Текст книги "Час Быка (СИ)"

Автор книги: Атенаис Мерсье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Она тоже не обрадовалась? – искренне удивилась Доркас. Фрэнк остановился и уставился на нее, нахмурив брови.

– А почему она должна радоваться?

– Так она училась вместе с Амикусом, – пожала плечами Доркас. Аргумент, решил Фабиан.

– Ты тоже, – не согласился с его мыслями Фрэнк.

– Я была в Гриффиндоре. А она в Слизерине. Семь лет в одной гостиной с Малфоем и младшим Кэрроу – это… Тот еще опыт, скажем прямо.

– И я так понял, что у мисс Ричардсон этот опыт был резко отрицательным, судя по тому, как она рвала и метала, – вновь заговорил Аластор. И пояснил. – Она бросила довольно любопытную фразу. Про сволочей-доносчиков, которые считают абсолютно нормальным совать носы в чужую частную жизнь. И подытожила стандартным «Я эту мразь в Азкабане сгною!». Лексикон для нее малость не типичный, но ясно дал понять, что девчонку эта статья задела за живое.

– Насколько я могу судить, у них какой-то конфликт еще со времен Хогвартса, – согласился Фрэнк, – и связан он… как бы поточнее выразиться… действительно с личной жизнью.

– У-у-у, – протянул Аластор. – Что ж ты сразу-то не сказал? Это всё объясняет, – и хмыкнул в ответ на устремленные на него непонимающие взгляды. – Эх вы, молодежь! Хотя… не ваш круг общения, не буду спорить. А я вот в некотором роде знаком с ее отцом. Эдгар Ричардсон – страшный человек.

Из уст Аластора с его опытом и боевым стажем в почти тридцать лет это заявление прозвучало… жутко.

– Если Джанет Ричардсон завела с кем-то роман вместо того, чтобы «думать об экзаменах», а Амикус Кэрроу донес об этом ее отцу, – продолжил Грюм, – то… могло и до Круциатуса дойти. Неудивительно… что теперь у всех троих конфликт. Алекто же носится с братцем с самого его рождения. Да и сама Джанет… Девчонка она красивая, даже чересчур, но уж кому-кому, а такой мрази, как Амикус Кэрроу, светило разве что руку ей поцеловать на очередном банкете.

– Это отвратительно! – вмешалась в разговор вездесущая болтушка Эванс, до этого тоже молча пившая чай и не решавшаяся влезть в перепалку авроров. – Почему же его не… не осудили?!

– Кого? – не понял Аластор. – Кэрроу? Так он свое уже получил, и пока я жив, из Азкабана он не выйдет. А Ричардсон… Если что-то такое и происходит, то мы бессильны, пока дочь на него не заявит. А она не заявит.

– Будет терпеть Круциатус? – подал голос вечно забивавшийся в самый угол толстячок Петтигрю, и его дружки Поттер и Блэк немедленно разразились тупыми шуточками.

– А ты хочешь защитить ее от злобного папочки, Пит?

– Еще бы, такая аппетитная красотка! Ты только не забывай, что у нее не только чешуя красивая, но и клыки ядовитые. Прям не баба, а натуральная сирена.

Фрэнк стиснул зубы и промолчал. Но брошенный на Мародеров взгляд безо всякой легиллименции напомнил Фабиану о случившейся в прошлом месяце драке. И об остром желании ее повторить.

– Не бери в голову, Питер, – мягко сказал Аластор, мгновенно почувствовав вновь назревающий конфликт. – Ты хороший парень, но послушай старого, умудренного опытом человека. Роман с Джанет Ричардсон у тебя случится лишь в одном случае: если ты подойдешь к ее папаше и скажешь «Я тебе, сволочь, ноги переломаю, если ты хоть пальцем ее тронешь». И действительно переломаешь в случае необходимости. Твои друзья прекрасно понимают, что им при таком раскладе тоже ничего не светит, вот и бесятся.

