Текст книги "Первый день весны (СИ)"

Автор книги: Angelsneverdie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Леголас коварно улыбнулся и выставил на обозрение указательный палец.

– Но я не вижу кольца на этом пальце! – заявило белобрысое чудо и надменно вздёрнуло подбородок. – А стало быть я свободен!

В бирюзовых глазах зажглись демонические огоньки, стальные руки пригвоздили запястья принца к земле, а колено мужчины требовательно и довольно грубо раздвинуло бёдра юноши в стороны.

– Видит Эру, я не хотел этого делать, но ты не оставляешь мне выбора. Придётся подтвердить моё первоочерёдное право на это девственное тело, – опасно промурлыкал Дамиан и впился в шею Леголаса, оставляя на ней очередной вопиюще развратный засос.

Юноша выгнулся под ним дугой. Его тело не ведало подобных ласк, тогда как память… Память без конца подкидывала ему пару сотен тысяч воспоминаний о том, как страстно и неистово другой мужчина брал его тело. И Леголас, затерявшись в воспоминаниях, простонал:

– Мой лорд, прошу вас…

Руки, всего лишь секунду назад изучавшие его тело, заметно напряглись и замерли на полпути к своей цели.

– Даже сейчас ты принадлежишь ему, – хрипло прорычал Дамиан и резко отстранился. – Даже сейчас…

– Халдир, – умоляюще прошептал принц и уцепился в ладонь мужчины, покрыв ее тысячей поцелуев. – Я всегда буду его, а он – моим. Я никогда не перестану любить его, но и тебя я люблю не меньше.

– Ответь, roch-neth, чья ты собственность?! – мужчина в ярости вскочил на ноги, сжал руки в кулаки и повернулся к любовнику спиной. – Кого ты представляешь, когда целуешь меня? О прикосновении чьих рук ты мечтаешь, когда я прикасаюсь к тебе?! О ком ты думаешь в этот самый момент?! Обо мне или о нём?! Отвечай!

– О вас обоих, – обнял мужчину со спины Леголас и уткнулся носом в его рубашку, вдыхая почти позабытый за бесконечно долгие тысячелетия запах: первые луговые цветы, терпкая древесная кора, сводящий с ума мускус и ароматный чёрный кофе…

– Маленький лжец! Ты как собака на сене! – Дамиан повернулся лицом к юноше и схватил его за подбородок, ища в его глазах ответ. Желая знать и внутренне содрогаясь от страха. – Кого из нас ты любишь?! С кем из нас двоих ты в действительности хочешь быть?

– Я люблю вас обоих, – коснулся губами его ладони Леголас. – В равной степени. Я знаю, как это выглядит со стороны. Но… Ты же сам говорил, что любовь неповторима. С тобой я один, а с ним другой. Он – моя душа, но ты – моё сердце. И в тот день, когда ты… Когда тебя… – по бледной щеке скатилась серебряная слезинка. – Часть меня умерла в тот день, Халдир.

– Дамиан, эльфёнок. Теперь меня зовут Дамиан, – тяжело вздохнул мужчина и стёр большим пальцем слезинку со щеки юноши. – Ты никогда не посмотришь на меня так же, как смотришь на него, так ведь?

– Я никогда не посмотрю на него так же, как смотрю на тебя, Дамиан, – тихо прошептал Леголас и умоляюще посмотрел в бирюзовые глаза.

– Я не хочу, чтобы ты смотрел на кого-то, кроме меня, эльфёнок, – печально вздохнул мужчина и отвернулся, глухо прошептав в тишину:

– Не проси меня делить тебя с ним. Я не смогу. Как показывает практика, я ещё больший собственник, чем твой лорд.

– Думаю, в этом вы не уступаете друг другу, – сквозь слёзы улыбнулся принц. – Он приходил ко мне в больницу и украл мой первый поцелуй… и второй… и третий.

– Вот ведь похотливый, мстительный, ревнивый сукин сын!!! – сплюнул Дамиан и мрачно усмехнулся, представляя, как его кулак сломает нос на лице миллиардера. – Уёбищный ублюдок! Никогда своего не упустит!

– Может быть… – робко пролепетал принц и осмелился прикоснуться кончиками тонких пальцев к груди взбешённого и очень ревнивого самца. – … вы предпочтёте отомстить ему иным способом? Например, возьмёте то, что принадлежит вам по праву, мой Мастер.

