Текст книги "Альбинос. Финал (СИ)"

Автор книги: black_in_you

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Не ты первый, кто мне это говорит. – с кривой усмешкой заметил он.

– Мне интересно вот что, он когда-нибудь говорил, что тебя любит? Как сына?

– Я на приеме у психолога?! – снова угрюмо посмеялся он.

– Почти. Саш, да ты расслабься! Что ты так напрягаешься?! Я ещё тогда понял, что для тебя слово «люблю» из разряда «мистики». Теперь понимаю, почему. Но всё равно интересно, что ты на этот счет думаешь.

– Молодец, – он тыкал вилкой в пельмени. – Мне даже есть перехотелось.

– Не надо делать из меня своего отца и любой ценой добиваться расположения. Я, может, и мудак, но… – и я не знал, какое «но» сюда походит. – Да, похуй! Жуй давай.

Я уже давно заметил, что его «пидарасия» тесно связана с папашей. Те разы, когда я видел его реакции на отца, и те разы, когда лично общался с этим Андреем Николаевичем, мне многое рассказали. Возможно, он ищет ту самую отцовскую любовь, которую не получил в детстве, перебирая мужиков. Вот только никто её дать-то не сможет. Это я знаю по себе, по отсутствию материнской…

– Расскажешь про свою семью? – как ловко он переключил тему с себя на меня.

– Что ты хочешь узнать?

– Не знаю, не думал конкретно… Просто, что сам захочешь.

Он уже всё доел, и я предложил сесть с чаем в зале на диване. Как раз играли Трактор и Амур. И от меня не ускользнула маленькая деталь, как по-свойски он бросил пиджак на спинку дивана.

– Надеюсь, мы хотя бы в четверть-финал выйдем… – я прокомментировал игру домашней команды, а Саша задумчиво изучал моё лицо. Ждал, что я начну рассказывать о себе.

– Я оказался в доме ребенка сразу после того, как мою мать выписали из больницы. Врачи запугали страшными диагнозами, и она отказалась. Раньше от всего отказывались, что не вписывалось в стройный ряд «нормальных» детей. А альбинизм – такая болезнь, которая обычно предвещает проблемы с умственным развитием. Я был косоглазым до девятого класса. Представляю её реакцию, когда она увидела в первый раз своего ребенка. Красный, с белыми волосами и косыми глазами. Жесть.

– Знаешь, бывает, родители оставляют даже сиамских близнецов или тех, у кого нет рук и ног…

– Я знаю, я её не оправдываю и не обвиняю. Просто вот так получилось. Потом был дом ребенка, и оттуда нет никаких воспоминаний. Возможно, потому, что это был нехуевый стресс для такого возраста. Все помнят детство до пяти лет, а я ничего. Ни кусочка, ни обрывка. Все мои воспоминания начинаются с детского дома, когда мне было шесть.

– Ты не сразу попал в семью?

– Меня забрали тогда, когда уже теряешь всякую надежду, если она ещё существует. Меня забрали в двенадцать.

– Кем они были?

– Отец – простой работяга, как и я, позже был инженером на заводе. А жена его, Света, работала медсестрой. Детей своих не было, и когда меня взяли, им обоим было уже за сорок лет. Последняя надежда. Маленького ребенка им никто не дал, боялись, мало ли что случится, возраст же не такой «ходовой». И не зря боялись. Через пару лет моя новая «мама» умерла. Мы с ней даже не выстроили нормальное общение. Я был очень сложным. Первый год… Как они меня выносили…

– Ты как-то сказал, что он был тебе настоящим папой.

– Да. Знаешь, если его жена ожидала ангелочка в моем лице, то вот он был реалистом на мой счет. Общался со мной на равных, никогда не называл «сыночком», ничего не запрещал, не заставлял и всегда считался с моим мнением. Это подкупало, ведь мои двенадцать лет – это долгие годы в детдоме. Оттуда выходишь уже совсем не таким подростком, как другие сверстники. Тебя вся эта система ломает так, что ты охуеваешь, что где-то в мире есть нормальные семьи, нормальные дети, нормальные люди.

– Что с ним случилось?

– Умер в пятьдесят восемь лет. Тромб.

– Мне жаль. А твои настоящие родители? Искал?

