Текст книги "Маргиналка (СИ)"
Автор книги: aysemal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
========== Пролог ==========
Розали Марш. Роуз. Красавица и умница, какой всегда старался видеть её отец. Гордость и хитрость, которую в ней практически с самого раннего детства разглядела мать. Харизма и дерзость – то, что было в девушке сейчас и с каждым днём лишь процветало, а ведь ей всего лишь семнадцать.
Самой главной своей проблемой Роуз считала отца. Он казался ей мягкотелым, а любви его, как девушка думала, было слишком много, отчего та казалась даже приторной. Аналогичных чувств блондинка к своему родителю не питала. Единственное, что она могла совершенно искренне сказать в его адрес – это «ты виноват».
Впрочем, Алан и сам испытывал чувство вины перед дочерью и ныне покойной супругой. В тот момент, когда Эннис не стало, мужчина и сам попрощался с собственной жизнью.
Малышке Роуз тогда было десять лет. Любой, в том числе сама она, мог назвать её счастливым ребёнком. У неё было всё: любящие родители, друзья, много игрушек, весёлые праздники в большой компании. Всё, что попадало под категорию беззаботного детства. Алан ещё до рождения своей единственной дочери работал в полицейском участке захолустного городка, а в то время был едва ли не пиковый момент его продвижения по службе.
Вернувшись домой с работы после наступления сумерек, мистер Марш не застал дома супруги и не сразу нашёл забившуюся в угол дочь. Стоило ему взять Роуз на руки, как та расплакалась. Малышке хватило всего нескольких слов, чтобы сердце её отца на короткий промежуток буквально замерло.
В тот год по всему штату орудовал маньяк. Картина его преступлений говорила о том, что в захолустье, где обитала семья Марш, он задержится. В каждом городе, где маньяк имел честь остановиться, он оставлял по два трупа. В Спрингфилде уже была жестоко убита сорокалетняя женщина, дети которой остались сиротами.
Безумец всегда действовал одинаково. Каждую свою жертву он душил, но не до смерти, а до того момента, как та потеряет создание. После – связывал и насиловал. Когда бедолага начинала приходить в себя, маньяк вооружался скальпелем и терзал кожу ещё живых женщин, а каждый его надрез был глубже предыдущего. Сначала он издевался над теми участками тела, которые кровоточат не сильно, но в конечном итоге, когда ему надоедало, он резал вены. Безумец уходил, когда его жертвы ещё были живы. Бедолаги умирали в жуткой боли от того, что буквально истекали кровью. На следующий день труп находили либо в парке, либо в лесополосе у дороги.
Алан, по счастливому стечению обстоятельств, был максимально близок к поимке опасного убийцы, ведь тот, по своей неосторожности, засветился на камерах видеонаблюдения соседнего от дома убитой небольшого продуктового магазина. Понимая, что следующей могла быть Эннис, мужчина ужаснулся. Он не хотел, чтобы его жена умирала в принципе, тем более таким жутким образом.
В тот же момент Алан забил тревогу. Он трезвонил в отделение, сообщил о пропаже жены федералам. Осведомил всех, кто был причастен к расследованию. Он сам лично пытался обойти все парки, коих в этом захолустье было совсем немного. То, что мужчина чувствовал тогда, невозможно было передать словами.
В какой-то момент Марш съехал на обочину. Он выключил фары, заглушил двигатель, достал ключи из замка зажигания. Кроме него здесь никого не было, но внутри словно горело неприятное предчувствие. На вкус оно было горьким и прожжённым. Достав пистолет из кобуры, Алан покинул автомобиль. Он сделал глубокий вдох.
Вдали раздался крик.
Полицейский, резко выдохнув, сорвался с места. Он бежал в сторону источника звука. Ветви деревьев и кустарников хлестали его по лицу и телу, но адреналин бил так, что мужчина этого попросту не ощущал. Он крепко сжимал в руке пистолет. Снова раздался визг, на этот раз совсем близко. В какой-то момент Алан резко замер.
