Текст книги "Сотни несказанных слов между нами (СИ)"

Автор книги: Ayris S.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

В возникшем переполохе Саша ухватилась за Конни и перебралась в седло к нему за спину и теперь с ужасом смотрела на свою агонизирующую лошадь. Впрочем, как и остальные.

– Черт! Ловушка?! Это была ловушка?! – ошалело вскрикнула она, и пальцы девушки, казалось, намертво вцепились в бока Конни.

Эрен недоуменно разглядывал бьющуюся в западне кобылу. Остроты зрения и света хватало, чтобы оценить произошедшее и ужаснуться изощренному устройству «капкана». Сашина кобыла не просто оступилась, когда сошла с дороги. Она свалилась в спрятанную в травяной подстилке яму и своим весом привела в действие какой-то механизм, из-за чего ноги животного проткнули острые штыри, скрытые в стенках ловушки. Лошадь визжала от боли. Истошно и громко. Выбравшись из ямы, она тут же повалилась на бок и так и не смогла больше подняться. Эрен видел, что обе ее задних ноги топорщатся десятком штырей, прошивших плоть насквозь, да так, что даже кости оказались раздроблены.

Если бы в яму попала человеческая нога – ее вряд ли удалось бы спасти…

И снова Леви пришлось убивать животное, чтобы облегчить его страдания.

– Не сходите с дороги! Здесь могут оказаться еще ловушки! – приказал он, стряхивая кровь с испачканного клинка.

Лицо капитана так и осталось непроницаемо каменным и бесстрастным.

– В темноте все равно ничего не видно. – Армин опасливо озирался по сторонам в то время, как его кобыла застыла неподвижным истуканом на середине тракта. – Нужно добраться до крепости или снова вернуться к лесу гигантских деревьев.

Леви молча кивнул, а затем развернул своего мерина к реке:

– Саша, пересядь на свободную лошадь Эрена. Отступаем к крепости Модгуд по мосту.

– Вот дьявол! – выругался Жан и крепче схватился за поводья. – Надеюсь, он окажется прочнее, чем выглядит. Тогда я пойду первым, а вы за мной!

– Движемся по одному. – Капитан Леви оглянулся: – Эрен, не дай гигантам добраться до моста! И по возможности не сходи с тракта!

Своевременное напоминание. На ловушки Эрену было, конечно, плевать – что они могут сделать его пятнадцатиметровому титану, а вот про гигантов он опрометчиво позабыл. Резко развернулся к лесу и чуть не угодил лицом атакующего в широко раскрытую пасть – пришлось резко уйти в сторону и вниз. Однако маневр получился не слишком удачный. Конечно, ему удалось уклониться от пятнадцатиметрового, но зато от второго – поменьше, – оказавшегося рядом, Эрен увернуться не успел. Мощные челюсти десятиметрового гиганта сомкнулись на его плече, а руки с цепкими когтями впились в бок, раздирая плоть. Титан Эрена рванул в сторону, оставив в зубах противника кусок мяса. Невелика потеря, учитывая почти мгновенную регенерацию.

Третьего, тощего шестиметрового гиганта с копной длинных волос, которые паклями свисали почти до копчика, Эрен за эти самые волосы и схватил. Намотал их на кулак и с силой швырнул титана в сторону луга между рекой и лесом – с этой мелюзгой можно повременить. Сначала следует разобраться с противниками повыше и посерьезней.

Десятиметровый и пятнадцатиметровый гиганты действовали на удивление слаженно. Нет, дело было не в их разумности – бесстрастные лица титанов с насмешливыми оскалами на них не выражали никаких эмоций или хотя бы зачатков интеллекта. Просто они целеустремленно двигались за Эреном, не желая упустить свою добычу, а ему, окутанному горячим паром регенерации в слабом свете огрызка месяца и тусклых звезд, никак не удавалось извернуться и достать когтями или зубами до затылка хоть одного из противников, пока те раз за разом наносили ему несерьезные ранения.

И снова звериный азарт взял верх. Это люди придумали понятие гуманизма и морали, а потом загнали себя в рамки глупых правил, которые сами себе же и навязали. Животные живут по другим законам.

Сражайся, пока можешь.

