Текст книги "Russian Mafia 3 (СИ)"
Автор книги: Arladaar
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Жека по старой босяцкой привычке не мог отказать себе, чтоб купить в ларьке на автобусной остановке бутылку «Ворсинского» пива, открыть её открывашкой, привязанной верёвочкой в окошке киоска, и с наслаждением выпить, никуда не торопясь и посматривая по сторонам. И чтоб непременно тут же нарисовался бомж и спросил пустую бутылочку. Потом он непременно взял бы пустую бутылку в руки, дососал из горлышка последнюю пену, надеясь разжиться хоть половиной грамма пива, и после этого сунул бы её в потрёпанную авоську. И только тут Жека почувствовал бы, что он приехал. Он дома. Вот только тут его никто не ждал. И, возможно, это было хорошо…
Глава 3
Поход в «Омуль»
Лежала у Жеки в кармане одна штука, бережно хранимая всё время его странствий. Где судьба не таскала, всегда перекладывал из сумки в сумку, из кармана в карман. Ключ от двухкомнатной квартиры в десятиэтажке, расположенной в блатном районе по прозвищу «Речка». Того самого, где прошла юность Жеки и в котором он стал большим человеком, поднявшимся из дворовой пацанвы. Квартиру Жека приватизировал, ещё когда работал директором строительного управления металлургического комбината. Это бы его угол, его крепость. Сейчас единственное, что тревожило, это то, что квартиру могли вскрыть мусора, когда искали Жеку, однако в этом он не был уверен – надёжные люди у него здесь оставались, и вполне могли прикрыть. Впрочем, Жека в этот раз таиться не собирался – всё равно рано или поздно пришлось бы обозначить здесь своё присутствие.
Когда приехал на район, первым делом возникло желание пройти в бывший кооператив «Удар», к Славяну, но потом передумал. Сначала решил обустроить быт и посмотреть, чего тут в городе произошло за эти пять месяцев. Для этого в газетном киоске купил ворох местных газет, начиная от общегородской газеты «Н-кий рабочий», до демократической «Нашей газеты» и коммунистического листка «Красный вестник».
Пока шёл по аллейке к своему дому, конечно же, внимание привлекал – высокий статный парень в чёрном костюме и с саквояжем в руке. В другой руке, согнутой в локте, тонкое чёрное кашемировое пальто и пачка газет. Встречные девчонки шеи поломали, оглядываясь вслед и гадая, что за кент идёт вальяжной походкой, не опасаясь местной шпаны. Правда, пацанва тоже поглядывала на Жеку с лавок у подъездов девятиэтажек, но даже и мысли не возникало ломануть кента – выглядел он сильным и уверенным в себе. Такой и башку сломать может. А по виду так вообще мафиози или крутой бандит. Новое поколение шантрапы Жеку уже знали плохо. По их легендам где-то там, в недосягаемой выси, обитал некий Соловей, который ограбил половину города и убил всех блатных, а потом сам стал блатным и дёрнул в Москву.
Жека осторожно зашёл в первый подъезд и поднялся на второй этаж. Где-то там, выше, на шестом этаже, жила ровесница Валька, раньше работавшая следаком в РОВД, дочь генерала Хромова, одного из членов местной мафии. Жека вспомнил небольшие Валькины сиськи с маленькими сосками, с досадой махнул рукой и пошёл к своей двери.
Перед тем, как сунуть ключ в замок, опять задумался. На четвёртом этаже была и квартира Славяна, но живёт он сейчас в ней или нет, кто ж знает… Да и Славян женился на Пуще, а заваливаться к семейному, женатому человеку без приглашения, было совсем неприлично. Вдруг Оксанка уже беременная… Да и не стоит навлекать на другана беду.
