Текст книги "Вампир из Трансильвании (СИ)"
Автор книги: bark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Не сразу, но кое-что привлекло моё внимание. Люди вокруг, отдававшие предпочтение друг другу и полностью исключившие меня из сферы своего внимания, стоило перешагнуть порог зала, кажется, наблюдали за нами.
Я лениво переводила взгляд с одной пары на другую, все они как один вперили свои взгляды в нашу пару. Странные выражения блуждали на их лицах. Как же сложно было понять, что происходит в их головах, и я буквально ощущала, как винтики, скрипя, поворачиваются в моей. Если дело не во мне – ведь сложно было рассчитывать, будто за такой короткий срок во мне что-либо изменилось, значит, дело было во Владе.
Влад.
Что он вообще здесь делает? – вяло подумала я, но снова не нашла сил озвучить мысль.
Я, кажется, собиралась поразмышлять об этом, но, как назло, ничего не шло в голову.
Удивительно, но я совсем не заметила когда мы покинули зал и меня снова окружили влажные покрытые плесенью стены.
Редкие лампы, подвешенные высоко к потолку, мелькали быстро и неприятно, ритмично ослепляя и заставляя щуриться. Силясь восстановить картину вокруг, я тут же получала следующий всплеск огоньков и снова терялась в пространстве, пока голова не начала кружиться. И ещё я, кажется, вовсе не двигала ногами. Мир вокруг жил своей собственной жизнью, проносясь мимо по одному ведомому ему желанию.
Свежий воздух приятно наполнил лёгкие, и тяжесть немного освободила грудь. Наверное, стены церкви остались позади... Но как, если я совсем не шевелилась?
Собрав все силы, я повела шеей, стараясь оглядеться. Откуда-то сверху нависало лицо Влада. Не сразу, но он всё же перехватил мой взгляд. Его лицо оставалось таким же холодным и отрешённым. Совсем не таким я запомнила его в стенах его собственного дома.
– Что происходит? – еле выдавила я вопрос, надеясь, что сумела вложить в него всё своё непонимание.
Что делает этот румын в подвалах Чёрной Церкви? Почему наши дороги снова пересеклись? Куда, в конце концов, он направляется со мною на руках? И почему я не могу нормально двигаться? Не могу думать?
Влад посмотрел на меня, не замедляя шаг. Его чёрные в ночи глаза были мёртвыми, будто я смотрела на искусственно помещённые в глазницы огромные тёмные стекляшки.
– Спи, – выдохнул он, и я тут же почувствовала, как с трудом собранные мысли облетают лепестками, поддавшись внезапному порыву, и вместе с этим лёгким вихрем меня уносит глубоко в забытье...
***
Я чувствовала себя разбитой и не торопилась открывать глаза. За дверью давно слышалось приглушённое шарканье домашних тапочек. Поскрипывали петли двери ванной, напоминая, что и у меня есть те же самые необходимости. Да и завтрак сам себя не приготовит. Следовало помочь тёте; не хватало ещё прослыть лентяйкой и лежебокой.
С неимоверным усилием я стащила себя с кровати. Ощущение было таким, словно я всю ночь разгружала вагоны. И не то чтобы у меня был опыт, но я даже не помню, когда в последний раз доводилось ощущать себя куском мяса, только что сползшим с разделочной доски.
– Доброе утро, – прохрипел Яшка, столкнувшись со мной в коридоре.
– Доброе – ответила я на автомате, совсем не разделяя истинного смысла простого приветствия.
После утренних процедур я не спеша поплелась на кухню. На столе уже дымились блины. Мёд и сметана ждали своего часа, и чайник не заставил себя ждать, пронзительно засвистев на плите и вызывая лёгкий приступ головной боли.
Пролепетав пожелания доброго утра остальным членам семьи, я рухнула на ближайший стул.
– Выглядишь паршиво, – злорадно улыбнулся Костин, демонстративно заглядывая мне в лицо.
– Не обращай внимание, Саш. Он завидует, – пригрозила ему взглядом тётя Таша.