Преследуй.

Не дай уйти.

Добивай слабого и раненого.

Выживает сильнейший – таковы законы эволюции.

Вот почему, когда Эрену удалось размозжить голову пятнадцатиметрового гиганта, от души впечатав его в брусчатку старого тракта, а затем откинуть в сторону, он тут же кинулся за ним, чтобы немедленно добить, пока противник не успел регенерировать.

Ступни атакующего бесшумно погрузились в пружинистый дерн луга, а ночь еще сильнее запахла донником и полынью. Гигант впереди уже успел подняться на четвереньки, однако пар от его восстанавливающейся головы застелился по земле языком тумана.

Эрен только и успел, что шагнуть в этот туман, и сразу ощутил, как в ступню вонзилось нечто острое, а в следующее мгновение земля ушла у него из-под ног и он начал проваливаться.

Не может быть! Неужели тоже угодил в какую-то ловушку?! Только вот этот «капкан» предназначался уже не для людей или лошадей. Сомнений не осталось, Эрен попал в западню для гигантов.

Стремительное падение вниз.

Унизительно на колени.

Эрен попытался было ухватиться за край огромной ямы, но тут же понял, что совершает ошибку, и вместо напрасной попытки удержаться от падения, прикрыл руками затылок. Как раз вовремя. Крышка огромной ловушки, которую, как оказалось, держало лишь бревно посредине, провернулась почти на сто восемьдесят градусов, и заточенные стальные пики на ней глубоко вошли в затылочную часть головы и воткнулись в кисти атакующего титана, прошив ладони насквозь и накрепко пригвоздив их к затылку гиганта. И если бы не руки, колья точно бы вонзились в человеческое тело Эрена.

Яростный рык вырвался из глотки. Инстинкты зверя, попавшего в западню, на мгновение окончательно подавили человеческий разум, и атакующий титан рванул вверх, охваченный жаждой выбраться из пространства четырех стен. От острых пик, проткнувших ноги и колени. От кольев на крышке. От запаха сырости и гнили. На свободу. К луне. Главное, освободиться от штырей и подняться на ноги.

Однако ловушка оказалась хитрей, чем виделась на первый взгляд: резкий рывок привел в действие механизм, и дно ямы ухнуло вместе с Эреном еще на метр вниз, а стены западни вдруг пришли в движение – сдвинулись ближе и встопорщились лесом кольев, под углом направленных вниз. Стальные копья с размаху вонзились в грудь и живот. Дернешься – и они вонзятся еще глубже.

Злость прокатилась по человеческому телу дрожью, и атакующий титан сдавленно рыкнул. Снова в яростной бездумной попытке дернулся было вверх. Напрасно. Колья еще глубже вошли в нутро титана, разрывая внутренности…

Вновь глупая попытка и вновь неудача.

Пока зверь рвался к свободе, мир продолжал жить.

Тонкий слух Эрена успел уловить, как где-то в глуши леса ухнула сова и зашептала трава от порыва ветра, а затем, перекрыв стрекотание цикад и ворчание Гьёлль, послышался отдаленный предупреждающий окрик Жана:

– Микаса!

Имя тревогой вонзилось в мозг и напрягло все мускулы. Имя утихомирило зверя внутри…

Имя…

Что, черт возьми, там происходит?

Эрен замер, вслушиваясь.

– Микаса… – прошептали человеческие губы.

«Почему ты не замечаешь то «чудовище», что живет во мне?»

…А в следующее мгновение ночь потонула в оглушительном скрежете и скрипе, до дрожи громком и до мурашек пугающем.

И Эрен с ужасом осознал – мост через Гьёлль только что рухнул в бурлящий поток реки.

