Текст книги "Терапия (СИ)"

Автор книги: Богиня_Иштар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Ты вообще меня слушал? Руководство…

– Нахрен руководство! Открой собственный фонд помощи вне Министерства с его глупыми названиями отделов и бюрократией. Занимайся тем процентом дел, где пострадавшие желают быть спасёнными. Стань сама себе начальницей.

– Где ты предлагаешь мне взять финансирование, гений?

– Грейнджер, кто из нас героиня войны? У кого есть главный любимчик прессы и публики в целом среди лучших друзей?

– Ты предлагаешь спекулировать…

– Реклама не есть спекуляция. Банальный сбор средств. Да вся Британия ринется жертвовать свои кровные галлеоны ради правого дела сильной и независимой героини войны. А уж если её лохматый друг поддержит её в прессе…

– Ты в курсе, что повёл себя сейчас не как психотерапевт?

– А ты в курсе, что всерьёз обдумываешь мою идею уже почти пять минут?

– Кстати об этом. Мой черёд задавать тебе вопросы.

– Только о моей профессиональной сфере деятельности.

– Да. Я чувствую, да ты и сам заметил, должно быть, что мне легче. Это значит, я иду на поправку?

– Под «легче» ты подразумеваешь?..

– Чувство, словно я неделю страдала мигренью и внезапно она ушла. Это словно эйфория на пустом месте, хотя внутреннее моё состояние…

– Не изменилось. Окружающий мир и факторы, что тебя в нём не устраивали, остались прежними. Но препарат действует, гормон «счастья» накапливается, и трава кажется тебе зеленее. Это нормально. Но это лишь первый шаг на пути к тому, чтобы чувствовать себя лучше. Для того, чтоб ты смогла вернуться к нормальной жизни, нам с тобой необходимо разобраться со всем тем ворохом проблем, которые всё ещё никуда не делись. Я приду завтра, а сейчас пей.

========== часть 7 ==========

Всё окутано гулкой тишиной. Какой-то неестественной. Словно ты находишься в вакуумной камере где-то на дне океана. И толща воды давит на этот вакуум. Ты смотришь себе под ноги и видишь розовый мех. По асфальту разлит вишневый сироп, но ты не чувствуешь запаха. Вообще никаких запахов или звуков. А затем сквозь тонны воды тебе слышится далёкий голос. Сначала неразборчиво и тихо, затем снова:

– Проснись, Грейнджер.

Вот оно что. Ты просто спала, а сейчас Малфой будит тебя. Тишина перестаёт быть настолько стерильной, сдавленность уходит, и ты словно выныриваешь на поверхность. В действительность.

Глаз пока не открыла. Глубоко вдыхаешь, наконец, ощущая легкие запахи смятых простыней с нотками собственного пота. Сейчас ты поднимешь веки и обнаружишь стоящего над собой Малфоя. На три.

Раз… Два…

Вопреки ожиданиям, спальня пуста, но ты даже не успеваешь толком удивиться.

– Немного левее, – его голос громче и отчетливей наяву, и тебе, на самом деле, не обязательно видеть его лица, чтобы знать – гаденькая ухмылка сейчас растягивает тонкие губы.

И верно, светловолосая башка торчит из камина в твоей спальне. Щуришься спросонья.

– Я знаю, как долго ты ждала нашей беседы о твоём браке, но, увы, сегодня меня не будет. Всё необходимое принесёт фрау Мюллер.

– Кто? – Малфой закатывает глаза в лёгком раздражении, на что ты никак не реагируешь.

– Твоя сиделка, Грейнджер. Ты не знаешь даже имени женщины, которая моет тебя и убирает в твоём доме? – интересно, Малфой так сильно раздражает, потому что ты не совсем проснулась, или у него врождённый талант делать это всегда и везде? – Меня срочно вызывают в Хогвартс, но уверен, ты отлично проведёшь время наедине с собой.

– Хогвартс? Мадам Помфри не справляется с подростковыми драмами студентов?

– Про подростковые драмы в самую точку. Нет, меня вызывает МакГонагалл в качестве родителя одного из студентов Хогвартса.

– Он снова что-то натворил? Скорпиус.

– Это мне и предстоит узнать. Будь паинькой, пока меня не будет. Ах, да… если тебе захочется поэкспериментировать со своим телом, заранее тебе говорю – ничего не выйдет.

