Текст книги "Dream in the fragments of the heart (СИ)"

Автор книги: Angel of night

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Прости, – шепчет он. – Я, пожалуй, пойду. Надо посмотреть, как там Прим, – и он уходит. А я не останавливаю, потому что теперь я запуталась окончательно.

Комментарий к Глава 4. Символом нашей дружбы.

Крик души:

Ребят. Думайте обо мне что хотите, но я обиделась.

Серьезно.

Отзывов почти нет.

Я пишу главу минимум два часа, вкладываю маленькую частичку себя.

А реакции – ноль.

Такое чувство, что пишу в пустоту. Так что желание совсем пропадает.

В общем, я в печальке.

Прода будет не знаю когда.

Спасибо за внимание.

*Б* Продку, срочно!

Не надо грустить:)

========== Глава 5. Сидеть и плакать, плакать, плакать… ==========

Комментарий к Глава 5. Сидеть и плакать, плакать, плакать…

Писала под:

Freshman 15 – Harder Than Mine

Kelly Clarkson – Addicted

Глава почти без действий, но я хотела показать все, что чувствует Китнисс.

Кто не оставит отзыв – тот какаха) :D

Спасибо за внимание)

Ваш Ангел)

Как только балконная дверь закрылась, я с растерянным видом пошла в гостиную, где наши родители о чем-то увлеченно разговаривали. Настолько увлеченно, что не заметили моей грусти, что было только на руку. Без особого энтузиазма съедаю куриное крылышко и салат, запивая все это яблочным соком. Со скучающим видом слушаю веселые разговоры, которые совсем не поднимают настроения.

Уже, наверное, в сотый раз прокручиваю в голове одну и ту же мысль. Наверное, не стоило поворачивать голову. Да, мы бы поцеловались. Да, мы бы перестали быть друзьями. Либо мы начали встречаться, либо, если бы подумали, что этот поцелуй был ошибкой, перестали дружить и до конца жизни притворялись, что никогда не были знакомы.

А что мы имеем сейчас? Беспросветный лабиринт, ни то дружбы, ни то любви, где, не знаю, как он, а я, уже окончательно, заблудилась, без шанса выбраться самой или, хотя бы, быть найденной кем-то.

Друзья? Вряд ли. Во-первых, он нравится мне, а это уже противоречит всем дружеским отношениям, даже если Пит испытывает лишь дружескую привязанность. Но, ведь, и с его стороны есть симпатия ко мне. А вот это никак дружбой называть нельзя.

Но ведь мы упрямо делаем вид, что все наши объятия, поцелуи в щеку, ходьба за руки и другое – лишь дружеские жесты. Понимаем, что обманываем и друг друга, и себя самих. Но любовными отношениями это тоже не назовешь.

Фраза «мы просто друзья» начала терять всякий смысл, когда ее произносит кто-то из нас. Теперь она пустой звук. Я понимаю, что это ложь, Пит понимает, но, почему-то, вслух никто не признает. Наверное, было бы проще. Но что-то меня останавливает. Где-то внутри сидит маленькая рассудительная «я» и упрямо твердит, что Пит просто играет моими чувствами.

Я гоняю горошину по тарелке вилкой, издавая не самый приятный звук, но разговор родителей его заглушают. Почему-то именно в этот момент мне стало до жути обидно. После нашей с Питом ссоры, я ходила очень расстроенная. Точнее, я пыталась делать вид, что все отлично, но ведь мама должна была заметить, что что-то не так? Но она почему-то не поняла. И сейчас она даже внимания на меня не обратила. Даже в мою сторону не посмотрела, ни говоря уже о том, чтобы заметить, что у ее дочери что-то не в порядке.

Пока я жалела себя и исподлобья косилась на маму, в комнату вошла Прим, крепко вцепившись в какую-то мягкую игрушку.

– Играть! – сказала она, дернув меня за подол платья. Я встала из-за стола, так же молча, как и села, и направилась в свою комнату, держа Прим за руку. Я очень удивилась тому, что девочка пришла именно ко мне, ведь обычно она предпочитает играть со своим братом. Надо выяснить.

Примерно через час девочка засыпает в обнимку с той самой мягкой игрушкой. Это была маленькая собачка. Потрепанная, видимо, очень старая, но очень дорогая для сердца маленькой девочки.

