Текст книги "Insomniac (СИ)"

Автор книги: Aphrodyte Valentine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Ты голодна?

– Прости, я… – пыталась оправдаться Юуки. – Я с вечера ничего в рот не брала, готовилась к уроку. Я снова испортила всю романтику, да?

Канаме покачал головой. Встав, он направился к двери, сопровождаемый удивлённым взглядом принцессы. Издав довольный смешок от того, как много её внимания ему достаётся, Канаме повернул ручку двери.

– Я на минуту.

Ждать действительно пришлось недолго. Через несколько минут Король вернулся в сопровождении Сейрен, что сначала напрягло. Но слуга, оставив на журнальном столике поднос, покрытый белой тканью, мгновенно исчезла, оставив чистокровную чету наедине друг с другом.

– Что там? – полюбопытствовала Юуки, уже протягивая руку к подносу и чуя приятный запах. Но Куран остановил её, схватив за запястье.

– Сладости для тебя. Но ты не получишь их просто так.

– Эй, я же хорошо подготовилась сегодня!

Канаме ткнул пальцем в кончик её носа. Это невероятно смутило, будто она была маленькой девочкой.

– За это ты уже получила поцелуй. А за то, что не следишь за своим питанием, тебе придётся вырывать еду с боем.

Канаме пододвинул стул к зеркальному журнальному столику и поставил его сбоку. Юуки увидела, как он протягивает к ней свою руку, приглашая.

– Прошу, присядь.

Принцесса послушно выполнила просьбу. Всё ещё заинтригованная, она наблюдала за расслабленными движениями Канаме, как он ходит по библиотеке, ища что-то. Наконец, отыскав, он приблизился к ней и встал на колени, глядя в её большие внимательные глаза.

– Мы договаривались сегодня проверить твоё доверие.

– Да.

– Ты не передумала?

– Нет.

Канаме показал ей две атласные ленты цвета крови. Они приглушённо поблёскивали в тусклом свете ламп, когда чистокровный переворачивал их в своих руках, лаская ткань пальцами, наслаждаясь её гладкостью. Юуки обречённо выдохнула. Даже такой малейший жест Курана приводил её в возбуждённое состояние. Сама мысль о том, что эти пальцы могут нежить не ткань, а её тело, и к этому нужно приложить минимум усилий, заставляла дышать тяжелее.

– Я надеюсь, ты принимаешь это решение не потому, что хочешь потакать моим капризам. А потому, что искренне мне веришь.

Желая показать это своими же действиями, Юуки приблизила к Канаме свои руки, ладонями вверх, говоря без слов: я верю тебе. Вот моё тело – связывай его.

Канаме молча покачал головой, как бы отвечая на непроизнесённое. Обошёл стул и завязал руки принцессы сзади. Другой лентой ожидаемо накрыл ей глаза, любовно закрепив её узлом на затылке возлюбленной. Его ладони уверенно прошлись по сексуально длинным волосам, слегка царапая платье. Не удержавшись, Канаме поцеловал ей висок, трепетно и с волнением, словно не веря тому, что может сказать: «Моя. Моя навсегда. Навечно».

– Первый король вампиров, – вполголоса заговорил Канаме, наклонившись прямо над ухом Юуки. Она почувствовала ласкающее тепло его дыхания, – не мог позволить себе любить кого-то, потому что рядом с ним не было тебя.

Принцесса волнительно вздохнула. Она не видела никакой связи между ней и предком Куранов, но слова Канаме о том, что она настолько прекрасна, что могла бы растопить даже ледяное сердце их Прародителя, льстили ей.

– Ему было видение, – продолжал Канаме, мистическим образом нагнетая обстановку. Продолжая свою речь, он завязывал Юуки глаза второй алой лентой. – Образ невинности и сексуальности в одном лице. Она стояла перед ним, облачённая в короткую разлетающуюся юбку, изящные ноги украшали чёрные чулки, ветер развевал её длинные волосы, донося до него её сладкий аромат.

Канаме закончил возиться с лентой и вновь встал на колени перед Юуки. Медленно его руки гладили её дрожащие в предвосхищении бёдра.

