Текст книги "Искуситель (СИ)"

Автор книги: Astery

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Он мой! – прогремела тёмная фигура.

– Ещё не время, – отвечала светлая.

– Ты знаешь, что он сделал! Он отверг твой дар!

– Он ещё может выбрать.

– Слишком поздно! Он мой!

Тени зарычали, и бросились на меня, вопя что-то на своём неизвестном языке. Меня рвали и терзали, и тогда я… проснулся. Я вскочил, держась за голову. Что за сны? Когда сердцебиение успокоилось, я решил, что это от насыщенного вечера и бокала вина, предложенного Люциусом, когда я уходил к себе в номер. Я подышал прохладным воздухом у открытого окна, успокоился окончательно, и лёг обратно. Больше кошмар мне не снился.

========== Часть 4 ==========

Шли недели. Я счастливо проживал свои дни в достатке и богатстве, презирая время, когда я прозябал в нищете. Я не любил бедность и бедных, и не считал своим долгом как-либо им помогать. Я ничем им не обязан. И я знаю, что стоит мне подать им хоть соверен, как на меня посыплются лживые благословения и благодарности, и на следующий день меня будут проклинать за то, что я исчез из их жизни вместе с моими деньгами. Бедность озлобляет человека, оскверняет, заставляет существовать в поисках хлеба, наплевав на благородные позывы души. Бедность превращает в животных. Да и богатство, если быть честным, тоже. Пока один будет метаться и падать на колени в поисках куска хлеба, второй будет вести распутную жизнь, зная, что останется безнаказанным.

На Рождество Люциус и я, как и обещали, отправились к лорду Керрингтону. Сердце моё ликовало от мысли, что я вновь увижу прекрасную леди Джильду. Пока мы ехали, Люциус был довольно молчалив и задумчив.

– Мне непривычно видеть вас таким тихим, – обратился я к нему. – Люциус, вам нездоровится?

– Немного, – он грустно улыбнулся. – Как я и говорил, меня охватывает хандра в это время. Эта ночь жалит холодом и тоской, и навевает тяжёлые воспоминания.

– Вы кого-то потеряли?

– Да. Я расскажу вам свою историю в другой раз. Сегодня же сделайте одолжение, друг мой, не беспокойтесь обо мне. Веселитесь, созерцая леди Джильду, свою тоску я оставлю при себе.

– Надеюсь, леди София поможет вам развеять вашу печаль.

Он просветлел лицом.

– Кто знает.

Мы приехали к старинному и прекрасному замку, сиявшему разноцветными огнями, украшавшими его к Рождеству. Фигуры изо льда и снега стояли в саду, освещённому фонарями, мимо которых мы шли. В поместье нас приветствовал лорд вместе с дочерью. Джильда Керрингтон стояла в прекрасном нежно-розовом платье, с бриллиантами в золотых волосах, брошью-цветком на груди. Какая же красавица!

– Князь, мистер Колдуэлл, счастлив видеть вас! – сказал он весело. – Леди Марион нездоровится, уж простите, что сегодня её не будет.

– Мы всё же рады быть вашими гостями, – тяжело улыбнулся Люциус, поцеловав руку Джильды.

– Вас снедает грусть? – спросила она, посмотрев на него.

– Я лишь задумчив, не берите в голову, миледи.

Я взял её руку, целуя, и затем немного улыбнулся, посмотрев в прелестное личико.

– Позволите ли вы отдать вам подарок прямо сейчас, мисс Керрингтон?

Они кивнула, улыбнувшись краем пухлых губ. Я вынул из внутреннего кармана небольшую коробочку и протянул ей. Там покоилась золотая роза, отделанная рубинами и сапфирами. Джильда благосклонно улыбнулась, осмотрев подарок.

– Вы очень щедры, мистер Колдуэлл. Спасибо.

– Пустяки. С Рождеством вас, миледи.

Через час прибыли лорд и леди Старк. При виде Софии во мне вновь проснулось желание творить. Она шла в белоснежном платье, словно излучая уют и любовь всем своим видом. На ней не было украшений, казалось, они на ней лишние. Спокойная, безмятежная, она будто бы светилась. Люциус улыбнулся, увидев её, и едва не примчался, чтобы поздороваться.

– Какое счастье видеть вас, миледи, – сказал он, покрывая поцелуями её ручку.

– Это взаимно, – улыбалась она.

– Как видите, я сдержал обещание, приняв ваше приглашение.

– Вас пригласила не я, милорд.

