Текст книги "Ищите и обрящете (ЛП)"

Автор книги: Ashley

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– А в чем дело?

– Так вот оно что… Фокс Малдер – агент с весьма сомнительной репутацией, много лет назад он был отстранен от службы. Его напарница, кажется, ушла из ФБР вскоре после него, и оба предположительно мертвы. Вся касающаяся их информация засекречена, молодой человек. Поэтому ничего больше я сказать не могу. А теперь, будь добр, объясни, зачем тебе понадобились данные высшей категории секретности по двум агентам, которые уже почти шесть лет считаются погибшими? – Ее голос стал ледяным.

Уильям от ужаса взмок так, что по лбу покатились капли пота, а сердце и вовсе чуть не выпрыгнуло из груди. Мертвы? Не может быть! Сдерживая подступающие слезы, он ответил:

– Я предполагаю, что агент Скалли моя родственница, поэтому пытаюсь ее найти, вот и все, честно. Я не хотел ничего плохого.

Джош смотрел на друга во все глаза, а на его побелевшем лице читалась самая настоящая паника.

Уильям сделал яростный жест рукой, призывая приятеля взять себя в руки и успокоиться, и спросил:

– Мне, наверное, не стоит задавать этот вопрос, но вы не могли бы подсказать, где они состояли? В каком отделе?

Женщина секунду молчала, но потом ответила:

– Секретные материалы.

Секретные материалы? Звучит интересно.

– Что такое секретные материалы? – спросил Уилл.

– Необъяснимые случаи. Прямо скажем, не та должность, ради которой станешь лезть из кожи вон. Я слышала, что они, мягко говоря, не пользовались популярностью, но это слухи. Их вроде как закрывали несколько раз и недавно открыли снова – три года назад.

Судя по всему, женщина явно проявляла к этой истории больше интереса, чем хотела показать.

Уильям несколько мгновений раздумывал, а потом спросил:

– А кто там работает сейчас?

В голосе женщины зазвучало неприкрытое раздражение, но она все же снизошла до ответа:

– Специальные агенты Джон Доггетт и Моника Рейс. Уже несколько лет.

– А вы могли бы продиктовать их номер? – спросил Уилл.

– Молодой человек, им и без вас есть чем заняться.

Уильям уже начинал уставать от ее снисходительного тона, но сдержался.

– Мэм, пожалуйста, это важно. Я не знаю, известно ли им что-нибудь, но, возможно, они мне помогут. Пожалуйста.

– Они ничего тебе не расскажут, если только не нарушат протокол, – предупредила она.

– Ну, может быть, они в курсе, где найти других членов моей семьи. Может, они хоть что-нибудь знают. Прошу вас. – Уильяму уже надоело умолять ее.

Женщина замолчала, но в конечном итоге смилостивилась:

– Ну ладно, о своей карьере пусть пекутся сами. Вот телефон Секретных материалов.

Уильям быстро записал номер и, поблагодарив женщину, положил трубку.

Джошуа ни капли не обрадовался, узнав, что им предстоит звонить в другой штат. Причем не куда-нибудь, а в Вашингтон! Но смирился, поскольку понял, что теперь, когда приятель уже зашел так далеко и «взял след», его не остановить. Уильям доведет дело до конца, чем бы ему это не грозило. Кроме того, Уилл ни за что просто так не поверит, что его матери нет в живых. Женщина сказала «предположительно мертвы», а не просто «умерли». Джошу внезапно вспомнились поиски оборотня в «Копах». Если Фокс Малдер и вправду отец Уилла, то тогда понятно, от кого его друг унаследовал свое упрямство: агенту явно было наплевать, что на него косо смотрят.

Успех первых телефонных переговоров так воодушевил Уильяма, что он решил не откладывать звонок помощнику директора Скиннеру в долгий ящик. Дана Скалли упомянула его имя в «Копах», а значит, этот человек наверняка знал агентов лично, а вот про Доггетта и Рейс ничего толком не известно. То, что они работали в том же отделе, что и его родители, еще ни о чем не говорит. Тем не менее их имена казались смутно знакомыми.