– Конечно, – тут же подал возмущённый голос близнец. – Почему это ей можно пить, а мне нет?
– Она совершеннолетняя, – констатировал Яша, которого, судя по всему, меньше заботила проблема алкоголя, чем возможность дать блинам остыть.
Туго соображая, я переводила взгляд с Костина на тётю, с тёти на Яшу.
Кажется, я что-то пропустила.
– И много я выпила?
– Всего бокал, – ответил за всех дядя. – Должно быть, у тебя слабый желудок, так что с алкоголем больше не играйся.
Я припомнила сладковато-приторный вкус на языке и скривилась.
– Может, шампанское было просрочено? – размышляла я вслух.
– Вы вино пили, – буркнул Костин, кладя в чай третью ложку сахара. Остальные переглянулись, но ничего не добавили.
Неужели меня так развезло с одного бокала? – недоумевала я. Судя по ощущениям, было похоже на то, что я переборщила с алкоголем. Вот только я совсем не помню, как напилась. К тому же дома я пробовала и вино, и шампанское, и пиво. И всё было в полном порядке.
– Я хоть не буянила, надеюсь?
– Да нет, Саш. Просто выпила и уснула за столом. Мы тебя уложили, – снисходительно ответила тётя, кладя руку поверх моей.
От новостей уши свернулись в трубочки. Уснула за столом после бокала вина, которого я к тому же не помню?! Ужас какой!
– Простите, – было очень стыдно.
– Говорю же, ничего не произошло. Но Григор прав – лучше тебе больше не пить.
Спорить я не собиралась, ответив уверенным кивком.
После завтрака тема была окончательно закрыта, и я, убрав с тётей со стола, отправилась к себе полежать. Присев на кровать, я снова задумалась о том, как смогла напиться каплей не самого крепкого алкоголя.
Передо мной на стуле лежали аккуратно сложенные вещи: сначала джинсы, затем свитер.
Я пялилась на них, кажется, несколько долгих минут, пока наконец не поняла, что именно меня смущает – я никогда не складывала вещи стопкой, предпочитая вешать всё на спинку стула.
Может, я так напилась, что раскидала вещи, а тётя всё убрала?
Странно, что я вообще этого не помнила. Как не помнила момента, когда заснула. Не помнила выпитого вина.
Похоже, я действительно перебрала, хотя и не очень понятно, каким образом.
Отдохнув немного в комнате и почитав книгу, я обнаружила, что туман в голове окончательно рассеялся. Подтянув к себе блокнот с записями запланированных путешествий, я вычеркнула места, где побывала: Бран, Поэнарь, Брашов. На последнем названии помедлила, в очередной раз сокрушаясь, что та встреча оказалась пустышкой, и я так ничего и не выяснила.
Эта мысль ещё немного задержалась в голове, хотя ни о чём конкретно я не думала, сидя на краю кровати и прислушиваясь к тревожным ощущениям в груди. Отчего я неожиданно разволновалась? Всё прошло довольно скучно и причин для волнения не было никаких, так что, отмахнувшись от неясных эмоций, я двинулась дальше по списку.
Следующий пункт назначения – Сигишоара. Городок располагался на некотором расстоянии от Талиу, так что ехать туда стоило с самого утра. Сегодня я всё равно не успела бы вернуться дотемна, да и в моём состоянии лучше было бы отложить поездку до завтра.
На часах была половина первого и провести в кровати весь день мне не слишком улыбалось. Лучше уж потратить время с пользой и хотя бы немного отплатить за гостеприимство моим родственникам.
– Ну, можешь помочь ребятам прибрать немного во дворе. Только не хватайся ни за что тяжёлое, – ответила мне тётя, когда я предложила помощь.
– Конечно. И можно я поеду завтра в Сигишоару? – Я спрашивала уже из коридора, затягивая шнурки на ботинках.
– Хорошо, – раздалось из кухни. – Только вернись, пожалуйста, дотемна.
– Нет проблем, – набросив куртку, я вышла за дверь.