Беру девочку на руки и, открыв балконную дверь, правда, только со своей стороны, направляюсь в дом Мелларков. Но, дойдя до двери с его стороны, понимаю, что надо было сначала позаботиться о том, как я попаду в соседнюю квартиру.

Слегка стучу по стеклу. Не так громко, чтобы разбудить ребенка, но достаточно для того, чтобы меня услышали. Комнату от меня скрывает темно-бордовая занавеска. Интересно, он вообще там? Если нет, то придется возвращаться домой, а я все еще хочу с ним поговорить.

Проходит минута и дверь, наконец, открывается, впуская меня внутрь. Буквально в ту же секунду, как я оказываюсь в помещении, Пит забирает Прим у меня из рук. Облегченно выдыхаю. Она не самое легкое, что мне приходилось держать в руках.

Пит кладет сестру на свою кровать и подходит ко мне. Надо что-то сказать, но я молчу, тупо уставившись в пол. Сердце бешено колотиться, ладони вспотели, ноги немного дрожат, но я надеюсь, Пит примет это на счет туфель, которые, кстати, порядком натерли ноги.

Пит же делает вид, что ему очень интересно разглядывать собственные руки. Можно подумать я лучше. Не знаю, сколько мы вот так вот стояли, но мне это надоело.

– И что теперь? – спрашиваю я и без того озадаченного Пита. Наконец, решаюсь посмотреть на него. Грусть – вот, что определенно есть в его глазах. Чего-то другого я разобрать не могу. Он рассматривает кулон, который подарил несколькими часами ранее.

Символ дружбы, которая рушится у нас на глазах. Которую рушим мы своими же руками, взрывая ее стены любовью. При этом появляются новые, абсолютно ненужные стены, за которыми мы скрываем свои истинные чувства. И что остается? Мы по разные стороны этой стены недосказанности, остались одни среди руин того, что не выстроишь заново, сколько бы времени не потратил.

Пит молчит. Не знаю, может он не слышал вопроса, витая где-то в своих мыслях. Может, не знает, что ответить. Может, просто не хочет. Я разворачиваюсь и ухожу, чувствуя обиду, пожирающую изнутри. Меня никто не останавливает. Зря я вообще пришла. Родители бы забрали Прим, когда уходили домой, а я была бы расстроена не так сильно, как сейчас.

Залетаю в свою комнату, с ненавистью швыряю в дальний угол туфли, платье, браслет. Влезаю в свою любимую пижаму, роль которой выполняет необъятная футболка. Кутаюсь в одеяло по самое горло и пытаюсь заснуть.

Но сон не идет. Виной тому вовсе ни родители, разговор которых еле доносится до меня. Нет. Я думаю о Пите. Неужели все вот так закончится. В ночь, которая по идее должна быть самой счастливой. В ночь, которая, по мнению суеверных людей, решает весь год. Но меня волнует не время, а последствия. Я не хочу, чтобы мы с Питом остались чужаками друг для друга.

По щеке катится слеза, я ее быстро смахиваю, обманывая саму себя. Делая вид для самой себя, что все в порядке. Наверное, во мне все дело. Если бы я не боялась признаться самой себе, что все может быть хорошо, хоть один раз. Что я в этой жизни, правда, кому-то нужна. Хоть кому-то одному, кроме моих родителей. Но нет. Все это время я отрицала любовь Пита.

Да. Он переметнулся к Гейлу и компании. Но, ведь, лишь на время. Тем более, потом он извинился. И что важнее? Полугодовое общение или пятнадцатилетняя дружба? Уверена, второе. Хотя, какая теперь разница?

Сплю я очень плохо. Сначала я долго ворочалась и не могла никак улечься так, чтобы было, хотя бы немного, удобно. Потом мне снились кошмары. Практически во всех Пит и я, все-таки, целуемся, но в этот же момент в комнату заходили Гейл, Катон и Финник. В другом я вижу школьный коридор, мне навстречу идет Пит. И мы проходим мимо, а он даже не смотрит в мою сторону.

Когда я проснулась, было около десяти часов. Я лениво потащилась на кухню, где на холодильнике обнаружила записку от мамы.

« Дорогая, ты так сладко спала, что я решила тебя не будить.

Мы с родителями Пита ушли погулять. Во сколько придем – не знаю.