Дамиан улыбнулся и крепко сжал в объятиях льнувшего к нему, как мартовская кошка, блондина.

– Как бы соблазнительно не звучало твоё предложение, но нет. Ты будешь принадлежать мне, но не так и не здесь. И только тогда, когда сам будешь готов.

– Но я готов! – взмолился Леголас и жалобно всхлипнул. – Я давным-давно как готов. Я скоро кусаться начну от недотраха!

– Значит, придётся одолжить у псины намордник. Скоро стемнеет. Нам пора возвращаться, – отрезал Дамиан и бескомпромиссно направился к вороному жеребцу, мирно щипавшему травку у подножья старой яблони, оставив принца возмущённо хватать ртом воздух.

Они провели в родовом поместье Стюартов чуть больше двух недель. Дамиан и Леголас катались на лошадях, исследовали окрестности живописного графства Суррей, навещали соседей, которые были очень рады знакомству с нелюдимым затворником из старинной британской семьи, болтали, читали книги, завтракали, обедали и ужинали, просто лежали, обнявшись на диване в гостиной, и часами любовались языками пламени в камине…

Дамиан остановился в поместье, но отказался делить с Леголасом постель, воспользовавшись гостевой спальней. Он был нежен и ласков с принцем, но их ласки ограничивались невинными поцелуями и прикосновениями. Конечно, юноша пытался сломить оборону мужчины, но тот мягко и бескомпромиссно пресекал его попытки перевести их отношения в горизонтальную плоскость. Вот и сейчас Леголас пробирался под покровом ночи в гостевую спальню, надеясь прорвать брешь в оцеплении.

Дверь в комнату Дамиана оказалась незаперта, и Леголас, осторожно приоткрыв её, проскользнул внутрь. За окном стояла тихая лунная ночь. Красавица луна выгуливала свой роскошный наряд под восторженные возгласы придворных дам. Мужчина спал, раскинувшись на кровати, полностью обнажённый, укутанный лунным светом и тонким одеялом. Принц на цыпочках подкрался к кровати, вальсируя с разлучницей луной, и, подобно листику, невесомо опустился на белоснежный шёлк. Поборов желание прикоснуться кончиками пальцев к живому божеству, принц печально вздохнул, забрался под одеяло, положил голову мужчине на плечо и уткнулся носом ему в грудь.

Как и тысячи лет назад рука провела по шёлковым волосам и заключила в объятия, защищая совершенное творение Эру от ночных демонов. Сколь много раз Дамиан вглядывался в ночь, где на террасе пентхауса престижной многоэтажки еле различимо мерцал огонёк сигареты. Все ночи, что сын Трандуила провёл в его объятиях, он метался на кровати в дикой агонии, не находя покоя. Слишком много боли, слишком много страха, слишком много потерь выпало на долю этого прекрасного, но хрупкого, как бабочка, существа. Именно там на границе кромешной тьмы, когда падают всё маски и демоны ночи выбираются из своих нор, и ослепительного рассвета, когда стираются воспоминания о ночных кошмарах и первые лучи солнца прогоняют тревожные тайные мысли, и родилась незримая красная нить, связавшая два столь разных сердца.

– Спи спокойно, эльфёнок. Ни один демон больше не потревожит твой сон, потому что я уничтожу их всех, всех до единого, принц сумерек, – прошептал Дамиан и поцеловал спящего юношу в лоб.

Серебристый Mercedes Maybach петлял по просёлочной дороге, унося двух путников навстречу союзнице влюблённых сердец и разбойников.

– И куда мы едем, позволь спросить? – поинтересовался Леголас, чьи глаза были спрятаны под чёрным шёлковым галстуком, так некстати закрывавшим обзор. Но и без этой предосторожности за окном роскошного автомобиля было так темно, что хоть глаз выколи.

– Терпение, эльфёнок. Хотя мы оба знаем, что это не твоя сильная сторона, – ухмыльнулся Дамиан и шлёпнул принца, норовившего сдвинуть импровизированную повязку с глаз, по любопытной руке.

– Дами-и-и-ан!!! – заныл Леголас и насупился, как ребёнок, у которого отобрали конфетку, когда Дамиан расхохотался, позабавленный его тщетными потугами.

