Текст книги "ВТОРОЙ УРОК - Земля - (СИ)"

Автор книги: bark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

От надежд кружилась голова.

Со всем усердием, со всем старанием Сузу добилась своего, став лучшей ученицей в школе и получив право опередить программу и перевестись дальше. Взрослея, девочка все отчетливее понимала смехотворность собственных надежд и все меньше верила, что задуманное сбудется. Она все больше осознавала, с какой детской наивностью ринулась покорять вершину под названием Игараси Юа, а вершина тем временем все резче, все неприступнее ускользала из рук.

Вместо того чтобы подниматься ввысь, она неожиданно провалилась, превратившись в трещину, затем ущелье, а сейчас представляла собой пропасть в которой сгинет любой, попытайся он достичь дна.

И Сузу остановилась, выпуская мечту из рук.

Она не хотела больше общаться с сестрой, не хотела быть на нее похожей. Если бы можно было забыть о Юа, она бы с тихой постыдной радостью сделала это, понимая, что невидимая рана точит ее сердце, как бы отчаянно она ни отрицала это самой себе.

Устав плакать, Сузу заснула, уткнувшись в подушку. Юа никогда ее не отпустит, навечно оставаясь привидением обожаемой сестры, так жестоко вычеркнувшей ее из собственной жизни.

========== Паутина ==========

– Это она, – Кир опустился на парковую скамью, где его давно поджидал Азул. Они сговорились встретиться здесь сразу после того, как Киру удастся поговорить с Сузу.

– Ты уверен? – спросил Азул, словно еще надеялся, что догадка Кира окажется ошибочной.

– Уверен. – Фризиец подался вперед, опираясь локтями на колени и сложив ладони в замок. – Юа сестра Сузу, – Кир взял паузу, давая имрахцу переварить услышанное, а через минуту продолжил: – Шизуку спасла тоже Юа, появившись в тот момент, когда ее домогался учитель. Шизу сказала, что ждала подругу после спортивной секции. Кто бы мог предположить, что она ждала именно Юа… Не знаю, почему они больше не общаются, но раньше они дружили. Так же, как и с Рин, ведь это именно она училась кюдо вместе с ней. Та девочка с яблоком на голове была никто иной, как Игараси.

Азул кивнул. Он сам накануне выпытал у Рин имя подруги, из-за которой та оставила стрельбу из лука. Но о Шизуке и, тем более, о родственных отношениях с Сузу, он и помыслить не мог, настолько невообразимо разными они казались. Даже наличие разных матерей не выглядело внушительным аргументом, чтобы оправдать пропасть, незримо разделяющую девочек.

– Похоже, Игараси не может нормально общаться, – размышлял вслух Азул, имея в виду, что той не удалось сохранить ни одну из подруг. Кир пожал плечами, глядя перед собой. – Но как же Хина? Что связывает их?

– Помнишь, когда мы переместились с Арессарма? – дождавшись утвердительного кивка, Кир продолжил: – Хина сказала, что Юа унесло течение и самостоятельно она бы не выбралась. По сути Хина спасла ей жизнь.

– Но почему? Она ведь и сама могла не выбраться, и все это ради Игараси?

– Не знаю, да это и не важно. С признанием Сузу все становится на свои места. Она новенькая и потому никак не могла быть связана с другими девочками, кроме Хины, ведь камень горел бирюзой уже при первой нашей встрече, в тот день она впервые вошла в свой новый класс. И это отрезает ее от всех остальных. Если бы я сразу узнал о том, что они сестры, то все стало бы в разы легче, но до самого последнего момента я не исключал ее.

– Глаза? – понимающе спросил Азул.

Фризиец кивнул, вспоминая небесный лазурит, заставлявший его сердце ныть от тоски по подруге.

– Но ведь это могла быть и Хина. Она дружит с Сузу и общается с другими девочками.

– Ты прав. Общается, и не более. Она хороший товарищ всем ребятам, но не выделяет никого из них. Рин и Шизука не исключение – они просто приятели. Я бы, возможно, попытался узнать о них больше, но для этого нет никаких поводов.

– Почему? – решил уточнить Азул.

