Текст книги "Insomniac (СИ)"

Автор книги: Aphrodyte Valentine

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Канаме протяжно выдохнул и опустился на спину Юуки, пряча лицо в её волосах. Она чувствовала его сбитое дыхание на своей шее и улыбнулась от блаженства. По спине стекал пот, увлажняя кожу, а краснота с лица наконец сходила. Что-то в её сознании щёлкнуло, и Юуки подумала, что больше не сможет сомневаться в себе. Если Канаме так сильно любил её, что не желал скрывать её тело под темнотой и одеялами, значит, она действительно была не так плоха, как о себе думала.

Когда они оделись, Канаме подошёл к постели и окинул взглядом гору платьев. Усмехнувшись каким-то своим мыслям, о которых Юуки не успела спросить, он выудил длинное силуэтное платье белого цвета с золотистой окантовкой и высокой талией.

– Из всего представленного здесь этот наряд лучше других подчеркнёт твой статус нежной, но сильной принцессы. Ты так не думаешь?

Юуки посмотрела на струящуюся ткань, затем на расслабленное лицо Канаме, и мягко улыбнулась, кивая. Она больше не будет сомневаться в выборе. Ведь самое лучшее у неё уже есть.

========== Phase V. Venom ==========

Этим вечером Юуки, впервые за всё время в особняке, было разрешено покинуть родной дом и выйти на улицу. Канаме приложил все усилия, чтобы замять последствия уничтожения Совета своим авторитетом и властью клана Куран, который черпал свою силу в глубине веков. И вот наконец, когда ночное общество было морально готово устремить свои алчущие взоры на наследницу королевского клана, она сидела в комнате для приготовлений перед зеркалом и пыталась унять дрожь.

– Соэн-семпай, – никак не могла угомониться бедняжка и всё время теребила аристократку, которой невольно пришлось исполнять обязанности фрейлины. – А если я оступлюсь?

– Не оступитесь, Юуки-сама, – с усилием скрывая раздражение, сквозь зубы процедила Лука. – Мы с Вами отрабатывали походку не один месяц. Вы полностью готовы предстать как истинная принцесса Куран.

Соэн придирчиво осмотрела маникюр Юуки. Искоса взглянув на её растерянное лицо, аристократка спросила:

– Ногтями занимался Канаме-сама, как обычно?

– Угу, – только и смогла выдавить из себя Юуки, вспомнив, в каких обстоятельствах он решил сделать ей маникюр на бал.

Она лежала, раскрасневшаяся и разгорячённая, на постели рядом с ним, а он – само спокойствие – осторожно целовал каждый палец её правой руки. Внезапно остановившись, он внимательно рассмотрел её ногти и сказал, что хотел бы сделать ей приятное.

И занялся маникюром.

Юуки всегда удивлялась, зачем Канаме это делал. И положа руку на сердце, она никогда не слышала, чтобы кто-либо из мужчин королевских кровей, да и вообще мужчин в целом, был заинтересован в приведении в порядок ногтей своей благоверной. Но Канаме как будто доставляло удовольствие прикладывать руку ко всему, что связано с Юуки, не исключая внешний вид. Словно восхищаться ею и знать, что она его невеста, было мало, надо было иметь в виду, что это он растит в бывшей хулиганке-стражнице истинную королеву.

Что немало тешило его самолюбие.

Юуки вздохнула и посмотрела на себя в зеркало, оценивая общий внешний вид. Платье, опять-таки подобранное Канаме, сидело изумительно, и принцесса пришла к удивительному выводу, что наряд делал её не старше, но взрослее. И эта мысль ей ужасно нравилась. Она покрутилась из стороны в сторону, рассматривая, какой силуэт создают складки ткани, когда оседают на её теле при движении, и со смешанным чувством удовольствия и напряжения заметила, что ранее такое поведение ей было не свойственно.

– Последний штрих, – донёсся из-за дверей шкафа уверенный голос Луки. Юуки в отражении зеркала видела, как аристократка достала оттуда бархатную коробочку, раскрыла её и вытащила изящную бриллиантовую диадему. – Хотите, чтобы Канаме-сама её надел Вам?