Мороз тут же укусил за щёки и я, не откладывая дело в долгий ящик, полезла в карман за варежками. Из кармана что-то выпало. Должно быть, позабытый чек.
Подняв с земли карточку, я с интересом уставилась на надпись:
Curtea Johannes Honterus 2, Brașov
24.12.17
20.00
В голове что-то будто дзинькнуло. Перед мысленным взором возникла Чёрная Церковь, потом пронеслась толпа разодетых людей, я снова ощутила на языке приторно-сладкий вкус, только теперь почувствовала тонкую ножку бокала в руке и увидела янтарный цвет напитка, так напоминавший шампанское.
Улыбка Этьена, музыка, слабость.
Голова закружилась, я поспешила присесть на порог, борясь с подкатившей из ниоткуда тошнотой.
Что это было?
– Саш, у тебя всё в порядке? – мимо проходил дядя с вилами в руках.
– Ага, шнурок развязался.
– Лучше тебе пойти в дом. Холодно на улице.
– Нет, я уже хорошо себя чувствую. Надоело сидеть в доме, – в доказательство своих слов я улыбнулась пошире.
Весь следующий час я возилась на улице, помогая с уборкой. Но все мысли были о тех странных видениях, которые возникли, стоило увидеть карточку... «билет», – поправила я сама себя не зная зачем, хотя карточка не имела полосы «Контроль».
И эти странные люди, медленно плывущие в танце, красивая живая музыка, и смущение, нахлынувшее на меня по поводу собственного наряда. А потом это странное ощущение, лишающее воли, словно из меня выкачали все силы или поставили в режим глухой готовности, как какой-нибудь электронный механизм.
Погружаясь в собственные видения всё глубже, я вдруг увидела, как сижу среди других людей. Я не хочу находиться среди них, но покорно сижу, словно мне не остаётся ничего другого.
По спине пробежали мурашки и я покачала головой, отгоняя наваждение.
Образ растаял, уступая место чужому портрету. Пустые, ничего не выражающие глаза румына уставились на меня, обдав холодом.
Влад.
Почему я подумала о нём?
И почему этот образ, в отличие от всех предыдущих, менее устрашающих, оставлял меня в полном спокойствии, в то время как те, другие, простые и безобидные на первый взгляд, приводили в дрожь?
К вечеру снова разболелась голова. Я так много думала обо всём, что, кажется, вконец заблудилась между явью и сном.
Если предположить, что всё, что возникало в моей голове, имело смысл, тогда получалось, что вчера я должна была отправиться на вечеринку вместо семейного ужина.
Там, где-то в стенах Чёрной Церкви, состоялся праздничный вечер, на котором я присутствовала. Возможно, даже принимала участие. Приятно шумела музыка, все танцевали. И, кажется, на вечер я пришла не одна. Образ улыбчивого француза, глядящего на меня в пол-оборота, как тогда, когда я следовала за ним по подземельям, всплывал из глубины сознания помимо желания.
Мне чудилось, будто я была обязана ему чем-то. И крайне благодарна за то, что он дал мне шанс.
Но какой шанс?
Скорее всего, это было связано с Искателями. Что ещё могло быть между нами общего?
Но если поверить в это, то почему я ничего толком не помню? И, кажется, весь вечер я провела дома.
Другая сторона монеты была более прозаичной: я действительно напилась. И то, что мучало меня в последние дни, окончательно перемешалось в голове: искатели, тайные вечеринки, Этьен, подземелья, церковь, мимо которой я столько раз пробегала. Телевизор, наверняка работавший вчера весь вечер, добавил остальные детали: музыку и танцующие пары.
Вторая версия выглядела более правдоподобной, вот только меня не переставали смущать некоторые детали, которые никак не укладывались в общую картину моего опьянения: как я могла напиться с одного-единственного бокала?
С вином всё было в порядке, я выспросила об этом в течении дня. Домашнее, сделанное лично дядей. К тому же тётя с дядей его тоже пили.
И эта карточка, которая продолжала жечь карман. Откуда она у меня взялась? К тому же на ней значился адрес церкви. Она абсолютно точно не была вымыслом моего не в меру трезвого воображения.