– Уже немного осталось. Потерпи. Будь хорошим мальчиком и получишь свою награду, – Дамиан не смог скрыть улыбку, заметив, как расцвёл его принц при одном упоминании о награде.

Извилистая деревенская дорога вывела их к заброшенной полуразрушенной церквушке, сокрытой вглубине лесной чащи, среди буков и вековых дубов. В лунном свете она казалась нереальным сказочным островком из ныне канувшей в небытие реальности. Той реальности, в которой некогда обитала магия.

– Мы на месте. Можешь снять повязку, – мягко сказал Дамиан и открыл дверь, помогая принцу выбраться из машины.

Леголас подчинился и с нескрываемым благоговением огляделся по сторонам. Заброшенная церковь с заколоченными, грубыми, почерневшими от старости ставнями навеяла на принца воспоминания об опустевших эльфийских городах. И так же как и тогда, когда эльфы покидали смертные земли, в его душе царила невообразимая тоска, а пустые глазницы прекрасных дворцов, принесённых в жертву беспощадному времени, взирали на него с немым отчаянием.

– Тебе нравится? Ещё один символ растоптанной веры. Магия нынче не в чести, а старые боги преданы забвению, равно как и новые, – выдернул юношу из омута воспоминаний мелодичный голос.

– Возможно, но у нас всё ещё есть мы. Магия никуда не исчезла, она просто поселилась в сердцах людей, – улыбнулся Элвир и озорно вздёрнул бровь. – Ты привёл меня сюда, чтобы луна сочетала нас узами брака, как это делали наши дикие лесные предки до того, как Нолдор вбили в их своенравные упрямые головы, что это дикая и варварская традиция?

– Я не верю в узы брака, но сегодня я призову луну в свидетели таинства, что свершится в стенах этого священного места, – таинственно промурлыкал брюнет и протянул Элвиру руку. – Хочешь посмотреть, что скрывается внутри?

– Пренепременно, – отозвался принц, с улыбкой приняв предложенную руку.

Дверь в заброшенную церковь оказалась не заперта, и потому путники беспрепятственно проникли внутрь. В каменных стенах царили запустение и разруха, что и немудрено, ведь прихожане и служители церкви давно покинули божественную обитель. Теперь лишь свободные птицы да вездесущий лесные жители заглядывали в её стены, чтобы укрыться от непогоды. И вся красота, скрывавшаяся внутри храма, теперь принадлежала только им, а ещё двум странникам, по воле судьбы оказавшимся посреди лесной чащи ночью. Холодный пронизывающий ветер ворвался сквозь заколоченные ставни, и принц содрогнулся от обжигающего холода. Дамиан обнял его спины и прошептал на ухо:

– Ты смотришь и не видишь, мой ледяной принц. Помнишь, один маленький проказник частенько ускользал от стражей своего строгого отца на закате, чтобы полюбоваться, как тьма накрывает старый мир, укутывая его в серебряный саван, и возвращался лишь тогда, когда первые лучи солнца знаменовали рождение нового дня.

Принц посмотрел вверх и невероятно тёплое и нежное чувство заполнило всё его существо. Магия первозданной красоты застыла в камне и витражном стекле, просачиваясь внутрь мириадом серебряных лучей, переливавшихся всеми цветами радуги.

– Это витраж «Добрый самаритянин» Марка Шагала. В основу его создания легла притча о милосердном самаритянине, который бескорыстно помог другому. Так вот, у него закон любви был написан в сердце, для него ближним оказался не ближний по духу, не ближний по крови, но тот, кто случайно встретился на его жизненном пути, кто именно в ту минуту нуждался в его помощи и любви. Для меня таким добрым самаритянином оказался маленький храбрый принц из враждебного клана.

– А ты стал им для меня, – прошептал принц и, повернувшись, встретился с глазами мужчины, для которого он составлял целую вселенную.

– Ты доверяешь мне? – Дамиан протянул руку, приглашая следовать за ним, и Элвир вложил свою по-женски тонкую ладонь в его, давая согласие пойти за своим хозяином, куда бы тот ни отправился. И тот привёл юношу к железной кровати, неведомо как очутившуюся на месте алтаря. Свет луны проникал сквозь витраж в форме розы, отражаясь на белоснежных шёлковых простынях.

Принц заглянул в бирюзовые глаза и прикоснулся к плотно сомкнутым губам мужчины, умоляя.