Он помолчал, кивая.

– Конечно, конечно, – негромко и рассеянно отвечал князь.

– Ваш друг неравнодушен к леди Старк? – вполголоса спросила меня Джильда.

– Он всё отрицает. Наверняка он просто дорожит дружбой с ней.

– Тогда это очень трогательно, – она властно улыбнулась.

Люциус что-то нашёптывал Софии, отчего та лишь улыбалась, отвечая «вы бессовестный льстец, князь». Я пообещал себе больше не слушать их, а целиком и полностью посвятить внимание леди Джильде. Я приглашал её на вальсы, мазурки и менуэты, не желая дать кому-либо из гостей танцевать с этим прелестным созданием. И когда это повторилось уже в четвёртый раз, во время танца она немного улыбнулась и сказала:

– Вы очень жадный, мистер Колдуэлл.

– С чего вы так решили?

– Вы не даёте шанса другим гостям потанцевать со мной.

– В таком случае не смею спорить, я в самом деле жадный, – улыбнулся я.

– Я благодарна вам за ваше присутствие, – негромко сказала она, когда я её кружил. – Признаться, я заскучала после нашей первой встречи.

– Я тоже заскучал без вас, миледи.

– Позвольте вопрос, вы композитор?

– Как вы узнали? – изумился я.

– Князь Астери сказал, что вы написали прекрасный вальс. Вы сыграете мне его?

– Если пожелаете, я сыграю что угодно.

– Вы часто пишете?

– В последнее время нет. Но мне кажется, если бы я пожелал посвятить один из вальсов вам, это было бы прекраснейшее произведение из когда-либо написанных. Как и вы, миледи.

Она улыбнулась.

– Благодарю. Теперь позвольте мне уделить внимание другим гостям.

– Конечно.

И после танца леди Джильда удалилась к отцу, дабы поприветствовать приезжих графинь. Я смотрел на неё, улыбался и понимал, что влюбился в это чудесное создание. Почувствовав, что пересохло в горле, я пошёл к столам, чтобы попить чего-нибудь. Я проходил мимо колонн и статуй, и за одной из них стояли, скрывшись от посторонних глаз, Люциус и София. Я случайно услышал их разговор:

– Ты меня балуешь, – говорил князь. – Неужто тебе не кажется, что это слишком?

– Почему? Я хочу, чтобы ты принял от меня подарок. Ты заслуживаешь его, как и все, если только не больше.

– Не думаю, что остальные сойдутся с тобой во мнении.

– Остальных здесь нет. Здесь я и ты. Теперь либо прими, либо откажись, и я уйду.

Люциус взял маленькую коробочку из её рук, улыбаясь так ласково и нежно, как я меньше всего от него ожидал.

– Спасибо.

– Мне не в тягость, – улыбнулась девушка в ответ. – Надеюсь, не сочтёшь его слишком посредственным и глупым.

– Что бы там ни было, я так не подумаю, – он взял её руку и пожал. А затем ухмыльнулся и повернул голову, увидев меня. – Вы настоящий шпион, Киллиан.

Я немного застыдился.

– Простите, я не намеренно вас подслушал. Я лишь случайно оказался рядом.

– Ничего страшного, – улыбнулась леди София. – Вы ничего ужасного не услышали. Мы лишь обменялись подарками.

– Не хотелось делать это в толпе, – кивнул Люциус. – Вот мы и отошли.

– Мне действительно неловко, я прошу прощения.

– Вы прощены. И кстати, для вас у меня тоже есть подарок, – леди Старк подошла ко мне и протянула коробочку чуть больше, которую открыла и вынула подарок. – Я надеюсь, она убережёт вас от напастей.

Её подарком были маленькие часики, в которых на месте портрета было изображение девы Марии. Меня тронула такая забота, я улыбнулся и взял её белые ручки.

– Миледи, я всем сердцем благодарен, но боюсь, что такой подарок не для меня.

– Почему?

– Я не верю в небо и ад, Бога и святых, – её глазки потускнели, само её личико опечалилось. – Моя дорогая, я очень вас прошу, не обижайтесь на меня.

Князь смотрел на меня и молчал, словно ожидая чего-то. По лицу его прошлась недобрая тень, которая исчезла, едва заговорила София, ласково, по-матерински улыбаясь мне.

– Я вовсе не обиделась. Мне только досадно, что вы остались без подарка.

– Для меня будет подарком, если мы с вами останемся друзьями.