– Он никогда не видел ничего прекраснее и невиннее. И всё, что ему хотелось сделать – забрать себе её непорочность и наслаждаться прелестью её юного тела и кровью в её драгоценных венах.

Юуки почувствовала сладкий запах фрукта или ягоды прямо перед своим носом. Немного подумав, она поняла, что это была клубника, и улыбнулась – эта ягода всегда пахла цветущим летом.

– Мы с тобой сыграем в игру, – неожиданно поменял тему разговора Канаме. Юуки даже ощутила укол разочарования – ей нравился ненавязчивый разговор об эротических фантазиях неизвестного ей далёкого предка, где в роли объекта вожделения выступала она. Но когда Канаме предлагает игру, это всегда интереснее даже подобных рассказов.

– В какую? – с не скрываемым интересом спросила Юуки: ей правда хотелось знать, ведь с завязанными руками и глазами игрок из неё был никудышный.

– Я буду тебя кормить тем, что любезно подготовила Сейрен, а ты будешь угадывать, что это. Угадаешь правильно – получишь поцелуй, неправильно – укус. Если к концу игры количество верных ответов превысит число провалов, то ты выиграла. Тогда тебя ожидает интересный приз. Если же нет, то я сам распоряжусь, что с тобой делать.

Принцесса Куран нетерпеливо заёрзала на стуле. Что выбрать? Победу или проигрыш?

– Согласна с условиями? – дразнящим тоном спросил её Канаме, помахивая ягодкой перед её носом. Душистый запах клубники вызывал учащённое сердцебиение – хотелось скорее проглотить угощение. Поэтому Юуки выдохнула:

– Да…

Тут же её губ коснулась нежная и хрупкая плоть ягоды. Заглотив её, не забыв при этом лизнуть подушечки пальцев Канаме, она с радостью объявила:

– Это клубника!

Она облизнула губы, размазывая сладкий ягодный сок по коже, в ожидании поцелуя, но вместо этого получила болезненный – в силу неожиданности – укус в шею.

– За что?!

– Это земляника.

– Но ведь почти нет разницы!

– Кто сказал, что будет легко?

Если бы Юуки могла зарычать как кошка, она бы это сделала. Или затопала бы ножками, но это было слишком по-детски. Вместо этого она выпрямилась и настроилась серьёзно. Теперь она во что бы то ни стало хотела выиграть.

Следующее угощение было хрустящим и сочным. Вкус было невозможно спутать.

– Яблоко! – уверенно заявила чистокровная, дожёвывая фрукт. Но Канаме не сдавался:

– Зелёное или красное?

– Но так нечестно! Откуда мне знать?

Красноречивое молчание не оставило ей выбора. Выдохнув и сморщившись, она наугад сказала:

– Красное?

И получила свой первый поцелуй.

– Умница, – приободрил её Куран, выбирая, что предложить невесте теперь. По его тону можно было подумать, что он тоже хотел её победы, но Юуки не расслаблялась. С Канаме никогда нельзя этого делать.

Что-то нежное и невесомое коснулось её языка. Сначала Юуки подумала, что это виноград, но потом распробовала привкус ещё чего-то, что делало неизвестный фрукт не похожим на винную ягоду. Она вспомнила, что когда-то ела нечто подобное в доме директора Кросса.

– Это… личи?

Она услышала, как Канаме хмыкнул, и ещё один поцелуй опустился на её тело, украсив теперь ключицу.

Фрукты, шедшие следом, было легко угадать: белый виноград, слива, персик. Поцелуи игриво опускались всё ниже и ниже, в то время как руки Канаме, пахнувшие сладостью плодов, оголяли её тело больше и больше. Юуки преждевременно даже позволила себе расслабиться на стуле, откинувшись на спинку; она поверила, что Канаме хотел её победы, чтобы преподнести какой-то сюрприз. Но одно из угощений оказалось, как змея среди цветов.

– Это чили! – закричала она. Внезапный пожар во рту не давал спокойно дышать. – Чили! Чили!

Но вместо успокаивающего поцелуя она получила укус прямо под левой грудью, где бешено забилось сердце.

– Канаме, за что?!

– За то, что это халапеньо*, – невозмутимо ответил Король, дальше перебирая на подносе, чем бы её угостить. – И как ты могла перепутать, Юуки?

