Текст книги "Колыбельная волкам (СИ)"

Автор книги: Asya_Arbatskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Почему… Почему говорят, что собака?.. – с трудом узнавая свой голос, прохрипела Анна.

– Здрасьте-приехали, – опешила Карина. – Ну а кто же еще? Ты видела ее? Нет? Вот то-то же. А врач сразу сказал – животное. Ну а какое животное может быть у нас в городе? Только собака, не кошки же стаей напали…

Анна почувствовала, что ее начинает мутить. Отпихнув склонившуюся над ней Карину, она бросилась на улицу.

…– За что?! – подняв к небу заплаканное лицо, крикнула Анна. – Ее-то за что?!

Она не решилась ехать к Ольгерду тем же вечером; но ее не оставляло ощущение, что ему о произошедшем рассказать жизненно необходимо. Она договорилась с мамой на следующий день не идти в школу, изобразив желание присутствовать на похоронах Дины. И, едва лишь мать ушла на работу, помчалась на автобусную остановку. Ольгерд должен был узнать новости как можно скорее.

========== Глава 4 ==========

Призрак прошлого воскресит боль воспоминания.

Только холод его объятий согревает тебя,

Голосом одиночества говорит с тобой во снах.

Призрак прошлого приходит по стопам отчаяния.

Песня группы «Luna Aeterna»

24 сентября 1996 года.

Резкая трель дверного звонка вырвала из сна.

Ольгерд с трудом разлепил глаза и потянулся за будильником, стоящим на полу – посмотреть время. Часы показывали 7.45. У него в запасе оставалось еще целых пятнадцать минут сна, но кто-то, похоже, решил, что спать до восьми – неподобающая роскошь.

Дверной звонок снова ожил и недовольно заворчал.

Ругнувшись сквозь зубы, Ольгерд сполз с кровати, натянул джинсы и пошел открывать. Дверь на замок не закрывалась, но тот, кто звонил, видимо, этого еще не понял. Алевтина Васильевна, старушка, делавшая за него покупки, всегда заходила сразу, без стука даже, а больше, вроде бы, и некому приходить к нему в гости, разве что…

Ася. Это могла быть только Ася.

Ольгерд не ошибся в своих предположениях: за дверью действительно обнаружилась девушка-инопланетянка. Она была необычно бледна, но глаза светились какой-то упрямой решительностью.

– Заходи, – посторонился Ольгерд, впуская Асю.

Та кивнула и, не говоря ни слова, шмыгнула в квартиру. Ольгерд прикрыл дверь и обернулся к девушке.

– Что-то случилось? Ты как-то странно выглядишь.

Ася пожала плечами, скинула куртку, разулась, прошла на кухню. Села на табуретку и наконец-то посмотрела на Ольгерда, недоуменно замершего в прихожей.

– А ты зато выглядишь отлично, – хмыкнула девушка, оценив его широкие плечи и четко очерченные мышцы.

Ольгерд стушевался. Мысленно надавал себе подзатыльников за то, что не потрудился надеть хотя бы футболку, чтобы не смущать ребенка, и ретировался в комнату.

Впрочем, почти тут же вернулся, но уже полностью одетым.

– Ты на что-то обижена? – спросил он.

– С чего ты взял? – удивилась Ася.

– Ты как-то странно говоришь.

– А, это… – протянула девушка. – Прости. Это у меня случайно выходит. Просто волнуюсь, вот и получается не очень вежливо.

– Что-то случилось? – повторил Ольгерд.

– Да, – сказала Ася. И попросила: – Сделай мне кофе, пожалуйста, если у тебя есть. А то засыпаю на ходу.

– Так и спала бы дома, – предложил Ольгерд, однако поставил чайник и достал из шкафа банку растворимого кофе. – У меня только гадость химическая, ничего больше предложить не могу.

– Сойдет, – отмахнулась девушка. – А спать я не могу, страшно. Боюсь, что опять приснится тот ужас… Я с четырех утра не сплю. Как проснулась от кошмара, так вот и не сплю.

– Рассказывай, – велел Ольгерд, ставя перед ней чашку с горячим кофе.

После того, как Ася замолчала и отвернулась к окну, Ольгерд еще некоторое время стоял неподвижно, прислонившись к косяку.

