Текст книги "Детские слезы (СИ)"

Автор книги: ArAlex

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

========== Часть 1. Судьба ==========

Лондон стар. Лондон суров и мрачен, а небеса над ним туманны и слезливы. Вечера на улицах города кажутся тоскливыми и тусклыми, но не для тех, чью дорогу освещают фонари любви и счастья.

– Папа, гляди! – чуть несвязно лепетала маленькая, лет четырех на вид, белокурая девочка, показывая пальчиком на фруктовый прилавок, от которого исходили стойкие свежие и сладкие ароматы, – я хочу ананас, пап!

Молодой темноволосый мужчина, шедший рядом с девочкой, засмеялся искренне и легко.

– Все-то ты у меня хочешь, баловница. Тебе и фруктов, и ягод, и овощей в придачу подавай, хотя дома ты их есть отказываешься.

– С тарелки дома ску-учно, – тут же надула губки малышка, – еще вилками и ножами резать… Я хочу так, ручками! – и, подчеркивая свое желание, девочка затрясла ручками и схватилась ими за юбку идущей рядом прелестной девушки, – Мама, ну скажи ему, я так хочу! Я не хочу по этикету!

Молодая женщина покачала головой.

– Нельзя, солнышко, это некрасиво, – и, склонившись к дочке, она чуть слышно прошептала, – давай хотя бы до дома подождем, ведь здесь, на улице, все всё видят…

– Лили! – одернул жену мужчина. Та лишь рассмеялась в ответ на его недовольство.

– Билли, ты слишком суров к ребенку, ей всего четыре.

– Вот именно! – пискнула девочка, почуяв, что мать на ее стороне.

Мужчина с раздражением взглянул на жену. Девушка, поймав этот взгляд, вздохнула.

– Ладно, Ланни, папа сказал – нельзя, значит, нельзя. Папу надо слушаться, правильно?

– Но это не папа, а ты сказала “нельзя”! – широко распахнув серые глазки, поправила девочка, – а папа ничего не говорил!

Родители взглянули друг на друга и лишь вздохнули хором. Девочка же, увидев это, тут же состроила самую умильную рожицу, какую смогла.

– Ну папочка, мамочка, ну пожалуйста! Пойдемте, там столько вкусных фруктов, я хочу…

– Ладно, – махнул рукой мужчина, – купим тебе и ананас, и что еще захочешь. Но есть будем дома, договорились?

– Ладно, – кивнула Ланни. Лили лишь усмехнулась, глядя на них. Она-то знала, что сколько бы они с мужем не пытались быть строгими родителями, все равно ничего не выходило. Слишком уж сильно они любили свою малышку.

На пути домой Билл и Лили говорили о своем, пока их дочка весело бежала рядом.

– Билли, я так за тебя рада, это повышение – настоящее благословение небес! Подумай только, ты станешь судьей, уважаемым и влиятельным человеком! – щебетала Лили, искренне радуясь успеху мужа. Тот, впрочем, не разделял восторга супруги.

– Вот только готов ли я к тому, чтобы брать на себя всю ответственность за судьбы людей. Уж лучше бы я и дальше оставался адвокатом.

– Ну да, и продолжал защищать воров, бандитов и убийц, – нахмурилась Лили.

– Ты ведь знаешь, что они не все такие, – покачал головой Билл, – среди них слишком много просто несчастных людей, которые не находят для себя иного пути, кроме порочного.

Женщина лишь вздохнула. Слишком доброе и справедливое сердце ее мужа порой доставляло ему немало проблем, и она искренне боялась, что однажды его справедливость обернется против него. Сама она, потерявшая родителей в лондонских трущобах, где обитали любители нажиться любым способом, даже кровавым, иллюзий по поводу этих людей не питала. Кстати, об этом…

– Билл, а куда мы идем?

Мужчина растерянно завертел головой и с улыбкой пожал плечами – увлекшись разговором, они свернули не в ту сторону и забрели в один из темных переулков. В следующее же мгновение чуть впереди раздался визг перепуганной Ланни, успевшей немного опередить родителей. Билл схватился за пояс, но, как назло, выходя на прогулку, он не взял с собой оружия.

