Текст книги "Insomniac (СИ)"

Автор книги: Aphrodyte Valentine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Отвлёкшись от приятных мыслей о собственном виде, которые, как ни странно, были ей в новинку (ранее никогда она не думала о том, как выглядит перед Канаме), Юуки начала соображать, что ответить. Но Канаме, как обычно, был проворнее неё. Подняв с пола позабытые после его прихода книги, он с пристрастием оценил обе и насмешливо хмыкнул.

– Вот чем ты развлекаешься, когда ни я, ни Айдо за тобой не присматривают, – с нарочитой строгостью сказал чистокровный и постучал пальцем по обложке любовного романа. – Не лучший образчик романтической литературы.

– Да я не… – Юуки запнулась, покраснев ещё больше, теперь от стыда. Набрав в лёгкие воздуха, она высказала: – Я просто решила отвлечься после длительной подготовки к истории!

– Что ж, – кивнул Канаме, возвращая злосчастный роман на место, а затем, поманив Юуки за собой, сел на диван и раскрыл учебник. – Давай проверим, чему ты научилась.

Юуки покорно села рядом, держа спину ровно. В голове – полнейшая пустота, она понимала, что не запомнила ровным счётом ничего. Всё-таки рефлексия – отвратительная вещь, что попусту тратит время, если ею заниматься слишком часто.

– Думаю, ты отлично усвоила главу про истоки вампиризма, поэтому её мы опустим. – Канаме хитро сощурился и посмотрел на Юуки: это была проверка. Ему хотелось таким образом похвалить свою девочку, показать, что он верит в неё, и в излишних повторениях нет надобности. Но принцесса лишь погрустнела – видимо, проверять всё же было что. Однако Канаме решил не заострять на этом внимание. – Что ты мне расскажешь о прародителе нашего клана?

– М-м… Может, ты это сделаешь? Айдо-семпай сказал, что у тебя в Академии был потрясающий доклад на эту тему.

– Юуки, – с присущей только ему в разговорах с сестрой мягкой строгостью сказал Канаме. – Не увиливай от ответа.

Чистокровная вздохнула. Придётся покопаться в своей памяти, чтобы выудить хотя бы обрывки того, что ей удалось прочесть.

– Ну, он был первым королём.

– Прекрасно, – одобрил Канаме, но всем своим видом показывал, что ждёт насыщенного продолжения.

– И его дети стали продолжателями рода Куран.

– Да.

– И-и наша кровь – самая чистая, потому что никогда не смешивалась с кровью других кланов.

– Это что-то, что я урывками рассказывал тебе ранее, – недовольно отметил Канаме, перелистывая книгу. – Можешь упомянуть хотя бы пару важных законов, установленных им?

Это было сложнее, и Юуки заметно напряглась. До этого момента в учебнике она не дошла. И снова выглядит перед ним глупо и ужасно. Никакое шёлковое платье не поможет исправить этот образ.

– Классовый закон?

– Что? – переспросил Канаме, явно впервые слыша подобное сочетание слов в отношении прародителя клана.

– Я просто не знаю, кто придумал всё это разделение вампиров на классы. Может, он…

Канаме прикрыл глаза и выдохнул. Отложив книгу в сторону, он приобнял Юуки за плечи и притянул ближе к себе. До чего же странная: и по возрасту, и по строению тела она уже была взрослой и женственной, но всё ещё мыслила как невинное дитя. И ведь когда хотела – могла дать отпор, делая правильные приоритеты. На пару с Зеро она убила своего дядю. Но упрямо не хотела казаться взрослой в прочих своих поступках.

– Значит, ты всё-таки совершенно не подготовилась, – с наигранной обречённостью сказал Канаме и поцеловал её в висок. Её прекрасные волосы пахли яблоком и корицей: надо сказать Луке спасибо за превосходный выбор шампуня для принцессы.

– Прости! – начала виниться Юуки. – Я пыталась, но думала совсем о другом.

– Это интересно, – воодушевился чистокровный и прижал её к себе, сверху вниз глядя в её большие глаза шоколадного цвета. – И о чём же были твои мысли?