Девочка, убитая волком… Девочка, которую часто путали с Асей…

Он не хотел верить в то, что это из-за него. Но… Из-за кого же еще? Его волчица вышла на охоту. Но как она смогла перепутать двух девчонок? Волк – не человеческий убийца, у волка помимо зрения есть и обоняние… На запах она должна была отличить!

Нет, Ольгерд вовсе не желал смерти Аси. Более того, он чувствовал, что эта смерть была способна его разозлить. Однако то, что пострадала невинная, его раздражало.

Ася сказала, что и сама встречалась с волком в сквере, как раз перед тем, как приехала к нему во второй раз, и тогда волк помог ей вспомнить. Он не проявлял агрессии, напугал, конечно, но это вполне нормально. Почему же в свое второе появление в сквере зверь начал убивать? Или же… Возможно, этим волчица хотела помочь Асе? В меру своих искаженных представлений об этом мире. Девушка была слишком похожа на Асю – значит, могла чем-либо помешать. Значит, надо ее убрать.

Ольгерд глубоко вздохнул. Он знал, что ошибается – никогда его волчица не страдала от альтруистических устремлений. Получается, все-таки перепутала…

– Как же тебе повезло… – пробормотал он.

– Что? – Ася подняла на него взгляд. В ее голубых глазах медленно таяла тень страха – это было хорошо; но взамен всплывала усталость.

– Ничего, – Ольгерд передернул плечами. – У меня будет к тебе просьба.

– Слушаю, – девушка наклонила голову к плечу и через силу улыбнулась.

Ольгерд помолчал, подбирая нужные слова. Прежде чем что-либо говорить, он хотел удостовериться в своей правоте. Да и «прощупать почву», выяснить, стоит ли доверять Асе, тоже надо было. Однако просьба ждать не могла – он чувствовал, что от нее может зависеть жизнь девушки.

– Не приезжай ко мне вечером. Не ходи одна в темноте. Если хочешь меня навестить – то лучше утром, уезжать будешь до того, как стемнеет. Это важно.

– Это… Из-за волка? – прищурилась Ася. – Он действительно существует?

– Она, – поправил Ольгерд. – Это волчица.

– Ты что-то знаешь? – девушка вскочила с места, неаккуратным движением задела стол, из-за чего чашка упала на пол. Остатки кофе разлились некрасивой лужей.

– Не волнуйся ты так, – попросил Ольгерд, поднимая кружку. – Знаю. Но рассказать не могу. Пока не могу, – он постарался голосом выделить «пока». – А что до существования… Ты думаешь, что фантазия может убить здоровую старшеклассницу? Я вот в этом сомневаюсь.

– Значит, это все-таки не собака? Бедная Динка…

– Если бы на нее напала собака, у нее, конечно, был бы шанс выжить… Но очень маленький. Поэтому, мне кажется, особой разницы нет, от чьих зубов умирать.

– Есть. Сейчас из-за этой волчицы начнется отстрел бродячих собак. Ни в чем не виноватых, между прочим, кроме того, что их хозяева оказались безответственными эгоистами! – выкрикнула Ася.

Ольгерд, наклонившийся вытереть лужу на полу, удивленно посмотрел на девушку снизу вверх. Он никогда не думал, что кто-то может так беспокоиться из-за животных, к которым, в принципе, не имеет никакого отношения.

– Прости, – пробормотала Ася, садясь обратно на табуретку.

– Все в порядке, – пожал плечами мужчина.

– Мне, наверное, домой стоит поехать, – тихо сказала девушка. – Поспать, да и… Чтоб не попасться твоей волчице в зубы. Знаешь, Динка выглядела очень несимпатичной там, лежа на земле в крови…

Не переставая удивляться, Ольгерд проводил Асю до двери. Та, как и в прошлый раз, быстро поцеловала его в щеку и побежала вниз по лестнице.

…Стоя у окна, Ольгерд видел, что она обернулась, дойдя до качелей. Посмотрела с непонятным холодным прищуром, из-за которого мужчина отпрянул назад, потом махнула рукой и пошла дальше, уже не оглядываясь.