Но самое странное было то, что помимо вечера я едва ли помнила весь вчерашний день.
На следующее утро я позавтракала рано утром и, пожелав тёте хорошего дня, отправилась в Сигишоару. Вернее, я собиралась туда поехать сразу после того, как кое-что проясню.
Направив машину в Брашов, я хотела ещё немного подстегнуть собственную память.
Машина осталась недалеко от центра, пока я быстро шагала в известном направлении. Чёрные пики показались на фоне сереющего тучами неба, беспокоя грудь томительным предвкушением.
Было слишком рано, и церковь ещё не открылась для посещений. Я подошла к чёрной решётке и положила на прутья руки. Отчаянно хотелось попасть внутрь, но до открытия оставалось ещё около часа. Стоило ли терять время?
Напряжённо вздохнув, я решила не стоять на месте и не ждать, пока отмёрзнут ноги. Вместо этого я направилась вдоль северной стены, снова погружаясь в ворох разрозненных мыслей.
Предположим, я действительно провела вечер дома. Значит, я напилась с одного бокала... Возможно из-за того, что редко пью. Последний раз я пила алкоголь около двух месяцев назад на свой день рождения. Два бокала красного полусладкого. И ни в одном глазу. Конечно, домашнее вино могло быть из кого-нибудь специфического сорта, раз пробрало только меня.
Логика выглядела, мягко говоря, притянутой за уши, и ещё – как объяснить карточку? Я совершенно не помнила, как та оказалась в моём кармане, но, возможно, я получила её от француза.
Почему-то мои воспоминания начинали путаться с момента той вечеринки Искателей на которую я возлагала столько надежд и которая обернулась сплошным разочарованием.
Хорошо помню, как столкнулась с Этьеном на входе, пообщалась с незнакомыми ребятами о разных пустяках. Помню досаду на несостоявшихся охотников за вампирами... а после всё медленно расплывается. Кажется, я снова столкнулась с французом на выходе и это было важно. Я была взволнована и, по-моему, мне было что-то от него нужно.
Остановившись, я в очередной раз выволокла чёрную картонку на белый свет. Наверняка, наверняка я получила её от Этьена. Как ещё?
И что интересного должно было состояться в канун Рождества под крышей Церкви? – гипнотизировала я надпись, словно она могла приоткрыть завесу тайны.
Странное опьянение, карточка и расстройство памяти...
А если я действительно оказалась в Чёрной церкви накануне? Разве это объясняло моё самочувствие и странные провалы памяти?
Концы никак не желали сходиться, вызывая приступ глухого раздражения.
Накинув очередной круг вокруг церкви, я замерла.
Предположим, накануне Рождества поздно вечером я решила отправиться из дома. Учитывая моё недавнее приключение, только одна-единственная причина могла выманить меня наружу в канун Рождества.
Готическое здание безучастно наблюдало за моими потугами вспомнить забытое, как взирало на толпы крошечных муравьёв, переполненных своими маленькими страхами на протяжении последних столетий.
Скользя бесцельным взглядом по мощным стенам, я заметила узкую высокую дверь, скрытую в неглубоком алькове. Повинуясь необъяснимому желанию, я не спеша приблизилась к двери и протянула руку. Конечно, она должна быть закрытой. Скорее всего, ею не пользовались десятилетиями. И всё же рука коснулась кольца.
Заперто наглухо.
Нет, здесь я не получу ответов. Нужен тот, кто сможет подтвердить мои догадки, ответить на вопросы.
Но кто?
Отыскать Этьена не представлялось возможным. Кроме имени и некоторых общих фактов из его биографии я мало что знала. Но, может быть, мне удастся отыскать тех, кто с ним на короткой ноге? Например, ребят со встречи Искателей. Некоторые из них наверняка были с ним в приятельских отношениях, если у него даже пароль не спросили.
Не став терять времени понапрасну, я поспешила по знакомому адресу. Спустившись на уровень цокольного этажа, забарабанила в дверь. Тщетно, сколько бы я не молотила кулаком.