В голосе чистокровного звучал настоящий укор аристократа, и Юуки надулась. Лука днями мучила её уроками этикета, а отличать подобные вещи не научила.

В комнате, скрываемой от принцессы алой лентой, послышались звуки капель, и почудился аромат могущественной крови. К губам Юуки прикоснулся холодный хрусталь, и заботливый голос Канаме проговорил:

– Выпей, это уймёт жжение.

Юуки глотнула – по горлу растеклось тёплое молоко с кровью Короля. Сразу после она почувствовала яркий запах. Это было что-то насыщенное, яркое, южное, вероятно, похожее на солнце.

– Мандарин? – почему-то неуверенно сказала она и оказалась права в этом действии: Канаме укусил её внутреннюю сторону бедра, слизал кровь и объявил:

– Это минеола.

Юуки фыркнула. Она бы с лёгкостью отличила одно от другого, если бы видела их перед собой. Но к разнице вкуса ещё не привыкла – для неё все они были мандаринами.

– Что ж, у тебя осталась одна попытка, – торжественно сказал Канаме, коснувшись пальцами её щеки. Юуки попыталась прикинуть, сколько попаданий и проигрышей у неё было, но сбилась. – Постарайся ответить правильно.

На языке оказалась, судя по ощущениям, долька чего-то необычного. Вкус странный, но приятный, кисло-сладкий. Юуки высосала сок, разжёвывая, оценивая каждую тональность вкуса, пока не осознала, что это снова было что-то знакомое, будто из детства – из уютного и тёплого дома Кросса.

– Это же… фейхоа!

Победный поцелуй пришёлся на правую коленку. Юуки радостно засмеялась, и Канаме взволнованно выдохнул: как же давно она не смеялась так искренне и свободно.

– И какой приз меня ждёт? – Принцесса едва ли не выпрыгивала из узлов лент, чтобы потрогать подарок руками, но как оказалось, он не был осязаемым. Руки Канаме умело и уверенно стянули с неё бельё, и Юуки не видела, но чувствовала его хитрую улыбку.

– Сейчас узнаешь.

Прикосновение его языка между ног заставило её громко охнуть. От смущения и неожиданности она попыталась оттолкнуть его ногами, но Канаме крепко сжал её бёдра, так что его пальцы оставляли красные пятна на бледной коже. Юуки закусила губу – это же так стыдно! И вообще, это же должно быть противно и мерзко, как ему могло прийти в голову сделать такую гадость, как он сможет потом смотреть ей в глаза и целовать, и…

Но язык Канаме работал уверенней, чем сознание Юуки. Через пару минут мысленных самобичеваний она сдалась, обмякла на стуле, позволив брату удобнее приподнять её ноги. Его пальцы успокаивающе и в то же время игриво поглаживали содрогавшуюся кожу бёдер. Она откинула голову назад и застонала. Раньше она думала, что оргазм бывает только один по ощущению, но сейчас для неё открылось, что разница всё-таки бывает.

Мягкий и влажный, упругий и быстрый язык, напрямую касаясь самой чувствительной части её тела, дарил менее обширное, но более яркое чувство. Наслаждение перекатывалось где-то снаружи, всё время грозясь ускользнуть от неё, и Юуки интуитивно подавалась вперёд, своими движениями помогая Канаме. И себе.

Сочная вспышка и чувство, что из тебя выжали всё, было по-странному приятным, когда она вскрикнула и кончила. Юуки облизнула засохшие губы и почувствовала на них увядший аромат минеолы. Тело непроизвольно расслабилось, было так приятно, что ей хотелось, чтобы её понесли на руках и уложили в мягкую, пушистую постель. Больше не было чувства стыдливости, как ни удивительно: она желала поскорее обнять Канаме, сжать в своих объятиях, вдохнуть саму его душу в себя и никогда не отпускать. Как один мужчина мог дарить столько удовольствия и приносить столько уверенности в себе? Как один мужчина мог делать её настолько женщиной?

Юуки ещё не пришла в себя, когда Канаме сдёрнул ленту с её глаз. Сквозь пелену она посмотрела в его гранатовые глаза, заискрившиеся золотом от жажды – это был её любимый цвет.

