Текст книги "Чайка (СИ)"

Автор книги: Avrora Grand

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– Я? Боюсь? Это тебе надо бояться. Это тебя разыскивают.

– Ну, и что? – удивился я.

– Как что? – оторопела она, – 100000 динаров за твою голову!!!

– Я пропал. Никто не знает где я и что со мной, естественно, что меня разыскивают. А награда за информацию, что меня быстрее нашли.

– Алекс, ты пират. Тебя ищут не потому, что ты пропал. А потому что ты пират! И если они найдут тебя, то повесят. Ты понимаешь? – вдруг отчаянно выпалила Джая, – А здесь в Торгунне тебя каждая собака заложит, если увидит. Потому что нет более жадного до денег народа, чем пираты! СТО ТЫСЯЧ!!! Это же немыслимо!

Я помолчал немного, прикидывая варианты, и попытался объяснить:

– Джая, я непросто моряк, присягнувший на верность короне. И я непросто брат короля. Я младший принц Торгрима, и меня не могу просто так повесить. Будь я хоть сам дьявол.

Она стояла, смотрела на меня и молчала. Я продолжил:

– Ты знаешь, мне действительно, наверное, нужно вернуться в Ирит, – взгляд пиратки стал жестче, – Для того что бы утрясти некоторые дела. И я тут же обратно.

– Алекс, ты слышишь, что ты тут говоришь? Что значит – «вернусь, утрясу дела и обратно»? Ты не понимаешь, что это все не игра!!! Ты пират!!! Тебя приняло пиратское братство! И дороги назад нет!

– Джая, я просто хочу, чтобы меня вот так не искали. Просто предупредить брата…

Она вырвала локоть и моей руки и истерично закричала:

– Предупредить о чем?! Что ты пират!? Я, мол, братец жив, здоров, пиратствую потихоньку, не ищи меня!!!

Я не знал, что на это сказать. Как ни печально, но она права.

– Александр Раварта, у тебя есть еще выбор, – вдруг совершенно спокойно заговорила она, – Ты можешь вернуться в Ирит. Но ты дашь мне слово, черт тебя дери… Слово, что не будешь искать меня и мою команду ни в рейде, ни при каких других обстоятельствах.

Ее слова били больно. Ранили самое сердце. Неужели она так легко может отказаться от меня. Отпустить, как будто ничего и не было.

– Так, что контр-адмирал Раварта, какой будет ваш ответ? – она смотрела прямо, без капли сожаления.

И пусть я еще давно решил, что не оставлю ее, сейчас гордость и обида не дали мне сказать честно и я ответил:

– Мне нужно подумать.

Глава 4.

 
Он море, он волна, он ветер, он дыхание
Рисунки из моих безмолвных снов
Он сердце, он душа, и в ней моё признание
И в нём моя любовь
И если это всё со мной, я не жалею
Завтра будет много хуже чем вчера
Я пепел, я ничто, я бездна, я немею
Я стон, я боль, я мертва.

Анжелика Варум.

 

Джаянна Кшетра.

На горизонте виднелся Гард – порт в Агарии. Это была еще одна не очень удобная, но необходимая остановка перед тем, как мы направимся на самый север за алмазом Сумороком.

Гард являлся определенным местом, куда непременно заезжали те, кто дальше держал путь на север. А все, потому что в городе было огромное множество всяких всячин, в том числе полезных в лютую зиму.

Огромный и шумный Гард кипел и бурлил жизнью. Городские улицы были запружены не только торговцами всех мастей, но также певцами, акробатами, глотателями змей, агарскими музыкантами, игравшими на волынке, художниками, которые за пару миллимов вырезали из черной бумаги профиль заказчика, безрукими каллиграфами и слепыми чтецами. Охочие до зрелищ горожане и гости города не только глазели на карликов или бородатых женщин, но и не жалели денег на всякие сувениры и подарки.