– Чего тебе, девочка? – сверху из окна первого этажа свесился пожилой мужчина.
– Извините, мне нужно попасть внутрь.
– Снимать хотите? – коряво произнёс он по-русски.
– Что, простите?
– Подвалы, – ткнул он указательным пальцем куда-то вниз. – Они сдаются. Вот телефон, – мужчина протянул мне визитку прямо через окно. На карточке значилось имя и телефон. – Только на праздники уже давно всё занято, – он утвердительно кивнул, словно добавляя веса своим словам и одновременно утверждая, что шансов у меня никаких.
– Спасибо, – успела поблагодарить я, когда он, посчитав свой долг выполненным, нырнул обратно в квартиру.
Значит, помещение сдаётся. Скорее всего, в тот вечер его арендовали Искатели.
Я снова уставилась на карточку. В принципе, я могла позвонить и попробовать расспросить хозяина, кому именно он сдал подвалы в тот вечер. Затея выглядела вполне осуществимой и я набрала номер.
После шестого гудка трубку сняли. Бегло объяснив собеседнику всю ситуацию, я прикрылась тем, что потеряла телефон на вечеринке и теперь ищу организаторов на случай если они его нашли, прибираясь после. Мужчина на другом конце не выразил никаких подозрений и пообещал сбросить номер.
Воодушевлённая первой победой, я в нетерпении зашагала взад-вперёд, но, увидев, что за мной наблюдают из окна, решила вернуться к Церкви.
Номер я получила быстро и тут же позвонила. Услышав, что я кого-то ищу, молодой парень (судя по голосу) даже не стал дожидаться имени и просто сбросил звонок. Я перезвонила ещё пару раз, но без особого успеха. Написала сообщение, в котором рассказала о том, что один из тех, с кем я успела познакомиться на вечеринке, отдал мне водительские права чтобы не выпали из кармана, а потом попросту забыл. На что мне посоветовали отнести документ в полицию.
Испытав разочарование, когда всё складывалось так гладко, я убрала телефон в карман – Этьена мне не найти.
Тем временем решётка церкви распахнулась, впуская первых туристов. Не зная, что делать, я тоже решила зайти.
Торжественная тишина приветствовала у порога. Скудный свет серого зимнего утра проникал сквозь боковые оконца, освещая убранство лютеранской церкви. Широкий проход между двумя рядами деревянных со спинками скамеек вёл вдоль нефа. Ступая по турецким коврам, начисто съедавшим любой отголосок чужого присутствия, я не спеша преодолела более половины пути. Орган, представлявший одну из главных достопримечательностей церкви, оставил меня равнодушной, к тому же зашла я отнюдь не насладиться видами исторических древностей. Вместо того, чтобы двигаться дальше, я решила присесть на одну из скамей.
Редкие поутру туристы разбрелись вокруг, рассматривая иконы и фрески. Кто-то старался запечатлеть красоты на электронный носитель, что по мне являлось довольно бесполезным занятием.
Разве фото может передать атмосферу мистического своей стариной памятника, где прошла жизнь множества поколений? Камера была бы гораздо полезней в моих руках в канун Рождества, но привычка фотографировать себя на каждом углу так и не выработалось.
Я прикрыла глаза, давая памяти ещё один шанс...
Огромное пространство, люстры, и стены словно оплывшие свечи. Лёгкая мелодичная музыка, тихое шуршание платьев и звон каблуков. Нежелание шевелиться. Тяжесть, словно каждая клеточка тела находится под контролем, выходящим за рамки разума.
Рядом со мною люди. Их много.
Красное платье.
Красивая женщина в красном платье приближается всё ближе. Обходит со спины и склоняется. Что-то шепчет одному из нас. Так поступают и другие, раз за разом подходя со спины, склоняясь на мгновенья, а затем удаляясь всё так же едва слышно...
Раскрыв глаза, я почувствовала отчётливую уверенность, что всё, что я видела, случилось наяву. Я была там, слушала собственными ушами и смотрела собственными глазами.