– Вот еще! – фыркнул в ответ Блэк. Поттер, будучи женатым, промолчал. Эванс, памятуя о том, как благоверный доставал ее еще с первого курса, едва ли заподозрила его в желании сходить налево, но и дразнить ее подобным образом даже в шутку муженек считал лишним. – Кому она нужна, эта змея? – продолжил Блэк. – Слизеринская стерва до мозга костей, такую и могила не исправит. Хуже моей мамаши, честное слово. Я бы ее первой в число Пожирателей записал, если бы не ее работа в Министерстве.

– А я ведь говорила, мистер Грюм! – присоединилась к разговору еще и Гестия Джонс. Фабиан против воли почувствовал раздражение. Гестия, пожалуй, была неплохой девчонкой. Но куда больше нравилась ему отдельно от Гидеона. Дело было даже не в легиллименции, а в банальном… чутье, говорившем – почти кричавшем, – что ничего путного из этого романа не выйдет. Сообщать о своей интуиции брату Фабиан, конечно, не собирался – Гидеон за такое вмешательство со своим авторитетным мнением уж точно не поблагодарил бы, – но избавиться от этого чутья тоже не мог.

– Вы бы видели лицо этой Ричардсон, когда я спросила ее о Карадоке! – не унималась тем временем Джонс. – Человек пропал без вести, а она и бровью не повела! Будто у них не было…

– У них не было, – согласился Аластор, мгновенно сменив тему разговора. – И я уже объяснил, почему. Дирборн ее папаше тоже не противник. Поэтому вздыхать по этой красавице наш Карадок мог сколько угодно, но они едва ли выпили больше одной чашки кофе вместе.

– И поэтому вы полагаете…?

– Мисс Джонс, не учите меня делать мою работу, – отмахнулся от нее Грюм. – Лучше бы вы, господа, новой штаб-квартирой так озаботились, как делами Аврората.

– Штаб-квартира почти готова, – ответил Фрэнк, поскольку «господа» имели к этому очень мало отношения. Фабиан согласно кивнул. Прошлым вечером они просидели на новом месте до полуночи, методично накладывая защитные и сигнальные заклинания, но приводить в это место гражданских еще было рано. Что бы ни думали о себе Мародеры и прочие… безнадежные, прости, Мерлин, дилетанты. Потому что именно дилетантами они и были. Фабиан и эти собрания считал полнейшей глупостью – агентурная сеть, конечно, нужна, но если штаб-квартира уже рассекречена, то сейчас они попросту подставляются под удар, – вот только возглавлял Орден такой же безнадежный гражданский. В военном деле Дамлбдор понимал чуть меньше, чем ничего, и дуэль с Гриндевальдом была не в счет.

– Да загулял Дирборн, только и всего! – фыркнул Блэк почти одновременно с Фрэнком. – Красотулечка ему не дала, вот он и пьет теперь где-нибудь на Майорке. Объявится после Рождества и еще посмеется над тем, какой крик тут подняли в его отсутствие.

И вылетит из Ордена, как пробка из бутылки, если это окажется правдой, подумал Фабиан, испытывая острое желание закурить. Тоже чужое. Предложению выйти и насладиться не только сигаретным дымом, но и сырым воздухом помешало запоздалое появление бывшего директора.

– Что же вы, профессор, совсем себя не жалеете! – немедленно всполошились женщины при виде того, как дедуля бодро заходит в комнату после спуска по крутой винтовой лестнице. «Дедуля» в ответ лишь отмахнулся от причитаний со своей извечной мягкой улыбкой доброго наставника и бросил многозначительный взгляд поверх очков-половинок на одного рассевшегося на диване и непочтительного сверх меры аврора.

Идиот! – немедленно отозвался внутренний голос с характерными интонациями Фрэнка. – Дамблдор ведь тоже легиллимент! И ты против него, как таракан против паука-птицееда. Такой же рыжий и тупой!

– Добрый вечер, профессор, – вежливо поздоровался Фабиан, и в самом деле чувствуя себя непроходимым идиотом. Профессор покивал, уселся в креслице, немедленно получил чашку чая от заботливых бывших учениц – те в порыве сентиментальности едва не наколдовали три чайных сервиза разом – и мгновенно включился в обсуждение. Почему-то тоже сконцентрировав внимание на одной чересчур красивой блондинке.

