Текст книги "Всесильный (СИ)"

Автор книги: aysemal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Это чувство пробуждалось в вампире крайне редко, а ненавидел он его больше, чем временами собственную природу. Эта влюблённость к смертной не делала его уязвимым физически, но заставляла заботиться. Влюблённость заставляла Самаэля чувствовать за двоих и принимать ряд решений не так, как будет выгодно одному ему. Эта забота каждый раз сводила старого вампира с ума, ведь он боялся навредить человеку. В нём самом просыпался человек. Порою из-за этого он не хотел говорить то, что думает, и честно отвечать на вопросы, ибо понимал, что именно эти мелочи выдадут в нём монстра. Что было тоже немаловажно, подобная любовь не приводила ни к чему хорошему. Избранницы Самаэля либо погибали от рук других вампиров, либо уходили от старости, либо даже не знали о том, кого следует благодарить за счастливую, безопасную и долгую жизнь. Даже сейчас вампир понимал, что ему, скорее всего, довольно скоро придётся оставить Марту, ведь обращать никого более он не хотел.

========== Глава 8. Колоссальная ошибка ==========

В небольшом городишке вампира более ничего не должно было держать, ведь письма, за которыми он изначально пришёл и которые в итоге сыграли не так, как ожидалось, он заполучил. Он продолжал восседать в своём логове, поджидая Агату и продолжая заботиться о Марте, с которой не знал, как поступить. Им было вместе хорошо, но это «вместе» было неправильным. Они не были равны не столько по социальному статусу, сколь по своей природе. Самаэль по-прежнему боялся навредить. Он помнил про Дороти и очень не хотел, чтобы эта небольшая скользкая история всплыла. Забыть об этом не позволяла и Марта, которая время от времени вспоминала о сестре и рассуждала о том, где она может быть и как себя чувствовать. Вампир лишь пожимал плечами и в очередной раз старался увести тему – большего ему не оставалось.

Очередным вечером Самаэль любовался из окна водной гладью, пока снаружи поднимался ветер. Марта возилась на кухне, и дом постепенно наполнялся сладким ароматом выпечки. Вампир слушал. Среди биения сердец животного мира явно были лишние шаги. Это заставилось Ваторе напрячься, но лишнего слова он не обронил. Не было ни страха, ни волнения. Он знал, кто за ним решил прийти. И был уверен, что в живых (насколько это было возможно для низших) у этих глупцов остаться не получится.

Когда шаги были совсем близко, Самаэль запер Марту в кухне. Он по-прежнему сохранял молчание, а девушка сего жеста даже не заметила. Вампир ловил себя на мысли, что женщин он бить не привык, старался оборвать их жизнь максимально быстро, но с Агатой хотел разобраться иначе. Самаэль хотел причинить ведьме такую боль, о которой она даже не догадывалась. Он хотел вырывать из неё внутренности, пытать её огнём и ломать кости, одну за другой, наслаждаясь криком, мольбами о помиловании и слезами.

Совсем скоро эта гадкая свора оказалась настолько близко, что Самаэль мог ощутить их запах. Агата пахла точно так же, как и при первой встрече. Она даже не заморачивалась маскировкой своего свойственного проклятой ведьме аромата. Обращённые обычно таких недолюбливали, остальным же было всё равно – ведьма она и есть ведьма, вампирское проклятие её истинной природы не меняет.

В дверь постучали. Вампир подошёл ближе. Этот стук услышала и Марта, после чего решила из кухни выйти, наткнувшись при этом на закрытую дверь. Она прекрасно понимала, что просто так Самаэль её не запирал бы, от чего стало страшно. Сердце забилось чаще, чётко выдавая низшим местоположение смертной.

Ваторе открыл дверь и вышел к гостям, после чего быстро захлопнул её за своею спиной. Действительно, Агата. И трое её низших друзей. Ваторе на миг задумался, что определённо слышал ещё одну пару ног. Все они были вооружены какой-то мелочью, которая на вампира никак повлиять не могла, но представляла опасность для Марты. Самаэль понимал, что девушку каждый из них может убить и голыми руками, но со всяческой атрибутикой это выглядело более устрашающе.