Квартира, на удивление, оказалась не вскрыта и не опечатана. Не стояла и на скрытой сигнализации – Жека внимательно осмотрел дверь, но вроде бы не нашёл никаких концевых выключателей. Жека прошёл внутрь и только сейчас понял, что жрать-то нечего – перед тем как свалить из России, выбросил бродячим собакам все продукты и отключил пустой холодильник. Но… Хоть жрать и не было, зато в наличии выпивка. Жека достал из минибара бутылку «Чивас Регала» и налил в бокал. Ну что ж… Вот и дома. Внутри всё так же, как оставил, когда сматывался в Новосиб. Жека огляделся – жить можно. Только полы помыть, подоконники и стол. Можно, конечно, остановиться в гостинице, но всё-таки дом есть дом. Правда, за квартиру уже чуть не полгода не плачено. Надо утрясти этот вопрос, пока не отключили свет…
Допив бокал, Жека вышел на балкон покурить, а потом принялся за работу. Предстояло сделать очень много. Наведя чистоту, решил прилечь отдохнуть, да так и уснул до самого вечера. Проснулся от жуткого голода и тут же выругался от того, что придётся тащиться в какой-нибудь ресторан, чтобы поужинать. Однако… Тут же вспомнил про службу развоза готовой еды, которую сам же и замутил когда-то. Интересно, она работает сейчас?
Быстро просмотрел рекламные объявления в купленных газетах – точно, привычное название «Зажигай на все сто, служба доставки пиццы и напитков», написанное крупным шрифтом и знакомый телефон. Заведение ещё работало! Наверное, всё так же, под патронажем Маринки и Лёхи. Хотел было позвонить и заказать пиццу домой, но обнаружил, что аппарат отключен. Ну конечно, естественно, за неуплату. Попробовал включить телевизор – кабельного тоже не было. Но кабельное ладно, бог с ним.Самое паршивое, что сейчас придётся тащиться в город и искать, где перекусить. Рестораны и кафе все находились в центре, а чтоб туда добраться в это тёмное время, да ещё через родной город и родной район… Надо быть отчаянным человеком! Впрочем, Жека таким и был…
Что чувствовал рядовой человек, которому нужно идти через неблагополучный блатной район в 21 час на стоянку такси, как раз мимо домов, где сидят пьяные гогочущие подростки чуть не на каждой лавке? Жека не думал ничего – это был его район. Одел спортивный костюм «Адидас», кожаную куртку, кроссовки, сунул во внутренний карман пачку рублей, наменянных в Москве, сигареты «Мальборо» с зажигалкой и пошёл из квартиры. Ключ от квартиры, по босяцкой привычке, положил в небольшое отверстие над косяком двери.
Вышел из подъезда и вдохнул вечерний воздух. Микрорайон светился огнями десяти– и двенадцатиэтажек, где-то орала пьяная молодёжь, но у самого дома было тихо. Жека свернул за угол и отправился по проезду мимо длинной соседней девятиэтажки. На лавке у третьего подъезда сидела пьяная компания подростков, человек восемь. Что-то орали, стоял гогот на всю улицу. Жека спокойно пошёл мимо, но у пьяных, как известно, дури много, а страху мало. Решили наехать, ломануть на гоп-стоп!
– Эй ты, длинный, а ну стоять! – хрипло крикнул самый жирный.
Естественно, реагировать и останавливаться в такой ситуации – только выказывать себя лохом. Жека дворовые наезды знал, поэтому спокойно пошёл дальше. Надо будет – сами догонят, а там уже возможны варианты…
– Ты чо, сука, плохо слышишь??? – опять крикнул жирный.
Жека, словно не слыша, пошёл дальше. И тут компания заржала и заулюлюкала во весь голос. Точно решили наехать.
– А ну стой, гондон штопаный! – заорал жирный и побежал к Жеке, виляя толстой жопой в китайских трикушках.
За жирным увязалось ещё двое – все они были худощавые дрищи, привыкшие брать наглостью и нахрапом. Во ртах у них торчали сигареты. Услышав по топоту, что жирный совсем рядом, Жека развернулся и с ходу зарядил ему прямым ударом в челюсть, сразу сломав её посередине, в районе бороды. Жирный завизжал, покачнулся и протянул руки к лицу. Вторым ударом Жека свернул набок нос. Лопнула кожа и из разреза хлынула кровь. Жирный ещё громче запищал, зажал рожу двумя руками и присел на корточки. Это произошло очень быстро, и двое пьяных недомерков ещё не сообразили, как им среагировать. Жека одному заехал ногой, с вертушки, в подбородок. Ударил с такой силой, что недомерок проглотил сигарету и тут же то ли закашлялся, то ли кровью захлебнулся от разбитых губ и носа, сразу же присел на корточки и повалился на бок – походу, потерялся в нокауте. Третий наезжальщик попытался махнуть правой рукой, имитируя удар, но им уже овладела растерянность, и удар получился слабый. Впрочем, и сильный удар Жека наверняка легко бы блокировал – были эти отморозки не бойцы, а обычные торчки, привыкшие тормошить обычных прохожих. И вот они наткнулись на Жеку… Невезуха…
Жека с прямого удара правой вырубил нападавшего, а потом ногой по фанере отбросил его спиной на грязный газон.