– Отпустите ребенка! – отчаянно вскрикнула Лили, глядя на то, как из темноты появляются три оборванца с горящими жадностью и злобой глазами. Первый крепко держал вырывающуюся плачущую девочку, два других выдвигались вперед, поигрывая заточками.

– Деньги, часы, украшения, – хрипло потребовал второй, высокий, но тощий мужик в обрывках старого мундира, видно, подобранного или украденного где-то, явно не собираясь разводить дискуссии. Лили поспешно потянулась к замочку дорогого рубинового колье, доставшегося ей в наследство от бабушки. Билл сжал кулаки, и третий, стоявший к нему ближе всех, коротко замахнувшись, ударил его.

Мужчина отшатнулся, но тут же снова вскочил на ноги, замахиваясь, чтобы ударить в ответ, но к начавшейся драке уже подключился второй бандит, с размаху врезавшийся в него, опрокидывая его на землю. Лили кричала что-то, жалобно плакала Ланни, но Билл едва слышал их, с трудом справляясь с двумя головорезами сразу. А драка внезапно кончилась.

– Оставьте его, бежим! – крикнул первый мужик и удрал. Билл успел лишь заметить, как блеснуло в его руках рубиновое колье его жены. Двое других мигом оставили свою жертву и последовали примеру сбежавшего товарища. Билл на секунду прикрыл глаза, пытаясь отдышаться.

– МАМА! – разрезал наступившую было тишину детский крик. Билл повернулся и оцепенел от ужаса. Лили, его юная, прелестная Лили лежала на земле, а вокруг нее лужей растекалась красная, до тошноты яркая кровь.

– Лили! – вскрикнул мужчина и бросился к ней. Девушка дышала тяжело и прерывисто, глаза её все время закрывались, хотя она явно пыталась держать их открытыми. Маленькая Ланни горько плакала, вцепившись в рукав материнского кремово-розового платья.

– Ланни, – сипло прошептала женщина, потянувшись к ребенку рукой, – не плачь, моя маленькая. Маме не больно, – голос ее, и так еле слышный, прервался, и она обмякла в руках подоспевшего мужа.

– Нет, – пролепетал мужчина, растерянно проводя рукой по светлым кудрям супруги, – нет…

Страшная мысль, которую он не желал допускать, вдруг прорвалась в сознание, и Билли взвыл, как раненый зверь, дико, страшно. Мертва. Его любимая жена, мать его ребенка мертва. Она больше никогда не улыбнется ему, не покачает головой, в чем-то не соглашаясь с ним, не будет вместе с ним танцевать на балу, трапезничать, суетиться у постели простудившейся дочки… Она ушла.

Ланни уже не плакала, а лишь тихонько поскуливала, глядя то на некрасивую дыру от заточки в маминой груди, то на обезумевшего в своем горе отца. На крики сбежались какие-то люди, кто-то убежал за полицейскими, и в суматохе, поднявшейся вокруг них, маленькая девочка вдруг ясно поняла: у нее больше нет мамы.

***

– И да смилостивится Господь над Вашей душой! – эхом отозвалось в зале, и молодой худенький парнишка, пойманный на краже хлеба из лавки, задрожал как осиновый лист, всеми силами стараясь не заплакать.

Уильям Терпин лишь с презрением взглянул на него. За восемь лет адвокатской практики и полгода судебной он уже успел насмотреться на человеческие слезы, но они больше не трогали его души. Все они, грязные, оборванные бандиты, были одинаковыми, готовыми не только украсть, но и ранить, и убить за золотую монету, готовыми отнять у других самое дорогое, лишь бы самим не подохнуть с голоду. Жалкие существа, они больше никогда не дождутся милосердия от него.

С момента смерти Лили Терпин шел седьмой месяц. Уильям давно снял траурные одежды, но в душе все оставалось черным и пустым. Он улыбался лишь изредка, глядя на притихшую со дня смерти матери дочку, которой скоро должно было исполниться пять.

Судья вышел из здания суда, собираясь направиться домой, но путь ему преградила невесть откуда взявшаяся бедно одетая женщина с заплаканными глазами.

– Судья Терпин! – вскрикнула она, протягивая к нему руки со скрюченными пальцами. Он узнал ее – это была мать осужденного сегодня молодого воришки.

– Ты убил моего сына! – взвизгнула она, – Убийца!

