Текст книги "Russian Mafia 3 (СИ)"
Автор книги: Arladaar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Глава 12
Непонятки с ТЭЦ
Ни слова не говоря, Жека сел на свободную лавочку, достал пачку «Мальборо» и закурил, выпустив вверх синий ароматный дымок. Хоть лавки в беседке были не первой свежести – почти все в угле и мазуте от затасканных грязных спецовок, Жека кочевряжиться не стал, вытирая их. Сел как есть, не глядя – пофиг на дорогое пальто. Поставил портфель рядом с собой.
Трое рабочих внимательно посмотрели на Жеку, переглянулись и замолчали, не собираясь разговаривать при постороннем. Да и вообще, по участившимся затяжкам можно было предположить, что работягам стало неловко при каком-то модно одетом хрене, скорей всего, начальнике из заводоуправления, и у них возникло желание допинать по-быстрому сигареты и сбежать. Надо было срочно что-то делать.
– А столовая не знаете, где здесь, которая более-менее? – спросил Жека. – Я когда работал давно, в доменную ходил. Там классно кормили. И цены низкие.
– Доменная – зашибательская столовая, – согласился пожилой мужик в синей робе и оранжевой каске. – Но она далеко отсюда, пару километров надо идти и путя обходить. Готовят там хорошо, это да. Беляши с чебуреками часто жарят.
– А мне мартеновская нравится! – возразил другой, более молодой рабочий. – Там две раздачи и народу мало.
Третий мужик возразил, что лучше всех столовался на коксохиме, но другие не согласились, заявив, что на коксохиме воняет бензолом и вообще всякой дрянью, даже от спецовок местных рабочих. Разговоры эти порядком затянулись, и рабочие снова потянулись за сигаретами, решив покурить ещё, но курево оказалось только у одного, другие оставили в цеху, и тут Жека предложил «Мальборо».
– Угощайтесь, – сказал Жека. – У меня ещё есть.
В 1993 году на российском рынке было огромное количество импортных сигарет, и стоили они относительно недорого, не то что в советское время, когда их можно было достать только по блату. Поэтому позволить себе такую покупку мог практически каждый, особенно если умел экономить на обедах. Поэтому предложение Жеки не выглядело как навязывание, а было проявлением искреннего желания помочь.
– Спасибо, – поблагодарил пожилой мужик, затянувшись синим ароматным дымом. – Мальборо… У меня сын такие курит постоянно. То Мальборо, то Кэмел, то Пэл Мэлл, то ЛМ. Бабки есть. Коммерцией занимается. На базаре шмотками торгует – с Новосиба возит.
– На базаре? – заинтересовался Жека. – Это круто. И как с бабками? Выше чем на заводе?
Этими простыми вопросами Жека задел самую глубину души каждого рабочего постсоветского периода, который именно сейчас, в начале 90-х годов, оказался в положении особенно униженном и оскорблённом, как говорил классик. Это в СССР быть работягой было престижно, да и то Жека сполна вкусил этот престиж, когда отец его устраивал на комбинат в кроватный цех. Или когда проходил практику на кондитерской фабрике, работая слесарем по ремонту оборудования. Уже тогда, в годы перестройки, к рабочим не было ни уважения ни почёта. Престижным считалось быть мастером, начальником участка, механиком. И зарплата в два раза выше, и работа халявная – не ковыряешься сутками в мазуте.
Сейчас же, после крушения СССР, рабочий по статусу был чуть выше бомжа. Новые хозяева жизни, бизнесмены, завладевшие бывшими советскими предприятиями, рабочих не ставили ни в грош. Задержки зарплаты, невыплаты её, постоянное увеличение норм труда, игнорирование техники безопасности – всё это принизило статус рабочего до плинтуса. Поэтому торговец на рынке, продающий китайские джинсы и олимпийки, в негласной жизненной иерархии стоял намного выше, чем опытный горновой в доменном цехе, сталевар в мартене, люковой на коксохимическом или турбинист на ТЭЦ. Да даже выше, чем начальник участка или мастер.