========== Глава 4. Между завистью и одиночеством ==========

Перед тем как пустить коня по мосту, Жан сглотнул ком в горле и скосил взгляд на речной поток. Гьёлль ревела и бушевала в глубоком скалистом русле. Буруны́ пены белыми пятнами отмечали те места, где на пути ее стремительного течения помехой вставали камни или внезапные перепады высот закручивали поток в водовороты-бочки. Одним словом, попадешь в воду – шансов остаться в живых не будет ни у лошади, ни у человека. Однако и дороги назад уже не было: Эрен на тракте за спиной разбирался с титанами, и, судя по всему, на этот раз дела у него шли не слишком гладко. К тому же, заставлять его рисковать собой, пока остальной отряд бесполезно давит седла, тоже казалось Жану нечестным. Так что либо мчаться на помощь атакующему титану, либо убраться поскорее на другую сторону реки и перестать быть приманкой для гигантов. И раз уж капитан Леви доверил Эрену тыл сто четвертого отряда, то ответственность встать в авангарде и первым преодолеть мост Жан принял на себя.

Металлическая конструкция арок не вызывала доверия. Внутри стен все мосты, известные Жану, были построены из каменных блоков. Этот же, когда они смотрели на него в сумерках накануне, оказался металлическим. Именно по этой причине капитан Леви решил дождаться утра: тонкие чугунные балки и перекрытия вызывали опасения. Тем более что мостом не пользовались больше века.

И вот теперь Жану хотелось опустить факел пониже, чтобы разглядеть изношенность конструкции чугунных перекладин, а еще лучше спешиться и преодолеть этот чертов арочный пролет неторопливо и на своих двоих, но, увы, подобная трата времени оказалась бы слишком расточительной.

Мост скрипел и устало вздыхал – даже единственный всадник был ему в тягость.

Скрежет ржавых переборок тревожил коня так же, как шум непокорной Гьёлль внизу нервировал Жана. Животное недовольно прядало ушами, а всадник ругался себе под нос, кляня косолапых титанов всеми матерными словами, на какие только был способен. Легче от этого, правда, не становилось. В нескольких местах молодой человек заметил черные провалы в пустоту – ржавчина проела металл. К счастью, все оказалось не настолько плохо, как можно было ожидать; однако, когда наконец подковы коня перестали цокать и вступили на тракт по ту сторону реки, с облегчением, кажется, выдохнули оба: и конь, и Жан.

Микаса, оказавшаяся на другом берегу следующей, вообще ни разу не взглянула ни на мост, ни на реку, ни на друга. Поравнявшись с Жаном, она тут же развернула лошадь и продолжила следить за боем титанов. Словно собственная безопасность ее вообще не интересовала.

Злило ли это Жана? До чертиков. До бешенства. До бессильной ярости.

В глубине собственных мыслей ему иногда с ревнивой завистью хотелось оказаться на месте Эрена и увидеть встревоженный взгляд Микасы, направленный и на него. Конечно, Микасу Аккерман интересовал не только Эрен, она переживала за всех из сто четвертого и Леви с Ханджи в придачу – они все друг для друга давно перестали быть просто знакомыми… Но только на Эрена и Армина она смотрела так… по-особому. И Жан долго не мог определить для себя, что же такого важного и сокровенного кроется в этом взгляде, пока однажды не понял – женственность. Он не знал, как правильно сформулировать это в словах. Женственность Микасы раскрывалась не в подтексте собственной привлекательности или слабости, нет. Ее женственность рождалась для Жана во взгляде, наполненном заботой, тревогой, нежностью и порой умиротворенностью. Было в этом что-то материнское… возможно, сестринское… что-то интимное и родное, но, к сожалению, предназначенное не для Жана Кирштайна.

Именно вот такое – семейно-родное – послышалось в ее интонации, когда Армин после Саши и Конни наконец добрался до них по мосту:

– Армин, ты чего так медленно? – спросила Микаса.

– Хотел получше рассмотреть, как он устроен, – взволнованно кивнул Армин на мост. – Никогда ничего подобного не видел. Хотя… кажется, в одной из дедушкиных книг мы с Эреном в детстве натыкались на что-то похожее.

– Это в той, со сказками про драконов?

– О, ты тоже помнишь? – оживился Армин. – Да, в той. Там была история про старика и лошадь, а еще картинка вот с таким же диковинным мостом.

– Да… Припоминаю. Они спасали принцессу от дракона, – кивнула Микаса, и Жан различил флер грусти в ее взгляде.

Ему даже на секунду показалось, что она сейчас улыбнется Армину той своей особой доброй улыбкой, которой порой удостаивались друзья ее детства. И о которой Жану оставалось лишь мечтать.