– О чём это ты?

– О развлечениях, Грейнджер, – и он тебе подмигнул.

Малфой подмигнул?! Чего?

– О каких ещё…

– Я говорю о мастурбации. Уровень твоих гормонов на данном этапе влияет на организм довольно интересно. Ты можешь вспомнить, что у тебя всё же есть либидо, и попробовать что-то с этим сделать, – что ж, зато теперь ты действительно проснулась. Ничто не бодрит так сильно, как Драко Малфой, говорящий о мастурбации. – Но ничего не выйдет, решил тебя предупредить заранее.

– Придурок.

– Предусмотрительный придурок, – нагло вскидывает бровь, не переставая улыбаться. – Если интересно, могу объяснить, почему ты не сможешь достичь кульминации, как бы ни старалась.

– Избавь меня от своего присутствия.

Со смехом он исчезает в пламени камина, а ты, отойдя от шока, и правда теперь думаешь о самоудовлетворении. Чёрт! Он это заранее продумал? Скажи кому-то не думать о слонах, и вуаля.

***

После битвы за Хогвартс я опрометчиво пообещал себе больше никогда не переступать порог этой школы. Впервые я нарушил обещание, явившись на похороны Снейпа. Его похоронили рядом с Дамблдором, только мрамор гробницы зельевара был чёрным. Тогда я успокоил себя тем, что порог школы всё же не переступил.

С тех пор, как Скорпиусу исполнилось тринадцать, у меня больше не было и такого оправдания. Нас с Поттером вызывали в школу настолько часто, что я устал от разговоров с МакГонагалл больше, чем за время моего здесь обучения.

У лестницы, ведущей в коридор директора, встречаю сына. Очевидно, его беседа со старой кошкой закончилась только что.

Бегло окинув меня взглядом, он буркнул что-то вроде: «Привет, отец» – и попытался наспех пройти мимо. Крепко ухватив его за руку, вынуждаю остановиться. Такой щуплый, а такой сорванец. Тонкое предплечье сына, за которое продолжаю его удерживать, почти помещается в обхвате ладони. Его глаза и худоба – явно от матери. Из-за взгляда как у Астории я годами не мог смотреть своему ребёнку в глаза. Сейчас он научился почти всё время пялиться в пол, когда я рядом. Внешность от Гринграссов, а нрав точно Блэков. От Малфоев Скорпиус унаследовал всего две вещи: фамилию и белокурые волосы.

– Не так быстро. Чем обязан визиту на этот раз?

– Спроси у МакКошки сам, – дёргается, но я не даю даже отвернуться.

– Что вы снова натворили?

– Ничего, – в ответ на мою скептически поднятую бровь он начинает практически кричать: – Какого драккла ты спрашиваешь, если всё равно не веришь ответам?!

Я не привык к истерикам сына в общественных местах, а потому отпускаю его руку, несмотря на то, что коридор пуст. Он знал, что я не терплю сцен, и нарочно отреагировал так. Скорп быстрым шагом уходит прочь, а я, скрипя зубами, ступаю на винтовую лестницу.

***

Интересно, это очередная его шутка или полноватую женщину с приветливой улыбкой и правда зовут фрау Мюллер? Теперь тебе начинает казаться, что она даже говорит с лёгким акцентом. Она так похожа на Молли до смерти Фреда… После войны миссис Уизли резко начала терять вес. От горя она почти перестала есть и всё чаще стала наводить в Норе порядки без помощи магии. Когда большая часть её одежды стала висеть на её исхудавшей фигуре поношенным мешком, все родственники постепенно принялись помогать ей в обновлении гардероба. Повезло, что она умеет вязать, ведь Артур не стал больше зарабатывать, а самой искать работу после того, как практически всю жизнь прожила домохозяйкой в декрете, Молли не стала. Ты никогда не понимала почему.

– Вам следует выпить это зелье перед едой, его передал доктор Малфой, – женщина, чьего имени ты никогда не спрашивала, протягивает небольшой пузырёк.

– Разве в Мунго его не называют целитель Малфой? – принимаю зелье из её рук, аккуратно откупоривая.