– Нахуя? Я им тогда не нужен был, так зачем сейчас бы понадобился? Саша, мне тридцать, какие родители?

– Это же твоя мама, может быть, она жалеет, что тебя оставила. Может, ищет.

– Я вот смотрю на тебя, ты такой наивный мужик. Просто пиздец. Кого ищет? Умственно отсталого тридцатилетнего мужика?! Мы в России живём, не на Марсе! Если бы она хотела, то уже давным-давно бы нашла! Ещё тогда, когда я в детдоме был.

– А ты бы хотел, чтобы она тебя искала?

– Мне это не нужно.

– И ты поэтому сказал мне тогда, что сирота?

– Когда тогда?

– Мы были у тебя дома, пили, ты сказал, что сирота.

– Не могу вспомнить… Я всем говорил, что сирота. Когда был мелкий, я видел, что те дети, кто совсем остался без родителей, а не был ими брошен, были счастливее. Никого не ждали, не винили. Им в душе было проще. Я тоже хотел, чтобы мне было проще, всем говорил, что сирота, вот так и приклеилось. Потом меня забрали, умерла мать, а потом и отец. Вот я и стал сиротой уже «официально».

Мы замолчали. Я терзал сам себя воспоминаниями, такой особый сорт мазохизма, вспоминать то прошлое, которое хочется забыть. А Саша, как обычно, мялся как дурак, не решаясь что-то сказать.

– Да ладно, не парься о моей тяжкой судьбинушке. – я толкнул его плечом. – Смотри, что наши делают, опять матч въябывают! Кстати, я заметил, каждый раз, когда мы вместе смотрим хоккей – наша команда всирает!

Когда он так грустил, хотелось его утешить. Как собаку, которая внезапно делает грустные глаза и поджимает хвост. Мы сидели рядом, и я обнял его одной рукой. Простой дружеский жест, который в наших обстоятельствах можно трактовать как угодно. Мне самому стало как-то не по себе. Я и так уже в каждом слове искал в себе замашки «голубики».

– Можно я останусь у тебя?

– Оставайся.

– Я тогда схожу в ванну, пока ты досматриваешь.

– Сходи.

Да. Мне всё ещё было сложно. Такие моменты будто удар поддых. Мерзко, противно и невыносимо неприятно. Хочется избавиться от этого чувства, но не получается. Все эти неловкие вопросы, неловкие ответы, вся эта «розовая» атмосфера вызывала желание убежать куда-то, только куда убежать от себя? Мне хотелось… Увидеть реакцию, узнать, какие у него будут ощущения. Научить его чему-то новому. Определенно, тому, о чем он даже не задумывался. И это неугасающее любопытство: «А что дальше? Будем просто трахаться как кролики? И лобзаться при каждом удобном случае? В этом вся фишка?!»

Наши проиграли. Со счетом пять – три. А время перевалило за час ночи. Звуки воды утихли, и я гадал, как же он выйдет из ванны? Без одежды? В одежде?

Приоткрылась дверь, и он позвал меня.

– У тебя есть штаны и футболка? – из-за двери выглядывало его мокрое лицо.

– Сейчас принесу.

– Спасибо.

Голышом Саша выходить не захотел. Сученыш! А я-то уже понадеялся, что мне не придётся всё это начинать самому. Я знаю – я мудак. Но в душЕ всегда теплится надежда, что за тебя всё кто-то сделает сам. В моем случае надежда, что кто-то опустится до того, чтобы залезть к мужику в штаны. Но опускаться придётся самому. Саша хоть и выглядит как валенок иногда, но бывает и хитрым, сука. Решил посмотреть, что я буду делать? И пока я накручивал себя и сложившуюся ситуацию, он вышел из ванны. Я очень хотел спросить его, зачем он полез в неё, если приехал из дома, но не стал. Пусть думает, что я тупой и ничего не понимаю

Он плюхнулся на диван рядом со мной, изображая увлеченность телевизором. А там только глупые и неуместные комментарии по поводу очередного поражения команды. Он сидел, закинув ногу на ногу – любимая поза, как и «ручки в брючки», разглядывал мелькающий экран. Если его сейчас спросить: «Что секунду назад сказал комментатор?», он и не ответит. Руки сложил перед собой. Голову опустил. Смущается – знает, что я его рассматриваю.