Рабочие стеснялись своего униженного положения и, как могли, выказывали то, что, дескать, есть и в их семье люди возвышенного происхождения, с достатком – вот, например, сын-торговец на базаре, дочь, владеющая коммерческим киоском, зять-таксист или автослесарь в частном автосервисе. Что, дескать, есть в семье такие, кто работает «на себя, а не на дядю». Почувствовав, что собеседник заинтересовался этими россказнями, рабочий мог говорить об этом долго, рассказывая обо всём, касающемся «крутого» родственника. Этот разговор, в их понимании, делал их по статусу чуть выше, чем обычный помазок. В тоже время рабочий всегда жаловался на своё нынешнее место работы. Жаловался на всё – на низкую зарплату, или вообще, на задержки её. На плохие условия труда, на отвратительный инструмент, на лютующее начальство и ТБшников. На то, что начальники устраивают своих деток сразу на административные и ИТРовские должности. Эти жалобы вываливались неконтролируемым потоком. Вот и сейчас, стоило Жеке затеять разговор о коммерции на рынке и работе здесь, на Центральной ТЭЦ, он сразу получил массу информации. Задел за живое!
– Да конечно зашибись получает! – важно заявил пожилой рабочий, держа сигарету Мальборо грязными промасленными пальцами. – Иногда за день наторговывает, как здесь зарплата за месяц. На машину себе за полгода накопил, взял девяносто девятую нулёвую, с салона. Квартиру купил, мебель, видак с телевизором. Одет прилично с ног до головы.
– Ну, ты говоришь, за день получает, столько же, сколько тут за месяц? – притворно удивился Жека. – Не может быть! Я хоть и не коммерсант, но что-то большая разница.
– Ну, у него не каждый день такой навар… – смутился рабочий. – По выходным много наторговывает, а в будние дни… Ну… Тысяч по 5–6. Но тоже дохера, если сравнивать с нашей зарплатой.
– А какая у вас зарплата? – удивлённо спросил Жека. – Вы ж на ТЭЦ работаете?
– На ТЭЦ… – согласился молодой рабочий. – Тут зарплата у каждого своя. Мы так… Самый конченый класс – слесаря. У нас ниже всех. Сейчас 30 штук по пятому разряду, по шестому 33 тыщи. При этом турбинисты по 40 получают, а на углеподготовке и по 45 тыщ. Начальство, само собой, ещё выше, у мастера от полтинника зарплата начинается.
– Разброс большой, – заметил Жека. – И несправедливый, я бы сказал.
И тут рабочих как прорвало. Увидев сочувствующего человека, разом высказали про копившиеся обиды. И что зарплату задерживать стали, уже месяц не платят (хотя Жека помнил, что на комбинате регулярно не платили уже с декабря), что повышать не хотят. Что нет новых инструментов. Как только ТЭЦ стала частным предприятием, так сразу начались проблемы. Склады с запчастями опустели. Раньше, при СССР, забиты были до отказа, а сейчас коробка лампочек стоит и всё.
Сказали, конечно, рабочие много интересного. Что на предприятии уже два года не проводятся вообще никакие ремонты. Запасных частей нет, и покупать их в большинстве случаев не на что. Механиком подаются заявки и складываются главным инженером в папку – приобрести запчасти нет никакой возможности. Директор сказал – денег нет, но вы держитесь.
– Там много неплательщиков просто! – с важностью заявил всезнающий пожилой рабочий. – В городе многие не платят за отопление и горячую воду, от жителей до предприятий. Комбинат худо-бедно платит, но частями, мало платит… Поэтому, директор сказал, потерпеть надо.
– А кто директор-то сейчас? – с удивлением спросил Жека. – Это же, вроде бы, частное предприятие сейчас, акционированное.
– Директором Евгений Александрович Ершов, – сказал рабочий. – Он же и владелец. Большой человек! Крутой!
– И как же он крутым стал, да ещё и владельцем? – спросил Жека, опять раздавая сигареты.
– Да очень просто! – важно сказал рабочий. – Когда акции стали выдавать, в конторе объявление повесили, что дирекция у рабочих покупает акции по 500 рублей за штуку. Кто не продаст – лишат премии. И в следующий месяц тоже лишат. А потом вообще уволят. Ну, все и продали. Нахер нам эти акции. Чё с них? А так, хоть 500 рублей, и то деньги.