На минуту он прикрыл глаза и снова представил мужчину и женщину из своих воспоминаний. Как их называла его мать? Джон и Моника? Кажется, да, но Уильям не был уверен. Ну, хорошо, им он тоже позвонит. Только вот что скажет? Хотя религия занимала серьезное место в его воспитании, Уилл больше, чем другие дети его возраста, доверял науке и надежным, проверяемым фактам. Но сейчас отчаянно надеялся, что Бог, если таковой существует, поможет ему подобрать правильные слова.

Уилл набрал номер. Ответила секретарша Скиннера: тот был на совещании. По ее недвусмысленным комментариям Уильям сразу понял: она не намерена сообщать начальнику, что с ним хотел поговорить какой-то мальчишка. Это тупик. Он даже не рискнул упоминать имена Малдера и Скалли, опасаясь вызвать еще больше неприязни у и без того подозрительной и враждебно настроенной женщины, и решил для себя, что перезвонит, только если ничего не добьется от агентов из Секретных материалов. Увы, разговор с помощником директора придется приберечь на самый крайний случай.

Собрав остатки храбрости, Уильям набрал номер отдела Секретных материалов. Гудок. Еще один.

Где же они? Мальчик прекрасно понимал, что нельзя оставлять сообщения или просить ему перезвонить. Если им с Джошем ни с того ни с сего начнут трезвонить из ФБР, тут уж точно проблем не оберешься. После четвертого гудка Уильям решил, что агентов нет на месте. Придется попробовать позже. Но как только он отнял трубку от уха, то услышал характерный щелчок.

– Секретные материалы, Моника Рейс.

Уильям замер. Он слышал этот голос раньше.

***

Специальный агент Моника Рейс опаздывала к врачу и собиралась покинуть офис, когда зазвонил телефон. Ее напарник, Джон Доггетт, уже ушел, и она осталась одна. Несмотря на то, что была суббота, Скиннер вызвал их к себе, чтобы прояснить несколько вопросов касательно последнего расследования. Моника с трудом уговорила доктора принять ее в выходной, ведь будни всегда были забиты работой под завязку, и у нее никак не получилось выкроить минутку для похода к врачу.

Ее первым порывом было не обращать внимания и уйти – пусть сработает автоответчик, но после семи лет работы в Секретных материалах у агента Рейс развилось то, что ее предшественники называли «каким-то предчувствием». Если честно, то и до назначения в этот отдел ее интуиция работала так, что не придерешься, – даже до мистики доходило. И сейчас внутренний голос вовсю уговаривал Монику ответить на звонок.

Агент Рейс подняла трубку за секунду до того, как включился автоответчик, и представилась. Сначала на линии повисла тишина.

– Алло? – переспросила Моника и приготовилась нажать кнопку отслеживания звонка. Может, кто-то просто ошибся номером. Но в этот момент ей ответил тонкий голосок. Голос ребенка.

– Ммм… Алло? Агент Рейс? – Говорил маленький мальчик. Как это понимать?

– Прости, – сказала она, – ты, наверное, ошибся номером.

– Нет, – послышался уверенный ответ. – Я надеялся, что смогу поговорить либо с вами, либо с Джоном Доггеттом. Пожалуйста, не вешайте трубку. Это очень важно. И это не розыгрыш, честное слово.

Моника была заинтригована. Она сразу поняла, что ребенок, по-видимому, умен не по годам. Кто знает? Возможно, он и правда звонит не просто так.

– Чем я могу тебе помочь?

Уильям облегченно перевел дух. Голос женщины показался ему очень дружелюбным. Может, хотя бы тут на него не станут огрызаться?

– Это прозвучит немного странно, но я ищу свою родственницу, – сказал он.

Моника улыбнулась.

– Ну, вообще-то мы здесь занимаемся другими вещами. Соединить тебя с отделом по поиску пропавших людей? Или мне поговорить с твоими родителями? Позови их.

Уильям продолжил:

– Нет, мэм, никто не пропал. Она раньше работала в этом отделе. Я надеялся, что или вы, или мистер Доггетт с ней встречались и вспомните ее имя. Дана Скалли.

Моника мгновенно насторожилась.

– Ты ищешь Дану Скалли?