Гардцы и приезжие со всех концов Северного Альянса любили посмотреть и на разную живность, например, танцующих собак или канареек в пестрых костюмах. У дрессировщиков и циркачей можно было увидеть самых невиданных зверей и птиц. А одним из любимых развлечений горожан были кукольные театры. Их разыгрывали на улицах и ярмарках, которых тут было великое множество.

Наш бриг встал на якорь подальше от порта. Во избежание облавы по приказу местных властей. Мы с Плутом и Алексом, который к слову навязался с нами за покупками, отправились в город. Часы нашего прибытия были не очень-то безопасными. Полден – самое оживленное время в городе. С одной стороны много людей – легче пропасть, затеряться в толпе, но с другой стороны много и патруля, которые неустанно блюдут порядок на улицах Гарда.

Вот и сейчас, ныряя в людскую массу, лавируя и уворачиваясь от прохожих, я краем глаза заметила двух солдат около часовни, и еще двух на углу таверны. Мы аккуратно пробирались к лавке скорняка за теплой меховой одеждой, а потом и за салом для кожи, еще нужны шапки и что-то на руки. Суровые условия севера я знала не понаслышке. Приходилось бывать в море Синих Льдов, чуть нос и уши не отморозила. Даже сейчас находясь в нескольких тысячах миль от залива Снежный, уже чувствуешь ледяное дыхание Падара – сильного снежного ветра севера.

От шума на улицах Гарда у меня началась мигрень. Ржание лошадей, перестук колес по булыжным мостовым, зычные крики уличных торговцев и нытье нищих, громкий гогот из питейных заведений. Важной составляющей городского гама была музыка. Точнее то, что могло сойти за музыку. Не все уличные певцы и музыканты были профессионалами, зато надрывались они от души – еще бы, не шутка перекричать такой базар!

Музыканты, стоявшие почти на каждом углу, играли на всех сразу инструментах – барабанах, скрипках, банджо, тарелках и, конечно же, шарманке. Вокруг шарманщика прыгали и пританцовывали его клиенты, уличные мальчишки. Им нравились простенькие мелодии, ужимки обезьян, верных спутниц шарманщиков, и особенно то, что им самим разрешалось покрутить ручку инструмента. Шарманка кряхтела, визжала и тарахтела так, что извлекаемые из нее звуки вряд ли назовешь бальзамом для ушей.

Мы свернули за угол. Дальше переулок, тянущийся с севера на юг, превращался в две улочки, ведущие на юго-запад и на юго-восток. В конце каждой виднелась нужная нам лавка.

– Чайка, иди с Плутом к скорняку, а я пойду за салом, – предложил демон.

Я нахмурилась. От головной боли мысли путались, и нормально думать не получалось. Но интуиция подсказывала – что-то не так. Но понять что, я не могла.

– Нет. Плут пойдет за салом один. А ты со мной к скорняку, – почему-то не хотелось отпускать его одного. Глупо, но интуиция просто вопила – не спускать с демона глаз!

Алекс хмыкнул, но возражать не стал. Плут также молча развернулся и, не теряя времени, пошел вниз по проулку к москательной лавке за салом. Владельцы таких лавок помимо зелени, меда, сала, красок и клея, продавали лекарственные травы, а также готовили лекарства, изучали их качество и целебную силу. Поэтому я крикнула, что бы еще купил травяных сборов и меда.

У скорняка мы приобрели тулупы, сразу шапки и что-то наподобие унт. Все это связали в тюки. Получилось много.

– Я сейчас найду нам телегу, – крикнул мне от входа Раварта, – Жди здесь, – и скрылся за дверь, прежде чем я успела возразить.

Голова болела ужасно. Я хотела сразу же вернуть Александра, но приступ боли остановил меня на какое-то пусть не большое время. И потерянные минуты в дальнейшем стоили мне очень дорого.