– Как классно-то! – рассмеялся Жека, потирая кулаки. – Давно не дрался. Ща я вас всех убью, твари…
Жека быстро, чуть не бегом, пошёл к тем, что стояли у подъезда, но четверо из них зассали и, как тараканы, разбежались кто куда. Были они обычные мамины дети, связавшиеся с дурной компанией, и когда увидели, что можно инвалидом стать, если наедешь не на того, предпочли разбежаться, пустив струю в штаны. Остался только один, лысый, по виду, сидевший в тюряге. Наверное, топтал малолетку.
– Ты чё это на людей кидаешься? – улыбаясь рондолевыми фиксами, уверенно спросил гопник и вытащил нож. – Ты знаешь, чё бывает… Да я тебя, пидора…
Однако Жека больше не пререкался. Шутки кончились. Достал нож против безоружного – поставил себя вне закона. Жека холодно сощурился и пошёл на гопника, и тот… Зассал! Увидел в холодных глазах, что тут и закончится его жалкая жизнёха.
– Слыш ты! Братан! Не надо! Стой! Стой! – завизжал гопник и тут же замахал ножом. – Я тебя порежу, сука! Стой, брат! Пожалуйста!
В зэке поразительным образом слились трусливость, просьба остановиться и в то же время оскорбления и склонность наехать. Такого неопределённого гондона точно надо ликвидировать! Ты его пощадишь, а он тебе нож в спину воткнёт… Жека, как лавина, накатывал на него, и гопник всё-таки решил навалиться первый. Размахнулся ножом и ударил сбоку, целясь Жеке в шею. Жека схватил его за запястье, крутанул и вынудил выбросить нож. Гопник визжал от боли.
– У тебя косточки тонкие, как у курочки, – удивился Жека и сломал кости лучезапястного сочленения. – Качаться надо!
Кисть гопника повисла на коже и суставах. Правой рукой Жека заехал в нос, отчего он сделался плоским, как у кота из мультика «Том и Джерри», когда мышонок заезжает ему сковородкой в рожу. В этот момент визжавший гопник окончательно вырубился и, как мешок с говном, свалился у подъезда.
– Вы что тут устроили, сволочи? – закричала бабка сверху. – Сейчас милицию вызову! Пьянь позорная! Твари!
«Вот так всегда», – с усмешкой подумал Жека. – «Им же лучше делаешь, но тебе и влетит. Надо валить отсюда».
Пару раз пнув гопника для профилактики, Жека быстрым шагом пошёл от подъезда. Причём пошёл у стены дома, по маленькой асфальтированной дорожке, чтобы никто из дома не увидел, кто именно побил отморозков. По всем признакам это выглядело как причинение тяжкого вреда здоровью – потом перед мусорами не отмажешься.
Однако повезло. Похоже, никто не увидел, а если и увидел, то никак не связал с разборкой – уже было темновато, а освещение, естественно, не работало – лампочки даже из светильников над дверями подъездов тырили себе домой. Ещё предстояло пройти через заросшую кустами и деревьями аллею со стоящими на ней лавочками, где тоже имели привычку кучковаться всякая пьянь, торчки и отморозки, но в этот раз повезло. На лавках, конечно, пацаны сидели, но тихо-мирно бухали или шабили. Жека уверенно прошёл мимо и вышел к автобусной стоянке. Она считалась как местный оазис культуры и развлечения – на стоянке расположены два круглосуточных коммерческих киоска, торговавших всякой дрянью, но основной товар был в ночное время, естественно, спиртное и сигареты. Для совсем уж нищих клиентов продавались лосьоны и всякая химоза вроде полоскателей для рта. У киосков чуть не всю ночь толклась алкашня и бомжи. Иногда приходили пролетарии за спиртным. Часто забредали пьяные подростки из местной гопоты. Одному появляться, конечно, не стоило. Тут же на остановке всё время, в том числе и ночью, стояли 2–3 машины калымщиков-бомбил.