Уильям ответил:

– Да, мэм. Думаю, она моя родственница, и…

– Это невозможно, молодой человек, – перебила его Моника. – Все родственники Даны Скалли знают, что ее бесполезно искать по этому номеру и что я понятия не имею, где она и как ее найти. Более того: я лично знаю всех ее родственников и тебя среди них не припоминаю. А теперь отвечай, кто ты такой и зачем на самом деле звонишь?

Уильям был в отчаянии. Почему все так реагировали, когда он спрашивал про Дану Скалли? Что она такого сделала? От мальчика не ускользнул тот факт, что агент Рейс говорила о Дане Скалли в настоящем времени. Значит, она жива! И агент Рейс об этом знает! Но как ее разговорить? Уилл сглотнул и ответил:

– Меня зовут Уильям Ван де Камп. Я понимаю, что это странно, но мне кажется, она…

Моника вновь перебила мальчика.

– Уильям? Тебя зовут Уильям? – В ее голосе звучали нотки недоверия и страха.

– Да, мэм, – ответил он неуверенно. – Меня усыновили, и я думаю, что она моя настоящая мать. Видите ли…

Моника снова не дала ему договорить.

– Уильям, слушай меня, и слушай внимательно. Если ты и правда тот, за кого себя выдаешь, то не понимаешь, во что ввязался.

Уильям замер. Ввязался? Никуда он не ввязывался! Агент Рейс как будто бы не злилась, скорее была напугана. Из-за него? Но почему?

В это время Моника пребывала в полной растерянности и не знала, что и думать. Неужели это в самом деле Уильям? Сын Даны Скалли? Возможно, ведь он сейчас примерно того же возраста, что и этот мальчонка. Но как, черт побери, ему удалось откопать имя Даны и номер Секретных материалов? Хотя чему тут удивляться, если подумать… Учитывая, кем были его родители, этого следовало ожидать. Но в семь лет?.. В любом случае, главное сейчас не это. Как бы ни хотелось ей расспросить его поподробнее, Моника не могла так рисковать. Его надо остановить.

– Уильям, слушай меня внимательно, повторять я не стану. Немедленно повесь трубку и больше никогда сюда не звони, ясно?

Уильям был как громом поражен.

– Но почему? Я не хотел вас разозлить, мне просто любопытно, честное слово!

Моника ответила:

– Конечно, все это нелегко принять, но Даны здесь больше нет, и уже давно. Я не знаю, где она. Кроме того, если кто-то отследит этот звонок, ты можешь оказаться в опасности. Просто повесь трубку. Если я положу ее первой, линия останется открытой, и тебя все равно найдут. Ты должен прервать разговор сам. Этот телефон совершенно точно прослушивается.

– Зачем кому-то знать, где я? Я же ничего плохого не сделал, так? – спросил Уильям.

Моника начинала паниковать. Если она немедленно не заставит мальчишку положить трубку, то все жертвы, которые Дана принесла ради безопасности своего сына, окажутся напрасными. Вот только как объяснить это мальчику, да еще в двух словах?

– Да, Дана твоя мать, если ты и правда тот самый Уильям. Пока она была агентом, они с твоим отцом засадили очень много плохих парней за решетку. А у этих негодяев были друзья. И эти друзья так разозлились на твоих родителей, что стали охотиться за тобой. Твоей маме пришлось тебя отдать, чтобы ты был в безопасности. Но у кое-каких плохих ребят есть свои уши в ФБР. Им платят, чтобы они прослушивали разговоры вроде этого. Нельзя допустить, чтобы тебя нашли. Прости, что пугаю, но это правда.

Моника перевела дыхание и продолжила:

– Извини, малыш, мне очень жаль. Представляю, через что тебе пришлось пройти, чтобы так много узнать про свою семью, но пора остановиться. Сейчас ты жив и здоров, и твои родители тоже. Они стольким пожертвовали ради твоего благополучия, и, пожалуйста, не своди их усилия на «нет». Повесь трубку СЕЙЧАС ЖЕ!

У Уильяма было ощущение, что он только что сорвал джекпот, но весь выигрыш у него отняли в ту же секунду. Значит, агент Рейс знала ОБОИХ его родителей? Да она просто кладезь информации! Но неужели это правда? Кто-то хотел его убить?