Не задумываясь над собственными действиями, Ольгерд вымыл кружку, поставил ее на место и перешел в комнату. Не заправленная постель манила уютом теплого одеяла и мягкой подушки, но он не стал ложиться, зная, что теперь уже все равно не заснет. Да и вообще, неизвестно, когда он в следующий раз сможет заставить себя закрыть глаза более чем на пять минут.

Явление волчицы в город совершенно выбило его из привычной колеи. За последние семь, кажется, лет он почти смирился с тем, что больше никогда не увидит ее кроме как в воспоминаниях. Он привык считать ее прошлым, несомненно, прекрасным, но – прошлым. Он не был готов признаться в этом, однако это было именно так.

Страх за Асю стал почти осязаемым. Ольгерд схватился за голову, нарезая круги по комнате. Знал же, знал! Нельзя заводить знакомств, тогда никто не окажется под ударом, никто не пострадает, если волчица – его волчица – решит, что кто-либо покушается на… Что уж там, на ее Ольгерда. Как он мог быть столь беспечен! Из-за него прекрасная девушка – инопланетянка – оказалась в опасности. А другая девушка погибла. И в обоих случаях виноват он.

– Дурак! – сквозь зубы простонал Ольгерд. – Ой, какой же ты дурак!

Он должен был найти волчицу, связаться с ней любым способом. Объяснить, что Асю можно не трогать, что Ася для него – сестренка младшая, сказать, что он по-прежнему…

Нет.

Он знал: это бесполезно. Более того, это невозможно. Если за столько лет она сама не пришла к нему, то и сейчас не даст ему шанса на новую встречу. Не убежит, не спрячется – на это можно было и не рассчитывать; просто сделает так, что он, даже смотря ей в глаза, не узнает ее. И будет дразнить издалека, то вильнув хвостом, то скаля зубы на случайного прохожего, а то и…

Ольгерд помотал головой. Он слишком явственно представил себе картину растерзанной Аси и стоящей над ней волчицы с наглой ухмылкой во всю серую морду. Желтые листья кружатся в неспешном бесконечном танце, а красная кровь медленно впитывается в мерзлую землю. Серый зверь лениво зевает и облизывается. Сегодня у него будет пир…

Ольгерд зарычал не хуже того самого волка. С размаху саданул кулаком по стене, содрал кожу на костяшках и только после этого открыл глаза.

Они были темно-темно-карего цвета, почти черные. Тьма постепенно отступала, возвращая его привычный каштановый оттенок, однако не настолько быстро, чтобы это могло остаться незамеченным, если бы кто оказался в комнате рядом с ним. Еще одна причина, по которой он хотел временно отдалить Асю. Он знал за собой эту особенность – и он не хотел ее пугать еще больше.

К вечеру начался дождь.

Ольгерд нашел в шкафу свою старую куртку с капюшоном, оделся и вышел на улицу. Он не имел права пропускать вечер на качелях, тем более в нынешних условиях.

Волчата вовсю резвились перед норой. Их мать наблюдала за ними, но, казалось, она сама готова начать бегать за собственным хвостом – по какой-то причине у нее было хорошее настроение.

Ольгерд догадывался – по какой…

Вдруг она словно заметила, что за ней наблюдают. Подняла голову, ухмыльнулась – совсем как человек – и отошла в сторону, однако так, чтобы видеть своих щенят. Села и, наклонив голову, одарила дерево перед собой невинным взглядом заблудившейся овечки.

Ольгерд сжал кулаки. Он понимал, что она знает о его наблюдениях, но не ожидал, что настолько буквально знает.

Волчица вывалила язык и быстро задышала. В таком виде она чрезвычайно напоминала овчарку-переростка.

– Прекрати, – пробормотал Ольгерд.

Волчица тявкнула, упала на спину и подергала лапами. Кажется, она пыталась что-то изобразить. Откинула голову и закатила глаза. И вдруг вскочила и словно бы рассмеялась.

– Не надо, – попросил Ольгерд.

Волчица дернула головой. Она была решительно не согласна с тем, что ей не дают развлекаться. Она хотела играть, она хотела поделиться своей радостью, а ей грубо запрещали.

– Хватит! – крикнул Ольгерд. От его крика с ближайшего гаража снялась целая стая галок и полетела прочь, возмущенно галдя.

