Текст книги "Унесенные землянкой (СИ)"
Автор книги: Бебель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 44 страниц)
– Что тебе здесь нужно!? Почему ты не спишь!? – продолжала негодовать Селестия, грозно притопывая копытами.
Луна ошарашенно посмотрела на старшую принцессу. Она в первый раз видела свою сестру настолько разьяренной. Казалось, еще чуть-чуть – и она начнет метать молнии во все стороны.
– Бессонница… Я не могу нормально спать, когда в мою землянку падает безумно матерящийся, вооруженный человек... – вяло проворчал Валентин и переключился на темную кобылицу:
– Так ты и есть младшая? Я думал – ты побольше будешь… – задумчиво протянул он, внимательно разглядывая принцессу Луну со всех сторон.
Луна уже собиралась что нибудь ответить, но не успела. Селестия, которая была просто в бешенстве от появления гигантского гостя, услышав про вооруженных людей, резко изменила своё поведение.
– Так ты уже… О небо… – с придыханием произнесла белая пони, с ужасом глядя, как дракон спокойно осматривает панораму города, открывавшуюся с главной башни.
Валентин удивленно посмотрел на неё и еще раз сплюнув прямо на пол, развел лапами.
– Я уже, я еще, я всегда… – проговорил он с безразличным видом и вновь обратился к темной кобылице:
– Так ты у нас Луной будешь? А меня можешь называть просто – дядя Валя! – весело добавил ящер и дружелюбно протянул принцессе свою здоровенную лапу.
Принцесса, немного помявшись, явно напуганная размерами своего нового знакомого, осторожно вложила своё копыто в огромную лапу.
– Очень приятно… – еле слышно сказала она, опасливо поглядывая на зубастую пасть дракона, расплывшуюся в улыбке.
– А уж мне-то как приятно! – со смешком проговорил Валентин и затряс копыто кобылки с такой силой, что она испугалась, как бы не оторвал.
– Ну так что, хозяйка? Чай пить будем, али как? – спросил дракон, отпустив наконец конечность принцессы.
Луна удивленно посмотрела на своё пострадавшее копыто и переведя взгляд на сестру, замерла. Судя по мордочке Селестии, она только съела что-то большое и жутко кислое. Принцесса просто стояла не шевелясь, уставившись тупым взглядом куда-то в сторону Кантерлота и абсолютно не обращала внимания ни на Луну, ни на Валентина.
Темно-синяя пони уже собиралась спросить у сестры, всё-ли у неё в порядке, но не успела.
– Луна, пожалуйста, распорядись что бы в приёмную подали закуски и заварили несколько бочек чая… – железным голосом произнесла Селестия, резко выйдя из прострации.
Ночная кобылица, с секунду помявшись, смущенно улыбнулась Валентину и быстро пошла к двери ведущей на лестницу. Не нужно быть второй влиятельной фигурой во всей Эквестрии, чтобы понять – Селестия опять ей не доверяет и хочет пообщаться со странным гостем наедине.
Но чего не ожидала старшая сестра – так это того, что Луна, помимо милой мордочки, обладала еще и отличным слухом и неуёмным любопытством.
– Ты рассказал ему? – тихо спросила Селестия, когда дверь закрылась.
Валентин удивленно посмотрел на кобылку.
– Кому? – самым невинным образом переспросил он.
Впрочем, принцессе было явно не до шуток. Злобно фыркнув и расправив крылья, она уже собралась сказать что нибудь резкое и оскорбительное в сторону дракона, но ящер как всегда опередил её:
– Селли, ты ведь не забыла правила этикета? Ты ведь не станешь грубить и хамить старшим, правда? – улыбаясь во всю пасть, нежным голосом пропел Валентин.
Белый аликорн, еще раз злобно зыркнув в сторону дракона, сложил крылья и затих.
Селестия прекрасно понимала что эта, здоровенная и хамоватая рептилия, не находится в её власти и может сделать всё что ей заблагорассудится.
– Ты рассказал Лукину про Богиню? – смерив свою гордыню, тихо спросила Селестия, внимательно следя за Валентином.
Дракон издал короткий смешок, отчего Селестия взбесилась еще больше, но всё же поборола себя и промолчала.
– Богиню… Ну ты даешь! – тыча пальцем в злобного аликорна, хихикал здоровяк.