Сделать самому первый шаг на трезвую голову – это сложно. Сломать в себе что-то навсегда. Вот такое чувство.

Я смотрел и ждал, когда он повернется. И он повернулся. С полуулыбкой. С плохо скрываемым смущением.

– М-м-м? – спросил он.

Я мотнул головой, говоря: «Да ничего, просто смотрю». Саша сидел близко, но не вплотную, поэтому я снова положил ему руку на плечо и потянул к себе. Странно видеть в нем стеснение. Где тот Саша, который предлагал мне минет? Я сильнее прижал его к себе. Что будет дальше, а? Но, по-видимому, он решил сегодня вообще не проявлять инициативу. Ладно!

Наклонился к нему, задержался на секунду, поцеловал. Он несмело ответил, обжег дыханием, закинул руку за шею. Это определенно лучшие губы, которые у меня были, и я долго ими наслаждался. Мы целовались долго. Медленно. Уж не знаю, как он, но я кайфовал по полной программе. В какой-то момент я даже задался вопросом, не посчитает ли он меня извращенцем? Сколько можно вылизывать губы?

Он завелся. Терся об меня лицом с гладкой выбритой кожей, гладил тело везде, где только мог, прижимался и старался дышать ровнее. Когда он полез ко мне в штаны, я его остановил.

– Нет-нет, стой… Сегодня не так. – я перехватил его руку и осторожно убрал.

– А как? – обрывисто спросил он.

– Разденешься? – и мне удалось насладиться этим удивлением.

Конечно, это был далеко не стриптиз. Но тоже не плохо. Я наблюдал, как он снимает мою футболку, как бегают под кожей его мышцы, как волосы падают ему на лоб и почему-то блестят. А телевизор сзади выступал в роли софитов и подсвечивал его контровым светом, создавал силуэт. Штаны тоже были ему великоваты и поэтому легко слетели вниз. В этот раз он был совсем без волос на лобке. Готовился? Предвкушал? Честно, мне было похуй, есть там волосы или нет. Но сам факт. Мне льстило.

Я все также сидел на диване и просто смотрел. Он развел руки в разные стороны, спрашивая меня: «Что дальше?» Я похлопал себя по коленкам, приглашая сесть сверху. И снова словил кайф от его смущенного недоумения. Я решил, что ему будет комфортнее, если я выключу телевизор и мы будем в темноте.

– Садись сверху. – когда он подошёл ближе, я взял его за руку, притягивая к себе.

Он послушно сел лицом ко мне, сверху, и обхватил коленями мои ноги.

– Давай поближе. – я помог ему придвинуться ближе, так, что его член был у моего живота, а сам он положил голову мне на плечо. Поза наездника – моя любимая. Единственное неудобство – коленями он упирался в спинку дивана. А тот хоть и был большой и широкий, но всё же создавал некоторые неудобства.

Когда он полез ко мне с поцелуями, я снова его остановил.

– Подожди, Саш, не торопись. – я положил его голову обратно себе на плечо и начал гладить широкими движениями по спине.

– Знаешь, какое самое обидное оскорбление после секса?

– Какое? – тихо спросил он. А я всё так же гладил его, пытался успокоить, снять напряжение.

– Бревно. Заниматься сексом в темноте, в тишине, без наигранных криков и воплей, не шевелясь, и монотонно повторяя одни и те же движения – это не модно сейчас. Всем подавай разнообразие, страсть в «порнушном» стиле. Но я хочу, чтобы ты был бревном. Я хочу, чтобы ты забыл всю эту хуйню. Расслабься. – тихо говорил я, и просто водил руками по спине.

Его голова лежала у меня на плече, а губами он касался шеи, и это очень удобно. Ведь я чувствовал на себе его дыхание, и понимал, когда он спокоен, а когда нет. Буквально на секунду возникла мысль о том, что я реально тронулся, занимаясь этим с мужиком и неистово возбуждаясь, видя, как сложно ему оставаться равнодушным, но я не дал этой мысли развития. Просто переключился на то, чем, собственно, собирался заняться. Медленными движениями я поднимался вверх по спине к лопаткам, а потом спускался вниз к пояснице, чуть сжимая кожу. Я делал это снова и снова, снова и снова. До тех пор, пока не почувствовал, что он полностью опустился мне на ноги, расслабил все свои мышцы, сел удобнее и перестал «чего-то ждать».

