Текст книги "Колыбельная волкам (СИ)"

Автор книги: Asya_Arbatskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Пролог ==========

Он выходит каждый вечер, он садится на качели,

У него глаза безумца, он поёт колыбельную волкам.

Песня Юлии Бужиловой

2 сентября 1996 года.

Сегодня он вышел чуть позже обычного: болела голова, и потребовалось время, чтобы принятое лекарство наконец подействовало.

Дул сырой пронзительный ветер, играл нападавшими желтыми и красными листьями, поднимал в воздух страницы забытой кем-то вчерашней газеты. Скрипучие качели, уже много лет стоявшие здесь, отзывались ржавым скрежетом. Эти двое – стихия и человеческое сооружение – были давними друзьями.

Он спустился по лестнице от подъезда, зябко поежившись, поднял воротник пальто. Потом медленным шагом пересек замусоренный двор, сел на качели. Закрыл глаза и прислонился лбом к холодному металлу.

…Волчица улыбалась, глядя, как ее волчата играют, кусаясь и повизгивая, когда острые зубки товарища сжимались слишком сильно. Скоро должен был вернуться с охоты волк, принести еды для своей супруги и детей. Все знают, что именно волки – самые преданные животные, выбирающие себе пару на всю жизнь.

Уши волчицы приподнялись, она отвлеклась от возни рядом – ее чуткий слух уловил приближающегося к норе зверя. Малыши, поначалу не заметившие этого движения матери, тоже постепенно затихли и повернули свои мордочки к влазу.

Секунда, другая… Огромная серая тень нырнула в пряную духоту жилища. Следом была затащена большая туша – волк завалил оленя.

Волчица встала, чтобы помочь супругу разделить ужин. Волчата запрыгали вокруг отца, внимательно принюхиваясь к запахам, что тот принес на своей шкуре – ведь скоро и им выходить на охоту, а пока надо учиться всему, что могут рассказать родители.

После еды усталые малыши легли спать. Волк строго следил, чтобы никто не притворялся, а волчица тихо напевала колыбельную…

Он открыл глаза.

Солнце наконец выглянуло из-за облаков, красным закатным лучом осветила его лицо. Оно уже не грело, но от одного его света стало радостнее на душе.

Рано в этом году пришла осень.

Вдруг он понял, что что-то не так в окружающем мире. Недовольно нахмурившись, он осмотрелся вокруг.

Обшарпанная пятиэтажка все так же возвышалась хмурой памяткой об однообразности человеческой жизни. Покосившиеся гаражи-ракушки не украсила ни одна новая надпись. Лес через дорогу все так же шумел, умело изображая оживленность, хотя каждый, кто в нем был, знал, что лес умирает. На пустоши никто не разгреб свалку.

Типичный двор типичной городской окраины…

Только вот на детской площадке, которую он уже давно привык считать своей – детей-то не было ни у кого из жителей пятиэтажки – появился гость. Вернее, гостья.

Грустная девушка сидела на скамейке и ногтем ковыряла краску, которую давно собирались обновить, но так и не обновили. Рядом с гостьей лежал кофр – очевидно, с гитарой, судя по форме. Ветер охотно трепал распущенные светлые волосы девушки, предлагал снять не застёгнутую куртку, хотел залезть под черный свитер с высоким горлом, но не получал отклика.

Он удивился. Он впервые видел эту девушку, да и что она забыла в этом совсем не подходящем для нее месте? Здесь обитали работяги, по будням трудящиеся на заводе, а по выходным пьющие горькую. Ну и он, но у него есть причина – ему нигде не было так уютно, как здесь, где никому ни до кого нет дела.

Девушка не смотрела по сторонам и, кажется, всхлипывала. Наверное, она чем-то расстроена, шла куда глаза глядят и вышла сюда, подумал он.

Впрочем, особенно она его не заинтересовала. Сколько таких девчонок видел он раньше – и всегда проходил мимо. Что ему до чужого горя. У него есть его волки.