– О, конечно, – закивала она. Несмотря на искреннюю ласку и радость, мне всё же виделась печаль в её глазах. – Разумеется, мы останемся друзьями.

– Спасибо, миледи, – я чмокнул её ручку.

– Не за что, мистер Колдуэлл. Теперь простите меня, и вы, князь, – она обратилась и к нему. – Но мне пора.

– Вы уже уезжаете? – удивился я.

– Останьтесь, – Люциус коснулся её плеча. – Ваш папенька ещё здесь, куда вы торопитесь?

– У меня есть неотложное дело. Оно не может ждать, – улыбнулась рыжеволосая леди. – Мы с вами ещё увидимся, господа, я обещаю.

– Я запомню, – князь чмокнул её руку.

– Я тоже, – улыбнулся я, прощаясь с ней.

– Хорошо, – продолжала она улыбаться. – С Рождеством вас.

И она скрылась в толпе гостей. Я смотрел на Астери, ожидая, что он скажет. Он же ухмыльнулся.

– Ваш взгляд излучает любопытство, Колдуэлл.

– Вы были очень… чёрт, Люциус, я начинаю думать, что вы мне лжёте.

– Я? В чём?

– Вам нравится леди София.

– А она может не нравиться?

– В романтическом смысле, – пояснил я. – Почему вы не признаетесь в этом?

– Потому что это не совсем так. Мы с ней вместе несём бремя потери в этот светлый день, и выказывая заботу об этой женщине, я лишь облегчаю свою ношу. И вы были правы, она действительно развеяла мою тоску.

– Вы вместе кого-то потеряли? Сколько же вы знакомы?

– Много дольше, чем кажется, – загадочно ответил князь. – Идёмте, друг мой. Вы верно голодны, раз шли к столам?

Я не спрашивал больше у него о Софии. Прямого ответа он не даст, это я понять уже успел. И тем сильнее разгоралось моё любопытство к его прежней жизни. Поздно ночью мы ехали назад, и по дороге встретили повозку с гербом лорда Старка. Но он ещё у Керрингтона, как его повозка оказалась здесь? Ответ нашёлся сам собой, когда я увидел, что из этой самой повозки несколько людей вынимали праздничные мешки и коробки, и разносили по бедному кварталу, вдоль которого мы и ехали. И леди София стояла и разговаривала с нищенкой, рядом с которой стоял ребёнок. Женщина была среднего возраста, и она плакала слезами благодарности, принимая из рук девушки мешок и коробку.

– Вы прямо ошеломлены, – ответил с ухмылкой Люциус.

– Вы видите, почему! Она уехала так рано ради этих людей. Вы знали?

– Предполагал.

– Зачем она это делает? Она не казалась мне лицемерной.

– Она и не лицемерна. Она делает это не напоказ и не раз в году.

– Но почему?

– Леди Старк из тех, кто верит людям и верит в людей. Её чрезмерная доброта рвётся наружу, подталкивая к подобным поступкам.

– Но она не должна!

– Не должна, – кивнул Люциус. – Но делает.

Я ничего больше не говорил. Мы проехали мимо, и я не смел пересечься взглядами с леди Софией. Моё самолюбие пострадало от доброты молодой прелестной женщины, и я утешал себя тем, что раз она заботится о бедняках, то мне не стоит вмешиваться, и им хватает её помощи. Я был богаче её семьи, и ничего не сделал для класса, представителем которого сам недавно был. А она сбегает с бала лорда, чтобы одарить нищих. Если об этом узнают, её окрестят полоумной и странной. Но я не посмел бы когда-нибудь ради чего-нибудь ей этим угрожать. Я чувствовал себя ничтожеством в сравнении с её безграничной добротой. В груди поселилась какая-то злость, как будто София оскорбила меня этим жестом. Я на какое-то время разозлился на неё за эту доброту. Я пытался думать, что каждый волен жить, как ему хочется, и у каждого есть право выбирать, помогать ли. Но эта женщина… женщина, чья задача – быть рабой и игрушкой мужа, смеет одаривать своей щедростью этих жалких нищебродов!

– Вы помрачнели, – ответил князь, посмотрев на меня. – Вас так возмутило её поведение?

– Я считаю глупым то, что она творит, – бросил я раздражённо.

– Киллиан, вам стыдно. Я это вижу, не отпирайтесь.

– Стыдно? Перед женщиной? Не смешите меня!

– Однако это правда. Вам действительно стыдно перед этой женщиной, – невозмутимо улыбался Астери.