– О, вполне возможно, я чаще нахожусь с пациентами, нежели с персоналом, и могу всё ещё путать какие-то термины. Трудности перевода…

Ты практически перестаёшь её слушать, обнаруживая, что она дала тебе не то зелье, что обычно. По запаху это простое укрепляющее. Могла ли эта добродушная с виду ведьма подменить препараты. Зачем ей это?

– Фрау Мюллер…

– О, называйте меня Гретой, я не терплю девичьей фамилии, но после смерти мужа всё же вернула её.

– Знакомо. Сожалею вашей утрате, Грета. Зелье… – ты поднимаешь флакончик из тёмно-зелёного стекла чуть выше. – Вы ничего не напутали?

– О, доктор Малфой не предупредил? Ваш курс антидепрессантов закончен. Теперь лишь общеукрепляющие настойки и терапия с ним.

Пожимая плечами, выпиваешь настойку. Грета ставит перед тобой завтрак, состоящий из миски овсянки и стакана тыквенного сока.

– Я сама перестелю постель сегодня. Мне кажется, я чувствую прилив сил. Что вы говорили о сложностях перевода?

– Мистер Малфой проходил практику в Германии, где мы и познакомились. В Дрездене существует клиника, отличная от госпиталя Святого Мунго. Волшебники ведь практически не болеют маггловскими заболеваниями крови или внутренних органов. Простуду мы лечим при помощи настойки, а порезы или ожоги – заклинаниями, верно? Но разум магов, психика и самосознание, так же восприимчивы, как и у обычных людей. Мой муж страдал шизофренией, о чём я узнала не сразу. Нам пришлось переехать в Дрезден, когда его состояние ухудшилось, ведь там находится единственная в Германии клиника для волшебников, где занимались изучением психических расстройств. Долгие годы я заботилась о нём при клинике. Но волшебная палочка и параноидальный бред – несовместимые вещи. И смертельные. После гибели супруга я так и осталась работать санитаркой. А несколько лет назад доктор Малфой убедил меня переехать в Англию.

– Чтоб вы помогали Нарциссе?

– Поначалу ему просто нужен был свой человек в Мунго. А когда он понял, что не справляется с матерью без домовых эльфов, то я переквалифицировалась в полноценную сиделку, – говорит она беспечно.

– Без эльфов в Мэноре? О чём вы говорите?

– Он не рассказывал? Я отчего-то решила, что раз вы учились вместе и он не вынудил вас лечь на стационар…

– Мы не то чтобы близки, – забавно, что Малфой приставил к тебе чуть ли не единственную в Британии ведьму, толком не знающую о вашей с ним былой вражде. Она вообще осознает, кто ты? – Расскажите.

– Домовой эльф, который принёс Люциусу бритву, решил, что это он виноват в смерти хозяина. Когда существо наконец нашли, оно успело изувечить себя до полусмерти. В Мунго лечат исключительно волшебников, вы же знаете. Для магических существ есть свои специальные заведения, но там, естественно, не справились бы с такого рода психологической травмой. Поэтому мистер Малфой сильно разругался с главным колдомедиком и с самим министром магии, чтобы иметь возможность наблюдать за эльфом в Мунго. Ввиду смерти Люциуса, маггловского образования Драко в области психиатрии, а также его немаленького пожертвования в фонд больницы, министром Бруствером было принято решение переоборудовать часть шестого этажа больницы в новое отделение.

– Которое возглавил Малфой.

– Верно. Этот эльф всё ещё находится на стационаре, и это единственный домовик Малфой-Мэнора, которого Драко не освободил, – должно быть Грета заметила, что твои глаза поползли на лоб. – Так проще лечить существо. Драко время от времени приказывает ему не вредить себе и всё время оставаться в палате.

– Но почему он освободил остальных?

– Об этом вам лучше спросить у него самой. Я и так болтаю слишком много, – улыбается она, забирая у тебя пустую тарелку. – Думаю, он чувствует вину за то, что произошло. Или же просто лишил себя ответственности за оставшихся существ. Не знаю точно.

***

– На этот раз не станем дожидаться Поттера? – старуха не виновата в моём раздражении, но прямо сейчас я не способен его сдержать. Необходимость находиться в этом самом кабинете лишь усугубляет моё состояние.

Минерва как обычно сдержанно реагирует на мои выпады:

– В этом нет необходимости. На сей раз Скорпиус ни в чем не провинился.

