Текст книги "Унесенные землянкой (СИ)"

Автор книги: Бебель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 44 страниц)

Еще большее изумление у Скокова вызвало полное согласие и всяческое содействие такому решению, со стороны Кабанова.

– Может, наверху что есть? – с надеждой в голосе предложил жеребец, глядя на Алексея.

Скоков скривился, словно от боли, и раздраженно ответил:

– Да нет там нихуя! Смотрел уже… – закончил боец и со злостью отшвырнул от себя недокуренную сигарету.

– Может Сэйли попросим? Или Спайка? – вновь попытался найти выход из ситуации Биг Мак.

Рядовой лишь покачал головой.

Дракончик уже наверняка предупрежден об их “завязке”, а мелкой и не продадут даже.

Да и просить детей сгонять за бухлом Скоков не собирался.

– Ну нахрен, малую за сливой гонять! Что я, черт какой-то? А Спайк… Да этот говнюк Кабану скоро заместо жены станет. Мы с Тамарой ходим парой, блин… – скептично отозвался боец, на предложение своего собутыльника.

Красный понь грустно хмыкнул и, выплюнув изо рта травинку, с досадой произнес:

– Ну не честно! Мы ведь столько времени на эту машину угробили! А они… Тьфу… – не в силах продолжать, он сплюнул на пол.

– Да ладно, забей уже. Я вот думаю, может… Погоди… – произнес Алексей и принялся принюхиваться.

– Ничего не чувствуешь? – возбужденно спросил Скоков у жеребца и, продолжив жадно вдыхать воздух.

– Ну… Горелым чем-то пахнет. Трава, что ли? – задумчиво протянул Макинтош.

– А ну-ка… – буркнул боец, уставившись на нагромождение плетенных мешков в углу, куда он кинул свой бычок.

Быстро приблизившись к нагромождению и сдернув старый, дырявый плащ, Алексей обомлел.

– Твою мать, да это же конопля! – воскликнул он, глядя на свой окурок, что тлел на куче сушенных листьев конопляного дерева.

Биг Мак фыркнул и, недоуменно посмотрев на человека, произнес:

– Она самая. Валяется тут уже… Не знаю, может быть год? Мы веревок наплести хотели, а она высохла вся! Всё выкинуть забываю…

– Я тебе выкину! Совсем сдурел что-ли!? – горячо крикнул Скоков, зачем-то собирая горсть сушеных листьев в мешочек, что использовал заместо кошелька.

Макинтош удивленно покосился на своего товарища.

Алексей всегда казался ему странноватым, но сейчас он выглядел просто ненормальным.

“Он её есть собрался, что ли?” – подумал красный понь, глядя как боец принюхивается к мешочку и одной рукой шарит по карманам.

Наконец, оторвавшись от своего кошелька, рядовой взглянул на Макинтоша торжествующим взглядом и деловито спросил:

– Вы ведь никогда не пробовали её курить, да?

– Н-неа… – буркнул конь, внимательно следя за Скоковым.

Биг Мак помнил, как рядовой рассказывал ему, про то, что если долго пить, то к нему придет какая-то белочка. Что за белка такая, красный пони не знал, но то, что этот злой дух способен одним своим появлением свести человека с ума, Макинтош прекрасно понял.

– Леш, может к сестре Рэдхарт сходим? У нее микстурки есть… На спирту. – осторожно начал говорить жеребец, не спуская глаз со своего друга.

Скоков посмотрел на Макинтоша, словно бы тот только что одел женскую юбку и начал распевать известные песни Бориса Моисеева.

– Не тупи, а? Сгоняй лучше, бумаги спионерь. Да не ссы, нормально всё будет, ты просто не пробовал! Ваше яблочное пойло отдыхает по определению! – еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться, произнес боец и вновь принялся шарить по карманам.

– Ну ладысь… – буркнул Биг Мак и неуверенно двинулся на выход из подвала.

Откровенно говоря, ему не хотелось оставлять своего товарища в таком состоянии, но фраза об отдыхе семейной алкогольной продукции пробудила в нем неподдельный интерес.

“У бабули вроде подшивка старых газет была...” – подумал Макинтош, поднимаясь по лестнице.