Бомбилы, по виду, ребятки были непростые – сплошь торговали драпом и хмурым. Крыша у них, естественно, была из местных преступных группировок. Поэтому, несмотря на то, что находились на точке всю ночь, да еще и в криминальном районе, никто даже помыслить не мог на них наехать или тем более перевернуть.
Первой стояла тонированная вишнёвая девятка, почти такая же, какая была у Сахара-младшего, Светкиного брата, сейчас живущего в Америке. Жека подошёл и слегка постучал по водительскому стеклу.
– Братан, поедем?
– Куда поедем? – стекло опустилось, и в проёме показалась жирная белая рожа, жующая жвачку. В машине сидел толстый парень лет 25, в спортивном костюме и кепке-восьмиклинке. Весь его вид был донельзя наглый и в то же время тупой.
– Круглосуточный ресторан какой есть? – спросил Жека. Он и в самом деле не знал, до скольки часов тут сейчас работают рестораны. В советское время они закрывались в 23 часа, однако в 1992 году уже появились круглосуточные заведения, но не все.
– «Омуль», «Ленинград», «Гудок» – выбирай, – небрежно ответил парень. – Сейчас все работают до 6 утра.
– Давай в «Омуль»! – сказал Жека и сел на переднее сиденье. – Сколько стоит?
– Тысяча, – ответил жирный и внимательно посмотрел на Жеку – согласится он ехать или нет. Сразу просёк, что парень иногородний, и в местных ценах не шарит.
Естественно, Жека не знал, сколько тут стоит проезд на тачке – с гиперинфляцией ценники в магазинах за пять месяцев, что он не был в России, прибавили лишний ноль. То есть увеличились в десять раз. Но если ты миллионер, тебе пофиг, сколько стоит проезд – лишь бы доехать.
– Поехали! – махнул рукой Жека и положил десять сторублёвых купюр на приборную панель.
Доехали быстро – дороги почти пустые, так же как и улицы. Во Франкфурте 20 часов – самое расхожее время, когда толпы людей слоняются по городу в поисках развлечений – идут в кино, в кафе, рестораны, ночные клубы, просто гуляют с детьми. В родном сибирском Н-ке в это время почти все сидят по домам. Ходить некуда, да и не на что… А если пойдёшь, можно и нарваться гд-нибудь в тёмном углу…
Всё-таки кому надо жить, жили – ресторан «Омуль», как и раньше, горел огнями. Жека поднялся по широким гранитным ступенькам и вошёл в открытую швейцаром большую стеклянную дверь. Швейцар одет в чёрный костюм и белую рубашку с галстуком – странно, когда многие заведения одевали швейцаров в смокинги и фраки с цилиндрами.
Швейцара не смутил Жекин прикид – спортивный костюм и кожаная куртка – в России 1993 года так и ходили большинство коммерсантов и бандитов, в том числе и в ресторан. Поэтому широко улыбнулся – и махнул рукой, призывая внутрь:
– Добро пожаловать! Приятного отдыха!
Жека как был, в кожанке, так и прошёл в обеденный зал, раздеваться не стал.
Во времена СССР попасть в «Омуль» стоило больших трудов, особенно в вечернее время. На двери всегда висела табличка «Мест нет». Впрочем, за 3–5 рублей, сунутых швейцару, места, как правило, находились. Сейчас свободные места были всегда – в дело вступили жестокие рыночные законы, и держать места пустыми для заведения было невыгодно.
Жека сел у окна, чтобы иметь возможность наблюдать за посетителями, и тут же осмотрелся. Здесь ничего не изменилось за прошедшие несколько месяцев. Всё тот же интерьер в стиле советского модерна – отделанные серым ракушечником изломанные контуры стен, потолок из полированного дерева с хромированными вставками, пол из белого и чёрного мрамора, громадные окна от пола до потолка в половину периметра, из-за чего ресторан в народе называли «Акариумом». На каждом столе светильник в виде шара, и самое главное, живая музыка. Здесь играла местная группа, всё тот же старый добрый «Арсенал» – известный в городе коллектив, замечательно и профессионально игравший как каверы, так и собственные песни. Вот и сейчас, повинуясь заказу какого-то жирного мужичка в чёрном костюме, затренькали гитарами, ловя ритм, тронул тарелки ударник, приготовился длинноволосый солист в джинсовой куртке.