– Хорошо, спасибо, и до свидания, – попрощался Уилл.

– Будь осторожнее, малыш, – сказала Моника и, убедившись, что мальчик повесил трубку, положила ее сама. Только спустя пару минут она, очнувшись, принялась ходить по офису и бездумно перекладывать вещи с места на место, напрочь забыв про поход к врачу. Теперь есть более неотложные дела. Поддавшись внезапному порыву, Моника нажала кнопку повтора звонка.

И услышала три гудка, а потом – женский голос:

– Алло, это Диана. Алло?

Моника повесила трубку.

Черт, значит, звонок ничего не стоит отследить. Она выбежала из офиса, намереваясь отыскать Джона. Надо обязательно все ему рассказать. Их крестнику, которого они не видели шесть лет, может грозить нешуточная опасность.

В то же самое время Уильям так и сидел на полу, не делая попыток подняться, и глядел в пустоту остекленевшим взором. Что же теперь делать? Ну, а Джошуа вообще был сам не свой от страха. Зазвонил телефон и у обоих душа ушла в пятки. Холодея от ужаса, мальчики ждали, когда мама Джошуа поднимет трубку. Закончив разговор, Диана небрежно обронила, что кто-то ошибся номером, и мальчики с облечением выдохнули.

– Все, чувак, с меня хватит! Ну мы и попали! Если всю мою семью ночью перережут какие-нибудь Сопрано, так и знай – это твоя вина! Слушай, я и рад бы тебе помочь с поиском родителей, но сам подумай: они секретные агенты, которые вляпались в какую-то жуткую историю и вынуждены были тебя отдать, чтобы уберечь тебя от бандитов. Та леди сама работает в ФБР, и то испугалась. Уж если она боится, можешь себе представить, как у меня поджилки трясутся! Что я маме скажу, когда сюда заявятся федералы и всех нас арестуют?

Уильям встал.

– Джош, все нормально, детей никто в тюрьму не сажает, разве что в кино. И ты прав: пора завязывать с этими делами. Хватит с меня и того, что узнал. Мои родители живы и прячутся, и теперь я вроде как понимаю, почему меня отдали. Мне тоже лишние проблемы не нужны.

Он с робкой улыбкой посмотрел на Джоша – своего единственного друга, который помог ему куда больше, чем требовало чувство долга, да еще и втянул в это свою сестру.

– Слушай, Джош, ты не представляешь, как я тебе благодарен за помощь. Честно. И больше ни о чем просить не стану. Если мне что-то понадобится, то что-нибудь сам придумаю. Но пока я не собираюсь копать глубже. Не сейчас. Пожалуй, лучше с этим подождать до совершеннолетия. Ты уж меня извини.

У Джоша немного отлегло от сердца. В конце концов, их же пока не поймали! Может, и вовсе удастся выйти сухими из воды. Остается надеяться, что «плохие парни» не отследили звонок. Как же хорошо, что завтра будут занятия в библейской школе! Их повезут на автобусах в лагерь бойскаутов на целый день. Вполне возможно, что все обойдется.

Поздно вечером Уильям лежал в постели и глядел в потолок. Он никак не мог заснуть и проигрывал в голове сегодняшние разговоры. Лучше всего ему запомнился голос Моники Рейс. Мальчик точно слышал его и раньше. Скорее всего, она и есть молодая темноволосая женщина. Мать как будто бы называла ее Моникой. А мужчина – наверное, ее напарник, Джон Доггетт.

У него не выходили из головы слова агента Рейс, которая говорила с ним таким теплым, добрым голосом, пока он не упомянул Дану Скалли и не назвал свое имя. И тогда она испугалась. Но чего? Неужели ему тоже следует бояться? Вполне возможно. Уильям в ужасе вздрагивал от каждого шороха и скрипа, уверенный, что за ним уже пришли злодеи. Он даже подумывал рассказать все Бобу и Нэнси, но догадывался, что они с него голову снимут. И решил пока подождать. Если обстоятельства вынудят, так и так придется сознаваться.

А еще мальчик никак не мог отвлечься от мыслей о своих настоящих родителях. Выходит, с самого начала он был прав, с самого начала интуиция подсказывала ему верные ответы. Но в чем же таком они замешаны?..