Пока одна рука гладила мышцы между лопатками, другой я спустился к копчику и немного ниже.

– Тихо-тихо. Не напрягайся. – я понимал, почему он не может сидеть спокойно. Это не тот шаблон поведения, который в нём существует. Ему сложно сконцентрироваться только на своих ощущениях, сложно избавиться от предвкушения, и непонятно, как можно просто наслаждаться.

Я снова начал водить рукой вверх и вниз, чуть касаясь ложбинки под копчиком. В какой-то момент медленно спустился ещё ниже, совсем чуть-чуть, чтобы немного коснуться мышц на входе. Саше снова сложно было усидеть. Нетерпеливый как подросток, блять!

– Не шевелись. – произнес чуть строже, чем хотел.

Рука легла, аккурат накрывая анус и бугорок основания члена. Я просто положил её туда, и кожа мигом начала нагреваться. Руки у меня большие, накрыли почти всю промежность от копчика до яичек.

Вот что поразительно. Такие маленькие вещи, казалось бы, глупые и банальные, обычно неистово возбуждают. Он задышал быстрее, а я ничего не предпринимал. Просто ждал и знал, что это сработает. Потом стал нежно водить рукой. Вверх и вниз, иногда выписывая круг на чувствительных местах. Я бы делал всё точно так же, даже если бы просто пытался нагреть кожу. Девочки на этом моменте обычно охали и ахали, задыхаясь от возбуждения. Да… Удивительно, как медленные, лишенные пошлости движения рукой могут по-настоящему разогреть желание.

Саша начал гладить меня руками, видимо, уже на пределе.

– Саша… Успокойся, мне это не нужно. – я завел его руки обратно себе за шею. – Тихо…

Пальцами всё той же руки я начал тихонько гладить мышцы ануса. Круговыми движениями, чуть-чуть вдавливая, и отпуская. Повторял, наверное, раз двадцать, пока не почувствовал, что он их не сжимает. Приложил два пальца к дырочке и медленно развел их в разные стороны. Саша вздохнул. Я знаю, что это приятно. Ещё несколько таких движений и я понял, что совсем забыл про смазку. Обычно я такое проделывал с «дырочками» девочек, и там это было не нужно, а тут… Вставать и искать её – не вариант, можно сразу закачивать это «дело». Поэтому пришлось собрать слюну на пальцы и довольствоваться тем, что есть. Может быть, он даже сочтет это романтичным.

У меня у самого уже пиздец как всё чесалось в штанах, неудобно было жесть! Но наблюдать за своим партнером гораздо интереснее. Когда я вернулся туда, где остановился, Саша дернулся. Как будто от неожиданности.

– Тшш… – успокаивал я его. Иногда казалось, что я совращаю ребенка.

Я не торопился сразу засунуть куда-то палец. Просто, пользуясь тем, что пальцы были влажные и скользкие продолжал дразнить его и изводить в предвкушении. Может быть, причина в том, что мне на самом деле нравился «подобный» процесс, а может быть, я садист. Но ещё ни один человек не смог спокойно перенести эту пытку, всегда это заканчивалось тем, что на мои пальцы просто насаживались. Саша не был исключением. Возможно, он даже не заметил, когда начал это делать, но его легкие движения телом были направлены только на то, чтобы я вошел как можно быстрее.

– Не дергайся. – пришлось снова включить строгость. Иначе и не поможет.

– Я не могу уже… – шепотом выдохнул он.

– Ты не наслаждаешься – ты мучаешься. А я так не хочу. Расслабься. Я же чувствую… – я чуть надавил на его мышцы. – Замри, если тебе так легче.

И он замер. Снова круговые движения, снова согревал его, снова изучал каждую складочку на входе. И наконец, первый палец. Вошел и остановился, дал возможность привыкнуть. Медленно массажировал, изнутри, второй рукой раздвигая ягодицы. Чем медленнее – тем лучше. Второй палец. И всё то же самое. Саша наконец-то забил на меня хуй. Просто сидел и кайфовал, и обнимал руками сильнее. Это сразу чувствуется, когда человек перестает думать о том, что «что-то нужно делать», когда перестает думать о том, что хочет кончить или оргазм вообще существует. Именно это состояние – то, что нужно. Пальцы легко входили и выходили, размеренными и монотонными движениями. И в этой монотонности есть свой кайф. Каждое движение, которое повторяется из раза в раз, создает особое ощущение. А если делать это не спеша, то эффект усиливается.