Однако Микаса не только не улыбнулась, но вдруг совсем потеряла интерес ко всему происходящему на этом берегу. Она неожиданно для всех охнула, а затем, понукнув лошадь, сорвалась с места и погнала ее обратно. Жан еле уловил в темноте причину такого внезапного сумасбродства: атакующий титан только что исчез. Неужели свалился куда-то? Что там вообще происходит?!

– Микаса! – гаркнул Жан и собрался было рвануть следом, но кобыла Армина намеренно преградила ему дорогу.

– Жан! – Арлерт решительно схватился за поводья его коня. – Там капитан Леви! Конструкция точно не выдержит троих!

Микаса тем временем чуть не смела Леви на шатких перекрытиях моста. В скрипе и кряхтении разъеденных старостью переборок и речного бурления Жан не расслышал, что капитан крикнул своей подчиненной, когда ее лошадь поравнялась с крупом его мерина. Судя по интонации вряд ли что-то ободряющее…

– Ждите в крепости! – скомандовал тем временем Леви оставшейся на берегу четверке и, круто развернув скакуна, погнал его вдогонку за Микасой.

Пожалуй, даже у Леви с Микасой, подумалось вдруг с грустью Жану, пока он смотрел за действиями двух Аккерманов на том берегу, было гораздо больше общего и связующего их, чем могло бы показаться на первый взгляд. Нет, Микаса не смотрела на Леви по-особому нежно и не одаривала капитана милыми улыбками. Впрочем, как и он ее. Их общность и взаимосвязь крылась не во взглядах, разговорах или чем-то незначительно бытовом. Два Аккермана раскрывали свой потенциал взаимопонимания в бою.

Вот и сейчас, Жан был уверен, они, не сговариваясь, промчались по тракту вперед, а затем почти идеально синхронно выпустили тросы в десятиметрового гиганта, который двигался к тому месту, где меньше минуты назад исчез Эрен. Оба молча приняли верное решение – не рисковать лошадьми в луговой траве.

Почти в полной темноте. Молниеносно точно и синхронно, два лучших бойца человечества (если так еще можно было говорить про человечество после того, как всем открылась истина в подвале дома Йегеров) атаковали противника. Жан смог разглядеть лишь еле уловимое движение двух черных силуэтов около гиганта и в очередной раз восхитился бесстрашием этих сверхлюдей. Это он, обычный человек, которому бывает до усрачки страшно… Это он порой сомневается в верности своих решений… Это он боится однажды посмотреть в глаза смерти…

Возглас Саши не дал Жану окончательно скатиться в мрачное самокопание.

– Ребята! Кажется, у нас проблемы!

– Да бля! – в сердцах вырвалось у него, когда понял, что имеет в виду подруга.

Точнее кого.

Леви с Микасой как раз расправились с десятиметровым, когда у моста вдруг появился тот мелкий косматый, которого Эрен отбросил в сторону первым и о котором все, кажется, благополучно забыли. А зря.

– Черт, эта образина ведь не собирается?.. – начал было Конни, но не договорил.

Потому что гигант шагнул на мост.

– Нет, нет, нет! – забормотал Армин рядом, уже представивший, чем это, скорее всего, сейчас закончится.

Хотя исход был понятен всем четверым: мост под тяжестью грузного тела заскрипел так жалостливо и пронзительно, что перекрыл на какое-то время шум реки. Хреново! Почему все так хреново?!

Жан снова выругался и стиснул поводья от бессильной злобы. Второй шаг гиганта под аккомпанемент скрежета и первой провалившейся вниз балки окончательно погасил последний луч надежды в его сердце, а на третьем шаге ветхие перекрытия не выдержали критической массы.

Мост с оглушительным скрежетом вместе с гигантом рухнул в реку, где их обоих тут же поглотили голодные воды Гьёлль.