– Нет, – помотала головой Юуки и слегка улыбнулась. – Хочу, чтобы он увидел меня уже полностью собранную.

Секунда в секунду, как только украшение опустилось на голову принцессы, за дверью раздался стук и мягкий раскатистый голос короля.

Когда Канаме вошёл, Юуки повернулась и встала перед ним, взволнованная, словно двенадцатилетняя девчонка. Впрочем, совсем недавно она чувствовала себя таковой почти постоянно.

– Восхитительна, – коротко оценил Куран и поцеловал руку своей невесты, затянутую в сетчатую перчатку. – Готовы предстать перед обществом, Ваше Высочество?

И Юуки решительно выдохнула.

Он осторожно, словно она была самое драгоценное и хрупкое сокровище, вёл её под руку к двери, что открывала обширную залу, наполненную сейчас вампирами разных мастей. И охотниками. Юуки отогнала от себя эту мысль, стараясь сосредоточиться на походке. На удивление, это оказалось легко, когда она чувствовала на своём локте пальцы Канаме.

– Я не говорил им, как тебя зовут, – ласково сказал ей чистокровный перед тем, как отворить дверь. Едва заметная, но так сильно украшавшая его печальный взгляд улыбка отразилась на лице Канаме. – Хочу, чтобы ты сделала это сама.

Мгновение, и дверь распахнута. Алчные взоры, горящие рубиново-красным, устремились к принцессе. Блеск сверхъестественного голода отразился в их зрачках, молниеносно, словно змея, скрываясь затем в недрах чёрных душ избалованных детей Времени и Ночи.

Юуки растерялась на один миг, даже, вероятно, испугалась такой чересчур очевидной жажды со стороны аристократов. Но тёплая ладонь Канаме, заботливо погладившая шёлк её платья на спине, вернула недавнее спокойствие. Сделав шаг вперёд и ступив в ореол света ламп, чистокровная принцесса широко улыбнулась.

– Добрый вечер! Мне очень приятно, что вы все здесь собрались на бал клана Куран. Меня зовут Юуки, я младшая дочь Харуки и Джури.

– Юуки-сама… – тут же разнеслись повторы её имени со всех сторон. Кто-то томно прошептал его, кто-то заглотил вместе с порцией кровавого вина, а кто-то – завистливо просвистел его, словно гадюка. – Мы очень рады, что Харука-сама и Джури-сама оставили нам такое сокровище.

Несмотря на неприязнь к происходящему, Юуки всё же учтиво поклонилась и одарила всех ещё раз своей лучезарной улыбкой. Будучи представителем самого опасного клана кровопийц, она оставалась здесь самой невинной и незапятнанной даже среди низших вампиров.

Вечер шёл гладко, и Юуки была довольна собой. Судя по умиротворённому взгляду Канаме, который на всякий случай старался не спускать с неё глаз, он тоже благосклонно относился к тому, как она себя преподносила обществу. Можно сказать, что экзамен сдан на отлично.

– Извините, – мягко обратилась она к одному из многочисленных собеседников, окруживших её, и попыталась пробиться к столику с бокалами. В общем-то, любой из вампиров был готов принести ей напиток в своей ладони, но чистокровной жизненно необходимо было вырваться из зловонного круга аристократов и вдохнуть не ядовитый воздух. И прямо в тот момент, когда она стояла у столика практически в одиночестве, рядом с ней показался издавна знакомый силуэт.

Зеро.

– Привет! – только и успела она вымолвить, прежде чем одумалась. И беспокоилась она не о реакции окружающих, которые могли осудить принцессу за фривольный стиль общения с охотником (многим из них было невдомёк, что Юуки знакома с ним с детства), а о его собственной.

Спокойные сиреневые глаза тут же превратились в тёмные аметисты, переносицу перечеркнули две вертикальные морщины.

– Чего тебе, чистокровка? – Голос – звенящий металл. Юуки попыталась улыбнуться, но запнулась о его свирепый взгляд.

– Ты совсем не изменился, – сказала она, лихорадочно осматривая каждый сантиметр его фигуры, пытаясь уловить то, что не было заметно сразу.