«Есаул, есаул, что ж ты бросил коня, пристрелить не поднялась рука…»
Газманов! Ну конечно! В России в последнее время, после падения СССР, в моде стали песни про казаков и российскую империю.
– Что заказывать будете? – официант протянул меню и вдруг широко улыбнулся, узнав Жеку: – Здравствуйте, господин Соловьёв!
– Привет, – поздоровался Жека, посмотрел и отдал меню обратно. – Уха из стерляди, блины с чёрной икрой, отбивная с тушёными овощами, шашлык из оленины. Вино Шардоне розовое.
Официант поклонился и пошёл выполнять заказ, а Жека закурил, оглядывая гостей. Освещение было тусклое, и вроде бы сначала никого из знакомых не увидел. Но потом, у противоположной стены… Знакомый голос…
Глава 4
От ресторана до тюрьмы
Жека внимательно вгляделся в посетителей. Народ разношёрстный. Была и молодёжь, одетая пёстро, кто во что – от спортивок до классических костюмов. В одежде полный кавардак – нередко те, кто одеты в спортивные костюмы, обуты в дорогие кожаные туфли, или, наоборот, чёрные классические костюмы сочетались с белыми кроссовками и кепками-аэродромами. Девчонки одеты так же безыскусно, причём одежда сочеталась в совершенно немыслимых комбинациях – олимпийка «Адидас», розовые или зелёные лосины, джинсовая мини-юбка и туфли на высоком каблуке. В таком одеянии эти девчонки походили на московских проституток, но, наверное, такой и была цель подобного гардероба – проститутка и рэкетир, по опросам независимой прессы, сейчас были основными профессиями, которыми хотела заниматься молодёжь.
Однако не на них Жека обратил внимание – в самом углу, по привычке людей, не желающих быть в центре внимания, таких, как Жека, сидела небольшая компания молодёжи. Их голоса Жеке были знакомы! Это же Славян! Точняк! А кто рядом с ним? Походу, Лёха, а напротив… Нет, двое остальных были ему не знакомы… Но, походу, тоже из крутых – все одеты в модные костюмы, клетчатые и в полоску, стрижены коротко, уверенно сидят. Ну что ж, вот и встретил двоих из своей прошлой бригады. Только как они отнесутся к тому, что он возвратился? Надо признать, Жека пошёл фактически, против воли своих пацанов, когда взялся мутить с металлургическим комбинатом и ожидаемо навлёк на себя и на них неприятности. И за границу свинтил по-английски, наплевав на всех. Но… Таков уж он и есть, Евгений Соловьёв…
Первым делом принесли вино и блины с икрой – Жека заказал их холодным блюдом, для разгона. Выпил, закусил блинчиками, потом приступил к ухе, следом к остальному. Не торопясь поел, запивая всё вином. В последнее время привык к нему, как завзятый европеец. Сам в это время наблюдал, что происходит в ресторане. А что там происходило? Как обычно, еда и танцы. Но компания, в которой сидел Славян, пришла без девчонок, из чего Жека заключил, что в ресторане они по делу, наверное, обкашливают вопросики.
Жека выделялся из массы посетителей – пришёл один, без спутницы, без корефанов. Это ещё можно было объяснить утром или днём, когда люди с достатком заезжают в ресторан позавтракать или пообедать, но вечером одному быть непривычно, как на западе сказали бы, некомильфо. Поэтому на Жеку обратили внимание. Сначала один из парней, сидевших напротив Славяна, что-то сказал, кивнув головой в его сторону. Славян небрежно глянул и отмахнулся, не разглядев, кто это сидит там в гордом одиночестве. Потом другой парень что-то сказал, опять посмотрев в сторону Жеки. Тут уже обернулся Лёха. И он-то точно узнал, судя по округлившимся от удивления глазам. Но всё-таки, повернувшись к своим, виду не подал, что узнал Жеку.