– Понимаешь, – Кир откинулся на спинку лавки, силясь найти нужные слова для мыслей, бродивших в его голове не один день. – Не совсем уверен, что я прав, но мне кажется, что дружба не может просто раствориться, словно ее никогда не существовало. Конечно, можно прекратить общаться с человеком, но неужели на него можно продолжать спокойно смотреть?

Видя озадаченный взгляд Азула, Кир пояснил:

– Пусть вы когда-то были друзьями, а теперь вас ничего не связывает, будь то интересы, взгляды, занятия, но я не могу поверить, что на бывшего друга можно смотреть без грусти или сожаления за прошлые годы, проведенные вместе. Ведь вы не чужие, а на деле ваши дороги разошлись. Разве не с печалью я буду смотреть в ту сторону, куда ушел мой друг?

Он выдохнул.

– Хина же смотрит на всех ребят одинаково. Как я уже сказал, она верный товарищ и многие назовут ее надежным другом, но мне кажется, что та дружба, что мы ищем – нечто большее.

Кир развернулся к Азулу лицом, глаза его горели.

– Понимаешь, дружба – это все, что угодно, но только не безразличие. То безразличие, с которым смотрит Рин или Сузу на Шизуку, то спокойствие, с которым Хина смотрит на всех ребят.

Кажется, Азул начинал понимать, что имеет в виду Кир.

– На Игараси Рин смотрит с ненавистью.

– Ты прав! Ведь раньше они наверняка были хорошими подругами и теперь, утратив возможность понимать друг друга, их дружба превратилась в нечто иное, поменяла полярность, ведь на самом деле они друг другу не безразличны. Если бы не тот случай, возможно, они бы так и продолжали поддерживать друг друга.

Все действительно становилось на свои места. Азул не обращал внимания, как именно смотрят Сузу, Хина и Шизука на Игараси, ведь казалось, хулиганку все просто ненавидят и искать там больше нечего. Но если Юа действительно сестра Сузу, то другие ребята попросту не могли испытывать к Юа того же, что и родная сестра. И если Юа действительно спасла Шизуку, то та и вовсе не должна была ее ненавидеть.

Азул просто не замечал или, скорее, не видел то, до чего ему не было никакого интереса. Он увидел ненависть Рин к Игараси в глазах всех… или решил, что так видеть будет удобно, ведь девчонка его откровенно раздражала.

– Как ты пришел к такому выводу? – в недоумении потребовал ответа принц, понимая, насколько глубоко удалось заглянуть Киру в души девочек. У него самого имелись на этот счет некоторые соображения и он, пожалуй, остановился бы на Хине, но…

Кир грустно улыбнулся и отвел взгляд. Солнце давно перевалило за полдень, заставляя майку липнуть к спине.

– Знаешь, я решил так, потому что подумал – если ненависть может превратиться в дружбу, то, наверное, возможен и обратный процесс.

Треск цикад оглушал. Подростки молча сидели на скамье, позволяя едва ощутимым порывам ветра трепать отросшие волосы.

– С Рин и Сузу все ясно, – продолжил Кир после долгого молчания. – Юа защищает Шизуку даже сейчас, и об этом я тоже не забыл. Рассказ Шизуки просто расставил все на свои места. Я не знаю, что связывает Игараси с Хиной, но то, что та бросилась в штормовой океан ради нее должно что-то означать. Как ни крути, только Юа может похвастаться отношениями с другими четырьмя.

– Значит, Игараси и есть Санара?

– Получается, что так.

Азул вдруг захотел спросить, чувствует ли Кир по отношению к ней нечто особенное интуитивно или, может, ему подсказывает шестое чувство, но, видя сведенные над переносицей брови, передумал.

– Если бы это была любая другая девчонка, я бы сказал, что у нас есть шанс, – решил он нарушить тишину, – но Игараси…

Кир прекрасно понимал сомнения имрахца, но выбора не было.

– Она вспомнит.

========== Баб не бью! ==========

В понедельник заканчивался срок отстранения Юа от занятий и потому весь класс был вынужден лицезреть ее величество «Пятьдесят Ураганов» на протяжении всех уроков в первый учебный день недели.

Рассерженное лицо, подозрительно суженые глаза и презрительно подернутый уголок рта украшали выбеленную, словно стена, физиономию. Новый слой светлой краски покрывал волосы. На первом уроке всем пришлось ждать, пока Юа по требованию учителя стирала ядовито-салатную краску с ногтей, дополнявшую боевой раскрас.