Судья брезгливо махнул стражникам рукой, приказывая убрать безумную женщину с его пути, но она перестала кричать, и негромко, почти спокойно, заявила:

– Сама судьба рассудит нас. Бог велик, и он все видит, он накажет тебя. Я молюсь, чтобы он послал тебе ту же боль, что и мне! Да будет так! – снова переходя на крик, возопила она, и стражники уволокли ее прочь. Уильям лишь взглянул равнодушно ей вслед, и направился домой.

– Сэр, ой, сэр, – ахнула нянечка Ланни, рыхлая, пожилая миссис Брукс, бросаясь к едва вошедшему судье.

– Что случилось? – холодно спросил мужчина, отстраняясь от дрожащей женщины.

– Мисс Аланна заболела, сэр, – зачастила старушка, – днем залихорадило ее, я врача-то вашего сразу позвала, он уже пришел, осмотрел ее и говорит…

– Что говорит? – сурово спросил Терпин, когда нянька испуганно замолчала. Та сглотнула и полушепотом выдавила:

– Говорит, сэр, будто у нашей девочки холера!

У Уильяма потемнело в глазах. В ушах снова раздался визгливый голос матери осужденного вора. Не помня себя, он бросился наверх.

– Сэр, доктор Робин запретил туда входить! – крикнула ему вслед миссис Брукс, но он лишь отмахнулся от нее, уже влетая в детскую.

Его малышка лежала на кровати, бледная и почти неподвижная. Со стороны казалось даже, будто она уже не дышит. Доктор Уэсли Робин, сидевший у ее изголовья, при виде судьи вскочил и бросился ему наперерез:

– Милорд, мисс Аланна серьезно больна, ее нужно изолировать, болезнь заразна…

– Прочь с дороги, – зашипел судья, отталкивая врача.

– Папа? – еле слышно пискнула девочка, заслышав голос отца.

– Ланни! – выдохнул он, опускаясь на колени около дочери и проводя рукой по ее бледному, усталому личику и по разметавшимся золотистым кудряшкам.

– Я увижу маму? – просто спросила она, и Уильям замер, ощущая, как душат его подступающие к горлу рыдания. Как ответить на поставленный таким образом вопрос, он не знал.

– Все будет хорошо, моя девочка, – наконец хрипло прошептал он, пытаясь придумать, что еще сказать.

Она лишь улыбнулась тихой, необыкновенно спокойной улыбкой, так несвойственной маленьким детям, и прикрыла глаза.

– Лорд Терпин, – тихо, но настойчиво окликнул мужчину доктор, – Вам нужно немедленно выйти отсюда. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Вашей дочке, но Вы не должны мне мешать. Болезнь заразна, если она разнесется по дому, Господь храни нас, – убеждал он безутешного отца, медленно выводя его из комнаты, – а Вы молитесь, и да поможет Вам и мисс Аланне Бог!

Судья лишь слабо кивал, ибо все силы внезапно оставили его.

Ни молитвы, ни помощь доктора Робина не помогли, и несколько дней спустя Аланна Терпин тихо умерла, так и не успев отпраздновать свой пятый День Рождения. Судья, отгоревав, окончательно замкнулся в себе, став образцовым манекеном человека из высшего общества. Судебную практику он продолжил, не приняв смерть ребенка за наказание за его суд, и множество жизней было оборвано его словами и решениями. Он жил, не думая о завтрашнем дне, не предаваясь излишним развлечениям, но и не отказываясь от них вовсе, жил, как мог.

В один из дней пятнадцать лет спустя он возвращался домой после очередного суда над нищим, нечаянно убившим женщину, не желавшую ему подавать. Рядом с ним шел его старый знакомый, бидл Бэмфорд, говоря о чем-то, что судья слушал вполуха. Он думал о предстоящем послезавтра бале, который давали лорд и леди Кливленд, о том, что ему нужно еще просмотреть несколько дел перед завтрашним судом, и…

Кинув равнодушный взгляд вперед, судья внезапно замер, не веря собственным глазам. Прямо перед ним, словно далекое видение, стояла прелестная белокурая девушка с маленькой девочкой на руках. Бидл, заметив странно горящий взгляд мужчины, предпочел замолчать.