– Продолжим в постели?

Комментарий к Phase VII. Volcano

*Халапеньо на самом деле разновидность чили. Но при всей моей любви к Юуки, я считаю, она девочка простая, и разные названия означают для неё разные вещи – не думаю, что она стала бы вдаваться в подробности и выяснять, есть ли связь между чили и халапеньо. (К тому же готовить она не умеет – мотивации к выяснению этих подробностей нет) А наш Канаме же настолько коварен, что не преминет возможностью воспользоваться этим. ;)

========== Phase VIII. Pivot ==========

Канаме отдал ей Артемиду.

Когда орудие, однажды враждебное к ней, впервые за долгое время коснулось её кожи, Юуки вздрогнула от прохлады. Артемида была столь ей родной… сколь и чужой. Бездушный металл признавал её, но не принимал.

Канаме отдал Юуки Артемиду и сказал, что она имеет право покинуть особняк. Будто теперь снаружи для неё не было никаких опасностей, и она могла спокойно идти туда, куда пожелает. Но почему-то при этом с ней рядом должен был находиться Айдо, а неподалёку от парочки несмышлёных вампиров бродил чёрный волк – один из теневых клонов Канаме. Такой серьёзный, но смешной Король – никогда до конца не будет спокоен за свою принцессу. Королеву.

Но опасности подстерегли Юуки не там, где она ожидала. Сейчас, лёжа на кровати в родном особняке с острыми клыками Канаме в своей шее, она мрачно думала, почему всё произошло так. Почему вместо ужасных чистокровных чудовищ самым опасным оказался охотник? Почему когда-то друг, а ныне враг теперь смотрел на неё настолько неласково, что становилось противно от своего существования?

Зеро повстречался ей с Айдо возле кладбища, где они наткнулись на представителя одного из древних чистокровных родов. Сородич был неприветлив, и Юуки пришлось применить Артемиду, но она вовремя не успела увернуться и поранилась. Чистокровный исчез, а Ханабусу увели охотники, пока Юуки лежала без сознания. Очнулась она на плече Кирию. Запах ностальгии окутал её, а потеря крови воскрешала потухшую жажду. Это был очень приятный и грустный аромат.

Запах семьи и старого дома. Запах коридоров Академии, приёмного отца и брата.

Брата, но не возлюбленного.

Юуки откинулась назад на его плече и попросила поставить её на пол. Как только подошвы её сапог коснулись деревянного пола, она взглянула в холодные сиреневые глаза. Какой красивый цвет, и сколько же в нём было неприязни к ней. За то, кем она была. Принцесса Куран чувствовала, что где-то в глубине этих глаз прячется любовь, но одна мысль о том, что её скрывают в угоду личной ненависти, поражала. Что-то в душе Юуки скривилось, и она выпрыгнула из окна, кидаясь навстречу теневому клону настоящего возлюбленного и крича, чтобы он забрал её домой.

В родные, тёплые и любящие объятия. Окутал её руками, прикосновения которых дарили покой и уверенность. Провёл кончиками пальцев по лицу и шее, молча говоря: всё в порядке, я с тобой, глупая. Здесь на тебя не держат зла.

Канаме положил её на кровать и прокусил ей шею. Вскипевшая от ужаса и пережитой неприязни кровь хлынула в его рот, обожгла глотку и разлилась по телу, унимая дрожь. Канаме нервничал, и Юуки не знала, почему. Переживал, что она не выживет? Что ей навредят?

– Ты… не пила его кровь. Одно это… достойно восхищения.

Чистокровный говорил отрывисто, между словами слизывая капли выступившей на раненой коже крови. Как бы убеждаясь снова и снова: она не соблазнилась ароматом ностальгии, что так сильно напоминал сейчас те времена, когда она ходила под солнцем как беззаботное человеческое дитя и не знала других проблем, кроме вздыхания по недоступному Принцу ночного мира.

«Вот оно что… – подумала про себя Юуки. От слабости у неё задрожали пальцы рук. – Вот что тебя беспокоило…»

Она положила руку на голову Канаме. Непослушные, слегка курчавые волосы пахли тьмой, одиночеством и печалью. И будь Юуки проклята, но этот запах был самый любимый для неё. Она отчаянно хотела избавить Канаме и от оков тьмы, и от ужаса одиночества, и от бремени печали. Но пусть ещё немного, совсем чуть-чуть он полежит на её груди вот так и даст ей насладиться этим искушающим и неправильным ароматом.