– Я готов. – снова шепнул он, в надежде, что я перейду к сути.

– Я знаю. – усмехнулся я. Он думал, что я его подготавливаю?! Да, но не только.

Возможно, он меня проклинал, возможно ненавидел, но однозначно не был равнодушен к тому, что я ещё долгие минут десять, наверное, растягивал его мышцы. Да ещё и так однообразно. Честно говоря, хотелось уже его поиметь во все щели, но я дал себе обещание «довести» его.

Когда он привык и к этим движениям, снова забыв обо мне, я вынул пальцы. Просто гладил его задницу, раздвигал в разные стороны.

Как же хорошо, что я надел свободные штаны, член легко их растягивал и достать его было легче легкого. Я и сам был уже на пределе. Пришлось спуститься чуть ниже и приподнять его, чтобы оказаться там, где нужно. Он воспользовался сменой положения и начал целовать мои губы, в своем лихорадочном темпе. А я как раз коснулся членом его дырочки, создавая давление.

– М-м-м… – он замычал. Неужели так долгожданно?

Одной рукой я держал свой член, а другой держал его за талию, помогая «сесть» сверху. Когда он пытался сделать это быстрее, я просто придерживал его. Разорвав поцелуй, я посмотрел вниз. Темно было, но кое-что удалось разглядеть. Саша просто закрыл глаза и садился всё глубже, иногда подрагивая мышцами живота, от чего его член дергался резкими движениями. Когда он дошел до конца, я снова опрокинул его на себя. И мы замерли. И это было уже не совсем запланировано. Я бы кончил, если бы он начал двигаться. Слишком это было охуенно, когда он садился сверху, выгибая спину.

Видимо, он первый отошел от этого момента, потому как снова начал елозить на мне.

– Не надо. – отрезал я. Погладил снова его по голове, плечам, спине, и движения всё время неприятно срывались с кожи – она покрылась испариной.

Когда стало чуть полегче, я позволил ему выпрямиться и упереться руками мне в плечи. Но от движений я его всё равно удерживал. Не сегодня. Точно не сегодня. Мы смотрели друг на друга. Он ждал. Мне же хотелось, чтобы он ничего не ждал. И никого…

Руки легли ниже и медленно подбирались к паху. Туда, где уже всё испачкалось в смазке и явно ныло от натуги. Вот мы и подобрались к самому интересному. Левой рукой я гладил его яички, а правой повторял однообразные простые прикосновения, от которых очень сложно кончить. Вниз по всей длине, а потом обратно вверх к уздечке и круг пальцем по головке. Только большим пальцем и совсем не создавая давления. Пытка – я бы это назвал так, если не научиться ловить от это кайф.

– Забудь, что можешь кончить. – просил я и повторял одни и те же движения.

Никуда не торопился, и не давал ему двигаться на мне. Иногда казалось, он мне хер оторвет, так сжимался. Возможно, мое давление на простату усиливало эти ощущения, но я примерно понимал, каково ему сейчас. И я продолжал монотонные действия. Но эти движения только вначале кажутся простыми. Когда оргазм будет близко, каждое прикосновение пальцев он будет ловить, как что-то мимолетное и неуловимое, будет прислушиваться к ним. Будет мечтать о том, чтобы давление хоть чуть-чуть усилилось.

Всё как я и ожидал. Сначала он просто сидел и привыкал к ощущениям, а через три минуты уже не мог адекватно контролировать свои движения. Его руки то и дело подрагивали, голова то опускалась, то поднималась, а мышцы всего тела пытались сокращаться сильнее и сильнее. Я знал, что каждое мое движение вот-вот приведет его к оргазму, а если чуть ускорить их – он произойдет мгновенно. Но я хотел показать ему, что может быть лучше. И этот момент наступил.