Я всего через мгновение, когда опомнилась, выбежала за дверь и огляделась. Улица была пуста. Не было ни Плута, ни Алекса. Я прошла вдоль дома до угла и почти завернула, как впереди с другой стороны строения увидела принца. Он стоял в компании трех офицеров. Резко отпрянув, я спряталась за резной колонной, обрамлявшей дом.

По форме в офицерах я узнала патрульных его королевского величества Теодора, подданных Торгрима. И одни из них мне показался смутно знаком. Я затаилась и стала ждать. Сердце стучало, как ненормальное. В голове путались мысли.

Александра Раварта разыскивали. И вот кажется, нашли. Сейчас его арестуют и доставят в Ирит. А там повесят, как пирата и предателя. Может если только брат замолвит словечко и тогда демон всего на всего проведет всю свою жизнь в Виргинии. И будет эта жизнь ничуть не лучше казни.

«Его надо как-то спасать!» – кричало и рвалось сердце.

«Их трое. А ты одна. Мгновенная и неминуемая смерть» – быстро просчитал итог драки разум.

Черт, где Плут!?

Я стояла и смотрела на офицеров и мило беседующего с ними принца. Его лицо не выражала ни страха, ни паники, лишь легкое сожаление и пренебрежение к собеседникам.

Наконец тот, кто показался мне знакомым, повернулся, и я узнала в нем Стейнера Дюри – капитан второго ранга королевской эскадры Торгрима. Того самого, с которым я танцевала на балу в замке Лют и с кем потом подрался Раварта.

Тем временем, я начала кое-что понимать. Страшные догадки острыми иглами впивались в мой разум и сердце. Они ведь просто стоят и мило беседуют. Это не арест. Нет ни шпаг, направленных на Александра, ни цепей на его руках. Нет попыток задержать его, схватить.

Тут все четверо развернулись и направились по улочки вниз в сторону порта. Я на негнущихся ногах последовала за ними.

Мне нужно было знать, мне нужно было это увидеть своими глазами. Я еще до конца не понимала, но ответ в голове был почти готов, что бы обрушиться на меня жестокой правдой. Сбить с ног, лишить воздуха, вырвать сердце…

Александр Раварта решил сбежать! Он решил вернуть в Ирит!

Я шла по вымощенной дорожке, цепляясь за выступы камней, и даже не пыталась скрыться. Пусть меня увидят, пусть арестуют. Может, повесят. Что мне теперь смерть? Так пустяк. Я уже мертва. А того, кто умер, нельзя убить дважды.

Алекс шел с ними к порту, где на приколе красовался королевский фрегат. Еще издали я заметила его желтые с красным вышитые золотом паруса.

Принц первым зашел на борт и скрылся из виду. Офицеры последовали за ним. Матросы отдали концы, убрали сходни. Я подошла ближе, как безумная, шагая за своей больной, отчаянной любовью. Золотистые паруса набрали ветра, на миг, заслонив небо. Корабль отчалил.

Я стояла на пирсе, глотая немые слезы, все еще глядя в след фрегату, и не могла поверить, что Алекс пошел с ними добровольно. Может я ошиблась? Ведь, это не может быть правдой. Только не так!

Как будто в насмешку моим мыслям на корме на стеньге[38]38
  Стеньга – часть судового рангоута, служащая продолжением верхнего конца мачты.


[Закрыть] бизань[39]39
  Бизань – название кормовой мачты на трех– и более мачтовом судне.


[Закрыть]– мачты поднялся кормовой флаг эскадры, означающий, что на борту находится контр-адмирал.

Ну, вот и все.

« – Александр Раварта, у тебя есть еще выбор. Ты можешь вернуться в Ирит. Но ты дашь мне слово, черт тебя дери… Слово, что не будешь искать меня и мою команду ни в рейде, ни при каких других обстоятельствах.

– Мне нужно подумать» – вспомнился некстати наш разговор на рассвете в гавани Торгунна.

Вот и подумал. Какая же я дура, черт бы вас всех побрал!!!

