Текст книги "Черный истребитель"

Автор книги: Blackfighter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Blackfighter
Черный истребитель

 
Расскажи мне, дружок, отчего вокруг засада:
Отчего столько лет нашей жизни нет как нет?
От ромашек-цветов пахнет ладаном из ада,
И апостол Андрей носит Люгер-пистолет?
 

 
Оттого, что пока снизу ходит мирный житель,
В голове все вверх дном, а на сердце маята —
Наверху в облаках реет черный истребитель,
Весь в парче-жемчугах с головы и до хвоста.
 

 
Кто в нем летчик – пилот, кто в нем давит на педали,
Кто вертит ему руль, кто дымит его трубой?
На пилотах чадра, ты узнаешь их едва ли,
Но если честно сказать, те пилоты – мы с тобой.
 

 
А на небе гроза, чистый фосфор с ангидридом;
Все хотел по любви, да в прицеле мир дотла…
Рвануть холст на груди, положить конец обидам —
Да в глазах чернота, в сердце тень его крыла.
 

 
Изыди, гордый дух, поперхнись холодной дулей!
Все равно нам не жить, с каждым годом ты смелей…
Изловчусь под конец и стрельну последней пулей —
Выбью падаль с небес.
Может станет посветлей.
 

Б. Гребенщиков «Истребитель» (по изданию Москва, Нота-Р, 2002 Москва, Аннао 2002: «БГ песни»)

1. Кэсс: День 1-й

День начался с дурацкого приказа.

День или ночь, она не знала – стояли сумерки, но ее вытряхнули из медицинской капсулы и передали распоряжение срочно явиться в штаб. Кэсс наскоро оправила китель и пошла сквозь хаос только что и наскоро развернутой базы. В голове после экстренного пробуждения творилась вполне привычная сумятица, и она шла на автомате. Сшибла какого-то молоденького техника с коробкой в руках, ударилась о коробку, но едва заметила это.

В штабе помимо родного командира оказался некий незнакомый тип в серо-синей форме СБ.

– Кэсс, – чуть напрягаясь, вздернула она подбородок в приветствии, нарушая этикет и представляясь позывным, а не званием и фамилией.

– Штаб-капитан Эскер Валль, – профессионально улыбнулся эсбэшник и протянул в приветствии руку.

– Чем обязана, командир? – игнорируя его, спросила Кэсс, переводя взгляд на Полковника, а интонацией подчеркивая раскладку «свой-чужой».

– Как раз штаб-капитану Эскеру. У него есть для тебя задание.

Кэсс резко вскинула брови. Отчего-то не было ни малейшего желания обращаться к эсбэшнику по имени.

– Слушаю вас… капитан.

– Может быть, присядете? Разговор небыстрый.

Кэсс уселась на табуретку, подложив под себя ногу. Полковник, лукаво щуря уголки глаз, показал одновременно и осуждение, и понимание выбранного ей стиля общения со штаб-капитаном.

СБ в Корпусе не любили, если не сказать проще – ненавидели. Их презирали, никогда не допускали в свой круг, подчинялись бесконечным проверкам, стиснув зубы и демонстрируя только одно – аристократическое снисхождение к манерам эсбэшников.

– Капитан, пожалуйста, отнеситесь со всем вниманием к тому, что я вам сейчас скажу.

Пауза. Кэсс равнодушно кивнула, но насторожилась – начало было необычным, а от необычного в связи с СБ хорошего ждать не приходилось.

– Я обладаю информацией… достоверной информацией о том, что среди ваших людей есть агент вражеской разведки.

Кэсс не вскочила, как захотелось сначала, просто медленно-медленно поставила на пол обе ноги и выпрямила спину, сверля Эскера недобрым взглядом.

– Я имею в виду непосредственно вашу эскадрилью.

– Я поняла, – спокойно ответила Кэсс. – Доказательства?

На стол перед ней легли бумаги.

– Вот, посмотрите. Во время операции на Эйки-5 действовали две эскадрильи. Ваша и Шеллара.

Кэсс согласно кивнула.