– На что вы все рассчитываете? – прямо спросил Ваторе, по-прежнему пытаясь понять, где мог затаиться ещё один вампир.

– На твою смерть, – откровенно ответила Агата, кокетливо пожав при этом плечами.

– Ты ведь понимаешь, что это невозможно? – Самаэль, скрестив руки на груди, усмехнулся.

– Я хотя бы попытаюсь. Ты меня обидел совсем недавно, я не хочу этого прощать.

Не успела Агата поднять руку, как вампир перед нею попросту растворился. Слово из неоткуда появился едкий туман, окутавший не столько ведьму, сколько её свиту. Они истошно вопили от боли, а Самаэль мог лишь надеяться, что Марта этого не увидит и продолжит сидеть на своём месте. Один за другим низшие падали – Ваторе обладал достаточной мощью, чтобы убить их без легендарных осиновых колов, серебряных пуль и солнечных ванн. Вампир душил их туманом, с которым слился сам. Да, это требовало много сил, но оно того стоило. Эта часть его истинно высшей вампирской природы была одинаково губительной для всех.

Агата понимала, что просчиталась. Она даже понятия не имела, что такое возможно. Туман окружал ведьму, она боялась лишний раз вздрогнуть, дабы в эту едкую дрянь не вступить. Как только образовалась небольшая дыра, она поняла, что лучшим решением будет попытаться через неё прорваться, махая перед собой фигурно вырезанным ею же колом. Агата ощущала, что это – её конец, и единственным вариантом для неё оставалось причинить вампиру боль. Она ринулась к дому, где билось единственное сердце, вломилась вовнутрь через окно, разбив его своим телом. Ведьма быстро поняла, где именно находится живая. Выбить и дверь ей было не сложно.

Марта, услышав, как разбилось стекло, вздрогнула. Она бесконтрольно сняла с себя фартук и откинула его к столу, после чего выключила плиту, но вентиль газовый не перекрыла. Стало страшно. Этот гадкий страх через вены буквально вмиг разошёлся по всему телу, как только Агата вломилась на кухню. Марта понимала, что бежать ей некуда. Она не знала, где Самаэль.

– Давай! – громко крикнула ведьма, и разбилось ещё одно окно. Марта слышала, как где-то недалеко от них что-то ещё упало на пол.

Девушке ничего не оставалось, как швырять случайные предметы в ведьму. С каждым шагом она отходила ближе к стене, пока, наконец, в неё не упёрлась. Агата была этому даже рада. Она успешно уворачивалась от ножей и банок, пока «инвентарь» у Марты не кончился. Ведьма широко улыбнулась и взяла один из ножей, который мог вполне попасть и в её небьющееся сердце.

– Самаэль! – крикнула она, пытаясь привлечь вампира, не спуская со своей предполагаемой жертвы, к которой после и обратилась, взгляда. – Ты ведь знаешь, кто убил твою сестру?

Но тот молчал. Где-то сверху разбилось ещё одно окно, раздался глухой стук о пол. Последовал крик – вампир нашёл последнего низшего, кто решился прийти по его тёмную душу.

Самаэль принял свой истинный облик, чем боялся испугать Марту. Он лишь на миг влетел в кухню, забрав оттуда Агату, после чего эту самую ведьму забрал с собою в лесную глушь. Девушка увидела вампира лишь на миг, но этого хватило, чтобы вспомнить самую первую их встречу. Он действительно становился другим, казался в этой форме ещё более стильным.

Агата лишь сейчас осознавала, насколько зря затеяла всё это. Лик истинного вампира Самаэля заставлял его дрожать. Она прекрасно понимала, что молить о пощаде бесполезно. Где-то вдали раздались крики, но Ваторе было уже не остановить. Он медленно, с особым фанатизмом, нажимал на кости ведьмы так, что те хрустели. Вампир выламывал каждый сустав, заставляя Агату истошно орать от боли. Он выгрызал из неё кожу и мышцы, охватив так, что та не могла даже попытаться вырваться. Самаэль не знал, что ему понравится в конечном итоге больше: вырвать из её груди сердце или оторвать голову. Он мог лишь усмехнуться, приступив ко второму варианту. Вампир делал это достаточно медленно, наслаждаясь каждой секундой чужих мучений. Едва кожа жертвы начинала успевать регенерировать, как он надрывал её дальше, и так пока голова окончательно не отделилась от тела. Не прошло и нескольких секунд, как вся жизнь Агаты обратилась в прах. Лишь после этого Самаэль услышал тот вопль, что был вдали. Это точно была Марта.