– Так говорил или нет!? – выкрикнула кобыла, уже в не себя от злости.
Её очень задевало подобное отношение со стороны дракона. Селестия уже давно привыкла считать, что она является самым сильным и могущественным существом в мире. Но Валентина, это, похоже, мало волновало.
– Что-то рассказывал… Не помню уже, да и знаешь… Из него тот еще собеседник! Сидит, курит и глаза, то на меня, то на автомат свой скашивает! У-ух, морда уголовная! – закончил дракон, активно размахивая руками, пытаясь изобразить лицо лейтенанта.
Получалось не очень. Огромная морда ящера, несмотря на все старания, никак не хотела уменьшаться до обычной человеческой физиономии.
– Что именно ты рассказал!? – едва ли не фыркая паром, сквозь зубы спросила принцесса, еле сдерживаясь что бы не накинуться на забывчивого дракона.
– Ну-у-у… – протянул гигант, задумчиво потирая голову.
Чуть почесав затылок, он наконец всплеснул лапами и принялся вспоминать, загибая здоровенные пальцы:
– Про чай рассказывал, про зиму говорил, о кобылах что-то было… Только это, по-моему, уже он говорил… – виновато добавил Валентин.
– Останки! Про останки ты рассказал или нет!? – прокричала белая кобылица, утратившая последнюю каплю терпения.
Дракон удивленно уставился на принцессу. С пару секунд он с демонстративно-раздумчивым видом почесывал свой подбородок, но увидев, что Селестия уже вся покраснела от гнева, улыбнулся и спокойно проговорил:
– Какие еще останки? Мантикоры, что ли? Ну да, дал ему немного…
– Эквы Кладис!!! Её останки, прекрати издеваться!!! – вновь закричала кобыла, которая едва ли не билась в истерике от напряжения.
– А-а-а… Ты про эти останки, а я-то думаю… Надо было сразу сказать! Эх, ничему тебя Рожок и не научила! – с нескрываемой насмешкой проговорил Валентин, весело глядя на правительницу Эквестрии.
Селестия, вопреки своим с трудом сдерживаемым позывам, промолчала. Ответ был слишком важен для неё и она не собиралась терять еще пару часов на скандалы.
– Может быть, не помню, если честно… – виновато проговорил дракон, разводя лапами в сторону.
Селестия дрогнула. Ноги подкосились, а её гордая королевская осанка и манера держаться резко куда-то улетучилась. Казалось, еще чуть-чуть – и аликорн упадет на пол и свернувшись калачиком, зарыдает во весь голос.
– Рассказал… – выдохнула она после недолгой паузы и, отвернувшись в сторону от Валентина, принялась вглядываться в живописный вид на ночной город.
С несколько секунд понаблюдав за морально раздавленной принцессой, дракон уже было хотел напомнить про чай, но его прервал истерично-веселый смех кобылицы:
– Еще бы не рассказал! Ох, сено! А я-то всё думала, что это его в Кантерлот принесло…
Ну да, а что ему еще тут делать? А ведь я так надеялась что ты не проснешься… – с безумным блеском в глазах, закончила она, обернувшись к ящеру.
Валентин презрительно хмыкнул. Он никогда не любил Селестию и – уж тем более – не признавал её власть, считая её просто зарвавшейся выскочкой. Но тем не менее он никогда не устраивал попыток переворота. Правда причина заключалась не в страхе перед её силой или популярностью у подданых, а скорее в обыкновенной лени и нежелании “вытирать лошадкам сопли”.
Именно поэтому он считал своё первое создание безумным. Хотя нет – еще и потому, что это создание и вправду было невменяемым и помешанным на всякого рода шутках и розыгрышах.
– Идиот, чесслово… – буркнул Валентин, вспоминая своего “сына”.
Селестия прекратила хихикать и удивленно подняла бровь, явно намереваясь переспросить.
– Закуски поданы, – с вежливой улыбкой, объявила Луна, бесшумно появившись на башне.
– И чай? – с ненормальным огоньком в глазах, спросил Валентин, приблизившись к темной кобылице.
Принцесса ночи как-то странно посмотрела на сестру и, переведя взгляд на гиганта, кивнула.