Он не успел отвести взгляд, когда девушка подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Это было неожиданно. Ему показалось, что он окунулся в голубое-голубое небо, безоблачное и очень яркое – такие были глаза у этой девушки. Его затягивало в омут, а она все смотрела и смотрела…

– Ой. Извините.

Голос у девушки оказался довольно высоким, звонким и неуверенным. Не голос – так, голосок.

– Все… – он закашлял, прочищая горло: слишком давно не говорил. – Все в порядке.

– Наверное, я вас напугала? – предположила девушка.

Он покачал головой. Слово «очаровала» подошло бы больше, но краткое видение уже прошло, и ему не хотелось зря делать какие-либо жесты вежливости.

Тогда девушка улыбнулась. Чисто и искренне, так, что не оставалось сомнений, что ей действительно важно было не напугать случайного свидетеля. Скорее всего, ее взгляды производили сильное впечатление, далеко не самое приятное – и ей было от этого неуютно.

Он подумал, что впервые встретил такое честное создание. И еще, что подобному созданию очень сложно жить в мире лжи, который господствовал на этой маленькой планетке. Может, она инопланетянка, предположил он. По крайней мере, это могло бы быть забавным, прилети она с далекой звезды и заблудись.

– Дуреха бестолковая… – пробормотала девушка. – Ведь я вам помешала, да? Вы скажите – я уйду. Я здесь вообще случайно… Запрыгнула в первый подъехавший трамвай, а он меня сюда привез. Я и решила – судьба. Надо ждать, может, что хорошее будет.

– Нет, не надо уходить, – сказал он. – Вы не мешаете.

– Спасибо. Вы очень добры… – девушка снова поскребла доску скамейки. – Знаете, у меня иногда бывают такие ощущения… Что вот-вот должно что-то важное случиться. И тогда нельзя сопротивляться случайным желаниям, потому что интуиция выведет к важному, а разум наоборот мешать будет.

– Что же здесь может быть важного? – спросил он.

– Не знаю. Я пока не поняла, свершилось или нет. Оно часто очень незаметно поначалу, но потом ка-а-ак проявится во всей красе! – девушка смешно растянула звук «а» и махнула рукой.

Он подумал, что ей не очень много лет, слишком по-детски она реагировала, слишком непосредственно, взрослые этот дар теряют, когда начинают думать, что любой поступок должен нести в себе пользу. Желательно для общества, можно – для себя.

Его взгляд снова упал на кофр. И он попросил:

– А сыграйте что-нибудь?

– Да вы шутите, – смутилась девушка. – Я только сегодня начала заниматься. Записалась в школу. Вот через пару месяцев, наверное, уже смогу что-то сыграть.

– Понятно, – вздохнул он.

Ему было жаль. Сейчас он действительно хотел услышать перебор струн, вдумчиво-медленный, чуть горьковатый, идеально подходящий к медленно угасающему дню этой рано пришедшей осени.

Девушка тряхнула волосами, убирая неудачно упавшую на глаза челку. Он обратил внимание на ее руки, длинные тонкие пальцы – да, на гитарном грифе они должны смотреться так, будто для него и созданы. Ни одного украшения, коротко постриженные ногти – кисти выглядели столь беззащитными…

– Меня Асей зовут, – вдруг сказала девушка. – Ася Арбацкая. Мама говорила, что фамилия у меня в честь какой-то улицы в каком-то городе. Правда, странно?

– Странно, – согласился он. – Ольгерд.

Ася посмотрела на него с удивлением. Он про себя усмехнулся. Куда ее фамилии до его имени… А ведь он назвал именно имя, то, что было записано в свидетельстве о рождении и в паспорте.

– Такое красивое имя, – девушка наклонила голову к правому плечу и одними губами повторила «Ольгерд». – В нем слышится яростный морской ветер, холод севера, колючий снег и вкус глинтвейна.

– Нежные солнечные лучи, салатовые листья, лопающиеся почки деревьев и гранатовый сок, – вернул он ей любезность, описав ее имя.

– Может быть, мы еще увидимся? – предположила Ася.

– Я здесь бываю каждый вечер, – он смотрел под ноги, чтобы она не увидела его глаз.