Ваторе, принимая попутно свой человеческий облик, мигом ринулся обратно к дому, который успел вспыхнуть, словно спичка. Вампир влетел вовнутрь и шёл не столько на крик, сколько на бьющееся сердце. Марта попросту не могла выйти – её завалило со всех сторон. Как только вампир поднял её, та обхватила его в ответ так крепко, как только могла.

Оставалось в конечном итоге только сидеть у озера и смотреть, как сгорает дом, который так полюбился Самаэлю. Он трещал и постепенно рушился, пока от него не осталось лишь жалкое пепелище. Марта всё это время молчала, сидя на широком пне и обхватив свои колени. Она понимала, что Агата, пусть и была полной сволочью, вопрос задала не случайно.

– Дороти мертва? – прямо спросила девушка, взглянув на вампира.

– С чего ты взяла? – Самаэль перевёл взгляд от догорающего здания на свою гостью.

– Ответь мне честно. Дороти мертва?

– Да, – Ваторе не видел смысла лгать.

– Это та женщина сделала?

– Нет, – вампир вновь отвёл взгляд в сторону, после чего поднялся на ноги и отошёл от Марты.

– Откуда ты это знаешь? – она боялась принять ответ, который уже знала.

– Потому что это я свернул ей шею, Марта, – Самаэль резко обернулся в сторону девушки, наблюдая, как по щекам той уже потекли слёзы.

Врать не было смысла, да и не хотел Ваторе этого делать. Он продолжал смотреть на Марту, пока та не отвернулась сама. Она тихо всхлипывала, а вампир не решался подойти. Он осознавал, что только сейчас в её глазах ему удалось стать монстром. Но понимал, что даже после этого она продолжала его любить, что делала зря.

– Она из-за этого пропала? – Марта нашла в себе силы вновь взглянуть на вампира.

– Да.

Марту добивало равнодушие, с которым ей отвечал вампир. Он был совершенно спокоен, ничуть не раскаивался. Девушка прекрасно понимала смысл слова «мертва», но когда подобное случается с родным… Это невозможно принять сразу. Невозможно осознать, что с человеком нельзя будет больше поговорить, что не получится обнять его или просто увидеть перед собою. Сразу хочется позвонить ему и сказать что-то хорошее, поинтересоваться здоровьем и общим положением дел, спросить о планах на выходные. Но это сделать невозможно. Просто потому, что человека больше нет, а мёртвые, как известно, писем не пишут. Ещё вчера он, этот человек, мог ходить, гулять, целоваться, гладить любимую рубашку и запекать мясо в духовке. А сегодня… Марта просто не могла в это поверить.

Самаэль отошёл дальше, давая девушке шанс побыть одной. Она так и просидела, плача, на том пне до самого рассвета. Вампир скрылся с её глаз, но всё слышал. Он не считал себя из-за этого монстром. То, что он чудовище, Ваторе принял давным-давно. Но ещё одно разбитое им сердце вампиру почему-то было жалко.

Самаэль ушёл от дома, а вернулся лишь спустя несколько часов. Он подошёл к Марте, которая по-прежнему сидела на том пне, обняв собственные колени. Вампир поставил перед ней пакет, после чего достаточно строго сказал:

– Переодевайся.

Девушка лишь взглянула на него.

– Не вынуждай меня заставлять делать это против твоей воли.