Здешние рабочие поступили абсолютно так же, как и у Жеки, когда он акционировал строительное управление комбината. Только Ирина, бухгалтер, решила купить акции, остальные продали свою собственность за бесценок. По ценам 1991 года это была палка колбасы, шматок сыра и 2 бутылки водяры. Во столько оценили рабочие свою долю в собственности родного предприятия.
– Это же противозаконно! Сущий беспредел! – возмутился Жека. – Надо было жаловаться в милицию, в горком партии, в горисполком, горсовет!
– Аааа! – с досадой махнул рукой рабочий. – Разве это поможет? Там наверху всё схвачено. Только выгнали бы, да ещё крутые охранники по шее настучали.
– В общем, сейчас ваш директор и владеет ТЭЦ как хозяин? – спросил Жека.
– Он! – согласно кивнул головой пожилой рабочий. – Сразу костюм себе за 100 тысяч купил, иномарку дорогую, дочери квартиру и обставил всю дорогущей мебелью. В общем, живут – не чета нам.
У каждого рабочего всегда присутствует тяга сказать постороннему, что он «в курсе», как работает предприятие, и есть желание показать свою осведомлённость о протекающих в нём управленческих процессах. Рабочий всегда знает, что говорит директор завода, заместитель и прочие управленцы, даже если эти разговоры ведутся с глазу на глаз. Однако сквозила в этой вовлечённости в тайны предприятия обычная сермяжная правда. По разумению рабочих, директор мог бы именно так сказать, даже если этого и не говорил.
Впрочем, Жеке всё было ясно и так – все его подозрения подтвердились. ТЭЦ переживала далеко не лучшие времена. Денег в обороте не было. Потребители платили плохо, а то и вообще не платили, а поставщики требовали своё за уголь и газ. Им приходилось платить, хотя бы частями. Отключить ТЭЦ невозможно – замёрзнет весь город, поэтому она, естественно, будет работать, но прибыли от неё – как от козла молока. Если на зарплату денег ещё худо-бедно хватало, и ситуация была чуть получше, чем на комбинате, то всё остальное оптимизма не вызывало. То, что денег не хватало на ремонты, тоже очень плохо. Рано или поздно рванёт, может, остановится котёл и прекратится подача горячей воды в город. А может, и рвануть так, что сварит весь машинный зал. Пар под давлением 150 атмосфер и температурой 500 градусов, вырвавшийся из лопнувшей турбины, может натворить много бед.
Жека решил скидывать акции на бирже. Нахер они нужны! Поначалу казавшееся прибыльным предприятие оказалось чемоданом без ручки. Стратегическое! Никто не остановит! Деньги можно грести лопатой при любом кризисе! Всё оказалось не так радужно. Или… Впрочем, сначала надо узнать, почём они торгуются.
– А ты сам-то кто будешь? – спросил пожилой рабочий. – Работаешь тут?
– Сейчас пока не работаю, после института, – заявил Жека. – Думаю вот, стоит-не стоит сюда идти. Я раньше на заводе тут работал на практике, домну строил. Зашёл узнать, что почём тут, и вы прям удивили неприятно.
– Не ходи ты сюда, парень! – посоветовал рабочий. – Делать тут нечего, с хлеба на соль только перебиваться. Ничего тут хорошего нет!
Рабочие потушили окурки, бросили их в большую урну, сделанную из обрезанного куска трубы, и ушли работать. Жека тоже пошёл к машине, размышляя о том да о сём. Вот недовольны люди работой, но менять её всё равно не решатся. Будут терпеть до последнего, думая, что там, за воротами, жизнь ещё хуже. Что мужик, кроме как на заводе, на шахте, на стройке, денег больше нигде заработать не сможет.
Акции нужно скидывать, это очевидно, но как? Когда Жека покупал акции в конце 1992 года, они стоили 5 миллионов рублей. В долларах это было 27300 по тогдашнему курсу 183 рубля за доллар. Но сейчас ситуация другая. За валюту у него хрен кто купит это упадочное предприятие. Придётся продавать за рубли. Доллар сейчас 700 рублей – рубль за 5 месяцев обесценился в 4 раза. В рублях это приличная сумма, около 20 миллионов рублей. У кого есть деньги заплатить столько? Впрочем, что гадать… Надо ехать на биржу.