Волчица заметно нахмурилась и заворчала. Она не привыкла к подобному обращению, она начинала злиться. Ей все подчинялись, ее щенки, ее муж-волк, а какой-то человечишка смел повышать на нее голос! Она любила получать все, что хотела, она считала, что ей должны восхищаться. А человечишка вел себя неправильно… Ее глаза сверкнули желто-зеленым огнем. Это значило, что человечишку ждало наказание.

– Пусть, – прошептал Ольгерд. – Пусть. Наказывай меня, но не трогай других. Не трогай невинных… Мне-то жить незачем, я-то куда греховнее даже тебя… Но не надо, чтобы страдали те, кто ни в чем не виноват.

Волчица сердито дернула хвостом. Это значило: она сама разберется, как и кого ей наказывать.

Ольгерд встал с качелей, разрывая контакт. Он надеялся, что этим их полубезумным диалогом он смог поправить хоть что-то, что отвел беду.

Он совершенно забыл за семь лет, какой могла быть его волчица.

Он сидел на кухне, не включая света, и маленькими глотками цедил несладкий кофе, когда входная дверь приоткрылась и в образовавшийся проем заглянуло старушечье личико.

Алевтина Васильевна была невероятно активной для своего возраста. Ей удалось сохранить фигуру, которая в молодости, несомненно, разбила множество сердец – маленькая, худенькая, аккуратненькая. С ее губ не сходила улыбка, а глаза светились задором.

– Здравствуйте, – улыбнулся Ольгерд.

– Здравствуй, здравствуй, Олежка! – закивала Алевтина Васильевна. – А я вот… Принесла тебе хлебушка и мяса, как ты просил.

– Спасибо, – мужчина принял протянутый ему пакет.

– А я смотрю, от тебя девушка второе утро уходит? Никак зазноба появилась? А и правильно, большой уже, нечего все бобылем сидеть…

– Ну что вы, все сплетничаете? – беззлобно отмахнулся Ольгерд. – Это сестра моя младшая. Приехала наконец…

Одновременно он подумал, что, будь у него действительно сестра, вряд ли бы она к нему могла хоть когда-нибудь приехать. Эта мысль спровоцировала кривую ухмылку, которая не укрылась от внимания старушки.

– Темнишь, Олежка! – мягко пожурила она его. – Вы же с ней совсем не похожи. А она красивая девочка, я ее, конечно, вблизи не видела, но из окна давеча поглядела. Как она обернулась… Не смотрят так сестры на братьев, даже уходя от них!

– Алевтина Васильевна… Как ваше здоровье? – попробовал уйти от неудачной темы Ольгерд.

– Да что мне сделается-то! – всплеснула руками старушка. – Восемьдесят лет прожила – и еще столько же проживу. Другие-то в моем возрасте чем только не хворают, а все почему? Жить они правильно не умеют! Жалуются только. А жизнь надо любить, тогда и она тебя обижать не будет. Просыпаться с улыбкой и засыпать с ней же. Не хмуриться, даже если что-то не так. Вот в этом и есть мой секрет.

– Занимательная у вас философия, – покачал головой Ольгерд.

– А ты сам попробуй, Олежка! Сам попробуй – и все увидишь, все поймешь.

Он долго не мог понять, почему Алевтина Васильевна зовет его другим именем. Как-то спросил и был крайне удивлен, когда услышал, что-де к ближним людям надо обращаться исключительно ласково, тогда все у них будет хорошо. Поскольку она не смогла образовать уменьшительно-ласкательную форму от имени «Ольгерд», то она взяла другое, наиболее близкое по звучанию – и сделала из него Олежку.

– Попробую обязательно, спасибо, – сказал Ольгерд.

– Я всегда говорила, что ты умный мальчик, – подмигнула ему старушка. – А все-таки жениться тебе надо. Что ты все один да один! Нельзя так, не по-человечески это.

«Да я, бабушка, и не человек, не заслужил», – чуть было не сказал Ольгерд, но вовремя сообразил, что подобным заявлением спровоцирует целую лекцию о правильном поведении. Вместо этого он сказал:

– Да все никак невеста не находится. Какая ж согласится со мной жить!

– Я бы согласилась, будь помоложе, – хихикнула Алевтина Васильевна. – Ты же парень домовитый, с руками. Не пьешь, не куришь, нигде не загуляешь – за таким воистину что за каменной стеной.