– Тебя не должно это беспокоить, – слабым голосом сказала Юуки, приблизив бледные губы к макушке чистокровного. Небольшие пятна крови на ладонях и шее начинали засыхать и стягивать кожу. – Я не оставлю тебя. Только твоя кровь заставляет моё сердце биться.

Ей показалось, что Канаме не дышал какое-то мгновение. Он привстал на колени и устремил на неё усталый взор. Гранатовые глаза потемнели, и сквозь полудлинную чёлку волнистых локонов их было почти не видно. Болезненная улыбка, почти неуловимая, показалась на лице Короля.

– Как ты можешь быть столь честной и милосердной к лжецу и убийце?

Юуки вся похолодела, но потом в груди послышался толчок – сердце заработало заново.

– Не будь столь жесток к себе, – с нескрываемым упрёком сказала она. – Ты убил Шизуку и уничтожил Совет, ты скрывал это от меня, но в конце концов… Ты признался. И ты сделал всё это ради меня. Помнишь, что я сказала тебе?

Канаме перехватил её беспокойную ладонь, что пыталась найти его, и прижал к своему лицу. С её тёплыми и нежными пальцами на его лице чистокровный чувствовал себя в безопасности. Он почти усмехнулся: такое чудовище, как он, всё равно ищет место, где его никто не тронет.

– Я сказала, – продолжала Юуки, поглаживая его щёку, – что даже твоё клеймо проклятого вампира я разделю с тобой. Даже если все от тебя отвернутся, и ты будешь вынужден вечно скитаться в пустыре, я буду твоей попутчицей и вечной спутницей.

Канаме почувствовал себя странно, но это ощущение было приятным. Тепло разливалось по его телу, стоило ему подумать: Юуки уже такая взрослая. Она даже звучит теперь совсем по-взрослому. Королева.

– Ты даже не представляешь, на что решаешься, – хмыкнув, ответил он и поцеловал её ладонь. – Я не тот, кем ты меня считаешь.

Юуки печально вздохнула. Канаме всегда таков. Драматичен и мрачен на самой высочайшей ноте. Иногда это вызывало восхищение, но иногда и раздражение. Сейчас, когда слабость после укуса начала проходить, её тело давало сигналы о прочих нуждах, и Юуки поднялась с постели, обнимая Канаме.

– Ты расскажешь мне… Но потом. Я вся в грязи и крови, и мне холодно. Согрей меня.

– Моя юная повелительница моего кошмарного сердца, – почти сокрушённо прошептал ей в ухо Канаме, поднимая её худое тело на руки. – Невинная пташка, которая не ведает, что творит.

Он понёс Юуки в ванную комнату. Ногой толкнул дверь и опустил возлюбленную на прохладный кафельный пол. Ванная была украшена бледно-розовой плиткой и дорогими зеркалами, обрамлёнными позолоченными рамами и умывальниками. Излишние роскошества для излишне властной семьи чистокровных из двух человек.

– Ванна или душ? – коротко спросил Канаме. В его взгляде не читалось никаких подтекстов или заигрываний, да и сама Юуки была далека от подобных мыслей. К тому же, это ванная комната. Но ей не хотелось в одиночестве лежать в огромной эмалевой кастрюле, будто её собирались варить кому-то на обед.

– Душ.

Канаме повернул смесители, и Юуки смотрела, как мощные струи воды полились вниз. Хрустальные капли танцевали на ладони чистокровного, пока он пробовал, не слишком ли горяча вода. На манжетах рубашки оставались влажные пятна.

– Мне оставить тебя или?..

Юуки замотала головой и прижалась к телу возлюбленного. Такой тёплый, настоящий, живой. Её. Она не хотела его отпускать, слишком много она сегодня пережила и увидела. Оставаться с этими мыслями наедине было страшно, как после кошмара, и Юуки не собиралась отцепиться от его рубашки и волос, в которые впилась маленькими, но крепкими пальчиками.