========== Часть шестая ==========

В ту ночь Уильям спал хуже некуда. Сон его был омрачен кошмарами, в голове беспрестанно крутились обрывки телефонных разговоров, и тревога за свою безопасность не давала покоя. Не находя себе места, мальчик вертелся с боку на бок до самого утра, но один дурной сон сменялся другим.

«Не смей трогать моего ребенка! Если тронешь его хоть пальцем, я убью тебя!»…

«Я звоню Скиннеру, Малдер»…

«Немедленно повесь трубку и больше никогда сюда не звони…»

«Уильям… Этот телефон прослушивается… Ты можешь быть в опасности…»

«Лягушка по имени Джеремайя… Мой хороший друг…»

«Уильям?!!! Дана, он здесь…»

«Я могу решить, какой станет жизнь моего сына… Разве не должна я выбрать такое будущее, где ему ничего и никогда не придется бояться…?»

«Он наш сын… И этот факт не изменился…»

«Он другой, Боб… Не такой, как дети его возраста…»

«В один прекрасный день наши молитвы были услышаны: из агентства позвонили и сказали, что прелестный маленький мальчик ищет семью…»

«Фокс Малдер много лет назад был отстранен от службы. Его напарница, кажется, ушла из ФБР вскоре после него…»

«Не пользовались популярностью… Высшая категория секретности… Предположительно мертвы…»

Вспышки, склоняющиеся над ним темные фигуры, огонь, темнота, яркий свет в небе, его мать, бабушка, мобиль со звездочками, который двигался, когда он на него смотрел …

Затем еще один сон, очень странный. Не кошмар, напротив – по сравнению с остальными он был очень даже приятным. Уильям увидел себя совсем маленьким, на пляже. Он учился ходить, держа за руки Боба и Нэнси. Удивительно, ведь они никогда не выезжали из города, тем более на океан. Издалека на него смотрел знакомый мужчина – Фокс Малдер, с улыбкой наблюдая, как Уильям делает свои первые неуверенные шаги.

А потом картинка сменилась: Уильям стал старше, он снова был на пляже, но на сей раз один, и строил что-то вроде песочного замка, который в одночасье смыла волна. Мальчик не на шутку расстроился, но вдруг там оказался Малдер и присел рядом с ним на колени.

«Эй, приятель, все в порядке, его можно отстроить заново. Давай просто сделаем новый», – сказал он, тепло улыбаясь, и ободряюще положил руку на спину Уильяма.

Когда наконец эта бесконечная ночь сменилась утром, Уильям проснулся от того, что Нэнси трясла его за плечо.

– Вставай, милый. А то не успеешь на автобус. Отец уже заправил твой мопед. Если, конечно, не хочешь, чтобы мы тебя подбросили до остановки. Мисс Тэмми подъедет к 7:30, так что давай, поднимайся.

Уильям недовольно застонал, чувствуя себя просто ужасно: голова болела, живот крутило, как будто он всю ночь трудился не покладая рук вместо того, чтобы спать. Но мальчик все-таки заставил себя выбраться из кровати и одеться и, схватив рюкзак, спустился вниз позавтракать. Вещи Уилл сложил накануне, побросав в рюкзак все, что под руку попалось. В лагерь они ехали всего на день, но он все-таки захватил с собой дополнительную смену одежды. Вдруг ему неожиданно захочется искупаться в озере?

Сам не зная, зачем, он положил туда свой бумажник и кассету с «Копами». Последняя уж точно не могла пригодиться в лагере, но Уилл боялся, чтобы она попадется на глаза Нэнси. Едва ли у нее вызовет подозрения кассета с обложкой от «Мегаломании», но мало ли. На случай дождя мальчик засунул в рюкзак плащ, а сверху примостил коробку с сэндвичами.

Уильям уже был одной ногой за дверью, как ни с того ни с сего, повинуясь внезапному порыву, подбежал к Нэнси и обнял ее, чему та была несказанно рада. «Уильям сегодня сам не свой!», – подивилась женщина, надеясь, что сын не заболел: выглядел-то он неважно. Нэнси хотела даже подбросить его до остановки, но ему опять вздумалось поехать на этом своем дурацком мопеде, и она не стала настаивать. Все-таки от этого драндулета одни неприятности…

Так или иначе, Боб уже успел заправить и завести мопед. Выскочив за дверь, мальчик обнял отца, и тот улыбнулся.