– Вот! Это правильно! Смотри и учись, Селя! А то уже старая совсем, а гостей встречать не умеешь… – весело проговорил дракон, с усилием протискиваясь в дверь, ведущую на лестницу.
Луна хотела было о чем-то предупредить Валентина, но увидев, что дверной проём заметно расширился, лишь покачала головой. Думать о том, что сейчас останется от лестницы или приёмного зала, ей совсем не хотелось.
84
“Который час?” – лениво пытался вспомнить он, лежа на ледяной земле.
На лицо пушистыми хлопьями падал снег, но человека это совсем не смущало. Совсем не чувствуя своего тела, тот не беспокоился ни о холоде, ни о боли.
В голове молодого парня медленным хороводом текли мысли и образы. Он тщетно пытался выделить среди всего этого нагромождения воспоминаний хоть какой-то намек на ответ. Но вопрос так и оставался открытым.
“Который час?” – безответно спрашивал он у пустоты что сгустилась внутри него.
Из безумного хоровода в своей голове, ему всё же удалось выцепить хоть что-то.
Он наконец смог вспомнить, как он оказался здесь – один, лежащий на холодной земле, покрытой полуметровым слоем снега. Парень изо всех сил вслушивался в окружающий мир, но всё, что он слышал – громкий, нарастающий гул в ушах. Ни ветра, ни голосов, ни стрельбы…
Откуда-то вспыло, что второй взвод разведроты должен был ночью выйти к высоте 361 и окопаться до утра. Но откуда он это знал, парень не мог ответить.
“Который час?” – вновь спросил он.
Когда в грудь ударила пуля, солдат не почувствовал никакой боли.
Упав на землю, он подумал, что просто споткнулся, но все попытки подняться отзывались лишь вялой слабостью во всем теле. Ни закричать, ни пошевелиться он уже не мог. Да и не хотел…
Единственное желание, что донимало его всё это время – заснуть.
Заснуть и больше не мерзнуть в этом трижды проклятом снегу.
Заснуть и больше никогда не выходить на боевые.
Заснуть и не слышать больше этого страшного шума в ушах.
Заснуть и не просыпаться.
Но солдат не поддавался. В нем всё еще теплилась надежда на то, что каким-то чудом он вновь увидит хоть что-то кроме этой чужой и холодной луны, кроме этих враждебных и неприветливых гор, кроме яростных и жестоких фанатиков.
“Который час?” – вновь спросил он, стараясь не обращать внимания на всё усиливающийся гул.
Единственное, чего он всё еще боялся – это плен. За полтора года службы он уже успел насмотреться на истерзанные трупы тех несчастных, кому не повезло оказаться в руках врага живым – освежеванные, с отрезанными гениталиями, с кольцами в носу, как у скота… Пустые глазницы еще долгое время заставляли бойца обливаться холодным потом при одной только мысли о плене.
“Который час?”
Боли не было. Вообще ничего не было. Всё что мог чувствовать боец – это холод. Пронизывающий, пробирающий до самых костей. Он никогда не думал, что зимой в горах может быть так холодно. Оказавшись в Афганистане в начале лета, он наивно полагал, что жара – это самое страшное, что ему придется пережить за время своей срочной службы. Но помимо ощетинившихся оружием душманов горы хранили и другие сюрпризы, старательно припасенные для воинов-интернационалистов.
Шум в ушах достиг критической отметки, застав его сморщиться, словно от боли.
“Вот и всё...” – безразлично подумал солдат, осознавая, что жить ему осталось считанные мгновения.
Сейчас смерть не была для него чем-то враждебным и отталкивающим. Наоборот – она казалась ему ласковой женщиной, что наконец сможет избавить его от этого, чужого холода.
Только одно заставляло его до сих пор бороться.
В шесть часов утра по Ташкенту по дороге под горой должна была пройти колонна с припасами для дальних застав. Второй взвод должен был обеспечить прикрытие и огневую поддержку в случае нападения.
Безумная в своей природе мысль всё еще крутилась в голове у бойца.
Он должен дожить.
Он просто обязан выполнить приказ.
Второй взвод, ровно в шесть ноль-ноль, должен находится на этой высоте.
Даже в виде одного-единственного раненого солдата.
“Сколько времени?”
Гул в ушах сменился ужасающим ревом, будто бы что-то огромное и жуткое ревело прямо на ухо парню, заставляя его конвульсивно дергаться.
