Текст книги "Insomniac (СИ)"

Автор книги: Aphrodyte Valentine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Юуки только сейчас ясно почувствовала шум воды. До этого всё казалось таким далёким, несуществующим и ненужным, а сейчас вдруг вернулось. Канаме мелко вздрагивал, и она поспешила его обнять. Разве не девушек обычно успокаивают после подобных вещей? Но с Канаме творилось что-то, чего она никак не могла понять.

– Я же… люблю тебя, – обречённо выдохнул Канаме, будто это были его благодать и наказание. – Люблю больше всего на свете.

Юуки выходила из ванной последней, вытирая длинные волосы. Воспоминания о только что произошедшем ещё не успели померкнуть, поэтому снова покраснеть она успеет потом. Сейчас же по её телу распространилась истома, и приятная усталость в суставах вела к постели.

Канаме, уже полностью одетый в новую сухую рубашку с брюками, сидел в кресле, задумчиво глядя в окно. Занимался рассвет, и на горизонте разлилось протяжное пятно приятного малинового цвета. Все вампиры особняка Куран уже наверняка в постели, только хозяева не спали.

Обычно Канаме выглядел чрезвычайно расслабленным и умиротворённым после занятий любовью, его быстро клонило в сон, но сейчас он был явно чем-то озабочен. Он печально смотрел на медленно поднимавшуюся утреннюю звезду, и только осторожное касание пальцев принцессы заставило его оторваться от созерцания восхода.

– Не смотри на солнце, – заботливо сказала Юуки и постаралась улыбнуться. – Почему ты печален? Что с тобой?

Канаме выдохнул и потёр ладонью лоб.

– Настоящий я жестокий и беспощадный. Разве подобное существо достойно находиться рядом с тобой?

– О чём ты? Канаме, мне понравилось! Ты не сделал чего-то страшного.

– Но разве ты этого заслуживаешь?

– Если ты о прошлых грехах, то ты мне всё уже рассказал. Хватит карать себя, брат!

Юуки перестала называть его так какое-то время назад, потому что поняла, что испытывает к нему слишком глубокие романтические чувства, чтобы выводить на первый план их настоящие кровные узы. А сейчас это показалось ей важным. Она кинулась к нему в объятия, но Канаме перехватил её руки и встал. Её всегда восхищала их разница в росте, однако сейчас она казалась опасной. В глазах Канаме плескалось отчаяние.

– Я не твой брат.

Ужасно странно, но именно эта фраза была той, которую страшнее всего было услышать Юуки. Она пережила бы что угодно, но внезапно узнать, что они больше не соединены нитями вечности через их кровь, было больно. Она не поверила и быстро замотала головой, и Канаме мягко опустил ладонь на её макушку. Поцеловал лоб, повторяя:

– Я не твой брат.

По щеке скатилась слеза, и Юуки скривилась. Она уже совсем ничего не понимала.

– Кто же ты?

Комментарий к Phase VIII. Pivot

Upd 03.12.17: Народ, я понимаю, что кнопка “жду продолжения”, кажется, снимает все обязательства, но кнопку я всегда могу отключить (я её вообще в принципе оставила для статистики, я даже лимит не устанавливаю), а без ваших слов и эмоций мне не понять, понравилось вам или нет. Пожалуйста, не будьте скупы на слова. Ёлки-палки, фанфикшн – это бесплатно. Слова на клавиатуре – тоже. А ваше мнение – важно. Не молчите.

*Фух, такая глава, что я, хоть и не курю, но сама бы вышла перекурить*

Ребята, хотелось бы с вами поделиться моим ещё одним творчеством: недавно я тут слепила видео по аниме Рыцарь-Вампир, милости просим заглянуть:

https://www.youtube.com/watch?v=ReSLQyXE5r4

Клип делался под текст песни и под её атмосферу, но сам текст на немецком. Если интересно, то перевод можно почитать тут:

https://www.amalgama-lab.com/songs/o/oomph/nicht_von_dieser_welt.html

Вы будете удивлены тем, насколько эта песня им подходит, хех.