Поужинав, Жека расплатился по счёту. Заплатил 3 тысячи, сунул 500 рублей официанту на чай, и пошёл к выходу – намеревался ещё вызвать такси от метрдотеля. Но не успел выйти, как раздался грохот тяжёлой обуви на лестнице и грубые мужские крики. В обеденный зал забежали с десяток омоновцев. Одеты в армейскую афганку, бронежилеты, разгрузки. Все в чёрных масках и с Калашниковыми.
– Всем лежать! На пол, живо! Работает ОМОН! – грубо крикнул командир. – Проверка документов! Паспорта предъявите для проверки!
«Эх… Родимая сторонушка», – печально подумал Жека, поднимая руки.
– Тебе чё, сука, особое приглашение надо? – крикнул омоновец, стоящий перед Жекой и подсечкой повалил его на пол, добавив в спину прикладом.
Где-то в зале раздались протестующие голоса с приблатнённым окрасом.
– Вы чё, мля, охерели совсем, шкуры мусарские? – сипло крикнул какой-то парень. – За чё руки крутишь, падла?
Но ему быстро надавали подзатыльников, так что блатной смолк. Жека лежал лицом в пол и офигевал – при нём такого мусорского бардака не было. Неужели Хромов беспредел устроил? Зачем это? Чтоб в ресторане клали рожей в пол, когда это видано? Неужели пошёл такой разгул бандитизма?
Жека услышал шаги рядом с собой – перед ним остановились до блеска начищенные дорогие туфли. Поднял голову и увидел… Славяна! Одет как кент, в полосатый костюм от Версаче, чёрную рубашку и белый галстук – тут всё ещё была мода на бандитский прикид. Разве что красных пиджаков не видно.
Славян насмешливо покачал головой, как будто говоря: «И как же ты, братан, докатился до такой жизни?» – и ушёл. Вот гондон штопаный! Даже не помог братану! И самое удивительное – мусора его почему-то не уложили рожей в пол. Неужели подментовался корешок?
– Документы предъяви! – Жеке в спину ткнули стволом автомата. – Правой рукой осторожно достань паспорт и положь рядом с собой.
– У меня нет паспорта! – ответил Жека. – Дома паспорт. И вообще, я гражданин иностранного государства.
– Чего ты гражданин, козёл? – засмеялся омоновец. – Саня! Вот у этого бугая нет документов. Говорит, что иностранец.
– Эй ты, а ну встань! – сказал Саня, походу, командир. – Тихо стой, не дёргайся. Руки вверх держи!
Жека встал и поднял руки вверх. Перед ним стояли три омоновца, здоровенные, как шкафы. А может, так только казалось из-за того, что они в форме и бронежилетах были. Командир стоял впереди всех и через отверстия в маске смотрел тёмными глазами на Жеку.
– Имя, фамилия, отчество, год рождения? – спросил командир. – Врать не вздумай.
– Соловьёв Евгений Александрович, 1971 года рождения, – осторожно ответил Жека.
Как другие уложенные рожей в пол, он не бузил, не орал, что менты козлы, понимая, что кричи-не кричи, ничего в лучшую сторону не изменишь, а сделаешь только хуже.
– Вот этого, без документов, везите в райотдел, только сначала обыщите, – велел командир.
– Эй ты, руки за голову! – скомандовал омоновец, который повалил Жеку на пол. – В коридор выйди, остановись лицом к спине, ноги шире, руки на стену. Давай, пошёл.
Жека спокойно вышел в коридор, остановился, как велел омоновец, прижав руки к стене и расставив ноги. Конечно, можно было вырваться, накостылять им, но велик шанс словить пулю, а это ну никак нельзя допустить, учитывая, что ты ни в чём не виноват. Омоновец тщательно обшманал Жеку, забрал деньги и сигареты, потом ткнул автоматом в спину:
– А ну пошёл!
Что удивительно, посадили не в омоновские автозаки, а в патрульный УАЗик, причём запихали в задний отсек для багажа, где уже скрючившись сидел какой-то алкаш-работяга, сильно воняющий перегаром.
– Братан! Пить есть? Помираю! Полдня уже катаюсь с ними, всё не могут в клоповник увезти! – пересохшими губами спросил алкаш.