– А, Джанет Ричардсон. Конечно, я ее помню, Гестия. Факультет Слизерин, выпуск 1972-ого года. У нее, помнится, были трудности на седьмом курсе, но от моей помощи она категорически отказалась. Юношеский максимализм, что поделаешь? Молодое поколение всегда думает, что знает жизнь лучше стариков и без труда справится с любыми проблемами.

– Вы предлагали ей помощь? – растерянно подняла брови Доркас, и Фабиан почувствовал исходящее от нее искреннее удивление. – То есть… Простите, профессор, конечно же, предлагали, вы же директор, но… Она же тогда в натуральный ступор впадала, зачем было отказываться?

– Кататония, – согласился добрый дедушка-директор, прихлебывая свой чаёк. – Полагаю, ее причиной было серьезное потрясение, но мисс Ричардсон… не пожелала об этом говорить. Напрасно, я полагаю, но в конечном итоге это даже пошло ей на пользу. Признаюсь, я полагал, что она была весьма легкомысленна в юности, но на седьмом курсе настолько взялась за ум, что решила работать в Министерстве, а не… следовать примеру другой чистокровной молодежи. Фауст Селвин ее даже хвалил.

– Да он бы на ней женился, если бы не годился ей в дедушки, – фыркнул Аластор. – И не потому, что она красива.

Блэк открыл рот – наверняка, чтобы вставить очередной язвительный комментарий, – и… Вместо его голоса комната наполнилась воем Сигнальных Чар. Эванс выронила свою чашку. Это Фабиан заметил уже краем глаза, перемахнув через спинку дивана – можно было не красоваться и обойти, но во время боевых операций авроры и не думали красоваться, а действовали максимально быстро, не тратя лишние секунды на соблюдения приличий, – и распахнул дверь, запуская поисковое заклинание. Входа в развалины отсюда было не видно – наружную дверь закрывал виток лестницы, – но идущая сверху вибрация – будто надрывный протяжный стон – ощущалась физически. Ломали без воображения, отдавая предпочтение скорости, а не изяществу вскрытия чужих чар.

– Шестеро у входа!

– Пожиратели? – ляпнул кто-то невпопад, пропустив мимо ушей команду «оторвать задницу от дивана» и встать у люка в полу, распахнувшегося еще до того, как Фабиан успел открыть дверь.

Понятия не имею. Но точно не Аврорат.

Сверху посыпалась пыль.

– Тридцать секунд!

– Черт! – ответила Доркас одновременно со звоном поднимающегося поперек лестницы щита. – Выводим! Блэк, Люпин, стоять! Геройствовать будете у себя дома!

– Да мы…! Надо драться!

– Не в такой конуре! – рявкнул Фрэнк, мгновенно сведя все споры на нет. Как всегда говорил Аластор, авроры не лезут в драку, не разобравшись, с чем имеют дело. А бросать под Аваду, не раздумывая, – это участь дилетантов. Не то, чтобы Фабиан никогда этого не делал, но не с такой толпой гражданских за спиной. – Дор, я первый!

На тот случай, если второй выход тоже вычислили и их уже ждут снаружи. Спасибо, приятель, буду должен.

Фабиан захлопнул дверь и бросил еще одно заклятие на косяк. Надолго его, впрочем, всё равно бы не хватило.

– Я замкну!

Мерлин его знает, успеют ли они подняться по второй лестнице прежде, чем им в спину полетят заклятия. Прикрывать дилетантов тоже должен был профессионал.

Люк вел в узкий коридор, и звук торопливых шагов гулко отражался от низких стен, заглушая даже грохот ломаемой наверху двери. Что было впереди, Фабиан толком не видел – мешали чужие спины, а от легиллименции было очень немного толку, когда вокруг гремело столько чужих эмоций, начиная от предвкушения драки и заканчивая банальным страхом, – да и не смотрел, следя за тем, что творится у них за спиной. Свет от десятка зажженных Люмосов метался по темным стенам, деревянные ступени лестницы заскрипели под первыми шагами…

Они уже должны были войти. Перевернуть всё вверх дном в опустевшей комнате и… Перед глазами будто полоснуло лезвием. Ножом, свистнувшем в стылом ночном воздухе среди кружащихся снежинок и задевшим лицо, рассекая щеку. Глаза теперь различали темноту коридора и вспышки заклятий одновременно. Он давно привык к этому, без труда отличая, что происходило с ним, а что видели другие, и не раз пользовался этим в бою, но всё равно оказался не готов к удару в живот. К призрачному ощущению удара, нанесенному будто раскаленным лезвием. И чувству потекшей из раны крови.