– Поцелуй меня наконец. Сделай меня своим.

– Ты доверяешь мне? – снова задал вопрос Дамиан и погладил совершенное создание Эру по алебастровой щеке. Элвир был словно высечен из цельного куска мрамора. Холодная и нереальная в своём совершенстве красота, в которую хотелось вдохнуть жизнь, заставить безупречный мрамор треснуть и выпустить на волю то, что скрывалось под ним.

Леголас прильнул к его ладони, как котёнок, и тихо прошептал:

– Всем сердцем.

И в тот же миг чёрная шёлковая повязка легла ему на глаза. И он снова оказался во тьме. Вот только в этот раз он был в этом страшном подземелье, где обитали ночные демоны, не один. Дамиан крепко сжимал его в объятиях и шептал на ухо:

– Не бойся, мой маленький храбрый воин. Я никогда не причиню тебе вред. Мы пройдём этот путь вместе. Ты и я.

– Дамиан, – испуганно ухватился за край его рубашки Элвир, почувствовав, как тот отстраняется, и одними губами прошептал в темноту:

– Не уходи.

– Никогда, – заверил его родной хриплый голос, а сильные руки заключили в объятия, даря всю нежность и тепло, что обитали в его сердце. Дамиан осторожно взял его на руки и бережно уложил свою ношу в центр витражной розы. Медленно, с благоговением он избавлял свой подарок от дорогой упаковки, пока его взору не открылось совершенство греческой статуи, которого прежде не касалась рука другого мужчины.

Как многорукий Шива, Дамиан был везде и всюду одновременно. Он прокладывал дорожку поцелуев на его шее, помечая свою собственность, как ревнивый самец, выцеловывал каждую клеточку желанного тела, боготворя, преклоняясь, порабощая и заставляя покоряться его воле. Леголас, затерявшись в омуте родных губ, таял под его руками и искусными пальцами, которые, казалось, знали каждый миллиметр его тела, играя на нём, как на идеально настроенном инструменте. А потом Дамиан его поцеловал.

Хищник ворвался в его рот без всякого предупреждения, он брал, покорял, доминировал, подчинял своей воле. От этой всеобъемлющей страсти, которую Дамиан обрушил на него, как торнадо, принц томно застонал, затерявшись где-то между сном и явью, и растерял остатки самоконтроля. Серебряные капельки окоропили стальной животик, а сам юноша забился в агонии под самодовольно ухмыляющимся мужчиной. И так же, как и тысячи лет назад его сердце признало в нём полноправного хозяина, призвав в свидетели беспристрастную луну.

Но то было лишь началом долгого путешествия в мир удовольствий и запретных желаний. Охваченная судорожным жаром кожа, казалось, стала более чувствительной. Она словно впитывала нектар жизни, посылаемый лунным светом. И эта странная, мятежная, пламенеющая жизнь проникала через поры, пронизывая и прожигая плоть, пока тело юноши не превратилось в тлеющие угольки, а его душа не покинула свою оболочку и стала пятым элементом, чем-то иным, какой-то внеземной субстанцией.

Существует не так-то много мимических жестов, можно сказать, что их вообще очень мало по сравнению с богатством мыслей, чувств и ощущений. И всё они отразились на лице принца, в тот миг, когда он вошёл в его тело, словно нож. Дамиан наблюдал картину одра смерти, к которой был причастен и как убийца, и как сопереживающая жертва. Элвир без устали метался по подушкам, словно пытаясь, меняя положение хотя бы отчасти, хотя бы чуть-чуть, на одно-единственное мгновение избавиться от невыносимых мучений. Иногда, как будто подражая тому, кто в минуту отчаяния взмолился, чтобы миновала его чаша сия, он молитвенно складывал руки и, поднеся их ко рту, впивался зубами в костяшки пальцев или прижимал кисть к губам, словно желая заглушить готовый сорваться с губ крик боли. И в тот момент когда юноша уже готов был излиться в предсмертном вопле, тёплые родные губы прильнули к искусанным в кровь губам и испили болезненный вопль до капли, подменяя его криком наслаждения.

А затем на несколько секунд воцарилась тишина. Жертва больше не металась на порванных простынях; умоляющие руки бессильно упали на кровать. Выражение предсмертной боли уступило место нечеловеческому, почти экзальтированному спокойствию. На губах расцвела божественная и неуловимая улыбка, а закрытым глазам, наверное, открылось какое-то чарующее своей красотой видение.