Перед глазами сбывался его самый страшный кошмар. Маньяк, заметив компанию, резко приставил скальпель к горлу ещё живой Эннис. Та пребывала в сознании и плакала. Увидев мужа, он тихо ему что-то нашёптывала, но в темноте и порывах ветра это было совершенно неразборчиво.
Алан сжал пистолет крепче и прицелился. Но и маньяк идиотом не был. Он крепче прижался к Эннис, практически полностью скрываясь за её телом. Мужчина не стоял на месте и делал шаг то в одну сторону, то другую, постоянно тягая за собой женщину, которая едва могла устоять на ногах.
– Так это ты, – возбуждённо проговорил безумец. – Чёрт бы тебя подрал! А я и не знал, в чей дом залез.
– Хочешь поговорить? – Алан водил пистолетом из стороны в сторону, так же, как передвигался с его женой убийца.
– Хочу, я давно ни с кем не вёл бесед, – он продолжал крепко сжимать Эннис.
– Тогда отпусти женщину.
– Ты сначала пистолет-то убери, – маньяк кивнул. – А потом и я.
Алан понимал, что это палка о двух концах. Безумец может как выполнить своё обещание, так и нет. Но выбора не было. Собственноручно убить жену мужчина не хотел тем более.
– Хорошо, – кивнул он и положил пистолет в пожухлую листву.
– А теперь пни его.
Алан слегка толкнул пистолет носком ботинка. И как же вдруг стало больно от того, что самые худшие его опасения оправдались.
Безумец, понимая, что это его единственный шанс, резко провёл по шее женщины острым скальпелем. Та, хватаясь за горло, упала на колени. Алан быстро нашёл пистолет на влажной земле, после чего моментально сделал три выстрела. Раздался крик, но теперь уже мужской. Упало тело. Полицейский всадил в него всю свою обойму и кинул пистолет вновь на листву.
Мигом Алан подошёл к жене. У неё практически не оставалось времени. Помочь он никак не мог. Оставалось лишь винить себя в том поступке.
Винить себя по сей день. И слышать время от времени обвинения от Роуз, которая не была полностью в курсе ситуации. Она лишь знала, что отец там был и не смог остановить гибель её матери.
Конечно, в детстве Розали не так заморачивалась по этому поводу. Да, было тяжело без Эннис, а осознать её потерю до конца не получалось. Все тараканы полезли в подростковом возрасте. Она, конечно, любила отца, но странною любовью. Умом, может, и понимала, что он не в силах был предотвратить весь тот ужас, но со своими чувствами ничего не могла поделать. Ей было так комфортно. Она привлекала к себе внимание своими истериками и скандалами, своим провокационным поведением. Считала только своё мнение правильным. Связывалась с плохими компаниями. И не осознавала, насколько тяжко тянуть всё это её отцу.
Алан продолжал работать в полиции. После того случая его, естественно, повысили. Вот только ему такой ценой успех был не нужен.
Обеспечивать дочь одному было сложно, он не понимал всех девичьих заморочек. После того, как Роуз стукнуло четырнадцать, мужчина осознал, что знакомить её со своими женщинами не стоит. Начиналось «ты не любишь маму» и «ты её никогда не любил». А Алан любил. Любил так, как, казалось, никто никого не любить не может. Такой же большой любовью он любил и дочь.
Пусть она и не была ещё зрелой женщиной, но внешне они с Эннис были очень похожи: тонкие губы, янтарные глаза, светлые волосы, маленький аккуратный носик. Даже родинка слева у верхней губы у них была на одном месте. Видя в ней покойную жену, мужчина почему-то усерднее пытался оградить её от жестокого мира.
В очередной раз отвечая на вызов, Алан тяжело вздыхал. Снова Роуз, снова что-то вытворила. Он надевал форму, доставал из сейфа значок с пистолетом и выезжал по адресу, ожидая, что через час дома снова будет выслушивать трели от дочери о том, как погубил сначала её мать, а после и её жизнь, которая в Спрингфилде была, мягко говоря, однообразной.
========== Глава 1. Беглянка ==========
Алан устал. Не столько от работы, сколько от поступков своей дочери.