Он не хотел, чтобы она поймала в них надежду.

– Хорошо, я запомню, – кивнула девушка.

Она встала, подхватила свой кофр и пошла вдоль леса туда, где шумели машины.

Она не стала прощаться, и Ольгерд мысленно поблагодарил ее. Он тоже ненавидел прощания.

Ася не появилась ни на следующий день, ни через. Целую неделю, выходя и садясь на качели, Ольгерд надеялся увидеть хрупкий силуэт на скамейке, но каждый раз обманывался. Волчата грустнели и уже не хотели играть, их мать тревожилась, а отцу становилось все сложнее найти пропитание. И тогда Ольгерд испугался, и перестал думать об однажды виденном золотоволосом чуде с пронзительными голубыми глазами. Он запретил себе вспоминать – и спрятал воспоминания так глубоко, как только мог. И волки – его волки! – успокоились, и жизнь снова покатилась по привычной колее, где не было места никаким девочкам с гитарой, пусть даже и родом со звезд.

========== Глава 1 ==========

Сделав один лишь шаг в темноту,

Сложно успеть назад.

Время – опасный враг;

За тобой следит его леденящий взгляд!

Песня группы «Otklonenie»

19 сентября 1996 года.

Будильник нудно повторял «тын-дын». Из-под одеяла высунулась тонкая бледная рука, сгребла надоедливый агрегат и отбросила его подальше. Раздавшийся «бдыщ» подтвердил победу грубой силы, рука же снова нырнула в тепло кровати.

– В школу опоздаешь! – послышалось из-за двери. – И новый будильник я тебе покупать не буду, денег нет!

Рука показалась вновь. Откинула одеяло, потерла глаза.

В постели обнаружилась худенькая девушка. Спутанные длинные волосы спадали ей на лицо, она их нервно поправила, поморщилась и села, спустив ноги на пол. Пол оказался холодным, поэтому срочно пришлось искать тапочки, которые были в результате выужены из-под софы.

– Анна! Сколько можно! – начал сердиться голос из-за двери.

– Да встала я, – пробормотала девушка, но тихо, себе под нос.

Очевидно, раннее утро не способствовало ее хорошему настроению.

Анна прошлепала к окну, неуклюже загребая тапочками, которые были ей велики минимум на два размера. Раздвинула шторы и нахмурилась еще больше: серое небо висело низко-низко, обещая скорый дождь. И ладно бы нормальный, полноценный дождь! Нет, такие тучи могут разродиться только моросью, пронизывающей до самых костей не хуже ураганного ветра зимой.

Пижама позволяла девушке обойтись без халата, потягиваясь, Анна вышла из комнаты и скрылась за дверью ванной. Послышался шум воды, потом громкий «ой!».

Из другой комнаты высунулась женщина в деловом костюме. Конечно, он был куплен на распродаже, перешит и подогнан по размеру, но это не мешало женщине гордиться тем, что у нее есть самый настоящий деловой костюм. У других-то и такого не было!

Так вот, женщина выглянула и, не отрываясь от процесса заплетения очень длинных темных волос в косу, крикнула:

– А спать меньше надо! Закончилась горячая. Так что придется немножко поморжевать. Ничего, это даже для кожи полезнее.

И она исчезла снова.

Анна же все-таки кое-как умылась, ежась от холода, потом отправилась на кухню. На столе стояла тарелка с овсянкой, невкусной даже на вид. Других вариантов завтрака не было, поэтому девушка добавила сахар, с усилием перемешала – каша успела застыть – и даже съела пару ложек. Больше организм издевательств над собой не выдержал, и овсянка была отправлена в мусорное ведро. Чай больше всего напоминал светло-коричневую водичку, но он был горячим – поэтому Анна выпила целых две кружки.

Избавившись от ощущения пребывания на северном полюсе, девушка отправилась одеваться. Женщина тем временем уже успела доплести свою косу, облачиться в плащ и сапоги и найти зонт.

– И не вздумай идти в кепке! – строго сказала она Анне. – Либо шапка, либо зонт.

– Хорошо, мам, – покладисто кивнула Анна. – Ты уже пошла? Ну, пока.