Девушка засмеялась, укачивая малышку, и, с улыбкой взглянув в сторону Терпина, приветственно махнула рукой. А в следующее мгновение мимо судьи и бидла пронесся молодой черноволосый парень с игрушкой в руках, задев последнего плечом.

– Ой, прощу прощения, сэр, я не нарочно, – обаятельно улыбаясь, извинился незнакомец и поспешил к девушке.

– Люси! – воскликнул он, – Дорогая, холодать стало, пойдем домой. Джоанна совсем легко одета, не хватало еще застудить ее. А дома мы будем играть с нашим новым другом! – воодушевленно произнес он, протягивая девочке игрушку.

– Хорошо, Бен, – кротко улыбнулось светловолосое видение в кремово-розовом платье, – идем. И вправду ветер разыгрался, да и обедать пора.

Улыбаясь друг другу, они проследовали вдоль по улице. Судья шел за ними, чувствуя, как сильно колотится его давно заледеневшее сердце.

Они дошли до старого двухэтажного дома и начали подниматься по наружной лестнице, ведущей на второй этаж.

– Бен! – окликнула мужчину девушка, – возьми Джоанну, я загляну к Нелли на минутку.

– Конечно, – улыбнулся мужчина, принимая ребенка и входя в помещение на втором этаже. Девушка же спустилась вниз и юркнула в расположенную на первом этаже пекарню, а следом оттуда донеслось веселое женское щебетание об обеде, и платьях, и мужьях.

Уильям медленно повернулся и пошел прочь от этого дома, уже осознавая, что его жизнь изменилась навсегда, вновь обретя цель. Он вернется сюда и заберет то, что судьба украла у него. Чего бы ему это не стоило.

========== Часть 2. Мечта ==========

Лондон стар. Лондон суров и мрачен, хотя другие города Англии мрачны не меньше. Но в каждом городе и пригороде есть закоулки, которые постоянно озаряет детский смех.

Двое детей играли и резвились на лугу неподалеку от небольшого, но аккуратного домика.

– Догнал, – засмеялся мальчик лет четырех, хватая темноволосую девочку за рукав и тут же пускаясь прочь.

– Ах ты! – девочка топнула ножкой и бросилась догонять мальчишку.

Подул ветер, и мальчик на секунду остановился и прикрыл глаза, чувствуя, как потоки воздуха оглаживают его лицо и развевают волосы. Впрочем, секундная радость была промедлением, а потому она оказалась наказуемой.

– Ага! – радостно вскрикнула девчушка, хлопая друга по плечу, – поймала, поймала!

Мальчик, улыбаясь, захлопал в ладоши.

– Молодец. Ты начинаешь бегать все быстрее, Рози. Так, глядишь, однажды ты сможешь меня догнать даже если я не остановлюсь.

Девочка сердито сверкнула глазами, но ничего не сказала.

– Ладно, мне надоело играть, – тряхнул лохматой головкой мальчик, – давай лучше споем.

Рози тут же успокоилась. Уж что-что, а слушать, как ее друг поет, она любила. Он же глубоко вздохнул и затянул не раз услышанную от отца-моряка песню:

– I’ll sing you a song of the rolling sky

Of lands far beyond the main

Of the ebb tide bell and the salt pork meal

That I’ll never know me again

Звонкий, сильный голос мальчика разносился по всему лугу, а сам он стоял, широко раскинув руки и продолжая петь. Девочка с упоением слушала, прикрыв глаза, и тихонько подпевала:

– I mind the times as we were becalmed

With never a breath for the sheets

The red sun was so hot that the water would rot

And the decking would blister your feet

Мальчик внезапно замолчал, прислушиваясь.

– Ах, как красиво, Энтони! – воскликнула Рози, всплескивая руками, – отчего ты перестал петь?

– Тише, – одернул ее мальчик, – слышишь? Колокола звонят. Верно, «Адамант» прибыл в порт, а с ним и отец! – едва договорив, он сорвался с места и бросился бежать по дороге, ведущей в город.

– Подожди меня! – только и успела выкрикнуть Рози, устремляясь следом за ним.

***

Эндрю Хоуп сошел с корабля, глубоко вдохнул воздух родного Плимута и повертел головой, выискивая взглядом знакомую вихрастую головку. Слишком хорошо он знал своего сына, чтобы хотя бы предположить вероятность того, что тот не прибежит чуть ли не через полгорода встречать отца. Ну, так и есть, вон он, тоже головой во все стороны вертит, ищет его взглядом.