– Да что вы преувеличиваете, – отмахнулся Ольгерд. – Не такой я. Да и, что куда важнее, я вообще бесперспективен: у меня ничего нет. Совсем ничего.

– Глупости! – старушка даже топнула ногой, рассердившись. – Глупости. Все у тебя есть. Жены только нет.

– Успеется, – вздохнул мужчина, поняв, что просто так не отделается. – Женюсь еще.

– Вот это уже другой разговор, – одобрила Алевтина Васильевна. Вдруг ее взгляд упал на часы и она всполошилась: – Ой, что же это я все у тебя сижу! Поздно-то как… Прости старуху неразумную, заболталась, – покачала она головой.

– Ну что вы, с вами всегда приятно поговорить, – заметил Ольгерд.

– А вовремя лечь спать тоже приятно, – улыбнулась старушка. – Все, Олежек, пойду. Доброй ночи.

– Спите спокойно, – рефлекторно отозвался Ольгерд.

Лишь когда дверь с негромким стуком закрылась, он понял, что же он сказал. Кружка выпала из его рук.

А волчица где-то на грани сознания плотоядно облизнулась.

Ночь, подкравшись на мягких лапах, укутала город в свой черный плащ.

Ольгерд проснулся резко, вырвался из объятий сна. Открыл глаза и стал наблюдать за бликами от уличного фонаря на потолке. Потянулся и заложил руки за голову, глубоко вздохнул. Ложась несколько часов назад, он даже не позаботился раздеться или застелить диван.

Сейчас все дневные переживания казались чем-то призрачным, нереальным. Они отодвинулись на задний план. Зато в полный рост встал другой факт – он смог дозваться до нее, смог поговорить. Это могло значить, что когда-нибудь самое сильное его желание осуществится и он снова…

Волна животного ужаса неожиданно накрыла его с головой. Страх принес с собой боль, которая заставила Ольгерда, застонав, упасть на пол, сворачиваясь в позу эмбриона.

Волчица была здесь, в его дворе. Она обошла качели, тщательно принюхиваясь, потом ее внимание привлекла скамейка. Однако вскоре ей надоело строить из себя ищейку и она решительно направилась к дому. Потянула носом, останавливаясь у подъезда.

Ольгерд знал, зачем она пришла. Он снова ошибся, указав волчице ее будущую жертву. Собирая волю в кулак и превозмогая боль, он пополз в сторону двери. По миллиметру, не обращая внимание на то, что у него темнело в глазах от напряжения, он двигался вперед. Он должен был спасти.

Серая хищница пробежала вдоль дома, выискивая нужное ей окно. Нашла, прислушалась, приподнимая ухо – спит ли одинокая обитательница квартиры, будет ли визит достаточно неожиданным.

Цель была слишком далеко. Ольгерд отчаянно опаздывал, никак не успевал. Если бы не боль… Но его волчица, в отличие от него, была предусмотрительна. Она никогда и ничего не забывала и намеренно вывела его из игры. То есть, ей казалось, что вывела. Он еще надеялся, что сможет…

Звон разбитого стекла пронзил ночную тишину. Завыла собака.

Алевтина Васильевна спала на своей жесткой кушетке, укрытая теплым пуховым одеялом. Шум разбудил ее, и она села на кровати, тревожно оглядываясь. Волчица, стоящая на подоконнике, завиляла хвостом.

– Откуда ты, пес? Зачем ко мне? – недоуменно спросила старушка, еще не осознавая, что же происходит.

Особо сильный спазм заставил Ольгерда замереть на месте. Он тяжело дышал, по щекам текли слезы. Перед внутренним взором стоял образ всегда улыбающейся старушки, он снова слышал ее слова: «Что же мне сделается-то?»

Волчица спрыгнула в комнату и стала не спеша приближаться к Алевтине Васильевне, которая все старалась отодвинуться подальше, пока не уперлась спиной в стену. Волчица знала, что Ольгерд смотрит на происходящее ее глазами, и всячески тянула время. Ей хотелось, чтобы урок был усвоен накрепко.

– Не делай этого! – хотел Ольгерд крикнуть, но смог лишь прохрипеть.