– Я не желаю оправдываться за то, что считаю правильным, а что – глупым!

– Я и не прошу. Просто вам следует помнить, что она – женщина. В ней больше потребности заботиться, чем в мужчине, вот и всё.

Эти слова подействовали успокаивающе, и моя злость понемногу сошла на нет. В сущности, зачем я злился? Ведь это правда, все женщины чувственней мужчин. Глупо их за это осуждать.

========== Часть 5 ==========

Шло время. Время, за которое я купил себе замок Арес, и в который скоро должен был переехать, едва мебельщики и декораторы закончат работу. Время, за которое я не сотворил ни одной сонаты, ни одной маленькой прелюдии. И я уже подумывал о том, чтобы бросить это дело. Я писал музыку, зарабатывая на кусок хлеба, но к чему мне это теперь? У меня есть деньги, известность, друзья, которых можно купить. Всех, кроме Люциуса, разумеется. Хобби, к которому моя страсть остыла – вот, чем стала для меня моя музыка. Теперь присутствие рядом леди Софии едва ворошило мою душу, едва толкало к нотной бумаге. Но я, всё же, пытался. Мне просто тяжело взять и оставить то, что я боготворил всю жизнь. Тяжело и жалко. Любовь к леди Джильде вдохновляла меня на что угодно, но только не на создание мелодий. Однако ж я изводился без неё. Я приезжал на все пиршества, едва узнавал, что она там будет. Люциус даже шутил, что я одержим ею. Возможно, так и было. Но я любил её так нежно, трепетно, меньше всего мне хотелось доставлять ей неудобства. И одним февральским утром, я решился.

– Я хочу жениться на леди Джильде, – сказал я князю за завтраком.

Он невозмутимо допил свой чай и с улыбкой посмотрел на меня.

– А я всё ждал, когда вы это скажете, друг мой. Лорд Керрингтон, наверняка, сам этого ждёт не дождётся.

– Думаете? – с лёгким волнением и надеждой спросил я.

– Отчего нет? Вы молоды, симпатичны и богаты. Скорей поезжайте и обрадуйте его, что он скоро станет вашим тестем.

– Мне было бы приятнее сделать это в вашем присутствии.

– Сожалею, Колдуэлл, но через десять минут мне нужно ехать. Клятвенно обещаю быть к пяти часам и услышать, как всё прошло. Во всех подробностях.

– Вы едете к леди Софии? – немного хитро улыбнулся я.

– Её отец очень звал меня.

– Тогда не смею вас задерживать.

– И я вас, – улыбнулся он в ответ.

К полудню я прибыл в поместье лорда Керрингтона. Он встретил меня в своём кабинете.

– Киллиан, дорогой мой, рад вас видеть! – радушно сказал лорд.

– Это взаимно, милорд, – я снял шляпу.

– Что вам угодно? И где же ваш друг князь?

– У него дела с лордом Старк. Я же приехал к вам с разговором.

– Я слушаю, – лорд Генри сел за стол и жестом предложил сесть мне.

Я опустился на стул, обитый алым бархатом, и посмотрел в пожилое, однако доброе лицо лорда.

– Милорд, возможно мы не так давно с вами знакомы, и вам может показаться, что я ветреный полигамный мот, но уверяю вас, это не так.

– Начало многообещающее, – слегка усмехнулся он.

– Лорд Керрингтон, я люблю леди Джильду. И я прошу у вас её руки.

Он посмотрел на меня, молча некоторое время. Затем он улыбнулся и радостно засмеялся.

– Голубчик, мальчик мой, как вы меня осчастливили! – сказал он, взяв мою руку и пожимая её. – Бог мой, какая радость! Идёмте, милый, обрадуем вашу будущую тёщу и невесту.

Леди Марион прослезилась, едва услышала сию новость. Леди Джильда с привычной для себя сдержанностью улыбнулась, смотря мне в глаза.

– Моя дорогая, как же скоро настал этот день, – плакала леди Керрингтон, целуя дочь в щёки. – Моя милая девочка уже невеста, боже, за что же мне это счастье?

– Марион, не лей слёз в этот день, – её приобнял лорд, улыбаясь. – Джильда, ты рада?

– Безмерно, отец, – негромко ответила она.

– Ах, как мало воздуха, – леди Марион стало пошатывать.

– Пойдём, дорогая, врач же запрещал тебе волноваться. Мистер Колдуэлл, извините нас, мы на минутку, – лорд Генри повёл жену в коридор, а меня и леди Джильду оставил в комнате одних.