Всё это могло случиться только в один-единственный вечер. Вечер, который настойчиво ускользал из памяти, как бы я ни старалась вернуть его обратно.
Но что же со мной приключилось? Почему путаются мысли, а тётя и её семья пребывают в уверенности, что вечер я провела дома?
Выпрямившись и глубоко вздохнув, я сосредоточилась, словно от этого зависела вся моя жизнь.
На вечеринке я познакомилась с Этьеном. Вечеринку я помнила достаточно отчётливо и могу поклясться, что там не случилось ничего серьёзного. Память подводит с момента, как я покинула подземелья Искателей. И я отдалённо помню, что на выходе снова столкнулась с французом.
Это было важно. Наш разговор имел для меня значение, твердила я себе, и в груди приятно откликалось. Так бывало всегда, когда я поступала по совести или говорила правду.
Предположим, всё дело было в карточке. Её я получила от француза, потому что больше не от кого. На следующий день вечером я отправилась в Чёрную церковь.
Было немного странно, что в канун Рождества, да ещё после недавних приключений я выбралась из дома так поздно, но так могло произойти, если у меня было достаточно на то причин. А единственной темой, которая волновала меня в Румынии были они.
Что, если на той встрече я могла получить больше ответов? Если это было так, то не стоит сомневаться в том, что я нашла способ улизнуть из-под тётиной опеки.
И все эти странные образы: танцы, женщина в красном платье, скамейки, заполненные людьми. Что именно они означали? Почему в своих мутных видениях я почти не двигаюсь и не говорю? Кто эти люди, сидевшие рядом со мной? И те, что были вокруг? О каких тайнах они шептали?
И почему на следующий день я всё забыла?
Неожиданно меня осенило: как же я раньше об этом не догадалась?! Озарение заставило подскочить и впиться руками в спинку следующей скамьи.
Я что-то выпила на той вечеринке. Именно в этом причина провала в памяти и головной боли.
Конечно, я слышала, что разного вида наркотики могут вызывать самые разнообразные реакции. И думаю, что проблема с памятью далеко не самая серьёзная из них.
В этот момент память как нельзя кстати подкинула новую деталь: Этьен снимает бокал с золотистой жидкостью с подноса и протягивает его мне...
Меня действительно опоили.
Но зачем?
Я жива-здорова и у меня ничего не пропало. Возможно, это было сделано с целью освободить меня от некоторых лишних воспоминаний. Должно быть, я узнала то, что не должна была. А поскольку причиной моего нахождения на той вечеринке, скорее всего, были они, то забытое мной должно иметь непосредственное отношение...
Многое встало на свои места.
Пусть я всё ещё не могла объяснить, каким образом им, кто бы они ни были, удалось одурманить тётину семью, но теперь я была уверена, что опьянеть от одного бокала вина или шампанского я просто не могла, а если бы это и случилось, то никак не объясняло, почему из памяти выпали целые сутки. А вот наркотики и карточка... билет, – споткнулась я. Конечно же, эта карточка была своего рода пригласительным на закрытую вечеринку.
Оглядевшись, я поняла, что понятия не имею, что происходило тут позавчера, но вот узкая дверь, в которую я так и не смогла войти час назад, вдруг всплыла в памяти из ниоткуда...
Передо мной стоял Этьен. Он положил руку на кольцо, точно так же как это сделала я минутами ранее, но дверь неожиданно подалась...
Всё происходило не в церкви, а под ней – ударило меня словно молнией.
Я вскочила и поспешила на выход.
– Простите, – обратилась я к женщине в летах, продавшей мне входной билет.
– Да, – дама в тёмно-коричневом пальто мне приветливо улыбнулась.
– А вы случайно не знаете, под церковью есть подземелья?
– Естественно, милочка. Как и многие постройки времён средневековья Чёрная церковь обладает приличным количеством коридоров, казематов и других комнат хозяйственного назначения.
– А зал там есть?
– Зал? – удивилась она, глядя поверх очков.