«Только не о Зеро, – в душе молил её Канаме, – не делай мне настолько больно». Юуки застыла, смотря на брата, и вдруг вспомнила, что сегодня его ещё не целовала. Он приехал и порывисто обнял её, но быстро отвлёкся на тему её обучения, забыв о поцелуе, который дарил ей при встрече. Ей стало не по себе от этой мысли, словно она вовремя не выпила крови, чтобы продолжать нормальное существование.

Протянув к нему руку, Юуки погладила Канаме по щеке.

– О ком же ещё я могу думать в одиночестве.

Неизвестно, что Канаме понял под этой фразой. Но что бы он ни подумал, это заставило его наконец прижаться к ней губами, вдыхая аромат молочной кожи. У Юуки задрожали коленки, и она моментально их сжала, чтобы Канаме этого не заметил. Но его неспешные прикосновения всё же заставили её тело предательски реагировать.

Он гладил её по спине, прямо как в её мечтах. Его руки опускались ниже, приподнимая юбку, прямо как в её мечтах. Его пальцы нежно касались кожи её бёдер, стягивая вниз чулки, прямо как в её мечтах. И это напрягло Юуки, отчего она вся сжалась и отодвинулась слегка назад, что Канаме воспринял как нежелание заводить действие дальше. Выдохнув, он отстранился и коснулся своих влажных губ.

– Прости, я слишком настойчив. Мне следует сдерживать себя.

Юуки переводила участившееся дыхание. И зачем она это сделала? Чего испугалась?

Взгляд Канаме затуманился, пока он неосознанно поглаживал свои губы после поцелуя. Он посмотрел на Юуки и видел в её глазах всё ту же потерянность. И с грустью осознал: она не была готова.

В конце концов, разве это было важно? Главное, что она была рядом и прощала все его грехи, словно личный духовник. А что до постельных утех, то в их распоряжении была вечность. И он готов соблазнять её столько, сколько потребуется, до тех пор пока она не почувствует себя комфортно с ним под одним одеялом.

– Мне надо принять душ после дороги. – Сказал Канаме, поднимаясь с дивана. Чистоплотность всегда была важным пунктом в его ежедневном списке дел. Он обернулся и, одарив сестру улыбкой, провёл пальцами по её плечу, отчего в теле прошлась дрожь. – Не скучай без меня, я быстро.

Юуки чувствовала себя подавленной. Она снова что-то испортила. Но всё, что было – это лишь странное ощущение от того, что в реальности происходило так, как она представляла себе давно и вспомнила этим вечером. Разве она не хотела стать с ним ближе? Она мечтала об этом. Юуки каждый день с трепетом ждала возвращения Канаме, чтобы он принёс конец её одиночеству в большом доме. Его объятия согревали ей душу, и от такого странного счастья хотелось плакать. Она жаждала сейчас его крови и прикосновений, больше и больше, чтобы заглушить его любовью боль внутри от чужой ненависти. Разве могла она желать чего-то ещё?

Принцесса выскочила из библиотеки и направилась в комнату брата. Она скажет ему. Она обязательно сейчас скажет, что она вовсе не была против того, чего он как-ей-показалось-в-тот-момент хотел, что его успокаивающая любовь нужна ей, чтобы залечить раны, которые не поддавались вампирской регенерации. Что она хотела этого ещё в Академии, но слишком скромна, чтобы говорить об этом или показывать свои желания. Но сейчас она была полна решительности. Она скажет это всё. Слово в слово, как подумала.

– Онии-сама? – позвала Юуки, открывая дверь в его комнату. Ответом ей был лишь шум воды в душе. Принцесса с досадой подумала, что не успела, но с облегчением выдохнула – значит, у неё будет больше времени, чтобы грамотно продумать свою речь и действия, чтобы ненароком снова не причинить Канаме ещё больше боли.

Она редко сюда заходила. Обычно они проводили время в других комнатах, Канаме только спал здесь. Но тут каждая вещь говорила о том, кому принадлежала комната. Порядок не был идеальным, но то, что было важно, имело своё место. Приглушённые серо-серебристые тона вперемешку с чёрным составляли гамму комнаты. От этого становилось немного холодно, но выделяло на фоне остальных комнат.