– Мой, – прошептали родные губы на ухо и опалили влажную кожу горячим дыханием, оставляя на ней свежую метку страсти поверх старой, едва успевшей потемнеть.

– Мой, – прорычал низкий хриплый голос и оставил свою метку рядом с кровавой меткой соперника.

Элвир забился под этими властными губами свергнутой с небес птицей и, издав, оглушительный в своей агонии вопль, подобно тому которым матери приветствуют новорожденное дитя, и потерял сознание.

«Мой, мой, мой…» – отдавалось заклинание набатом в висках. Это знание отпечаталось в каждой клеточке его тела, встроилось в цепочку его ДНК, стало частью его самого.

Он знал, что когда проснётся от долгого кошмарного сна, его жизнь изменится навсегда и всё в ней будет правильно. Так, как и должно быть, так, как было предначертано свыше.

Элвир не помнил, как две руки надели на его указательные пальцы два изящных кольца – серебряное с бирюзой и золотое с сапфиром, под стать цвету глаз их владельцев – как заботливые руки завернули его в тонкое одеяло, как они же аккуратно уложили его бессознательное тельце на заднее сиденье машины, как красивый блондин прижал кулак к сердцу и склонил голову в почтении перед заклятым соперником. Не помнил он и того, как брюнет, усмехнувшись, ответил давнему сопернику тем же, объявляя о начале перемирия, растянувшейся в вечности войны между светом и тьмой за сердце и душу прекрасного принца.

Впрочем, иного исхода поединка и быть не могло. Ведь Добро не может существовать без Зла, как Свет не может существовать без Тьмы, а сам Порядок невозможен, если рядом нет Хаоса. Это всего лишь части одного уравнения, и, если уберёшь одну переменную, нарушится вся формула.

Комментарий к Глава 14. Формула любви «Добро не может существовать без Зла, Свет не может существовать без Тьмы, сам Порядок невозможен, если рядом нет Хаоса. Это всего лишь части одного уравнения, и, если ты уберешь одну переменную, нарушится вся формула».

Сергей Мусаниф. Тёмная сторона медали.

В главе частично использован отрывок из романа Олдоса Хаксли “Слепец в Газе”. Он интересен тем, что описывает секс без описания занятия секса. В истории, изобилующей такими описаниями, это мне кажется наиболее уместным;)

Витражи Шагала http://www.unification.com.au/articles/2316/

====== Глава 15. Извечный спор ======

– Представляете в каком ужасе я был, когда проснулся, а они в моей постели. Оба. В чём мать родила. А я… я весь в засосах, как гепард какой-то. Я в водолазке, благодаря этим ненасытным животным, вынужден щеголять, а на дворе, между прочим, весна в самом разгаре!

– То есть ты проснулся после ночи умопомрачительного секса под сводом божественного храма в постели с двумя красавцами и… недоволен? – едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, спросил Константин. – Тебе и вправду невозможно угодить, Элвир.

– Да нет же! Я доволен! – поспешил заверить мужчину блондин. – То есть я был бы доволен, если бы они дали мне хотя бы чуточку личного пространства! Но они же душат меня своими правилами. Ди-сци-пли-на! Это всё, что их волнует. Элвир то, Элвир сё, – бурно жестикулируя, возмутился принц. – Представьте себе мегадоминантного самца, помноженного на два, и вы получите представление о том, в каком аду я вынужден жить!

– А можешь поподробнее рассказать о правилах твоих доминантных самцов, которые, как ты выразился, душат тебя?! – спрятав улыбку за ободком бокала, поинтересовался элегантный мужчина и устроился в кресле поудобнее, готовясь услышать презабавные подробности личной жизни звезды таблоидов и жарких сплетен.

– Ну… Габриэль меня целует до потери пульса всякий раз, как я позволяю себе нецензурно выражаться, – задумчиво постучав тонким пальчиком по подбородку, заявил принц. – У меня уже губы болят. Вот, посмотрите. Как будто с ботоксом экспериментировал!

Элвир резко поднялся с кушетки психотерапевта, желая продемонстрировать тому причину своего недовольства, и ойкнул от резкой боли в пятой точке.