– Да. Какая-нибудь огромная комната, ну, скажем, подходящая, что бы устроить танцы.
– Я в этом сомневаюсь, – растерялась билетёрша. – Зачем под церковью танцевальный зал?
Её слова меня немного смутили.
– Впрочем, доподлинно известно мало, – она сняла очки и стала протирать стёкла, размышляя вслух. – Большая часть подземелий закрыта уже более ста лет. Говорят, того требует безопасность. Переходы давно обветшали и могут обрушиться на голову в любой момент. Только малая их часть, опускающаяся не более чем на двадцать метров, открыта для служителей и рабочих.
Очки заняли своё почётное место на переносице и дама выдала два билета вошедшим туристам. Затем, оглядевшись и удостоверившись, что поблизости никого нет, перегнулась через стол.
– Хотя мой отец, проработавший заведующим по хозяйственной части в этих стенах всю свою жизнь, говорил, что Церковь скрывает множество секретов.
– А почему он так говорил?
– Кто знает, – моя собеседница пожала плечами. – Иногда он утверждал, что вечерами, когда оказывался ниже первого уровня, до него доносятся голоса. А ведь в то время там никого не должно было быть, да и уровни те, на его памяти, всегда были закрыты. Иногда он недоумевал, видя списки поставок для церкви. К чему, например, в церкви обычная мебель? Куда её ставить? А закуски? – словно припомнила она. – Деликатесы несколько раз в год да ещё в таком количестве, что церковная братия местных лютеран питалась бы ими год. Для чего всё это спрашивается? – её тон звучал обвиняюще.
– Понятия не имею, – мне показалось, что я должна была что-то произнести.
– Вот и никто не имел.
– Сейчас тоже творятся странности?
– Естественно, милочка, – снисходительная улыбка исказила ровные линии морщин. – Вот только на прошлой неделе у меня не хватило в пачке четырёх билетов. Куда они делись, спрашивается?
Пожав плечами, я сделала шаг назад – кажется, всё что я могла узнать, я уже узнала.
Поблагодарив контролёршу, я вышла на свежий воздух. Погода немного наладилась, небо украсили толстые разрывы в облаках, сквозь которые сияло зимнее солнце.
Узнала ли я что-нибудь полезное? Возможно.
Прежде всего: сложно проверить, насколько глубоки подвалы церкви, и Википедия вряд ли даст точный ответ. Но старинные постройки действительно в большинстве своём обладали обширной сетью тоннелей и разного рода конструкций. К тому же церковь относилась к общественным местам и это увеличивало шансы более серьёзной архитектуры.
Насколько я знаю, в старину было модно строить всякого рода святилища, тайные комнаты и тому подобное для разных тёмных дел.
Насколько стоит доверять воспоминаниям престарелой билетёрши – вопрос. Все эти странности могли действительно происходить, но у большинства из них могли быть самые обычные объяснения. К примеру, у монахов был щедрый покровитель, а поесть и поспать с комфортом любят все.
Главное, что зал вполне мог находиться где-то в глубине.
Я остановилась в нескольких метрах перед церковью.
Предположим, я действительно попала на закрытую вечеринку и там меня опоили, чтобы я ничего не помнила. Должна ли я узнавать, что именно хотели стереть из моей памяти?
Если я не хочу искать неприятностей, то лучше мне обо всём позабыть и продолжить путешествие по Трансильвании, как я и планировала. Но имеет ли это смысл, если вся суть моей поездки заключалась в одной конкретной цели.
Искатели, на встречу с которыми я возлагала столько надежд, оказались ещё одним клубом любителей всего таинственного, и дальше я могла рассчитывать только на увеселительную поездку с осмотром типичных туристических достопримечательностей.
Этого мне точно не хотелось.
Но тогда следовало докопаться до правды. В конце концов, мне никто не причинил вреда и, наверное, не стоит выдумывать излишней опасности.