– Только немного! Еще не хватало, что бы она тут… Я надеюсь, ты понял. – уже более тихо закончила Черили, с опаской глядя на сидящую за столом довольную Сэйли с кружкой одетой на копыто.

– Да ничего не случится, у него же крепкость… Ну дай бог, процента три! – успокаивающим тоном сказал Лисин и потрепал вишневую кобылку за гриву.

Ефрейтору больших усилий стоило убедить свою подругу в том, что Сэйли тоже можно выпить немного сидра. Учительница явно была не в восторге от такого предложения – всё-таки спаивать свою ученицу в её планы совсем не входило, но поддавшись на уговоры своего ухажера, пони самолично купила целую кружку для кобылки.

Очереди возле прилавка Эпплджек уже не было, и почти все праздновавшие пони сидели за заранее расставленными летними столиками, на городской площади.

Мэр что-то бубнила с трибуны, рассказывая о том, какой рекордный урожай яблок они соберут в следующем сезоне, но на неё уже мало кто обращал внимания.

К концу подошла уже сорок пятая бочка с сидром, и отдыхающие пони были уже слишком навеселе, чтобы задумываться над рекордными урожаями.

– Я в тринадцать лет уже мог водку пить, не закусывая! Правда, батя ругался… Лошадей мыть заставлял… – хвастался Кабанов своими сомнительными достижениями перед пони-подростком.

Черили грозно поглядела на здоровяка и, смягчившись, обратилась к Сэйли:

– Одна кружка, не больше! И не вздумай брать пример с младшего сержанта! А то такой же станешь!

Кобылка неуверенно посмотрела на свою учительницу и опасливо отпила из своей кружки.

– Пузырьки щекочут… А ведь вкусно! – заключила маленькая пони и вновь приложилась к кружке.

– Ну, а я что говорил… – пробурчал Кабанов, явно обиженный словами Черили.

Вишневая пони уже собиралась прочитать лекцию о вреде чрезмерного употребления алкоголя, особенно в подростковом возрасте, но не успела.

– Нигде не могу их найти… Как сквозь землю провалились! – с досадой сообщила Лира, приближаясь к своей компании и присаживаясь на стул возле Кабанова.

– Да ладно тебе… Ничего не случится, наверное. – попытался капрал успокоить свою временную начальницу.

– Надеюсь… А то мне не хочется потом самостоятельно улаживать конфликт с администрацией города. – важно проговорила аквамариновая пони, пытаясь скрыть своё беспокойство за напускной серьезностью.

То, что Пугачев, не успев выпить и пары кружек сидра, куда-то испарился, очень взволновало кобылку. Но еще больше её беспокоила пропажа Гильды, что так же испарилась в неизвестном направлении.

Помня о их взаимной неприязни, единорожка всерьез опасалась, как бы не вышло чего.

– Серега просто перепил, в казарме небось отлеживается! – решил предположить Лисин свою версию о пропаже Пугачева.

Черили усиленно закивала, всем видом показывая, мол– так и было!

Скосив взляд на довольную Сэйли с кружкой в копытах, единорожка вспыхнула:

– Какого сена!? – воскликнула она, да так что маленькая пони, едва не выронила кружку:

– Товарищ младший сержант, да как же вы следите за личным составом, раз они у вас во время культурно-досуговых мероприятий молодое пополнение спаивают! – не моргнув глазом, выпалила Лира прямо в лицо Владимиру.

– Ну, я это… – но оправдаться капрал не успел.

Со стороны сцены послышались испуганные вскрики, а секунду спустя донесся громкий визг мэра Понивилля:

– Что вы делаете!? – испуганно визжала кобылка со сцены.

Моментально потеряв интерес к кружке Сэйли, вся компания обернулась на сцену.

– Зря не налили… – пробурчал младший сержант, с тоской глядя на Скокова, что сидел верхом на Биг Маке.

“Сладкая парочка алконавтов” – как её уже стали называть в городе, стояла прямо на трибуне и ничуть не смущалась своего внешнего вида.

Формы на рядовом не было, заместо её, он был вдет в какую-то занавеску, закрученную на подобие татарского халата. Единственной военной деталью, что Алексей не стал снимать, были берцы.

Макинтош тоже решил было приодеться, но куда более прозаично.