Биржа «Сибирский капитал» располагалась там же, где и всегда – на площади Победы, как раз напротив заводоуправления. Местоположение было чрезвычайно выгодным: рядом комбинат, промзона с множеством предприятий, в здании новая, построенная Жекой столовая. Да и здание биржевики купили у комбината за кругленькую сумму. Директором был всё тот же Аристарх Самуэлович Энкельсон, за пять месяцев ещё больше раздобревший.
– Господин Соловьёв, вы ли это? – удивился Аристарх, сделав такое выражение лица, словно увидел инопланетянина. – Вот уж кого не ожидал тут увидеть, так это вас. Я думал, вы закончили свои дела в России и поправляете своё здоровье в Биаррице, наслаждаясь красотами Европы и своим честно заработанным капиталом!
– Хахаха! Нет! – засмеялся Жека, пожимая руку Аристарха. – Дела, как видите, не отпускают. В ущерб здоровью опять весь в дела погрузился.
– И что на этот раз? – поинтересовался Аристарх.
– На этот раз печальная история… – с грустным видом сказал Жека. – Помните, я покупал у вас пакет в 30 процентов акций ТЭЦ Центрального района?
– Помню, помню, – согласился Аристарх. – Лот был соблазнительный, но сложный.
Лот был сложный, Жека это подозревал. Но всё равно его купил. Потому что нужно было брать хоть что-нибудь – решение принимал моментальное. Как повернётся дальнейшая жизнь, он не знал, всё сделал спонтанно. Но даже и в таком случае он никогда не стал бы рисковать своими деньгами, бросая их в унитаз. Ваучеры, на которые приобрёл 30 процентов акций ТЭЦ, он купил у бомжей и алкоголиков, расплачиваясь с ними спиртом «Рояль», который купил по дешёвке в Германии. Можно сказать, акции ему обошлись практически даром, за 500 литров технического спирта. Однако они кое-чего стоили и он хотел это кое-чего вернуть себе обратно. 27 штук зелени на дороге не валяются. А вдруг они сейчас стали дороже стоить?
– Я подумываю продать эти акции, – заявил Жека. – Но желание пока не окончательное. Пока прицениваюсь.
– А вы с нынешним владельцем предприятия не говорили? – спросил Аристарх.
– Нет, – покачал головой Жека. – Я съездил на электростанцию, пообщался с рабочими и понял, что это нехороший актив. Дрянной актив. Я хочу избавиться от него.
– Пройдёмте ко мне в кабинет, посмотрю котировки на компьютере, – заявил Аристарх.
Поднялись на второй этаж, в служебную часть биржи, в директорский кабинет. Там делец сварил кофе себе и Жеке и уже потом сел за компьютер, усадив Жеку рядом на стул.
– Почти все акции сейчас у директора предприятия, – сказал Аристарх, поклацав клавишами и изучив котировки. – В продаже очень мало, доли процента. И цена на них бросовая. В пределах погрешности. Даже не рубли, а копейки. В долларах эти акции вообще не торгуются.
– Что будет, если я выброшу свои акции на рынок? – спросил Жека. – Впрочем, я знаю. Они ещё больше упадут в цене.
– Именно так, – подтвердил Аристарх. – Цена на акции обрушится ещё больше, и вы продадите их по цене пачки сигарет. Знаете… Всё-таки не продавайте пока этот актив – мой вам совет. После собрания акционеров будет проведена новая капитализация общества, и наверняка цена изменится в лучшую сторону. И поговорите с директором, возможно, он купит у вас эти акции. 30 процентов – это, конечно, не управляющий пакет, а такой, заградительный, с правом «вето». Вы сможете блокировать все решения директора.
– На практике это не значит ничего, – усмехнулся Жека. – Хорошо. Спасибо за консультацию. Буду думать, что делать дальше.
А дальше… Дальше было несколько вариантов, как вернуть свои деньги. И тот вариант, что предложил Аристарх, выглядел самым сомнительным с деловой точки зрения. Акции можно хранить, забив на них, но владелец предприятия в любой момент мог через суд сделать делистинг Жекиных акций, так как он не принимает участие в работе акционерного общества. Или провести эмиссию новых акций, получив таким образом больший процент. Да всё, что угодно мог сделать! Значит, это был точно не вариант.