По ходу, мужик бухал где-то, или заснул на улице, или забыковал, вот его и мусора повязали. Но не в трезвяк увезли, а сунули в багажник УАЗика и забыли, а может, лень везти было – бензин экономили. Подумаешь, пролетарий сраный… Потерпит! Не царь-бог!
– Откуда у меня пить? – с удивлением спросил Жека. – Не. Ничего у меня нет, мужик. Самого повязали и обшмонали всего. Терпи.
Как назло, только сказал, что обшманали, сразу захотелось и курить, и пить. Эх, сейчас кока-колы бы, а потом «Мальборо» покурить…
Вскоре пришли двое ментов, сели в УАЗик и поехали. И это были уже не омоновцы, а обычные мусора, походу, из патрульно-постовой службы. На задержанных они не обращали внимания, разговаривая о чём-то своём. Иногда оживала рация, треща разное. Жека из багажника смотрел в окно. Хоть и темно, и видно только верхние этажи домов, но сразу понял, что везут его в РОВД Центрального района, что на улице Фестивальной.
УАЗик въехал в ограду через распахнувшиеся металлические ворота, остановился и наконец-то задняя дверца открылась.
– Выходите, ребятки! – весело сказал краснорожий весёлый сержант и махнул рукой. – Идите в ту дверь.
В торце четырёхэтажного здания темнела железная дверь, к которой поднималась лестница. Над дверью – белая табличка с надписью «Приёмник-распределитель». Дверь открылась, и оттуда вышел ещё один мусор.
– Поднимайтесь давайте, чё стоите? – недовольно сказал он.
Жека пошёл вверх, а алкаш, покачиваясь, последовал за ним. Был он без обуви, в одних драных носках – то ли грабители сняли тапки, пока спал пьяный, то ли сами мусора увели. За дверью было небольшое помещение, в котором за столом сидел усатый старлей. Рядом со столом на стене приклеена бумажная линейка для измерения роста.
– Петрович, у этих документов при себе нету! – сказал краснорожий мусор и показал на Жеку и стоявшего за ним алкаша.
– Нету, значит… – усатый глянул оловянными глазами на Жеку. – Ты что, падаль, хочешь в КПЗ попасть на 10 суток? С бомжами там посидеть? Чесотку и вшей там подхватить?
– Не, не хочу! – покачал головой Жека.
– Имя, фамилия, год рождения? – пренебрежительно спросил усатый.
– Евгений Александрович Соловьёв, 1971 года рождения, – сказал Жека.
– Ты чё без паспорта ходишь? – нагло спросил усатый. – Ты чё, крутой, да?
– Я гражданин Германии, – пожал плечами Жека… – Зарегистрировал приезд в консульстве в Новосибирске. Можете проверить.
– Чтоооо? – рассвирипел мусор. – Не… Ты мне что-то там советуешь? Ты кому советуешь?
Усатый хотел встать из-за стола, но краснорожий мусор, который привёз Жеку сюда, сдержал его, положив руку на плечо:
– Тихо, тихо, Петрович! Надо запрос сделать. Вдруг не врёт.
– Посмотрю… – злобно сказал усатый и дал Жеке протокол задержания. – Подпиши здесь и здесь.
Жека посмотрел – в протоколе была написана причина задержания: «Алкогольное опьянение, хулиганское поведение, неподчинение сотрудникам милиции (ударил по лицу, сорвал погон, нецензурно оскорблял)».
Конечно же, Жека ничего этого не делал, но лезть сейчас в трубу значило начать тут мордобой, а это в планы Жеки никак не входило. Он приехал сюда не для этого. Однако, если мусора начнут шить против него дело, тогда придётся действовать другими методами. Какими, Жека пока ещё не знал…
– Тащите этого в первую камеру! – махнул головой усатый. – Пусть ночь постоит – в обед в суд повезём.
– Ну пойдём, немец! – засмеялся краснорожий мусор. – Зря ты сюда приехал. Ха-ха-ха. Что для русского хорошо, то для немца смерть.