– Операцию мы, как помните, провалили. Именно потому, что противник получил данные о ее ходе. В план были посвящены вы, Шеллар и ваши непосредственные подчиненные. Большая глупость, но я не могу ничего поделать с традициями Корпуса. – Эскер неодобрительно покосился на полковника, но ответом ему была вежливая и рассеянная улыбка.

– Далее. Во время операции на Эйки-3 действовали опять-таки две эскадрильи. Ваша и Лирны. Опять то же самое. Утечка непосредственно перед началом операции. С эскадрильей Шеллара больше ничего подобного не случалось, так же как и с эскадрильей Лирны. У нас есть данные за последние полгода, и они абсолютно надежны. Более того. В этой операции мы провели проверку. Все офицеры заранее получили данные о том, где будет осуществлено развертывание базы. Но, как вы знаете, сразу после выброски пункт был переназначен.

Пауза.

– И что же? – спросила Кэсс, злясь, что принимает эту театральную манеру беседы.

– Вот, посмотрите, – на стол лег спутниковый снимок. – К равнине Съялла стянуты большие силы противника. Переброска началась за два часа до предполагаемой даты развертывания.

– В этой операции, капитан, задействованы четыре эскадрильи Корпуса, не считая прочего персонала.

– Эйки-5 и Эйки-3, – с мягкой улыбкой напомнил ей Эскер.

– И чего же вы хотите? – Кэсс рассматривала его левый рукав. Знаков отличия на нем было изрядно, побольше, чем у эсбэшников Корпуса. Залетный гусь, важная птица…

– Есть два варианта. Или мы сегодня же отправляем всю эскадрилью, за исключением вас, на глубокое сканирование…

Кэсс подскочила, роняя табуретку, наклонилась к Эскеру.

– Вы ума лишились, Эскер. Мои люди в рейде!..

– Я понимаю. Но мы больше не можем жертвовать ни людьми, ни стратегическими интересами Империи.

– Мои люди в рейде, Эскер, и вы не можете отправить их на проверку. Это запрещено!

– Мои полномочия позволяют мне сделать это в любой момент, – показал зубы Эскер.

– У вас даже нет подходящей аппаратуры.

– Используем имеющуюся в наличии.

Кэсс перевела взгляд на полковника, но тот отвернулся.

Обычная плановая проверка СБ оставляла по себе ощутимые последствия в виде двух-трехдневной путаницы в голове, но в целом была безопасна. Глубокое сканирование проводилось только стационарно, только после нескольких дней подготовки, и шанс остаться в глубокой коме был, несмотря на все предосторожности, не менее десяти процентов. По самым оптимистичным прогнозам. Проверять пилота в рейде, когда все импланты задействованы по максимуму и жизнь вертится по кругу «вылет – восстановительная капсула – вылет», означало сделать из него растение. Проводить же эту процедуру с помощью сканеров развернутого на скорую руку медотсека… о таком Кэсс до этого дня не слышала.

– Почему бы тогда уж не расстрелять всех на месте? – горько спросила Кэсс. – И мороки меньше…

– Потому что нам нужно выявить не только одного предателя, но и стоящую за ним сеть, – отрезал Эскер. – Кстати, я сказал, что есть два варианта.

– Второй, вероятно, еще лучше?

– Сядьте и слушайте! – рявкнул Эскер, на глазах превращаясь из мягко-улыбчивого штабного красавчика в неприятного и грубого типа. Теперь в нем прорезалось нечто новое: не профессиональное обаяние, но профессиональная жесткость.

Кэсс присела на краешек табуретки и стала слушать.

– Я предлагаю вычислить предателя, не прибегая к сканированию. Я противник подобных методов. Они нужны только там, где нельзя воспользоваться иными средствами. Но я верю в свой разум. И в ваш… – улыбнулся эсбэшник, но улыбка пропала даром.

– И как вы себе представляете мою роль? – нахмурилась Кэсс.

– А вот об этом и будет наш разговор…

…Через час Кэсс вышла из штаба в состоянии тихой звенящей ярости. Ей предлагалось пойти на то, что она до сих пор полагала подлостью – играть со своими людьми в игры, скрывать и обманывать. Обманывать всех, чтобы спасти. Чтобы вычислить одного. Предателя. Кэсс зябко повела плечами. Хотелось пойти в дальний угол и поднести к виску ствол табельного оружия. Хотелось впервые в жизни. Но даже стань это желание – решением, возможности осуществить его не было. Контрольные цепи имплантов остановили бы ее руку. Оставалось идти и действовать по уговору с Эскером.