Участок был точно таким же, как и до его ухода. В кофеварке по-прежнему стоял кувшин, но кофе в нём было явно меньше. Брайан до сих пор заполнял бумаги. Эвелина, совсем молодая девчонка, едва окончившая полицейскую академию, уже засыпала, а впереди у неё было целое ночное дежурство. Миссис Холланд, пребывавшая в почтенном возрасте, не спеша двигалась к выходу, закрыв архив и передав ключи Саймону Пирсу, который и сам выжидал минуту, которой не хватало до конца смены.
Увидев в отделении Алана, все до единого смотрели на него с сочувствием. Каждый прекрасно понимал, что Розали приносит мужчине немало проблем. Некоторые диву давались, почему и как мистер Марш сумел сохранить свою любовь к непослушной дочери, которая ни во что его не ставит.
Мужчина снял джинсовую куртку, взял её в руки и прошёл вглубь участка. Узкие коридоры быстро привели его к нужной двери. Постучав, Алан вошёл вовнутрь. Внутри, помимо Роуз, был детектив и какой-то ещё подросток.
– Эдвард, – Марш кивнул давнему знакомому.
– Этого я сам домой доставлю, – светловолосый мужчина просматривал документы задержанного.
– Спасибо за звонок, – Алан протянул детективу руку.
– У меня выбора не было, – Эдвард, пожав плечами, ответил рукопожатием.
Спустя несколько минут Роуз, надув губки, сидела в машине. Алан попрощался со всеми в участке и сел за руль. Стояла тишина. За окном один за другим пролетали фонари ночного Спрингфилда. Других машин на пути практически не встречалось. Розали осознавала: отсюда надо сваливать как можно дальше. Это захолустье не несло ей абсолютно никаких перспектив.
Алан же не мог понять, как из его милой дочурки подростковый возраст и всплеск гормонов сотворили это. Несомненно, он до безумия любил Роуз. Не только потому, что она была единственным родным человеком, но и потому, что как две капли воды была похожа на Эннис. Мужчина хотел для своей малышки только лучшего, а получалось… Получалось лишь из раза в раз натыкаться на стену из упрямства и юношеского максимализма.
Алан не знал, как так вышло, что некогда послушный ребёнок сейчас разрисовывал школу граффити, подрывая репутацию некоторых учителей и оскорбляя других учеников. Он не знал, как так вышло, что Роуз ненавидела Спрингфилд. Мужчина делал всё, чтобы продлить девчонке детство, чтобы сгладить все острые углы реального мира, чтобы смягчить трагическую гибель матери. Но, как оказалось, Розали этого было недостаточно.
Вернувшись домой, девушка не притронулась к еде. В холодильнике со вчерашнего дня лежала её любимая «мексиканская» пицца, стояла двухлитровая бутылка колы. Вместо трапезы Роуз поднялась в свою комнату. Скинув рюкзак и ветровку, она придвинула к шкафу стул. Встав на него, девушка открыла дверцу верхней секции и полезла в самую глубь рукой. Вскоре в аккуратных девчачьих ручках оказалась крошечная бутылка водки и пакетик какой-то дури. Последнее Розали быстро спрятала во внутренний карман рюкзака, а вот алкоголь…
Заперев дверь в свою комнату на замок, девушка вновь взяла в руки бутылку. Она открыла крышку и сделала первый глоток едкого пойла, от которого, спустя несколько секунд, поморщилась. Гадко. Но греет. Причём греет не столько алкоголь, сколько бунтарский дух. Запретный плод сладок, ведь так?
Раздался стук. Роуз быстро спрятала бутылку обратно в шкаф и отодвинула от него стул. Дверная ручка задёргалась.
– Чего тебе? – спросила девчонка, подойдя ближе к двери.
– Роуз, нам надо поговорить о случившемся, – Алан был расстроен. – Не заставляй меня открывать дверь самостоятельно.
– Ладно, – девушка пожала плечами. – Я спущусь. Минут через пять.