Десять секунд. Дай мне всего десять секунд, я успею.

В полумраке коридора вспыхивали блики на серебряной маске. Капала кровавая слюна с оскаленных, искривленных клыков оборотня. Луна была растущей, но Сивому… Сивому плевать на ее фазы, когда он хочет крови. Свистели заклятия, звенели крики…

Сзади!

Уходи отсюда! Уходи!

… не могу… трансгрессировать…

На снегу будто расцветали кровавые бутоны. Вспышка проклятия, свист лезвия, дробящий удар ногой в колено. Ему нужно было идти первым. Нужно было…

Лестница закончилась еще одним люком и глотком ледяного, пахнущего кровью воздуха. Случайно пересекшимися взглядами с противником, который даже не считал нужным прятаться за маской – глаза в глаза, всего на мгновение, – и голова будто взорвалась от острой, выжигающей сознание боли.

Проклятье. Темный Лорд.

========== Джанет ==========

Лондон, магический квартал Вестминстера, 22 декабря, 19:23.

Приглушенный свет окрашивал длинные, спадающие идеальными складками скатерти в темный бордовый цвет. Владелец ресторана, выбравший ему в название красивое итальянское слово «Ardente», решил не останавливаться на одной только красной вывеске с черными узорами роз, но и обустроил весь интерьер в двух тонах. Красные скатерти, черные салфетки – «моветон, но зато пятна будут незаметны», немедленно съехидничал Антон, услышав о новом модном месте для чистокровных посиделок, – прозрачные сферы с заключенным в них рассеянным красноватым светом и ползущие по стенам и поддерживающим потолок колоннам лианы с постоянно цветущими черными розами. Один бокал вина в этом заведении стоил как зарплата мелкого министерского клерка за два месяца, и оно ожидаемо пользовалось популярностью у большинства состоятельных чистокровных. Не потому, что было таким уж респектабельным, а потому, что все «низшие» слои общества отсеивались еще на входе, если не могли позволить себе самую дорогую мантию от «Твилфитт и Таттинг» с личным вензелями на внутренней стороне рукава. Зайти сюда без предварительного заказа было попросту невозможно, а охрана знала всех важных гостей в лицо – чтобы ненароком не остановить какого-нибудь троюродного племянника Главы Департамента Магических Игр и Спорта – и спрашивала лицензию на трансгрессию у всех остальных.

– Чудесное место, – с жеманной улыбкой хвалила заведение Дарлин Гринграсс, в замужестве Селвин, смакуя темное до черноты вино. – Вы согласны, дорогая?

Тина Эйвери по большей части смотрела в свою тарелку, вяло ковыряясь трехзубой вилкой в раскрытой устричной раковине, и изредка поддакивала Дарлин невпопад.

– Жаль, что ваш отец не смог присоединиться к нам сегодня. В прошлый раз он посоветовал мне великолепную мраморную говядину с трюфелями и бутылку черного муската, хотя, Мерлином клянусь, я в жизни не рискнула бы заказать нечто подобное сама, – прощебетала Дарлин, ничуть не смущаясь тому, что была старше Майлза на пятнадцать с лишним лет и теперь обсуждала его «тонкий вкус» с его же дочерью. Тина буркнула что-то совершенно невнятное, попытавшись ссутулиться еще сильнее, и бросила умоляющий взгляд на другую сторону широкого круглого стола.

– Увы, мистер Эйвери был вынужден отказаться от приглашения вашего мужа, – вмешалась Джанет, подняв уголки накрашенных красной помадой губ в вежливой, ничего не выражающей улыбке. И добавила, когда Дарлин перевела взгляд на нее. – Бизнес.