Всё такой же выглаженный тёмный костюм, как и на прошлом балу в особняке Айдо, прямые растрёпанные волосы, ладони, сжатые в кулак, готовые к отражению ударов в любой момент. Всё, как и прежде, и Юуки уже была готова выдохнуть с облегчением. Вот только глаза его были совсем измождёнными и бесцветными.

– У меня всё нормально, – рявкнул он, складывая руки на груди, и уже готовый уходить. Но Юуки посчитала важным остановить его и поговорить ещё хотя бы пару минут. Она так долго волновалась о нём. Она из-за этого беспокойства не могла понять своё сердце. Где оно лежит и кому принадлежит.

– Зеро… – позвала она, касаясь его плеча, но он резко дёрнулся.

– У меня нет желания общаться с тобой, – сказал он и добавил, словно выплюнул: – Вампир.

Губы Юуки задрожали, в глазах проступил влажный блеск. В голове поднялась метель мыслей, которая сталкивалась с прозрачной стеной непонимания.

Он презирал её за то, что она была вампиром.

Презирал за то, что с ним сделали другие её вида.

В то время как тот, другой, любил её за то, что она была вампиром.

Ласкал её несмотря на то, что она была вампиром.

Мирился с её сущностью и вместе с ней пытался обрести покой и счастье в проклятье бессмертия.

Она не заслужила подобного обращения.

Внутри души Юуки столкнулись две сути. Одна – девочка, что хранила память о несчастном мальчике и ужасно хотела его увидеть, убедиться, что с ним всё в порядке, и, возможно, прижать к себе, чтобы снова, как и в прежние времена, успокоить в своих объятиях.

Другая же – женщина. Взрослая, уверенная в себе женщина, что проснулась совсем недавно и ещё не понимающая, как правильно вести себя, но уже осознающая, что подобное отношение к себе она не потерпит.

Маленькое, совсем крошечное зерно сомнения и презрения, подброшенное этой женщиной, колыхалось сейчас в луже слёз разочарованной девочки.

– Ой, как неловко, – послышался за спиной Юуки чей-то звонкий и едва знакомый голос. Принцесса обернулась и увидела перед собой потрясающей внешности чистокровную с длинными золотыми кудрями и хрустально-голубыми глазами, что сверкали превосходством.

– Сара Ширабуки, – узнала её принцесса. Вампирша не знала этого, но Юуки видела её на том памятном балу в особняке Айдо, где юная человеческая девушка, ещё не знавшая того, что была невестой Канаме, впервые испытала ревность. Откуда Юуки её узнала, Сару волновало мало. Её внимание сейчас было захвачено куда более любопытными вещами.

– Рада познакомиться с Вами, принцесса, – сладко проворковала Ширабуки, приложив изящный пальчик в атласной перчатке к губам, украшенным едва заметным серебристым блеском, который невероятно шёл её образу «холодной королевы». – Вижу, что вечер идёт не совсем так, как хотелось?

Театрально вычурное волнение в хрустальном голосе Сары обволакивало и заставляло подчиниться, словно какой-то магической силе. Юуки моргнула, пытаясь скинуть с себя наваждение, но общество Ширабуки вдруг оказалось невероятно… уютным.

– С чего Вы взяли? – поинтересовалась принцесса, рассматривая идеальный лёгкий макияж чистокровной. Та очаровательно усмехнулась и наклонилась к Юуки, будто хотела разделить с ней страшную тайну.

– У Вас слеза.

Юуки испугалась, что это заметят другие, и быстро вытерла влажную дорожку со щеки. Участливое лицо Сары (искреннее ли?) всё ещё маячило перед глазами. Видно было, чистокровная из кожи вон лезла, чтобы залезть в душу принцессе. Коварный расчёт или женское сочувствие?

– Думаю, Юуки уже слишком устала. Светские беседы утомили её, Сара-сан. – Пара предложений, холодно и уверенно брошенных в спину Ширабуки сыграли так, как и рассчитывал Канаме – вызвали мурашки. Дрогнув, Сара обернулась и немедленно натянула дежурную улыбку.

– Я вовсе не намеревалась напрягать Ваше сокровище. Кажется, это сделал кто-то до меня.