«Тогда какого хера я здесь?» – думаю я, но произношу лишь:

– Для чего же тогда и он, и я вынуждены…

– Скорпиус очень смышлёный мальчик, мистер Малфой. Он талантливый зельевар и прирождённый лидер.

– Это мне и так известно.

– Но до сих пор его поведение мешало общей успеваемости. Шестой курс только начался, и, если ваш сын закончит его без эксцессов, я намерена назначить его старостой школы в следующем году, – в ответ на мой удивлённый вид старуха улыбается. – Поэтому я вызвала вас. Мне кажется, их с Поттером… проделки – это некий крик о помощи.

– Помощи?

– Они всеми силами обращают на себя внимание, и я хотела бы, чтобы вы это внимание обратили. Поговорите с сыном, разберитесь. Выясните, в чём причина подобного поведения, вы же…

– Сапожник без сапог, – говорю я с напускной улыбкой. Не стоит показывать свою ярость директору школы, где сыну ещё предстоит доучиться. – Я вас услышал и сделаю всё возможное.

– В таком случае не намерена более вас задерживать, мистер Малфой, – МакГонагалл собирается встать, чтобы проводить меня, но я продолжаю сидеть на месте.

– На самом деле, у меня тоже есть просьба к вам, директор МакГонагалл, – она с интересом смотрит на меня, замерев, и я продолжаю: – Расскажите мне о Розе Уизли.

========== часть 8 ==========

Раскинув руки в стороны, Грейнджер лежит на краю кровати, свесив вниз голову. Кажется, впервые за всё время её волосы не напоминают лохматый пучок. Каштановые волны ниспадают до пола, и я какое-то время пялюсь то на них, то на её лицо. Глаза закрыты, но она не спит – дыхание хоть и размеренное, но не достаточно глубокое. Скольжу взглядом по изогнутой шее и выше – к груди. Ареолы почти выглядывают из-под ажурного лифа её неглиже. Интересно, какого цвета её соски? Гр-р-р-р, хватит, Драко, возьми себя в руки.

Намеренно громко пересекаю порог комнаты, любуясь, как она беспечно открывает глаза, слегка улыбаясь.

– Что они натворили? – недоумённо вскидываю бровь, и она уточняет: – Скорпиус. Ты обещал, что придёшь вчера, но…

Я пожимаю плечами и лениво тяну ответ, про себя недоумевая, зачем вообще говорю с ней об этом:

– МакГонагалл говорит, ничего. Она решила, что ей, наконец, есть что предложить нам.

– Не понимаю, – Грейнджер перекатывается на постели, пытаясь сесть по-турецки.

– Мы ведь слизеринцы, – теперь, когда грудь Гермионы снова закрыта, смотреть ей в глаза гораздо проще. – Она годами угрожала, и это не давало результатов. Поэтому сейчас старуха решилась договориться. Пообещала сделать сына старостой школы на седьмом курсе, если шестой они закончат без… шалостей.

– Очень умно с её стороны.

– Возможно. Я думал, тебя порадовало моё отсутствие.

– Я не говорила, что нет, – лукаво улыбается мне.

Впрочем, не стоит видеть в этом большего, чем есть на самом деле. Концентрация серотонина в её крови достигла того уровня, что центр мозга, отвечающий за удовольствие слегка перегружен. Она в хорошем настроении и чувствует себя замечательно. Собственно поэтому я и предупредил её о сложностях в достижении оргазма. Естественно, я гораздо сильнее стремился смутить Грейнджер, нежели реально предостеречь. Но правда в том, что в её состоянии легко возбудиться, да и сам процесс мастурбации будет приятен, однако достигнуть разрядки – никак не выйдет. Это из-за того, что она и так постоянно пребывает в состоянии чуть ли не оргазма. И… я снова за своё, нужно перестать думать о мастурбирующей Грейнджер. Это как минимум неэтично.

– Может, не станем сегодня… ну, – мысленно благодарю её за то, что отвлекла он ненужного диалога с самим собой.

– Говорить о твоём браке?

– Говорить о моём относительно недавно расторгнутом браке, да.

– Нет, Грейнджер, мы должны. Ты думаешь, я не понял, что это именно та тема, из-за которой ты и затеяла магический контракт?

– Я ничего не затевала.