Он перестал себя контролировать. Забыл обо мне. О себе. О том, как он выглядит, о том, нравится ли мне то, что я делаю или чего я хочу в данный момент. Он перестал думать, чего ему хочется сегодня или будет хотеться завтра. Он уже ничего не контролировал. Он сидел сверху, громко дышал, стонал в такт моим движениям, и это сладкое томление перед тем, как кончить, растянулось для него из привычной секунды в неожиданно долгие минуты. Он протяжно стонал, кайфовал, подрагивал. А вот я надеялся, что по-настоящему услышу его, и это тоже было частью плана. Когда он был «близко», он сначала просто начал выть, и воздух с шумом вылетал из легких. А когда его накрыло, он уже не стонал – он кричал. Хрипло, вязко, громко. И это был его самый долгий оргазм, я в этом уверен. У меня вся футболка намокла от того, сколько из него вышло. У него даже слюни изо рта потекли, так сильно он «ушел» в эти ощущения. За всё это время я ни разу не сбился с ритма, хотя было сложно.

Уверен, он сам не ожидал, что будет так кричать, что будет так стонать, что позволит себе выглядеть вот так. Искренне. А это сложно. Позволить самому себе быть искренним, когда занимаешься с кем-то сексом. Когда он сжимался в последних судорогах, то просто упал на меня сверху.

– Тебе было хорошо? – я любил задавать этот вопрос, как и слышать ответ на него.

– Да.

Он так быстро убежал в ванную, что даже не обратил внимание на мой внушительный стояк. Но я не я, если буду как обиженная девочка, поэтому просто «спустил» в туалете, и хватило для этого пары движений. Но зато Сашка сегодня получил по полной программе, и надеюсь, что этот раз он никогда не забудет.

========== Часть 4. ==========

POV Саша.

Из ванны было просто стыдно выходить. Ужасно стыдно, провалиться мне на месте! Когда вспоминал, как кричал, то думал, лучше бы исчезнуть куда-нибудь, только не признаваться себе, что так орал именно я. Никогда не кричал во время секса – никогда. Всегда считал, что это как-то странно и неестественно. Хотя в тот момент казалось – если не закричу, то эта пытка продолжится ещё час. Да, было очень классно… Да что там, охуенно! Никогда не испытывал такой оргазм, никогда так сильно не ощущал все эти «волны», «приливы», этот момент, который даже словами не описать.

Стоит признаться, да, признаться – это было очень круто. Вот уж не думал, что буду так кричать от того, что кто-то водит по члену пальцем. Секс у меня был разный: и страстный, и романтичный, и быстрый, и долгий, но не такой! Вырывающий тебя из контекста, вытряхивающий всю энергию…

Прохладная вода начала успокаивать меня, приводить в чувство, но стыд всё ещё захлестывал своими горячими и яркими вспышками. И как теперь ему в глаза смотреть? А на пальцы на эти как смотреть?

– Сосать ему в машине не стыдно было, а сейчас застеснялся? – говорил я сам себе. – Подумаешь, покричал немного, что такого?! Случается иногда, всякое случается…

Когда я вышел, в квартире стояла гробовая тишина.

– Закончил? – я даже подскочил от испуга, когда за спиной оказался Слава.

– Да…

– А кто это убежал, оставив меня наедине со стоящим членом, м-м-м? – подшутил он.

Ещё лучше! Мало того, что я выставил себя орущей целкой, так ещё и о нём не подумал. Полнейший провал.

– Не переживай, мои руки не для скуки. – это саркастическое замечание ещё больше меня «расшатало». Ему ещё и дрочить себе пришлось, ужас.

Когда он хлопнул меня по плечу и ушел в ванную, я засобирался. Возникло непреодолимое желание свалить по-быстрому. Было так неловко, просто ужас! Спрашивая себя – почему такой пустяк меня смущает, я соглашался с тем, что сам загнал себя в такую ситуацию. Я настолько поддался его влиянию, настолько влюбился, настолько его мнение было для меня важно, что даже такие мелочи меня из колеи выбивали.

Поздно было уже! Слишком поздно создавать для него образ классного парня. Не при тех обстоятельствах мы встретились, не при тех обстоятельствах случился наш первый раз. Но люди – противоречивые существа. Вроде, понимаешь головой, что ничего «такого», что это всё просто «загоны», но поделать с собой тоже ничего не можешь. Я выбрал легкий путь – сбежать и переждать все неловкие моменты дома.