Судя по всему, старший брат Эпплджек был уверен, что изорванный мешок, одетый поверх армейского кителя, является последним писком столичной моды.

– Сгинь, чудище лесное! – завопил рядовой со сцены, явно адресуя свой посыл в сторону мэра.

Зрелая пони в очках лишь в изумлении открыла рот, тщетно пытаясь подобрать нужные слова.

– Товарищ рядовой, немедленно покиньте трибуну!!! Вы пьяны!!! – прокричала Лира, вскакивая со стула и направляясь в сторону помоста.

Но ни Скокова, ни Макинтоша нисколько не взволновали слова единорожки.

– Пьёте, басурмане проклятые!? – протяжным голосом завопил Алексей со сцены в сторону испуганных пони, сидящих за столиками.

– Пьют!!! – вскрикнул Макинтош, явно недовольный всеобщим праздником.

Рядовой недовольно покосился на своего “коня” и вновь обратившись к собравшимся, произнес:

– Русь-матушку пропить хотите!? Чудища поганые!!! Не бывать тому, ибо азъ есмь царь!!! – надрывно крикнул боец и, ойкнув, поспешно добавил:

– То есть… Алеша Поповович, есмь азъ! Или как там правильно?

Лира уже почти что взобралась на сцену, что бы успокоить не меру разбушевавшихся собутыльников, но не успела.

Макинтош, резко поднявшись на дыбы и чуть не скинув с себя рядового, развернулся на месте и спрыгнул со сцены, едва не раздавив ближайший столик.

Сидящий за столиком желтый понь, взвизгнув, сорвался с места и поспешно отбежал в сторону.

– Прекратите безобразие!!! – крикнула Черили в сторону невменяемых приятелей.

– Сама ты безобразие! – огрызнулся в ответ Алексей, сидя на Макинтоше.

– Агась… – поддакнул его приятель.

Кабанов, спокойно наблюдавший за происходящей возле него вакханалией, вдруг услышал чей-то нежный голосок у него за спиной.

– День добрый! Надеюсь, я не опоздала? – притворно виновато произнес знакомый голос.

Обернувшись в сторону звука и осмотрев источник, Кабанов обомлел.

“Сегодня что, из космоса излучение неблагоприятное!?” – недоуменно подумал он, осматривая знакомую кобылку.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросила Рэрити, нервно поправляя фуражку и выискивая на своём мундире пятна.

– Не так… – буркнул Лисин, тоже обернувшийся на голос единорожки.

– Ну, Лира передала мне просьбу мистера Лукина по поводу военной формы для офицера Хувс… Вот я и сшила пробный экземпляр. – явно обеспокоенная реакцией людей, проговорила кобылка.

– Ты его сама придумала? – осторожно спросил ефрейтор, осматривая свою начальницу.

Рэрити и правда была одета в военную форму, но отнюдь не российскую и даже не в советскую и не в американскую.

На кобылке, отражая солнечные лучи, была одета форма старшего офицера Третьего Рейха. Небольшие отличия, вроде нарукавной повязки с изображением перевернутой подковы вместо свастики или кокарды, идентичной кьюти-марке модельерши, не сильно бросались в глаза.

– Конечно, сама! – с гордо поднятой головой, ответила кобылка.

– Ну, правда, подсмотрела немного, какая форма у людей была. Лира мне свои рисунки для примера показала… – немного погодя, всё же созналась Рэрити.

Кабанов уже хотел было предупредить единорожку о том, что в данный момент происходит на празднике, но его опередили эти самые происходившие.

– Выходи биться, чудище рогатое! – прокричал рядовой невменяемым голосом, быстро оказавшись возле Рэрити.

– Биться будем! – поддакнул из под Скокова Макинтош.

Алексей недоуменно посмотрел на своего “коня” и тихо, но грозно сказал:

– Конь Алеши Поповича не разговаривает!

Рэрити, ошарашенно вытаращившись на двух накуренных приятелей, возможно подумала, что это какая-то шутка и решила её поддержать:

– Здравия желаю, товарищ Алеша Попович! – официальным тоном сказала кобылка, вытянув вверх переднее копыто.

Несмотря на то, что кобылка, судя по всему, всего лишь скопировала стандартное гвардейское приветствие, людьми это приветствие было воспринято не иначе как нацистское.