Юуки подошла к столику с шахматами, неизменный атрибут брата. Глянув на расставленные в только ему известном порядке фигуры, принцесса улыбнулась: это было так в стиле Канаме – думать об окружающем мире как о шахматной доске, где каждое движение заранее выверено и продумано. Она не могла дать этому оценку – было это хорошо или плохо, но определённо давало ему преимущества перед прочими вампирами.

Её взгляд наткнулся на белого коня, и Юуки почему-то подумала о Зеро. И сразу же поняла, что не думала о нём целый вечер. В её нынешнем эмоциональном состоянии это было неинтересно.

Пока Юуки осознавала эту мысль, шум воды прекратился. Всё её существо встрепенулось, решимость вновь наполнила её грудь, а слова – сознание. Принцесса уже открыла рот, чтобы заговорить первой, когда Канаме покажется из-за двери ванной комнаты. Но стоило ей увидеть его, как она молча застыла.

– Юуки? – удивился Куран, вскинув брови, когда его взору предстала сестра с открытым ртом. Он стоял в одном чёрном полотенце на бёдрах, и чистокровная впервые увидела его полуобнажённым. Его плечи, грудь, живот и ноги ниже колен – всё то, что обычно было скрыто его строгой одеждой. «Какой же он красивый», – с замиранием сердца подумала Юуки и сглотнула накопившуюся непонятно от чего слюну.

– Ты… – Канаме подошёл ближе, но боялся что-либо сказать ей. Зачем она пришла? По глупости? Подразнить его? Или действительно стать ближе?

– Онии-сама, – наконец с выдохом сказала Юуки. Ей так много хотелось сказать, но при виде такой красоты, которая по-прежнему, как и с самого начала принадлежала только ей, словно потеряла способность нормально говорить. – Я не хотела… То есть, я хотела твоих поцелуев. Я не хотела, чтобы так вышло. Это не нарочно. Я…

Не в силах больше сдерживаться, Канаме обнял её, сцепив руки у неё за спиной.

– Не говори ничего, я понял тебя. Всё в порядке.

Он нежно целовал (раз ты хочешь моих поцелуев) её волосы, щёки, губы, шею, пробуждая обе жажды, на которые было способно его тело вампира. Но кровь подождёт. Если его принцесса так отчаянно желает сблизиться, прыгнуть вместе с ним в бездну, что стояла между ними всё это время, он с радостью толкнёт её туда.

– Юуки, не думай сейчас ни о чём. Кроме меня одного.

Изящное платье из дорогого шёлка стало тесным, принцессе было нечем дышать. Пока его губы ласкали её, не позволяя возразить ни слова, его пальцы стягивали вниз молнию, рукава, юбку. И наконец-то, чулки. Ей было стыдно, до ужаса стыдно, ведь она не была совершенством – и груди слишком маленькие, и фигура детсковата, и бёдра – узкие, совсем не чувственные. Но Канаме с восхищением смотрел на неё, словно Юуки была если не богиня, то как минимум старшая жрица.

Ей хотелось закричать от стыда – срочно прикрыться одеялом и спрятаться в тёмном углу. «За что ты меня любишь, Канаме? – мысленно вопрошала она, пока он покрывал поцелуями её руки и плечи. – Я такая нескладная и… жестокая. Мы бы не переживали всего этого, если бы не я!»

Но незаданный вопрос остаётся без ответа. Канаме лишь больше и сильнее показывает, что любит – беззаветно и страстно, так, как только чистокровные вампиры способны любить, несмотря на все жестокости, причиняемые им любимыми.

Чёрное полотенце полетело в сторону, но Юуки не отважилась сразу посмотреть на обнажённое тело брата. Отчего-то ей казалось, что если она это сделает, то Канаме засмеётся над ней, хотя разумная её часть шептала, что это глупости. Канаме понравится, если она посмотрит на него. Если при этом и её щёки вспыхнут, то он даже улыбнётся.

Так и произошло. Где-то в глубине души, сквозь стыд от наготы, Юуки чувствовала, что ей было приятно от того, что она угадала его действия. Приятными были его руки и горячее после душа тело, а влажные волосы остужали её пылающее лицо, когда Канаме крепко к ней прижимался.