Т.к. видео первое для меня, то буду рада услышать здоровую критику и советы на будущее. Ну и просто будет интересно узнать ваше мнение. :)

========== Phase IX. Paganism ==========

Принцесса королевского рода Куран не единожды за всё проживание в поместье чувствовала присутствие чего-то древнего, зловещего и глубоко печального в её доме.

Юуки ощущала запах его смерти и тяжесть его духа где-то там, в подвале, куда ей не было надобности идти.

Она ни разу не ступала на ту территорию. Его территорию. Если бы только принцесса знала, что древнее и печальное зло было её возлюбленным.

Осколки памяти Канаме впивались в неё изнутри, не давая спокойно вдохнуть. Ей хотелось кричать, но не хватало воздуха. Юуки пыталась руками ухватиться за те или иные воспоминания, чтобы рассмотреть их поближе, но каждый раз они проносились всё быстрее, будто кровь Канаме желала, чтобы Юуки скорее увидела сцены важнее и трагичнее.

И она их увидела. Одинокого, разбитого, растоптанного, преданного и покинутого возлюбленного. Нет, ещё не возлюбленного. И даже ещё не Канаме.

Женщина из прошлого дала ему это имя. Женщина из прошлого приласкала его. И женщина из прошлого оставила его одного, на растерзание кровожадных чудовищ.

«Больно… как же больно».

Воспоминания проносились через Юуки как пули. Печальный взгляд Канаме без надежды смотрит в будущее. Смотрит и не видит его.

«Больно… как же моему Канаме было больно».

Юуки наступает на зеркало, лежащее на земле, и он оборачивается. С непониманием рассматривает незнакомку. Вздыхает. И говорит с ней.

«Он видел меня ещё тогда… Я встретила его, когда меня ещё не было на этом свете. Мы связаны. Мы – единое целое в вечности».

Когда Юуки наконец очнулась после того, как Канаме дал ей своей крови, чтобы показать своё прошлое, она оглянулась по сторонам. Старый склеп выглядел ужасающе: грязная паутина ниспадала с высокого потолка, в воздухе витал заплесневелый, потухший запах. Из дальних углов на принцессу взирали притихшие летучие мыши – не собирались атаковать, но явно желали проводить её отсюда быстрее. И в этом мёртвом ужасе Юуки хотела увидеть лишь одно, что могло помочь ей вновь задышать полной грудью и радостно вздохнуть – лицо Канаме.

После всей этой грязи и кошмара, что ей пришлось увидеть, а ему – пережить, ей было необходимо взглянуть в его гранатовые глаза. Не только убедиться самой, что он жив и рядом с ней. Но и убедить его – она жива и рядом с ним.

Юуки выскочила из склепа в его поисках. Ворвалась в гостиную комнату, где он как раз разводил воду кровавыми таблетками. Обернувшись, Канаме посмотрел на неё с виноватой улыбкой, когда она предъявила ему красную розу, что он оставил на её платье.

– Я хотел, чтобы ты увидела нечто прекрасное, когда открыла глаза… После всего того, что тебе пришлось увидеть в моих воспоминаниях.

Канаме вернулся к своему бокалу и сделал глоток. Горькая. Всё чушь, эта жидкость не утоляла жажду, она лишь била по лицу зверя внутри, заставляя того заныть от боли и спрятаться где-нибудь в углу сознания на некоторое время.

Тихий стук бокала об стол последовал за её объятиями. Руки принцессы были такими тёплыми и родными, что по телу короля невольно пробежали мурашки. Канаме всегда считал, что за свои страдания он заслужил получить счастье в конце. Но с другой стороны, он верил, что на самом деле настолько грешен, что никакие страдания уже не искупят его вину, и Юуки была рядом с ним незаслуженно.

Может быть, стоило отдать её Кирию? Почти незапятнанному и такому невинному мальчику, у которого вся жизнь, полная открытий, ещё впереди, как и у неё. А он своё отжил, он выжал из себя всё и верил, что может теперь только просто наблюдать, как она взрослеет и превращается в прекрасного лебедя, познавая радости и печали этого несправедливого мира.

Но потом Юуки гладит его по плечам и нежно говорит: «Когда я открыла глаза, я хотела увидеть твоё лицо», и взгляд Канаме суровеет. Он не сможет её никому отдать. Даже если придётся за эту жадность поплатиться миллионами лет в аду, он не боится. Пусть он её не стоил, но она стоила всех этих грехов.