Ошарашенно посмотрев на единорожку, Скоков помотал головой, словно пытаясь стряхнуть с себя это наваждение.

Обнаружив, что наваждение не стряхнулось, Алексей поднял вперед руку, словно держа воображаемый меч и прокричал:

– Гитлер капут, чудище рогатое!!! – закончил он и пришпорил своего приятеля.

– Эй, Леха, больно же! – обиженно буркнул Макинтош, но поспешно сообразив, что вышел из предложенной ему роли, исправился:

– Иго-го!!! – заржал Биг Мак и ринулся в атаку на несчастную модельершу.

72

Первое, что я почувствовал – это был запах дерьма, исходящий откуда-то снизу.

Запах был настолько сильный, что даже в полупьяном и полубредовом состоянии я всерьез испугался – а не запятнал ли я честь мундира!?

Блин, что-то мне всё это напоминает…

Открыв глаза я обнаружил что валяюсь на старом, пыльном ковре в каком-то подозрительно знакомом помещении.

Черт, сколько же мы вчера выжрали!? Насколько я себя знаю, мне было бы трудно остановиться, пока не перепробовал бы весь “волшебный” буфет.

И вообще – где я? Блин, надо бы осмотреться, а то мало ли… Может, меня к неграм-людоедам занесло? Или к Брейзен… Блин, уж лучше людоеды!

Кряхтя, чертыхаясь и проклиная зеленого змия, я всё же умудрился принять сидячее положение. Похмельный синдром давал о себе знать и мне пришлось в полной мере ощутить его воздействие.

– Ну наконец-то! А я уже начала волноваться… Даже окно открыть пришлось, а то ты мне весь кабинет провонял... – произнес чей-то знакомый голос позади меня.

Оглядев уже виденную ранее мебель и смутно знакомые стены, а заодно приметив отлично запомнившийся бардак, я обернулся на звук.

– Доброе утро, пьяница! – произнесла сидящая за столом Бэйри.

– Рассол есть? – отбросив вежливость, с мольбой в глазах спросил я.

Не то что бы она мне так сильно не нравилась – просто в данной ситуации меня больше беспокоила головная боль, чем соблюдение этикета. Блин, ну нахрена было так напиваться!?

– А… – как-то вяло откликнулась кобылка, словно её совсем не волновало присутствовавшее в её кабинете инородное похмельное тело.

Махнув копытом с сторону шкафа, заваленного всякой фигней вроде газетных подшивок и клубков с шерстяными нитками, она добавила:

– Там посмотри. Какой только гадости мне не присылают… Шарлатаны! – негодующе закончила журналистка и, чуть принюхавшись, приоткрыла окно еще сильнее.

Любопытно, её напрягает запах перегара или дерьмо на моём берце?

Фу, блин, офицер Российской армии, называется! Валяюсь на пыльном ковре в перемазанных в говне ботинках... Позорище…

Кое-как удержав равновесие и не бухнувшись обратно на пол, я под откровенно веселым взглядом Бэйри прошел поближе к шкафу.

Блин, сколько же тут всякой херни…

Несмотря на относительно небольшой размер шкафа, на поиски “спасительного нектара” у меня ушло около минуты. Но тем не менее мне всё же удалось заполучить в свои трясущиеся руки трехлитровую банку, наполненную до боли знакомой зеленоватой жидкостью.

– Осторожнее, а то уже не помню, с каких времен она там валялась… – попыталась желтая кобылка предупредить меня, но было уже поздно.

Быстро сорвав с банки тряпку, что заменяла ей крышку, я с жадностью присосался к сосуду. Но не удалось мне сделать и нескольких глотков, как рассол попёр обратно…

– Эй! Если он грязный, это еще не значит… Фу! Лукин, ты омерзителен! – заявила Бэйри, глядя, как я позорю офицерскую честь прямо на пыльный ковер.

Вот дерьмо! Ну надо же так! Совсем уже опустился – блюю в чужом рабочем кабинете прямо на глазах у говорящей лошадки… Совсем как папаша, блин...

Грёбаные сгнившие огурцы!

– Извини, я…Ик! Сам уберу… – пробормотал я, вытирая губы рукавом.