– Юуки, – вдруг спросил он, глядя ей прямо в затуманенные глаза. – Это ли то, что ты хотела бы разделить со мной?

Она лежала, поэтому слеза потекла к виску, смачивая волосы. Сколько же можно мучить их обоих?

– Да, онии-сама. Именно это.

Канаме тяжело задышал от возбуждения и закинул её ноги себе на спину. Юуки порывисто обняла его, желая ещё большей близости, чем им было доступно. Она желала его крови. Ведь можно было укусить его, всасывать его сущность в себя, наслаждаясь тем, как он заполняет дыры и прорехи в её истерзанной самобичеванием душе. Но Канаме, как обычно, был быстрее: он со стоном вошёл в неё, заглушая крик боли Юуки ладонью на её губах.

Она ещё ничего о нём не знала. Не знала, что он не был её братом. Что он не был сыном Харуки и Джури. Что он и был тем самым королём, единственным спутником которого из глубины веков была только тьма.

Не знала, но ощущала её присутствие. И всем сердцем желала её рассеять.

Физическая близость, несмотря на то, что самый первый раз начинается с боли, оказалась очень приятной эмоционально. Юуки с восторгом признавала, что ей нравится чувствовать Канаме в себе. Пусть сейчас ей было некомфортно, но само осознание какого-то почти метафизического соединения с его телом вызывало такое восхищение, что она вновь готова была плакать. Только теперь это были слёзы радости. Она двигалась так, как он того желал. Касалась там, куда он вёл её руки. Дышала так, как он позволял. Пока наконец он не вышел из неё, прогнувшись в спине от наслаждения, и она не выдохнула, понимая, насколько рада тому, что всё свершилось:

– Канаме…

Комментарий к Phase III. Tempest

Если вы ожидали, что горячие сцены будут уже здесь, то зря. Первый раз всегда болезненный, что для персонажа, что для автора и читателей. Пусть лучше тут всё будет романтично и спокойно. А интересные ходы я припрятала для дальнейшего развития в будущих главах. В конце концов, если Канаме решил заняться обучением Юуки, то всему за один раз ведь не научишь, верно? ;)

========== Phase IV. Sensibilia ==========

Юуки широко раскрыла глаза и устало посмотрела на кровать. На ней в беспорядке лежала кипа платьев, привезённых сегодня вечером Лукой. Аристократка подбирала наряды с особой тщательностью, обращая внимание на качество кроя и ткани, рисунок, дабы избежать нежелательных символов, цвета и степень откровенности. Первый бал чистокровной принцессы – ответственное мероприятие.

– Юуки-сама? – обратила на себя внимание Соэн, и принцесса Куран устремила на неё свой взгляд: девушка стояла, сложив руки на груди и нетерпеливо постукивая пальцем по рукаву. В её глазах – полнейшая отрешённость и замкнутость. – Может, отберём хотя бы те, что сразу не пришлись Вам по вкусу?

Чистокровная выдохнула. Захотелось встать посреди комнаты и, как маленькая девочка, затопать ножками, говоря, что она не хочет идти на бал и пытаться казаться воплощением изящества, потому что ей это чуждо. Её стезя – бегать в удобных ботинках по территории Академии и разгонять по общежитиям чересчур назойливых поклонниц Ночного класса. Вот только не было больше ни Ночного класса, ни поклонниц, и Академия была далеко. И сама Юуки была другая.

– Юуки, – нежно сказал ей Канаме на ушко, когда уходил на очередное собрание после той знаменательной для них обоих ночи. – То, что мы сделали сегодня, было сродни откупориванию бутылки. В следующий раз мы уже будем наслаждаться вином.

С тех пор прошла пара недель, за которые они провели вместе ещё две ночи. И хотя тело Юуки содрогалось, стоило Канаме только до неё дотронуться, разум находился в неопределённом состоянии. Когда брат входил в её комнату с нежной улыбкой на лице и – определённо очень – хитрым взглядом, в голове проносилась только одна мысль: «И сегодня тоже?» Что-то внутри Юуки ещё не давало ей поверить, что она имела право на близость с тем, кто любил её так сильно. Кто любил её всем сердцем. В то время как она отдавала только половину.