От каморки, где сидел Петрович, отходил коридор, выкрашенный унылой зелёной краской. По обе стороны в нём находились решётчатые двери с камерами, в которых сидели задержанные. Почти все они были переполнены. Люди не только сидели на скамейках у стен, но и стояли – вязали всех, кто попадался под горячую руку. Пьяные, слегка поддатые, забурогозившие дома и сданные соседями и жёнами, без документов, задержанные до выяснения и на которых на скорую руку состряпали протоколы. В общем, те, которых в милицейских протоколах называют «мелкие хулиганы».
Краснорожий щёлкнул большим замком и отворил камеру. Места в ней не было – мужики стояли битком, как в автобусе в час пик.
– Начальник! Ты куда к нам ещё подселяешь? – крикнул мужик, стоявший у самой двери. – Тут и так народу – не продохнуть! Стоим впритирку уже! Нам как тут стоять-то и сколько ещё?
– В суд поедете! – засмеялся краснорожий. – С 10 утра суд будет работать, судья назначит наказание. Так что уплотнитесь ещё маленько и подождите чутка. Терпите, чё…
Жека прикинул – время сейчас примерно 23 часа. Это ждать придётся, стоя в этой клетушке, больше 10 часов. Да… стрёмно…
– Начальник! Дай хоть в туалет сходить! Попить хоть! – стали бурогозить мужики. – Колосники горят!
– Не положено, мужики! – краснорожий отрицательно покачал головой и запихнул Жеку в камеру. – Через час на оправление поведу. Терпите.
Хорошо, что место досталось у самой двери, тут хоть был приток воздуха и не так воняло, как в глубине, где и пердели, и сопели, и дышали перегаром. Но в основном люди дремали, закрыв глаза и опёршись друг о друга, временами просыпаясь и спрашивая, который час. Но время никто, естественно, не знал. Знали только одно – оно тянется очень медленно.
Где-то через час в коридоре раздалось журчание – в одной из камер кто-то, не выдержав, начал мочиться прямо на пол через решётку. Усатый мусор, улёгшийся поспать на лежанку у стола, услышал это и громко заорал, разбудив весь клоповник.
– Ты что делаешь, сука? Что творишь? – громко заорал усатый. – А ну выходи, сука! Николаев! Егоров! Камеру открывайте, выводите того, кто нассал!
Мусора загромыхали замками, однако найти того, кто именно нассал на пол коридора, совершенно не представлялось возможным – сам он, естественно, не признался, а своего связчика однокамерники не сдавали. Мусора, чертыхаясь, выволокли из камеры человек пять самых ближних, стоящих у двери, и стали охаживать их дубинками. Люди только закрывали руками головы и животы, боясь, что мусора искалечат их. Но били недолго – минут пять.
– А теперь пол вытирайте от ссанья! – велел усатый. – Куртками прямо вытирайте! Давай-давай! Досуха вытирайте.
Пришлось мужикам снимать куртки и вытирать ими мочу с пола. Не хотелось им, конечно, но деваться некуда – трое ментов стояли рядом и поигрывали дубинками, только ожидая возможности пустить их в ход. Когда пол вытерли, усатый велел выводить задержанных в туалет.:
– Егоров, выводи по двое. Начинай с первой камеры.
Краснорожий, улыбаясь, открыл камеру и скомандовал:
– Выходите, мужики! Повезло вам! Делайте свои дела быстро. Двое идут, двое готовятся. Как двое приходят, идут следующие.
В камере поднялся градуса настроения – наступила хоть какая-то подвижка в беспросветной ночи. Много ли человеку надо… Сразу шуточки, прибауточки полетели.
Жека стоял ближе всех к двери и пошёл в сортир одним из первых. Туалет в клоповнике был запущен и убог – походу, ремонта не видел со времён Брежнева. Стены, крашенные унылой серой краской, уже облупившейся, тут и там зияли дырами осыпавшейся штукатуркой, с обвалившегося потолка свисала штукатурка. Плитка на полу наполовину отвалилась и была сложена в углу. В большой чаше, заляпанной говном и газетными обрывками, постоянно журчала вода из сломанного унитаза.
Жека поссал, помыл руки холодной водой и напился из крана, сложив ладони лодочкой. Сейчас почувствовал себя значительно лучше. Мог бы конечно, вырваться отсюда, перемолотив мусоров, но решил пока не торопиться и не пороть горячку.