Занимавшая последнюю парту, она, казалось, смущала собою всех, словно хищник, притаившийся в засаде и зорко наблюдающий за стаей безобидных антилоп. Иногда сзади слышалось намеренно громкое чавканье жвачки, иногда кто-то невоспитанно громко двигал стул во время речи учителя.

Стоило госпоже Кобаяси Томоко, учительнице географии, покинуть класс по окончании урока, как Кир нарочито медленно обернулся к нарушительнице спокойствия и громко произнес:

– Игараси, может, хватит мешать? Не хочешь учиться, уходи.

Приходивший в оживление класс неожиданно притих. Все уставились на Кира и ту, к кому он обращался. Игараси уставилась на наглого гайдзина, посмевшего заговорить с ней!

– Жить надоело? – спросила она сиплым прокуренным голосом.

Шум покидавших классы школьников, доносившийся из коридора сквозь приоткрытые двери, казался потусторонним миром – все, кто находился в классной комнате, онемели.

– Мне – нет. А вот тебя, пожалуй, существование на земле порядком тяготит. Тебе же не нравится школа и мы все тебе не нравимся, так чего ты здесь делаешь? – с вызовом спросил подросток, глядя в тяжелые, затянутые свинцом глаза.

Губы, намазанные блеском, сжались в узкую полоску.

– Ты труп, – почти неслышно выдохнула она, но фраза достигла всех ушей разом.

– Силенок не хватит, – ухмыльнулся Кир, вызвав недоуменные взгляды. Разве он не понимает, что Игараси не шутит?!

Девчонка подскочила как ошпаренная. Парта отъехала вперед, стул полетел в сторону, оглушительно рухнув на пол.

Никто, – никто! – Не смел разговаривать с ней подобным образом, если планировал дожить до старости!

Кир тоже поднялся. Спокойно, уверенно. Глядя бестии прямо в глаза. И, прежде чем Игараси сделала шаг, сказал:

– Не здесь. Или ты все-таки планируешь навсегда избавить наш класс от своего присутствия?

Целую минуту они сверлили друг друга упрямыми взглядами. Одноклассники и вовсе не смели пошевелиться, не понимая, что происходит. Неужели нашелся кто-то, не побоявшийся дать отпор Игараси?

Время остановилось.

Наконец приняв решение, Юа сорвалась с места и ринулась к Киру. Послышались сдавленные вздохи, но она лишь прошла мимо его носа, отдавив ногу и плеснув растрепанными волосами в лицо. Кир подождал, пока она достигнет двери и двинулся следом.

– Лучше не связываться с Игараси, – смущенно проговорила Кейко, когда Кир проходил мимо нее.

– Кир! – Сузу, сидевшая впереди, у самого выхода из прохода, шагнула к нему навстречу. В ее глазах читался неприкрытый страх.

– Не волнуйся, – шепнул он, замедлившись. – С ней все будет в порядке.

Отчего-то фризиец четко осознавал, за кого в этот момент так беспокойно бьется сердце девочки.

Оказавшись снаружи, Кир в сопровождении Азула направился за школу. Он ни секунды не сомневался, где будет ждать его Игараси. Там, на школьной площадке, в слепой зоне, они уже столкнулись однажды и теперь их ждал новый разговор.

– Что, кишка тонка явиться одному? – насмешливо бросила Юа, стоило мальчишкам вывернуть из-за угла.

– А чего мне бояться? Тебя, что ли? – в тон ей ответил Кир.

– Сейчас умоешься кровью и захлопнешь свое наглое хлебало, гайдзин! – с яростью огрызнулась она.

– Уж ни ты ли умывать собралась?

Ребята обменялись насмешливыми взглядами.

– Ах ты, мразь! – не выдержала Юа и, сжав кулаки, шагнула навстречу.

– Стой, где стоишь. – Лицо Кира потемнело, от былого веселья не осталось следа. – Ты – девчонка и драться с тобой я не буду.

– Трус!

– Думай, что хочешь! – грубо бросил он. – Хочешь померяться силами? Я не прочь. Побежим до подъёма в парке за школой и обратно.