Самаэль отошёл к пепелищу, словно пытаясь из него что-то спасти. Марта нехотя открыла пакет. Она осмотрелась по сторонам, после чего сняла с себя рубашку, которую (в очередной раз) дал ей вампир. Девушка быстро переоделась и сложила снятую одежду в пакет. Звать Самаэля она не хотела, поэтому вновь села на пень и решила молча ждать его. Вампир же слышал всё и сам.

Ваторе вернулся к девушке и взял её под руку, подняв предварительно с места. Не оставил у того пня он и пакет с рубашкой. Марта почему-то понимала, что путь их лежит не близко. Сопротивляться она не видела смысла, ведь вампир дал понять, что всё будет так, как захочет он сам. Самаэль не тратил лишних слов на объяснения. Они добрались до вокзала, где сели на автобус, который унёс их в совсем другой город спустя практически десять часов езды. Марта за всё это время не сомкнула глаз, наблюдая за дорогой. Уже на этом этапе она понимала, что даже сама обратно вернуться не захочет.

В новом городе Самаэль продолжал вести девушку под руку. Вышли из автобуса, сели в такси. Автомобиль остановился у высотного дома, в одну из квартир в котором вампир завёл Марту, открыв дверь своим ключом. Поставив пакет с рубашкой на диванчик в прихожей, Ваторе провёл девушку в гостиную. На небольшом журнальном столике лежала карта, рядом с ней – записка и ключи.

Самаэль был уверен, что для них это единственный вариант. Он посмотрел девушке в глаза так, что та не смела отвести взгляда. Марта, понимая, что не может самостоятельно даже пошевелиться, заплакала. Она понимала, к чему всё идёт, и не хотела этого. Ваторе же собрался с мыслями и начал:

– Любовь моя, это твой новый дом. Ты переехала сюда недавно…

Самаэль придумывал жизнь Марты на ходу, не выбрасывая из неё извергов-родителей и пропавшей без вести сестры. Он оставил Марте деньги, умудрился выкрасть из её же дома её документы. Себя он обозначил лишь старым знакомым, который решил помочь ей обосноваться на новом месте и поспешил уехать.

После чего исчез.

Марта долгое время ещё просто стояла на месте, пока не очнулась. Она провела рукой по щеке и не поняла, из-за чего плачет. Прошла к прихожей, закрыла дверь. Удивилась тому, что та была открытой. Не сразу девушка заметила одиноко стоящий на диване пакет. Открыв его, Марта вынула рубашку, от которой пахло гарью. Она не понимала, откуда взялась эта вещь, но почему-то была уверена, что именно эта рубашка что-то для неё значит.

========== Глава 9. Эделия ==========

Самаэль не знал, куда ему стоит податься дальше. Он даже не предполагал, где может находиться следующая записка. Крошечный жизненный этап, который вампиру посчастливилось прожить с Мартой, не выбил его из общей колеи событий. Нет, он однозначно к этому не был готов, но это потрясение не было колоссальным. Несмотря на то, что Ваторе действительно грустил, он не собирался следить за девушкой и как-либо контролировать её жизнь. Он был уверен, что лучшим его поступком для неё будет забить на собственные чувства, которые так или иначе были, и исчезнуть. Скорее всего, она долго ещё не сможет кого-то полюбить, ощущая, что сердце её занято кем-то другим, но главное, что об этом человеке она забыла. Так легче.

Вдыхая чистый горный воздух, Самаэль стоял на террасе небольшой, но довольно уютной и старой гостиницы. Двери с балкона в его номер были настежь распахнуты – вампир хотел свежести. Солнце не грело бледную кожу мужчины, а просто светило, как гигантская небесная лампочка. Здесь ему было хорошо. Людей было немного, все они были достаточно тихими и вежливыми. В большинстве своём это место для отдыха выбирали уже зрелые пары, желания которых сводились к спокойному и размеренному отпуску вдали от детей и внуков. Все они спускались на завтрак, уже за которым готовы были выпить по бокалу красного ароматного вина.

Самаэль выбрал это место не просто потому, что ему здесь нравилось. Он ждал одной только встречи. Вампир был терпелив. Свободное время он коротал за прогулками по лесу и местным достопримечательностям, неоднократно заходил в можжевеловые рощи, ведь аромат в них стоял божественный. Всё это время он прислушивался, принюхивался и приглядывался. Ваторе знал, что тот, кто ему нужен, где-то рядом, но первым идти на контакт вампир не спешил. Это было невежливо с его стороны.