– Энтони! – окликнул он мальчишку, и тот, наконец заметив Эндрю, радостно вскрикнул и бросился отцу в объятия.

– Ну что, опять прибежал, матери ни слова не сказав? – строго спросил мистер Хоуп, отпуская сына.

Энтони смущенно потупился. Отец кивнул и цокнул языком, пытаясь сохранить суровый вид, хотя в глазах его вовсю плясали веселые искорки.

– Ну что мне с тобой делать, сорванец ты этакий! Мать же опять на нас с тобой ругаться будет.

– А ты возьми меня с собой, пап! – тут же предложил мальчик, и глаза его засияли от одной мысли о возможности уйти в море с отцом, – ну пожалуйста! Я ведь уже большой, правда?

Мистер Хоуп покачал головой:

– Пока нет, Тони. Вот годика через четыре, может, и возьму тебя с собой, думаю, капитан не откажет. Ты у меня парнишка умный, старательный, ведь так? – он с улыбкой покосился на сияющего от гордости сына, тут же забывшего о том, что он хотел в плавание прямо сейчас.

– Так, – кивнул Энтони, изо всех сил стараясь выглядеть взрослым и спокойным, как будто капитан «Адаманта» уже сейчас смотрел на него, оценивая, достоин ли он стать частью команды. Получалось не очень, но его искренние старания отец оценил, с улыбкой похлопав его по плечу.

– Ну вот и ладно, а теперь, юнга, марш домой! – шутливо прикрикнул он.

– Сэр, есть, сэр! – пискнул Энтони и воодушевленно зашагал следом за мужчиной.

Дома его, конечно же, ждала рассерженная мама и так и не сумевшая его догнать Рози. Вместе с ними была и бабушка, и вся немногочисленная прислуга, состоявшая из горничной, кухарки и садовника.

Мистер Хоуп сердечно обнял жену, прошептав ей на ухо:

– Не будь с ним так строга, Хелен, ты же знаешь, как он по мне скучает.

Женщина лишь головой покачала:

– Знаю. А еще знаю то, что у него ветер в голове.

– Ну, это не беда, – рассмеялся мистер Хоуп, – вот подрастет, пристрою его юнгой к себе на корабль, морской бриз-то все посторонние сквозняки из его головы живо выдует.

Из соседнего дома встретить Эндрю Хоупа пришел и его старый друг и отец Рози, Аргус Пауэрс. Мужчины весело поприветствовали друг друга и тут же завели какой-то свой, мужской разговор, смысла которого ни Энтони, ни Рози не смогли понять.

А потом был обед, и снова разговоры, а вечером рассказы Эндрю о его путешествии, от которых Энтони не могло оторвать ничто, а Рози – только донесшийся из соседнего дома крик: “Розмари, немедленно домой! Тебе давно пора ложиться спать!” Только после этого сам Эндрю заметил, что вечер уже давно перетек в ночь, и отправил сына в постель.

А потом был второй день, когда мистер Хоуп взял сына посмотреть на то, как на «Адамант» погружают новую партию товара, и Энтони радостно сновал по кораблю, пытаясь помочь взрослым морякам и представляя, как через несколько лет он будет стоять на палубе рядом с отцом, и этот корабль будет и его тоже…

А потом был третий день, когда внезапно, как гром среди ясного неба, в Плимуте вспыхнула эпидемия холеры, и Эндрю Хоуп слег и больше не встал.

Хелен Хоуп не отпускала сына от себя, приказывая слугам до блеска вычищать каждый угол в доме, чтобы не пропустить проклятую болезнь дальше. Энтони же просто тихо, стараясь не тревожить маму, плакал, не понимая, как могла какая-то болезнь победить его папу, такого сильного и смелого.

Пару лет они сводили концы с концами, потом, когда накопления отца, собранные за годы плаваний, подошли к концу, и финансовое положение семьи стало совсем шатким, Энтони поступил юнгой на корабль, но не на «Адамант», затонувший в Атлантическом океане через полгода после смерти мистера Хоупа, а на «Изобильный».

***

– Матушка!