Женщина пробормотала что-то неразборчивое в ответ, взяла с крючка на стене связку ключей. Звук закрываемой двери, два оборота в замке – и Анна оказалась в блаженной тишине.

Девушка натянула джинсы, дырявые на коленях, раскопала в недрах шкафа черный свитер с высоким горлом. Чистые гольфы нашлись в кресле. Расческой Анна быстро пригладила свои непослушные волосы, заглянула в зеркало – оттуда на нее уставился подросток с огромными голубыми глазами. Не слишком аккуратно одетый, но зато утепленный. Хмыкнув и подмигнув своему отражению, Анна влезла в тяжелые ботинки, накинула куртку. Покосилась на стоящий в углу некрасивый и очень неудобный зонт, махнула рукой и взяла с верхней полки черную кепку. Авось не промокнет, до школы бежать-то всего лишь минут семь. А мама и не узнает, все равно она придет часов в десять, усталая после работы, поест и завалится спать.

Подхватив рюкзак и пакет со сменкой, Анна вышла из квартиры. Спустилась по загаженной лестнице, тихо хихикнула, заметив новую надпись «Машка дура», и вышла во двор. Машка была красивой девушкой с третьего этажа, умной и гордой. В этом году она должна была поступать в институт, но что-то у нее там не заладилось, и ей пришлось искать работу. Из-за этого она поругалась со своим женихом, который заявил, что ему не нужна необразованная в жены, но любить он ее не перестал, и, когда Машка указала ему на дверь, обиделся. И писал теперь вот такие послания на стенах подъезда.

«Как это глупо и по-детски», – подумала Анна.

Дождь начался, когда она стояла перед светофором и ждала, пока загорится красный для машин. Не то, чтобы здесь было оживленное движение, просто она привыкла подчиняться правилам, которые, глядишь, в другой раз спасут чью-нибудь жизнь.

Как девушка и предполагала, с неба посыпалась мелкая морось. Тут же поднявшийся ветер гонял опавшие листья туда-сюда, то поднимая вверх, то впечатывая в лужи. Осень в этом году выдалась какая-то уж совсем мокрая, безрадостная, не то, что была когда-то, когда Анна была маленькой и радовалась желтому солнышку сквозь наполовину облетевшие деревья. В тот день они гуляли с мамой по городскому парку, и большая собака, неожиданно выбежавшая из-за угла, очень напугала девочку…

Анна помотала головой, отгоняя воспоминания. В голове вдруг завертелся какой-то еще образ, тоже связанный с осенью, но не с золотой, а вот с такой же, серой и промозглой. Завертелся, но никак не хотел встать и выпрямиться в полный рост, девушке начало казаться, что она забыла что-то очень важное, что-то, о чем ни в коем случае забывать нельзя было.

Красный наконец загорелся. Анна перебежала дорогу, не переставая думать и прикидывать, что же такого она могла забыть. Вроде мама никаких поручений не давала, в школе никаких праздников, на которых ей выступать в роли главной заводилы, не намечалось. Друзей, которым она могла что-либо наобещать, у нее не было. Жениха и подавно не было, как поссорилась с Димой в августе еще, так ее передергивало от мысли об отношениях. Бабушка о чем-то просила? Нет, не было такого…

За размышлениями путь до школы пролетел незаметно. Поздоровавшись с охранником, Анна нырнула в раздевалку, хотя переодеваться там было строжайше запрещено. Всем, кроме Анны: та оказалась настолько упрямой, что директор предпочел не обращать внимания на выходки будущей золотой медалистки, как-никак одна на весь выпуск и первая за все время его сидения в директорском кресле.

Прозвенел звонок на урок. Анна торопливо засунула ботинки в пакет, надела кроссовки и побежала в класс. За опоздание ей тоже ничего не грозило, но все-таки хотелось писать контрольную по алгебре наравне со всеми, а не в последние минуты занятия. Впрочем, она и так, и так напишет на «отлично», но… Наверное, не хотелось обижать любимую учительницу.