Придётся искать другие ходы решения проблемы…
Глава 13
Замес с Валькой
Жека решил свой пакет акций ТЭЦ продать обратно комбинату. Много бы брать не стал – всего-то за те же 27300 долларов. Ну, или за 30 штук. В масштабах гиганта металлургии, пусть даже и лежащего на боку – тьфу.
Но для этого сначала нужно прозондировать и подготовить почву. На следующее утро встал пораньше, по будильнику. Выглянул в окно – Валькина малолитражка ещё стоит. Пока завтракал и делал зарядку, постоянно смотрел в окно – опасался, что она уедет раньше времени. Но нет. Валька, как и любая женщина, предпочитала на работу опаздывать, чем приезжать раньше. Даже в 8 часов, когда над городом разнёсся протяжный заводской гудок, Валька ещё не вышла из подъезда, хотя Иван, прилично одетый и с портфелем в руке, уже пошёл быстрым шагом на работу, удивлённо поздоровавшись с Жекой, курившим у подъезда.
В это время какой-то молодой мужик в спортивном костюме неспешно проходил мимо дома, искоса посмотрел на Жеку, стоявшего поодаль, у маленькой красной иномарки, и вошёл в подъезд. Странно, но дверью в квартиру не хлопнул, да и лифт не заработал. «Поссать, наверное, в мусоропровод зашёл», – подумал Жека. По идее, надавать бы ему пинкарей да выгнать на улицу, но, во-первых, связываться не хотелось, а во-вторых, сам такой же был. Конечно, Славян или Сахар накостыляли бы быстро…
Хотел выкурить ещё одну, но не успел – из подъезда донёсся громкий женский крик. Кричала, кажется, Валька, и кричала совсем близко, у лифта! Походу на гоп-стоп её мужик взял!
Жека рывком открыл дверь в подъезд и мигом взбежал на первую площадку. Там и в самом деле стоял мужик, только что вошедший в подъезд. Вернее, лежал. Валька приземлила его и сейчас прижала коленом к полу. Сумочка расстёгнутая лежала на полу. Да… Идея явно неудачная – напасть на старшего лейтенанта милиции, пусть он даже в мини-юбке и туфлях на шпильке. Но схватка, хоть и была молниеносной, всё же закончилась потерями для Вальки – каблук на одном туфле отлетел, юбка порвалась, да и на колготках были разрывы – сквозь чёрный нейлон было видно белоснежную кожу.
Валька держала мужика в цугцванге – это когда не знаешь, что делать, а каждый ход хуже того положения, в котором сейчас находишься. Ну что бы она вот сейчас делала без Жеки? Оружия нет, наручников нет. Наверняка грабитель сделал бы попытку вырваться.
– Вовремя ты, – призналась Валька, увидев Жеку. – Подержи его, сейчас в милицию позвоню.
– Зачем держать? – удивился Жека. – Делаешь вот так, и всё.
Жека стянул с мужика олимпийку и связал рукавами руки, закинув их назад.
Валька ушла, собрав в сумочку рассыпавшиеся причиндалы, а Жека присел на ступеньку. Мужик в это время стал просить его отпустить.
– Слышь, братан, Христом богом прошу, отпусти, нельзя мне в мусарню, я на условном сейчас, – едва подняв голову от бетонного пола, попросил грабитель. – Меня сразу в тюрягу закатают.
– Закатают и правильно сделают! – заявил Жека. – Ты, если на гоп-стоп идёшь, хоть знай, на кого можно чавку разевать, а на кого нет. Что ты на цыг, которые наркотой барыжат, в напёрстки катают или гаданием обдуривают, не наезжаешь? Или ещё на фармазонов каких? Отпустить я тебя бы мог, но у меня с этой милой девушкой важные дела, и она сильно разозлится. Так что лежи и не квакай. Сейчас мусора приедут, и поедешь в Тугайское. Знаешь, что это такое? Знаешь, чью ты дочку только что ломануть хотел?
– Братан, я не хотел в натуре! – по-блатному завыл мужик. – Зашёл в подъезд, хотел поссать в мусоропровод, потом спускаюсь, смотрю – краля такая из лифта выходит… Ну и захотел сумочку у неё ломануть. А она на пол сразу повалила.