Эта идея не понравилась Джанет с самого начала, но в рейде от нее не было никакого толку. Как не было смысла и в том, чтобы метаться по Штабу, как зверь в клетке, в ожидании хоть каких-то новостей. Следовало быть благодарной, что ей хотя бы дали знать об этом рейде перед его началом, а не просто поставили перед фактом уже состоявшейся операции.

– Эти магглорожденные совершенно распоясались! – возмущенно согласилась Дарлин, щелкая пальцами, чтобы крутящийся поблизости – но в тени, не привлекая к себе лишнего внимания – молодой официант подлил ей еще вина в бокал. Судя по промелькнувшим в глазах мальчишки эмоциям, сам он к числу чистокровных не принадлежал. И наверняка слышал регулярные попреки от начальства. Антон при виде этого тщательно скрываемого раздражения во взгляде официанта уже бы пошутил в стиле «Знай свое место, холоп!». Мальчишка вряд ли понял бы смысл этого заявления, но оно и к лучшему. Шутил Антон так, что большинство воспринимало его выпады всерьез и считало чуть ли не дьяволом во плоти.

– На днях моя дорогая Камилла рассказала, что в Министерстве всерьез обсуждают очередные поблажки для магглорожденных. Дескать, им, бедняжкам, тяжело создавать бизнес с нуля. Кажется, это как-то связано с начальным капиталом, верно, дорогой?

– Да, дорогая, – отмахнулся от нее муж, занятый обсуждением очередного политического скандала в Визенгамоте.

– Как же хорошо, что наш милый Кристиан вкладывает деньги только в надежные прожекты, – принялась расхваливать зятя Дарлин, ничуть не обидевшись на откровенное пренебрежение. – И не боится прогореть из-за глупости очередного магглокровки. Отец еще не договорился о вашем браке, дорогая? – спросила она, обращаясь к обеим собеседницам одновременно. – Я бы посоветовала выбрать мужчину постарше. Нет ничего хуже, чем оказаться женой ни на что негодного мальчишки. Уж поверьте мне, я видела немало таких бедняжек. Вспомните хотя бы несчастную дочь Игнациуса Прюэтта. Выйти замуж за однокурсника, да еще и за Уизли! Бедная девочка!

Тина вновь буркнула что-то невразумительное. Обычно чистокровные первым делом припоминали, что она родилась, когда ее отец едва перешел на последний курс в Хогвартсе, а уж Дарлин и вовсе должна была быть в курсе всех подробностей тогдашнего скандала и теперь вполне могла начать подбирать Тине идеального – по ее, Дарлин, мнению – мужа, не забывая при этом с милой улыбкой смаковать каждый недостаток потенциальной невесты. Джанет вновь подняла уголки губ в равнодушной улыбке и отвлекла сплетницу на себя.

– Отец подумывал сговорить меня с Рабастаном Лестренджем, но я… сторонница свободных отношений. Вся эта мишура с кольцами и тортом… Прошлый век, – добавила она презрительным тоном, посмеиваясь в мыслях над тем, как у Дарлин ожидаемо вытянулось лицо.

– Но… но, дорогая моя, – забормотала та, – как же можно… молодой девушке без мужа в такое непростое время? Вот… Нет, я понимаю, любая женщина мечтает о лучшем из мужчин, а его не так-то просто отыскать, не правда ли? Вы наверняка знакомы с моим сыном Адрианом, он…

О да, раздраженно подумала Джанет. Энди Селвин, двадцатитрехлетний юнец с ветром в голове, копия ее собственного брата, редкостного повесы и пьяницы. И будто не Дарлин только что советовала им выбирать мужчин постарше. Следующим аргументом в пользу «милого Адриана» наверняка было бы нечто вроде «Только послушайте, дорогая! Джанет Селвин! Замечательно звучит, не правда ли?».