Алан некоторое время не мог отойти от двери, но в конечном итоге направился в гостиную. Розали же тянула время, жуя жвачку. Она, конечно, делала вид, что ей плевать на отцовскую ругань, но получить ещё и за спиртное не хотелось. Девушка прекрасно понимала, как рассердится Алан, если найдёт что-то нехорошее в её покоях. Можно было бесконечно долго кричать про частную собственность и бунтовать по этому же поводу, но хозяином в доме оставался он. Во всяком случае, до совершеннолетия Розали.
Открыв дверь, девушка посмотрела сначала в одну сторону коридора, затем в другую. Было пусто. Она прислушалась. Алан внизу гремел стаканом. Роуз, как на автомате, закатила глаза. «Снова пиво?» – подумала она.
И не прогадала. Алан сидел в гостиной у телевизора. На столе стоял стакан с коричневой жижей, у ног мужчины была бутылка с этикеткой «тёмное нефильтрованное». Рядом со стаканом на тарелке лежали остатки вчерашней пиццы. Увидев дочь, мужчина приглушил телевизор и жестом пригласил её сесть рядом. Роуз, вспомнив про своё упрямство и гордость, присела не на диван к отцу, а в соседнее кресло. Она положила ногу на ногу и скрестила руки на груди, словно всячески стараясь закрыть себя от грядущей ссоры, которую сама и пыталась спровоцировать.
Гостиная была небольшой и нагромождённой. У стены стоял на тумбе телевизор, рядом с ним – две колонки. Напротив располагалось кресло, на котором сидел Алан. Между этим всем делом был журнальный столик. Обычно на нём лежала лишь пачка салфеток и искусственный кактус, но время от времени мужчина создавал разнообразие в виде пива и закуски к нему. В мирное время там периодически красовался попкорн – несмотря на все трудности отношений, традиция к совместному просмотру фильмов оставалась, в почёте были комедии и лёгкие боевики.
Справа от дивана была дверь, слева – целая стена с книгами, большую часть которых в дом в своё время принесла Эннис. Там было всё – от классики до каких-то современных романов и сборников поэзии малоизвестных авторов. На некоторых полках помимо книг красовались фотографии в рамочках. На них были как и молодожёны Марш, так и маленькая Роуз, которой, к слову, этот книжный уголок нравился чисто визуально. К книгам девушка притрагиваться не собиралась.
Рядом с этой стеной располагалось кресло, на котором сидела Розали. Некоторое время они с Аланом молча смотрели друг на друга. В глазах девушки читалась злоба, а отец её пребывал в смешанных чувствах. С одной стороны, он был так же зол. С другой, любовь, что он питал к дочери, мешала справедливо её наказать.
– Зачем ты это сделала? – в конце концов спросил мужчина.
– А почему нет? – Розали едва заметно усмехнулась.
– Потому что мне, как минимум, платить школе. На новую краску. Я не рассчитывал на эти расходы, – Алан тяжело вздохнул.
– Ой, пап, да брось, – девушка встала с кресла. – Ты в своём участке получаешь не тысячу долларов в месяц. И даже не две. В этом захолустье твоя зарплата весьма и весьма. И поэтому я понять не могу, какого чёрта мы тут до сих пор делаем.
– Чем тебя не устраивает Спрингфилд?
– Да всем! Всем, папа, всем! – Роуз эмоционально жестикулировала. – Это дыра. Самая настоящая дыра. Помойка.
– Не называй свой родной город помойкой.
– Город? Ты ЭТО назвал городом? – девушка засмеялась. – Оглянись. Здесь все либо стареют, либо спиваются, либо совмещают. Тут нет никаких перспектив. Куда мне идти работать после школы? – Розали вновь присела. – В алкомаркет на кассу? Да, перспективы там от бога. На проценты с продаж куплю себе замок в Силиконовой долине. С местными-то нравами.
– Роуз, я не говорю, что Спрингфилд – рай, особенно для молодёжи. Я прекрасно вижу, в каком состоянии город и какие здесь люди, – Алан скрестил руки на груди, после чего даже выглядеть стал более сурово. – Но в качестве протеста не обязательно баллончиком разрисовывать школу. Если хочешь кого-то оскорбить – бога ради, я в курсе, что не остановлю тебя. Но делай это, пожалуйста лично.