Должно быть, у меня был очень жалкий вид, раз журналистка быстро замахала копытами в воздухе и поспешно проговорила:

– Нет, нет, нет! Я лучше сама, ты сходи умойся, а то… Приведи себя в порядок, а то вдруг кто зайдет!? У меня сегодня встреча с капитаном… – многозначительно закончила кобылка. Осмотрев меня, она медленно поднялась с кресла и двинулась к входной двери.

Краснея, как варёный рак, я с чувством глубоко стыда за собственный внешний вид произнес:

– Это… А где у вас тут сортир?

Бэйри на секунду задержалась возле двери и молча махнула мне копытом – мол, за мной иди.

Всё еще проклиная себя, я стыдливо поплелся за ней, стараясь удержать равновесие и не бухнуться на собственные выделения желудка.

Бредя вслед за журналисткой по коридору, я тщетно пытался понять, каким боком мне удалось очутиться у неё в кабинете? Даже представить себе не могу, сколько же мне надо было выпить, чтобы догадаться заночевать в редакции… Блин, да как я здесь вообще оказался!? В окно, что ли, залез!?

Задним мозгом я с удивлением обнаружил, что начал жалеть, что со мной не было Сивиры. Уж кто-кто, а младлей точно бы не дала мне напиться! Черт, в такие моменты мне начинает казаться что она была права, когда называла меня альтернативно одаренным алкоголиком…

– Смотри, аккуратней там… Мне всё еще интересно узнать, за каким овсом ты ночью пришел в мой кабинет! – произнесла журналистка мне в спину.

– Ладно... – проворчал я и скрылся за дверью, пошатываясь .

Моему мутному взору предстал обычный общественный сортир, только чистый и без запаха бомжатины. Белый кафель, зеркала на стенах, кабинки, раковины...

Лилипуты недоделанные! Всё мелкое такое… Ну и как мне тут умываться то!? Черт, надо будет Селестии пожаловаться, что у них людей притесняют! Но это потом…

Я склонился над ближайшей раковиной, принявшись плескать холодную воду себе на лицо.

Откровенно говоря, мне было немного боязно смотреть на собственную рожу, но когда я всё же не удержался и решился посмотреть в зеркало, то не смог удержать выразительного потока матюков.

Лицо, и без того не шибко симпатичное, сейчас больше напоминало арбуз, которым играла в футбол пара обдолбанных кенгуру. Уж не знаю, сколько я вчера выжрал – но то, что мне удалось знатно напиться, это факт! А если судить по бледно-зеленой морде – то такое ощущение, будто бы я в себя целое ведро водки вогнал, причем залпом и без закуски!...

Лейтенант Российской армии… Чмо какое-то, а не лейтенант!

– Позорище… – буркнул я и, умывшись как следует, двинулся в кабинку делать свои грязные и вонючие дела.

Поматерившись на лилипутские размеры сантехники, я всё же сумел опорожниться и даже смыть за собой не забыл.

Еще немного попялившись в своё похмельное отражение в зеркале и вымыв руки куском долбанного яблочного мыла, я вдруг обнаружил, что хочу жрать…

Хорошо, что башка еще хоть как-то соображала и мне удалось вспомнить, что Лира, храни комбриг её погоны, положила мне в вещмешок жареного мяса. То, что на сковородку угодила мантикора, меня не сильно волновало.

Ну жрут же люди собак, и ничего! Да я и сам пробовал… Говорят – на зайца похоже, но сам я зайцев не пробовал.

С счастливыми мыслями о мясе я вышел из туалета и направился к кабинету Бэйри, но по дороге мне в голову пришла одна нехорошая мысль…

– Ёпт! – буркнул я, судорожно соображая, где оставил свой вещмешок.

А автомат!? А кобура!?

Быстро похлопав себя по поясу, я чуть успокоился.

Творение американской оружейной мысли было всё еще при мне, как и подсумок с магазинами. Хоть что-то не проебал… Черт, неужели автомат на складе остался!?

Как же так угораздило!? Блин…

От страха за потерянное оружие меня бросило в пот, и я быстрым шагом двинулся к Бэйри. Напуганные журналисты спешили разбежаться, едва завидев мою похмельную рожу.

Подскочив к знакомой двери, я резко дёрнул ручку и залетел в кабинет, осматриваясь.