Возможно. Но и вполовину не так замечательно, как «Жанна Долохова». Трудность заключалась лишь в том, что несмотря на всё ее желание, мисс Джанет Ричардсон, стремящаяся сделать головокружительную карьеру в Департаменте Магического Правопорядка, не могла даже признать, что за время своей работы в Министерстве она хотя бы раз видела некоего Антона Долохова. Скрывать, что они вообще знакомы, было бы глупо – особенно теперь, когда Аврорату было известно, что мистер Долохов появлялся в мэнорах чистокровных в начале семидесятых, – но при упоминании его имени следовало хлопать глазами, недоуменно морщить лоб и тянуть «Ах да, кажется, я видела его… Мерлин, я уже и не вспомню, где. Это было так давно!». Притвориться забывчивой дурочкой было куда легче, чем скрывать брак с мужчиной, которого ненавидела половина преступного мира Европы. Даже если бы он согласился – согласился всерьез, а не подыграл ее иллюзиям из-за выигрыша в карты, – ни о каком замужестве не могло бы идти речи до тех пор, пока она шпионит для Руквуда.

Поставить на карту абсолютно всё и постоянно находиться в подвешенном состоянии до тех пор, пока они не победят – или не проиграют и не будут вынуждены бежать в попытке спасти хотя бы свои жизни, – это не лучший сценарий, но другого у них не было. Если бы только ей еще не приходилось сидеть и улыбаться, делая вид, что она ничуть не встревожена очередным рейдом.

Наслаждайтесь вином и этим дурацким красноватым светом, мисс Ричардсон, сегодня вечером вы должны лишь хорошо выглядеть и мило улыбаться.

– Работа – это чудесно, – продолжала Дарлин, – но…

Ее болтовня уже начинала утомлять. Следовало перевести разговор в немного другое русло.

– Ах, миссис Селвин, неужели вы согласны с этими магглорожденными, что по десять раз на дню заявляют мне, будто я занимаю их место?!

Удивленный взгляд, точно выверенные обиженные нотки в голосе, и рыбка послушно заглатывает наживку вместе с крючком.

– Разумеется, нет, моя дорогая! – немедленно оскорбилась Дарлин. Ровно с той громкостью, на которую и рассчитывала Джанет, привлекая к разговору внимание мужчин. – Эти магглокровки…!

– Дорогая, – вмешался мистер Селвин из опасения, что жена начнет высказывать чересчур радикальные мысли и их подслушает тот же официант, чтобы потом продать услышанное репортерам. Главе Отдела по Борьбе с Контрабандой, всерьез рассчитывавшему пробиться на пост Главы всего Департамента, когда Бартемиус Крауч начнет добиваться поста Министра, подобные статьи в прессе были ни к чему. – Магглорожденные – такие же полноправные члены нашего общества, как и любые другие волшебники.

– Но они ведут себя совершенно возмутительно! Ни манер, ни такта, ни уважения к нашим традициям! Они учатся за наш счет, требуют рабочие места в Министерстве, которые нужны нашим сыновьям, а уж эти их попытки заняться бизнесом! Я, конечно, стараюсь не вмешиваться в жизнь Камиллы, – иными словами, Дарлин опасалась услышать гневную отповедь от зятя, – но в ее положении как никогда нужна поддержка матери, – иными словами, мадам просиживала в гостиной у Ноттов всё свободное от чтения журналов время, – и я часто слышала, – иными словами, подслушивала, – рассказы Кристиана о…

Интересно, подумала Джанет, в действительности не испытывая ровным счетом никакого интереса, что такого Нотт мог рассказать в присутствии не в меру любопытных ушей Дарлин Селвин? Делиться подробностями нелегальных операций в притонах Лютного уж точно бы не стал. Хотя именно это и было одной из причин, по которым Нотт не первый месяц – окольными путями и не привлекая внимания к собственной персоне – пытался протолкнуть в Визенгамот очередные поблажки для «изготовителей дурманящих зелий». А где зелья, там и красивые магглы, накаченные этими зельями до такого состояния, что уже не способны вспомнить собственное имя.

Только скажи мне… что ты никогда…

Я – никогда. Мне не нужно спаивать женщину до потери пульса для того, чтобы переспать с ней.

– А эти маггловские идеи, которые они приносят в наше общество?! – продолжала возмущаться Дарлин. Замечательно, миссис Селвин, мне как раз необходим контраст между умной женщиной и полной дурой. Для большей наглядности. – Женщины работают в Аврорате! Двадцать лет назад ни одна чистокровная девушка даже не думала о подобном, а теперь…!