Не скрывая веселья, коротко хохотнув в перчатку, Сара удалилась, не забыв сделать лёгкий реверанс перед королём. Канаме не стал провожать её взглядом, лишь смотрел на поражённую Юуки, которая не знала, чему ей удивляться больше: поведению Зеро, Сары или Канаме?

– Едем домой.

«Домой» означало «в основную резиденцию», так как особняк, где проходил бал, тоже принадлежал клану Куран. Но «домой» ещё и означало знакомые стены, привычную обстановку, удобную комнату и тёплую постель Канаме.

За время дороги Юуки немного успокоилась, но неприятный осадок, как грязный песок неожиданно оказавшийся на дне чашки, скрёб где-то в глубине её души. Канаме молча сжимал её ладонь, но Юуки казалось, что стоило ему сделать небольшое усилие, и она закричит от боли.

В комнату они тоже поднялись без слов. Юуки так много хотелось спросить Канаме. Как прошли собеседования с представителями аристократических кланов, приехавших издалека? Что нового сообщил Кросс? Какие направления наметились в развитии отношений двух рас? Удалось ли ему побеседовать с Такумой, в конце концов?

И пусть в большинстве из этих тем она не разбиралась и спросить хотела, лишь чтобы поддержать разговор, раскрыть губы она так и не смогла. Чувствовала вину.

– Канаме? – осторожно спросила Юуки, когда они вошли в его комнату.

Чистокровный не отреагировал. Она наблюдала за его фигурой со спины и не могла видеть его лицо. Куран двигался, как всегда, уверенно и безупречно, выверен был каждый его шаг и движение. Как снять пиджак: пальцами с сияющей как мрамор кожей высвободить пуговицы из петель, поглаживая подушечками холодный металл, затем потянуть рукава вниз, левый, правый, встряхнуть ткань и усадить за спинку стула. Как расслабиться: под медленный, терпеливый выдох левой рукой ослабить и снять через голову галстук, взбив волной воздуха тёмные шоколадные волосы, правой рукой расстегнуть пару верхних пуговиц. Подойти к бару, прозвенев ножкой бокала, залить его вином. Двумя точными шагами приблизиться к креслу и по-королевски, держа спину на зависть ровно, опуститься в мягкий плюш.

Юуки только тогда заметила, что не дышит, когда столкнулась с ним взглядами. Гранатовые глаза смотрели на неё не сердито, но и не ласково. Серьёзно.

– Юуки, присядь, пожалуйста, на диван.

Он стоял прямо напротив кресла Канаме, и когда Юуки села, их разделяло всего три шага. Принцесса стянула с головы диадему и с облегчением выдохнула. Только взгляд брата-жениха покоя не давал.

– Канаме? – в очередной раз повторила она, наклонив голову набок, как это делают маленькие пушистые собачки, когда не совсем понимают, что от них требуется.

Чистокровный медленно отхлебнул тёмное вино, посмаковал напиток на языке и странно усмехнулся.

– Это самое дорогое и старое вино. Но твоя кровь всё равно лучше. Думаешь ли ты так же о моей крови?

– Что за вопросы? – поразилась Юуки, нахмурив брови. – Конечно…

– Тогда почему так переживаешь из-за Кирию?

Юуки сглотнула комок в горле. Ей всего лишь нужно было узнать, что с ним всё в порядке.

– Канаме, если ты сомневаешься в моих чувствах, то всегда можешь убедиться в моей крови, что сомнению нет места.

– Я не хочу пить твою кровь, чтобы убедиться в твоих чувствах. Я хочу её пить для удовольствия.

– Тогда поверь мне! – вскрикнула Юуки и сама не поверила, что повысила голос. В ушах ещё звучало презрительное «вампир», брошенное охотником, и сейчас, через какое-то время после произошедшего, слова вызывали не боль, а раздражение. Особенно когда на неё смотрел другой вампир с обожанием вместо ненависти в искрящихся от любви глазах. – Канаме, это было лишь… это…

– Оправдания не требуются. Если твоё беспокойство действительно было вызвано только глубокими семейственными чувствами к нему, а не чем-то ещё, то тебе достаточно легко будет доказать это иным способом.