Невеста посмотрела на меня, продолжая спокойно и отстранённо улыбаться.

– Вы рады? – спросила она.

– Я? Я счастлив, миледи.

– Раз мы скоро поженимся, зовите меня Джильда.

– Конечно, дорогая.

Она сделала ко мне пару шагов, скользнув рукой по спинке кресла.

– Я не ждала, что этот день так скоро настанет.

– Джильда, я… я люблю вас.

Девушка посмотрела мне в глаза, как-то просветлев лицом.

– Когда я вас вижу, – продолжал я, – мне хочется быть бриллиантом в ваших волосах, перчаткой на вашей руке, любым предметом, которому дозволено касаться вас, милая. И не могу представить, что любя и боготворя вас, увижу замужем за другим.

– Теперь этого не случится. Я ваша, Киллиан.

Я обнял её, жадно вдыхая запах духов.

– Джильда… моя Джильда… моя богиня, – шептал я.

– Ваша. Твоя, – она скользнула рукой по моей. – Я люблю тебя, Киллиан.

Я не сдержался. Обнимая эту женщину, я прильнул к её губам, жадно и страстно целуя. Она отпрянула, положив ладонь мне на грудь.

– Нет. Сейчас не время.

Я покрывал поцелуями её руку, не в силах остановиться и отпустить её. Я всё шептал признания, видя её спокойную улыбку. Домой я ехал в прекрасном расположении духа. Мне не терпелось рассказать об этом Люциусу, услышать его поздравления, смех. Я вошёл в его номер, и застал его там с леди Софией. Они держались за руки, смотря в окно. Оба повернулись и заметили меня.

– А, Киллиан! – огласил князь. – Как всё прошло?

– Миледи, – я быстро пожал ручку Софии, и с радостной улыбкой посмотрел на них обоих. – Я рад, что именно вы вдвоём узнаете первыми.

– О чём? – оживилась девушка.

– Я и леди Джильда женимся.

Леди Старк ахнула.

– Господи боже, как чудесно!

– Мои поздравления! – Люциус горячо пожал мою руку. – Роскошная женщина, друг мой! – он повернулся к Софии, которая странно на него посмотрела. – Моя дорогая, надо ли мне оправдаться?

– Не утруждайтесь, – наигранно оскорбилась рыжеволосая леди. Затем с улыбкой посмотрела на меня. – Леди Джильда в самом деле красавица, из прекрасной семьи, благовоспитанная. Я так за вас рада, мистер Колдуэлл!

– Когда же свадьба, Киллиан?

– В апреле. Лорд Керрингтон взялся всё устроить сам. Люциус, я бы хотел просить вас быть моим шафером.

Он гордо улыбнулся.

– Полагаю, в этот день вы решили облагодетельствовать весь мир? – сказал он, посмеиваясь.

– Миледи, я также буду вам благодарен, если вы и ваша семья будете на нашей свадьбе, – улыбался я Софии.

Она закивала.

– Конечно, конечно! О, я с радостью!

– Только не нужно плакать, – Люциус вынул из нагрудного кармана платочек.

– Боже, я как-то расчувствовалась. Простите, господа, – леди Старк с робостью вытерла выступившие слезинки.

Князь приобнял её. Я же всё больше погружался в уверенность о том, что их свадьба будет через какое-то время после моей с Джильдой, и наши семьи будут жить рядом, имея много резвых и весёлых детишек.

– Миледи, прошу, не плачьте, – сказал я ласково. – Я чувствую себя виноватым.

– Хорошо, извините, сейчас пройдёт, – сказала она, светлея лицом и помахивая перед собой веером.

– Обещаю, только не плачьте, что когда придёт время, я попрошу вас стать крёстной.

Она пошатнулась, оперевшись на Люциуса. И слёзы теперь покатились уверенными крупными каплями по её румяным щёчкам.

– Ах, Господи Иисусе! – воскликнула девушка, и князь обнял её, позволив плакать в свою жилетку. – За что мне такая радость?

– Мне казалось, вы человек неверующий, – сказал он.

– Леди Джильда верующая. Для неё это будет важно, я знаю.

– Ну-ну, дорогая моя, таким темпом великий потоп случится второй раз, только теперь у нас не будет Ноя с его ковчегом, – улыбался Люциус Софии, поглаживая спинку.