Одним вечером, когда погода решила испортиться, в двери гостиницы вошло второе небьющееся сердце. Самаэль сидел в фойе и слышал не только шаги, но и аромат второго вампира. Именно его Ваторе и ждал. Он мог лишь улыбнуться, решив не вставать и никуда не идти. Вскоре гость подошёл к Самаэлю ближе и присел в кресло рядом с ним. Судя по всему, он был встрече рад.

– Здравствуй, Уильям, – Ваторе протянул руку товарищу.

– Давно не видел тебя, Самаэль, – вампир ответил рукопожатием. – Что привело тебя ко мне? Неужели твои хвалёные поиски зашли в тупик?

– И да, и нет, – Самаэль усмехнулся. – Я устал. Хочу развлечься.

– Охота на людей уже тебе не так интересна? – Уильям хитро ухмыльнулся, вспомнив, как некогда его собеседник едва ли не плавал в человеческой крови просто потому, что ему так захотелось. – Где твоя былая жестокость?

– Всех людей я точно не убью, да и времена уже не те, – Ваторе позволил себе лишь сдержанно улыбнуться. – Обычно эти края славились неконтролируемыми низшими.

– О да, – вампир скрестил руки на груди и откинулся на спинку мягкого кресла. – Пока они мне не мешают, я их не трогаю. Да и не охота пока этот приплод перебивать.

– Помнишь Агату? – Самаэль поправил часы на руках.

– Ту ведьму, с которой ты носился? – Уильям обратно подтянулся ближе к собеседнику. – А как же, такую грех забыть. Сочной была в своё время.

– Она пыталась меня убить, – Ваторе пожал плечами. – Собрала себе свиту из каких-то кретинов, спалили мне дом. Такое место хорошее было…

– Ты ей зубки поди обломал в знак благодарности? – вампир, представив баталию, едва облизываться не начал.

– Я не меняю своих подходов.

– Бедная Агата. Я бы просто вырвал клыки, а не голову отрывал. Крику-то было… – Уильям задумался. – И как ты тут собрался развлекаться? Приплод низших перебить? Не благородное это дело, Самаэль, они ведь пока никого не трогают.

– И то верно, – Ваторе тяжело вздохнул. – Думай, Хиггинс, ты всю мою жизнь находил, как вытащить меня из моих упадочных состояний.

– О боги, друг мой, ты снова связался со смертной, – Уильям шлёпнул себя по лбу ладонью. – Каждые пару веков вступаешь в одну и ту же кучу дерьма. Сколько можно, Самаэль? Когда ты их начнёшь трахать, жрать и убивать, пропуская этап сердечных страданий?

– Вот кто бы говорил, – вампир закатил глаза. – Тебе напомнить, что твоя женщина тоже была смертной, покуда ты её не обратил? – он сделал паузу. – К тому же, это происходит не так уж и часто.

– Бедолага хоть осталось жива?

– Да, – Самаэлю стало печально. – Я зачаровал её и дал жить своей жизнью.

– Благородно, – Уильям вновь задумался. – Ладно, есть тут кое-что. Ведьма одна. Людей повадилась к себе водить, а я всё думаю, как бы та лишнего не взболтнула. Думаю, сам её найдёшь. Делай что хочешь, я пока на неё руку не готов поднять, пусть и хочется. Шаманит, зараза, почти каждую ночь. Обряды какие-то свои воплощает.

Остаток разговора – сугубо дружеские мотивы и воспоминания, которым вампиры предались уже в лесу. Этот природный аромат вдали от городского смога и скопления машин зачаровывал Самаэля настолько, что всю свою проклятую жизнь он готов был прожить только здесь, но право на спокойную жизнь на этих землях уже давно оставил за собою Уильям.