Не скучай»

Чего ж им дома-то не сидится? Хотя, с другой стороны, проведу день в одиночестве, посмотрю сериалы, запихаю в себя много еды, а потом буду сидеть, завернутая в свой любимый плед, и плакать, плакать, плакать. Идеально…

Но, когда я зашла в комнату, поняла, что сегодня одиночество мне не грозит…

========== Глава 6. Почему я не родилась на десять раньше? ==========

Комментарий к Глава 6. Почему я не родилась на десять раньше?

Christina Perri – The Lonely

Безумно трогательная песня, которую советую включить во время чтения)

Вещи Китнисс – http://www.starlook.ru/sets/811543

Ух, аж сама прослезилась!

Небольшой такой крик моей души в виде мыслей Китнисс)

Кто не напишет отзыв – какаха)

Спасибо за внимание)

Ваш Ангел)

На краю кровати устроился Пит. Видок у него тот еще. С уверенностью можно сказать, что он, вряд ли, спал, а если и спал, то очень мало. Я, наверное, выгляжу не лучше. Полночи плакала, остальную часть почти не спала. Стою перед Питом в старой футболке, которая, слава Богу, прикрывает мою пятую точку. То, что на голове, вероятнее всего, смахивает на воронье гнездо.

– Уютненько, – бросает Пит, оглядывая мою комнату. Вещи и обувь валяются в углу, одеяло разбросано по кровати, простынь тоже не в самом лучшем состоянии: я сильно вертелась во сне. Хотя, какое его дело до моей комнаты?

– Исчезни, – цежу я сквозь зубы, но, вопреки своим мыслям, принимаюсь за уборку. Пит не спешит уходить. Сначала он встал, и я уж было подумала, что он покидает квартиру, но нет. Он просто отошел от кровати, чтобы не мешать мне ее застилать.

– Ладно, прости, – говорит он тихо через некоторое время. Я лишь презрительно смотрю на него. Закончив с кроватью, принимаюсь за вещи, одиноко лежащие в углу комнаты. – Китнисс, давай забудем вчерашний вечер? – жалостливо просит он.

И в этот момент я взрываюсь. Бросаю свои дела. В буквальном смысле: вещи снова на полу. Подлетаю вплотную к Мелларку. Почему мне так хочется хорошенько треснуть этому придурку в глаз и одновременно поцеловать?

– Забудем? Который раз ты об этом просишь, Пит? Забудем этот год, этот день! Что дальше? Я больше не хочу такой дружбы! Я устала притворяться, что между нами все так же, как год назад, – кричу я. Пит стоит и просто смотрит на меня, не в силах произнести ни слова.

Я отворачиваюсь и смотрю в окно, скрывая набежавшие слезы. Пытаюсь отвлечься на снежинки, мирно летящие с неба. Им все равно на ссоры, суету, которая царит на Земле, чувства и мысли людей. Несмотря ни на что, они все равно пролетают свой путь и, в конечном итоге, все равно достигают цели – асфальта.

– Китнисс, – наконец произносит Пит, положив руку на мое плечо. Не сказать, что мне было совсем неприятно, но я все-таки скинула его ладонь и повернулась к нему лицом. – Давай попробуем, – начал он, и я знала, чем все это закончиться. Точнее, не знала, что будет, если я соглашусь, но испытывать не особо хотелось, так что пришлось перебить.

– Нет, Пит. Не попробуем. Прости, мне тяжело это говорить, но нам лучше перестать общаться, – произношу я слова, которые даются мне с таким трудом.

Но и по-другому я поступить не могу. От одной только мысли, что больше мы не будет гулять, смотреть кино, разговаривать обо всем на свете, что-то внутри меня обрывается каждый раз. Пару раз я позволила себе помечтать о наших с ним отношениях. Было бы здорово. Но грезы грезами, а я стараюсь жить реальностью.

– Нет, – произносит он. А я уже не могу сдержать слез.

– Да, – отвечаю в тон ему и тщетно пытаюсь остановить бегущие по щекам слезы. В конце концов, просто закрываю глаза, ожидая, что Пит уйдет. Проходит несколько минут, балконная дверь громко хлопает, а я сажусь на свой любимый ковер, сворачиваюсь калачиком и плачу.

Почему я не родилась лет на десять раньше? Когда не было компьютеров, когда вместо бесчувственных букв, были пронизанные искренностью слова? Когда существовала любовь. Не показная. Настоящая, которая с первого взгляда, до последнего вздоха? Когда умереть готов, чтобы кто-то был счастлив, только потому, что любишь до безумия.