– Дурак ты и лох, – рассмеялся Жека. – А раз дурак, должен страдать. Я тебе все расклады рассказал. В камере расскажешь, как тебя тёлка повязала и в мусарню сдала – пусть братва поугарает.
Тут мужик стал материться на весь подъезд, громко орать, да так, что на первой площадке открылась дверь и выглянула бабка в платочке и пёстром халате.
– Вы что тут устроили, пьянь подзаборная? – сурово спросила бабка, увидела, что гопстопщик лежит связанный, и разошлась ещё больше, со злостью глядя на Жеку. – А с этим что ты сделал? Весь нос у него в крови! Сейчас милицию вызову!
– Мать! Он меня ограбить хотел! Избил! – зашамкал мужик беззубым ртом. – Отпусти!
– Сейчас милицию вызову, она и отпустит! – недовольно сказала бабка и пошла в квартиру.
– Не надо мусоров, мать! – заорал грабитель. – Куда пошла, сука старая??? Освободи, пожалуйста, мать!
– Ну вот как тебя ещё назвать? – ещё больше рассмеялся Жека. – Тупой и ещё тупее. Щас старуха мусоров вызовет, и тебя точно закроют.
Впрочем, закрыли и так. Через пять минут подлетел серый неприметный «уазик», откуда выскочили четыре мужика в камуфляже, бронежилетах и в масках, в руках – «калашниковы». Посторонний человек подумал бы, что это ОМОН, но Жека сразу увидел, что знаков различия на них нет, так же как и принадлежности к какому-то спецподразделению. Это были просто вооружённые люди – силовая бригада генерала Хромова.
Жека не знал, кому звонила Валька, – возможно, у неё с отцом была договорённость, куда звонить в случае подобного форс-мажора. А возможно, она и сама знала номерок спецназа. Жека как-то прибегал к её знакомству в местном ОМОНе, когда надо было сопроводить груз дорогих компьютеров из аэропорта. Во всяком случае, это была не обычная группа захвата. Навряд ли они повезут этого гопстопщика в РОВД. Скорее, грохнут и бросят в реку.
Предвидя, что и самому можно огрестись, как только бойцы забежали в подъезд, топоча ботинками, Жека поднял руки и крикнул:
– Свой! Вон того вам надо, что лежит на полу.
Однако свой – не свой, вполне могло быть и так, что упаковали бы с этим грабителем, и увезли на разборки, если бы не Валька. Она вышла из лифта и дёрнула за рукав того, кто целился из автомата в Жеку:
– Паша, этот свой, неужели не видишь?
Бойцы подхватили визжащего и брыкающегося грабителя и потащили его на улицу. Бабка, ранее выходившая и возмущавшаяся, приоткрыла дверь, посмотрела, что происходит, и закрыла её, буркнув:
– Ходют тут всякие фулиганы…
Валька рассмеялась и подошла к Жеке, сидевшему на ступеньке.
– И как на работу сейчас ехать?
На работу, конечно, ехать было никак – юбка порвана, колготки тоже, дорогая куртка в известке.
– Переодеться тебе надо, – улыбнулся Жека. – Я тут подожду.
– А зачем ты меня подождёшь? – рассмеялась Валька. – На что-то рассчитываете, молодой человек?
– Да не, не рассчитываю… – смущённо сказал Жека. – Надо поговорить кое о чём. Деловой разговор, так сказать.
– Ах так! – усмехнулась Валка. – Ну, поговорить мы можем и у меня дома. Пока я переодеваюсь. Так ведь? Я кофе сварю.
Валька в упор уставилась бездонными глазами прямо в глаза Жеки и вытянула губы в шутливом воздушном поцелуе.
– Ну да. Можем и у тебя поговорить… – смущённо согласился Жека. – И кофейку попить.
А сам подумал, что ситуация с этим гопстопщиком сложилась как нельзя лучше. Хотел он встретить Вальку у подъезда и поговорить с ней в машине о продаже акций, а потом, возможно, закончить разговор в заводоуправлении. Но сейчас получилось еще лучше.
Валька зашла в лифт, подождала, пока войдёт Жека, и нажала кнопку тонким пальчиком с красным наманикюренным ноготком. Надо признать, хладнокровие у неё присутствовало. Никакого волнения! Как будто только что не было никакого нападения. Смотрит так же нахально и молчит, ухмыляясь.