Их дружба была действительно крепкой и многовековой. Самаэль уже и не мог вспомнить тот год, когда они встретились. Много времени вампиры провели вместе. И за охотой, и за обычной жизнью. Бок о бок они воевали в человеческих войнах, где вдоволь могли напиться крови. Вместе переживали эпохи инквизиций, всяческие попытки людей гнать нечисть, при этом они никогда не выдавали своей природы. Они могли разлучиться на несколько столетий, а после встретиться где-то да отдохнуть за охотой либо на людей, либо на низших, которые позволяли себе слишком многое. Одну из записок Уильям сам принёс своему товарищу, ведь он за силой не гнался, но прекрасно понимал, что лучше быть на одной стороне с Самаэлем, который со всеми своими поисками становиться действительно всесильным. Никто из них двоих не мог умереть по щелчку пальцев, но Ваторе со своей мощью мог дать такой отпор, который подвластен был единицам истинно высших вампиров.

Вскоре Уильям друга покинул. Не прошло много времени, и Ваторе уловил запах ведьмы. Аромат у них был особенный – каким бы человечным запахом не обладала каждая ведьма, в нём присутствовали особые нотки, отдававшие прожжённой горечью. Тропа к небольшому деревянному дому была протоптана потоком людей. Вампир не спешил. Он чувствовал запах дыма – ведьма наверняка топила печь. Не было никаких проводов. Она отказалась от благ цивилизации. И Ваторе понимал её. Он и сам не отказался бы от такой романтики, что правда, чётко при этом отдавая отчёт, что надолго бы его в подобных условиях не хватило – к хорошему он привык быстро.

Ведьма обустроилась неплохо: во дворе на привязи был козёл, неподалёку от дома – небольшой курятник. Какие-то грядки с травами, неподалёку от курятника – с овощами. Пара плодовых деревьев, выживающие в прохладном климате цветы. Да, пожалуй, незнакомая ведьма жила здесь в своё удовольствие.

Самаэль подошёл к двери и постучал в неё. Он слышал, как внутри бьётся сердце, как вскоре после его стука раздались и шаги. Пол скрипнул прям у двери, и ведьма открыла. Она была не такой старой, как изначально думал Ваторе. Женщина осмотрела его сквозь тьму с головы до пят, после чего открыла дверь шире.

– Чёртов Уильям Хиггинс тебя сюда отправил? – она скрестила руки на груди, продолжая с недоверием изучать Самаэля.

– И да, и нет, – ответил он, рассматривая ведьму.

– Ну проходи.

Женщина отошла с прохода и дала войти вовнутрь вампиру. В небольшом домике было удивительно: сохли травы, везде стояли какие-то склянки, была самая настоящая печь. В вёдрах кисла какая-то дрянь, часть деревянных стен были исписаны выжженными рунами. В подобных местах вампир не был очень давно.

– Ты из старой школы? – Самаэль обратил внимание на то, что некоторые руны были выжжены на коже рук самой ведьмы.

– То, что ты знаешь о старой школе, уже меня к тебе располагает. С чем ты пришёл, истинный?

– Скорее всего, Уильям хотел, чтобы я тебе припугнул, но этого теперь не хочу сам я. Быть может, мы можем быть друг другу полезны.

– Ага, – ведьма расплылась в улыбке. – Я поняла. Ты ищешь письма. Боги никогда не обманывали меня, тебя я и ждала.

В ответ Самаэль мог лишь улыбнуться. Хиггинс, мать его, что-то знал, но сам лезть в это не хотел. Ведьма отошла к полкам, забитым папками и книгами, откуда не с первой попытки вытащила издали какую-то старую коробку. Она подошла к рабочему столу и резко смахнула с него на пол какие-то травы и листья, а на их место поставила ту самую коробку. Сняв с неё крышку, ведьма быстро нашла небольшой старый конверт с восковой печатью, после чего протянула его Самаэлю. Тот подошёл ближе и принял его, но, вспоминая Агату, сразу открыть не решался.

– Я уважаю жизненный путь истинных, – честно призналась ведьма. – Мы друг без друга не сможем выжить, так уж сложилось. Я вижу, что на твоём пути совсем недавно была ложь. Не знаю, много ли я прошу, но не стоит ждать от меня обмана.