– Что еще за херня?! Делать мне больше нечего, только ноги зря стирать. Давай я набью тебе морду и вернусь к своим делам.

– Морду ты мне вряд ли набьешь…

И тут Игараси сделала неожиданный выпад, целясь кулаком Киру в лицо. Тот с легкостью увернулся и, схватив ее за руку, обернул вокруг оси и оттолкнул подальше. Спотыкаясь, Юа вернула равновесие.

Ее лицо пылало лютой ненавистью, стоило Юа обернуться к врагам.

– Сука! – ругнулась она.

– Короче, ты бежишь или нет? – поколебавшись немного, Кир добавил: – Если вдруг случится чудо и ты меня обгонишь, так и быть, разрешу дать мне раз в морду.

– Никаких шансов, – вмешался молчавший все это время Азул. – Разве что я подтолкну!

И Азул мерзко подмигнул.

Если бы взглядом можно было убить, имрахец упал бы замертво в тот же момент, как его слова слетели с губ.

Ребята уставились друг на друга. Несмотря на то, что Юа значительно уступала мальчишкам в росте, она смотрела на них так, словно они тараканы, посмевшие осквернить своим видом царственную особу.

– После того, как этот мудак получит по морде, – она дернула головой, имея в виду Кира, – ты следующий.

– Жду не дождусь, – скривившись, процедил принц.

========== Меня зовут… ==========

– До подъема и обратно, – громко, не глядя на Игараси, произнес Кир.

Путь до того места откуда он предложил стартовать, был недолгим. Уроки давно начались, а значит, здесь им никто не помешает.

– Чтобы ты вдруг не решила мухлевать, в конце пути Азул оставит бумажки с нашими именами, – имрахец уже удалился на приличное расстояние.

– Что за детский сад? – огрызнулась Юа.

– А с чего ты взяла, что я тебе доверяю? Добежим до места и вернемся сюда. Бумажка с именем будет гарантией того, что мы оба не жульничали.

Нанесенная белой краской полоса для школьных кроссов все так же отчетливо просматривалась в пыли, как и в тот памятный день, когда в разговор Кира и Шизу вмешалась Игараси…

Небо над головой заволокли тяжелые облака. Быстрый ветер гнал стадо вперед, позволяя пушистым овцам обгонять одна другую, сливаться воедино, набираться влажной тяжестью и менять очертания. Шелест густых крон скрадывал звуки цивилизации, доносившиеся со стороны дороги. По левую сторону от ребят в урочный час затихла школа, по правую звенел тишиной дзен-буддийский храм.

Отгородившись от всего белой стеной, Кир погрузился в себя – ничего не должно было его отвлекать.

В стороне застыла худая фигурка абсолютно незнакомой ему девочки. Ее волосы трепал ветер. Казалось, подуй он сильнее, и ее может унести бурей, но она твердо стояла на ногах, словно выбитая из камня и смотрела вдаль.

О чем думает Игараси Юа? Знает ли она, что там, глубоко внутри, прячется совсем другая? Та, ради которой Кир убьёт эту незнакомку.

Вот вдалеке, из-за кустистых зарослей показался Азул. Имрахец кивнул сообщая, что можно начинать.

– Готова?

Юа вздрогнула едва заметно и обернулась к Киру. Глаза ее темнели дождливым небом, хмурое лицо носило печать решимости. Не ответив, она подошла к линии и встала, опираясь на левую ногу.

– На старт, – скомандовал Кир. – Внимание. Марш!

И ребята сорвались с места, несясь так, словно дорога за их спинами обрушивалась в небытие.

Ветер свистел у Кира в ушах, когда он летел вдоль дороги, размеренно работая локтями. Рядом неслась неугомонная Юа, не заботясь о том, что юбка прилипла к ногам и мешалась. Ритмично врезаясь тонкой подошвой школьных туфель в грунтовую дорожку, она не жалела сил, представляя, должно быть, как вмажет Киру от всей души.

Кир мог бы с легкостью обогнать девчонку, но вместо этого он поднажал совсем слегка и обошел Юа на корпус, заставляя ту глотать пыль.