*****

На борту «Танцующей Гольфады» я оказалась только через несколько часов. Блудила бесцельно по городу, пытаясь понять для себя хотя бы самое простое – как жить дальше. На бриге меня уже ждал Плут. Он объяснил, что задержался в москательной лавке. Торговка сильно запутала плохо разбирающегося мужчину в снадобьях, зельях и отварах.

– Я когда вышел от этой ведьмы, 300 акул ей в зад, глядь, а вас нигде нет, – рассказывал Плут, – Ну, я пошел к скорняку. А тот и говорит, мол, были, вот, все выбрали, оплатили, но не забрали. Сначала парень вышел, а следом за ним девушка. И не вернулись оба. Ну, я пошел вас искать, да не нашел. Нанял телегу и все доставил на бриг. А че случилось-то? Где Адмирал?

На этих словах я вышла из ступора, и, сообщив, что Адмирала больше нет, ушла к себе в каюту.

*****

Близился вечер. Вот уже много дней мое пробуждение совпадает с закатом, а сон настигает меня как раз накануне восхода солнца. Но мне все равно.

В любом случае за бортом не жаркие летние острова близ побережья Тихой сосны, и не спокойная теплая гавань Ветивер, где мой бриг часто швартовался для ремонта, и пополнить запасы.

Сейчас в окошко иллюминатора я вижу серые воды Снежного залива. Небо тоже серое, сливается с морем, и уже невозможно опередить на глаз где горизонт, настолько похожие их цвета.

Я смотрю на воду и ничего не вижу. Глаза застилают, воспоминания. Перед мысленным взором помимо воли плывут картинки, смазанные не четкие, одна заменяя другую.

«Как он мог?» – приходит на ум дурацкий вопрос без ответа.

По морю редко проплывают белые льдины, словно заиндевелые сердца неудачливых моряков, посмевших когда-то бросить вызов самому Северу. Холодный ветер злобно гонит осколки этих льдин. Они болтаются, затерявшиеся, никак не найдя пристанище. Такие же затерявшиеся, как и я в этом промозглом полумраке в своей сырой каюте.

Там снаружи холодное Северное море, которое умеет восторгать, но не греет. Море, оно снова так похоже на него. Теперь не штормовое, неистовое, сильное, от которого захватывает дух, теперь оно бессердечное, чужое, с черными непроницаемыми колючими глазами. Предательски обманчивое.

Я думала море холодное, а оно оказалось еще холоднее.

Опять Северное море, где не так давно нашим бригом был взят на абордаж галеон «Святая Анна», только лишь с той разницей, что сейчас мы на северо-востоке, выходим из залива Снежный, чтобы держать путь на север, в самую снежную и таинственную страну Альянса – Зимаву.

Чем дальше, тем холоднее, тем свежее воздух, тем сильнее запах моря. Окошко иллюминатора потихоньку затягивает белым кружевом. Борта на «Танцующей Гольфаде» покрылись льдом. Да и сам корабль уже не «танцует» по волнам, а тяжело и медленно пробирается в расколах серого льда, покрывавшего почти всю морскую гладь.

Морозные ветра, продувают насквозь, терзая заледенелые души. Объятия холодных, как сама смерть вод Северного моря, норовят вынуть твое сердце и превратить в кусок льда. Всегда замершее, у скал эта суровая стынь имеет проталины, из которых, как голодные псы, рвутся наружу с пеной у рта северные волны, готовые проглотить тебя, только попади к ним.

Прошло больше недели с того момента, как мы убрались подальше от шумного, кишащего патрулем Гарда. Прошло чертовых девять дней, три часа и двадцать минут, как он поднялся на борт этого королевского корыта. Прошло девять дней, а я не могу не думать о нем.

В кильватере шумят волны, в полной мере выражая всю злобу моря. Коварного, холодного, безжалостного. Жестокая, бесчувственная черная бездна, так похожая теперь на него.

