Сказал, что его друг, Гаскойн не явился на охоту.Они вместе должны были патрулировать у акведуков. Оказалось, что тот не появлялсяни дома, ни в Мастерской. А утром сюда влетела Виола, вся в слезах. Священник как вышел с заходом солнца, так больше его и не видели.
– Пропал? – округлила глаза Перри. – Гасконий? Черный священник? Этот бугай, что под два метра ростом, с секирой с меня размером?
– Бред, – хмыкнул Джон, обкатившись на спинку стула.
– Церковь Исцеления уже начала поиски, – продолжил Вальтер, не обращая внимания на недоумение охотников. – Герман тоже выделил людей. А я, в свою очередь, выделяю вас. Найдите Гаскойна. И других пропавших, если получится.
– Зачем? – спросила Перри. – В смысле, накой нам сдался этот Гасконий? Ну пропал и пропал, подумаешь. Может, чудовище сожрало и насрало им в акведук? Нам то что?
– А как же взаимовыручка? Как же братство охотников? – издевательски съязвил Вальтер. Но Перри и не думала убирать с лица скептически-безразличную мину.
– Тут я согласен с «Куницей», Вальтер, – хмыкнул Хеллвей. – Это дело Церкви Исцеления – не наше.
– Да! Они с нами не разговаривают, не дают оружие, не поставляют бесплатно целительную кровь, смотрят на нас как на дерьмо! Как на охотников второго сорта! – распалилась Перри. – А мы должны после охоты искать их священника?! Да пусть они все там сквозь землю провалятся – глазом не моргну! Дружат с Мастерскими – пусть и ищут сами.
– Справедливо, – устало вздохнул Вальтер, вставая из-за стола. Маленький огонек подпалил табак в старинной трубке, и глава Лиги глубоко затянулся, глядя на бурный, суетливый город. Казалось, он что-то обдумывает, пытается подобрать нужные слова, но никак не может совладать чувствами. Да, Лига, Мастерские и Церковь плохо ладят, если вообще не враждуют. Да, Мария Ланге ненавидит Перри, а Хеллвей разругался с Валларом из-за женщины. Да, Церковь Исцеления не уважает Лигу и Бочонков, но охотник всегда остается охотником. Они – братство и должны помогать друг другу. И потом эти исчезновения…
Вальтер обернулся и заглянул Хеллвею в глаза.
– Я не просто хочу найти Гаскойна. Я хочу знать, кто стоит за похищениями. И я не доверяю словам Церковных охотников. А если в деле замешан Бюргенверт…
– Тогда они заметут следы, – продолжил Джонатан.
– Но… – попыталась возмутиться Перри.
– Я прошу вас расследовать эти похищения. И пресечь, если это возможно.
***
– Не могу поверить, что мы подписались на это! – рявкнула Перри, когда охотники вышли за ворота. – Искать пропавшего священника!
Хеллвей резко остановился и спросил:
– Слушай, Перри, почему ты так не любишь Церковников? Ты же окончила школу при церкви? Ты и читать-писать умеешь благодаря им.
Перри побагровела, в глазах вспыхнул злой огонек. Казалось, стальная пружина в ней готова распрямиться, вызвав цепь оглушительных ударов куда придется. Но охотница глубоко вдохнула, справляясь с вспышкой гнева.
– Джон, это не важно, – сказала она, отворачиваясь. – И не будем об этом.
– Это как-то связано с твоей «просьбой» не брать у белых монахинь особую кровь?
– Что? Нет! Нет, не связанно. Ты что, брал эту кровь? – недоуменно спросила охотница.
– Нет и я до сих пор хочу услышать Оедоном проклятую причину не брать ее.
– Причина… да просто не бери ее и все! Понимаешь, ее добывают из… ну… черт, это секрет церкви. Я кровью поклялась не говорить.
Охотница раскрыла рот, но тут же осеклась и покраснела, но уже не от гнева. Казалось, она борется с желанием рассказать правду, что выйдет ему боком.
– Перри, откуда ее берут? – мрачно спросил Джон. – Давненько не видел тебя покрасневшей.
– Я краснею из жалости к тебе. Просто не бери кровь и… а знаешь, что? Бери. Обколись ей до усрачки, – подчеркнуто хамовато зарядила охотница. – Вот смеха будет потом, когда узнаешь, что ее берут прямо из… не важно.
Рядом пробежал бойкий мальчуган в клетчатых брюках и жилетке без двух пуговиц. На усыпанном веснушками лице светилась лучезарная улыбка. Рукава закатаны и на левой руке алеют три пятнышка от свежих инъекций благодетельной крови. Какой-то тучный горожанин наклонился поднять оброненные часы и пролетевший по мостовой кэб скрыл его натужные усилия. Охотники ничем не выделялись в толпе суетных горожан, лишь на Перри искоса поглядывали проходящие мимо женщины, видимо считая ее жертвой жестокого супруга. Кровоподтек уродовал чистый взгляд девушки, рождая в сердцах сердобольных городских леди жалость. Джон ослабил напор и отмахнулся.
– Не важно так не важно. Пойдем, отыщем Гаскойна.
– Но сначала в Собор? – спросила Перри, поправляя рукав.
– В Собор, – весело хмыкнул Хеллвей. – Давненько я не участвовал в кровослужении.
Как только Лоуренс поделился благодетельной кровью с миром, новообразованная Церковь Исцеления билась над проблемой создания церемониальных обрядов. Достаточно помпезных и массовых, но при этом действенных. В конце концов было решено проводить кровослужения партиями, следуя магическим числам. Пять раз в главный собор впускали пятьсот человек. Каждый занимал свое место за скамейкой, в ожидании маленького шприца-иньектора с порцией целебной крови.