– Юуки-сама! – Лука уже не скрывала, что была раздражена. Бал должен состояться уже завтрашней ночью, а к платью было необходимо подобрать аксессуары и соответствующую образу причёску. Нерешительность принцессы, не менявшая своего состояния уже который час, выводила аристократку из себя.

– Прости, Соэн-семпай! – выпалила Юуки, втянув голову в плечи, словно боялась, что Лука начнёт распускать руки, что в принципе было невозможно. – Они все такие красивые. А я…

«А я не могу понять, кем себя сейчас чувствую». Изысканные платья были пошиты не для незрелой девушки, которой совсем недавно себя чувствовала Юуки, а для молодой женщины. И вроде бы всё складывалось, и никакой ошибки не было. И даже глядя на Луку, такую утончённую, но всё ещё девственную, Юуки больше не чувствовала себя ребячливой. Но отпустить это от себя было сложно.

– Может быть, канареечно-жёлтое? – Искренне улыбнувшись, принцесса указала тонким пальчиком на лежавшее на самом краю яркое платье с разлетающейся юбкой до колен. Лука нахмурилась.

– Почему среди лучших вариантов Вы всегда выбираете худший из них?

Слова резанули по самому больному в сердце Куран. Соэн говорила всего лишь о тканях и фасонах, но в определённом контексте слова приобретали совсем иной смысл.

Вместо того чтобы любить Канаме всем сердцем. Или принести ему боль, но отдать сердце целиком Зеро. Она выбрала наихудший вариант: не отпускать от себя никого из них.

За эти дни, что Юуки и Канаме стали близки, образ Кирию поистёрся в её памяти. Ей было некогда думать о нём, когда для неё открылся новый чувственный мир. Но вчера Канаме сказал, что Зеро будет на завтрашнем балу. И покой снова пошатнулся.

Как он там живёт? Смирился ли со своей участью? Простил ли её? Заглохла ли его боль? Возможно, если Юуки узнает, что с ним действительно всё хорошо, а самое главное, что он принял её такой, какая она есть на самом деле, она отпустит его. Но пока желание заглянуть в сиреневые глаза было велико.

– Но разве жёлтый – не насыщенный цвет? – пожала плечами Юуки, отгоняя печальные мысли, и протянула руку к ткани. Она была гладкой, но плотной, и блестящей как кварц.

– Суть в том, чтобы выбрать цвет, что подчеркнёт Ваш статус.

Что могло подчеркнуть статус принцессы королевского рода вампиров? Кроваво-красный? Очень красноречивый выбор, над подтекстом думать не придётся.

– Это? – Юуки погладила лиф золотистого платья. Что, как не блики золота, способно сильнее выделить её благородное происхождение?

– Давайте примерим для начала, – наконец, согласилась Лука, желая посмотреть, что же всё-таки выйдет. Но Соэн не успела закончить говорить, как Юуки поняла, что примерку придётся отложить на неопределённый срок: к комнате приближался Канаме. Юуки вздрогнула, когда он вошёл, и в комнату проник его запах.

– Как идёт процесс подготовки? – Курану, как обычно, было не занимать здоровой самоуверенности, необходимой для контроля даже такой незначительной ситуации, как выбор платья для его принцессы.

– Слабо, – попыталась улыбнуться Юуки.

– Плохо, – жёстко парировала Лука.

Канаме подошёл ближе к девушкам и устремил на Соэн любопытствующий взгляд. Юуки стало интересно, заметили ли остальные, как изменились отношения между ними. И тут же покраснела.

– Что ты подразумеваешь под «плохо», Лука?

– Мы не продвинулись ни на йоту, Канаме-сама, – почтительно сообщила Соэн, потряхивая стопкой платьев, которые лично она сейчас посчитала неподходящими, раз уж принцесса до этого не могла снизойти. – Если Юуки-сама не примет решение самостоятельно, то это буду вынуждена сделать я.

– Не беспокойся, – заверил её Канаме и пронзительно посмотрел на Юуки, добавив: – Я разберусь.