Канаме повернулся и посмотрел в её большие шоколадные глаза. Они уже не были глазами растерянной девочки, которая искала своё место в мире. Но глазами женщины – настоящей, взрослой и понимающей, которая была готова протянуть ему свои руки, чтобы согреть в объятиях.

Что она и сделала. Едва уловимо дрожащими пальцами она гладила его непослушные локоны и запоминала каждую чёрточку на лице, сравнивая с тем образом, который увидела в его крови. Они были едины. Тот Канаме из прошлого и этот, что стоял сейчас перед ней, были одним и тем же мужчиной. И это значило…

Значило, что её возлюбленный был почти таким же древним, как и сам мир. И наверняка значило, что он сам был целым миром.

Юуки в трепетном восторге провела ладонью по его груди, скрытой от неё мягкой тканью белоснежной рубашки. Она должна была бояться его. Ей следовало в ужасе бежать, кричать и искать убежища там, где такое древнее и очень опасное зло не смогло бы её найти. Он был так силён, что, наверное, мог бы перевернуть одной рукой весь земной шар. Его истинный облик был ей неведом, и под маской красивого мужчины, вполне вероятно, пряталось лицо, изуродованное тысячей убийств и обожжённое реками крови.

Но Юуки не боялась. Это чудовище не раз стояло перед ней на коленях. Канаме желал её контролировать, но Юуки знала точно: стоит ей взмахнуть рукой, и он уничтожит весь мир, если в том будет желание его королевы. Ощущение власти над Канаме убивало возможность страха перед ним, и чистокровной лишь захотелось крепче прижать его к себе, смыть поцелуями чужую кровь и грехи убийств. Её искренняя любовь очистит его.

– Кто я для тебя, Юуки?

Она вздрогнула. Когда-то другой человек уже задавал ей этот вопрос. Тогда она не нашлась, что ответить. Но теперь, когда она привела в порядок свои чувства, Юуки знала, что ответить Канаме.

– Ты для меня всё.

Теперь, когда она знала правду, иначе быть просто не могло. Он был её предком, прародителем её благородного клана. Он – её начало, самое первое звено в длинной цепи, которая заканчивалась ею. Юуки стояла в самом конце, и хотя их должны были отделять тысячелетия, но они всё-таки встретились. Соединились вопреки времени, следуя зову судьбы.

Он – альфа, она – омега. Начало и конец. Свет и тьма. Инь и Ян.

И только соединение подобных противоположностей рождало смысл и продолжение этого мира.

– Я не буду отрицать, – говорила Юуки, не разрывая зрительного контакта с Канаме. Почти занятие любовью глазами. – В тебе таится какое-то зло. Где-то глубоко, ты стараешься спрятать его и бороться с ним. Но в то же время ты очень одинок. Был. Теперь есть я, и я разделю с тобой эту вечность, которая больше не будет столь болезненной.

– Юуки, – выдохнул Канаме, сильнее сжимая её плечи, – ты понимаешь, что я занял место твоего брата? Что это его имя и время, а я лишь чудовище, что ожило против своей воли и отобрало его право на жизнь?

– Я осознаю это, – твёрдо сказала она, не моргнув ни разу. Твёрдо уверенная в своих словах и поступках женщина. – И всё же… ты единственный Канаме для меня. Нет твоей вины в том, что с ним произошло. Я знаю, на тебе много преступлений. Но не это. Не кори себя хотя бы за его смерть.

«Ты единственный Канаме для меня». И Курану больше ничего не нужно было знать и слышать. Он единственный. Он единственный Канаме. Для его драгоценной королевы.

Чистокровный усмехнулся, неожиданно даже для самого себя, и погладил Юуки по щеке.