Сжав зубы, девочка припустила изо всех сил, выкинув из головы все мысли и мечтая лишь об одном – обставить обнаглевшего гайдзина. Кто он такой, чтобы говорить ей о том, что она лишняя?! Явился всего пару месяцев назад и разинул на нее рот, когда даже ее одноклассники не смели сказать слова поперек!

Вдали показались маленькие красные пятна. Словно обрывки дешевого пакета из супермаркета, они развевались на нижних концах ветвей дерева, что росло на изгибе тропинки, уходившей вверх на подъем.

Придурочный новичок немного отстает – должно быть, устал, выложившись в начале пути. Идиот. Не понимает, что силы требуется расходовать соразмерно дистанции.

Еще момент – и красная ленточка, привязанная на слабый узел, окажется у Юа в руках.

«Есть!» – в запале горевшего азарта пронеслось в голове, но Юа ждало разочарование – на ленточке было имя урода, заставившего ее принимать участие в этом балагане. Она спешно откинула ее в сторону, не заботясь, где она окажется и сумеет ли отыскать ее Кир.

Вторая ленточка нехотя слетела с ветки, ломая ее. Юа, уже развернувшаяся, чтобы нестись обратно, вдруг выхватила надпись на алом куске ткани: «Санара«…

Рука медленно, с усилием разжимается и легкая полоска летит на землю, сдуваемая ветром дальше.

«Са-на-ра?» – странно вибрирует в голове.

Похоже, подлый гайдзин смухлевал, – размышляет Юа, все так же не в силах оторвать взгляд от ленты, змейкой скользнувшей в траву.

«Санара» – пульсирует в голове странное, незнакомое имя.

Не владея собой, она делает нерешительный шаг вперед, чувствуя острое желание снова увидеть надпись на ленте. Останавливается. Она совсем забыла о Кире, потеряв мерзкого парня из виду. Он отыскивается рядом, за ее спиной.

– Здесь нет моего имени, – произносит Юа, не чувствуя ни ярости, ни злости, только странную пульсация в затылке, давящую на стенки черепа. Должно быть, погода меняется и собирается дождь. Где бы взять таблетку от головной боли?

– Твое имя написано на той ленточке, – уверенно говорит гайдзин и подходит ближе. Его лицо плывет. Юа смаргивает, стараясь вернуть четкость очертаний.

Напрасно.

– Возьми ее и ты победила.

– Это не мое имя, – спорит Юа, не слыша слов о победе. Больше это ее не волнует. Желание выбить дурь из болтливого иностранца испарилось, словно и не было.

– Возьми ее. Это имя принадлежит тебе.

– Нет, – с трудом произносит Юа.

Во рту пересохло, головокружение лишает опоры.

– Возьми ее, Санара.

Голову простреливает яркая вспышка, словно тонкая игла молнии прошивает разум насквозь.

– Я не… – Юа изо всех сил старается отказаться от незнакомки, давящей на нее, но ничего не выходит.

– Санара, – тихо говорит Кир на самое ухо.

Вот он, так близко, что можно почувствовать тепло его руки на своем плече.

– Санара, возьми свою ленточку и я отведу тебя домой.

– Домой?

Дом – отчаянно нужное и важное. То, чего у Юа никогда не было.

– Да, Санара, я отведу тебя домой. Только возьми ленту.

Ноги словно кисель, еще немного и она осядет на землю. Но собрав последние силы, Юа переставляет непослушные конечности все ближе. Ближе к загадочному имени, притягивающему к себе с непреодолимой силой.

Рука опускается ниже и со второго раза Юа удается подцепить алый шелк. Завороженная, она еще раз ищет имя. Ей просто необходимо увидеть его еще раз.

«Санара.»

Голова наконец не выдерживает и взрывается дикой болью, лишая мыслей, чувств, сил.

Комментарий к Меня зовут…

https://www.pinterest.com/pin/514184482430168214/

========== Калейдоскоп прошлого ==========

Калейдоскоп страшных серых картин крутит в длинной черной трубе, не давая встать на ноги. Острые осколки воспоминаний несутся с неумолимой скоростью, раня ноги, руки, пролетая в опасной близости от лица и заставляя сердце трепетать. Вот ураган замедляется и из бледных поблекших образов складывается картина…

На берегу жутко холодно. Ветер забирается под растрепанные складки одежды, жалит кожу, заставляя вздрагивать. К уху прижат ледяной корпус мобильника из динамика которого льется не менее холодный голос матери.