– Ну конечно. Ты бы не слезла с меня так просто во время предыдущих бесед, если бы тебе было что скрывать. Но сейчас мы подбираемся к самой сути, верно? За что тебе стыдно, м? О чём ты боишься рассказать?

– Если бы я действительно не чувствовала себя лучше, я бы сейчас послала тебя ко всем дракклам.

– Но ты чувствуешь, верно? И твоя светлая головка прекрасно понимает, что надо меня слушаться, – она никак не реагирует, и я продолжаю: – Ну же, Гермиона. Я ведь уже дал понять, что не осуждаю тебя, – никакой реакции. – Ладно, начнём с меня. Что ты хочешь знать о моём браке?

Какое-то время Грейнджер продолжает упрямо смотреть в сторону, но затем сдаётся:

– Ты её любил? Жену.

– Асторию? – воспоминания о супруге уже не причиняют столько же боли как раньше, так что я даже позволяю себе улыбнуться: – Очень. О нашем браке договорились, ещё когда ей исполнилось пять. В семь лет я не очень серьёзно отнёсся к этой новости, а в свои шестнадцать меня вообще мало заботила перспектива женитьбы. Приоритетнее было выжить. Но затем война закончилась. Люциус попал в Азкабан, и никто бы не настаивал на соблюдении договорённости. Было решено устроить званый ужин, чтобы мы познакомились и сами выяснили, чего хотим. Времена изменились, нас с матерью оправдали, и хотя Гринграссы уважали древность рода Малфой, на моём предплечье всё же красовалась Метка. Кстати, я никогда не благодарил тебя за то, что свидетельствовала в нашу пользу на суде.

– Не стоит. Нарцисса спасла Гарри, а ты… никого ведь не убил. Ты пытался поступить правильно, насколько это было в твоих силах. И хотя это не делает тебя меньшим мудаком, ты ведь до сих пор пытаешься поступать так. Поэтому ты здесь.

– Вы, глупые наивные гриффиндорцы, никогда не видели элементарных вещей. Мать поступила так не ради Поттера, а ради меня.

– Я знаю это. Но мотивы не умаляют её поступка. И твоих тоже. Мы, глупые наивные гриффиндорцы, также видим причинно-следственные связи. И вот они действительно меня ужасают. Если бы я не узнала заклинание Забвения, я бы…

– Ну хватит. Мы уже обсуждали это. Я не жду, что ты перестанешь винить себя за былые поступки по щелчку пальцев, но давай рассуждать логически.

– Да-да, я помню. Я в любом случае поступила бы как поступила, и ничего не воротишь. Просто… Я не могу не думать о том, что бы произошло, если…

– Единственное, на что мы можем повлиять, это настоящее. Прошлое можно лишь принять и научиться жить с ним. Несмотря на всё, что произошло. Люди уходят из нашей жизни, Грейнджер. Это больно. Это дико и неправильно. Но всё, что мы можем с этим поделать, – жить дальше, делая всё, что в наших силах.

– И ты влюбился в неё на этом званом ужине?

– Не-а. Я чертовски разозлился на неё. Она делала всё, чтобы меня игнорировать. Всё время перешёптывалась с сестрой, бросая на меня высокомерные взгляды. Иными словами, она решила меня отвергнуть, даже не поговорив толком. И меня это задело.

– Хотела бы я это видеть, – весело пробормотала Грейнджер, но меня слишком увлекли воспоминания, чтобы парировать.

– Поэтому я позвал её на свидание, дав понять старику Гринграссу, что заинтересован его дочерью. Наедине Астория не вела себя как последняя стерва, но всё же отчаянно пыталась меня отвадить. Где-то после пятого ужина она сдалась. Смешно, но лишь после свадьбы она призналась, что со школы была в меня влюблена.

– А она тоже окончила Слизерин?

– Когтевран, а что?

– Просто забавно, как ловко она смогла манипулировать тобой с самого начала, чтобы в итоге обратить на себя внимание.

– О, она не пыталась обратить внимание на себя таким поведением, – чёрт, неужели я собираюсь признаться Грейнджер. – Она и правда пыталась не понравиться мне всеми силами.

– Но почему?

– Родовая магия. Много знаешь о ней?

– Откуда? Ваши семейные архивы, как правило, сокрыты в личных библиотеках. Вроде как, это особый подвид магии, направленный на сохранение рода.