– В своём желании быть запятнанной… ты просто безнадёжна. – Канаме поцеловал её лоб, нос, губы. Когда нечто столь чистое и превосходное, словно ангел небесный, желало находиться во власти его демонических глаз, его это приводило в восторг. Эмоциональный и физический. – Я, словно какой-то демон смерти и трагедии, утащил себя в своё тёмное царство и удерживаю тебя здесь под замком, боясь, что ты либо навредишь другим, либо… сбежишь, – наконец, признал он вслух. – И всё же ты, такая восхитительная и прекрасная, ты, чьё предназначение – купаться в ласковых солнечных лучах, добровольно остаёшься со мной, с радостью деля мою несчастную судьбу.

Юуки улыбнулась и прижалась к его тёплому телу. Разве она могла поступить по-другому? Оставить своего короля, своего демона и бога одного в этом ужасном царстве было немыслимо. Она, видимо, была рождена, чтобы спасти его от одиночества. Это было её предназначение.

– Мы как Аид и Персефона, – прошептала она и потёрлась носом о его рубашку, что носила на себе запах его мужественного и такого прекрасного тела.

– Что?

– Аид и Персефона – они…

– Я знаю, кто они, – усмехнулся Канаме и погладил её по голове. – Очень интересное сравнение. И подходящее. Не думал, что ты разбираешься в мифологии?

Последнее предложение прозвучало больше вопросительно, поэтому Юуки посчитала нужным пояснить:

– Это всё лекции Айдо-семпай.

– Надо вознаградить его как-нибудь, – ответил Канаме, всё ещё не разрывая объятий с возлюбленной. Он никогда не думал об этом, но стоило ему услышать от Юуки эти слова, как мысль заняла всё пространство его разума.

Они действительно, едва ли не с самого начала, были как Аид и Персефона.

Юуки стояла в длинном полупрозрачном платье бледно-розового цвета у самого входа в подвал, за которым скрывался фамильный склеп. Её идеально гладкие и прямые волосы ниспадали на оголённую спину, и лишь изящный венок из крошечных пахучих бледных роз украшал её голову.

Она волновалась. То, что они собирались сделать, – было захватывающе и ново. Ей не терпелось это сделать поскорее, но в то же время, она переживала. Всё новое всегда вызывало приятное волнение в ней.

С нижних ступеней послышался писк и шорох кожистых крыльев. Из темноты возникла стайка чёрных летучих мышей – теневых клонов Канаме. Одно из существ держало в зубах атласную розовую маску с золотистой каймой для верхней части лица Юуки. Маска прекрасно подходила её наряду, и, беря её в руки, чистокровная мягко улыбнулась: Канаме всегда заботился о мелочах и, как обычно, его превосходный вкус не подводил.

Одна из мышей схватилась за ленту на правом запястье девушки и легонько потянула её вниз. Юуки поддалась и начала идти по каменной лестнице; чем глубже она спускалась, тем темнее становилось вокруг, но для чистокровной это не было проблемой – вампирша прекрасно видела во мраке, лишь ощущение постепенно опускающейся тьмы будоражило кровь.

Юуки увидела очертания высоких старых дверей, которые тут же отворились, стоило ей подойти ближе. Стайка летучих мышей влетела внутрь, и что-то зажглось внутри склепа. Юуки сделала шаг вперёд и увидела, как по очереди загораются свечи по углам в просторном помещении, в котором до сих пор пахло паутиной и древностью. Пахло его старой жизнью и смертью.

Канаме стоял к ней спиной, опершись о собственный мраморный саркофаг. Услышав её приближающиеся шаги, чистокровный обернулся и приглашающе протянул к ней руку. Юуки перевела дух, глубоко вздохнув. Он был во всём чёрном, длинный плащ окутывал его фигуру, широкий капюшон скрывал его тёмные волосы, а чёрная маска прятала верхнюю часть его лица. В отличие от маски Юуки, на ней не было никаких украшений. Лишь глубокий как тьма чёрный цвет, что оттенял саму душу Канаме. Он выглядел как настоящий Король ночи и Бог мёртвых. Как Аид, что протягивал руку спустившейся к нему Персефоне.

Юуки подошла ближе и собралась взять Канаме за руку, но заметила, что он протягивал её не для прикосновения – в ладони лежали зёрна граната. Испачканные в его чистой и ядовитой крови, они были самого тёмного красного цвета и источали сногсшибательный аромат – запах терпкого фрукта и самой дорогой на свете крови.

Она знала, для чего Канаме сделал этот жест.