Боль накатывала волнами, дразнясь. Каждый «отлив» мужчина старался использовать по максимуму, рывками продвигаясь вперед. Он понимал, как жалок, но лишь одна мысль пульсировала в его голове: «Спасти. Любой ценой».

– Уходи, песик, – попросила Алевтина Васильевна. Судя по ее бледности, она уже не сомневалась в том, что перед ней не добрая уличная собачка из тех, что она часто подкармливала, а зверь куда хуже.

Волчица рыкнула. Ей не нравилось, когда ее называли «песиком».

«Жизнь надо любить», – сказала старушка. И она любила жизнь, и более других была ее достойна. Волчица не имела права забирать то, что ей не принадлежало!

Неимоверным усилием Ольгерд вытолкнул свое тело вперед и оказался в прихожей.

Волчица наклонила голову, исподлобья разглядывая ту, которую сегодня выбрала своей жертвой. Старушка все еще держалась, не падала с посиневшими губами – ее здоровье действительно было завидным. Она, конечно, боялась, но не так, как другие до нее. Волчица одобряла это.

Точечный удар боли – и взорвавшийся в голове фейерверк пригвоздил Ольгерда к полу. Он до крови прикусил губу, он сдирал ногти, царапая пол, но остановить волчицу не мог.

Последний раз вильнув хвостом, волчица прыгнула. Алевтина Васильевна вскинула руку, словно надеясь защититься, ее зрачки расширились от ужаса.

Поймав зубами запястье, хищница дернулась назад, разрывая мягкие податливые ткани. Старушка закричала.

Закричал и Ольгерд. Зарычал, застонал, проклиная все и вся.

Следующим ударом волчица вырвала горло. Кровь плеснула на одеяло.

Уходить волчица не спешила. Она хотела, чтобы Ольгерд как следует рассмотрел место казни.

– Ненавижу, – прошипел тот. – Я ненавижу тебя, тварь!

В его голове женский голос отчетливо произнес «Лжешь».

Наконец, сделав последний «круг почета» по комнате, волчица выпрыгнула в окно. Она сделала свое дело и теперь могла с чистой совестью возвращаться к своим дорогим волчатам, которые наверняка уже соскучились по материнскому теплу.

Ольгерд плакал, уткнувшись лицом в пол. Физическая боль, нагнанная волчицей, отступала, но сердце начинало ныть все сильнее. Он оказался слабым, он не смог защитить… Алевтина Васильевна ошиблась в нем, он подвел ее, подвел, обрекая на смерть…

Где-то взвыли сирены «Скорой». Но она, конечно, ехала не сюда.

Ася долго звонила, но никто не спешил открывать. Тогда, отчаявшись, она толкнула дверь. Та оказалась не заперта…

Всю ночь она металась в бреду, не дав спать и матери, которая вынуждена была дежурить у постели внезапно занемогшей дочери. Она сказала, что Ася во сне выкрикивала одно и то же имя – «Ольгерд».

И вот, стоя на пороге и глядя на свернувшееся у ее ног тело, Ася поняла, что это значило.

– Ольгерд! – всхлипнула она, падая на колени.

Тот слабо застонал и пошевелился.

– Ольгерд, Ольгерд! – шептала Ася, обнимая его и пытаясь поднять.

– Вызови… «Скорую», – с трудом пробормотал он.

– Что? Что с тобой? Что-то серьезное?! – совершенно ничего не соображая, запаниковала девушка.

– Не… Не со мной. Старушка с первого этажа… Третья квартира. Она мертва, – объяснил Ольгерд.

Ася зажала себе рот, чтобы не закричать. Ольгерд наконец поднял голову и посмотрел на нее абсолютно черными глазами.

– Волчица. Она приходила, – сказал он и обмяк, теряя сознание.

Ася разрыдалась.

========== Глава 5 ==========

Где же вы, где, светлые ангелы?

Я один здесь, словно в плену,

Я долго не протяну…

Песня группы «Черный Обелиск»

25 сентября 1996 года.

Врач «Скорой» сделал Ольгерду укол и ушел, напоследок посоветовав не будить больного как можно дольше. Ася поблагодарила, закрыла дверь, вернулась в комнату.