Куран не сводил с неё непроницаемого взгляда. Юуки старалась не моргать, но в конце концов не выдержала и захлопала ресницами. И чем больше принцесса догадывалась, что подразумевал Канаме, тем более красным становилось её лицо. Когда яркость цвета её щёк могла соперничать с ягодами шиповника в саду перед особняком, чистокровный усмехнулся.

– Любопытно, о чём же ты подумала?

Юуки замешкалась, прежде чем ответила. Вдруг он ничего подобного не имел в виду, и это она такая развратная, что в её голову пришли столь порочные мысли. Хотя Юуки и разврат – вещи вовсе несовместимые, и она это прекрасно понимала.

– Ты хочешь, чтобы я доказала свою любовь?

– Показала её, – достаточно ясно и чётко сказал Канаме, так что Юуки почти была уверена, что права в своих догадках. Но вслух всё же озвучила более невинный вариант:

– Занявшись с тобой любовью?

– Слишком просто.

Юуки выдохнула. Сомнений не оставалось, её возлюбленный хотел именно этого.

– Значит, тебе нужно, чтобы я… ну…

– Юуки, что ты бормочешь?

– Ты хочешь, чтобы я… Ну чтоб… Э-э-э.

– Я тебя не понимаю.

– Ты хочешь, чтобы я сделала тебе приятное?! – наконец, в голове принцессы ярким пламенем засияли подходящие слова, которые не звучали пошло, но были достаточно красноречивыми, чтобы дать Канаме понять, что она поняла.

– Что? – Канаме удивлённо приподнял одну бровь, затем приложил ладонь к лицу. – Нет, Юуки. Я хочу, чтобы приятное ты сделала сама себе.

Эти слова ввели её в ступор. Лихорадочно соображая, перебирая все возможные варианты в своей голове, Юуки охнула.

– Это же извращение!

– Нет.

– Да.

– У меня нет желания тратить время на бесполезные споры.

Принцесса Куран тяжело задышала, искала достаточно весомую отговорку, чтобы отказаться от этой затеи и при этом найти другой способ восстановить свой образ в глазах Канаме. Ведь как можно – залезть своей рукой туда, да ещё и при нём! Отвратительно!

– Я знаю, о чём ты думаешь, – спокойно сказал чистокровный, помешивая вино в бокале лёгкими движениями руки. – В прошлый раз ты тоже посчитала, что смотреть на себя в зеркало будет мерзко, но в итоге твои вздохи доказали обратное. – Канаме совершенно не щадил её чувство стыдливости, а Юуки уже не представляла, куда сильнее краснеть. – Здесь будет то же самое, можешь мне поверить.

Принцесса была готова разрыдаться. Ни за что на свете она не станет этого делать при нём!

Откинувшись на спинку дивана, Юуки забралась на него с ногами и, обняв их, устроила подбородок на коленях. Выражение её лица в тот момент делало её больше похожей на обидевшегося щенка, которому отказали в порции молока. Канаме это почему-то насмешило, но он благоразумно подавил порыв смеха и выдохнул. Странной она была: всё ещё нежной и в какой-то степени невинной, но в то же время невероятно женственной и способной пробудить самую ненасытную страсть. Ему нравилось думать – это потому, что она Куран.

– Помнишь наше «свидание» на заднем дворе Академии? – тихо спросил её Канаме своим как обычно вкрадчивым и грудным голосом, что умел убаюкивать и успокаивать Юуки. Она слегка напряглась, но потянула предложенную им ноту.

– Конечно, помню.

Ей казалось, что он не зря вспомнил именно этот эпизод их общения. Ведь там был Зеро, виновник нынешней размолвки. Но Канаме поспешил сделать акцент совсем на другом.

– Я спросил тебя тогда, думала ли ты обо мне. И ты отказалась отвечать на такой, как ты выразилась, странный вопрос.

– Да… – теперь вместо яростной красноты на щеках принцессы проступил нежный румянец. Пусть дни после того свидания были омрачены ужасными событиями, но этот момент нынешней Юуки казался ужасно милым.

– Могу ли я узнать у тебя сейчас, что ты думала обо мне?