– Съешь их – и останешься в моём царстве навсегда. Со мной рядом навечно.

Юуки поколебалась пару мгновений лишь для того, чтобы посмотреть в его глаза такого же насыщенного цвета, как и зёрна граната на его ладони. Она бросила ему уверенный взгляд: чистокровная не пожалеет о своём решении, потому что принимает его от всего сердца.

Языком она слизала зёрна и кровь с его ладони. Получился кисло-сладкий коктейль, и Юуки отметила, что хотела бы его повторить, выпив из бокала. Но позже. Сейчас её жажда была другой.

Канаме не спеша обошёл мраморный саркофаг, медленно проводя указательным пальцем по его кромке. Юуки всегда была прекрасна, но образ сладкой и невинной богини весны был словно создан для неё. Весь мир ошибается, помня Персефону как повелительницу расцветающего сезона: человечество должно знать, что этот титул принадлежит Юуки. Изящная, хрупкая, но полная сил и жизнерадостности, она стояла перед своим богом смерти, не отрывая взора. В его царстве мёртвых она не сгинет и не погибнет – она принесёт туда свет.

– С этого момента ты в моей власти. Навеки. – Канаме жадно осматривал её глазами, едва сдерживаясь, чтобы не сжать её стройное тело в своих объятиях. Юуки подалась вперёд, чтобы оставить поцелуй на его губах в качестве согласия с его словами. После она опустилась вниз, целуя его подбородок и шею. Остановившись на ключице, чистокровная лизнула тёплую кожу, под которой билась вена, и прокусила её. Горячая кровь хлынула в её рот, Юуки застонала от удовольствия. Блаженство распространилось по её телу, колени не вовремя задрожали, но Юуки удержалась, схватившись за сильные плечи Канаме.

– Теперь ты, – сказала она, вытирая пальцем скатившуюся с губ каплю крови. Он хищно улыбнулся. Бог мёртвых всегда жаждет крови и боли.

Красные струи текли вниз к её груди, пачкая нежное бледно-розовое платье. Куран неосторожно слизывал их и кровавыми губами рисовал поцелуи на коже своей королевы царства мёртвых. Кусал и целовал грудь и соски, смешивая боль с удовольствием, делая её наряд всё более красным и грязным. Руками он поднимал её длинный подол, сминая тонкую полупрозрачную ткань, гладил подрагивающую кожу бёдер. Скользнул пальцами внутрь, срывая всхлип с губ Юуки. Она заметила, что Канаме любил это делать: дразнить её лоно пальцами и губами, чувствовать её влагу и тепло внутри. Кажется, это сводило его с ума – знание, что даже малого хватит с его стороны, чтобы она ощутила блаженство и таяла в его руках.

Секс на могиле или в склепе – кричаще кощунственное занятие. Но было ли это кощунством, если обладатель склепа сам был одним из тех, кто устраивал акт любви на могиле? Юуки чувствовала себя странно: она бы никогда на такое не пошла, со времён человеческой жизни в ней осталось уважение к смерти и кладбищу. Но это был гроб Канаме, и в его праве было решать, как можно осквернять бывшее место его вечного покоя.

Он толкнул её назад, и, коснувшись голой спиной холодного мрамора, Юуки посмотрела в потолок. Наверное, это же видел Канаме, когда пробудился пару десятков лет назад. Тёмный и пыльный потолок, и ни единой надежды на свет впереди. А сейчас всё было по-другому: перед его глазами прекрасная бессмертная женщина лежала на крышке его гроба и смотрела на него с вожделением и ожиданием.

Чёрный капюшон спал с головы бога смерти, и Юуки могла видеть непослушные, почти чёрные локоны Канаме, когда он целовал её колени и бёдра. Ей нравилось быть настолько любимой, быть его языческой богиней, ей попросту нравилось быть взрослой. Той, чьи груди он ласкает горячими губами, по очереди облизывая шершавым языком алые соски. Той, что чувствовала, как его большой палец с силой надавливал и быстро гладил её клитор. Той, что выдыхала его имя, прося войти в неё.