Собрав остатки своих сил, ему удалось повернуть голову в сторону источника шума.
Открыв глаза, он увидел самую прекрасную картину за всю свою короткую жизнь. Нежно– розовые лучи, пронизывающие низкие облака, будто бы изгоняли тьму с этих неприветливых гор. Рассвет отражался теплым и таким знакомым, родным светом от снега, что покрывал вершины далеких гор.
Но не поднимающееся солнце заставило улыбнуться раненого солдата.
В розовых лучах солнца плыла грозная, железная птица, ощетинившаяся ракетами и оружейными стволами. Рев винтов уже не напоминал жуткое чудовище, теперь он больше походил на пение прекрасных дев, зовущих бойца в далекие, залитые теплым светом и покрытые мягкой травой луга и долины.
“Валькирия...” – с восхищением подумал солдат, глядя на небесную карету, что была для солдат спасением, а для врага – смертоносным градом огня и железа.
Парня уже не волновало наличие часов или возможность пленения.
Он с улыбкой смотрел, как многотонная птица медленно летит к нему.
“Я выжил! Я справился!” – пронеслось в голове у парня...
– Блять… – тяжело буркнул человек, резко вставая на кровати.
С секунду осмотрев уже ставшую знакомой и привычной обстановку комнаты, он без сил рухнул обратно на подушку.
– Каждый раз снится… Да что ж такое!? – с досадой проворчал он и, взглянув на часы, накрылся одеялом.
“Семь часов… Похуй, время еще есть. Этот Рональд-Макдональд подождет, никуда не денется...” – сонливо подумал он зевая.
– Мудила грешная, прости хосподи… – тихо прошептал он, вспоминая своего знакомого жеребца и, чуть поворочавшись, вновь уснул.
Проснулся я, вопреки всем ожиданиям, самостоятельно. Даже странно как-то – вот так вот проснуться, и чтобы никто в тебя не тыкал копытом или ломился в дверь… Как бы не привыкнуть, блин.
Открыв глаза и сонным взглядом осмотрев окружающую обстановку, я убедился ,что всё еще нахожусь в спальне Сивиры, лежа на ковре. Судя по звукам, что доносились откуда-то из недр дома, лейтенант уже давно на ногах.
Мда уж, веселый вчера денек выдался. А ночь – еще веселее, блин…
Ну да ладно, своё я получил, так что грех жаловаться.
Поднимаясь с ковра и лениво отряхиваясь, я с удивлением обнаружил, что не против еще разок. Правда, мне сегодня еще к журналистке идти.
Надеюсь она уже выяснила что так за компания такая и где она находится… А то сам уже нихрена не помню. Позорище, блин.
С пару минут потыкавшись во все попавшиеся двери, я всё же отыскал заветную комнату. Сортир и у Сивиры не блистал размерами… Нет, конечно, я всё понимаю, но отливать вприсядку – удовольствие достаточно сомнительное.
И кто только придумал разместить сортир рядом со спальней? Планировщики из этих лошадей, еще те…
Закончив со своими делами и как следует умывшись мылом, от которого, слава комбригу, совсем не пахло яблоками, я наконец решил пойти и проверить, чем же таким громким занимается моя пассия.
– Доброе утро… – буркнул я, заходя на кухню и подходя к столу.
– Доброе… – как-то смущенно пробормотала Сивира, глядя, как я закуриваю.
Впрочем, как только она заметила мой взгляд, то тут же отвернулась и вновь принялась резать что-то хрустящее. Надеюсь – не одуванчики, блин…
– Как спалось? – без интереса спросил я лишь для того, чтобы сгладить неловкое молчание.
– Спасибо, хорошо… – всё так же тихо ответила кобылка, даже не поворачиваясь в мою сторону.
Стесняется, что ли?
– Слушай… Вчера ты, по-моему, немного перегрелась... – осторожно намекнул я на то, что она вчера отрубилась в самый ответственный момент.
Нет, меня это, конечно, не остановило, но всё же… Куда как приятней, если твой партнер не храпит и не пускает слюни тебе на китель.
– Извини… – после недолгой паузы выдавила она.
– Да не, ничего страшного… Честно говоря, я не остановился… – проговорил я, чувствуя, что и сам уже начинаю краснеть.