– Энтони! – охнула миссис Хоуп, обнимая сына, который за те несколько месяцев, что они не виделись, кажется, вытянулся еще больше, хотя, казалось бы, куда еще-то. Ее сыну уже семнадцать, и за десять лет хождения по морям и океанам он вырос и возмужал, хотя в душе по-прежнему оставался наивным, веселым мальчишкой.

“Уж скоро семьей пора обзаводиться”, – улыбаясь, думает миссис Хоуп, поглядывая на то, как сынок радостно приветствует свою подругу Рози. Розмари Пауэрс тоже семнадцать, и она уже не та бесшабашная девчонка, носившаяся с другом по полям и лугам. Она вполне мила, даже красива, с прелестным личиком, блестящими карими глазами и вечно заплетенными в косы темно-каштановыми волосами.

“Пожалуй, она вполне могла бы составить Энтони неплохую партию, ведь и происхождения она неплохого, и с родителями ее мы сто лет знакомы, да и сама она – девушка добрая, прилежная, с Энтони они с детства дружат”, – эта мысль приходит к миссис Хоуп не впервые, ей даже уже случалось обсуждать ее с матерью Рози, Корнелией Пауэрс, и они пришли к выводу, что по возвращении Энтони можно будет обсудить эту мысль и с детьми. Что они и делают.

Сказать, что Энтони обескуражен, значит, ничего не сказать. Нет, не то чтобы он что-то имел против Рози, его подруга замечательная, просто он раньше никогда не думал о ней, как о потенциальной жене. Он же не любит ее… так! Энтони по-юношески мечтал о том, что однажды встретит девушку, похожую на одну из тех принцесс из историй, которые ему когда-то рассказывала на ночь бабушка. Девушку, достойную того, чтобы перед ней преклоняли колени рыцари и принцы, и он будет одним из тех рыцарей… Хотя, быть может, ему удастся полюбить добрую Рози? Почему бы нет, ведь она всем хороша.

– Ну, что ты об этом думаешь? – шепнула девушка другу, когда их матери начали разговаривать о чем-то своем.

– Я? – рассеянно переспросил Энтони, – Я не знаю…

Рози хихикнула.

– Ну, ты как всегда. Опять на волнах своих приключенческих мечтаний куда-то унесся?

Энтони усмехнулся.

– Да, наверное. А ты что об этом думаешь?

Розмари вздрогнула, не зная, как ответить и стоит ли говорить правду.

– Ну, я, в общем, не против, – осторожно произнесла она. Совсем. Она совсем не против. Еще с детства ей приходили в голову мысли о том, что однажды, быть может, они с Энтони поженятся, и у них будет собственный домик, и дети, и они будут счастливы, и Энтони будет всегда улыбаться ей так солнечно, как умеет только он…

– Я тоже, – мягко произнес Энтони, – в общем…

Нет, он не был против, да и не должен был быть, ведь не с чего. К Рози он испытывал самые нежные чувства, хотя от них сердце и не билось, как сумасшедшее, и не хотелось плакать и смеяться одновременно. Впрочем, с чего он вообще взял, что он когда-либо испытает такие чувства, или даже что они вообще бывают? Сказки ведь на то и сказки, чтобы рассказывать о небывалом, вроде любви с первого взгляда…

– Посмотрим, – кивнул он матери, отвлекшейся от разговора с Корнелией и спросившей его о его мыслях по поводу возможной женитьбы, – наш корабль снова отплывает через два дня, я успею подумать об этом.

Но за эти два дня ничего нового он так и не придумал, так и не зная, соглашаться ли на свадьбу, или нет.

В ночь перед отплытием Энтони приснился странный сон. Ему нередко снились сны: о море и кораблях, о свободе и ветре, дующем в лицо, иногда об отце… Но этот сон был другим, наполненным не столько образами, сколько ощущениями тоски, печали и какой-то робкой надежды. Образ же был лишь один – прелестная светловолосая девушка, негромко певшая незнакомую грустную песню. Энтони изо всех сил вслушивался в хрустальный, нежный голосок, пытаясь разобрать слова, всматривался в лицо девушки, пытаясь разглядеть и запечатлеть в памяти ее милые черты, но все было тщетно. Проснувшись, он не мог четко вспомнить ни лица незнакомки, ни голоса, он помнил только их красоту и печаль и собственный пьянящий, искристый восторг, охватывавший его при одном взгляде на девушку. Тот самый восторг.