Алан прекрасно понимал, что сделать гадость втихую проще. За это, если не поймают, никто не накажет. Опыт же оскорблений при личном контакте дал бы Розали незабываемый опыт. Прежде всего потому, что получить можно было не только «сама такая» в ответ, но и несколько синяков, а то и на лице. Конечно, мужчине было бы жаль дочь в таком случае, да и сам он никогда руку на неё не поднимал и не поднял бы, но считал, что в случае физического противостояния в голове Роуз появились бы мысли о том, что она, мягко говоря, далеко не всегда права.
Девушка, тем временем, сама скрестила руки на груди. Она смотрела на отца обиженными глазами. То ли она сама, то ли возраст, то ли гормоны говорили ей, что в мире есть только два мнения: её и неправильное. В конечном итоге, Роуз встала с кресла. Она подошла к выходу из гостиной, сохраняя на себе взгляд отца, после чего обернулась к нему и сказала:
– Знаешь, мне плевать, что ты там про это захолустье думаешь. Я всё сказала.
И ушла. Алан же, взглядом проводив дочь, тяжело вздохнул. Минут, наверное, десять после её ухода он молча сидел и думал, разглядывая стакан и пивом.
Розали же, поднявшись к себе, вновь заперла дверь. Вскоре стал громче работать телевизор в гостиной, а это значило, что у девушки появилось время. Она стала шустро перебирать вещи, самые необходимые из которых откладывала в рюкзак. В него же она засунула начатую бутылку водки, из которой предварительно отпила несколько глотков, после каждого из которых морщилась.
Добравшись до тайника с деньгами, она пересчитала свои сбережения. Практически тысяча. Этого хватало на первое время. Девушка взяла телефон и написала сообщение: «Я в деле». Вскоре последовал ответ: «Заеду в два». Ответив каким-то смайликом, Роуз продолжила сборы.
К полуночи телевизор смолк. Тяжело шагая, Алан дошёл до спальни и закрыл за собою дверь. Розали вела себя тихо и прислушивалась к каждому звуку. Нервничая, она жевала жвачку. Она часто поглядывала на часы, и чем ближе был назначенный скор, тем дольше тянулось время. Девушка буквально дежурила у окна. Когда, наконец, подъехала машина, уже полная подростков и лиц примерно того же возраста, Роуз пулей выскочила из дома, тихо прикрыв за собою все двери.
Алан, ничего не услышав, продолжал крепко спать, то и дело похрапывая.
========== Глава 2. Дорогой человек ==========
С самого вечера внутри Алана зарождалось неприятное тревожное чувство. Он не испытывал подобного никогда в своей жизни. Ни в прошлом году, когда в него попала шальная пуля при задержании целой банды грабителей. Ни три года тому назад, когда буквально пришлось спасаться бегством во время учений из-за того, что какой-то олух вместо учебной гранаты подсунул полицейским боевую. Ни семь лет тому назад, когда погибла его любимая Эннис.
Практически всю ночь мужчина просыпался. Каждый раз он выходил из своей спальни либо в уборную, либо на кухню выпить воды. Постоянно, возвращаясь, он поглядывал на дверь Роуз. Хотелось зайти, как в старые добрые времена, посмотреть на спящую малышку и улыбнуться, восхищаясь её сходством с матерью. Но в этот раз, как и в последние пару лет, Алан сдерживался. Он с тоской по былым временам смотрел на дверь в комнату дочери, проходя мимо.
К утру, к сожалению, тревога мистера Марша никуда не делась. Он встал по будильнику, спустился в пустую кухню, поставил на плиту чайник и включил газ. Посмотрел на часы – будить Розали было рано. Побрился, принял душ, всё как обычно. Снова часы – время подошло. Алан выключил газ на плите и перекрыл открытый с вечера вентиль. Достал две чашки: свою, чисто белую, и ту, что принадлежала дочери – красную с какой-то надписью на арабском языке, привезённую кем-то из её друзей в качестве сувенира из путешествия. Мужчина заварил себе кофе, а Роуз насыпал в одноразовый пакетик её любимый чай, сладкий и приятный аромат которого быстро разлетелся по всей кухне.