Юуки насторожилась. Могла ли она сейчас уже говорить вслух о том, что тревожило её сердце тогда? Ведь теперь они не просто обручённые жених и невеста. Они уже перешли черту близости, знали каждый сантиметр тела друг друга. Разве пара откровенных тайн испортит их отношения?

– Ну же, Юуки, – ласково и в то же время властно просил Канаме. – Ничто в этом мире не способно испортить моё мнение о тебе. Тем более такие вещи.

Она выдохнула, собираясь с мыслями. Вдруг поняла, что хочет его крови. Но сглотнула слюну и едва слышно сказала:

– Не только в тот день. Я часто думала о тебе. Воображала много разного. Как ты звал меня на свидание, и мы ходили в кино. А потом ты угощал меня мороженым в той кафешке, куда часто наведывался Айдо-семпай. Мы возвращались в Академию рука об руку, и все оборачивались, завидуя, какой у меня красивый и высокий парень. А перед самым уходом ты целовал меня перед воротами общежития. Но только в тени деревьев, чтобы твои поклонницы не придушили меня ночью подушкой.

Канаме искренне рассмеялся.

– Даже в мечтах ты думаешь о безопасности.

– Она у меня в крови.

– И что же дальше? – Канаме был заинтригован и всем своим видом старался показать это Юуки. – Неужели… поцелуями и ограничивались твои мечты?

Юуки запнулась на мгновение, но вновь напомнив себе, что в реальности между ними всё уже произошло, уговорила себя продолжать.

– Иногда… Ну ладно, в старших классах это было довольно часто, я представляла, как ты пробираешься ко мне в окно в своей ослепительной форме Ночного класса.

– С красной розой в руке? – подсказал Канаме, и Юуки закивала.

– Да!

– Становится интересно. – Чистокровный расстегнул ещё одну пуговицу рубашки, так что Юуки увидела его острые ключицы, и у неё перехватило дыхание. – Продолжай.

– М-м… Бутоном этой розы ты проводил по моему лицу и губам. Опускался к шее и невесомо касался пальцами моей кожи. Твои глаза горели красным, но ты никогда не кусал. Наверное, потому что мне всегда нравилось смотреть в такие твои глаза. Неотрывно. Я стояла в лёгкой ночной сорочке на сквозняке, потому что ты не закрывал окно, и в него пробивался цветочный запах из сада. Ты клал моё озябшее тело на кровать и согревал поцелуями сначала стопы, затем бёдра… И всё такое.

Последнее Юуки промямлила себе в колени. По низу живота разлилось то самое приятное тепло, стоило ей вспомнить, какие картинки она представляла себе потом.

– А когда Йори уезжала домой на выходные и ты оставалась в комнате одна, – не унимался Канаме, – ты пыталась вообразить, что моя рука – твоя? И сделать себе легче?

– Да.

Скрывать что-либо и притворяться идеально невинной уже не было смысла. Она хотела его, хотела всегда. И пусть он это знает.

– Могу я на это посмотреть? Ты такая прекрасная, когда содрогаешься от любви ко мне.

Юуки чувствовала, как тело напрягается, требуя приятной разрядки. Наваждение ещё было терпимым, но даже одной капли было достаточно, чтобы что-то внутри начинало зудеть, жадно требуя удовольствия. И Канаме, судя по его решительному взгляду, помогать вовсе не собирался.

– Честно сказать, когда я представлял подобное, ты непременно была в форме Академии, а не сорочке, – ласковым, но слегка охрипшим от напряжения голосом говорил Канаме. – Эта короткая юбка, из-под которой проглядывали резинки тёмных чулок, не давала мне покоя. Особенно когда ты спрыгивала с деревьев, и она разлеталась во все стороны, открывая взору твои роскошно стройные ноги. Приятно было представлять себе, что мои ладони, что гладили твою кожу под юбкой и под одеждой, заставляли тебя дрожать и краснеть ещё сильнее. Приятно знать, что только я могу вызвать в тебе такие чувства.