– Повеселись как следует сегодня, сынок. Берегись медведей. – Боб подмигнул.

Уильям широко улыбнулся в ответ.

– Непременно. Я люблю тебя, Боб.

И с этими словами уехал. Весело насвистывая, Боб забрался в трактор, довольный, что сын стал так открыто проявлять свои эмоции. Может, наконец все утряслось.

Уильям доехал до прикрытого брезентом куста и, спрятав за ним мопед, оставшиеся метров пятьдесят прошел пешком. Автобус, который в течение учебного года водила по этому маршруту мисс Тэмми, вот-вот должен был появиться. Несмотря на то, что на дворе стоял июль, у мальчика по спине пробежал холодок, и стало как-то не по себе. Он ведь здесь совсем один, за полтора километра от дома… Вдруг кто-нибудь выскочит из-за кустов и схватит его? Ну почему же он не дал Нэнси отвезти его? Они бы подождали автобуса вместе…

«Ну-ка, брось, – отчитал сам себя Уилл. – Ты же сын федеральных агентов, терпи и не ной. Нашел чего бояться! В Мидвилле отродясь не случалось ничего страшного или зловещего. Тишь да гладь. Разве что тот случай, когда те ребята-футболисты вывезли какую-то девчонку на Милл Лейн и что-то с ней сделали. Интересно, почему Боб не захотел мне объяснить, что они натворили? Короче говоря, это самое страшное происшествие Мидвилля за всю его историю, а девчонка-то и по сей день жива и здорова».

Подъехал автобус, и Уильям, заскочив внутрь, облегченно перевел дух. Он больше обычного обрадовался Джошу, который выглядел ничуть не менее измотанным, но зато – целым и невредимым. По негласному соглашению они и словом не обмолвились о звонке в ФБР и придерживались нейтральных тем. Через час автобус доставил своих пассажиров до лагеря бойскаутов, в организации которого принимали участие церкви всех близлежащих округов.

Уильям сумел выкинуть из головы все свои тревоги, убедив себя, что, даже если кто-то и отследил звонок, здесь его искать не станут, и провел день в свое удовольствие. Они с Джошем играли с другими ребятами в прятки и, забыв обо всем, наслаждались отдыхом. В обед все расселись вокруг костра, и кто-то стал петь единственный госпел, которая нравился Уиллу настолько, что он его выучил, – «Иисус мой спаситель». Мальчик вслед за остальными тоже подхватил слова:

Иисус, мой Спаситель,

Лишь на тебя уповаю,

И ныне и впредь прославляя

Чудо любви Твоей.

Вновь воспою я Богу хвалу.

Сила, величье и слава Царю!

Горы склоняться, моря восшумят,

Имя Твое вознося.

В радости Господу славу пою.

Знают пусть все, как Тебя я люблю.

Нет ничего, что могло бы

Сравниться с Тобой.

Уильяму еще нравилась «Греби к берегу, Михаил», которую часто напевала Нэнси, но у «Иисуса…» была уж больно запоминающаяся мелодия. Распевая во все горло вместе с остальными, мальчик думал о Бобе и Нэнси, о Фоксе Малдере и Дане Скалли и даже об агенте Рейс. О всех тех, кто заботился о нем и стал частью его жизни. Уильям понимал, что любит приемных родителей и будет любить всегда. Они не заслужили, чтобы он украдкой рыскал у них за спиной. А его настоящие мать и отец спрятали сына, чтобы защитить, хотя и сами вынуждены были скрываться. И это решение далось им, должно быть, ой как непросто.

Столько людей стольким пожертвовали, чтобы сделать его жизнь спокойной и счастливой, и Уильям решил, что не стоит усложнять им задачу. Он больше не станет никому звонить и ничего выяснять. По крайней мере, пока. Все равно он еще слишком маленький, а его родители до сих пор в бегах. И пусть Уильям вырос на ферме, но твердо знал, что не останется в Мидвилле навсегда. Может, когда-нибудь ему удастся познакомиться со своими настоящими родителями или другими членами семьи. Моника Рейс сказала, что знает его родственников. Вероятно, он встретится и с ней.