Прямо перед отплытием, в порту он, простившись с родителями, отвел Рози в сторону. Юноша не умел и не желал лгать своей доброй подруге, а потому, дабы не запутаться в словах, сказал прямо:

– Рози, я не смогу жениться на тебе. Прости.

Добрую минуту девушка молчала, пытаясь осознать сказанное, затем осторожно, но настойчиво спросила:

– Почему?

– Потому что я увидел во сне другую девушку, и точно знаю, что полюблю ее, когда встречу.

Еще минута безмолвия.

– Серьезно? Ты собираешься влюбиться в какую-то во сне увиденную девицу? Да, это в твоем духе, Хоуп, – от непонимания происходящего Рози говорила даже резче, чем рассчитывала.

Энтони тяжело вздохнул.

– Поверь мне, Рози, я прекрасно осознаю, насколько глупо это звучит.

– И тем не менее ты намерен это сделать? – окончательно разозлилась Рози, – несмотря на то, что ты даже не знаешь, существует ли она на самом деле?

– Видишь ли, в чем дело, Рози, – медленно начал юноша, пытаясь объяснить так, чтобы подруга поняла, – это неважно, есть она, или нет. Ты наверняка права, и ее нет на самом деле, она – лишь мечта, но дело не в этом, а в том, что я все равно буду всегда ждать встречи с ней, даже если она никогда не произойдет. Ну вот скажи, зачем тебе муж, который будет думать не только о тебе, но и о другой девушке? Зачем? Я ведь, если встречу ее однажды – я даже не буду нарочно искать ее, просто ждать встречи! – обязательно стану ее, я чувствую это. Однако при этом я не смогу стать ее полностью, если я уже буду твоим, – речь Энтони становилась все более быстрой и все менее разборчивой, как происходило всегда, когда он волновался, – но и полностью твоим я никогда не смогу быть. Рози, моя милая Рози, ты заслуживаешь большего, чем это. Ты заслуживаешь мужа, который будет любить только тебя! – он на секунду остановился, переводя дыхание.

– Я… понимаю, наверное, – тихо сказала Рози, стараясь не заплакать.

– Правда? – Энтони улыбнулся той самой, “его” солнечной улыбкой, – Спасибо, Рози, друг мой! Ты не представляешь, как много это для меня значит!

“Все на борт!” – громыхнула команда, и юный матрос, в последний раз обняв подругу и еще раз улыбнувшись ей, легко взбежал по трапу на корабль.

Якорь был поднят, и «Изобильный» отчалил от пристани, увозя с собой живую мечту Розмари Пауэрс, мечту, которая больше не будет ее. А на борту радостно взялся за работу Энтони Хоуп, чувствуя, как ветер подгоняет его навстречу приключениям, во время которых все его мечты обязательно сбудутся.

========== Часть 3. Заново ==========

Элизабет Баркер всегда знала, что эта женитьба, на которой так настаивал ее сынок, не доведет его до добра.

Ее семья никогда не была бедна. Муж был известным и искусным цирюльником, сын с малых лет пошел по его стопам. Миссис Баркер любила с умилением вспоминать, как маленький Бен осторожно брал в руки дорогие отцовские бритвы и рассматривал их, смеясь, когда солнечный свет играл на лезвиях.

И она, и мистер Баркер с рождения жили в Солсбери и не имели ни малейшего желания покидать родной город. Любил Солсбери и Бен, и, когда ему исполнилось двадцать, его мать искренне надеялась, что он вскоре женится на какой-нибудь приличной девушке, например, на дочери их соседа, богатого торговца и продолжит помогать отцу, однажды унаследовав его цирюльню. Однако юноша не слишком мечтал о семье и браке, до тех пор, пока два года спустя он не встретил деревенскую девчонку, Бог весть зачем приехавшую в город. Впрочем, Элизабет догадывалась, зачем. С какой целью подобные деревенщины обычно приезжают в города? Подыскать себе мужа поприличнее, конечно же.