Неужели сейчас всем наплевать на то, что у человека внутри. Неужели окружающих и вправду интересует богатство и внешность? Какая разница сколько у человека миллионов, если любишь? Какая разница, какого цвета глаза, насколько правильные черты лица, если роднее никого и быть не может в целом свете?

Почему нет романтиков? Чтобы не деньгами сорили во все стороны, а писали под окнами простое «Люблю», которое, уверена, согреет душу кому угодно. В какой момент предлагать отношения стали в переписке? Когда перестали говорить истинные чувства в лицо? Почему я не родилась раньше?

Одиночество больше не кажется таким привлекательным. Еще чуть-чуть и я сойду сума. Надо сходить к Джоанне. Смотрю на время. Одиннадцать. Два часа назад ее родители укатили в командировку. Теперь она одна, а это значит, я смогу выплакаться подруге, ведь, если делать это в одиночку, то крыша поедет скоро.

Хорошенько умыв лицо, делаю высокий хвост. Остатки вчерашних кудряшек спадают мне на плечи, а из зеркала на меня смотрит, вполне, симпатичная девочка. Осталось выбрать одежду. Достаю из шкафа любимые джинсы и не менее любимый свитер. Верхняя одежда и, не забыв телефон, иду к подруге.

========== Глава 7. …никто не увидит, что свыше дано… ==========

Комментарий к Глава 7. …никто не увидит, что свыше дано…

Стих мой, если что)

Глава че-то какая-то фу

Жду ваших отзывов)

Спасибо за внимание)

Ваш Ангел)

– Зря, – перебила меня Джоанна на том месте моего рассказа, где я отворачиваюсь от Мелларка. Можно подумать, я и без нее этого не знала. Конечно, зря. Сейчас мне становиться наплевать на то, что было бы потом. Во всяком случае, хуже, чем я чувствую себя сейчас, вряд ли было бы.

Я сомневаюсь в том, что теперь мы с Питом будем разговаривать. А вот, если бы мы поцеловались, то было бы все отлично. По крайней мере, если он не заодно с Гейлом. Тогда бы счастье длилось не долго, но оно было бы. А теперь я даже не знаю, какую роль играет Пит в моей жизни.

Точнее, я знала это до того, как он связался с Хоторном. Он играл почти самую главную роль в моей жизни. Положительную. А теперь… Я не могу разобраться. То он хамит мне, смеется надо мной вместе с этими придурками, то хочет поцеловать.

– Эвердин! Ты меня слышишь, нет? – спросила Джоанна, пощелкав пальцами прямо у меня перед лицом. Я непроизвольно вздрогнула. Я настолько погрузилась в свои мысли, что забыла, где и с кем я.

– Да-да, – потерянно отзываюсь я. Слышу, как в коридоре у подруги звенит мой телефон, но я просто сижу на ковре, возле кровати.

– Что да-да? – смеясь, интересуется Джоанна.

А мне хочется стать просто невидимой. Чтобы никто меня не трогал, никто со мной не разговаривал. Чтобы не надо было принимать решения, которые причинят боль кому-то или самой себе. И главное – лишиться каких-либо чувств. Не плакать ночами и днями. Не думать о том, что ты совершил ошибку. Просто не существовать.

– Держи. Тебе мама звонила, – в руках у меня оказывается мобильный телефон, и я, наконец, возвращаюсь в нашу вселенную. На дисплее светится значок, оповещающий о том, что мне звонила мама. Перезваниваю ей. После нескольких гудков она поднимает трубку.

– Привет, мам, – бодро говорю в трубку. Точнее сказать, пытаюсь делать это бодро. Что бы ни случилось, не хочу, чтобы мама переживала из-за меня.

– Китнисс, а ты где? – интересуется мама. Ой. Совсем забыла ее предупредить о том, что я ушла к Джоанне. Я глянула на время. Не думала, что она вернется так скоро.

– Я у Джоанны, мам. Забыла сказать, – быстро произношу я, поняв, что пауза немного затянулась.

– Китнисс, мы тут с родителями Пита подумали и решили, что было бы неплохо съездить на горнолыжный курорт на все каникулы. Тем более мы нашли очень выгодное предложение. Ты как, с нами? – тараторит мама, а я пытаюсь осмыслить все сказанное.