Соэн неохотно бросила стопку на кровать и развернулась на каблуках к двери. Она что-то чувствовала, знала где-то в подсознании, что между Куранами происходит нечто, что ей, как без ума влюблённой женщине, не нравилось, несмотря на то, что она каждый день, каждый час убеждала себя в том, что они всё делают правильно.

Юуки иногда думала о чувствах Луки, и ей становилось стыдно. Это ей, аристократке с честными чувствами, должен был достаться Король. А она, запятнанная собственной нерешительностью, была недостойна его.

Однако сейчас под пристальным и уверенным взглядом гранатовых глаз Юуки совершенно не могла думать о чём-то подобном.

Как только дверь захлопнулась, Канаме протянул руку к своей принцессе и прижал к своему телу. Жадный поцелуй говорил о том, что ему сейчас как вампиру скорее всего требуются не только прикосновения её кожи, но и вкус.

– Что за капризы? – без тени недовольства спросил Куран, оторвавшись от её губ. У Юуки слегка кружилась голова после поцелуя, и она не сразу нашла, что ответить.

– Это не капризы. Это… – Что же это тогда было, думала принцесса. «Нет, как и Зеро, это только каприз». Слегка улыбнувшись, она продолжила: – Я просто должна выбрать самое лучшее и наиболее подходящее, правда? Но я так плохо в этом разбираюсь! В прошлый раз, например, в Академии, ты сам прислал мне платье.

– Знаешь, я бы сделал это и сейчас, – мягко ответил Канаме, поглаживая Юуки по волосам – его любимое занятие, – но я хочу, чтобы даже в такой мелочи ты принимала решение самостоятельно. Завтра твой первый выход в свет и… из нашего дома. Ты должна сделать этот день своим триумфом.

Если иногда Юуки и охватывала мимолётная злость на Канаме, так это за то, что он держал её взаперти в родном имении с тех пор, как они вернулись сюда после битвы в Академии Кросс. Конечно, он делал это из соображений её же безопасности, в конце концов, её родители поступали точно так же. Но именно это и расстраивало: она больше не ребёнок, что питается энергией брата через поцелуи. Она взрослая вампирша, для которой поцелуи теперь значат нечто большее, а пищу она получает иным образом.

Взрослая вампирша. Кажется, в этом и была проблема.

Юуки окинула взглядом платья, разбросанные по постели. Её тянуло выбрать розовое или голубое, что-нибудь с кружевами – то, что помогло бы не отпустить частицу невинного в её душе. Но эти цвета вряд ли бы подчеркнули её статус. И Юуки в очередной раз тяжело выдохнула.

– Я просто не уверена в себе.

Канаме с выражением любопытства на лице поднял бровь.

– Все они увидят меня впервые. Будут ожидать самых лучших манер, изысканных фраз и улыбок, утончённого стиля. А это всё… скорее, про Луку, чем про меня. Хоть она и старалась научить меня и была терпеливой, но кажется, я такая беспомощная.

– Юуки. – Вибрации бархатного голоса брата заставили затрястись её коленки. – Подойди сюда.

Несмотря на просьбу, Куран сам взял Юуки за руку и подвёл к зеркалу. Оно было установлено над туалетным столиком – светлым и изящным, под стать нежной натуре принцессы, проживавшей в этой комнате. Столик был ниже обычного, и Юуки видела в отражении своё робкое лицо, слегка тронутое румянцем, а прямо над её головой возвышалась фигура Канаме. Он с нежностью и восхищением смотрел на неё; принцесса до сих пор не могла поверить, что это всё принадлежало ей. Чем она заслужила?

Ни слова не говоря и нисколько не заботясь о её смущении, Канаме спустил бретельки домашнего платья Юуки вниз, одновременно целуя её макушку.

– Канаме! – возмутилась принцесса, и король усмехнулся.

– Мне так нравится, что ты стала называть меня только по имени с того дня. Продолжай.

– Нет, стой! – Юуки перехватила его шустрые руки, которые пытались стянуть всё платье вниз, и чуть приглушённо добавила: – Соэн-семпай и остальные могут в любой момент зайти сюда.