Вытерся плохо, и вещи отказывались на меня налезать, и пока руки терзали одежду, я придумывал сотни отмазок, чтобы не оставаться. Конечно, можно уйти, даже не дожидаясь, когда он из ванны выйдет, но это будет уже слишком. Нужно хотя бы сказать «до встречи».

– Куда собрался? – он прошел мимо меня, вытирая шею полотенцем.

– Мне домой надо… – я закрыл глаза, чтобы случайно не увидеть его эмоции и не засомневаться.

– Не понял? Ты же сам хотел остаться, что-то не так? Я смотрю, ты уже всё решил? – он аккуратно повесил полотенце на спинку стула и начал вытираться.

– Извини, мне правда…

– Оставайся, Саш, не начинай. Куда ты поедешь? – черные боксеры на нём смотрелись охуенно – взгляд не оторвать. И как же глупо было стоять одетым, в надежде уйти от него подальше по прихоти собственного эгоизма.

В итоге я остался. Легли на одну кровать, как ни в чем не бывало. Меня заботливо укрыли одеялом и предложили водичку. Только сон никак не «шел», поэтому я изучал кусочки люстры, которую удавалось разглядеть в полумраке.

– Я что, что-то не так сделал, или что-то не понимаю?! – Слава приподнялся на локте, глядя на меня, хотя в такой темноте точно ничего не увидишь.

– Всё так, просто я подумал, что неловко будет остаться у тебя. – я говорил и сам понимал, что это полная чушь, самая дурацкая отмазка, которую может сказать взрослый мужик.

– Серьезно? Ты меня поражаешь… Я-то думал, ты кайфанул, а ты сбегать собрался… – он цокнул и лег обратно на спину, заведя руки за голову.

– Можно вопрос?

– Валяй.

– Где ты этому научился? – любопытство – оно такое.

– Где… – повторил он. – Если ты думаешь, что на мне скакали красивые девочки и научили разному мастерству, то ты ошибаешься. В детдоме научился.

Из-за тишины, которая последовала за его ответом, я подумал, что он не собирается продолжать, и уже прикидывал разные варианты, как можно открыть вот такой секс, будучи в детдоме, а он вдруг начал рассказывать свою историю.

– В нашем детдоме были, в основном, мальчики, и хорошей репутацией он не прослыл. Жестокие няньки, жестокие правила, отвратительная жрачка и отношение к детям. Не думаю, что стоит рассказывать о том ужасе, что иногда там творился. – он говорил тихо и спокойно, а я замер, чтобы не «спугнуть» момент искренности. – Я ненавидел всех. Каждого. Вот реально каждого человека. Мы все были детьми и подростками, а о сексе говорили уже лет с шести. Ещё толком от горшка не отучились, но уже мат на мате и пошлятина разного формата. – он вздохнул, – Не знаю, как в других местах, но у нас за «дрочку» наказывали. Такой вот способ выместить злобу у малолеток.

Мгновение он собирался с мыслями, перекладывая одну ногу на другу, чтобы было удобнее.

– Не подумай, что я на жалость давлю, просто объясняю. – а я его и не подозревал ни в чем, – Остаться наедине с самим собой было нереально, вокруг вечно то дети, то воспитатели, то ещё-кто. Ночью кто-то да срывался. Спали мы по семь-восемь человек в комнате, на двухярусках. Слышно было даже, как кто-то «шептуна» пустит, не то, что как передергивает.

– Шептуна? – переспросил я.

– Пёрнет. – у него вырвался горький смех. – Всякие стукачилы следили за тем, чтобы поймать кого-то на «этом» деле. Да, и ловить особо не надо было. Сразу слышно, что кто-то дрочит. Сначала незаметно, а потом уже очевидные шорохи простыней и ворочанье в кровати. Наказывали не кулаками, а унижением. Ссали потом на тряпку всей комнатой и бросали «дрочуну» в лицо. Надолго желание отбивало.

– А душ, ванная?

– За этим тоже следили. Тридцать с лишним человек мылись в строго отведенное время по очереди, под тупорылым краном в душевой комнате. Бляяять… Как он меня бесил! Вечно температура скакала, то холодно, то жарко. Как вспомню, аж кости стынут. Так что вариков не было в душе.