Потирая висок вокруг разъема, она шла по базе. Глаза не видели дороги. Перед глазами по очереди появлялись лица. Восемь лиц. Пять мужских. Три женских. Для нее они были мальчиками и девочками, ее людьми. Ее людьми – в этих словах было слишком многое. Что именно – она не смогла бы рассказать. Ни сослуживцу, ни постороннему. Даже напившись. Но рассказывать было не нужно. Тот, кто знал эти слова – все понимал сам. Постороннему не помогли бы и объяснения.

Восемь лиц. Восемь личных дел в модуле памяти импланта. Восемь голограмм молодых ребят в черных парадных мундирах. Они сияют, стараются выглядеть серьезно, но все же искрятся юной радостью. Снято в первый день прибытия на базу Корпуса.

И один – одна? – предатель.

Кэсс не могла в это поверить. За любого она могла бы поручиться своей честью, своей жизнью.

Но один – предатель.

Навстречу нетвердой походкой шел Кэни Алонна. Как раз один из ее ребят.

«Алонна, Кэн. Происхождение: дворянин, второй сын главной ветви рода Алонна.

Алонна – родовые владения… так, пропустить, перечень заводов и поместий. Производители боеприпасов для армии, вполне достаточно.

Данные медосмотра… пропустить.

Личностные качества… лояльность крайне высокая, тоже мне новость, „комплексный индекс выживания“, в просторечии везучесть – 89 процентов, темперамент, склонности, увлечения… пропустить всю эту ерунду…»

А где – не ерунда? Где среди казенных строчек – пометка «предатель»?

Кэни. Красавчик, запоминающийся сразу непривычным, безумно редким цветом глаз – зеленым. Высоченный – она ему до плеча не достанет. Бабник, прекрасный рассказчик, выдумщик. В бою – один из самых осторожных, расчетливых.

Кэсс улыбнулась про себя. Среди пилотов-истребителей Корпуса «Василиск» осторожность была понятием условным… весьма условным.

– Только не говори, что медики тебя выпустили.

– Не люблю я эту всю ерунду…

– Ну и посмотри на себя. Вон в тот вот бак поглядись, он как раз за зеркало сойдет. Хочешь вместо вылета полежать, отдохнуть?

Кэни чуть шевельнул губами в подобии улыбки. Разговор был знаком обеим сторонам от первой до последней реплики. И велся скорее по привычке. Кэсс привыкла доверять своим ребятам – сбегали ли они из медицинских капсул, шли ли на безрассудные действия в бою. Она доверяла им.

Доверяла…

Может быть, именно он, зеленоглазый, сливает противнику информацию?

Зачем? За деньги? Ему не удастся потратить годичное жалованье, даже вздумай он покупать каждый месяц по коллекционному флаеру. За идею? Какую идею он мог найти для себя, и где – идею всеобщей унификации и стандартизации, столь почитаемую в Олигархии? Или он мечтает стать депутатом от захудалой планеты в составе какой-нибудь маленькой, но гордой федерации? Желание отомстить? Кому – ей? Их эскадрилье? Полковнику?

Кэсс вздрогнула и поняла, что задумалась, стоя столбом посреди улицы. Алонна стоял перед ней и смотрел на нее с недоумением.

– Иди, Кэни, все в порядке.

Кэни, Истэ, Эрин – кто? Или – Рон Анэро, Эрти, Сэлэйн? Или Ристэ с Эрмианом, ее ведомые?

Каждый из них приходил в Корпус, в ее эскадрилью зеленым новичком. Не новичком, на самом деле – в Корпус «Василиск» никогда не брали сразу после летного училища, и у всех за спиной было и училище, и годы службы в других подразделениях, и «закрытое» высшее училище, куда брали только лучших из лучших, и несколько прошений о переводе в Особый Корпус. Но в Корпусе все они становились салагами – большинство не видело экспериментальных истребителей, которыми был оснащен Корпус, и на картинках. И Кэсс делала из них пилотов, асов. Долгие месяцы на учениях – пять, десять «учебных» подъемов в воздух, кровь и пот, боль в затекающих мышцах, приступы нестерпимого ужаса или отчаяния из-за недавно поставленных особо жестких контрольных цепей имплантов…

Даже подумать о том, что она водила за руку и отправляла в небо того, кто тогда уже был или стал потом предателем, было невыносимо. Кэсс сплюнула на землю, растерла плевок ботинком, огляделась.