– Неудачно день начался, правда ведь, Евгений? – улыбаясь, спросила Валька, уставившись на Жеку. Её лицо находилось всего в тридцати сантиметрах от него – расстояние совсем мизерное.
– Ну да… То есть нет… – смущённо сказал Жека, стараясь не смотреть Вальке в глаза. – Неприятно, конечно, но бывает. Всё хорошо закончилось. А мог бы и ножом пырнуть… Ты в таких случаях лучше сумку отдай. Не стоит она того.
– Угу. Щас! – решительно возразила Валька. – У меня там, может, и ключи от машины, и документы рабочие.
Войдя домой, Валька поставила турку, чтобы сварить кофе, а сама пошла в душ. «Зачем бы это?» – недоумённо подумал Жека. Впрочем, от неё ожидать можно было чего угодно.
– Так о чём вы так настойчиво хотели поговорить со мной, молодой человек? – крикнула Валька.
Она даже дверь в ванную не закрыла! Валька стояла в ванне за занавеской и с удовольствием плескалась так, что вода попадала на пол. Жека подошёл, встал, прислонившись к двери, и сказал:
– У меня к тебе деловое предложение. Неплохое. Возможность заработать твой личный стартовый капитал.
– Вот как? – рассмеялась Валька. – Надеюсь, красть с завода ничего не надо?
– Не! – заверил Жека. – Всё абсолютно законно!
– А если всё абсолютно законно, почему ты пришёл ко мне, а не к директору завода? – насмешливо спросила Валька. – Или не в экономический отдел, например?
– Потому что все вопросы решаешь ты, – уверенно сказал Жека. – Ведь так?
– Предположим, – Валька откинула занавеску и предстала перед Жекой абсолютно голая. – А может быть, и нет. Всё зависит от того, что ты мне предложишь.
Валька стояла, чуть подбоченясь и положив руку на соблазнительный изгиб бедра. Белоснежная кожа, казалось, светится изнутри. Острые маленькие груди дерзко смотрели сморщившимися в комочки розовыми сосками. Волосы на лобке подстрижены в полоску.
– Я тебе скажу одно – ты очень красива, – улыбнулся Жека. – И очень притягательна для меня. А предложить… Можно многое.
– Ловлю на слове, – усмехнулась Валька и шагнула стройной длинной ногой на ковёр у ванны, коснувшись его красивой нежной ступнёй с тонкими пальчиками, ногти на которых блестели красным лаком.
Валька ступила полностью на коврик и качнула головой, стряхивая воду с каштановых волос, потом лукаво уставилась на Жеку:
– И чего вы ждёте, молодой человек? Вам нужно особое приглашение?
Нет! Жеке было не нужно особое приглашение! Сбросив пиджак на пол, он схватил её на руки и потащил прямо в кровать. В большую кровать, стоявшую в спальне. Как была, мокрую и голую, опустил на неё и, сбросив одежду, завалился сам, целуя страстно и, иногда признаться, очень сильно.
– Тише, тише… Засосы наставишь, – прошептала Валька, когда Жека слишком увлёкся её маленькими девичьими грудями. – Ты как Тарзан. Ненасытный, сильный. И… Умный…
Пожалуй, что это был первый комплимент, который Жека услышал от этой вредины…
После секса сидели и молча пили свежесваренный кофе. Турецкий! А Жека не смотрел на Вальку и всё чаще вспоминал мужиков-слесарей с кондитерской фабрики, где он проходил практику.
– Не вздумай затевать шашни на работе, студент! – усмехаясь, говорил Витёк, слесарь по ремонту холодильного оборудования. – Трахание на раз, на два, а работа на всю жизнь. Херово будет, когда из-за ненасытного конца свою жизнь просрёшь.
Говорил, конечно, грубо, по-рабочему, но настоящей пролетарской правдой-маткой крыл. Лучше и не сказать. И верно. Вот сейчас он трахает Вальку, поддавшись её стройному соблазнительному телу. Поддавшись своим чувствам. А она очень опасный человек. И от неё зависит всё в будущем деле.
– Так о чём ты хотел со мной поговорить? – спросила Валька, прихлёбывая кофе из крошечной чашечки и внимательно глядя на Жеку.