– Канаме… – с дрожью заговорила она, но голос тут же осип. Она никогда не говорила этого. Ни разу вслух не признавалась ему. Ей казалось, что Канаме достаточно того, что он знает о её любви через её кровь. И та Юуки вполне с этим примирилась бы. Но нынешней Юуки этого было не достаточно, душа требовала излиться наружу всеми своими чувствами. – Канаме, я…

Не в силах сдержать эмоций, она просто приподнялась на цыпочках и поцеловала его. Быть может, и не нужно никаких слов, и язык тела сам скажет за неё?

Она целовала его губы, щёки, нос, подбородок и лоб – Канаме наклонился чуть ниже, чтобы ей было удобней рассказывать о своих чувствах. Он понимал, она пережила нечто ужасное этим вечером, и теперь ей требовалась эмоциональная разрядка. И он всегда был готов быть рядом, когда ей плохо. Для этого, как ему казалось, он и существовал.

Они не всегда были друг с другом честны и не всегда приносили друг другу радость. Было много лжи и горестей. Но в конце всего приходит понимание: если ты чувствуешь, что только присутствие этого человека приносит радость, то боль была лишь следствием сомнений.

Юуки пробегала пальцами по пуговицам его светлой рубашки, пока Канаме стягивал вниз молнию на её голубом платье. Оба, возбуждённые после поцелуев и почувствовавшие резкую, почти нелогичную необходимость любви, спешили раздеть один другого, словно наперегонки. Канаме удалось снять её платье первым, и ненужная ткань упала на мокрый пол. Закончив с пуговицами сам, Канаме стянул рубашку и перешёл к бляшке на кожаном ремне. Глядя, как он расстёгивает брюки, Юуки рассоединила крючки на бюстгальтере и опустила его вниз. Через несколько мгновений оба оказались полностью раздеты, оставив кучку одежды мокнуть под долетающими до них настырными каплями воды.

Куран толкнул Юуки под душ. Длинные волосы и нежное тело мгновенно увлажнились, по коже стекали сверкающие бриллианты воды. Канаме хотелось целовать каждую каплю на её прекрасном юном теле, которого, как он верил, он не был достоин. Юуки, впервые видя Канаме под струями воды, наблюдая, как мокнут его полудлинные непослушные волосы, закручиваясь в мелкие кудри на кончиках ещё сильнее, не удержалась и провела влажными ладонями по его телу. Обрисовала пальцами ключицы, часто вздымающуюся грудь и напряжённый торс. Его сильные руки держали её бёдра, пока губы целовали потемневшие от воды волосы принцессы.

Уже сколько раз они это делали, но Юуки всё ещё не могла поверить, что его красота принадлежит ей.

Канаме взял с полки пушистую мочалку и налил на неё белый пахучий крем для душа. Смоченный водой, он разнёс свой запах по небольшой ванной комнате быстро, и Юуки с удовольствием втянула в себя сладковатый воздух.

Вспомнив о нуждах чистокровной, о которых она объявила ещё в постели, Канаме спросил:

– Ты согрелась? – Принцесса кивнула. – Тогда будем отмывать тебя от грязи.

Шероховатая, но всё же приятная на ощупь ткань мочалки в ароматной мыльной пене нежно касалась её кожи. Чуть грубовато и властно, но всё же с предосторожностью Канаме водил рукой по телу Юуки. Пена покрывала её дрожащий живот и стройные бёдра, пальцами сквозь ткань Канаме обрисовывал мягкие груди. Ярко-розовые соски бесстыдно просвечивались через пелену ароматной пены, и Канаме не удержался от поцелуя. Осторожно, но со всей присущей ему сейчас страстью посасывая кожу её груди и покусывая вишнёвые косточки сосков, чистокровный опускался рукой вниз по её животу, и наконец скользнул между содрогающихся ног принцессы. Юуки охнула, когда почувствовала, как его пальцы оказались внутри неё, заставляя самую чувствительную часть её тела волноваться. Испустив нетерпеливый вздох, она ощутила себя атакованной: одна рука Канаме была меж её бёдер, другая поглаживала ей спину, прижимающуюся к горячему бледно-розовому кафелю стены, а его губы покрывали её грудь. Смотря, как по его спине стекают струи прозрачной горячей воды, и почти задыхаясь от накативших эмоций, она попыталась вырваться и перехватила мочалку из его руки.