Блин, смущаюсь какой-то лошади! Ну поебались, и что дальше!? Вон, всякие черножопые братья вообще овец пялят – и ничего! А тут хоть лошадка говорящая… Ну и симпатичная, немного...
– Ты… Что!? – выпалила она, резко обернувшись и прервав мои самооправдания.
– Ну это… Ну я закончил, короче… – сбивчиво пробомотал я, чувствуя, что чье-то копыто сейчас надаёт по моей заднице.
Сивира тупо смотрела на меня, хлопая большими глазками и явно пытаясь что-то сказать, но не находя нужных слов.
Блин, что-то я не подумал об этом…
“Дорогая, ты знаешь, вчера я выебал тебя во сне и заляпал тебе всю задницу! Давай повторим?”.
По-моему, завтрак отменяется…
Но, вопреки моим ожиданиям, кобылка лишь кивнула и как ни в чем не бывало снова взялась за нож.
Фух, можно облегченно выдохнуть.
– Ты ведь картофель перевариваешь? – осведомилась Сивира, не отвлекаясь от своего занятия и продолжая орудовать ножом.
Я коротко кивнул, но сообразив, что она меня не видит, поспешно ответил:
– Ну да. – буркнул я, спокойно выдыхая дым.
Вновь наступила тишина, прерываемая лишь хрустом картошки под лезвием ножа и моими глубокими затяжками. Если откровенно, то я впервые в жизни чувствовал себя полностью удовлетворенным.
Никто не орет, не приказывает, не надо готовится к выходам или смотрам, нету никаких занятий и переаттестация тоже не грозит. Не нужно постоянно контролировать кучку тупых солдат и бесконечно оглядываться по сторонам в ожидании удара в спину со стороны разноцветных мутантов.
Можно спокойно сидеть и смотреть, как симпатичная кобылка спокойно режет картошку. А ведь сама-то она, скорее всего, просто закинулась бы какими нибудь одуванчиками и не парилась. Но нет, мучается, старается для тебя, дубины…
– Может, домик в Понивилле купим? – задумчиво протянул я.
Звонкий звук удара ножа об пол, заставил меня выйти из прострации.
Удивленно посмотрев на Сивиру, я обнаружил что её глаза вот-вот вывалятся из орбит.
– Т-ты п-предлагаешь жить… В-вместе!? – то ли злобно, то ли удивленно прохрипела кобылка, запинаясь и пялясь на меня, будто бы я проверка из Генштаба.
– Ну да, а что, ты не хочешь? – осторожно ответил я, на всякий случай готовясь выпрыгнуть в окно.
То ли она просто удивилась, то ли хочет меня убить.
Блин, может у них это считается оскорблением? Ну там типа, как поднятый вверх палец, у негров считается символом педерастов, или что-то такое…
Сивира еще пару секунд оставалась в такой же, удивленной позе, но сообразив что она выглядит немного странно, смущенно фыркнула:
– Да, можно было бы купить… – тихо пробормотала она, неуверенно отворачиваясь от меня и вновь берясь за нож.
Блин, у неё такая реакция, будто бы я её замуж позвал.
– Я думаю – через месяц можно будет… Только регистрироваться в Кантерлоте придется... – тихо просипела она, явно смущаясь своих слов.
– Регистрация? Блин, я думал, что не надо… – недовольно сказал я, проклиная забывчивость Спайка.
Дом построил, а то, что регистрировать надо – не сказал, засранец!
Хотя если бы меня так спаивали во время строительства, я бы тоже забыл, с какой стороны за хрен хватаются… Надо бы ему сувенир привезти, что ли…
– Там недолго… Только свидетели нужны… Я думаю – Шайнинг согласится, если попрошу. А ты кого нибудь из своих позовешь… – как-то слишком мечтательно протянула лейтенант, сваливая картошку на сковороду.
– Какие еще свидетели? – тихо спросил я, уже подозревая, что вляпался.
– Ну… У нас такая традиция – со стороны жениха и невесты должны выступать… – начала что-то объяснять кобылка, попутно помешивая картошку, но я уже не слышал.
Рука сама потянулась к сигаретам. Трясущимися руками я всё же смог закурить и, не обращая никакого внимания на рассказ Сивиры, принялся судорожно придумывать выход из сложившейся задницы.