Канаме сбросил плащ и завёл её ноги себе за спину, а Юуки обвила его крепче, продолжая лежать на крышке гроба. Он возвышался над ней, правил ею, делал всё так, как сам считал нужным. И Юуки не чувствовала себя обделённой: он уже давал ей право управлять им, и королева знала, что он даст и в будущем. Так пусть же сегодня он насладится ею полностью.

Его движения были медленными и глубокими, каждый удар заставлял её шипеть от накала ощущений. Канаме с силой сжимал её бёдра, оставляя синяки, которые быстро сойдут. Внутри всё горело, и хотя Канаме постепенно ускорялся, Юуки ощущала какую-то почти дикую, первобытную жадность.

– Ещё… ещё, – едва слышно прерывистым голосом просила она, когда понимала, что её телу требовалось, чтобы он входил в неё чаще и быстрее. Она знала, что жутко покраснела, ведь раньше она никогда так не делала, и чувствовала себя такой пошлой, что самой было стыдно. Юуки радовалась, что её лицо было скрыто под маской – Канаме не увидит её стыда. Но даже если бы он мог увидеть, ему было бы всё равно – чистокровный был поглощён своими эмоциями. Он чувствовал, что извивающаяся на крышке его гроба Юуки была уже почти на пике, и входил в неё всё резче, вызывая прерывистые стоны и всхлипы на её искусанных губах.

Холодные руки Канаме опустились с её разгорячённых бёдер вниз, поднялись по талии к груди и сжали мягкую плоть сильными пальцами. Напряжённые соски тёрлись о его ладони при каждой фрикции, и это дико возбуждало. Его нежная принцесса уже не стеснялась отдавать ему своё тело в любых позах.

Вернувшись к её ногам, он убрал их со своей талии и закинул обе на левое плечо. Юуки пришлось немного приподняться, но чувство неудобства, боли и власти над своим телом только приближали её оргазм. А громкие, скользкие звуки от частого соприкосновения их тел и вовсе довели её до конца.

Юуки выгнулась и ударила рукой по мрамору гроба, сдерживая крик укусом губ. Канаме выдохнул, и ей показалось, что она увидела почти демоническую усмешку на его лице. Глаза короля сверкнули красным, и он опустился к ней, покрывая своими губами её в глубоком поцелуе. Глухо застонав, Куран кончил в неё, прижимая тело своей возлюбленной к мрамору, будто желал провалиться вместе с ней в сам гроб и остаться там с ней навечно. Вместе навсегда в одной могиле – это было бы символично.

– Моя королева… Моя богиня… Моя Юуки, – шептал он ей, пытаясь отдышаться и поглаживая трепещущими пальцами её влажные губы. Чистокровная осторожно сняла маску с его лица, чтобы посмотреть в гранатовые глаза – подёрнутые дымкой наслаждения после оргазма они выглядели ещё прекраснее.

– Я больше никогда не лягу спать в этот гроб, – говорил он, пока гладил её волосы, шёлковые и блестящие в тусклом свете немногочисленных свечей.

– Никогда, – соглашалась она. – Богу мёртвых негоже быть мёртвым.

Если секс на могиле был осквернением, то секс на собственной могиле был настоящей насмешкой над смертью.

========== Phase X. Reverie ==========

Канаме был из тех людей (вампиров), которым нарушить данное слово было сложно. Обещанное даже несколько тысячелетий назад должно быть выполнено. У Курана на руках уже были все условия, чтобы привести в исполнение свой план. Но мешало только одно.

«Юуки».

Ещё несколько месяцев назад на пути чистокровного Короля вампиров ничего не стояло. Юуки выглядела несчастной и потерянной в своей возвращённой форме вампира, принцесса жутко скучала по старым временам и отказывалась принимать своё новое «Я». Только лишь любовь к ней и желание насладиться её объятиями ещё немного оттягивали момент, когда Канаме собирался оставить принцессу начать уничтожение чистокровных. Но потом всё переменилось. Юуки приняла себя, его, и на новой ступени их отношений чувствовала себя уверенно и шагала вперёд с высоко поднятой головой. Принцесса переродилась в Королеву – настоящую спутницу Курана Канаме. И он не знал, как теперь быть.