Она ещё пару раз всхлипнула, и вскоре осталась одна лишь радость, без слёз и волнений. И хоть ничто не могло омрачить этот столь памятный и счастливый для меня день, мне казалось, что в лице князя проскальзывает какая-то тень, отражавшаяся недобрым огоньком в его глазах. И леди Старк будто смягчала его своей лаской и спокойной улыбкой. Они вдвоём смотрелись так гармонично, и я не мог понять, почему. Если бы я знал тогда то, что знаю сейчас, я падал бы перед Софией на колени, целовал её платье, не смея прикасаться к этому чистому белоснежному телу. Но я не знал ничего тогда. Я был ослеплён любовью и богатством, был не в силах понять очевидное, и жестоко за это поплатился.

========== Часть 6 ==========

Я стал много чаще бывать в доме лорда Керрингтона, но от этого моё желание созерцать леди Джильду только росло с каждым днём, как и моя любовь. И мне всё было мало, и я ругал себя за то, что не могу создать для неё ни мелодии. В один вечер мы с семьёй моей невесты и князем стали гостями лорда Роберта Старка. Не буду описывать, как Астери приветствовал Софию, ибо и без того было ясно, что исполняться счастьем в её присутствии вошло у него в привычку. Скажу лишь, что лорд Старк посмеивался с добротой над ними, и с лордом Керрингтоном переговаривался вполголоса: «не за горами ещё одна свадьба, друг мой».

– Их дружба так очаровательна, – заметила с нотками равнодушия леди Джильда, неотрывно смотря на Люциуса и Софию.

– Вы правы, дорогая, – согласился я. – Мне порой самому слабо верится, что князь не любит женщин.

– Не любит? – изумилась моя невеста.

– Да.

Она помолчала, улыбнувшись краешком губ.

– Значит, он и меня не любит.

– Это грустно, но зная его я могу предположить, что он вряд ли изменит своё мнение.

Джильда кивнула, задумчиво смотря на Люциуса. Князь вдруг выпрямился, оставив в покое ручку леди Старк, и осмотрелся.

– А где же леди Елена? – спросил он лорда Старк.

– Она болеет. Врачи строго запретили ей подниматься с постели, но она очень просила навестить её.

– Если позволите, то мы могли бы сделать это прямо сейчас.

– Конечно, князь. Дамы, господа, идёмте.

Мы прошли вверх по лестнице, на которой стояли цветы. Никогда не видел, чтобы они цвели так пышно в это время года, лишь конец марта. Роскошные изумрудно-зелёные листья раскинулись на несколько ступенек так, что нужно было следить куда идёшь, чтобы не наступить ненароком. Огромные бутоны красных, золотых, белых и голубых цветов благоухали, всем своим видом говоря: «взгляни на нас, человек. Мы не полевые васильки, которые завянут в августе. С нами обращаются как с королями, ведь нам повезло быть поставленными в поместье богатого лорда». Мы вошли в покои леди Елены Старк. Она лежала на кровати, и слабо улыбнулась, увидев нас, и как-то просветлев бледным от болезни лицом. Леди София подошла к матери, опустившись у кровати и поправляя подушки.

– Оставь, – сказала ей мать. – Мне хватает служанок, которые носятся вокруг меня. Господа, леди, – обратилась она к нам, – уж извините, что приходится приветствовать вас в таком виде.

Елена была невысокой полной светловолосой женщиной с добродушным лицом, большими голубыми глазами, кожей кремового оттенка. Дочь была на неё совершенно не похожа. София была на пару дюймов повыше, бледная, зелёные глаза и медные волосы создавали в ней какую-то древнюю скандинавскую красоту. Словно это была не дочь почтенных лорда и леди, но дочь вождя викингов, такого же рыжего, как она сама. Словно она жила в те времена, и теперь родилась потомком свирепых воинов. И было бы печально сознавать, что твои предки были грозой морей, воплощением силы, а сейчас жить в мире, где честь – это обратиться в полицию из-за кражи. Мне думалось, что леди Старк не место здесь. Ей место в тех временах, где величественные сильные красавицы могли вести народ на бой. В мире больших ветров и бездонных вод, снегов и бескрайних ледяных просторов. С медвежьей шкурой на покатых плечах и дикими цветами в волосах.

Леди Елена подозвала к себе Люциуса, о чём-то с ним негромко говоря. Я и Джильда привлекли внимание юной хозяйки поместья.

– Мистер Колдуэлл, – обратилась ко мне София. – Помните, вы как-то обещали мне сыграть?