Поэтому мы часто остаемся с морем наедине. Я молчу, глядя в его свинцовые бездушные глубины, и оно молчит мне в ответ. Мы не разговаривает. И, кажется, это нас обоих устраивает.

Хотя, и эти бессловесные встречи, не приносят мне удовольствия. Это так же страшно, как спустя полгода снова встретить его... Не знаешь, что сказать. Вроде все кончено, и не вернуть, но почему-то боишься заглянуть в глаза. И чего в тот момент ты боишься больше – выдать себя, что все помнишь, или увидеть, что он тоже все помнит, сказать сложно.

А было бы проще, если бы забыл. Тогда можно сделать вид, что ничего не было. Или хотя бы, что все пустяк, и ты никогда после не тосковала по нему. И он уж тем более не приходил к тебе во снах.

«Со временем будет легче. Я знаю. Должно быть!» – твердила я себе.

Но время шло, а облегчение не наступало. И вот силы на сопротивление заканчиваются, и я как самоубийца бросаюсь с обрыва, прямо к нему в объятия.

«Неплохой из меня суицидник. С первого раза и вдребезги.»

Но уважающая себя пиратка не беспокоиться о потере мужчины и разбитых мечтах. Это уже не столь существенно. К тому же мечты давно запылились, потеряв свой первоначальный блеск, как стекло старинных часов. Да и время в них остановилось, стоит ли из-за такого переживать.

И вот один не осторожный взгляд, и вы смотрите друг на друга прямо в упор, и ты чувствуешь, как твои часы начинают ход. Внезапно, удар за ударом.

А может это сердце, молчавшее раньше, вдруг забилось? А в нем все эти случайные прикосновения, каждый его поцелуй, запах и вкус его кожи. Ты стоишь перед ним с этим оглушительным стуком в груди, с заблестевшими снова мечтами и не понимаешь, что дальше…

И все это, происходящие с тобой даже не воспоминания, а осязаемые чувства и эмоции. А в глазах у него море. Холодное, черное от тяжелых туч на небе, северное море, которое, увы, уже не согреет. И даже течением не унесет, только потопит.

Вот поэтому мы с морем не разговариваем. Потому что, рассказав ему все, я погибну под тяжестью этих ледяных равнодушных вод, чтобы больше никогда не заглядывать в чужие холодные глаза, так похожие на северное море.

Вынырнув из неприятных мыслей, я огляделась. Оказалось я стою на палубе, сильно вцепившись руками в заледенелые перила. Тяжело вздохнув, я попыталась припомнить, как здесь оказалась, но последнее воспоминание было лишь о холодном бушующем море.

Завтра к вечеру мы обогнем мыс Трамонтана[40]40
  Трамонтана (итал. tramontana – «из-за гор») – холодный северный и северо-восточный ветер, в честь которого назван мыс на восточном материке в Северном Альянсе.


[Закрыть] – самая крайняя точка восточного материка и окажемся в море Синих Льдов, близ островов Сумрака. Дальше нужно как следует пришвартовать бриг и добраться до берега. Мне и моей команде предстоит долго идти вглубь материка, так как путь по морю не представляется возможным.

Море Синих Льдов не проходимо для любых кораблей, судов, лодок, каноэ. А все, потому что нет воды, есть только синий, кое-где покрытый белым снегом лед. Конечно, встречаются проталины, расколы до нескольких сот ярдов в длину. А также это прозрачное как стекло море показывает свои чистейшие воды у берегов. Как нежнейший шелк выглядывает из-под массивной плотной верхней юбки какой-нибудь герцогини, так и студеные волны ласкают скалистые уступы и большие валуны, набегая из-под льдин на побережье. Но этого мало для прохождения бригантины.

Я слышала много случаев, как корабли попадали в ледяную ловушку, застревая там и оставаясь навечно в краю жестокой мерзлоты.