Регистрация, блять… Твою мать, ну кто меня за язык-то дёрнул!? Сидел бы и молчал – нет, обязательно нужно было что-то спиздануть… Домик, блять…
– Ну охуеть теперь… – тихо буркнул я, понимая что крепко попал.
85
На улице было всё так же холодно, но по сравнению с недавними событиями меня это как-то слабо волновало.
Бредя по узкой улице, я тщетно пытался придумать выход из той жопы, в которой очутился.
Свадьба, блять…
Какая, нахер, свадьба!? Она же ебанная лошадь! Как она вообще себе это представляет? Мы же, блять, разные виды! Да и еще эта серая дура решила, что я согласен…
Блин, ну полная задница!
Впрочем, разочаровывать Сивиру я не решился. Уж очень не хотелось идти к Бэйри с разбитой рожей. Да и, если откровенно, то расстраивать лейтенанта мне совсем не хотелось, особенно после того, как мы поебались. Некрасиво получается – поматросил и бросил, блин.
Но жениться? Да еще и на лошади!? Да ну нахуй…
Хотя… Не, нафиг, нафиг. Потом что-нибудь придумаю. Скажу, что вера не позволяет, или еще чего. Одно дело жить вместе – это-то я не против, а вот свадьба…
Правда, есть один положительный момент, во всей этой истории.
Лейтенант мгновенно забыла, что собиралась сдать меня своему начальству и даже каких-то фруктов в дорогу отсыпала. Манго, или как их там? Гадость...
Впрочем, всё равно пора заканчивать решать все проблемы с помощью пиздюлей и мата.
Не в доме офицеров, блин.
Остаток пути до “Эквестрийской ПравДЫ” я преодолел без происшествий. Ну, если не считать пары дебилов, что явно пытались со мной сфотографироваться, и мелькнувшей вдалеке розовой помеси пони с овцой.
Нашли достопримечательность, блин. Туристы хреновы...
Когда я зашел в здание редакции, озабоченная кобылка, сидящая за столиком возле парадного входа, изо всех сил делала вид, что меня не замечает. Обиделась, что ли?..
– Опаздываешь! – обиженно вскрикнула Бэйри, едва я успел зайти в кабинет.
Желтая кобылка сидела на своем месте в привычной позе, скрестив копыта на столе.
Закрыв за собой дверь и проигнорировав грозный взгляд журналистки, я с удивлением обнаружил, что в кабинете кое-чего не хватает.
– А где ковёр? – буркнул я, оглядывая совершенно пустой пол.
Бэйри сердито насупилась, явно намереваясь сказать что-то о моей пунктуальности и вежливости, но лишь с досадой фыркнула:
– У капитана стражи оказался слишком слабый желудок. Пришлось выкинуть… – грустно проговорила она, как-то устало глядя на меня.
– Кого выкинуть? – удивленно озвучил я первую мысль пришедшую в мою бестолковую башку.
В голове всплыла безумная картина Бэйри, выкидывающей бедного капитана в окно за заблеванный ковер.
– Ковёр! Гнилое сено, да садись ты уже! Нам еще ехать, а ты время тянешь… – недовольно проворчала она и принялась ковыряться в бумагах на своем столе.
С секунду потоптавшись на месте, я всё же подчинился.
В конце концов, эта чокнутая права, нехрен тупые вопросы задавать, у меня тут спецоперация намечается, а я о коврах волнуюсь. Идиот, чесслово!
Пройдя к столу я аккуратно уселся на стул, попутно скидывая с плеч вещмешок и автомат.
– Ну так нашла что-нибудь? – поинтересовался я, ерзая на стуле в попытках устроиться поудобнее.
Журналистка лишь вяло отмахнулась:
– Нашла, нашла… Подожди, не мешай… – пробурчала она, перебирая кучу каких-то бумажек.
Судя по красным глазам, судорожным движениям и плохому настроению, кое-кто сегодня явно не выспался…
– Вы с капитаном ковёр случайно не ночью выкидывали? И как оно? – решил я немного подколоть нервную пони.
– Не твоё дело! – резко вскрикнула она, заставив меня дернутся от неожиданности.
Глаза кобылки буквально полыхали злобой, казалось, еще чуть-чуть и она накинется на меня прямо в своем кабинете.