Молодые люди теперь оторопело и молча смотрели на торчащие вверх искареженные балки и пару сломанных опор – все, что осталось от творения неизвестного гения инженерной мысли. Кажется, шестиметровый гигант, пускающий сейчас пузыри где-то ниже по течению, только что разъединил маленькую дружную экспедицию почти поровну. И вся надежда на исправление ситуации, видимо, вновь ложилась на Эреновские плечи (в самом что ни на есть прямом смысле), ведь чуть позже именно на них атакующему титану придется заниматься переправкой отряда через Гьёлль. Однако вряд ли сейчас он окажется на это способен. Жан, сощурившись, пытался понять, что же творится на том берегу, но темнота и пар от останков уже двух гигантов не позволяли толком ничего разглядеть. Кажется, Леви с Микасой освобождали Эрена из ловушки и вдвоем поднимали что-то темное и большое, похожее на сколоченные вместе доски… Крыша западни?

Тем временем Армин тронул Жана за локоть и кивнул назад:

– Жан, нам лучше поторопиться, чтобы быстрее добраться до крепости. Там мы в случае чего сможем хотя бы УПМ воспользоваться.

Молодой человек перевел взгляд на спокойное лицо Арлерта и удивленно спросил:

– Ты что, совсем не волнуешься за тех, кто остался на том берегу?

– За двух Аккерманов и пятнадцатиметрового детину? Брось, Жан, да шанс этих троих помереть по сравнению с нами один к ста! – со смешком ответил Конни вместо Армина, и Саша согласно поддакнула другу.

– Поэтому наша главная задача, – продолжила она мысль, – не отдать концы самим и не угробить оставшихся лошадей до того, как мы снова воссоединимся…

Армин уже с интересом разглядывал зловеще черный и таинственный силуэт крепостной стены, проткнувших зубцами звездное небо.

– И, возможно, узнать, что же еще скрывает от нас крепость Модгуд помимо ловушек на титанов и людей, – произнес он с восторженным придыханием.

– А вдруг там даже что-то вкусненькое отыщется, – с не меньшим придыханием поддакнула приятелю Саша.

Разговор с друзьями унял тревогу, да и на душе стало менее паршиво.

– Ох, Сашка, ты когда-нибудь уже наешься? – хмыкнул Жан и, бросив последний взгляд на противоположный берег, последовал за остальными.

Перспектива лезть ночью в Модгуд ему совсем не нравилась. Крепость и на закате выглядела не слишком приветливо, а таинственные ловушки около нее плюсов к репутации бывших хозяев уж точно не прибавили.

– Надеюсь, никто не будет возражать, если мы опустим вежливую часть церемонии прибытия и не будем стучаться в дверь? – спросил Жан, когда тракт уткнулся в крепостные укрепления ворот.

Армин согласно кивнул и махнул факелом вправо:

– Там сбоку на стене сторожевая башня. Думаю, подойдет для ночевки. Не стоит нам сейчас совать нос внутрь крепостных стен. Мало ли чего.

Первым трос выпустил Конни и бесшумной тенью взмыл вверх. Перемахнув через зубец, он крикнул оставшимся внизу:

– Эй, кто заберется последним, тот несет караул первым!

– Осторожней, дурачина, нас-то подожди! – крикнула Саша в ответ и последовала за другом. – А вообще, так нечестно!

Когда Жан последним спрыгнул в проход на стене, Саша все еще отчитывала Конни за идиотизм и беспечность, а Армин, склонив голову набок, разглядывал строения на крепостном дворе. Месяц как раз вынырнул из-за тучи, и Жан, встав рядом с Арлертом, увидел ровные ряды одноэтажных зданий, кажется, абсолютно идентичных и ничем не примечательных.

– Казармы? – озвучил он свою догадку.

– Или коровники, – предложил свою версию Конни. – У нас в Рагако в таких свиней и коров держали.

– Или тюрьма, – тихо сказал Армин, и Жану почему-то снова стало не по себе.

Он отвернулся к сторожевой башне и устало пожал плечами:

– К чему сейчас гадать? Утром узнаем. А сейчас лучше бы вам, ребята, поспать. Армин, через два часа тебя разбужу, сменишь меня.

***

Ветер на крепостной стене пронизывал насквозь, а навязчивое ощущение дежа-вю никак не отпускало Жана. В задумчивости он провел ладонью по каменным блокам и только тогда вдруг вспомнил, что сделал то же самое во сне… как раз перед тем, как посмотреть на Микасу…

Жан грустно хмыкнул и сунул озябшие руки в карманы: в отличие от сна камень черной крепости Модгуд впитал прохладу весенней ночи и оказался на ощупь неприятно холодным.