Впрочем, ни вещмешка, ни автомата нигде не было видно. Вот ведь дерьмо! Походу – и вправду на складе по пьяни забыл…

– Вот, возьмите… Только не трогайте меня, пожалуйста. – запинающимся голосом пропищал кто-то с другой стороны кабинета.

Развернувшись на звук, я увидел сидящего за столом худого фиолетового поня в очках. Жеребец весь трясся от страха и протягивал в мою сторону какой-то мешочек, по-видимому – кошелек.

– Забирайте, забирайте всё! Только уйдите, прошу… – со смесью страха и отвращения на морде проговорил пони.

– Ты че это? – удивленно спросил я, пытаясь сообразить, как же у меня вышло ошибиться дверью.

– Уходите! – трясясь, словно от озноба, выкрикнул очкарик, всё так же держа в копытах свой кошелёк.

Он что, испугался что ли? Блин, ну я понимаю, что у меня морда похмельная, но всё же…

Черт, ну не такой же я урод! Ну да, нос кривой, да и лоб, возможно, великоват…

Ну, еще взгляд такой постоянно, будто бы что-то спиздить хочу, но всё же!

Тьфу ты, ну вот теперь мне обидно…

– Пардон, дверью ошибся! – сквозь зубы пробурчал я и быстро покинул чужой кабинет.

Мне было откровенно обидно за поведение этого жеребца. Интересно, для Сивиры я тоже такой уж урод? Блин, а может просто у меня морда с перепоя такая стрёмная? Ну мало ли, а вдруг?

– Ну и хер с тобой! – обиженно бросил я в пустой коридор и неспешно побрел в поисках нужной двери.

– Голубой-голубой, не хотим играть с тобой... – напевал себе под нос Валентин, вспоминая древнюю сказку о щенке, что ему рассказывала еще его мать.

Сюжет и общая концепция одинокого существа, с которым никто из его сородичей не хотел общаться по причине его непохожести на остальных, слишком много раз напоминали Вале его собственную судьбу.

Правда, в первые пять сотен лет с момента его рождения дракон не знал абсолютно никого, кроме своей матери.

Почти…

Персонажи из книг и фильмов, из сказок и повестей, из спектаклей и аудио постановок, что показывала или рассказывала ему мать, приходились ему если не друзьями, то хорошо знакомыми приятелями.

Правда, были у него и другие знакомые – более настоящие, но, увы, менее живые и дружелюбные.

К удивлению Валентина, Александра никогда не уничтожала агрессоров, железными голосами распевавших гимны давно погибших держав. Создательница мира ни разу не отвечала на вопросы дракончика о своих причинах игнорирования этих старых и проржавевших банок с проводами и микросхемами, но Валентин и сам догадывался о мотивах матери.

“Это память…Вернее, дань памяти тому народу. Она просто не решается, ведь и так виновата перед ними.” – со временем пришел дракон к такому незамысловатому выводу относительно поведения своей матери.

Много чего прошло с той поры, много чему еще предстояло случиться, но Валентин отчетливо помнил свою мать и то, как она вела себя, когда думала, что он её не видит.

Её поникшая голова и обвисшие крылья, по которым не пробегали волны – последняя картина, что хотел увидеть древний ящер.

Но самым главным и самым прочным, что засело в его память, были последние слова Александры. Просьба, завещавшая ему поиск и защиту людей, еще долгое время не давала дракону покоя. Он приступил к своей новой обязанности со всем рвением, на какое только был способен, но шли годы, а люди никак не хотели заявлять о себе.

Валентин развлекался как мог, обучая своим нехитрым способностям “малую” – белую маленькую кобылку, самую первую пони, что создала его мать.

Правда, вначале она не была никакой пони…

Крылья и рог как-то плохо сочетались с образом низкорослых пород лошадей, существовавших до Войны. “Рожок”, как её называл Валентин, на тот момент являлась его младшей сестрой, а уж никак не первым представителем будущего вида.

Валентин всегда относился со скептицизмом к рвению своей матери возродить человечество. Но поскольку её бесконечные попытки приводили лишь к жалким подобиям тех, “чистокровных” людей, Алексадра смирилась с тем что ей никогда не удастся исполнить просьбу отца.