Люси Смит была самой обычной смазливой девчушкой лет семнадцати от роду, со светлыми волосами и огромными каре-зелеными глазищами, которыми она вечно хлопала, точно кукла. Самая обычная сельская наивная красотка, ну вот что, что Бенни нашел в ней?!

– Я люблю ее, мама! – повторял он снова и снова, и глаза его сияли, как звезды. За что конкретно, кроме красоты, он любил ее, объяснять он не считал нужным. Миссис Баркер слушала восторженные вздохи Бена, всплескивала руками и старалась как можно мягче намекнуть сыну, что никогда не одобрит его брака с этой проходимкой. Мистер Баркер лишь качал головой. Он тоже не одобрял выбор сына, но считал его достаточно взрослым, чтобы давать ему принимать собственные решения.

Не получив от супруга достаточной поддержки, миссис Баркер перешла к решительным действиям, и, когда Бен и Люси пришли за благословением на брак, категорически отказала им, рассчитывая на то, что ее мальчик одумается и не променяет семью на какую-то там девицу. Однако она просчиталась – Бен был горд и упрям, да и свою Люси он полюбил искренне и по-настоящему, а потому, ни слова не сказав матери в ответ на ее протесты, он подхватил мисс Смит под руку и вышел, хлопнув дверью. В тот же вечер они собрали кое-какие свои вещи и уехали из Солсбери, даже не попрощавшись.

Миссис Баркер плакала вечерами, запершись в своей комнате, однако будучи той самой женщиной, от которой Бенджамин и унаследовал свое упрямство, никак не хотела ни написать им, ни навестить их. Лишь три года спустя, когда ее муж умер от сердечного приступа, она написала письмо старому приятелю их семьи, служившему в лондонской полиции. Приятель выказал соболезнования вдове и узнал адрес, по которому теперь проживал ее сын. За несколько дней миссис Баркер уладила все оставшиеся после смерти мужа дела, а затем собралась и отправилась в Лондон.

Старый двухэтажный дом на Флит-Стрит встретил Элизабет Баркер приветливыми огнями на первом этаже, и темной пустотой на втором. Женщина вздохнула и вошла в расположенную на первом этаже пекарню.

Молоденькая миловидная шатеночка, стоявшая за прилавком, подняла голову при звуке открывающейся двери и поспешила навстречу вошедшей.

– Добро пожаловать, мэм, – заулыбалась она, – проходите. Желаете отведать наших пирогов?

– Благодарю, – церемонно кивнула миссис Баркер, – однако я здесь не за этим. Видите ли, я ищу своего сына, Бенджамина Баркера, мне сообщили, что он живет здесь, – она осеклась, глядя в расширившиеся от ужаса глаза хозяйки пекарни.

– Стало быть, Вы матушка мистера Баркера, – пробормотала она и протянула гостье руку, – очень приятно с Вами познакомиться. Миссис Ловетт, – представилась девушка.

– Очень приятно, миссис Ловетт, – настороженно кивнула Элизабет.

– Присядьте, – попросила хозяйка, показав на ближайший стул, – Вы, стало быть, не знаете. Бенджамин Баркер действительно жил здесь с женой и дочкой, вон там, в комнате над нами, – она указала рукой на потолок, – вот только несколько недель назад случилось несчастье. Влиятельный вельможа обвинил Вашего сына в воровстве, и его сослали на каторгу.

Миссис Баркер вскрикнула, схватившись за сердце.

– Воды? – засуетилась миссис Ловетт, тут же подавая женщине стакан. Та, не глядя, отхлебнула.

– Простите, мэм, я не подумала, нужно было как-то аккуратнее сказать, – извинилась девушка.

– Ничего страшного, дитя мое, – покачала головой миссис Баркер, – Вы ни в чем не виноваты. Но как же такое могло произойти, ведь мой Бенни не вор!

– Конечно, нет, – глубоко вздохнула миссис Ловетт, – все дело было в его жене. Прелестная дурочка приглянулась судье Терпину, и он, дабы завладеть ею, подставил мистера Бенджамина и сам сослал его на каторгу пожизненно. Чудо, что на казнь не отправил, видно, Люси умолила его сжалиться над ее мужем, или еще что, тут уж не знаю.

– И где она теперь? – холодно спросила миссис Баркер. Нет, ведь она знала, что женитьба на этой девчонке не доведет ее Бенни до добра!