Временная, на скорую руку развернутая база – не самое уютное место, даже если за всю операцию успеваешь выучить только один маршрут: медкорпус – тактический класс – летное поле. Суета и неразбериха, бардак, к которому нельзя привыкнуть, даже сталкиваясь с ним из года в год. Это каждый раз новый бардак.

Некий талант разгружал контейнер со снарядами, выкладывая блоки упаковок на платформу. Выкладывал так, словно разгружал сухие пайки. Нет, подумала Кэсс, сухие пайки он бы поберег. Очередная упаковка вывернулась из захватов силового поля и со свистом понеслась вниз. Кэсс прикрыла глаза и приготовилась увидеть базу с высоты птичьего полета, но ничего не произошло. Оказывается, в последний момент, когда зазор между двумя блоками был не больше ладони, «талант» успел подхватить блок и удержать в воздухе.

Она запрыгнула на подножку погрузчика, в кабине которого вытирал ладонью пот со лба неудачливый оператор. При виде нее оператор сделал испуганное лицо и попытался изобразить приветствие. Что в положении сидя было затруднительно.

– Мальчик, – сказала она ласково-ласково, глядя ему в глаза. – Ты кому служишь? Здешним партизанам?

Оператор вздрогнул и потупился.

– Милый мой. Вполне возможно, что сегодня я пойду как раз с этими ракетами под крыльями. А у них очень тонкая электроника. Их, такая вот досада, нужно грузить очень-очень аккуратно. И если у меня случится отказ – как ты думаешь, что я с тобой сделаю?

Кэсс бессовестно врала. Электроника этих ракет как раз могла выдержать удар кувалды. Но детонировали они при ударе об мишень. И им было без разницы – танк ли это, или другой блок тех же ракет на платформе. О чем оператор не знать не мог. Но если он не боялся подорваться – следовало напугать его чем-нибудь еще. Например, собой.

«Три часа до вылета» – сообщил ей имплант. Вздохнув, Кэсс оставила в покое глупого юнца и отправилась к медикам. Если послеполетной процедурой еще можно было пренебречь, то позволить себе послать подальше предполетную она не могла. Сам механизм управления истребителем требовал определенной подготовки перед непосредственным контактом. Активация имплантов, перевод в режим управления, препараты, стимулирующие скорость реакций – все это было необходимо. Иначе придется загружаться уже за штурвалом. А это – потеря времени и серьезный удар по нервам, и без того едва справлявшимися с напряжением, которого требовало управление машиной.

Гелевый раствор облизнул тело влажным скользким языком, капельница прильнула к разъему на шее. Темнота, отсутствие ощущений – несколько минут передышки перед тем, как по венам пойдет горячее тепло, наполняющее мышцы неудержимо рвущейся наружу энергией. Легкое прикосновение к правому виску. Ледяная игла, впивающаяся в мозг. На секунду – нестерпимое ощущение ужаса и боли. Вспышка под накрепко зажмуренными веками. Дальше – свобода и сила, бесконечность возможностей, безумная яркость восприятия. Словно ящерица сбрасывает старую кожу, словно снимаешь темные очки, словно вынимаешь затычки из ушей. Ну, вот и все… конец активации.

Кэсс вылезла из капсулы. Гель не оставлял на коже следов, но она по привычке отерла лицо, стирая несуществующую пленку. Кто-то уже позаботился принести и подготовить ее летный костюм. Увы, этот кто-то не имел понятия о том, что она не выносит слишком вкрадчивой мягкости ткани и ослабленных пластин на локтях и коленях. Чертыхаясь про себя, Кэсс привела в порядок костюм – плотное матово-черное трико, облегающее, как вторая кожа. Как очень тугая вторая кожа. Манжеты на запястьях и воротник – накачать по максимуму. Пластину на прессе – сделать твердой. Всю гидравлику на полную мощность. Чтобы тело было натянутым, как струна, чтобы осанка – безупречна, чтобы каждый шаг – преодоление сопротивления ткани.