Приняв это непростое решение, Уилл почувствовал, что просто камень с души свалился. Около трех часов дня лагерь закрылся, и дети отправились домой на автобусе. Перед тем, как вылезти на своей остановке, Джошуа пригласил Уилла зайти к нему завтра. Они с ребятами (за исключением Джимми Хендерсона и его банды) собирались начать бейсбольные тренировки в школе, чтобы в следующем году попробовать попасть в команду. Уильям с радостью согласился. Хорошо бы хоть раз за лето заняться чем-нибудь нормальным, как все люди! Он помахал Джошу на прощанье, и автобус направился к фермам.

Но, чем ближе они подъезжали, тем явственнее Уильям ощущал какую-то смутную тревогу – то же самое чувство, что мучило его с утра, но теперь усилившееся в разы. Мальчик пытался отвлечься, но безуспешно, и к тому моменту, как он вышел на своей остановке и направился к припрятанному мопеду, нервы его были на пределе. Да в чем же дело? Он осмотрелся по сторонам, чувствуя, что в этом взвинченном состоянии его восприятие стало как никогда острым. Нет, кажется, никто не прячется за деревьями. Уилл сел на мопед, поскорее завел мотор и направился к дому.

Но по пути его страх возрос, причем настолько, что стало сводить живот, волосы на затылке встали дыбом, а все тело сковал ужас. От чего, Уильям не знал и в конце концов просто остановился. Еще два поворота, и он окажется в открытом поле, а оттуда – рукой подать до их фермы. А интуиция, меж тем, настойчиво требовала не ехать дальше. Почему?

Позже, когда у него появится возможность все обдумать, Уильям сможет объяснить, почему поступил именно так, а не иначе. Но тогда, замерев посередине окаймленной деревьями дороги, мальчик еще не знал, что точно так же в таких случаях вел себя его отец – прислушивался к своему внутреннему голосу и полагался на удачу. Но, как бы то ни было, Уильям не поехал домой. Он нажал большим пальцем кнопку на руле, и слабый треск мотора смолк, уступив место тишине.

Мальчик спрятал мопед за густым кустарником и пошел по петлявшей среди деревьев тропинке пешком. На расстоянии двух с лишним километров от шоссе шла еще одна небольшая дорожка, но через лес можно было срезать. Метров через сто Уильям заметил в просветах между деревьями поле, подобрался к кромке леса и бросил опасливый взгляд на свой двор. Сердце мальчика тревожно заколотилось.

У дома был припаркован какой-то черный внедорожник. Уилл никогда не видел в городе такой машины. Большинство здесь ездили на подержанных седанах или грузовичках, а в нескольких богатых семьях хоть и имелись джипы, но другого цвета. А у крыльца стоял мужчина в черном костюме. Это еще кто такой? Уильям заметался между деревьями, пытаясь разглядеть побольше. Он «включил» свое шестое чувство и почти сразу ощутил неописуемый холод, мгновенно вспомнив темную фигуру, склонявшуюся над его кроваткой.

Зло. Он чувствовал зло. Мужчина, как оказалось, был там не один: вскоре Уильям увидел, что из окна его спальни на втором этаже высунулся еще один человек. Что эти незнакомцы делают в его доме, в его комнате? Вдруг все встало на свои места. Звонок действительно отследили, и эти люди – как раз те самые негодяи, о которых предупреждала его Моника Рейс. А как же Джош? Они ведь звонили из его дома! Вдруг сейчас их семья тоже в опасности? И Боб с Нэнси… Где они?

Уильям в панике огляделся и увидел трактор, стоявший посреди наполовину выкошенного поля. Боб бы никогда так его не бросил. Где же он сам? Уильям подобрался поближе и заметил лежащую на земле фигуру. Пригнувшись, чтобы его не заметили, мальчик перебежал поле прямо через высокую траву и замер, как вкопанный, увидев, кто лежит рядом с трактором.

Боб. Уильям в ужасе покачал головой, не веря своим глазам, и, бросившись к приемному отцу, принялся трясти его, умоляя очнуться и встать. Тело Боба уже остыло, и голова странно, неестественно моталась из стороны в сторону. Ему сломали шею.