Юуки что-то пискнула, как птенец, и сильнее сжала бёдра. Ей хотелось протянуть к нему руку и сказать: «Иди же ко мне, я твоя, только твоя!» Но по отстранённому взгляду короля поняла, что настроен он решительно. Он не подойдёт, даже если она начнёт на коленях умолять о прощении. Скорее, он просто уйдёт.

– Ты же тоже видела в своих мечтах, что ты гладишь руками мой живот. Видела, как в лихорадочном дыхании опускалась и поднималась моя грудь, и тебе доставляло удовольствие видеть меня таким под твоими руками. И когда твои нежные маленькие ладони расстёгивали ремень, а потом опускались ниже, и ты слышала мой вздох, ты содрогалась от восторга, что это всё из-за тебя?

Представленная картина ярким пятном стояла перед глазами Юуки, словно существовала на самом деле. И следуя повелительному и глубокому голосу Канаме, что засел где-то у неё в самом сердце, она потянула бельё вниз и, стыдливо и быстро спрятав его под диваном метким движением стопы, опустила руку между ног.

Теперь она успешно боролась с чувством стыда. Потому что когда стоял вопрос между удовольствием и грызением ногтей, выбор был очевиден. Ибо наваждение, как яд, разливалось по крови, захватывая тело и каждую мысль в мозгу, желая подчинить себе всё существо. И Юуки была уверена: Канаме был тем, кто лично направлял этот яд по её крови.

Она старалась выдыхать как можно более бесшумно, когда её пальцы сдавливали чувствительный комок внутри. Она давилась стонами, но неотрывно смотрела на своего самоуверенного короля, чьи глаза горели не то от жажды, не от страсти. Он наблюдал, как двигалась её рука – чуть вверх, немного вниз, глубже, затем слегка наружу. Юуки словно пыталась найти, нет, вспомнить, как она это делала раньше.

Раньше, когда чистокровный вампир ещё был ей недоступен.

Когда она верила, что в реальности такого никогда не будет.

И осознание того, что теперь между ними всё было, а она повторяет всё перед его глазами, по его просьбе, дико возбуждало.

Юуки тихо застонала, быстрее двигая рукой. Но ни разу не отвела взгляда с Канаме. Ни разу не встало перед ней изображение другого мужчины. Потому что другой мужчина не мог заставить её сделать это.

Когда Юуки начала всхлипывать громче и чаще, Канаме потерял терпение. В тот самый момент, когда по её телу разлилось долгожданное блаженство, чистокровный подорвался с кресла, на ходу стягивая ремень и бросая в сторону. Резкий толчок – и Канаме сладко выдыхает ей в шею, раздувая волосы. Юуки поняла, что он внутри неё, только после нескольких движений – так молниеносно всё произошло. Она начала задыхаться от того, как сильно и мощно он придавливал её к спинке дивана.

– Я… только тебя… – пыталась она что-то сказать на бессознательном уровне, но мысли путались, думать правильно и красиво не представлялось возможным. Канаме избавил её от этой ноши, закрыв ей рот поцелуем и громко, несдержанно застонав, когда всё кончилось.

– Не заставляй меня такое повторять… – устало и томно сказала Юуки, лёжа на диване. Её ослабшие пальцы ласково перебирали его волосы, пока голова Канаме покоилась на её груди – мягкой и нежной.

Чистокровный лишь усмехнулся.

– Ты же знаешь. Если я пообещаю, это будет ложь.

========== Phase VI. Stigma ==========

Нет женщины ни хорошей, ни дурной, которая не была бы способна во всякое время и на самые грязные, и на самые чистые, на дьявольские, как и на божественные, мысли, чувства и поступки.

(с) Л. Захер-Мазох

Принцесса Куран в полудрёме лежала на своей чересчур мягкой и поистине королевской постели. Волосы, напоминавшие шоколадный водопад, каскадом ниспадали с края кровати прямо на пол, кончиками легко задевая пушистый белый ковёр, словно подразнивая. Тяжёлые веки её огромных чайных глаз то опускались, то поднимались – Юуки хотела поспать хоть немного, но не никак не могла забыться спокойным сном. Канаме отлучился по делам из дома на пару дней, и оба эти дня были просто кошмаром – чистокровная не представляла, как теперь заснуть, когда рядом, под боком не было его тёплого тела, укутывающего её своей покровительственной нежностью.