А вот шлем – на потом. Это – уже в кабине. Чтобы аккордом ударило по глазам и нервам – один контакт, второй. И слиться с машиной, и упасть в небо.

Сдерживая нетерпение, она вышла в примыкающий к медицинской комнате тактический класс.

– Так, господа. Вопрос типовой. Кто не в норме по медике?

Таковых не было. Ребята отрицательно покачали, кто черным шлемом, кто коротко стриженой головой.

– Вопрос второй, типовой. У кого проблемы с машинами?

И таковых не нашлось. «Что же я так тяну время?» – подумала Кэсс. – «Все это, конечно, обязательные вопросы, но сколько лет мы уже плевали на их обязательность?»

– Тогда слушаем задание.

Кэсс включила экран, подгрузила карту.

– Наш квадрат – вот этот, – На экране квадрат вспыхнул ярко-синим. – Вот тут – город. Здесь – батарея ПВО. ПВО чисто символическая, поэтому делаем ее быстро и идем на город. Город приказано стереть подчистую. Тут, соответственно, по времени мы ограничены только скоростью реагирования противника. В драку не ввязываемся, как только слышим, что они близко – уходим. Вопросы есть?

– Есть. С какой стати драпать от местных?

Ну, разумеется, это Ристэ. Вылет без хорошей драки – не вылет, а фикция. О чем думали родители, давая любимой дочери имя «Ласковая»? Явно не о том, что лежало перед ними в колыбели. Девушка была излишне агрессивна, это даже отмечалось в ее личном деле. Специалисты перевели агрессию в боевой задор, но до конца избавить Ристэ и окружающих ее от девиза «всех замочу!» им не удалось.

– Вообще-то это приказ штаба. Но для особо любопытных могу сообщить, что командование надеется, что планета сдастся. И желательно сохранить технику. Ну, в доступной мере, конечно. Еще вопросы будут?

Вопросов не было.

– Отлично. До квадрата идти долго. Будете устраивать состязания в пилотаже – откручу головы. Все поняли?

Головы в шлемах и без покивали. По энтузиазму кивков было ясно, что не поняли и начнут выделываться через пять минут после взлета. Еще не устали, еще только второй вылет после нескольких месяцев безделья на основной базе. А первый вообще был разведочным, если не сказать – разминочным. Ну и славно. Еще успеют устать до полного равнодушия ко всему, кроме выполнения задания.

Нормой был один боевой вылет в день, максимум – два. Иногда им приходилось выходить далеко за пределы этой нормы… и никогда это не проходило даром. Нет, они не были столь слабыми и изнеженными, просто управление требовало активации всех ресурсов мозга и максимальной нагрузки на управляющие контуры, которые были встроены в мозг. Имперские профессионалы, которые ставили им импланты, умели сделать многое, заменить половину нервных клеток на искусственные, установить дополнительные центры, совместить все это с механикой управляющей системы. Но и они не могли сделать так, чтобы активированная механистика не выжирала постепенно все ресурсы мозга.

В первую очередь модификации били по эмоциональной сфере. И, разрушая психику, они приводили тех, кто жил достаточно долго, к одному состоянию – полному, мертвенному равнодушию ко всему. Впрочем, пилотам Корпуса «Василиск» могли позавидовать все остальные – те, кого модифицировали по типовым, а не индивидуальным проектам, те, кого считали не штуками, имея в уме, что каждый происходит из древнего имперского рода, а – пачками. Сотнями, тысячами…

Кэсс запрыгнула в кабину. Так. Опять техники переколбасили все кресло. Вот одна из радостей пребывания на временной базе, где работает сразу несколько частей. Если своих техников рано или поздно можно приучить не трогать кресло, то тех, которых видишь неделю-две в жизни, дрессировать бесполезно. Ну, кто надоумил этих скотов, что ей будет удобно почти что лежать в кабине? Шипя, Кэсс с трудом подогнала кресло по себе. Все равно получилось как-то неуютно. Так, хватит привередничать. Теперь перчатки. Накачать по максимуму, чтобы туго облегали руки. Ну, пора.