Я уверенна на сто процентов, что Пит тоже поедет, а при родителях изображать вселенскую ссору не хочется. Придется объяснять слишком многое. Так мы только расстроим наших родителей. Но, если я останусь дома, то смогу насладиться свободой.

Мама часто уезжает в командировки на несколько недель. Тогда, я сразу же зову Джоанну к себе. И, каким-то чудом, наша квартира не затоплена, не сгоревшая дотла и стены не обрушенные, так что мама не против моей подруги. Иногда, я бываю у Джоанны с ночевками, когда уезжают ее родители.

Так что, ехать на этот их горнолыжный курорт я не собираюсь и, с уверенностью, отвечаю отказом.

– Китнисс, останешься сегодня у меня? – шепчет мне Джоанна в свободное ухо, мама тем временем дает указания: что и когда полить, как не умереть с голоду, сколько раз убирать, чтобы не обрасти паутиной и так далее и тому подобное.

– Мама, я все знаю. Можно остаться сегодня тут? – спрашиваю я, а сама прикидываю, что лучше: заказать пиццу или сделать маленькие кексики самим.

– Конечно, родная. Люблю тебя, – с нежностью произносит мама. Я утвердительно киваю Джоанне, на что та начинает прыгать от радости. В другой раз я бы посмеялась, но настроение было ни к черту.

– И я, – тихо сказала я, не потому, что это неправда, а потому, что вновь накатывали слезы. Я поспешила положить трубку.

– Я поставлю чайник, – произнесла веселая Мейсон и поспешила удалиться на кухню, а я вновь предалась своим мыслям.

Теперь надо будет делать вид, что мы с Питом не знакомы. Значит, вне школы мы перестанем видеться. А за каникулы так вообще, не увидимся: они уезжают на горнолыжный курорт. Я прямо-таки вижу, как с нетерпением буду ждать рассвета, чтобы собраться в школу, подслушать соседнюю дверь и, как бы случайно, пойти в школу в одно время. Нет, мы не будет разговаривать, я просто буду идти и смотреть ему в спину. В школе в гляделки не поиграешь. Первая парта. Да, и ему это покажется странным. А так, будто я просто вперед смотрю.

Я буду притуплять свои чувства. Не знаю, может со временем они исчезнут, может, станут только сильнее. В таком случае, мне придется играть с ними в прятки. В своей жизни, со своими собственными чувствами, которые не могут быть выплеснуты наружу. Такая себе жизнь, в которой ты вечно обманываешь саму себя и своих близких. Не очень веселая перспектива.

Наверное, уже поздно что-то менять. Боюсь, Пит не подойдет ко мне, ведь думает, что мне это не нужно, а что-то сказать ему самой мне мешает гордость. А я так хотела, чтобы до конца жизни мы были не чужими людьми друг для друга. Я мечтала, что через пятьдесят лет я приду к нему, стукну по голове и убегу с криком: «Догоняй!»

И пусть мы не сможем так же быстро бегать. Я просто хотела, чтобы мы были важны друг для друга. И мне не нужно бы было ничего. Ни вечной жизни, ни богатства, ни сказки, воплотившейся в жизнь. Ничего.

А если бы счастье снизошло до меня, если бы мы расписались, то я была бы рада, лишь тому, что мы просыпаемся вместе. Что мы рядом и кроме любви, и твоей половинки тебе не нужно ничто и никто.

Наверное, мои желания пусты и никому не нужны, но ведь все мечтают о чем-то еще более бесполезном: о хорошей машине, о престижной работе, богатеньком муже, крутом телефоне. Но зачем все это? Машины и телефоны быстро ломаются, тебя все время кто-то норовит сбросить с престижного места, а деньги обесцениваются.

И с чем ты останешься? Ты, совершено пустой внутри, который привык к роскоши останешься абсолютно одинок. Тем, кто, ценит лишь благосостояние, такой как ты, не нужен. А, для остальных, ты – пустышка.

Я примечаю на столе Джоанны листок, чуть правее стаканчик с ручками. Вытираю набежавшие слезы и начинаю делать то, что делаю, когда на душе скребут кошки: начинаю писать. Буквы черным узором ложатся на бумагу. Я не задумываюсь над тем, что делаю, просто делаю. И в итоге получается стих.

Не хочу ждать рассвет, чтоб увидеть тебя,

Не хочу знать, что жизнь эта только игра,

Мне хочется знать, что жива я, жив ты,

Что друг другу мы так же будем важны.