И после бесчисленных проб и ошибок Сашенька смирилась. Она создала множество видов, по своему и их с “Рожком” образцам. Пони, минотавры, бизоны, жирафы, медведи, грифоны… Это лишь малая часть её творчества. Её попыток исправить собственную ошибку. Попыток выполнить просьбу отца...

После ухода матери Валентин и сам пытался развлечься созданием новых видов, но выходило не очень. Чаще всего его “творения” оказывались полностью нежизнеспособными и умирали в единственном экземпляре.

Уже разочаровавшись в собственных способностях и интеллектуальном развитии, Валя наконец решился на последнюю пробу. Смешать всех и вся – и будь что будет!

Было именно то, что было… Как ни странно, экземпляр выжил и даже смог впитать в себя частичку самого дракона. Но внешний вид существа вызывал у Валентина сильное недоумение.

“Ноги разные, рога разные, лапы тоже, морда лошадиная, а тело змеиное… Отлично постарался, ничего не скажешь...” – проклинал себя дракон, в первый раз увидев своё творение.

Попытки обучить новое существо не привели ни к чему интересному. Создание хотело лишь веселиться и ставить всё с ног на голову, но не управлять недавно созданным миром. Не прошло и десятка лет, как Валентин плюнул на всё и решил лечь в спячку. Он уже не верил, что слова матери о новых людях когда нибудь сбудутся, и так же он не верил, что этот мир всё еще требует его присмотра.

– Сами разберутся… Не маленькие уже! Как гражданские войны устраивать, так это “Я – принцесса, мне можно!”, а как расхлебывать – так это “О древнейший, снизойди до”... Тьфу, бестолковые! И почему Рожок именно их за себя оставила!? – буркнул Валентин и, еще раз осмотрев кучу золота посреди недавно выкопанной землянки, закрыл глаза.

– И почему именно голубой? Может, комплексы какие… Надо бы Юнга перечитать, может найду чего… – произнес дракон свои мысли вслух.

В Понивилле было уже далеко за полдень, когда Валентин уже совсем замаялся ждать и решил сам нанести визит.

“Вот как мясо или покурить, так это сразу, а как просто так в картишки там или еще чего… Ну лейтенант, ну погоди!” – обиженно подумал огромный ящер, бредя по опушке “своего” леса, откуда открывался отличный вид на яблочную рощу, возле которой и находилась нужная казарма.

Древняя рептилия обычно не позволяла себе такие вот прогулки средь бела дня.

Но чувство одиночества, что преследовало Валентина почти всю его жизнь, не оставляло ему выбора. Встреча с местными жителями не входила в его планы, но в случае чего он был бы не против.

“Перекусить никогда не помешает! Не всё же собачками питаться!? Они ведь не моются, да и котиками пахнут...” – подумала крылатая ящерица, презрительно фыркнув при воспоминании о недавно сожранных алмазных псах.

– Ладно, надеюсь, что сегодня мы обойдемся без лишних происшествий, еще не хватало с Селечкой встретится… Эта-то дура своими моралями мне все крылья намылит! Эх, надо было сожрать её, пока мелкая была… – с досадой сплюнул дракон, признавая свою давнюю оплошность.

Прислушавшись к своим чувствам и не обнаружив никого в пределах зоны видимости, ящер резко взмахнул крыльями и буквально за несколько секунд преодолел двухсотметровое расстояние, что бы оказаться в яблоневой роще.

Быстро приземлившись, а вернее – плюхнувшись на землю так, что с деревьев в радиусе двадцати метров яблоки послетали, Валентин медленно двинулся в сторону нужного дома.

Не то что бы дракону так сильно нравился такой собеседник, как лейтенант, но выбирать было особо не из кого. Поней он на дух не переваривал и считал хлюпиками, грифонов – хвастливыми курицами, а бизонов – узколобыми дикарями.

– Еще гордятся этим… Ага, много бы они наплавили, если бы не я… Ну, вернее драконы. Хотя я и не дракон вовсе… – задумчиво закончил Валентин, ловко лавируя меж деревьев и внимательно оглядываясь по сторонам.

“Тихо как-то… Странно даже, из-за людей, что ли?” – удивился дракон своим ощущениям.