Шлем. Ледяная игла втыкается в разъем на виске. Есть контакт. Теперь – подключить штекер к разъему в шлеме. Удар по восприятию. Все эмоции, все человеческое уходит. Нет тела. Нет разума. Нет желаний. Нет ничего постороннего. Остаешься только ты – напряженно вибрирующая черная птица, рвущаяся в полет.

Пора.

Батарею ПВО сделали «на раз». Для чего ее вообще поставили, осталось для Кэсс загадкой. От чего она могла защитить город? От нападения прогулочных флаеров? Через несколько минут от батареи осталось почти что ровное место, кое-где украшенное дымящимися воронками и вставшими на дыбы обломками бетонных плит. Разумеется, обошлось без потерь. Кэсс бы рухнула от удивления с неба на землю, если бы кто-то получил хоть минимальные повреждения.

Зато не обошлось без глупостей. Эрти в пылу демонстрации персоналу ПВО своего пилотского мастерства дважды выдал такую перегрузку на машину, что получил порции кислорода по венам и выволочку от ведущего по системе связи. Как всегда. Выделывается хуже, чем на маневрах. А зачем? Хоть бы машину пожалел.

– Изверги! – сказала в систему связи Кэсс. – Пошли на город. И без выкрутасов.

Город был порождением сумасшедшего архитектора. А может быть, семейки сумасшедших архитекторов. Все эти бесконечные шпили, арки, башенки и мостики сверху казались клубком спутанной разноцветной проволоки. В системе послышались разнообразные шуточки на тему. Кэсс прислушалась.

– Какая порнография! Башни торчат, ну прямо как… – Ристэ, конечно. Ядовитая девочка. Юмор у нее простой, казарменный, зато всем всегда смешно.

– Фи, сударыня… – Эрин Эррэс. Под бархатной шкуркой утонченных манер – пожалуй, самая жестокая и циничная из всей восьмерки. Способна шокировать своими выходками даже Полковника. Но с виду – молодая дама из свиты Императора.

– А вот это, – перед глазами Кэсс одна особенно причудливая башенка помигала красным, – оставьте мне. Все поняли? Не трогать!

Сэлэйн. Девочка за семью печатями. Непонятная и странная. Но – не подведет. Это известно. Неизвестно – почему. Всех сведений – строки личного дела. Только какие-то мелочи. Человек без привычек. Боец без стиля. Этим – опаснее всего. Нет любимых приемов, нет слабых мест.

И почему девушки даже за штурвалами истребителей куда разговорчивей? Кэсс в очередной раз удивилась, отмечая, что три девицы переговариваются в два раза больше пятерых парней. Трещотки…

«Как же я их всех люблю…» – пришла какая-то совершенно нехарактерная для вылета мысль. «Всех. Всю эту банду разгильдяев. Но один из них – предатель…» Перед глазами мигнуло. Контрольные цепи имплантов не дремали и задавили несвоевременную мысль в зародыше.

– Так. Закончили болтовню. Начали. Кэни – башни в центре твои. Ракетами. Анэро, веди звено на запад, эта четверть – ваша. Истэ – пока Кэни разберется с башнями, займитесь центром города. Ристэ, Эрми – мы пойдем вдоль набережных. Все всё поняли? Вперед!

Девиз ее эскадрильи был – «Освобождение!» Несколько нетипичный девиз – у этого слова был устоявшийся смысловой оттенок «освобождение через смерть». И сама эскадрилья была несколько нетипичной. Чуть более отчаянным и думающим, чем прочие. Или – безбашенным и занудствующим, как могли сказать другие. Само сочетание этих двух качеств уже с трудом помещалось в посторонней голове. А у них – помещалось вполне. Те, кто не мог вписаться – уходили в другие эскадрильи. Оставались только те, кто мог. И результативность у них была на вполне достойном уровне.