Юуки, которая безоговорочно принимала решение разделить вечность с ним, – это была та Юуки, которую он не мог оставить. Прошлой Юуки он желал только счастья и не смог бы оставаться и дальше с ней, зная, что не всё в её жизни безоблачно. Но если его близость дарила ей покой и уверенность в себе, то как быть?

«Это должен был быть я», – вспомнил он слова, сказанные им у холодевшего тела женщины, что отдала своё сердце людям. Канаме собирался сделать это сам тогда, десять тысяч лет назад, но она его опередила. И теперь её сердце, истощённое в горне, могло погаснуть со дня на день, грозясь оставить человечество без защиты. Но быть может, у них есть ещё время?

Канаме задумчиво смотрел перед собой на документы, присланные ему из Гильдии. В них значился отказ в посещении священного места горном, но Куран даже не думал об этом. В дверях его кабинета показалась Юуки со светящейся улыбкой на лице.

– Как тебе это платье? – Юная вампирша покрутилась перед ним, демонстрируя все соблазнительные изгибы её тела, очаровательно обрамлённые чёрным шёлком платья, по которому были рассыпаны силуэты красных бабочек. Определённо ей шёл этот фасон, но у Канаме не хватало слов, чтобы выразить, насколько взрослой и прекрасной она в нём была.

– Подчёркивает твой статус, – лишь сказал он, собирая документы в охапку и небрежно кладя их на край стола. Всё отходит на второй план, когда рядом она.

– Статус? Какой? – всё ещё по-детски невинно спрашивала Юуки, хлопая пышными ресницами. Канаме улыбнулся и встал, протягивая ей руку.

– Королевский. – Поцеловав её кисть, он посмотрел на девушку сверху вниз. С первого взгляда казалось понятным, кто был главный в их отношениях, но мало кто знал, что стоит Юуки приказать, и всемогущий Король вампиров, самое опасное чудовище на земле, будет стоять перед ней на коленях. – Тебе не кажется, что нам пора… официально заявить о нас как о королевской чете Куран?

Юуки серьёзно посмотрела на него.

– Но разве мы не обручены с самого детства?

– Так и есть, – подтвердил Канаме и медленно погладил возлюбленную по волосам, вызывая приятные мурашки по телу чистокровной. – Но королевская свадьба – это всегда глобальное мероприятие. Я хочу устроить для тебя праздник.

Лицо Юуки слегка потемнело, а взгляд выражал печаль. Канаме забеспокоился, отчего бы это, но она приобняла его, говоря:

– На таком празднике будет полно народу, кто от нас не в восторге. Толпы с фальшивыми улыбками… Не так я представляю себе главный праздник в моей жизни.

Куран хмыкнул. Юуки никогда не лезла в карман за словом, когда это касалось её настоящих мыслей и чувств. И если на представлении её персоны ночному обществу ещё приходилось потерпеть присутствие лицемеров, то в день свадьбы хотелось, чтобы всё было идеальным, даже окружение.

– Хорошо, – Канаме поцеловал её макушку и обнял за тонкую талию. Гладкий шёлк приятно холодил пальцы. – Мы позовём только студентов из Ночного класса, с кем ты сейчас близка. И, возможно, директора Кросса.

– А Йори-чан?

Канаме покачал головой.

– Для Вакабы это будет небезопасно. Но ты сможешь увидеться с ней потом, я обещаю. Договорились?

Юуки слабо кивнула, но улыбнулась. Канаме был прав, вечеринка с вампирами была не местом для Йори. Она поговорит с лучшей подругой потом, ведь они обязательно встретятся.

Прижимая Канаме сильнее к себе, Юуки почувствовала, как сладко покалывает кончики пальцев, а по телу разливается тепло. Неужели это было счастье? Неужели она смогла достичь гармонии с собой, стать уверенной в том, что именно она хочет и любит? Неужели ей больше ничего в жизни не нужно, только идти за руку с Канаме вперёд?

– Ох, сколько лет прошло, я так скучал! – ныл Кайен Кросс в плечо Юуки, омывая его солёными слезами. Юуки поморщилась, но не отстранилась, а лишь погладила бедного приёмного отца по голове.