– У меня есть акции Центральной ТЭЦ, – осторожно начал Жека. – 30 процентов. Они мне не нужны, да и стоимость их сейчас крайне мала. Скорей всего, на будущем собрании акционеров новое руководство предложит мне выкупить их по цене палки колбасы. А я отдавал за них 27 тысяч баксов. Обидно, как ты думаешь?
– Обидно, – согласилась Валька, изящно откусывая курабье. – И что ты хочешь?
– Я хочу продать комбинату эти акции, – сказал Жека. – А расплатиться за них немецким кредитом. Отдельным траншем. Например… За 60 тысяч долларов. Все будут в выигрыше. Комбинат приобретёт голосующий пакет акций и сможет влиять на дирекцию ТЭЦ в плане тарифов и стоимости электроэнергии. Если у меня останется этот пакет, его просто аннулируют. Если пакетом будет владеть комбинат, он сможет отстаивать свои права. Рано или поздно экономическая ситуация нормализуется, тогда пакет можно будет выгодно продать. Это хорошее предложение. Если мы подпишем договор, я отдам тебе 30 тысяч долларов. Половину.
– Предложение хорошее, – улыбаясь, сказала Валька. – Но это же надо как-то провести. Надо составить договор, с которым я могу пойти в бухгалтерию. Сумма немаленькая.
– Немаленькая, – согласился Жека. – Но и небольшая. Я могу предоставить комбинату такой транш на ремонт базы отдыха «Металлург» в Костёновке. Для того чтобы там проживали итальянские и немецкие специалисты. Это вполне подпадает под целевое использование кредитных денег. На эти деньги комбинат купит у меня пакет акций ТЭЦ, проведя их как «покупку строительного, сантехнического, канализационного и теплотехнического оборудования, предназначенного для капитального ремонта базы отдыха 'Металлург». Одновременно я переписываю акции на управляющую компанию – пишу дарственную в связи с ненадобностью. После этого всё шито-крыто. Я и ты при деньгах. Акции у комбината, считай, что у тебя. Часть кредита потрачена на целевые нужды. Комар носа не подточит.
– Говоришь ты гладко, – согласилась Валька. – Но у меня сразу возникли три вопроса. Первый – почему ты сам не можешь взять деньги из кредита, если они у тебя же и лежат, и оклеить этими акциями туалет? Второй вопрос – ты ставишь себя в крайне уязвимое положение, ведь твоя позиция очень слаба. Ты переведёшь деньги на наш счёт, напишешь дарственную, но деньги назад можешь и не получить. Люди всякие есть. Ты на моё честное слово рассчитываешь? Третий вопрос – если неожиданно вдруг возникнут вопросы у проверяющих, а потом, возможно, у прокуратуры и следствия, что ты скажешь на вопрос о местонахождении якобы поставленного оборудования?
– На все твои вопросы я легко могу ответить, – рассмеялся Жека. – Кредитные деньги, хоть и лежат на моём счёте и я управляю ими, идут только на строительство машины. Я отчитываюсь о них перед банком. Просто так своровать их – пустить пулю себе в лоб. В Германии правоохранители на высоте. И у банка наверняка есть крыша. Например, итальянская мафия. Поэтому официально деньги должны быть потрачены только на целевые нужды. Как тебе такой ответ?
– Принимается, – кивнула головой Валька и улыбнулась. – Давай дальше.
– А дальше… – замялся Жека. – Я полностью и целиком доверяюсь тебе.
– А ты не считаешь, что доверие – вещь эфемерная? – улыбнулась Валька, встала с кресла, подошла к Жеке и погладила его по голове. Потом уселась рядом, на спинку кресла, положив правую руку Жеке на плечо.
– Нет, не считаю, – уверенно сказал Жека, приобняв Вальку за тонкую талию. – Мы должны доверять друг другу.
– Хорошо, ты прав, – согласилась Валька. – Тем более в этом деле у меня будет неплохой гонорар. Ну а что ты ответишь на третий вопрос? Ты знаешь нынешние времена. Демократия… Гласность… Всегда найдётся какой-нибудь активист или демократическая газетёнка, которые могут начать «независимое расследование»… Могут и писать куда не надо. Начнутся финансовые проверки, нервотрёпка. Вопросы, где поставленное оборудование.