– Как считаешь, это ещё одна привилегия чистокровных?

– Считаю, что неплохо иметь лишний источник сил, направленных на сохранение семьи, разве нет?

– Не семьи, Грейнджер, рода. Видишь ли, подобная магия призвана продолжать род любой ценой, ей не чужды магические контракты и условия. Она работает непредсказуемо.

– О чём ты пытаешься рассказать мне?

– Астория не могла иметь детей, но очень хотела подарить мне наследника, поэтому пожертвовала собой ради рождения Скорпиуса. Ничего не сказав мне при жизни.

– При жизни?

– Я нашёл письмо уже после её смерти. Астория не хотела выходить за меня замуж, потому что со школы была влюблена в меня, но и знала о своём бесплодии. Если бы я не влюбился в неё, она вышла бы замуж за кого-то ещё, абсолютно не заботясь о том, что не сможет иметь детей. За кого-то нелюбимого, с кем сумела бы реализовать себя в чём-то ином, как сделала когда-то тётя Белла. Я же был единственным мужчиной, которому она хотела подарить ребёнка. Она знала, что Люциус, несмотря на его нехилые психические проблемы в то время, всё же добьётся аннулирования брачного контракта, если она не родит наследника. Поэтому мы прожили два идеальных года вместе, а затем она умерла, родив Скорпиуса. Так и не сказав мне. Ирония в том, что отец убил себя, когда Скорпиусу едва исполнилось четыре.

– Чёрт.

– Да, чёрт. Но я не мог просто лечь на кафельный пол и скорбеть, Грейнджер. У меня были новорожденный ребёнок с глазами матери и отец без палочки, страдающий острым психозом. Хотя я, кажется, сильно сорвался на её похоронах. Единственный плюс высшего общества состоит в том, что все делают вид, будто бы ничего не произошло, после того как ты пьяный в стельку орёшь на мать своей покойной жены. Жены, которая фактически убила себя по надуманным причинам. Якобы ради меня. Она никогда даже не спрашивала, хочу ли я детей и насколько мне важен наследник…

– Я не знала.

– Да мало кто знал, неприметный некролог в «Пророке» – вот и все, чего удостоилась общественность. Деньги, пусть это и деньги бывших Пожирателей, всё ещё многое решают в нашем мире.

– Гарри тоже часто помогал мне заткнуть общественность, – мрачно говорит Грейнджер, и я догадываюсь, что она имеет в виду. – Мне правда жаль.

– Я знаю. Так какого хрена ты вышла замуж за Уизли?

***

Какого хрена ты вышла замуж за Рона, Гермиона? Если бы ты только знала ответ на этот вопрос…

– Всё не так просто.

– Уверен, что так и есть. Начни с начала.

– Рон всегда был рядом. Он надёжный, и я не могу с тобой говорить об этом.

– Почему?

– Потому что это ты. Ты унижал его и меня с первого года обучения в Хогвартсе.

– Но сейчас мы взрослые люди, верно? И я здесь, чтобы помочь тебе. Обещаю не отпускать никаких комментариев о нём. Не смотри с таким неверием, меня это оскорбляет, – Малфой смеётся, и ты думаешь, может, и верно стоит хоть кому-то рассказать обо всём.

– Рон надёжный, но я никогда не любила его. Я вышла замуж за «Уизли», потому что Гарри попросил, – может, не стоило строить это предложение именно так, но открытый рот Малфоя того стоил. – Пока Джинни заканчивала последний курс Хогвартса, я экстерном получала высшее образование на материке. Мне хотелось и на магистратуру пойти в Салеме, но перспектива мотаться из страны в страну не прельщала. Поэтому степень я защищала уже в Лондоне. В день, когда я получила диплом, мальчики позвали нас с Джинни на двойное свидание. Думаю, идея с парным предложением принадлежала Гарри. Я не смогла сказать нет, глядя в зелёные глаза, полные надежды. Вот только обращены эти глаза были не на меня. Я просто не смогла испортить всем вечер.

– Я обещал не комментировать тупость этого предложения, но сказать да – ведь не значит действительно выйти замуж.

– Это всё, что тебя волнует в сказанном мною? Тебя не удивляет…

– На твоём месте я бы тоже влюбился в Поттера, – просто пожимает он плечами. – Как ты допустила всё это?