– Мы же виделись недавно на балу в нашем поместье, не так много… Ну, всё хорошо. Папа. – Последнее слово всегда действовало на Кросса как заклинание. Он мгновенно чувствовал прилив сил и радости, в животе танцевали бабочки, а над головой гремел разноцветный салют.

– Моя Юуки! Хочешь чаю? Может, кофе? Могу и кровью своей поделиться – я отолью тебе в стаканчик! – взбодрился он, приглашая Юуки и Канаме присесть в кресла в его кабинете.

– Нет, благодарю, – замахала она руками, усаживаясь в давно знакомое мягкое кресло из плюша. Спохватившись, она решила добавить: – Канаме меня хорошо… кормит.

Упомянутый чистокровный сверкнул глазами и едва заметно хмыкнул, затем посмотрел на бывшего охотника.

– Ректор Кросс, на самом деле я пришёл к Вам как к Главе Гильдии, – серьёзно начал Канаме, не желая терять времени на сантименты ещё больше.

– Я сегодня не при параде, Канаме-кун, – Кайен пожал плечами и лучезарно улыбнулся, показывая на свою домашнюю одежду, как обычно состоявшую из растянутого свитера, вокруг которого был обёрнут шерстяной плед, и тёплых штанов из мягкой, уютной ткани.

– Не думаю, что наряд помешает Вам исполнять обязанности, когда это нужно. Я ведь тоже прибыл сюда как Король вампиров.

Кросс мгновенно посерьезнел, по очкам проскользнул блик, когда мужчина поднял голову, чтобы рассмотреть чистокровную пару.

– Канаме-кун, страсти вокруг уничтожения Совета уже улеглись, конечно же. Особенно после того, как вскрылись некоторые детали их непристойных дел. После этого едва ли найдётся вампир, который будет готов во всеуслышание заявить, что они не заслужили смерти. Однако, я не думаю, что положение настолько улучшилось, чтобы ты мог заявлять о возрождении монархии Куранов?

– А разве кто-то посмеет возразить?

Юуки сжала руку Канаме, когда почувствовала тяжёлые шаги в коридоре. Она сделала это инстинктивно, потому что даже не успела ни о чём подумать, когда дверь резко распахнулась, и на пороге показался Зеро Кирию.

– Что эти… здесь делают? – Охотник не стал церемониться, и в выражении его лица и во взгляде была написана открытая неприязнь.

– И тебе доброго дня, Кирию-кун, – как можно более вежливо проговорил Канаме, зная, что именно показная учтивость выведет его из себя. Зеро скривился и бросил требовательный взгляд на Кросса. Едва ли не физически почувствовав на себе ожоги от искр его ярости, Кайен виновато хихикнул.

– У нас тут семейная ностальгия с добавлением политических переговоров, присоединяйся.

– К чёрту! – выпалил охотник и развернулся на каблуках, покидая кабинет директора.

– Зеро! – с беспокойством крикнула ему в спину Юуки, однако тот не обернулся. Нахмурившись, чистокровная подскочила с кресла, вынимая свою руку из тёплой ладони Канаме, и выбежала в коридор, попутно извиняясь. Сквозняк прошёлся по пустой ладони Канаме, и он крепко сжал её, вдавливая ногти в кожу до крови.

– Зеро, стой! – кричала Юуки, пытаясь его остановить, но бывший одноклассник был упёртым. Наконец, Куран его нагнала и схватила за запястье. – Да стой же!

Кирию резко затормозил, и Юуки почти врезалась в него, но вовремя остановилась, опираясь о его руку. Она подняла на него взволнованный взгляд, и встретила его грустные сиреневые глаза. Они взирали на неё без ненависти или презрения, и на самой их поверхности плескалось ожидание. Юуки думала, что знала Зеро, а потом выяснилось, что он тоже был не так прост, как казалось. Выказывая негатив, он часто надеялся на противоположный результат. Ненавидя Юуки, он ждал, что она придёт к нему, хотя сам в этом и не признавался даже себе.

– Чего ты хочешь? – прохрипел он.

Куран собиралась с мыслями. После всего, что было между ней и Канаме, после того, как сильно они сблизились, ей было нужно всего лишь раз посмотреть в эти сиреневые глаза, чтобы удостовериться окончательно.