Дверь класса открылась и закрылась, и учеба поглотила Анну с головой, стерев из головы все посторонние мысли.

После школы Анна решила зайти в библиотеку, она давно хотела взять что-нибудь почитать, чтобы не терять бесцельно вечера, не занятые игрой на гитаре. Библиотекарь приветливо ей улыбнулся, он знал ее как старательную и начитанную девушку, пусть и одетую не так, как положено хорошим детям.

– Здравствуйте, Всеволод Владимирович, – сказала Анна.

– Здравствуй, здравствуй, Анечка, – радостно откликнулся библиотекарь. – Давненько что-то тебя видно не было! Все дела, да? Не до книжек?

– Дела, – подтвердила девушка. – Столько задают, Вы бы знали!

– Да у меня у самого внучка школьница, мне ли не знать! – покивал Всеволод Владимирович. – А ты-то уже в выпускном классе? Скоро и в институт поступать… Надумала уже, куда?

– Мама хочет, чтобы я в юристы шла, говорит, прибыльное дело, да и в столицу попасть можно. Только мне самой больше история нравится. Я бы пошла на учительницу истории, только вот денег за это мало платят, работу сложно найти.

– А, ну у тебя еще есть время подумать. Позволю себе дать тебе совет – поверь старику, лучше идти туда, куда сердце зовет, а не туда, куда толкают окружающие, – подмигнул Анне библиотекарь.

– Мне и самой так кажется, – согласилась Анна.

– А ты же за книжкой зашла, верно? – спохватился Всеволод Владимирович. – А я уж заболтался, старый! Какую-то определенную хочешь или подобрать?

– Да я как-то… Не задумывалась, – немножко виновато улыбнулась девушка. – Хочется почитать, а что именно…

– А я тут такую книжечку нашел, – заговорщически начал библиотекарь, – что оторваться не мог! Как ты любишь – чтобы и приключения, и интрига, и любовь. А вообще она про волков, там герой главный – оборотень!

– Оборотень? – задумчиво повторила Анна. В глубине ее памяти снова что-то шевельнулось, напоминая о своем существовании. – Ну, давайте про волков.

Всеволод Владимирович ушел куда-то вглубь помещения – искать книгу. А Анна постаралась выловить все-таки мысль, так сильно напоминавшую о себе, но и в равной степени никак не дававшуюся быть пойманной. Волки, оборотни, дождливая осень… Может, она что-то читала об этом, но давно, поэтому точно ничего и не помнит, но образ прочно впечатался в сознание и теперь тревожит ее неясными образами.

Девушка помотала головой. Если и читала, то совсем давно: никакой фантастической литературы она не брала в руки уже несколько лет. Но, казалось, все-таки недавно произошло что-то, связанное с серыми санитарами леса.

– Вот она! – наконец появился Всеволод Владимирович и продемонстрировал книгу в яркой обложке. – Оформлять? Возьмешь?

– Возьму, – безразлично сказала Анна. Мысленно она была уже далеко.

– И обязательно скажешь мне, как она тебе! – наказал библиотекарь, записывая в карточку девушки необходимые данные.

Идя домой, девушка решила пойти через небольшой скверик – так было дольше, но ей хотелось подумать, тем более дождь прекратился и на улице было свежо и хорошо, хотя, конечно, все-таки прохладно.

Прыгая через лужи и пиная нападавшую и намокшую листву, Анна так и так вертела в голове образ волков. Серый, желтоглазый, угрюмый зверь, осторожный хищник, но преданный своей избраннице супруг. Многие окутывали его романтическим шлейфом, но девушка не видела ничего привлекательного в дикой грязной собаке – домашние уж куда более милые, по крайней мере, пахнут наверняка приятнее. Ну и что, что выбирает одну волчицу на всю жизнь – так тем самым он теряет возможность обзавестись большим количеством потомков, что для зверя, казалось, одна из главнейших забот. Непонятная и кусачая блохастая зверюга, в общем-то.

А оборотни?