– Когда мы искали крестражи, Рон ушёл. Он заревновал, ведь у нас с Гарри всегда было куда больше взаимопонимания. Он обвинил меня в предательстве, хотя я никогда не давала повода. Но дело в том, что он был прав. Медальон действительно затуманивал разум Рона, вызывая почти паранойю, но крестраж питался всеми нами, по очереди носившими его. Он впитывал наши секреты и мысли, а затем обращал это в кошмары. Я и верно день ото дня думала о том, что выбрала не того друга. Не знаю, о чём думал Гарри, – он самый сильный из нас и никогда не срывался. Но Рон чувствовал себя третьим лишним, и он ушёл. Просто бросил нас. И за это я никогда его не винила. Я винила за то, что он вернулся. Он вернулся и сказал, что это всё тёмная магия, играющая с нашим разумом, и что всё пройдёт, когда мы уничтожим крестраж.

– Но не прошло?

– Не у меня. Война потрясает. Всё наслоилось: последняя битва, тоска по родителям… все эти смерти, гибель Гарри.

– Воскрешение Гарри.

– Да. Всего этого было слишком много, чтобы разобраться. Я не понимала, что чувствовала кроме боли и пустоты.

– Но вот всё, наконец, закончилось, и ты…

– И я узнаю, что родителей не вернуть, а рядом Рон. Привычный, такой родной. Говорит, что меня любит, что хочет меня.

– Оу. Первая близость обычно накладывает свой отпечаток. Гормоны мешают мыслить относительно здраво.

– Я мыслила вполне трезво. Я утвердилась во мнении, что люблю Гарри. Любила, наверное, лет с четырнадцати, но всё не находила себе другого места в его жизни. Не было более подходящей роли, нежели роль подруги. Когда я, наконец, поняла, что чувствую, я была связана помолвкой с Роном, а Джинни – беременной.

Малфой громко выдыхает, сдувая с глаз непослушную светлую чёлку, а затем спрашивает:

– Понятно, почему ты не стала строить отношений с Поттером. Уизли-то тебе зачем?

И ты решаешься говорить откровенно:

– Мы в ответе за тех, кого приручили, пусть я с Роном и не смотрела в одну сторону. А ещё мне нравился секс с ним.

– Не то чтобы тебе было с чем сравнивать…

– Верно. Но мне нравился его запах, я любила его внешность. Мирилась с характером, не меньше, чем он с моим, кстати.

– Внешность? – Малфой насмешливо вскидывает бровь.

– Ага. Я полюбила имбирный цвет с третьего курса, а Гарри, наверное, ещё раньше. Рон высокий, спортивный и очень милый.

– И он рядом. А ты боялась оставаться одна. И чтобы заполнить пустоту, ты усугубила ситуацию, связав себя не с тем человеком на долгие годы. Гениально!

– Пятнадцать лет… – протягиваешь ты, стараясь осознать сказанное в полной мере.

Малфой прав? Ты просто не хотела быть одной? Старалась не расстраивать Гарри? Не расстраивать тех близких, что ещё остались?

– Почему ты не ушла?

– Рон – спортсмен. Мы не так часто виделись поначалу. Я была ему рада, когда он возвращался из командировок. Их команда часто выигрывала, и он был так счастлив, что мне ничего не оставалось, кроме как делить это с ним. Пойми, он никогда не был мне неприятен. Он мой лучший друг, и я любила его.

– Просто Поттера ты любила больше.

– Сильнее и не как друга. Но я верила, что, реализовав себя в карьере, я перестану задавать себе один и тот же вопрос.

– Какой вопрос?

– Вопрос «А что, если?..».

– Но и с карьерой вышел облом.

– И я решила сделать последнюю попытку, чтобы наладить свою жизнь, – грустно улыбаешься Малфою, понимая, что он уже догадался. – Я «поставила всё на красное» и пошла ва-банк.

– Ты решила завести ребёнка.

========== часть 9 ==========

Малфой ушёл, едва разговор коснулся твоей беременности. Он демонстративно взглянул на воображаемые часы на левой руке и сказал, что ваше время, к сожалению, вышло. Ему не улыбалась перспектива обсуждать с тобой беременность Астории? Или отношения со Скорпиусом? Или, что более вероятно, ему была противна ты. Противно, что родила от нелюбимого мужчины лишь бы оправдать собственное существование, в то время как любимая им женщина умерла, дабы не лишать его счастья стать отцом. Он пообещал вернуться завтра, спросив напоследок, почему вы с Роном не переехали из этого дома. Маггловский район – не лучшее место для воспитания юного волшебника или волшебницы. Ты была честна в своем ответе, хотя говорить об этом Малфою было и неприятно.