Она снова кричит и ругается. Плачет. Говорит о испорченной жизни и ошибке. Эмоции переполняют, разрывая тело на части. Сил слушать дальше нет.

Телефон летит в сторону, за ним следуют ботинки, шарф и остальные вещи. Несколько шагов и холодная вода обжигает стопы. Поднимается выше и вот подхватывает тело, несет вперед. Рвет на части, швыряет, накрывает с головой.

Рядом появляется Хина. Она что-то говорит, лицо ее серьезно, ноздри широко раздуваются.

Соленая вода наполняет рот, новая волна накрывает с головой, но тело не перестает сопротивляться, отчаянно сражаясь со стихией, не желая смерти…

Песок. Мокрый, почти теплый после воды песок под ногами. Рядом заполошно старается восстановить дыхание Хина.

«Спасибо. Спасибо тебе.»

Она благодарит, как только голос возвращается. Говорит о том, что если бы не ссуда, которую помогла получить мать, всей ее семье пришлось бы туго.

Злость захлестывает нутро.

Лицо напротив, с посиневшими губами и выражением бесконечной благодарности, идет трещинами, блекнет и рассыпается на глазах.

…Ураган подхватывает тело, ускоряя бег, и новые осколки режут острыми краями, пуская кровь. Кровь наполняет новые образы мозаики, даря им краски и жизнь…

В пустом коридоре отдаются громкие шаги. Школа давно опустела, остались лишь редкие ученики на занятиях клуба. Окна распахнуты настежь и далекое небо льется над кромкой океана, даря ему теплую жемчужину. Тот принимает ее не спеша, бережно опуская на дно.

Из-за двери класса слышен шум и разговор.

Там учитель. Он держит за плечи серую от испуга Шизуку. Верхние пуговицы ее рубашки расстёгнуты. Она дрожит.

Он что-то говорит, угрожает, хочет подойти. Еще минута и стул летит в единственное запертое окно. Жуткий звон стекла заставляет учителя замереть в растерянности.

Злость прокатывается удушливой волной. На глаза выступают слезы.

Мир снова рушится на части, теряя оттенки.

…И снова бешеная круговерть, от которой кружится голова и подкатывает назойливая тошнота…

Яркие краски весеннего сада ослепляют на миг. И вот перед глазами встает тихая комната в спокойных бежевых тонах. Она обрывается залитым солнцем стрельбищем. Впереди мишени. Душой владеет спокойствие и легкая скука.

Ссора вспыхивает от единой искры, одного неосторожного слова. Подхватывает сухие слова, ползет вверх предложениями и небольшой костер требует новой жертвы.

Яблоко, зажатое в руке, опускается на голову.

Рин поднимает лук.

Она не выстрелит в подругу, даже чтобы доказать правоту собственных слов.

Глухая вибрация тетивы обрывает мысли раньше, чем те успевают закончиться. Головы касается внезапное нечто. Волосы печет.

Красная кровь окрашивает пальцы.

Рин выстрелила.

Злость затапливает разум.

…Треск стирает растерянное лицо Рин единым махом. Ураганный ветер несет пустое тело дальше…

Красивый дом, словно из модного журнала, гостеприимно распахивает двери. На пороге красивая женщина. Она очень высокая, и чтобы поговорить, она наклоняется ближе. У нее самые прекрасные на свете глаза.

Маленькая девочка с любопытством выглядывает из-за ее спины. Она тоже красивая. Весело и приятно в этом доме. Отец сидит за столом, пока всем разливают чай и угощают печеньем.

Двери дома распахиваются снова и снова. Пуская в свое сердце раз за разом, но с каждым новым визитом все сложнее становится переступить порог.

Все неприятнее выглядит женщина и все лицемернее немного повзрослевшая девочка?

Неужели она не знает, что ее никто не любит? Ведь ее не могут любить? Многие ведь не любят детей, считая их ошибкой, способной испортить жизнь?

Злость сметает всю красоту, оставляя на месте прекрасного дома хлипкую хибару нищего, а вместо очаровательной женщины и милого ребенка появляется костяная старуха с маленькой оборванкой у которой гнилые зубы.