Канаме отстранился и посмотрел на неё почти с вызовом, но тут же смягчился. С повзрослевшей Юуки это больше не было уроками любви. Их секс стал борьбой двух бессмертных чудовищ за то, кто кому доставит большее удовольствие.

Юуки выдавила пену на плечи Канаме, и вода тут же пыталась смыть их вниз, но миллионы мелких пузырьков нехотя опускались, целуя его кожу. Юуки выдохнула: от такой роскоши у неё никогда не перестанет перехватывать дыхание. Размазав пену по его торсу, Юуки посмотрела вниз. Она давно хотела это сделать, но, конечно же, стеснялась. Она была ещё катастрофически неопытна! Но ведь Канаме был её, полностью – от волнистых тёмных волос до гладких пяток. Канаме позволял истязать его кожу кинжалом, пока он с завязанными глазами и с радостью на губах переносил эту муку, так неужели будет зазорно дотронуться до него… там?

Очевидно сообразив, о чём размышляла Юуки, чистокровный чуть улыбнулся и покрыл своей ладонью её, всё ещё покоившуюся на его животе.

– Тебе нечего стыдиться рядом со мной, Юуки, – чуть хрипло, мягким полушёпотом сказал Канаме. – Мы – одно целое. Моё тело – твоё. И наоборот.

Принцесса почувствовала облегчение, пробившее её душу почти до слёз. Неважно, какие безумства она захочет вытворить в будущем. Даже если Юуки придёт в голову потанцевать на его костях, Канаме с удовольствием пожертвует для неё несколько рёбер.

Она робко положила руку на его вставший орган. Гладкий и длинный, его было приятно трогать и смотреть, как под её ловкими пальцами натягивается и собирается обратно тонкая кожа. Как вампир, она могла почувствовать пульсацию и движение крови внутри, а чем быстрее двигалась её рука, тем тяжелее дышал Канаме.

Принцесса Куран поймала себя на мысли, что это было восхитительно. Она испытывала откровенный восторг, что сейчас все чувства Канаме зависели полностью от неё. Она контролировала силу его желаний движениями всего одной руки. Другой она потянулась к его лицу и посмотрела в подёрнутые дымкой страсти глаза Короля.

– Можно я… ну…

– Юуки, – Канаме тяжело выговорил её имя – думать о чём-то, кроме её руки на своём члене, было сложно. – Делай же, что считаешь нужным.

Если бы он привык говорить вслух о том, чего ему хотелось, он бы прямо сказал: «Не можно, а нужно. Я хочу этого». Но, как и всегда, Канаме боялся спугнуть ещё слишком неопытную возлюбленную. И он потерпит. Всегда терпел и ждал.

Юуки опустилась перед Канаме на колени, кажется, впервые в жизни, ведь обычно всё происходило наоборот. Покраснела и подумала пару мгновений, но всё же разомкнула губы и лизнула кожу на его члене. Несколько раз, будто пробуя, правильно ли всё делает, провела языком по всей длине. Капли горячей воды падали ей на голову и оказывались на губах, но это лишь сильнее её раззадорило.

Длинные пальцы Канаме осторожно сжали мокрые волосы на её макушке – он явно одобрял её действия, и Юуки продолжила. Она почувствовала себя странно, когда он не поместился полностью во рту – не то разочарование, не то облегчение, но судя по тому, как приглушённо застонал Куран, и этого было достаточно, чтобы свести его с ума. Она старалась повторять его движения во время занятий любовью, двигая губами вперёд и назад, стараясь делать это не слишком быстро, но и не медленно, поглаживая кожу языком. Клыки относительно мешали, и легонько царапали возбуждённый орган, но Канаме был тем ещё мазохистом. Вскорости, после череды нежных, осторожных и крайне откровенных движений, Канаме наконец выдохнул её имя. Обведя языком головку, Юуки поняла, что улыбается. И сразу же после этого осознания она жутко покраснела. Она, Юуки Кросс, бедная сирота из Академии, делает такое!