Анна закусила губу, пытаясь сообразить, что она о них знает. Полулюди-полуживотные, обращаются в полнолуние и грызут всех подряд. Процесс обращения сопровождается дикой болью – отсюда, наверное, и жестокость. Кому ж будет приятно, если каждый месяц тебя выворачивает наизнанку, разбирает по кусочкам и заново собирает? А еще они боятся серебра и осины.

Или это вампиры?

Фыркнув, Анна сказала себе, что она занимается ерундой. Какой толк думать о том, чего никогда не было и не будет?

Вот ситуация с Димкой – другое дело. Это реально существовавшее. Был мальчик, ухаживал, цветы дарил, предлагал в кино ходить, словом, проявлял всяческие знаки внимания. Один раз даже попробовал в любви признаться… А потом – бац! И вдруг она ему стала не мила. А все потому, что-де слишком гордая, непокорная, недоступная.

А о том, что, может быть, это он плохо подступает, он не подумал. Ну и ушел, а Анна предпочла не звать его обратно, хотя он ей нравился, очень-очень. Но после того, что он ей наговорил… Тут и человек без гордости вряд ли захочет продолжать общение.

Тем временем начало темнеть, а выход из сквера все не показывался. Анна даже немного заволновалась: она ходила здесь много раз и все тропинки знала наизусть, да и как можно заблудиться там, где всего одна асфальтовая дорога, если с дороги этой даже не сходить? Фонари светили, но как-то тускло, и свет был не привычным теплым желтым блином, а бледным холодным пятном.

– Что за черт? – пробормотала девушка.

Никто, разумеется, ей не ответил. Она на всякий случай обернулась, огляделась по сторонам – никаких людей поблизости не заметила, что несколько успокаивало: на маньяка наткнуться ей сегодня не грозило. А вот основательно замерзнуть и вымокнуть – это без проблем, с неба снова что-то накрапывало.

Ветер взвыл и резким порывом чуть не опрокинул Анну, швырнул ей в лицо сырую листву. Дождь припустил и теперь стучал крупными каплями, так, что даже было немного больно от его прикосновений. А потом фонари начали моргать – и совсем погасли.

Девушка пошатнулась, в глазах у нее потемнело, она неосознанно шагнула назад и прижалась спиной к дереву. В голове немного прояснилось, но она все равно не видела ничего вокруг. Где-то вдали раздался вой – а потом опустилась тишина, даже ветер замолчал, дождь падал на землю беззвучно, листья перекатывались по ногам, но шуршать забывали.

Анна потрясла головой. Ей начало казаться, что она сходит с ума. Не может быть такой абсолютной тишины в городе, где нет-нет, да и проедет какая машина! Раздастся голос человека! Собака залает, наконец…

Стоило девушке подумать о собаках, как на нее обрушилось еще одно потрясение: шагах в пяти от нее на уровне колена загорелись два зелено-желтых огонечка. Нескольких секунд хватило, чтобы понять, что это – глаза, но чьи? Собаки? Это уже совсем какая-то ненормальная собака должна быть. Волка? Откуда взяться волку в сквере? Да в их городе даже зоопарка отродясь не было! Кошки? По цвету похоже, но размеры какие-то уже слишком огромные для пушистой мурлыки.

А тишину никак не удавалось порвать, глаза, не мигая, смотрели прямо на девушку. Анна зажмурилась, зажала руками уши и сползла вниз, села на корточки, прижалась лбом к коленям. Ей было очень страшно, настолько, что она не могла даже закричать (да и разве прозвучал бы ее голос в этом царстве молчания?), ей оставалось лишь беззвучно молиться, чтобы это поскорее закончилось хоть чем-нибудь, пусть она погибнет, но только бы не бояться, не бояться…

И перед ее взором встала картина: невысокий парень лет двадцати трех стоит у окна и смотрит вдаль. У него черные глаза, загадочная улыбка и круглая луна на футболке. Он опирается руками на подоконник, тот прогибается под его весом… Или под его напором? И вдруг этот парень смотрит прямо в глаза Анне, смутная тень пробегает по его лицу, словно бы он ее узнает. Он хмурится и подается вперед…

Дикий визг разрезал сжимающуюся тьму. Анна даже не сразу поняла, что визжит она сама, а не кто-то третий. Ветер вновь свистел, дождь шумел, фонари горели. И лишь вдалеке мелькнул серый хвост и скрылся за углом.