…Нечем дышать. С каждой новой попыткой втянуть желанный воздух картина меркнет все больше, пока не осыпается прахом у ног, оставляя вместо себя лишь темноту и пустоту…

Комментарий к Калейдоскоп прошлого

https://www.pinterest.com/pin/514184482435161213/

========== Дыра ==========

Одной в пустоте невообразимо жутко, и не потому, что все девочки без исключения боятся чудовищ, притаившихся в черной тени. Просто в пустоте совсем негде спрятать свою вину, обиду, упрямство, непонимание и множество других постыдных вещей. Нет ни одного угла, ни одного углубления, щели кармана – нет абсолютно ничего.

И ты стоишь с охапкой ошибок, не зная, куда идти и что делать с тяжелой ношей. Бросить ее здесь и шагать свободно в любом из направлений? Наверное, так будет легче и быстрее, но… Но ты так долго несла ее, что вот она, кажется, прилипла к твоим рукам, пристала к коже, срослась с тобой в единое целое. К тому же, это единственное, что у тебя есть.

Оглядевшись, оставалось признать, что это правда – у нее ничего нет. Но пугало отчаяннее не это – у нее никого не осталось. Она никому не нужна.

Раньше папа жил с мамой. Не сказать, что бы все было гладко, но Юа сильно любила родителей и всегда пыталась помирить взрослых. Ей было тепло и уютно со строгой матерью и добрым, всегда понимающим и встающим на ее сторону отцом.

Юа не забудет тот день, когда однажды родители посадили двухлетнюю девочку перед собой и сказали, что папа с мамой поживут отдельно. Юа поняла не сразу и тогда папе пришлось объяснить, что они будут иметь два дома вместо одного. В одном из их останется мама и Юа, а в другом отец.

Маленькой девочке было совсем не понятно, отчего одного дома недостаточно, но совсем не знала, что нужно сказать, и даже с трудом могла объяснить это самой себе. Ей просто не понравилась дурацкая новость, отчего-то грустная и лишняя в их жизни и, не придумав ничего лучше, Юа расплакалась.

Папа обнял дочку и долго гладил по голове, рассказывая, как ей понравится ее новая комната, ведь теперь у девочки их будет целых две вместо одной! А Юа все всхлипывала. Она хотела сказать, что две комнаты ей не нужны совсем и ее старая комната ее более чем устраивает. Вот только она откуда-то знала, что папа ее не послушает и у нее все равно будет эта дурацкая вторая комната.

Папа ушел. Теперь Юа могла побыть с ним только на выходных. Как же весело они проводили время! Папа всегда брал ее в какое-нибудь интересное место, но больше всего девочка любила аквапарк и парк развлечений. Сердце замирало, когда они поднимались высоко-высоко на космической тарелке и носились по кругу среди ярких огней. А потом ели сладкую вату или мороженое – папа разрешал что-то одно и выбор давался Юа мучительно трудно. Разве можно выбрать между ванильно-розовым облаком, тающим на языке, и фисташковым мороженным, таким холодным, что небо во рту ненадолго отнимается.

Через год в доме папы появилась женщина с большим животом и Юа узнала, что у нее будет сестричка. Сначала девочка не поверила, ведь мама ни о чем таком не говорила, но папа обещал.

Юа всегда хотела сестричку. Здорово играть вдвоем целый день напролет. Ей даже не жаль своих кукол и игрушек, она бы с радостью поделилась всем и даже бы позволила ей выбрать одну из комнат. Все-таки хорошо, что их две.

Мама новости совсем не обрадовалась – так показалось Юа. Девочка заливисто делилась с матерью планами, чем они с сестрой будут заниматься, и вдруг мама накричала на нее и расплакалась. Юа растерялась, но быстро поняла свою промашку и, обняв самого дорогого на свете человека, пообещала, что всегда будет любить ее больше всех. Даже больше сестры.

Сузу понравилась Юа с первого взгляда. Такая беленькая и маленькая и с такими огромными глазами, голубыми-голубыми, будто летнее небо. Сначало с ней было не очень весело. Крошечная Сузу ничегошеньки не понимала и часто плакала. Юа даже на миг разочаровалась такой бестолковой сестре, но все же решила заботиться о беспомощной девочке.