Ваторе в ответ смог лишь улыбнуться. Убедила. Он аккуратно открыл конверт, после чего вынул из него совсем крошечный кусок папируса. Символы на нём были непонятны вампиру, но этот клочок превратился в пепел так же быстро, как и злосчастная записка Кристофера Прайса. Но тут хотя бы что-то ощущалось.

Самаэль чувствовал, как трансформируется в свою истинную форму, отчего быстро выскочил на улицу. Ведьма проследовала за ним. Под лунным светом вампир казался ей невероятным, никогда ранее она подобного не видела. Она внимательно наблюдала за Ваторе. Сам же Самаэль ощущал, как силы переполняют его. В какой-то момент он не сдержался и зарычал, да так, что с ближайших ветвей улетели, недовольно каркая, вороны. Ведьма лишь заулыбалась – для неё это явление было воистину волшебным. Вампир же понимал, что ему хочется одного: убить. Он долго скользил взглядом по женщине, после чего решил попросту исчезнуть. Самаэль пулей выскочил в лес, где быстро напал на след оленя. У бедного животного не было ни малейшего шанса.

Чувства вампира успокоились, и тот принял вновь свой человеческий лик. Он скинул мёртвую тушу оленя в горную реку, после чего решил, что стоит вернуться к ведьме. Та ждала. Странное ощущение силы Самаэль испытывал не в первый раз, и ему это безумно нравилось. Он чувствовал себя действительно всемогущим. Вампир был уверен, что без труда вырвет вековое дерево из земли, что разобьёт любую стену. И, что главное, за это ему ничего не будет. Ни одно живое и мёртвое существо не сможет никак навредить истинно высшему вампиру. Это было прекрасно.

Ведьма первым делом представилась. Эделия. Сорок лет на вид соответствовали её настоящему возрасту. Она помогала людям просто так и предупреждала, что ступи они на поганую дорожку – тотчас же все успехи пойдут на спад. И не врала, ведь заклятия подбирала, что называется, заковыристые. Самаэль же вызывал у неё восторг не только как у ведьмы, но и как у женщины. Красив, силён, могущественен. И, что немаловажно, выше этого восторга стояло только уважение. Эделия прекрасно понимала, что Ваторе прошёл длинный жизненный путь и видел столько, сколько никогда не суждено будет повидать ей самой.

Практически всю ночь они разговаривали, и вампиру от этого становилось легче. Ведьма прознала о его светлой грусти по смертной, и старалась это состояние облегчить. Эделия была не только прекрасным целителем и заклинателем, но и психологом. Она была очень благодарно Самаэлю за то, что он открылся, и благодарность эту могла выразить. Часы общения тоску Ваторе перемещали из положения «грустно» в положение «я правильно поступил». Конечно, Самаэль и сам это понимал, но, когда мнение кто-то разделял, принять потерю было проще.

Было и немало загадочных слов. Когда умолкал после своих рассказов Ваторе, ведьма принималась за свои. Неоднократно она упоминала, что смертную он выбрал не ту, которая ему отведена. Конечно, часть этих фраз Самаэль переводил в разряд попыток его ещё больше утешить, но где-то в глубине души понимал, что Эделия любое своё слово говорит не просто так.

К утру, когда под деревянной дверью ведьмовской избы появился первый человек Ваторе исчез. Он не навестил Уильяма с его женщиной, толком не попрощался с горным воздухом, расплатился за гостиницу уже далеко от этого прекрасного места электронным переводом. Ему отныне помочь мог лишь один человек, ради которого предстояло погрузиться в городской смог и блеск витрин. Чарли.

Чарли Баннетт владел комиссионкой в густонаселённом районе мегаполиса. Не всегда его дело было прибыльным, но за счёт своих несколько сверхъестественных контактов он умудрялся держаться на плаву. Были и голодные времена, и просто тяжёлые, но дело своё мужчина не бросал. Среди его знакомств был и Самаэль, свели их именно письма. Ваторе некоторое время за Чарли даже переживал, но быстро понял, что если тот до сих пор жив, то явно способен за себя постоять и знает, как это правильно делать.