Поднявшись, девушка кое-как отряхнулась. Ее трясло от пережитого шока, но еще больше ее впечатлил взгляд парня. Словно бы он смотрел не на лес, видный из его окна, а куда-то гораздо глубже, сквозь время и пространство находя что-то очень важное для себя… А еще тот парень был красивый, словно сошел с какой-то картинки. Аристократично-бледная кожа в сочетании с темными волосами и глазами всегда восхищала Анну – и так отличалась от Димки…

Девушка помотала головой, запрещая себе вспоминать своего бывшего молодого человека. Тем более в настоящем было куда больше того, что стоило вспомнить. Почти что подсознательно Анна поняла, что образы, посещавшие ее раньше, как-то связаны с парнем из видения. Но вот как?.. Она же его никогда в жизни не видела!

Или видела?

Когда Анна добралась наконец до дома, было почти девять вечера. Однако ей повезло – мать еще не вернулась с работы. Сняв грязную одежду и замочив ее, девушка улеглась на кровать и раскрыла книгу, посоветанную библиотекарем.

Главный герой по описанию чрезвычайно походил на того, кого она увидела, когда в сквере начала твориться чертовщина. Сейчас, когда Анна сидела в тепле и при ярком свете напольного торшера, ей все произошедшее казалось нереальным, выдумкой больного сознания. Но ведь она была здорова, а, значит, все происходило на самом деле…

А больше всего сходства добавляло то, что герой оказался оборотнем. Девушка примерила эту роль на парня из видения – и она идеально села на него, как вторая шкура. Но оборотней не существует, и она могла не бояться, что тот парень окажется реально существующим человековолком, который придет к ней поздно ночью и съест.

Впрочем, и аномальной тишины не существует, и серых хвостов в добавление к горящим глазам…

Размышления Анны прервал звонок в дверь.

Поворчав, что маме вечно лень искать в сумке ключи, девушка пошла открывать.

– Какая ужасная погода! – с порога заявила мама, отряхивая зонтик. – Вся вымокла.

Анна бледно улыбнулась. Ей-то погода уже не казалась плохой; куда страшнее было то, что может проснуться и бродить по миру в поисках жертвы…

– А чего ты не ела? – спросила мать, пройдя на кухню. – Меня все ждешь?

– Нет, не хотелось. Я недавно только пришла, на гитаре задержали, учили новую песню, – соврала Анна. Смотреть на еду ей действительно не хотелось, но говорить о причинах она не стала, справедливо полагая, что мать обвинит ее в «детских выдумках».

– Ясно. А одежда чего грязная? – мама перемещалась по квартире столь стремительно, что девушка едва успевала за ней.

– Упала. Ну ты же сама видела, что там творится…

– Гитару-то не разбила? – забеспокоилась мать.

– Нет-нет, с ней все в порядке, – поспешила заверить ее Анна. – Ну, я пойду книжку читать.

– Иди. Только уроки-то не забудь сделать.

– Конечно, мама… – Анна поцеловала мать в щеку и ушла в свою комнату.

Прикрыв дверь, она бессильно повалилась на кровать. На нее неожиданно навалилась усталость, словно она не с матерью поговорила, а три часа разгружала вагоны. И почему всегда так сложно говорить неправду?

Стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором снова встал тот парень из видения. Но теперь он уже не пугал, смотрел с интересом, и было видно, что вовсе у него не демонические черные глаза, а просто карие, хотя и очень глубокие. Только вот еще он и принюхивался, что придавало ему неприятного сходства с волком. И Анна начала припоминать, что действительно видела его где-то, даже более – говорила…

Ей захотелось протянуть руку и коснуться его, чтобы понять, реален он или всего лишь игра ее воображения. Но стоило пошевелиться, как парень растаял, уступая место темной сонной бездне, в которую Анна провалилась до самого утра.