Сузу росла, и вот уже девчушки увлеченно запирались в ее комнате – комната в новом доме папы стала принадлежать ей, и играли там целый день. Юа рассказывала сестричке о детском саде и скором поступлении в школу, о том как важно учиться и слушаться старших. К удовлетворению Юа, младшая сестра слушала, раскрыв рот.

Чем старше становилась Юа, тем чаще она спрашивала отца, почему он живет с Ханной и Сузу. Обе ей, конечно, очень нравились, но ведь и мама, наверное, скучает, и она будет совсем не против видеть отца не только на выходных. Отец говорил, что сейчас некогда обсуждать такие вопросы, потому что на работе дел невпроворот, да и Юа следует побольше думать о школе, а не забивать голову всякой ерундой. Юа отчего-то расстраивалась после таких разговоров и со временем перестала спрашивать папу, отчего он не живет с мамой. Мама и вовсе злилась и срывалась, стоило Юа раскрыть рот на эту тему.

А потом девочка поняла. Она поняла, что по какой-то совсем неизвестной причине папа любит Ханну и Сузу больше, чем ее с мамой. Ведь если бы было наоборот, он бы жил с ними.

Подрастая, она только убедилась в собственной догадке. Папа смотрел на Ханну совсем не так, как на маму, и, кажется, Сузу он улыбался больше, чем ей…

Отношения с мамой тоже портились. Однажды, во время очередной ссоры мама назвала Юа ошибкой, ошибкой молодости, которая стоила ей многих перспектив. Юа не поняла, о чем говорит мать, за исключением главного – та ее не хотела… и не любила. Вот так оказалось, что мама не любит ее, так же, как и папа. Должно быть, и для него она была ошибкой, просто он стеснялся сказать ей об этом…

Больше видеть Сузу Юа не могла. Потому что это она должна была быть на ее месте. Это ее должен был любить папа, ведь она родилась первая!

Дела в школе шли неважно, но Юа больше не беспокоилась по этому поводу. Все, что волновало девочку, это любимые занятия по кюдо, куда отправил ее папа еще малышкой. Там они подружились с Рин и, соперничая друг с другом, достигли неплохих результатов по словам учителя. Юа была уверена, что с Рин они будут вместе всю жизнь. И подруга никогда не променяет ее на кого-нибудь другого. Ведь и она всем сердцем обожала Рин. Папа и Сузу больше не были ей нужны.

Дурацкий спор вспыхнул на пустом месте из-за неосторожных слов, брошенных Юа случайно. Она просто хотела поддразнить Рин и думала, что получится весело. Вот только смеяться не хотелось, когда Юа увидела отпущенную тетиву…

Она и подумать не могла, что лучшая подруга сможет выстрелить в нее просто так, без важной причины! Разве важно, хорошо она стреляет или нет? Рин подруга, а все остальное ерунда. К тому же, если верить учителю – а учителю она верила всем сердцем, – путь лука совсем не в том, чтобы поражать цель раз за разом. Путь кюдо в том, чтобы найти себя и стать хорошим человеком.

Тогда Юа сильно обиделась на подругу. Они долго не разговаривали и у Юа было много времени остыть. Без подруги было скучно. Девочка решила, что когда Рин подойдет и извинится, она непременно ее простит. Но Рин все не подходила и Юа стала сердиться. Часто смотрела на нее исподлобья, но та, словно нарочно, даже не глядела в ее сторону. Словно той и вовсе не существовала.

Юа не могла понять, как же так случилось, что лучшая подруга забыла о ней. Долго мучилась, размышляя, почему Рин так просто вычеркнула ее из жизни. И что самое удивительное: Рин прекратила заниматься стрельбой.

Скоро лук оставила и Юа. Наверное, она сильно заблуждалась, считая Рин подругой. Должно быть, это было не так…

С милой и разговорчивой Шизукой Юа сошлась не сразу. Она недоверчиво смотрела на прилипчивую и навязчивую девчонку, везде сующую свой нос. Очень долго она намеренно отталкивала Шизуку, но когда у той начались проблемы в семье и она осталась вдвоем с теткой, Игараси все же снизошла до глупой девчонки и сама протянула руку.