– Ай! Черт бы его побрал! Изверг проклятый!

– Габриэль? – уточнил Константин, сурово сведя брови.

– Если бы… – прошипел Элвир и, сжав зубы, принял горизонтальное положение, немного повернувшись на левый бок. – Дамиан! Тиран! По его мнению, я лучше усваиваю информацию через попу, ибо у меня в одно ухо влетает, а в другое вылетает.

– Он тебя бьёт?! – помрачнел, как грозовая туча, мужчина и раздражённо поставил бокал на столик у кресла.

– Да лучше б порол! – взвыл Элвир, помассировав пятую точку. – Он наказывает меня любовью. Я скоро задохнусь от этой любви!!!

Константин удивлённо вздёрнул бровь. Леголас тяжело вздохнул и объяснил:

– Дамиан застал меня с сигареткой с утра пораньше и заявил, что найдёт моему ротику гораздо лучшее применение, нежели сигарета, которая вызывает рак лёгких. Потом эти двое садистов долго глумились на тему значения сигареты в руках красивого юноши. Мол, считается, что запястья являются эротичной зоной, которая возбуждает мужчин, а сами манипуляции с сигаретой имеют сексуальный подтекст, который легко считывается (на бессознательном уровне). В общем, они принудили меня к… ну это… ртом… – синие глаза смущённо забегали, а на бледных щеках вспыхнул румянец.

Но мужчина молчал, и Энвил продолжил своё душещипательное повествование:

– Сначала я удовлетворял одного самца, а другой меня шлёпал, а потом второго, а другой меня опять-таки шлёпал… Но и этого им показалось мало – Дамиан вставил мне в зад ЭТУ ГАДОСТЬ!!!

– Ммм, что за гадость? – кусая губы от смеха, поинтересовался Константин.

– Анальную пробку!!! Я теперь обязан шляться с ней по всему Лондону, дабы «помнить, что непослушание отныне будет караться со всей строгостью. Покорность, послушание и скромность – вот три главные заповеди примерного младшего мужа!» – передразнил принц Дамиана. – А то, что в современном мире нет разделения на старших и младших мужей его ни капельки не волнует! И кто меня вообще спрашивал, хочу ли замуж?! Я не давал своего согласия на этот чёртов брак!!!

– Тем не менее, ты замужем… Знаешь, Элвир, курение вообще-то убивает. Так написано на каждой пачке сигарет. Мне тоже не нравится эта твоя мерзкая привычка. Дамиан избрал весьма радикальный способ, чтобы отучить тебя от неё, полагаю антиникотиновый пластырь был бы менее кардинальным решением, но не могу не отметить действенность этого способа, – усмехнулся мужчина, сделав глоток из бокала. Вино в этом мире было отменным, если найти своего поставщика. Или дюжину поставщиков со всех концов света. – Ты ведь теперь сто раз подумаешь прежде, чем затянуться снова или поэкспериментировать с чем-то покрепче?

– Габриэль наклеил мне чёртов пластырь. После. На всё ту же многострадальную задницу, чтобы я его отлепить не смог! – пробубнил красный, как вареный рак, принц.

В этот раз Константин не выдержал и чуть не расплескал своё драгоценное Шато-Мутон Ротшильд, 1982 года.

– Ну что вы смеётесь?! Вы хоть знаете, что они экспроприировали мой байк и усадили меня за баранку тихоходного корыта под названием Mercedes Smart?! А если моя пятая точка ещё хоть раз сядет на байк, то они отнимут у меня права и заставят ездить с водителем, как какого-то богатенького пижона! Это чистый воды произвол! А как же права человека?!

– Мотоциклисты попадают в смертельные ДТП в 29 раз чаще, чем автомобилисты, вычислили эксперты. Шансы погибнуть за рулем байка оцениваются как 1 к 860, – выдал статистику смертности мотоциклистов в ДТП Константин, не моргнув глазом.

– Вы с ними заодно, что ли?! – возмутился принц. – А как вам то, что они меня в деревню сплавить хотят! В долбанный Суррей! Мол, воздух в городе слишком грязный, а то, что мне до работы добираться два часа на этой пердульке их не колышет! Ах, да! Работать мне тоже следует поменьше. Они уже сократили мою нагрузку до двадцати часов в неделю, пригласив моего руководителя на дружеский ланч. А ещё они никак не могут договориться, где нам всем троим жить и это единственное место из нашей общей недвижимости, отвечающее предвзятым запросам Габриэля и раздутым соображениям безопасности Дамиана. А мою уютную квартирку в Лондоне они продают, потому как «ни к чему она замужнему юноше двадцати пяти лет от роду и склонностью к разгульному образу жизни», – процитировал Дамиана Элвир и взвыл от бессилия.