Вновь стоя на пороге старой комиссионки средь бела дня, вампир прислушался. Помимо Чарли внутри был ещё кто-то живой, чего Самаэль не боялся. Он вошёл в помещение и улыбнулся хозяину. Тот подобному гостю был только рад, ведь знал, что несёт за собой вампир не только интересные байки, но и, скорее всего, деньги. Просто так Чарли никто не навещал, он давно уже это понял.

Самаэль в знак приветствия протянул мужчине руку, и тот её пожал. Они отошли в сторону. Чарли то и дело поглядывал на клиента, который крутился в его владениях всего один. Не потребовалось ни слова, чтобы Баннетт вытащил из-за прилавка целый ящик и поставил его наверх. Ваторе принялся в нём рыться, но было пусто. Одна лишь макулатура.

– Я не смыслю в ваших бумагах, – пожимал плечами Чарли.

Самаэль мог лишь кивнуть в ответ. И понимать, что Баннетт может темнить, что ставило его в крайне невыгодное положение. Вампир прислушивался к сердцебиению своего собеседника, задавая ему вопросы, и стоило его сердцу забиться чаще, как Ваторе готов был поймать его на свой крючок. Больше всего Чарли боялся, что его зачаруют, и Самаэль это прекрасно знал. Достаточно было лишь пригрозить, дабы понять, что Баннетт действительно ничего не знает.

Стоило лишь проснуться желанию искать эти чёртовы письма вновь, как в этих самых поисках возник тупик. Вампиру это не нравилось. Не нравилось ему и бегать куда-то наугад. Но выбора не было, ведь только этот самый «наугад» и оставался. Конечно же, ещё был и Вито, но тот был не обязан помогать.

========== Глава 10. Новое занятие ==========

План «наугад» Самаэлю не нравился и никуда его не приводил на протяжении нескольких недель. В конечном итоге Ваторе каждый раз возвращался к одному и тому же городу, поднимался к смотровой над ним ночью и созерцал. Без бьющегося сердца рядом было даже как-то грустно, все они находились где-то внизу и суетились. Одно из них принадлежало Марте. Мелкое зверьё, что водилось рядом, не решалось выползти к вампиру, опознавая в нём хищника.

Становилось скучно до такой степени, что выход к людям превращался не в каторгу, а в будний день. Практически каждый вечер Самаэль встречал себе подобных, и многие из них перед ним буквально выстилались. Подобное тешило вампирскую гордость. Он мог позволить себе зачаровать человека и укусить его. Кровь несла уже не столько питательную ценность для старого вампира, сколько наслаждение. Он довольствовался каждой каплей, ведь не пил из кого попало. Каждая его жертва была опрятна и обладала своим приятным запахом. Что главное, вампир за своим тёмным деянием ни разу не попадался.

Очередным утром, спустившись в сам город со смотровой, Самаэль расположился в небольшом, но достаточно уютном ресторанчике, имевшим, как ни странно, свою звезду «Мишлен». Вампир это место любил, а кухня здесь, что также не вызывало никакого удивления как минимум из-за вышеописанного фактора, была достойна внимания. Разумеется, вместе с полученной звездой здесь успели повысить цены. Самаэля этот момент не смущал, в деньгах он не имел особой нужны.

Плотно позавтракав, вампир вернулся на залитые солнцем улицы. Город уже пережил свою фазу оживления и начал приходить к спаду. Жуткий запах выхлопных газов бил в нос, но было это не так критично: основной пик пробок закончился и имел шансы на возрождение лишь ближе к вечеру. Ваторе удалился от этой дряни к большому парку с искусственным водоёмом, где подошёл ближе к воде. Тут тоже людей было относительно немного, да и интересовала вампира лишь одна пара ног. Та личность, у которой не билось сердце. Судя по всему, эту сущность мужчина заинтересовал не меньше. Он так и стоял затылком, пока этот кто-то не подошёл совсем близко.

– Пресвятые угодники! – за спиною раздался тонкий девичий голосок. – Сам Самаэль Ваторе.