Дыхание Ольгерда выровнялось, он уже не метался по постели, как полчаса назад. Пряди влажных от пота волос прилипли ко лбу, Ася заботливо поправила их. Она постояла еще немного рядом, а потом пошла на кухню.

Девушка не могла сказать точно, почему снова примчалась ни свет ни заря к другу. Из сна она помнила лишь цвета – там преобладали желтый и красный. Да и, кажется, особого сюжета там не было… Просто мешанина цветных пятен. Что удивило ее куда больше – так это то, что она не просыпалась. Мать ей говорила, что она кричала во сне; что до нее дотронуться было страшно, настолько подскочила температура. А утром, едва открыв глаза, Ася сказала, что ей срочно надо ехать. И уехала, оставив мать в недоумении, отказавшись что-либо объяснять.

Ася сделала так не со зла, просто она не могла ничего объяснить. Она просто чувствовала, что нужна Ольгерду, что без нее ему будет очень и очень плохо. Ей неловко было признаваться в том, что она видит то, что обычным людям недоступно, она боялась, что ее обвинят во вранье и никуда не пустят. А еще ей очень не хотелось, чтобы над ней смеялись, а после признания в вещих снах, как ей казалось, такой реакции не избежать.

Сделав себе чай, Ася села на табуретку, прислонившись спиной к разрисованному холодильнику. Ольгерд сказал, что он знает что-то о волчице. А через несколько часов эта самая волчица приходит и убивает старушку с первого этажа. Не смогла добраться до пятого? Или эта старушка что-то значила для Ольгерда?

Ася помотала головой, поймав себя на том, что приписывает волчице – простому зверю, между прочим, – способность мыслить и целенаправленно убивать. Скорее всего, старушка оказалась случайной жертвой. А то, что она жила в одном доме с Ольгердом – просто совпадение, ничего больше. Подумаешь, бешеный волк бегает по городу…

Как ни старалась Ася себя убедить в этом, она все равно понимала, что в картинке что-то не сходится. Зачем волчице понадобилось лезть в дом, разбивать окно? Да и как животное может прыгнуть в стекло и не порезаться многочисленными осколками? Ася подумала, что на месте волчицы, если уж ей так захотелось человечинки, она бы поймала какого-нибудь бомжа и успокоилась на этом.

Волчица – гурман? Не хочет кусать насквозь пропитое тело?

Ася фыркнула. Если размышления пойдут и дальше таким путем, то она определенно придет к выводу, что в городе завелся страшный оборотень. И тогда уж точно ее поднимут на смех. Ведь все прекрасно знают, что полулюди-полуволки встречаются лишь в фантастических книжках.

А старушку было все-таки очень жаль. Наверное, даже больше, чем Динку. Ася не смогла бы достаточно четко описать это ощущение, если бы у нее о нем спросили, но было что-то в нем… Что-то категорически неправильное в такой смерти пожилой женщины. В убийстве школьницы ничего подобного не чувствовалось.

А еще очень хотелось, чтобы волчица исчезла из ее жизни. Даже не так, не из ее – из их. Мысленно девушка уже привыкла связывать себя и Ольгерда, хотя и доказывала, что они всего лишь друзья. Он был сильно старше ее, она это понимала, но тем притягательней был для нее его образ. От него пахло мужественностью, мудростью и… волком.

Ася недоуменно посмотрела на собственное отражение в чашке. Видимо, со всеми этими событиями у нее поехала крыша. Иначе с чего бы ей приписывать человеку такое качество, как схожесть с волком, когда единственной ассоциацией на серого хищника является фраза «найти и пристрелить»?

Из комнаты послышался стон.

Девушка подпрыгнула от неожиданности, но быстро сообразила, в чем дело, и понеслась на звук.

Ольгерд весь дрожал. Он свернулся калачиком, уткнулся лбом в колени и трясся, однако при этом не просыпался. Одеяло сползло на пол.

Ася быстро его подняла и укрыла друга, дотронулась ладонью до его лба и нахмурилась: он горел. Она огляделась в поисках чего-нибудь, чем еще его можно накрыть, она помнила, что у него должно было быть покрывало…

Покрывало не нашлось. Девушка даже ножкой топнула от обиды, видя, что никак не может помочь Ольгерду. Дрожь того немного унялась, но все равно его периодически встряхивало. То ли лекарство так и не подействовало, то ли врач просто ошибся, неверно поставив диагноз «нервное истощение».