Может быть, Слава старался рассказывать как можно спокойнее, но эти паузы его выдавали. Я знал, когда он говорит «легко», и это был далеко не тот случай. Возможно, впервые он рассказывал мне то, что нёс в себе долгое время. Мне было и грустно и радостно одновременно. Грустно, что с ним всё это происходило, и радостно, что я теперь об этом знал.

– Я хоть и не был шестёркой, но и авторитет тоже никакой не имел. Тогда мне хватало сил только не скатиться в полную жопу. На тот момент тощий и косоглазый, я был очень похож на куклу для битья. Какими усилиями мне пришлось… – он затих и прикрыл глаза, – Не важно. Дрочить-то хотелось. Иногда даже уснуть не удавалось, стоял круглосуточно. А этим уебищам малолетним только повод дай. Стоит – высмеют, мокрые трусы – устроят темную, дрочишь – обоссут. Вот тогда я и открыл для себя прелести «самодисциплины».

Он вздохнул и лег на бок, теперь лицом ко мне, и снова закрыл глаза. Будто его ничего не тревожит, и он рассказывает о бабочках в лесу, но мелкие морщинки между бровей говорили о том, что он напряжен.

– Я просто лежал и играл с «ним», когда все спали. Просто гладил себя тихонько, чтобы совсем не шуметь. Когда оргазм накатывал – я замедлялся и успокаивался как мог. Конечно, хотелось дрыгаться и надрачивать с неистовой силой, но я терпел. Если МЕНЯ бы застукали ночью, я бы тряпкой не отделался, меня бы дерьмо жрать заставили, на потеху шестнадцатилеткам. Когда терпеть не было сил – совсем останавливался. А движения… Знаешь… Приходилось так медленно это делать, что я иной раз до крови себе губы искусывал. Потом привык. А ещё позже понял, что чем медленнее и монотоннее я все делаю, да ещё и оргазм оттягиваю – тем круче. Сначала мне казалось, что я странный, а потом, уже в студенческие годы, попробовал с подружкой. Она так дико орала да клялась в любви, расплываясь в комплиментах, что я понял – вот оно. Всё гениальное просто.

Я не знал, что нужно ответить. Славе моя жалость точно была не нужна, сопереживание тоже. Похвалить его? Сказать, что секс с ним – это всегда что-то из ряда вон? В глубине души я пожалел даже, что завел этот разговор.

– Согласись, что было охуенно? – даже в темноте было видно, что он улыбается.

– Я и не отрицал. – в ответ улыбнулся я. Удивительно, как он может переключаться.

– Если бы кое-кто не оставил меня в самый ответственный момент, было бы ещё лучше. – он теперь до конца моих дней будет это припоминать?

– Ну, хватит! И так стыдно… – я смеялся.

– Перестань, чего тут стыдиться? – он обнял меня и прижал к себе. – Не бросай, главное, в следующий раз. Ненавижу, когда после секса куда-то сбегают…

И хоть мы лежали под разными одеялами, было приятно ощущать тепло, которым он меня окатывал, даже не тепло, а жар. Странно, как такой озлобленный человек как он был иногда легок на такую нежность… Мне было не совсем удобно в такой позе, ведь он меня прижимал и сдавливал рукой. Неудобноя поза, но до слез приятная. Поэтому я терпел и думал, что если он так всю ночь меня обнимать будет, то я уснуть точно не смогу, но меньше радоваться от этого тоже не стану.

– Во сколько тебе вставать? – он убрал волосы с моего лба.

– В семь.

– Тогда давай спать.

В конце концов мы легли так, как каждому было бы удобно. Просто рядом, он на спине, а я боком к нему. Мне жутко хотелось спать, просто физически было уже тяжело что-то делать и говорить, но мозги были раскручены на полную катушку. Слава уснул быстро, по дыханию было понятно. А вот я долго ещё бегал туда-сюда мыслями по ушедшему вечеру. То вспоминал его рассказ о детском доме, то наш секс. Иногда чертыхался, когда вспоминал свои крики, а иногда даже злился на себя за то, что делал всё, как мне казалось, не так, как нужно. Бегал-бегал и в итоге уснул.