Нихрена себе реакция… Либо я угадал и они с Шайнингом не теряли времени зря, либо…
– Что-то случилось? – осторожно спросил я, стараясь что бы мой голос звучал как можно спокойнее.
Журналистка, услышав мои слова, как-то сразу поникла. С грустным видом покатав копытом карандаш, что лежал на куче бумаг, она наконец ответила:
– С главредом побеседовала… – печальным тоном протянула она, даже не глядя на меня.
– Так это же… Кхм, ужасно, да… – хотел уже я порадоваться, но успел спохватиться.
Всё таки Бэйри не плохая, она всего лишь ёбнутая. Ну подумаешь, озабоченная, чересчур любопытная и наглая? Работа такая, я тоже не святой…
Кобылка продолжала играться с карандашом, кажется, позабыв про само моё существование.
Что-то я слишком добрым стал. Неужто Сивира повлияла!? Да ну нахуй!
– “Светлый путь”, транспортная компания. Главный, он же единственный, офис располагается в поселке Мортус Виа… Странное название, не думаешь? – спросила Бэйри, отвлекшись от бумаги на секунду и взглянув на меня.
Я с серьезным лицом кивнул, стараясь не показывать вида, что думал вообще нихрена не о деле.
Журналистка удовлетворилась моим жестом и вернулась к листку:
– Директор – Рональд Лонгас… Кто это такой, установить не удалось... – с досадным видом проговорила Бэйри и отложила листок.
– Ну да, точно… Где ты это откопала? – спросил я, с трудом вспомнив слова Лизери до нашей попойки.
Кобылка довольно хмыкнула, явно польщенная моим удивлением, и с важным видом сказала:
– Я же журналист, не забывай… – произнесла она, но заметив мой недовольный взгляд, нехотя добавила:
– В архивном бюро… У них есть картотека на все зарегистрированные предприятия. Это единственная фирма, что не имеет своего представительства в городе. – закончила желтая пони и выжидательно уставилась на меня.
– И что? – буркнул я, чувствуя себя идиотом.
В принципе, в последнее время я всё время себя так чувствую, так что не привыкать.
Кобылка разочарованно фыркнула и начала усталым голосом:
– А сам подумай? Зачем им размещать свой офис в таком захолустье? Ты вообще знаешь, где этот Мортус Виа находится? Нет? – кобылка ткнула копытом в шкаф за моей спиной:
– Достань карту, там на юге увидишь… – закончила она, глядя, как я нехотя поднимаюсь со стула.
Открыв шкаф и увернувшись от какого-то выпавшего из него мешка, я достал свернутую карту, не обращая внимания на бурчание Бэйри про идиотов, что присылают ей всякую фигню.
Развернув старый и пыльный кусок плотной бумаги, больше похожей на обёрточную, я принялся искать там хоть что-то напоминающее о моём мире.
А вот хрен!
Блин, тот идиот, что составлял эту карту, явно являлся фанатом метадона…
Художники хуевы…
Назвать это картой язык не поворачивался. На ней вообще нихрена не было, кроме названий населенных пунктов и примерного обозначения границ кроме плохо намалеванных рисунков. Над подписью “Понивилль” был нарисован какой-то обдолбанный жеребец с тележкой яблок, а над каким-то Мэйнхэттеном – двое идиотов в пиджаках. Ни лесов, ни рек, ни гор, нихуя… Одни дегенеративно улыбающиеся лошадки, мать их.
Матюкнувшись от досады, я всё же быстро сориентировался и нашел нужное мне поселение. Ниже Понивилля, почти на самом конце карты красовалась какая-то куча говна, обозначающая, видимо, гору щебня, с надписью “Мортус Виа”.
– Ёпт… – буркнул я, пытаясь сообразить сколько же туда ехать.
– Вот и я о том же! Почти два дня на поезде… Кстати, билеты я уже купила, едем сегодня в семь! – проговорила Бэйри и быстро вскочив с кресла, начала убирать все бумажки обратно в стол.
– Насчёт этого… – пробурчал я, складывая карту и убирая её вместе с мешком обратно в шкаф.
– Только не говори мне что-то вроде “Это очень опасно для кобылки, тебе лучше остаться дома!”. – раздраженно передразнила журналистка, не прекращая складывать бумаги.