Рон играл за местную сборную и не зарабатывал столько, чтоб иметь возможность быстро переехать. А времени откладывать до рождения дочери не было. Вы никогда не планировали жизнь наперёд, плывя по течению. У Рона в принципе не было амбиций и он никогда не понимал твоих.

Едва ли Малфой способен понять твой брак. Вам с Роном не было плохо вдвоём. Вы всё ещё были друзьями: вместе вам было комфортно в повседневной жизни и хорошо в постели. Но вы не вдохновляли друг друга. Вы не развивались ни вместе, ни по отдельности. Не росли как личности, постепенно свыкаясь с тщетностью унылого бытия. Не надо было задавать Малфою вопрос, чтобы знать ответ на него: Астория непременно вдохновляла его на поступки. Она рождала в нём желание добиваться чего-то в карьере и обществе. Это было видно по выражению лица, с которым он вспоминал о ней. Такое же выражение бывало на лице Гарри, когда он готовил сюрприз для Джин на их годовщину. Это же выражение озаряло тучное лицо Невилла, когда он выводил новый сорт растений, чтобы Полумна могла написать об этом статью. Ты же никак не влияла на Рональда. Вы были самой инертной парой среди знакомых. Ты никогда не интересовалась квиддичем, он – правами магических существ. Долгое время ваш брак напоминал соседство «с привилегиями» в виде занятий любовью. Любовью ли?

Ты часто ловила себя на том, что тебе искренне жаль мужа. Не случись ты в его жизни, он женился бы на какой-нибудь Лаванде и действительно был бы счастлив с ней. С тобой же он просто был. Как и ты с ним. А ведь какая-нибудь Лаванда, такая же приземлённая, искренне болела бы за него и с удовольствием занималась бы домом, пока он работал. Это сейчас ты понимаешь, что твоё решение завести ребенка было необдуманным и спонтанным, но тогда оно показалось таким правильным.

После того самого разговора с руководством, когда начальник впервые указал на твоё место, ты вернулась домой расстроенной и злой. Рон тогда неожиданно проявил участие и поддержал тебя. Кто знает, сознательно он манипулировал тобой или нет, но в итоге ваша жизнь изменилась бесповоротно. Твой на то время ещё муж посоветовал послать Министерство гиппогрифу под хвост и уйти в декрет. И не в обычный, а магический – на десять лет, чтобы постоянно заниматься ребёнком и подготовить его к первому курсу Хогвартса. Начиная с третьего года, он переставал быть оплачиваемым, но зато рабочее место за тобой сохранялось. Впервые за долгие годы Рон с энтузиазмом защищал твою профессиональную позицию и предложил уйти, раз больше никто её не ценит. Сделать перерыв и пожить для себя. Он говорил, что его доходов вполне достаточно, тем более что твоя зарплата не была слишком высокой. У вас не было сбережений на покупку нового дома, но переезжать ведь было необязательно. С камином, подключённым к общей сети, и возможностью трансгрессии жизнь в маггловском пригороде не казалась такой уж проблемой.

В тот день тебя словно озарило. Если у тебя не получилось изменить мир, может, тебе суждено было подарить этому миру ребёнка, который его изменит? Ты могла бы, наконец, реализовать себя, но как мать. Родить человечка, который любил бы тебя безоговорочно, и воспитать из него того самого лидера, которым сама стать не сумела. Окрылённая этими мыслями ты потащила Рона в спальню, забив на предохранение. Ты в одночасье решилась осуществить его слова и собственные мысли, вместо того, чтобы толком всё обдумать и хотя бы составить привычный список плюсов и минусов, какой-то план… набросать бюджет. Следующим же утром ты осознала, что вы погорячились. Сперма мужа всё ещё была внутри тебя, но вот доводы его уже на казались аргументированными или хоть сколечко вескими. Ты вдруг поняла, что на эмоциях поступила опрометчиво и что нужно ещё всё хорошенько обдумать.