Итак, Саша, на руках ты имеешь тайну, которая, возможно, даст новые зацепки и поможет отыскать то, что скрыто, – говорила я сама с собой, чувствуя приятное волнение, как тогда, когда пересекала границы Румынии. – Если и копать, то здесь. Этьена отыскать не получится, а значит, остаётся только один человек, кто, возможно, прольёт тайну на ночные приключения.
Лицо Влада, холодное и неприветливое, застыло так же расплывчато, как и остальные смутные детали, которые я отчаянно пыталась связать в единую картину. Именно этот простой факт убеждал, что на том вечере присутствовал и он.
И где живёт румын, я прекрасно знала.
Глава седьмая. ОПАСНЫЕ ТРОПЫ
Машина неспешно катила вдоль расчищенной трассы, позволяя размышлять о посторонних вещах.
Мои выводы насчёт таинственных событий вечера в канун Рождества сводились к тому, что мне следовало навестить злополучного румына, не отличавшегося дружелюбием, если я, конечно, хочу узнать правду: что именно произошло в тот вечер и о чём я должна была забыть?
Перспектива новой встречи с Владом не слишком радовала. Он запомнился не слишком гостеприимным хозяином, и не желал мне приятной обратной дороги или благодарил за помощь. К тому же он попросту мог не захотеть разговаривать со мной. Увы, но такой исход выглядел вполне в его духе.
Побившись лбом о стену, я поняла, что у меня всё равно нет выхода, если я действительно собираюсь раскопать эту историю. А я собиралась, надеясь, что именно эта ниточка поведёт меня в нужном направлении.
Тщательно поразмышляв над возможностями, я решила, что если отправиться немедленно – а на часах было только одиннадцать, то мне вполне должно хватить времени, чтобы отыскать убежище румына-отшельника, поговорить с ним и вернуться в Брашов или сразу домой к трём или четырём часам.
Сигишоару, запланированную на сегодня, я могу посетить в любой другой день, но мне следовало хорошенько рассчитывать время, если от Влада я узнаю нечто стоящее. Возможно, мне придётся исправить свой маршрут, добавив новые пункты назначения.
Это воодушевляло, и, несмотря на неоднозначные странности и даже возможные наркотики, я впервые испытала приятный душевный подъем после того, как мои Искатели обернулись обидным разочарованием. Возможно, у меня ещё всё получится, и не придётся возвращаться домой с пустыми руками.
До Поэнарь я добралась довольно быстро; сбросила скорость, когда разворачивалась в обратном направлении, повторяя маршрут в самые дебри Румынских лесов. Главное – не пропустить нужный указатель.
Знак, убедивший меня срезать путь через горы, отыскался довольно скоро. Я, не раздумывая, свернула.
Выпрямившись на сидении, я покрепче перехватила руль и стала вглядываться вперёд, тщательно изучая обочины, словно пытаясь что-то отыскать. Глупо было рассчитывать, что я вот так случайно наткнусь на румына во второй раз. Хотя должна сознаться – так было бы гораздо удобней.
Так я добралась до следующего указателя (не стоит говорить, что очень нужный мне румын так и не встретился), оставляя знак позади, уверенно взяла левее и покатила вдоль просёлочной дороги.
Теперь следовало искать менее заметные повороты – пожалуй, эта часть пути будет самая сложная.
Я отчётливо помнила, что подобрала Влада метрах в двухстах от указателя. Затем мы проехали совсем немного и свернули налево. Мне тогда понадобилась третья передача – я поехала в горку и, наконец, свернула направо, а потом по прямой до самой стены.
Вот и хорошо, что я ничего не забыла.
Еле тащась вдоль дороги, я внимательно разглядывала еловые заросли щедро укрытые снегом. Может, здесь, – притормозила я, глядя на едва заметный просвет среди деревьев.
В небольшой зазор едва ли протиснулась бы машина, и я решила проехать дальше. Минут через десять черепашьей скорости показался другой промежуток, не занятый обильной растительностью. Чуть отпустив газ, я помедлила, раздумывая, и приняла влево. Дорога уходила вверх под небольшим углом, что выглядело хорошим знаком. Теперь предстояло не пропустить нужный поворот направо.