– Поверь мне, они не посмеют, – утешительно проговорил Канаме и по-хозяйски начал расстёгивать платье Юуки. Стоило ей мимолётно представить, какие ощущения последуют за тем, как он полностью её разденет, и у принцессы перехватило дыхание, а внизу живота заныло от нетерпения. И всё же ей не очень нравилось, что он снимал с неё одежду прямо перед зеркалом при свете электрических ламп.

– Может… – переводя дыхание от постепенно наплывающих эмоций, которые дарили его губы, скользя по её шее и плечам, Юуки пыталась сменить обстановку на более безопасную и привычную. – Может, лучше… ну… как обычно?

– Постель занята твоей одеждой, – невозмутимо ответил Канаме, как будто гора тряпок приравнивалась к самой настоящей не сдвигаемой горе. – Да и зачем?

– Как это? – Юуки моргнула большими глазами. Канаме остановился и внимательно посмотрел на её растерянное отражение в зеркале.

– Ты думаешь, что можно только в постели?

– Нет, я… ну, как бы слышала. Что вроде можно по-разному. – Юуки тяжело дышала и проклинала всё на свете за то, что эта тема была такой одновременно жутко интересной и постыдной.

– Значит, сегодня будет по-разному.

Юуки охнула, когда Канаме резко сдёрнул платье с её тела, затем быстро расстегнул белый бюстгальтер и откинул его в сторону. Тёплые ладони легли на её грудь, что заставило её лицо покраснеть ещё больше. Она стояла почти обнажённая при свете, видела в зеркале себя без одежды, а судя по намерениям Канаме, скоро увидит там же и его. То, что она видела ранее в постели – это было одно, но наблюдать за своим и его отражением в зеркале – это как будто подглядывать. И тот факт, что они намеревались якобы подглядывать за самими собой, делал ситуацию ещё хуже.

– Только посмотри, Юуки, – с придыханием сказал Куран ей на ухо. Его руки нежно сжали её грудь, потом чуть опустились вниз, поглаживая живот. – Посмотри, как ты прекрасна.

Юуки сквозь стыд подняла глаза на зеркало, но с первого взгляда сумела распознать лишь похоть в отражении. Свою и его.

– У тебя идеальная грудь. Круглая и небольшая. И такая мягкая, гладкая кожа… Если бы можно было сшить одеяло из ткани, которая хоть немного была такой же нежной как твоё тело, я бы предпочёл никогда не просыпаться, лёжа укутанным в этом полотне.

Юуки закусила губу и беспомощно застонала. Ей хотелось вырваться из его цепких объятий, чтобы всё-таки продолжить начатое, но уже там, где не будет проклятого зеркала, отражающего всю греховность их натур.

– Давай… уйдём, – наконец решилась сказать она, на что в ответ получила лишь смешок.

– В этом и суть, Юуки. – Пальцы его правой руки быстро освобождали пуговицы от петель рубашки, пока левой он удерживал её тело прижатым к себе. – Я видел твоё лицо в те моменты, когда ты изнывала от любви ко мне, и поверь, это – самое восхитительное, что я видел когда-либо. Но чтобы ты могла в этом убедиться сама, ты должна увидеть своими глазами.

– Нет, Канаме! – Юуки казалось, что она сейчас сгорит от стыда, её лицо полыхало словно обожжённое. – Я не хочу на это смотреть. Это ведь…

– Пошло? – Он слегка наклонил её вперёд, заставив опереться ладонями о туалетный столик. Убрав её длинные роскошные волосы на левую сторону, Канаме провёл языком по шее Юуки, там, где пульсировала вена, а затем подул на влажную кожу, вызвав у принцессы рой мурашек. – Или эротично?

Не дав ей ответить, Куран прокусил шею Юуки и большими глотками начал пить кровь. Горячую, наполненную сейчас целым спектром эмоций, который возбуждал ещё сильнее, так что чистокровному казалось, что он медленно начинал сходить с ума от любви к этой девушке. Струйка крови потекла вниз по ключицам, груди и животу, и Юуки чувствовала, как понемногу слабеет. Сил для сопротивления было уже меньше, не только от недостатка крови, но и от сильного накала эмоций. Тело требовало апогея.