– Я полностью одобряю их решение и уже подыскал покупателя на твою холостяцкую берлогу. Экология Лондона оставляет желать лучшего. Переезд из столицы в деревню пойдёт тебе на пользу. Ты очень бледный и худой, – здравомысляще постановил Константин, отметая в сторону любую возможность препирательств на эту тему.

– Но… но как же… Это же практически домашнее насилие! – мужчина лишь насмешливо вздёрнул бровь на это заявление принца. Тот зашёлся красными пятнами и пробухтел:

– Дамиан третирует моего пса!

Белобрысое чудо надулось, как индюк, исчерпав претензии к обоим мужьям и не найдя соратника в лице психотерапевта, как он самонадеянно надеялся.

– Бедняжка даже похудел от стресса! Он… необучаемый и свободолюбивый пёсик! А Дамиан записал его в школу дрессировки! Бедняжка Халдир всегда такой печальный оттуда возвращается, как будто над ним там издеваются!

– Прекрасно. Хоть кто-то научит это мерзкое животное парочке команд и отучит его клянчить еду со стола. Ну, а что же твой второй муж – Габриэль? – с улыбкой поинтересовался Константин.

– О, слава Богам, Габриэль частенько уезжает в командировки. Но, когда он возвращается, они грызутся как кошка с собакой. В последний раз они даже схватились за мечи. Правда, дуэль закончилась вничью, и с горя они напились в местном пабе до поросячьего визга. Они такие смешные, когда пьяные.

– Два ревнивых самца всё не могут договориться о том, как тебя следует воспитывать? – насмешливо фыркнул Трандуил.

– Ошибаетесь! – воскликнул Леголас и шмыгнул носом. – В отношении меня они всегда единодушны. Наказать, нельзя помиловать! Два сапога пара!!! Габриэль играет в доброго полицейского, а Дамиан – в злого. Правда, в постели…

– Что в постели?.. – полюбопытствовал мужчина и расплылся во всезнающей ухмылочке.

– В постели… – проблеял Элвир и смущённо потупил глазки. – В постели они меняются местами. Габриэль такой строгий и властный, а Дамиан, напротив, сама нежность и чуткость. И это так… Так идеально.

– И чего же ты тогда жалуешься? – подразнил его Константин и поставил на столик пустой бокал, сообщая о том, что их сеанс подошёл к концу.

– Я… Ну просто попа очень болит, – вздохнул Элвир и потёр многострадальное место, осторожно поднимаясь с кушетки.

– Полагаю, этого следовало ожидать, учитывая, что теперь у тебя двое мужчин в самом расцвете сил. В данном случае пробка скорее неизбежность, чем наказание… Они ещё не пробовали провернуть с тобой двойное проникновение?

– Ч-что, простите?! Это как?! Неужели… Сразу два… туда?! Они ведь… прекрасно сложены, сэр. Везде… Это… невозможно. Нет, это совершенно неприемлемо!!! Я с одним-то еле-еле… – ужаснулся Элвир и сжался в комочек.

– Не трясись, как листочек, чай не девственник. Мужья тебе потом просветят, что приемлемо, а что нет. А пока… Вот тебе рецептик чудодейственной мази. Она снимет боль в пятой точке, а теперь марш на выход. У меня следующий посетитель в приёмной. А этот пренеприятный тип не любит ждать, – выпроводил юношу за дверь мужчина и поправил манжеты сшитой на заказ рубашки. Но уже в дверях Константин окликнул его и спросил:

– Ты счастлив, лисёнок?

Элвир улыбнулся и, пропуская внутрь следующего посетителя, смерившего его насмешливым холодным взглядом, прошептал:

– До неприличия, Ada.

Статный седовласый мужчина с холодными глазами цвета бирюзы и в дорогом сшитом на заказ костюме вошёл в кабинет теневого кардинала Великобритании.

– Ты заставил меня ждать, – недовольно заметил незнакомец.