Спору нет – у Шеллара она выше. Но пилотов эскадрильи Шеллара можно узнать и в эпицентре пьяной драки. Шеллар застроил своих до полного автоматообразия. Они приучены исполнять, но отучены думать. Никто из них никогда уже не пойдет на повышение. Отбито начисто то, что делает из рядового бойца командира. К слову, из ее воспитанников – у Лирны давно уже своя эскадрилья. Взлет Лирны начался в ту пору, когда Кэсс сама была командиром звена, а Лирна – удивительно невезучей девчонкой-новичком. Кэсс вытащила ее за уши. Заставила проявиться. И невезучесть на поверку оказалась невероятной, фантастической интуицией. Почти на уровне предвидения. Интуицией, забитой еще с детства и не отслеженной психотехниками.[1]1
  Имперский жаргон. Специалисты, занимающиеся модификациями психики с помощью технических приспособлений.


[Закрыть] А потому ежеминутно конфликтующей со здравым смыслом и в результате приводящей к заминкам в действиях и неуверенности в себе. Тогда Кэсс со скандалом добилась для Лирны дополнительных обследований и модификаций. Психотехники прошлись рашпилем и скальпелем по комплексам и страхам, разомкнули какие-то связи и создали новые. И девочка ожила. Научившись верить самым нетривиальным своим предположениям, она за несколько лет раскрылась, как прекрасный стратег и психолог. Сейчас эскадрилья Лирны ежемесячно наступала ей на пятки – на маневрах, по результатам боевых операций. И эта должность была явно только начальной ступенькой в карьере Лирны. Кэсс радовалась, хотя и злилась. Значит – не ошиблась. И другие – тоже разлетелись на повышение, в основном, в другие «особые» подразделения.

Вот и Рон скоро пойдет наверх. Еще несколько лет – и его место займет Эрти. Именно фигляр Эрти, а не Сэлэйн, как ни печально. Но потолок Сэлэйн был ясен сразу по прибытии не то что ее самой – ее личного дела. Рядовым пилотом она начала свою карьеру, и им же и закончит ее. Звания и награды – не для нее. Для нее – только небо. Еще один шрам на ладони. Но до этого еще далеко…

Срок жизни человека, который не мог себе позволить продление его медицинскими методами, составлял лет сто. Аристократ, не состоящий на службе Империи мог прожить лет пятьсот. А вот те, кого Империя считала своей военной и дипломатической элитой, жили настолько долго, что начинали считать не десятилетиями – сотнями, тысячами лет…

Если выживали, конечно.

Сегодня все идет не так, поняла вдруг Кэсс. Она тут философствует, а программы ее не обрывают – словно она сидит за стойкой в баре. Неполный контакт? Но машина слушается идеально, и всю команду видно превосходно. Что за ерунда? На всякий случай Кэсс запустила тесты – и узнала, что с точки зрения системы управления с ней все в норме. А с кем тогда проблема?

Оказывается, те несколько секунд, что Кэсс предавалась воспоминаниям и размышлениям, Эрмиан с Ристэ покорно ждали ее приказов. «Позор… Ладно, в бою я себе все-таки такого еще никогда не позволяла…» – Кэсс титаническим усилием выгнала из головы все неуместные мысли и переключилась на набережную.

Разнос батареи ПВО не остался незамеченным: в городе царила столь обожаемая Кэсс паника. Что может быть удобнее, чем ситуация, в которой добрых две трети населения города беспорядочно носится по улицам? Вот сейчас этому горожанину в широком красном одеянии до пят перестанет быть страшно. Раз и навсегда. Кэсс резко снизилась и полоснула его лучом, заодно прекратив страдания еще трех или четырех аборигенов. Вот и все, маленький, вот уже и совсем не страшно. Глазки закрывай, баю-бай.

Вверх по набережной они прошлись играючи, танцуя в воздухе и выбивая прицельно отдельные особо понравившиеся фигурки из суетившихся внизу. Кэсс не любила красный цвет – в отличие от местных жителей – и методично успокаивала (навсегда) тех, кто был одет именно в красное. По какому принципу развлекались Ристэ и Эрмиан, она не отслеживала, хотя периодически комментировала их меткость.

Обратно шли уже по-иному, методично превращая квартал набережной в плоское пепелище. Если кто-то случайно оставлял невредимым хотя бы одно здание, другой тут же исправлял эту ошибку. Кэсс отслеживала всю эскадрилью – работали хорошо. Даже Эрти, который уже давно напрашивался на взбучку за излишнее пристрастие к балетным па в воздухе. Но работал он чисто, не оставляя хвостов в виде строений и уцелевших аборигенов.