– Ой…– пропищало что-то под лапами Валентина.

От неожиданности он едва не спалил всю рощу, только в самый последний момент ящеру удалось сдержать свой порыв и успокоиться.

Посмотрев вниз, дракон с удивлением обнаружил маленькую белую пони, на которую он едва не наступил.

– О, конёк-горбунок… Ты чьих будешь? – борясь с собой, как можно спокойнее спросил Валя у трясущейся от страха кобылки.

Его откровенно бесил тот факт, что он, будучи почти что самым древнейшим существом в этом мире, не смог почувствовать какую-то мелкую лошадку…

“Проклятые люди!” – с смесью возмущения и восхищения подумал дракон.

Маленькая лошадка молчала, испуганно глядя прямо на драконью морду, не забывая при этом дрожать от ужаса.

– Хочешь, конфетку дам? – попытался Валентин вывести из ступора “маленькую проблему”.

Ему откровенно не нравилось, что его смог увидеть кто-то из местных…

– Молчишь – ну и ладно… – тихо заключил дракон, явно собираясь устранить свидетельницу.

“Одной больше, одной меньше… Еще нарожают, никуда не денутся! И вообще, нечего по рощам всяким лазить, особенно когда тут драконы ходить изволят! Мелкие поганцы...” – безэмоционально решил здоровяк и быстро схватил мелкую пони.

– С-сэйли… – пропыхтела пони, оказавшись зажатой в кулаке огромного чудища.

– Валентин… – ответил дракон и быстро сунул белую кобылку себе в пасть.

“Сэйли, Сэйли, Сэйли… Что-то знакомое… Ой-ёй!” – резко вспомнил Валентин, знакомое имя и поспешно выплюнул визжащую лошадку.

Плюхнувшись на землю, та закричала еще больше, но теперь к крикам добавились еще и всхлипы, видимо падение с такой высоты, оказалось немного болезненным…

Не обращая внимания на вопли беспомощной пони, Валя внимательно оглядел её и обнаружив отсутствие задней ноги, с досадой хлопнул себя по морде.

– Ты же у Лукина живешь… Совсем память отшибло! Извини, проголодался немного... – попытался оправдаться дракон и сплюнул на ближайшее дерево.

Но кобылку его оправдания не сильно заботили. Она больше не кричала, а, свернувшись калачиком и закрыв от страха глаза, тихонечко всхлипывала, давясь слезами.

“Вот ору-то будет…” – с грустью подумал дракон о реакции лейтенанта на это забавное недоразумение.

Валентин уже собирался приблизится к Сэйли с намерением извиниться и попытаться успокоить несчастную кобылку.

“Анекдот ей, что ли, рассказать? Или, может, чаю предложить? А у меня и нету ничего...” – пытался он придумать выход из сложившейся ситуации.

– Святое сено... – услышал дракон знакомые слова, раздавшиеся за его спиной.

Но не успел он обернуться и поприветствовать еще одного нового знакомого, как почувствовал, что его что-то ударило по голове.

– Эй, а если я в тебя камнем кину! – обиженно проворчал дракон, оборачиваясь в сторону странной аквамариновой единорожки, одетой в военную форму.

“Ага! Это наверняка та самая кобыла, про которую трещал Лукин! Сивира, или как там её?” – быстро сообразил дракон, разглядывая отважную единорожку, что замахивалась на него еще одним камнем.

– А ну уйди от неё! Слышишь, червяк-переросток !? Пошел вон! – кричала рогатая лошадка, смотря прямо в глаза ящера.

“Это я-то червяк!? Она без очков не видит, что ли? Тьфу, ну никакого чувства такта!” – огорченно подумал дракон. Собравшись с силами и подавив в себе закипающую злость, он произнес:

– День добрый! Отличная погода, вы не находите? А подскажите-ка мне, любезная, где тут лейтенантик бегает? Такого вот ростика и с такой вот противной мордой! – попытался Валя изобразить своего знакомого человека, но вместо ответа получил лишь камнем по лбу.

“Не больно, но обидно! Надо было сожрать вас всех… Впрочем, начать никогда не поздно!” – вновь вскипел ящер, но всё же совладал с собой и обиженно зыркнув на единорожку, приблизился к всё еще лежащей на земле Сэйли.