Навалившееся чувство одиночества защемило сердце. Да так внезапно и сильно, что нестерпимо захотелось взвыть. С чего бы?

Молодой человек взглянул на небо, где вместо кровавого солнца торчал лишь тонкий серп месяца, да и он то и дело скрывался за обрывками рваных туч. Ничего похожего. Хотя… Не там он ищет солнце из сновидения. И Жан опустил взгляд на черноту леса гигантских деревьев по ту сторону Гьёлль. Там, вдалеке, уже полчаса светился желтым пятном единственный зажженный факел и угадывался силуэт чьей-то фигуры рядом… Где-то там был Эрен.

Где-то там рядом с Эреном сейчас была Микаса…

А Жан не смог удержать… Отпустил ее туда…

Снова за ним…

К нему.

Запоздалое ощущение, что произошло нечто важное, заполнило душу Жана Кирштайна до краев и погребло его под давящей, ничем необъяснимой, тоской.

И снова вспомнились слова из сна:

«Останься со мной, Микаса».

========== Глава 5. Между теплых ладоней ==========

Эрен стремился к свободе. Всегда. Сколько себя помнил, он тянулся к ней и жаждал ее всем своим существом.

Даже во сне.

Но лишь во снах его свобода становилась безграничной, потому что только в них он мог обратиться птицей. Будь то чайка, парящая над бесконечной гладью воды, или коршун, ловящий восходящий поток ветра над равниной, – Эрен расправлял крылья-руки в небесах и захлебывался от восторга.

Такого детского.

Искренне чистого и невинного.

Моросящий с раннего утра дождь никак не хотел униматься. Мелкие, почти невесомые дождинки покрывали листья тонкой водяной пленкой, собирались в крупные капли и катались под своей тяжестью вниз…

Кап.

Очередная капля упала на черное, уже и без того влажное крыло. Утро выдалось на удивление серым и мокрым, однако ни вода с неба, ни недовольное карканье потревоженных родителей не остановят его сегодня от решительного шага вперед. Эрен-вороненок расправил крылья в предвкушении полета. Первого в своей жизни. Он поймал ветер и ощутил, как потоки прохладного воздуха забираются во влажный подпушек там, где еще не успели вырасти иссиня-черные, как безлунная ночь, перья. Пора. Вперед. Без сомнений и колебаний.

Толчок лапами на скользких от влаги ветках гнезда, гордое воронье «кроо» неокрепшими связками и первый взмах крыльев, ощутивших свободу. Или пустоту?

Кап.

Тяжелая капля щелкнула по темечку вороненка, и он, вмиг потеряв равновесие, устремился не вверх, приветствовать новый день, а вниз – навстречу веткам и листьям. К счастью, падать пришлось недолго – удачно подвернулся широкий сук, на который птенец благополучно шмякнулся без ощутимых последствий. Однако сдаваться было рано, ведь впереди по-прежнему ждала свобода. Он расправил крылья и заковылял по направлению к стволу, выискивая место, откуда можно было бы попытаться снова взлететь, но вдруг ощутил, как неведомая сила сжала бока и понесла его вверх. Вороненок зажмурился и затрепыхался в испуге. Безрезультатно. «Тиски» сдавили крылья еще сильнее, зато движение прекратилось и легкое дуновение-дыхание теплом обдало перья.

Наконец Эрен все-таки решился открыть глаза и тут же замер от неожиданности.

На него с любопытством смотрели два серых глаза, которые он не смог бы спутать ни с какими другими из миллионов похожих.

– Не бойся, – прошептала Микаса, будто почувствовав его замешательство, и улыбнулась. – Я тебе помогу.