Пробуждение на это раз было менее катастрофичным для будильника – уже потому, что его никто не завел и он, соответственно, не подумал никому надоедать занудным звоном. Тем не менее, Анна проснулась даже чуть раньше, чем надо было. Полежала, глядя в потолок и пытаясь сообразить, что было сном, а что – явью.

Злобные волки с горящими глазами, красивые парни с улыбками Джоконды… Анна перевернулась на бок, и взгляд ее упал на книгу, которую она, очевидно, смахнула на пол ночью, неловко повернувшись. И все сразу стало на свои места, девушка решила, что ей все приснилось под впечатлением от интересного романа.

В школу отчаянно не хотелось, но она никак не могла придумать достойную причину, чтобы объяснить маме свое нежелание. А без уважительного повода прогулы в их семье считались страшным преступлением.

Через час Анна уже стояла под проливным дождем на переходе. Прохудившееся небо, похоже, решило повторить эксперимент со всемирным потом, и теперь старательно выливало всю влагу на землю, так что в некоторых местах, где асфальт был не очень ровным, получились моря, а где его еще не успели разбить, там шумели реки, с которыми не справлялись никакие водосборники и канализация.

Вдруг кто-то толкнул Анну и она, не удержавшись, упала на колени прямо в лужу. Поднявшейся волной окатило и ее, и стоящих рядом людей, что вызвало, разумеется, бурю негодования.

– Стоит посреди дороги, так теперь еще и падать вздумала! – ругалась необъятная женщина рядом с Анной. – Инопланетянка какая-то!

Девушка почти не слышала ни ее, ни других возмущений, она стояла в луже на коленях и смотрела на свое отражение. По нему то и дело пробегала рябь, но яркая голубизна глаз пробивалась даже сквозь общее уныние. А потом отражение совсем смыло, и Анна увидела другую картинку: она сидит на лавочке, а рядом с ней на качелях сидит некий мужчина. Она попробовала всмотреться в его черты, и вода словно поняла, что от нее требуется, сидящий тут же был показан крупным планом. Анна ахнула и прижала руку ко рту: это был, без сомнения, парень из вчерашнего видения…

Так, значит, он все-таки существует? И она с ним знакома! В воде снова произошла смена кадра, и Анна увидела, как она говорит с этим парнем, улыбается ему…

Девушка напряглась, стараясь вспомнить его имя. Что-то не русское, скорее северное, похожее на имя древнего викинга. Она еще говорила свои ассоциации на него…

Ольгерд!

Имя вспыхнуло огненными буквами в ее голове.

А еще она вспомнило свои последние слова ему. Она обещала ему снова прийти.

– Черт! – крикнула Анна, ударяя кулаком по воде, рассеивая видение.

Снова взмыл фонтан брызг, и люди от нее шарахнулись.

– Сумасшедшая! – пробормотала все та же женщина.

Анне было все равно. Она пыталась понять, как же она могла забыть то, что обещала человеку, пусть и малознакомому, но производящему впечатление нуждающегося в ее общении… И на ум приходило лишь одно: ей помогли забыть.

Встав наконец из лужи, Анна бегом кинулась на автобусную остановку. Только бы угадать, на какой автобус она тогда села, когда приехала к нему… Мокрая и грязная одежда, растрепавшиеся волосы, школа ее нисколько не волновали, она всей душой стремилась туда, где на качелях сидит странный мужчина с холодным именем Ольгерд. И пусть вечером мать будет ее ругать, но она увидит его снова.

Подъехал автобус, девушка в него впрыгнула, даже не посмотрев, по какому маршруту он идет. Другие пассажиры оглядывались на нее и неодобрительно качали головами, но ей было все равно. Она прошла в конец салона, села на свободное место и уставилась в окно. В прошлый раз она ехала до конечной – значит, есть время придумать, что она ему скажет.

Район она узнала сразу. Городская окраина, лесопарк, обшарпанные пятиэтажки. Да, их город не был очень богатым, но ближе к центру стояли девятиэтажные дома вполне приличного вида, и в одном из таких как раз и жила Анна. А Ольгерд обитал здесь, куда нормальный человек по своей воле не переселится.