Не хочу вечной жизни на бренной земле,

Не хочу жить при сказочном короле,

Не хочу я ни славы, ни денег горой,

Я хочу лишь проснуться рядом с тобой.

В этом мире пусты и глупы все желанья,

Но люди ждут чуда, не хотят расставанья.

Но никто из живых не ценит тепло,

И никто не увидит, что свыше дано.

Эти чувства не просто прихоть небес,

Это все притяжение душ и сердец.

========== Глава 8. Повеселимся? ==========

Комментарий к Глава 8. Повеселимся?

Просмотры есть – отзывов почти нет, так что *заморожен*, друзья мои)

Приятного чтения)

Ваш Ангел)

Б: WTF?

Я пошла домой, чтобы забрать некоторые вещи, для ночевки у подруги. Джоанна пошла в магазин, мы решили делать кексы. Оставив листик со стихом в своей комнате, я пошла за зубной щеткой и нормальной пижамой. Потом, вспомнив, что бросила сумку на кровать в своей комнате. Я поспешила туда вернуться.

Когда я зашла, чуть не вскрикнула, но вовремя прикрыла рот рукой. Прим сидит на полу, возле кровати и играет с куклой. А Пит, чтоб ему до конца жизни мандарины с косточками попадались, стоит спиной ко мне и в наглую читает то, что я написала часом ранее.

Прим посмотрела на меня и хотела уже что-то крикнуть, видимо радостно меня поприветствовать, но я покачала головой из стороны в сторону, прижав палец к губам. Девочка утвердительно кивнула и стала с любопытством смотреть на меня.

Я на цыпочках подошла к Питу, благо половицы не скрипели, а тихо ходить для меня не проблема. Одним ловким движением я выхватываю листок из рук Пита и отхожу на несколько шагов, чтобы тот не забрал его вновь. Так-то, Пит Мелларк! Думал тебе можно трогать мои вещи? Как бы не так.

– Ну, и что ты здесь забыл? – интересуюсь я у, мягко говоря, зависшего Мелларка. Так-то! Будет знать, как портить дружбу.

– Подожди минуту, – просит он после довольно-таки долгой паузы, во время которой он старательно изучал каждый миллиметр моей комнаты.

Я киваю и усаживаюсь на компьютерное кресло, возле стола. Обнимаю колени и смотрю на листик, который положила туда, где он лежал до того, как объявился Мелларк. Черное кружево букв, которое хранило в себе мои мысли, немного смазалось в начале из-за того, что кто-то провел пальцем по не до конца высохшим чернилам. Это была я, хотя обвинить Пита хоть в чем-то очень хотелось.

Стоило мне на секунду закрыть глаза и, вновь открыв их, я поняла. Что кто-то меня раскрутил на стуле. Ну, как кто-то… никто иной, как Пит Мелларк. Я завизжала. Этот человек с грецким орехом вместо мозга, прекрасно знает, что у меня очень слабый вестибулярный аппарат. Ничего-ничего. Я ему соды в чай подсыплю и мы посмотрим, кто из нас самый коварный. А сейчас мне ничего не остается, кроме того, как вцепиться в подлокотники стула мертвой хваткой и смотреть в потолок, чтобы голова кружилась не так сильно.

Наконец, мир начинается кружиться немного медленней, я уже хочу отпустить руки и выставить ногу на пол, чтобы встать со стула, но не тут-то было. Мир вновь набирает скорость, но уже в другую сторону. Какой заботливый у меня сосед.

– Пит! Тормози! – кричу я, надеясь на его сочувствие. Стул все еще крутится, и я зажмуриваюсь. Мне уже нехорошо. – Пит, пожалуйста, – прошу я вновь. На этот раз мои молитвы были услышаны.

Открыв глаза, я понимаю, что стул больше не крутится. Ладони Пита на подлокотниках, прямо на моих. Он наклонился, и теперь я нахожусь в плену небесно-голубых глаз.

Ситуация была очень похожа на ту, что произошла ночью. Мы так же смотрели друг другу в глаза. В эту секунду я для себя решила: если Пит меня поцелует, то пусть будет так. Значит, так надо.