– Смотри на своё отражение, Юуки, – сказал Канаме, оторвавшись от её шеи. Губы и клыки были испачканы кровью принцессы, чей сладостный запах уже наверняка просочился в соседние комнаты. – Смотри, как ты великолепна, когда любима.

Юуки охнула, когда Канаме вошёл в неё. По её гримасе в зеркале стало понятно, что ей было не совсем удобно принимать его так, и Куран успокаивающе провёл ладонями по её дрожащей спине.

– Сейчас привыкнешь.

И не солгал. Один толчок, второй, третий… У Юуки начало сбиваться дыхание, и она слышала тяжёлые вздохи Канаме за своей спиной. Это всё ещё было смущающим, но она уже не могла лгать сама себе: именно откровенность момента вызвала столь приятные ощущения. Если бы они сейчас залезли под одеяло и занимались любовью в полнейшей темноте, было бы физическое наслаждение настолько острым? Юуки думала, что нет. Потому что уже было с чем сравнить. И то, что Канаме делал с ней сегодня, несомненно было пошло, но вместе с тем – о Боже мой, пусть продолжает, а более глубоко о нравственности она подумает позже.

Сильные руки чистокровного – те самые, испачканные в чужих смертях руки, которые она так сильно любила – двигались по её спине и ягодицам, гладили бёдра, оставляя крошечные порезы от ногтей. Эти движения обласкивали её, тогда как внутри у Юуки кипела лава от оргазмических ощущений. Не в силах больше смотреть на своё бесстыдное лицо, она опустила голову и громко застонала. Но Канаме мягко опустил ладонь на её макушку и повелительно, как самый настоящий король своей подданной, сказал:

– Юуки, не отводи взгляда от своего отражения.

Принцесса уже морально не могла сопротивляться. Она подняла голову и вытянула правую руку вперёд, опираясь ладонью на зеркало у самого отражения её раскрасневшегося лица. Их тела постоянно двигались, и зеркало беззастенчиво ловило каждый момент, показывая их в неприличном для Юуки свете.

Юуки, с силой упираясь в стол и зеркало, тёрлась грудью о холодную древесину. Пара флакончиков дорогого парфюма, которые Канаме привозил для неё в прошлые разы из своих поездок, постукивали друг о друга при каждом движении Курана, создавая лёгкий ритмичный звон. Словно музыкальное сопровождение. Как в фильме. И Юуки снова стало стыдно от таких мыслей, она надавила на зеркало, и оно дало лёгкую трещину, а вместе с тем движения Канаме внутри неё становились быстрее, дышать уже было очень трудно, но жизненно необходимо. Она на каком-то инстинктивном уровне подумала, что если сжать ноги вместе, то она и плотнее сможет сжать его внутри себя, сделав ещё приятнее им обоим. Хотя куда приятнее, если дальше – обрыв и прыжок в бездну сумасшествия.

Юуки свела бёдра вместе, и Канаме застонал, больно сжав её плечи. Она хотела вскрикнуть, но вместо этого с её губ вновь сорвался очередной стон, одобряющий действия её возлюбленного, и Юуки подняла взгляд на его отражение в зеркале. Он дышал через полуприкрытый рот, и окровавленные клыки едва поблёскивали. Влажные от пота волосы прилипли к щекам, мышцы сильно напрягались, и всё же. Всё же он оставался прекрасен. Особенно прекрасен в такой момент.

«Ты тоже великолепен, когда любим. Мною».

Юуки надо было смотреть на себя, на своё лицо и следить за эмоциями, которые оно выражало. Она пересилила себя и опустила взгляд в зеркале, пока её тело продолжало содрогаться от приятных фрикций в ожидании фонтана эмоций. Её лицо и фигура больше не казались ей детскими. Девушка, что вызывает такие эмоции на лице взрослого мужчины, – уже тоже взрослая. И она поняла, что ей нравится её отражение. Отражение молодой женщины, чьё тело было таким желанным.

– Нет, больше не могу! – крикнула Юуки и кончила, громко охнув от мощного наплыва физических ощущений. В порыве она с силой ударила кулаком по зеркалу, разбивая их единое отражение на множество мелких под разными ракурсами.