– Ах да, и мне тоже, – напомнила Джильда.

– Я не забыл, – мягко улыбнулся я.

– У нас есть рояль, он в зале совсем рядом. Осчастливите нас? – улыбнулась также потомок скандинавов.

– Раз так, то я не вправе отказывать, миледи.

– Я слышала, вы поёте, – заговорила с ней моя невеста.

София начала краснеть.

– На досуге иногда бывает.

– Споёте нам, как только мистер Колдуэлл сыграет? Ваш папенька говорил, что у вас великолепный голос.

– Он льстит мне, уверяю.

– Нет, я настаиваю, – Джильда властно улыбнулась. – Я глубоко на вас обижусь, если вы откажетесь.

– Тогда у меня нет выбора, – сдалась леди Старк.

Комнату вдруг пронзил неистовый крик ужаса. София сорвалась с места и в секунду оказалась у кровати матери, взяв её руку. Леди Елена часто дышала, испуганно смотря на Люциуса.

– Елена, что с тобой? – перепугался лорд Старк. – Что ты кричишь?

– Боже… боже милосердный…

– Мамочка, тише, – шептала София ей. – Что с вами?

– Я, кажется, растревожил леди Елену, – виновато сказал Астери.

– Нет-нет, вы не причём, – уверял его лорд. – Не думайте винить себя, князь.

Елена со страхом смотрела на Люциуса, но едва рядом оказалась дочь, как она взяла её личико в руки, смотря в глаза и что-то бормоча. Я услышал лишь:

– Господи боже… София… молитесь богу все! София, дитя… ангел мой… ангел…

София поцеловала щёку матери. Та отпустила её, прижимая к себе одеяло и стараясь не смотреть на князя.

– Мне кажется, нам стоит уйти, – сказал он.

– Уж извините, – сказал лорд Роберт. – Это так.

– Лорд и леди Керрингтон, останьтесь, – попросила Елена, слабо дыша, пока её руку держал муж. – Прошу вас.

Комнату покинули я, Люциус, и леди Джильда и София. Последняя закрыла двери спальни, и посмотрела на нас.

– Простите, что она вас напугала.

– Вы меня тоже, – князь взял её руку. – Я не хотел тревожить её.

Она помолчала, смотря на него. Спустя несколько минут, мы шли к тому самому залу, где у семьи Старк стоял рояль. Я всё смотрел на стены коридора, увешанные картинами. В большинстве своём здесь были почившие лорды и леди Старк. И что странно, ни у кого из них я не увидел рыжих волос. Напрашивались неочевидные выводы о происхождении Софии, за которые мне было отчасти стыдно. В конце концов, кто я такой, чтобы судить, кто бастард, а кто нет?

Зал был расположен на первом этаже поместья. Он был огромен. И инструмент… это роскошный белый рояль, сверкавший всеми своими клавишами. Звук был безупречен, он прекрасно настроен. Очевидно, на нём играют только по праздникам. Бесцельно долбить по клавишам на этой роскоши каждый день было бы преступлением.

– Что вам сыграть, дамы? – спросил я, опускаясь на банкетку, обитую бархатом.

– Это, – София взяла сборник с одного из стульев, открыла и протянула мне.

Я изумлённо посмотрел сначала на произведение, а затем на неё.

– Вы его написали, ведь так?

– Да. Я не ожидал, что его купит хоть один аристократ, – растерянно ответил я, ставя ноты на подставку.

– Что ж, вы ошиблись, – улыбнулась она. – Я, признаться, всё никак его не осилю, хоть очень пытаюсь. И мне бы очень хотелось услышать, как ему надлежит звучать.

– Не смею отказывать, – улыбнулся я в ответ, внутренне ликуя, что мой вальс играло это прелестное создание.

– Играйте же, Колдуэлл, – попросил князь, встав к окну. – Я в предвкушении, и дамы тоже.