Пусть перед отъездом всё было хорошо, и Канаме с жаром поцеловал её на прощание, Юуки всё же чувствовала себя не в своей тарелке. И чем дольше она думала об этом, тем больше понимала – дело было не в том, что Куран заставил её сделать. А в том, что заставило его попросить об этом.

«Он не доверяет мне…» – думала Юуки, сонно и лениво запуская пятерню в свои густые волосы, тревожа и ероша их, заставляя закатные солнечные лучи бликовать на её макушке. Принцесса понимала, что у Канаме есть полное право думать так, ведь она дала немало поводов для ревности и недоверия за то время, что они провели в особняке.

Она вспомнила ту несчастную сцену у массивных мраморных дверей, ведущих к склепу их клана. Юуки отчаянно призналась, что часть её сердца лежит не здесь, а там, в Академии Кросс, вместе с озлобленным беловолосым охотником-полувампиром. И Канаме принял это, хоть и отметил, что вести себя подобным образом было жестоко. Как минимум, он был честен.

Сейчас же Юуки, уже эмоционально и морально повзрослевшая, чувствовала, что та самая часть сердца, которую она не отдала Канаме сразу, либо отсекалась от её души, либо постепенно поглощалась той частью, которую занял чистокровный король. Думать о Зеро было всё ещё больно, в особенности после того, как он повёл себя на балу. Но это уже походило на какую-то тупую боль – не как от ножевого ранения, а как от удара мизинца о край тумбочки – неприятно и досадно.

«А был ли когда-то этот интерес романтическим?»

Даже думать об этом уже было изменой для относительно чистой и невинной принцессы.

Юуки сморгнула дрёму и посмотрела вокруг себя трезвым взглядом. Как ей убедить теперь Канаме в том, что он может ей всецело доверять? Как доказать, что ему больше не придётся никогда злиться и подозревать её в том, что она каждую свободную минуту ищет возможности увидеться с тем, с кем не следовало бы?

– Он должен мне верить! – сама себе высказала вслух мысль Юуки, резко поднимаясь на постели. Мягкая перина тревожно завибрировала, и чистокровная забавно покачивалась вверх-вниз, как девочка на батуте. Принцессе до боли в кончиках пальцев хотелось сделать так, чтобы Канаме верил ей и чтобы ситуация, подобная балу, больше не возникала. Чтобы ещё одна лишняя причина для беспокойства канула в Лету.

Юуки спускалась вниз к библиотеке, чтобы отвлечься от печальных мыслей с помощью чтения исторических книг, когда заметила в просторной прихожей проворно лавирующую между мебелью Луку.

– Соэн-семпай! – добродушно позвала её принцесса и махнула рукой. – Разве Вы не уехали с Канаме?

– Нет, – резко и коротко отозвалась Лука и тут же, без лишних извинений, исчезла в коридоре, оставив Юуки в недоумении. Что опять испортило настроение аристократке, было несложно догадаться. Она держалась изо всех сил и старалась быть вежливой и внимательной к наследнице клана Куран. Но время от времени наступали моменты, когда жгучая ревность вырывалась наружу, и Соэн давала волю обиде на то, что самое желаемое не досталось ей. Лука была готова пожертвовать всем, что у неё было, но даже в таком случае не было уверенности, что её чувства вдруг станут ответными.

Наличие Луки и её горячей болезненной любви к Канаме очень часто отрезвляло Юуки. Явное проявление чувств аристократки срабатывало на Юуки как нашатырный спирт, когда она позволяла себе окунуться в тоскливые воспоминания об охотнике. А с течением времени, когда Канаме и Юуки пересекли черту в их отношениях, принцесса и вовсе стала ощущать себя грязной, когда думала о Зеро. Ведь Лука-то не думает вообще ни о ком, кроме Канаме.

«Так были ли эти чувства когда-либо романтическими?»

– Если я хочу, чтобы Канаме верил мне, – тихо, одними только губами, произносила чистокровная, – я должна стать как Лука.

Дать ему понять, что она пожертвует всем ради его доверия, даже если существует опасность того, что и после этого он не поверит.