Оставив чашки с горячей жидкостью на кухонной столешнице, Алан поднялся по ступеням, пара из которых давно скрипела, на второй этаж. Подойдя к двери дочери, он сначала постучал.
– Роуз, – обратился он. – Пора вставать.
А в ответ лишь тишина.
Алан вновь постучал и повторил свои слова, но уже громче.
И снова без ответа.
Мужчина сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, после чего потянулся к дверной ручке. Дверь практически сразу же открылась. Пусто. Никого.
Чувство, что в тот момент испытал Алан, было крайне противоречивым, отчего ему становилось неприятно. Он бы как бы и рад, что тревожность его оправдалась. Но какой ценой?
– Твою же мать, – недовольно пробормотал себе под нос мистер Марш.
Спустившись обратно на первый этаж, он несколько раз окликнул дочь в надежде, что каким-то образом они могли разминуться в своих квадратных метрах. Но ничего, кроме уже угнетающей тишины, в ответ не следовало. Алан дошёл до гостиной, в которой проводил вечер, взял с журнального столика свой мобильный, по памяти набрал номер.
Не было даже гудков.
– Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети, – монотонно проговаривал женский роботизированный голос. – Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала.
Мужчина прекрасно знал, что это значит. Несмотря на все выходки Розали, он всё же надеялся, что до подобного никогда не дойдёт. Как-никак, сбегали обычно из проблемных семей. Роуз же была сыта, одета, обогрета, любима и имела деньги на карманные расходы. Да, Алан опекал дочь, но в то же время давал ей свободу. Сейчас ему казалось, что этой свободы было слишком много.
Марш неоднократно сталкивался с подобной нездоровой ситуацией. Сбежавшие из дома дети были не редкостью не только на западе штатов, но и по всей стране. Подросток мог убежать как и из-за чрезмерной свободы и атмосферы вседозволенности, так и из-за тотального контроля. Алан считал, что с дочерью подобного не допускал. Но сейчас, когда примерял роль типичного плачущего перед ним родителя, молящего найти его чадо, было не по себе.
Вдруг телефон зазвонил. Алан едва не выронил его из рук. Надежда на то, что это была Розали, быстро рухнула. Грэйс Бэйкер. Тяжело вздохнув, мужчина ответил на вызов:
– Грэйс…
– Привет, – женщина по ту сторону вызова явно улыбалась. – На сегодня всё в силе?
– Нет, – Алан вновь вздохнул. – У меня Роуз пропала.
– Мне приехать? – Грэйс резко переменилась в голосе.
– Да, стоит, – мужчина кивнул. – Ты мне поможешь.
Женщина сама сбросила вызов. Алан присел на диван и положил телефон обратно на журнальный столик. Чашки с кофе и чаем так и продолжали остывать на кухне.
Грэйс Бэйкер. Слово, которое наиболее точно её описывало – аристократичная. Высокая, стройная. Короткая стрижка не делала из неё нечто мужеподобное, ведь женственные черты как самого лица, так и модели её поведения говорили сами за себя. Она прекрасно ухаживала за собой, а в свои тридцать семь выглядела едва ли не на десять лет моложе. Грэйс никогда не скрывала свой возраст и никогда не имела комплексов по поводу рыжего цвета волос. Последним она даже гордилась, ведь по крови была ирландкой, а цвет волос, как ничто другое, выдавал эту принадлежность.
Однако мужского внимания Грэйс на себе испытывала не слишком-то и много. Да, она была красивой, но по-своему. Некоторым не нравилась ей излишняя худоба. Кто-то считал её слишком утончённой и придирчивой. Алан же быстро нашёл с женщиной общий язык. Долгое время они общались как приятели, но в какой-то момент словно замкнуло. И Грэйс, и Алан поняли, что их друг к другу тянет. Женщина прекрасно знала, на что идёт, когда вступала в отношения с вдовцом, имеющим взрослую дочь.