Все, чего хотелось в данный момент мальчику, – это сесть и завыть от боли. И лишь чувство самосохранения удержало его от этого необдуманного поступка, а разум вдруг сделал то, чего никогда не делал раньше, – развернул перед ним всю цепочку событий с такой ясностью, будто Уилл лично присутствовал при случившемся. Боб работал в поле, когда из леса вышел мужчина и направился к нему. Боб спросил, не заблудился ли тот, не сломалась ли его машина, но мужчина не ответил. Отец окликнул его снова, но человек совсем не походил на заблудившегося автомобилиста. Он шел медленной, уверенной поступью, по-прежнему не произнося ни слова. Боб почуял неладное, но было слишком поздно. Мужчина с невероятной силой схватил его за шею и приподнял над землей, требуя рассказать, где мальчик. Когда Боб не ответил, незнакомец сжал руки. Раздался хруст, а потом наступила тишина. Мужчина выпустил Боба, и тот рухнул на землю, как мешок с мусором. Убийца отправился к дому, где уже остановилась черная машина. Увидев всю эту картину от начала до конца, Уильям ощутил резкий приступ тошноты.

«Боб! Боб! Боб! Боб!!!» – беззвучно рыдал он. «Это моя вина, это все моя вина», – думал мальчик в отчаянии. Его отец лежал мертвый на земле прямо перед ним. Нэнси никогда не простит его, если узнает, кто навлек на них эту беду.

Нэнси.

Уильям вскинул голову. Где она? Женщина, приходившаяся ему матерью во всех смыслах этого слова, кроме одного? Он зажмурился и попытался «почувствовать» ее, но не смог и вздохнул с облегчением: должно быть, уехала куда-то. Как же ему предупредить мать, чтобы она не возвращалась?

И тут Уильяму попался на глаза стоявший у сарая грузовичок – их единственная машина. Нэнси никуда не ушла бы пешком, а заезжали за ней крайне редко, только если Боба не было дома. Значит, она все еще где-то здесь.

А в следующее мгновенье Уильям понял все. Да, она здесь. И так же, как Боб, убита. Поэтому он ее и не «чувствует». Наверное, Нэнси была дома, когда нагрянули эти люди. И вряд ли сумела оттуда выбраться.

На глаза навернулись слезы, мальчика переполняли горечь и отчаяние. Ему семь лет, и он сирота. Сможет ли он себя простить? Что теперь делать? Но тоска отступила так же внезапно, как пришла, и на первый план вышло желание выжить в этой передряге.

Прямо сейчас нельзя позволить себе такой роскоши, как скорбеть о погибших. Он в смертельной опасности и сидит на самом видном месте. Если попадется на глаза этим людям, ему конец. Надо позвать на помощь. Но как? Их ферма на отшибе, ближайшие соседи – в десяти километрах отсюда, а город – еще дальше. Но туда-то ему и надо: отыскать шерифа Маркуса и при этом не попасться. И, конечно, удостовериться, что с Джошем все хорошо, и предупредить его.

Мопед! Можно ведь поехать на мопеде!

Пригнувшись поближе к земле в надежде, что незнакомцы его не увидят, Уильям крадучись добежал до опушки и рванул дальше, вглубь. Убедившись, что его перемещения остались незамеченными, мальчик поднялся и со всех ног побежал к знакомым кустам. Мопед был на месте. Вот только стоит ли ехать по дороге? А вдруг его нагонит их автомобиль? Не заводя мотор, мальчик покатил мопед через лес к шоссе. До города придется добираться, избегая больших дорог и срезая через поля.

Впервые за всю его жизнь Уильяму было настолько страшно, по-настоящему страшно. Он бросил взгляд на указатель уровня бензина и нахмурился. Боб залил утром полный бак, но мопед не был рассчитан на длительные поездки и совсем не годился для того, чтобы пару часов подряд рассекать по полям и фермам. Кроме того, быстрее сорока километров в час он не разгонялся. Значит, путь до города займет не меньше, чем сорок пять минут. А ведь с утра он уже доехал до остановки, а по возвращении почти добрался до дома. Хватит ли ему топлива?