И вдруг в светлую голову Аси закралась не менее светлая мысль. Если нечем укрыть, то всегда остается шанс подложить грелку! А что может быть лучшей грелкой, чем человеческое тело?

Ни на секунду не задумавшись, что же она делает, девушка сняла джинсы и свитер, оставшись в одной футболке, и скользнула под одеяло к Ольгерду. Аккуратно заставила его разогнуться и прижалась к нему. Закрыла глаза и сосредоточилась на одном-единственном желании – чтобы ее другу наконец стало легче.

Она представила, как лихорадка покидает каждую клеточку его тела, унося за собой температуру, ломоту, напряжение и усталость. Взамен она предоставляла ему свое тепло и заботу, свое нежное к нему отношение, свою мечту когда-нибудь заглянуть в его глаза и сказать, что он самый лучший на земле. Никогда раньше она не верила в силу подобного целительства, однако сейчас, оказавшись в почти безвыходной ситуации, не нашла ничего лучшего, кроме как положиться на инстинкты женщины, много веков оберегавшей (конечно, не явно, а очень осторожно и ненавязчиво) своего мужчину. Веки Аси все более и более наливались свинцом, пока наконец она не уснула, упираясь носом в затылок Ольгерда.

Она была рядом, она обнимала его, она согревала его своим теплом. Он прижимался к ней, молясь о том, чтобы это подольше не заканчивалось, чтобы это не оказалось сном, за пределами которого сторожит все та же одинокая беспросветная реальность. Ее руки властно давили на его плечи, напоминая ему, что не стоит и пытаться шевельнуться без разрешения.

Ольгерд не открывал глаз. Он полностью отдался ощущениям, вспоминая, как это было раньше, когда она приходила посреди ночи, открывала дверь своим ключом и ложилась к нему. От нее всегда пахло ветром, холодом, лесом – всегда, даже летом. Он спрашивал, почему так, но она лишь ухмылялась и целовала его. Ее поцелуи всегда были горьки, яростны, стремительны. Она не признавала нежности и не терпела ее по отношению к себе. Сначала Ольгерду было сложно, но потом он привык. В конце концов, любовь – она штука такая, сложная.

Он глубоко вздохнул. И тут же широко распахнул глаза.

Запах был другой. Не ее. Теплее, слаще, домашнее. Это не она прижималась к нему.

Однако он даже сквозь джинсы чувствовал голые ноги девушки, взявшей на себя ее роль. Она что, предлагала ему себя? Она сошла с ума?!

Ольгерд аккуратно высвободился из объятий. В условиях узкого дивана это было сложно, если стараться не спихнуть Асю на пол, но у него все-таки получилось. Он повернулся и посмотрел на нее.

Она спала. Ее ресницы чуть подрагивали – наверное, ей что-то снилось… Может быть, что-то хорошее. Или же очередная смерть. Она говорила, что не хочет спать, потому что боится вновь увидеть ту свою одноклассницу, Дину, кажется. Неужели она с тех пор и не ложилась? Уже…

Ольгерд нахмурился. Он понял, что не знает, сколько он бродил где-то в глубинах подсознания. Кажется, он провалился ночью, когда вмешалась… Да, она приходила, она вмешалась – и он ушел. Давно он не уходил так глубоко, все время старался скользить по поверхности, считая, что главное – дождаться, а если он не дождется, то она очень сильно разозлится. Он позволял себе лишь немного подглядывать за ней, представляя, какой стала ее жизнь теперь, когда…

Нырнув слишком глубоко, он видел ее глазами. Нет, ему показали. Убийство ни в чем не виноватой старушки, разве что только слишком смелой – она говорила с ним, она шутила, она считала его своим внуком… Наверное, она его даже любила. За что и была наказана.

А потом наступил провал. Она ушла, она перестала быть его глазами, а он не успел на поверхность. Не выбрался…

Таким, видимо, и застала его Ася – беспомощным, больным, без сознания. Но сколько времени прошло? Сколько он тонул?

Ответа не было. Ольгерд старался подсчитать, по внутренним ощущениям выяснить, какой день… Не получалось.