Марш же не понимал всей тяжести своего поступка. Прежде всего, эти отношения надо было как-то обосновать перед Роуз, которая любую женщину в доме воспринимала в штыки. Узнав о том, что у отца «что-то» с Грэйс, девушка только на голове в протест этого постоять не успела. Она обвиняла Алана в том, что он не любит мать и никогда не любил, что оскверняет её память, что её саму не уважает. Мужчина воспринимал это как часть юношеского максимализма и, в принципе, был прав. Они с Грэйс продолжали поддерживать связь, но Розали в это предпочли не посвящать вообще. «Всему своё время, – рассуждал во время одной из встреч Алан. – Когда-то настанет тот час, когда Роуз воспримет мою личную жизнь как нечто нормальное». Бэйкер лишь пожимала плечами, ведь, будучи в курсе ситуации, понимала обоих.
Спустя час после звонка она уже стояла под дверью дома Алана, а спустя ещё полтора пыталась добиться видеозаписей с немногочисленных местных камер. Женщина спрашивала о Розали и знакомых людей, и незнакомцев, но все, как один, пожимали плечами. Ситуация у Алана обстояла примерно так же, только сочувствия вызывал он в разы больше. Его здесь знали лучше, чем Грэйс, которая жила в Спрингфилде лишь три года.
На уши поднимались многие, особенно это касалось персонала полицейского участка и всех тех, кто был к нему приближён. Розали словно сквозь землю провалилась. Алан отправил заявку оператору мобильной связи на определение местоположения дочери, но больших надежд на это не возлагал. Он ждал видео с камер.
К вечеру, изрядно выпив, мужчина уснул дома. Грэйс была рядом. Поиски были тяжёлыми не только физически, но и морально. Пусть она и считала, что алкоголь не является выходом из трудной ситуации, но Алана ни в чём не осуждала. Он был взрослым мужчиной и сам прекрасно понимал, что для него лучше.
Грэйс сделала всё, что было в те минуты для неё доступным. Она укрыла мужчину пледом, принесла ему стакан воды и поднялась в спальню, пытаясь быть рядом и, одновременно с этим, укрыться от Розали, которая в любую минуту могла вернуться. Алан был дорог для женщины не меньше, чем для него Роуз.
========== Глава 3. Другой мир ==========
Было темно. Роуз проснулась, встала с кровати. Она кинула взгляд на электронные часы, висевшие на стене и освещавшие часть комнаты, но цифры сливались в единое пятно. Девушка подошла к двери, где слева от рамы был включатель. Когда юная мисс Марш нажала на него, загорелась тусклым светом люстра.
Интерьер здесь был довольно простым, но романтичным. Большую часть этой самой романтики создавал букет роз в вазе на прикроватном столике. К слову, помимо него, кровати и шкафа с зеркалом здесь ничего и не было.
Подойдя к тому самому зеркалу, девушка скинула с себя атласный халатик. Бельё, что было под ним, долго привлекало и приковывало взгляд Розали на сайте одного из производителей нижнего белья. Вдруг в единственную в комнате дверь постучали. Девушка повернула голову в сторону источника звука, но за халатом не потянулась. Кончик дверной ручки опустился вниз, после чего сама дверь открылась. Роуз улыбнулась. Улыбнулся и тот, кто перешагивал порог.
– Джим, – девушка присела, собираясь схватить халат.
– Розали, – прикрыв на миг глаза, кивнул молодой человек. – Брось его.
И мисс Марш прислушалась к просьбе, не теряя своей кокетливой улыбки.
Джим подошёл ближе. Он положил руки девушке на плечи, после чего нежно опустил их ниже до запястья. Молодой человек поцеловал Роуз в шею, затем отошёл буквально на полшага назад. Он вернул руки обратно ей на плечи, с которых ловко спустил лямки лифчика. Едва ему стоило добраться до замочка и расстегнуть его, как вся картинка вздрогнула.