А теперь ее племянница по мужу рвалась получить звание командора Аврората и прилагающийся к нему красный мундир. Хотя, справедливости ради, женщины Селвинов были боевиками задолго до того, как в Британии вообще появился первый Гринграсс, а потому работа Фелиции Селвин вызывала недоумение лишь у тех ее родственниц, что до замужества носили другую фамилию. И сама Фелиция не забывала цедить полным язвительности голосом, что ее милая кузина Камилла – полная дура, в семнадцать лет выскочившая за сорокалетнего и в девятнадцать уже родившая ему наследника.

– Да кто же на такой женится? – с патетическим надрывом спрашивала Дарлин, ни к кому толком не обращаясь. А ее муж наверняка жалел, что не может наложить на нее Силенцио в присутствии пары коллег из Департамента Международного Сотрудничества и на глазах у еще трети высокопоставленных министерских чиновников, сидевших за соседними столиками.

– Как однажды сказал мой близкий друг, – ввернула Джанет, не сумев удержаться от шпильки, – только глупые мужчины боятся умных женщин. А умные мужчины предпочитают с такими женщинами… дружить.

– Вот как? – протянула Дарлин, которую умной называли разве что собственные родители, да и то из желания польстить бедняжке. И вздохнула. – Вот видишь, дорогой, об этом я и говорю. Очередные маггловские веяния! Дружить с мужчиной – это ли не абсурд? Простите меня, моя дорогая, я понимаю, что мир не стоит на месте, но в мое время о подобных женщинах отзывались… не лучшим образом. А уж эти ваши… свободные отношения!

– Простите, миссис Селвин, – ответила Джанет, едва подняв уголки губ. – Должно быть, я неверно выразилась. Я бы с радостью назвала этого мужчину своим мужем, но, к сожалению, он… не подходит мне по статусу.

Затем бросила взгляд на тонкие наручные часы и извинилась:

– Прошу прощения, господа, я обещала вернуть мисс Эйвери домой не позднее восьми. Пойдем, Тина.

Та послушно выбралась из-за стола, не жалея даже о недоеденных устрицах, и почти выдернула теплую, подбитую темным мехом мантию из рук ресторанного служки, заведовавшего гардеробом. Подняла воротник прежде, чем выйти на улицу – погода в последние несколько дней оставляла желать лучшего, – но заговорила, лишь когда они прошли уже несколько ярдов по покрывающей мощеный камень смеси подтаявшего снега с грязью.

– Зачем нужно было…?

– Не здесь, Тина.

Джанет первой свернула в ближайший проулок и протянула спутнице руку. Хлопок парной трансгрессии выбросил их перед высокими коваными воротами одного из домов Блэков, называемого загородным, но в действительности прячущегося в такой глуши, что даже до ближайшего маггловского поселения длиной в одну улицу и три дома пришлось бы идти несколько часов. Снег здесь шел сильнее, чем в Лондоне.

– И всё-таки зачем ты сказала им, что живешь…? – вновь попыталась Тина, хмуря лоб. Это ее не красило. Эту девчонку вообще мало что могло действительно украсить – Тина могла казаться миловидной, но не более того, – а уж такой насупленный вид и вовсе придавал ей сходство с разбуженным посреди зимы и не понимающим, что тут творится, медвежонком.

– С Пожирателем Смерти? – закончила за нее Джанет и позволила себе негромко рассмеяться. Всего одна аллея. Одна прямая аллея, и она выскажет ему всё, что думает об этой манере отправлять ее мозолить глаза чистокровным, когда он уходит в рейд. – Тина, милая, ты невнимательно слушала. Я сказала лишь, что мне интересен мужчина, который не подходит мне по статусу. Да, ни для кого в Министерстве не новость, что у меня немало поклонников и что я, вероятно… состою в отношениях. Но мы начали этот разговор с маггловских веяний. Так какой вывод сделает и наша дорогая Дарлин, и ее обеспокоенный собственным престижем муж, исходя из предмета разговора и моей фразы про статус?

Тина задумалась всерьез, насупившись еще сильнее. Ну же, девочка, это же простейший прием.

– Они подумают, – осторожно начала Тина, наконец сообразив, на что ей намекают, – что этот мужчина – грязнокровка?