Пожалуй, еще ни разу в жизни Эрен не оказывался настолько близко к лицу Микасы и теперь опасливо глядел на нее черными глазами-бусинами из чаши ее ладоней. Взъерошенный, мокрый и жалкий вороненок. Отчего-то взволнованный такой внезапной встречей…

Глаза Микасы лучились мягкой добротой, а на ее ресницах и отросшей челке серебрился мелким бисером дождь. Эрен не понимал, почему он так заворожен этим странным моментом. Почему обращает внимание на всякие мелочи? Почему его все это… смущает? Однако он не рвется из ее рук на свободу… Ведь тепло ладоней, тепло дыхания, тепло взгляда – согревают. Ведь он впервые видит не капли крови и не слезы на ее ресницах, а просто чистую дождевую воду… И это чертовски правильно и красиво…

– Замерз? – спросила Микаса и осторожно погладила птенца по голове.

А потом Эрен забыл, как дышать. Вообще-то он должен был закрыть глаза, или отвернуться… или хотя бы отвести взгляд. Но, черт! Вместо этого он вжался в ладонь и, растеряв все здравые мысли, наблюдал за пальцами Микасы, которые привычными движениями сначала расстегнули надгрудный ремень, а потом принялись за пуговицы на рубашке прямо перед клювом птенца.

И, черт, черт, черт! Только не это!

Она бережно прижала вороненка, спрятав его от дождя в глубоком вырезе полурасстегнутой рубашки, и Эрену стало жарко. Не от телесного тепла, а от осознания их близости. Это было уже слишком… Вороненок дернулся и пискнул, царапнув острым когтем по тонкой белой коже девушки.

– Микаса… – сорвался смущенно-протестующий шепот с губ, и Эрен проснулся от звука собственного голоса.

Он неохотно разлепил сонные веки, так и не шелохнувшись. В кронах гигантских деревьев шелестел дождь, где-то высоко каркнул ворон, а затем лес снова погрузился в умиротворение непогожего рассвета. Укрытый почти до самых глаз плащом, Эрен задумчиво наблюдал, как на большом листе скапливается дождевая вода, и все никак не мог привести в порядок ни сбившееся дыхание, ни скачущие в смятении мысли. Что, черт возьми, это только что было? Из каких глубин подсознательного выплыла подобная фантазия?

Воспоминание о Микасе в полурасстегнутой рубашке вновь пустило волну тлеющего жара по телу. Это зрелище было, пожалуй, самым волнующим и откровенным из всего, что Эрену вообще доводилось переживать во снах. Не то чтобы он ни разу не видел ничего подобного наяву – на картинках, которые где-то однажды раздобыл Конни, они с мужской частью сто четвертого вдоволь насмотрелись на полуголые женские тела, да еще и в недвусмысленных позах… К тому же обнаженные ключицы Микасы ему доводилось лицезреть не раз… просто ракурс, близость и осознание того факта, что она делала это для него, – до сих пор кружили голову легким дурманом.

Чтобы окончательно выветрить сонное наваждение, Эрен сел и чуть не вскрикнул: Микаса (уже не сон) на соседней ветке держала в руках вороненка. Черный комок перьев хорохорился в ее руках, а она, с улыбкой на лице, вдруг подняла руки вверх и раскрыла ладони, выпуская птенца на волю. Вороненок неуклюже взлетел, взяв курс на серый просвет между кронами древесных исполинов. Его полет, поначалу суетливый, с каждым взмахом вбирал в себя уверенность, и Эрен провожал свободную птицу взглядом до тех пор, пока она не скрылась из виду, и только потом решился снова посмотреть на Микасу.

Девушка стояла вполоборота. Влажная от мороси рубашка липла к ее телу, филигранно повторяя каждый изгиб. Эрен не смог отвести взгляд. С циничной легкостью убедив себя, что единственная причина такой наглости – желание узнать, не осталось ли у Микасы царапины от когтей вороненка (хотя в подобные чудеса и совпадения верилось с трудом), он завороженно наблюдал, как она поправляет шарф, а затем одну за другой задумчиво застегивает пуговицы и продолжает смотреть в пустое небо.

Поддавшись минутной слабости, Эрен не услышал, в какой момент рядом оказался капитан Леви, и пришел в себя, когда тяжелый носок капитанского сапога с силой вдавил его пальцы в изъеденную жуками кору.

– Вижу, что ты уже в полном порядке, Эрен, – Леви уничижительным взглядом смотрел на подчиненного сверху вниз, продолжая намеренно плющить его кисть.