– Я был очень занят, Том. Вправлял мозги младшему сыну, – сухо улыбнулся ему Трандуил, жестом пригласив вошедшего сесть. – Вина?

– Не откажусь.

Константин налил бокал вина и протянул его суровому незнакомцу. Тот принял его с самодовольной ухмылкой и поблагодарил собеседника едва уловимым кивком.

– Скажи, тебе обязательно было ставить на его пути столько препятствий? Неужели нельзя было сразу дать ему желаемое? Нельзя было обойтись без всего этого?!

– Любимое зрелище богов – видеть как его создание, вступает в борьбу с непреодолимыми препятствиеми и преодолевает их, Трандуил. Препятствия, которые возникают порой на пути самого удачливого и преуспевающего человека, неожиданны и разнообразны. Сильный пловец может выплыть и против течения. Иным помогает случай, порой вступающий в союз с человеком, иные сами, приноравливаясь к обстоятельствам, бессознательно отдаются на волю этого случая, и прилив выносит их на берег. Что это, божественный промысел, добрый гений или это наша бессознательная тяга к добру, долгу, справедливости? Так думают многие – на свою погибель. Но все эти ярлыки – творения рук человеческих, – Эру тяжело вздохнул и изрёк. – Истина кроется в том, что пессимист видит в преградах лишь очередное непреодолимое испытание, а оптимист – надежду.

– Ты жестокий или милосердный ублюдок, никак не могу взять в толк? – констатировал неоднозначную истину Трандуил и отсалютовал божеству бокалом.

– Я не работаю по заявкам. Все боги действуют по своей прихоти. Чем же твой отличается от остальных?

– Может, тем, что мой бог никогда не идёт проторённой дорожкой, а всегда выбирает окольные пути?

– И потому мы никогда не придём с тобой к согласию, мой маленький упрямый мальчик.

Спасибо за то, что прожили эту маленькую жизнь с героями до конца. Надеюсь, история вам понравилась. Если вы хотите поблагодарить автора и переводчика, то сделать это очень просто, нажав на кнопку «лайк» или оставив отзыв. Мне действительно интересно узнать ваше мнение.

Комментарий к Глава 15. Извечный спор Настроение: https://pin.it/emmwir54uqa7bh

Предмет возмущения Леголаса:

https://pin.it/riw6jm3hzbxwpy

====== Глава 16. Эпилог (комментарии переводчика и соавтора) ======

В связи с тем, что работа очень спорная, неоднозначная и вызывает много вопросов без ответов, придётся мне кое-какие моменты растолковать, а, возможно, даже и привлечь ваше внимание к тем моментам, которые от вас наверняка ускользнули. Хотя я и не люблю этого делать:)

Итак, как вы прекрасно знаете, работа состоит из 3-х частей, стиль которых отличается даже по написанию. Они охватывают жизнь Леголаса от рождения до момента перерождения/смерти. Работа имеет несколько пластов, очевидные и скрытые. Поверьте, все гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

Итак, первый пласт – это извечная тема отношений «отец и сын». В работе много раз проскальзывает сравнение этой любовной линии с морем. Здесь все непросто: то штормит, то полный штиль и благодать. Келейдур – первенец и наследник Трандуила. Отражение того – счастливого и не согнутого горем и потерями Трандуила, которого Леголас никогда не видел. Келейдур взрослый и состоявшийся мужчина. В то время как Галурону нет еще и 3000 лет, а потому он довольно молодой и вспыльчивый эльф, которому недостает мудрости старшего брата. Он вобрал все худшие черты Трандуила. Элвир – младший сын, а потому любимый и обласканный всеми членами семьи. После гибели Элвира в отношениях Эллериан и Трандуила происходит раскол. Думаю, в этот момент Эллериан в полной мере осознает всю степень тяжести дара Валар. Это и проклятие, и дар одновременно. Леголас же – это не просто эльфенок, а воплощение надежды и безграничной любви Эллериан и Трандуила. Его появление на свет должно было стать надгробным памятником ненависти Трандуила к Нолдор, новым витком в истории семьи, Эрин Гален, всех народов Средиземья. Ведь не просто так Король назвал его Лайквалассэ (не на Синдарине, а именно на Квенья). Ответ на поверхности – Трандуил знал, чью душу поместил Эру в тело его сына.