*****

Я сидела в каюте и в сотый раз перечитывала стишки, переведенные Алексом, пытаясь понять – почему в вине? Почему Каэтан нужно было искупать в вине, что бы избавиться от Сурты. Я знала, поняв это, мы сможем разгадать и все остальные стишки.

– Джаянна, – дверь открылась, и вошел Дори.

Я сразу напряглась. Всегда когда Дориан называл меня полным именем, предстоял серьезный разговор.

– Я могу войти? – спросил этот бессовестный мужчина, так как уже вошел и даже сел в кресло.

– А если я скажу – нет, разве тебя это остановит? – огрызнулась я.

– Не остановит. Ты права.

Воевода смотрел прямо, в упор. Я поерзала под его взглядом, держась из последних сил, чтобы не проиграть битву, но потом увидела промелькнувшее в глазах беспокойство и расслабилась.

Все-таки этот мужчина имел на меня колоссальное влияние. Но ему об этом знать не обязательно.

– Ты что-то хотел? – начала я, разглядывая карты.

– А что хочешь ты, Джаянна?

И я понимала, о чем он. И не стала в этот раз выворачиваться.

– Я хочу каменное сердце, чтобы не чувствовать, ни обиду, ни боль, ни разочарований. Это, знаешь ли, очень мешает жить, – с преувеличенной иронией высказалась я.

– У судьбы свои планы на нас. Может, его вины тут нет, может это судьба?

Я стиснула зубы. Так и знала, что он будет его защищать. Ах, как это ужасно меня злило.

– Судьба!!! Судьба – это очень удобное слово, чтобы не принимать решений. Или, в случае чего, оправдывать свои поступки. Судьбой прикрываются те, кто не желает держать ответ за свои действия!!

Дори промолчал, только печально взглянул на меня. Черт, пожалел!

А меня жалеть не надо!!! И не надо оправдывать этого козла!

– А хочешь знать, что случилось!? – я посмотрела на Воеводу с вызовом, – Его высочеству принцу Раварта наскучило. Он еще в Торгунне мне говорил, что хочет вернуться в Ирит. Напросился со мной на берег в Гарде. И сбежал! Я своими глазами видела, как он добровольно зашел на королевский борт, и как красиво развивался кормовой флаг на  крюйс[41]41
  Крюйс – первое слово, обычно обозначающая название рангоута, парусов и такелажа, относящихся к бизань-мачте. Поднятый флаг на крюйс-стенге означал, что на борту официально находится контр-адмирал.


[Закрыть]-стеньге!!! Он наигрался в пиратов. И мной он тоже наигрался и бросил, как надоевшую игрушку.

– Если судьбой уготовано, то от этого не уйти, – тихо, но упрямо произнес Дори. А я окончательно взорвалась. Вскочила и стала ходить по каюте, как ужаленная.

– А знаешь, я переживу! Переживу эту боль. Я смогу. Я просто вынесу из этого урок, что я дура, и никому доверять нельзя!!! Нельзя никого впускать в сердце! Самый верный способ убить человека – это попасть ему прямо с сердце. Как я могла об этом забыть? Почему пустила его сама? Пустила так близко… – без сил я плюхнулась в кресло, – Мне просто нужно время, да? – тихо продолжила я изливать все страдания, которые жгли изнутри, причиняя невыносимую боль, – Пройдут дни, много дней.…Чертовски много дней, но я забуду свою любовь к нему. Но не дайте Боги забыть эту боль, что он причинил мне, чтобы больше никогда не быть такой дурой.

Дориан встал и пошел к двери. Уже около нее обернулся и с самым самоуверенным видом сказал:

– Девочка моя, иногда люди встречаются и расходятся для того, что бы понять, что друг без друга никак. Я видел этого мальчишку и то, как он на тебя смотрит. Я уверен, он поймет, что ему без тебя никак.

– Сколько еще раз я должна разбиться вдребезги, чтобы наконец-то стать счастливой?

Ответом мне был противный скрип закрывающейся двери.

Часть IV. Рабыня.