Не давая Канаме расслабиться, пока она приводила в порядок свои мысли, Юуки помогала ему рукой. Пульсация практически стучала у неё в ушах, а глаза загорелись ярким рубиновым светом.

– А можно… – снова до ужаса робея, начала она. – Можно его… укусить?

Канаме остановил её руку, и у Юуки похолодели кончики пальцев. Она сделала что-то не то, рассердила его. Но подняв голову и посмотрев на лицо чистокровного, принцесса увидела, что он едва сдерживался от смеха.

Куран схватил Юуки под плечи и поднял вверх. Подхватив её под ягодицы, Канаме прижал её к стене и внимательно посмотрел в её огромные глаза.

– Ты просто невыносима, – произнёс он, но в тоне его голоса не было ни капли гнева или недовольства. В глазах горело только обожание.

Он резко, не церемонясь, вошёл в неё, одним движением показывая всю силу своего накипевшего желания. Юуки выгнулась спиной, но Канаме тут же прижал её обратно к стене. Её держали только его сильные руки под бёдрами, ноги она обвила вокруг его спины. Стена была скользкой и горячей, а лопатки больно упирались в кафель.

Входя сильными, абсолютно не щадящими ударами, Канаме не сводил взгляда с её широко раскрытых глаз. Розовый рот был приоткрыт, но она ничего не говорила, только неотрывно смотрела на него в ответ.

Он почти злобно зашипел ей в ухо:

– Иногда я жалею, что не могу полностью поглотить тебя.

И она мягко и нежно отозвалась:

– А я иногда жалею, что не могу полностью вобрать тебя в себя.

Канаме ударил рукой по кафелю, отчего пара плит посыпалась на пол. Левая нога Юуки, больше не удерживаемая, соскользнула вниз, но чистокровный быстро подхватил её и заново начал двигаться в ней быстро и отрывисто. Шум воды вторил их действиям, то падая на спину Канаме, то на пол. Было жарко, и Юуки задыхалась, понимая, что уже ничего не видит перед собой, кроме блестящих красных глаз. Его пальцы беспощадно сжимали её бёдра, почти до крови. Кровь. Она всегда была приятным дополнением ко всему, что бы они ни делали.

Укусив его над ключицей, Юуки вздрогнула, а Канаме, зашипев, ещё сильнее прижал её к стене. Кожа на лопатках начинала сдираться и, кажется, кровоточить – Юуки почувствовала мелкую жгучую боль. Но в её иссохшее от жара горло тёк его красный, горячий и полный чувств яд, пока внутри её тела член Канаме снова и снова напоминал ей, что такое блаженство.

Они всегда так – причиняли друг другу боль и удовольствие. Иначе они не могли.

Насытившись, Юуки моргнула и подняла веки. Перед глазами мелькали бледно-розовые стены, и под их ногами скопилась бледно-красная от крови вода.

– Говори, Юуки, – между фрикциями властно, томным голосом сказал ей Канаме, сам задыхаясь не то от боли, не то от наслаждения. – Тебе нравится жестокость во мне?

– Мне… – Юуки буквально выстонала это слово – внутри всё разгорелось и сладко сжалось. Она охнула, и стопы судорожно забились, пока по организму разливалась оргазмическая волна.

– Ты скажешь? – не унимался Куран, не останавливаясь ни на один миг. Едва ли он соображал, что говорил – чувства и движения полностью поглотили его. – Скажи мне, Юуки.

– Да, – ощущая боль от ударов по стене уже сильнее, сказала она, – мне нравится всё в тебе.

Канаме рыкнул, словно зверь или, скорее, демон – с горящими глазами он был воплощением потусторонней силы, и опустил Юуки на пол, в горячую кровавую воду. Он кинулся на её тело, мелко и точечно искусывая руки, плечи и живот, заставляя её стонать и шипеть. В её голове творился какой-то сумбур: сознание кричало ей, что это больно, но тело отчего-то возбуждалось ещё сильнее. Закинув её ноги себе на плечи, Канаме снова вошёл в неё, и Юуки вскрикнула. То, как он вёл себя сейчас, ей ужасно нравилось, и она готова была взорваться второй волной удовольствия. Но Канаме, уже уставший держать страсть в себе, скоро кончил, опускаясь вниз.