Город превращался именно в то, что было обозначено в приказе – в ровное место.

Какая-то глупая баба внизу бросила к ногам куль не то с барахлом, не то с младенцем и запрокинула голову в небо, потрясая кулаками. Кэсс могла видеть ее лицо – белое, как мел, с зияющим черным провалом рта.

«Кулаки мне показываешь? Напрасно. Хотя это как посмотреть…» – Кэсс снизила мощность и полоснула лучом по воздетым в бессильном гневе рукам. Женщина рухнула, как подкошенная. Истечь кровью ей не грозило – луч резал и прижигал одновременно. Но от болевого шока никуда не денешься.

– Эту, – она обозначила в системе связи квадрат и силуэт в нем, – не трогать.

«Василиск» всегда оставлял в живых двух-трех свидетелей. Их главной задачей было не уничтожить, что толку уничтожать мирное население – запугать.

Над центром резвились Эрин и Кэни. У Кэсс уже давно чесались руки разогнать эту сладкую парочку по разным звеньям. Веселые игры «кто быстрее перебьет всех детей от трех до пяти», сопровождавшиеся радостным ржанием в две молодые глотки в эфире ее несколько напрягали. В основном, этим самым ржанием и тем, что, увлекаясь играми, оба порой теряли бдительность. Но под недремлющим оком Истэ звено работало эффективно. Она много раз прогоняла в уме прочие возможные комбинации, но все они получались какими-то более бледными.

«Пусть резвятся. Напоследок пройду над их сектором. Увижу что-то, возвышающееся над землей выше метра – намылю шеи…»

Самым самостоятельным и стабильным было звено Рона Анэро. Они методично зачищали западную часть города – без радостного смеха и особых подвигов. Для Сэлэйн все это было просто нудной, но необходимой работой. Ее заводили только схватки один на один. Эрти – самый молодой в эскадрилье – пока еще радовался любому вылету и работать старался четко, так, чтобы заслужить похвалу.

Город горел. Город рушился под ударами ракет и лазерных лучей. На этот раз не бомбили – городишко был маленький, всего-то тысяч на семьдесят-восемьдесят, а нести бомбы не любил никто. При том единении с машиной, которое было у всех пилотов, груз бомб ощущался, как тяжелый и неудобный рюкзак за плечами.

– Заканчиваем. Пять минут на подчистку хвостов! – передала всем Кэсс.

Голосовая связь была только одним из способов, которым информация передавалась от одного пилота к другому. К Кэсс стекалось множество импульсов от каждого члена ее звена. Состояние машин, физические и психические параметры, эмоции, направленные в ее адрес мысли. И сейчас она четко видела в многомерной управляющей системе недовольство, избыточное возбуждение, неутоленный азарт.

– На обратном пути пойдем на минимальной высоте. Кто пройдет чище прочих – получает выпивку от остальных! Я не участвую, так что буду судьей.

А вот это уже совсем другая картина. Идти на высоте полутора-двух метров над холмистым рельефом – непростая задача, требующая большого мастерства и сосредоточения. Выматывающая куда больше, чем разнос маленького городка. К базе все как раз порядком устанут.

Сверху Кэсс с удовольствием наблюдала, как четко идет ее команда. Конечно, она заранее знала, кто выиграет. Сэлэйн Лэйн. Но остальные не были так в этом уверены, и у них, по крайней мере, была надежда. Хотя и призрачная. С механистично четкой и педантичной Сэлэйн можно было соревноваться там, где нужны были драйв и фантазия. Но не там, где нужна была четкая, возведенная в абсолют внимательность. Тут равных ей не было.

Земля. Она-машина мягко легла грудью на грунт. Снимать шлем не хотелось, как всегда. Добровольно ослепнуть, оглохнуть, лишиться обоняния – вот что такое снять шлем. Слишком резко, чтобы не затягивать неприятный момент, Кэсс рванула штекер из разъема. Ну, вот и отлетались на сегодня. Скучновато как-то было. Рутина. Может быть, завтра будет схватка. Если местные вообще решатся на сопротивление. Они, конечно, не противники. Но хоть какое-то развлечение.