Ну, вообще-то мне насрать, насколько это для нее опасно… Мне просто не хочется, чтобы она ебла мне мозги по дороге, вот и всё. Но и так тоже неплохо...
– Уговор! Лукин, мы договаривались, так что даже не пытайся! – настойчиво потребовала Бэйри, с силой закрывая шкафчик стола.
Блин, а ведь и правда договаривались… Ладно, хер с ней!
– Ну, уговор так уговор… Но только при условии, что не станешь лезть в самую жопу. Твои сенсации не стоят моей жизни. И твоей, кстати, тоже… – добавил я, надеясь на её инстинкт выживания.
Всё-таки не на прогулку собираемся. Нет, на самом деле я просто хочу поговорить с тем дебилом, а уж никак не убивать. Но мало ли? Может, он как Лера, или еще хуже? Да и броня с пулеметом…
Блять, чем дальше, тем мне меньше всё это нравится…
Желтая пони довольно хмыкнула и, кивнув, подошла к двери.
– Ладно, пойдем, мне еще кое-куда зайти надо… – проговорила Бэйри, ловкими движениями влезая в пальто, что висело на стойке возле двери.
До Сивиры с её броней ей было далеко, но в пальто она влезла на удивление ловко. Блин, эти лошадки по движениям больше на кошек похожи, чем на настоящих лошадей.
Отвлекшись от созерцания журналистки, наматывающей шарф на шею, я подхватил вещмешок и подошел к двери.
– Куда зайти-то надо? – безразлично спросил я, вытягивая сигарету из пачки с надписью “60 лет Великой Июльской революции”.
Гадость, конечно, но курить можно…
–В “Весенний лужок”. Они просили статью о новых товарах… – проговорила кобылка, оглядывая себя в зеркало.
Журналистка закончила любоваться собой и спокойно открыла дверь:
– Ну что, пойдем? Кстати, тебе не холодно? У тебя же шерсти вроде нет… – задумчиво спросила она, ожидая меня за дверью.
– Есть. Но очень редкая… – недовольно буркнул я, запирая за собой дверь и уже чувствуя, что она не отвяжется и продолжит долбить меня вопросами.
Это будет до-о-олгая поездка… Если Сивира узнает – мне пиздец.
Я невольно поежился, представив себе разгневанного лейтенанта:
“Почему это ты со всякими лярвами шляешься!? У нас же свадьба!”
Свадьба ещё, блин… Чем дальше, тем веселее! Гребаные лошади!
Охуеть, просто охуеть теперь...
86
– Не спал сегодня? – осведомился человек, глядя на заспанного пони, что работал секретарем, а в последнее время – и телохранителем Рональда.
– Поспишь тут… Как нога? – протянул темный жеребец, незаметно рассматривая длинную железную штуку, что висела на плече у мужчины.
Впрочем, этот заинтересованный взгляд не укрылся от вооруженного человека. Ухмыльнувшись и погладив черный пулемет – предмет восхищения и зависти всех работников предприятия, тот спокойно ответил.
– Нормально. Рональд у себя? – серьезным голосом осведомился он, решив, что этикет соблюден и теперь можно перейти к более важным делам.
Заспанный пони устало кивнул и вздохнув, ткнул копытом в деревянную дверь возле себя.
– Заходи, он тебя уже ждет…
– Благодарю… – выдохнул мужчина и быстрым шагом направился к двери.
Уже около месяца он чуть ли не каждый день бывал в этом кабинете и каждый раз слышал там лишь дурные новости. То конвой с химикатами, то патруль потеряли, а то и целый взвод каких-то психов дозор вырежет. Человек всерьез переживал, что если в ближайшее время ситуация в корне не поменяется, то скоро в патрули и дозоры придется ходить ему самому. Остальные кончатся…
Едва переступив через порог, он услышал скрипучий голос старого жеребца:
– Опять проспал!?
– Не опять, а снова… Зачем звал? – спросил человек, явно недовольный манерами своего нынешнего “начальника”.
– Дожил, блять… – печально прошептал я, крепко затягиваясь сигаретой и искоса глядя на стенды, заставленные всякой херотой.
Коврики – всякие и разные. Пятнистые, полосатые, узорчатые. Очень пушистые. А этот на туркменский похож, у меня в детстве дома такой был...