– Вероятнее всего, – согласилась Джанет.

– И что это дает? – вновь зашла в тупик Тина. Джанет обернулась через плечо, чуть сбавив шаг, и ответила с еще одним негромким смешком:

– А разве это не романтично? Молодая девушка из чистокровной семьи влюблена в грязнокровку, но не может выйти за него замуж из-за зашоренности нашего замечательного общества. Должна быть, она еще и в ссоре с отцом из-за своего романа, раз вынуждена работать в Министерстве! Я периодически напоминаю начальству о своей нелегкой судьбе тем или иным способом, чтобы оно делало верные выводы и работало с правильными людьми.

– И Селвин на это купится?

– Селвин – политик, – хмыкнула Джанет, но смешок почти заглушило стуком ее каблуков по вычурным мраморным ступеням широкого парадного крыльца. – Он совершенно не подвержен приступам сентиментальности из-за красивой истории любви. Но он знает, как важно для него выглядеть хорошо в глазах публики. Так кого он первым делом приблизит к себе, если официальная политика Министерства направлена против притеснения магглорожденных? Очередного мужчину, целиком и полностью состоящего из веры в то, что чистота крови дает ему исключительные права, или несчастную влюбленную, да еще и женщину, которая не побоялась пойти против вековых устоев и… кхм… опуститься до уровня грязнокровок? – спросила Джанет, проходя в распахнувшиеся двери и одним небрежным движением стряхивая снег с завитых волос. – Да половина этих грязнокровок теперь скажет что-нибудь вроде «Надо же, чистокровная из та-а-акой семьи, а живет, совсем как мы! И на работу ходит, как все, и мужчин выбирает не по статусу крови, а по сердцу». А знаешь, – вновь хмыкнула Джанет, бросая зимнюю мантию в руки выскочившего им навстречу домового эльфа, – это даже забавно. Мужчину-то я как раз выбирала… кхм… по сердцу. Только вот ханжи-грязнокровки немедленно заявили бы обратное, если бы знали правду. Они ратуют за свободу выбора, но если ты по-прежнему выбираешь чистокровного, то грязнокровки расценят это, как плевок в лицо. Они считают, что у них должно быть право переспать со мной, просто потому, что однажды им пришло письмо из Хогвартса. Раз их пригласили в этот мир, то мир должен немедленно пасть к их ногам и никак иначе.

Каблуки застучали по ведущей на второй этаж лестнице.

– И они действительно так думают? – удивилась Тина, спеша следом. Ее каблуки были на два дюйма ниже – их не назвали бы каблуками даже в лавке мадам Малкин, специализировавшейся в первую очередь на продаже всякого… ширпотреба для вчерашних магглов и прочих бедных слоев населения, – но стучали в разы громче.

– Умные, – согласилась Джанет, – конечно же, нет. Но они в меньшинстве. Большинство же хочет стабильную работу, пинту пива за полцены и красивую женщину в постели. Если красивая женщина в ответ выдвигает требования к манерам, внешнему виду или кошельку, то большинство ожидаемо обижается. И заводит свою любимую песню о… – она остановилась в дверях гостиной и осеклась на полуслове. – Что произошло?!

– Операция пошла немного не по плану, – ответил Майлз, сидя в обитом баснословно дорогой драконьей кожей кресле и прижимая к шее платок, наверняка пропитанный бадьяном. Джанет, впрочем, смотрела не на него. – Тина, милая, не делай такие испуганные глаза, я уже выпил половину зелий из арсенала уважаемого мистера Мальсибера.

– Немного?! – повторила Джанет, проходя – почти пробегая – к такому же кожаному дивану и видя лишь бледное лицо, прилипшие ко лбу темные волосы и неестественно обмякшую на самом краю дивана руку в окровавленном рукаве.

– Правое плечо не трогай, – предупредила Майлз, когда она осторожно присела рядом и коснулась холодной щеки. Темные ресницы слабо дрогнули в ответ. – Раздроблено… Ну, можно сказать, что просто в пыль.

– Как?!

– Не поверишь, – просипел Антон, открывая глаза с неестественно расширенными зрачками. – Нарвался на оборотня.