Усмехнувшись, я повернулся к роялю. В следующий миг из-под моих пальцев полилась нежная, полная светлой печали мелодия. Звуки рояля разносились по залу, унося меня далеко от этого мира. Играя, я рисовал в своём сознании чудесные луга, усеянные скромными полевыми цветами. Я не видел ни клавиш, ни нот, я играл на память, местами вставляя так просившиеся форшлаги и трели. Мой вальс уносил меня к лугам, где мне виделась моя мать, почившая в моём далёком детстве. И музыка, спокойная, чистая, добрая музыка позволяла мне видеть её. Её улыбку, её светлый образ, и сам я словно вновь стал мальчиком, который с мамой уходил гулять на этот луг. Я так любил её. Эта любовь выплеснулась в мои мелодии, которые стали вратами к тем местам в моей памяти, где я был счастлив. Где не было цинизма, злости, жадности и голода. Где я был невинен, наивен, где я также как София верил людям и в людей. Мать тянула ко мне свои руки, и с переливами рояля я словно слышал её ласковый голос: «Иди ко мне, сыночек!». Она улыбалась так ласково и любяще, как никто кроме неё не мог. Гремя аккордами, я вспоминал то горе, которое обрушилось на нас с отцом, когда её не стало. Бог мой, как я тогда плакал. Мне хотелось, чтобы весь мир рыдал вместе со мной, ибо пришла ночь, когда не стало Катрины Колдуэлл, и я остался одинок. Тремолой я рисовал печаль и скорбь, с которыми жил многие годы. Но вот, гроза закончилась. Я вернулся к светлым трелям и арпеджио, спокойным перекличкам голосов рояля, сознавая, что всё проходит. И печаль, и горе. Я понемног вернулся из своего маленького мира, и тихонько завершил мой вальс тихим аккордом двух высоких нот. И первое, что я услышал после, был всхлип.

========== Часть 7 ==========

Повернув голову, я увидел плакавшую Софию. Рядом сидела завороженная Джильда, помахивавшая перед лицом веером, сгоняя красноту со щёчек и глубоко дышавшую. Люциус спокойно улыбнулся, смотря на меня, и размеренно захлопал в ладоши.

– Браво, Киллиан. Это великолепно.

– Вы зачаровали меня, – негромко добавила Джильда. – Это так красиво, вы так роскошно играете! И вальс великолепен, Киллиан, вы такой талантливый!

– Благодарю сердечно, – немного улыбнулся я, и придвинулся к леди Старк. – миледи, вы…

– Это прекрасно, – всхлипнула она, взяв меня за руки и смотря в глаза. – Мистер Колдуэлл, я вас… вы… вальс…

– Дорогая моя, – Люциус взял её за плечики. – Дышите глубже.

– Умоляю, пишите дальше, – говорила она как-то по-другому. Голос словно стал звонче и бархатистее, и звучал он так, будто она и не плакала вовсе. – Несите ваши чувства в мир, позвольте богу говорить с людьми через вашу музыку.

– Я боюсь, что у меня уже очень давно не было вдохновения, – сказал я, поглаживая её руки, стараясь успокоить. – Миледи, прошу вас, не плачьте.

Она кивала, вытирая слезинки. Люциус прошёлся платком по её щёчке, ласково улыбаясь и шёпотом что-то говоря. Леди Старк вновь кивала, всхлипывая, и вскоре успокоилась.

– Может, вы могли бы сыграть ещё что-нибудь? – спросила она. – Обещаю, плакать больше не буду.

– Леди Старк, – заговорила Джильда с улыбкой. – Вы говорили, что споёте для нас, помните?

– Ах, да, верно. Но у меня сейчас голос немного дрожит, мне кажется, вам не понравится.

– Не спеть ли нам дуэтом? – с привычной для себя весёлостью предложил ей Люциус.

Леди Джильда посмотрела на него как-то неопределённо.

– Вы поёте, князь?

– Не только. Так что, миледи? – он взял руку Софии обеими своими. – Вы споёте со мной?

– Конечно, – немножко улыбнулась она. – Что же?

– Panis angelicus, – негромко напел Астери, сверкая азартом в глазах.

София видимо удивилась. Затем с таким же азартом ответила:

– Fit panis hominum.

– Dat panis coelicus

Figuris terminum, – запели они вместе.

Слушать их было одно удовольствие. Могучий баритон князя словно оплетало, как лоза, ласковое сопрано леди Старк. Они очень гармонично и красиво сочетались, и во время исполнения было бы кощунством хоть как-то помешать. Я не смел даже шевельнуться, когда они пели, и слушал, затаив дыхание. Рядом стояла леди Джильда, которая замерев смотрела на Люциуса. Их голоса оба были довольно сильными, и при этом они не кричали, а звучали спокойно, не оглушая на верхних нотах. Они разливались, сплетаясь воедино, и порой было невозможно представить один голос без другого. Баритон и сопрано стали одним целым, даруя светлую молитву человеческому слуху. Когда они допели, никто ещё какое-то время не решался нарушить тишину. Это сделал князь, целуя руку Софии.