– Пальцы… Раздавите же! – зашипел Эрен, стиснув зубы от боли. Сапог сместился в сторону, и юноша на всякий случай пару раз сжал и разжал кулак, чтобы исключить вероятность сломанных пальцев. – Кто вас учил так заботиться о подчиненных? – процедил он тихо сквозь зубы.

Леви выглядел недовольным:

– А тебя кто учил украдкой подглядывать за девушками? – ответил он вопросом на вопрос.

– Я не украдкой… – смешался Эрен, которому от услышанного тут же захотелось провалиться под землю от стыда. – То есть не подглядывал я… И о чем вы вообще, капитан Леви? Мы же с Микасой выросли вместе…

Идиотское оправдание. Идиотская ситуация.

– Ключевое слово здесь «выросли», я полагаю? – хмыкнул капитан, окончательно загнав Эрена в болото стыда и непреодолимого желания, чтобы Леви наконец заткнулся.

Капитан тем временем, кажется, впервые мазнул по Микасе равнодушным взглядом, а уже в следующее мгновение оказался рядом с ней, стянул с себя плащ и протянул его озябшей девушке:

– Возьми. Согреешься.

С точки зрения Микасы подобный акт благородства ничего не значил, но Эрен почему-то был уверен, что Леви сделал это только для того, чтобы скрыть лишнее от его взгляда. Будто капитан ткнул его носом в табличку с надписью «озабоченный подросток».

– А? Спасибо, капитан Леви, – дежурно вежливо улыбнулась Микаса, запахнувшись в плащ капитана, а потом перевела взгляд на ветку повыше и наконец заметила, что Эрен уже проснулся. – Эрен! Как ты себя чувствуешь?

Капитан насмешливо стрельнул глазами вверх:

– Нормально все с ним. Оклемался.

Присоединяться не хотелось, но не торчать же здесь, отдельно от остальных. Эрен на тросах переместился к Аккерманам и тут же попал под прицел цепкого взгляда Микасы:

– Температура случайно не поднялась? У тебя как будто лицо горит…

Она протянула было руку, чтобы дотронуться до лба, но Эрен с упрямой обидой увернулся от теплых пальцев и отвернулся от обоих Аккерманов. Он даже не знал, чей взгляд сейчас унизительнее: внимательный прищур Леви, который будто заглядывал в самое нутро души и читал сокровенные мысли, или глаза Микасы, наполненные заботой. Она смотрела на него так же, как всего пять минут назад смотрела на мокрого вороненка. Так глядят на младших ревущих братьев и на голодных котят… Да черт! Почему это всегда было так важно для него?! И какого тогда взгляда он от нее ждет все эти годы?!

Леви тем временем хмыкнул за спиной:

– Это у него давление поднялось. – Хотя лучше бы он молчал. – И надеюсь, что только давление.

Эрен почувствовал, как его снова окатили волна жара и желание вырвать язык капитану.

– Да все со мной нормально, Микаса. Опять ты со своей опекой… – буркнул он под нос, избегая пересечься с ней взглядами.

– Спасибо бы лучше сказал за вчерашнее, – холодно ответил Леви вместо Микасы. – Снова пришлось доставать тебя из титана, а потом на себе тащить.

Эрен даже губы сжал, чтобы не ответить капитану что-нибудь язвительное. И этот туда же! Еще один нянька-опекун нашелся.

– А что случилось? – сдержался-таки и спросил он ровным голосом. – Кажется, я попал в какую-то яму-ловушку. И еще слышал, как мост обрушился.

Последнее, что помнил Эрен о событиях ночи – адскую боль в спине и ногах, когда крышка западни вдруг стала невыносимо тяжелой, когда колья на ней вошли глубоко в плоть атакующего титана и вонзились в человеческое тело. В окружении стальных копьев и давящих со всех сторон узких стен он почти сдался, вновь почувствовав себя ничтожно слабым. Иллюзия безграничной мощи титанического тела рассыпалась вмиг, как рассыпался за секунду до этого контроль над эмоциями. И Эрен впервые за долгое время испугался… Испугался боли, когда внутри него с такой легкостью рвались сухожилия, лопались сосуды, ломались кости и позвонки, а нити нервов вместо электрических импульсов топили сознание в мутном месиве из агонии и отчаяния.