Розали резко открыла глаза. Вокруг было темно. Джим, на плече которого она уснула, тоже не желал бодрствовать. Впереди была монотонная дорога, освещённая жёлтым светом фар, по бокам – лес, казавшийся единой чёрной массой, которую от серого асфальта ограждал лишь забор с красными светоотражающими элементами. Закрыв глаза снова, девушка быстро уснула, но на этот раз ей ничего не снилось.
Сбегать ночью было довольно необычно. Розали-то и днём не особо часто выбиралась из Спрингфилда, а тут стояла кромешная тьма… Когда они подбирались к городской черте, конечно, стало немного живее, но всё равно весь этот побег начинал казаться глупой и провальной идеей. Однако к утру, когда солнце постепенно начало освещать пусть и не мегаполис, но довольно крупный город, мысли Роуз повернулись в совершенно другое русло.
«Только ради этого стоило уехать», – размышляла девушка, вглядываясь в стеклянные высотки. Она не могла показывать своего восторга, ведь тогда бы выбивалась из общего вида. Все были спокойны, должна была поддерживать бренд и она. Розали всегда считала, что деревенщин, наподобие её самой, в подобных местах не любят, от чего пыталась выглядеть максимально похожей на городских жителей.
Остановиться пришлось в небольшой квартирке. Раньше она принадлежала какому-то родственнику Барта, зачинщика сего побега, но тот, родственник, приказал долго жить. Благо родители юноши оказались довольно подкованными в вопросах делёжки наследства, и небольшой городской уголок достался им.
Сейчас квадратные метры были крайне неухоженными. Джим быстро отвоевал у Барта балкон с раскладным креслом, к нему же под бок залезла Розали. Остальные размещались где хотели. В гостиной стоял небольшой (но тоже раскладной) диван, явно жизнью потрёпанный. Телевизор давно был поломан предыдущими гостями Барта, холодильник стоял пустым и выключенным. Обои с части стен успешно ободрали, какая-то картина с поломанной рамкой стояла на полу изображением к стене. Комфортно ли тут было для Розали? Нет, однозначно нет. Но назад пути не было.
К обеду все более или менее ожили, ходить по небольшой квартире стало тесно. Джим быстро схватил Роуз с ещё какой-то девчонкой под руку и повёл в город. Парень был тут неоднократно, поэтому увлечь собой дам, чтобы после удивить своими способностями гида, смог без затруднений. Высотные здания после стольких лет жизни в захолустье действительно казались гениальной инженерной мыслью. Подумать только! Сколько же в них одновременно могло работать или жить людей…
Втроём они посидели в какой-то кофейне, сходили в кино. Розали ревновала Джима ко второй девушке, но тот был явно больше увлечён блондиночкой. Третья была в некоторых моментах действительно лишней.
На момент возвращения в квартиру ушёл кто-то другой. Кто просто гулял, кто решил вернуться обратно в Спрингфилд, пока ходил общественный транспорт. Однако ближе к ночи стало действительно весело. Появился дешёвый алкоголь, Барт привёл каких-то размалёванных девиц, а кто-то и вовсе притащил «загадочные» таблетки. Розали, наблюдая за Джимом, решила долго не сокрушаться. Как только незнакомое вещество попробовал он, так и девушка решила отведать вкус, как она сама считала, взрослой жизни.
Спустя час мир для Роуз стал другим. Появилось больше сил, а люди вокруг были настолько прекрасны, что хотелось обнять каждого. Глядя на Джима, девушка иной раз задумывалась, что конкретно его она не только бы обняла. Молодой человек, судя по всему, и сам был не против.
Не прошло много времени до того момента, как Джим старался тереться максимально близко к мисс Марш. Он приносил ей алкоголь, время от времени давал закусывать это пойло припасённой ранее шоколадкой. А Роуз была не против. Она никогда не чувствовала себя настолько взрослой и самостоятельной. Да, отец никогда её не сковывал, но это… Это было чем-то иным. Девушка чувствовала, что может всё, за что она не получит ни выговор, ни наказание. Папочка-то не спалит.