– Китнисс, послушай меня. И не перебивай, – просит он. Я киваю и опускаю ноги, чтобы в случае чего я могла затормозить об пол, либо о самого же Пита. – Я не хотел, чтобы все так заканчивалось. С этого момента я буду твоим самым лучшим другом, – он выделяет последнее слово. – Честно, я буду рядом, тогда, когда буду тебе нужен. Когда тебе весело, грустно, когда у тебя случится что-то хорошее, я порадуюсь с тобой, если что-то плохое, я поддержу, я буду рядом всегда. Пожалуйста, дай мне шанс, – просит он. Вот такого поворота событий я не ожидала.

Сейчас мы либо останемся двумя чужими людьми, которые захлебнутся своими чувствами, либо будем такими влюбленными друзьями, которые так же скрывают свои чувства.

– Друзья? – с надеждой спрашивает Пит. В его глазах мольба.

– Друзья, – с уверенностью отвечаю я. Мне этого дня хватило, чтобы понять, что жизнь без Пита Мелларка пуста и никчемна, что мне тяжело жить без этого человека. И, пусть, сейчас мы будем дружить, и нам придется притворяться, но мы будем рядом и это самое главное.

– Пошли погуляем? Повеселимся? – спрашивает он. И тут я вспоминаю о том, что Джоанна уже, наверное, довольно-таки долго ждем меня внизу. На улице. А она не любит холод, так что ситуация могла закончиться, в лучшем случае, криком.

– Я собиралась к Джоанне, прости, – извиняюсь я и встаю со стула.

– Пошлите втроем, – с готовностью отвечает Пит. А это, кстати, неплохая идея, так что я радостно киваю.

Эту прогулку мы запомним надолго…

========== Глава 9. Я потеряла Пита. Навсегда… ==========

Песня под которую писала: Tom Odell – Canʼt Pretend

День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Уже конец мая. Вчера был последний экзамен, послезавтра – последний звонок. Мы с Питом должны петь. Я захотела сама, Пита заставила наша классная руководительница, аргументируя это тем, что напоследок надо сделать что-то полезное для школы. После долгого недовольства, Пит все-таки согласился, оправдываясь тем, что он делает это не ради школы, а ради меня. И если бы я не пела, он бы даже слушать никого не стал.

С ним мы все также играем в друзей. С каждым днем это делать все сложнее. Сначала, зимой, мы проводили вместе очень много времени. Были рядом все каникулы и начало четверти, вместе готовились к ОГЭ, делали домашнее задание. Но потом я стала понимать, что мне очень тяжело находиться рядом.

После нового года я боялась даже прикоснуться к нему. Да и ему было не особо хорошо. Мы стали отдалятся. Нас безумно тянуло друг к другу, но мы не хотели рушить дружбу. Точнее не мы, а я. Мне все еще казалось, что Пит заодно с Гейлом. Хотя, с каждым днем эта мысль казалась все бредовее.

В итоге, мы встречались вне школы лишь для того, чтобы решить парочку вариантов. Это было не особенно трудно. Через час после занятий он приходил ко мне, либо я к нему, мы садились за стол, как можно дальше друг от друга, чтобы даже случайно не соприкоснуться, и решали бесконечные задания, от которых под конец начинало рябить в глазах.

Последнюю неделю мы виделись после уроков на репетиции последнего звонка. Несколько раз мы позволили себе вместе попеть дома.

Было около десяти утра, я убирала в своей комнате и напевала то, с чем мы должны выступать с Питом.

All I wanna do is be with you, be with you

Thereʼs nothing we can do

I just wanna be with you, only you

No matter where life takes us

Nothing can break us apart

You know itʼs true

I just wanna be with you

– Привет, – говорит Пит, который только что зашел в комнату привычным для него способом – через балкон. Голос был у него какой-то печальный, особенно для человека, который сдал все экзамены. Тем более, мы с ним уходим в колледж.

Точнее, уйдем, если все будет нормально с результатами экзаменов. И не только. На два месяца лета мы уезжаем в летний лагерь. Не простой летний лагерь. Он расположен в Дистрикте 4, на побережье.

Этот лагерь что-то вроде очень хорошей возможности пробиться в Капитолийский Колледж Искусств. Два месяца нас подтягивают по тому, что требуется при поступлении. Например, вокал. Два месяца я буду улучшать свой навык, а в самом конце смены будет большой концерт, где решается твою судьбу: либо я буду учиться в Капитолии, либо в родном Дистрикте. Конечно, вариант учиться в столице нравится мне куда больше.

Но и пробиться в этот лагерь тяжело. В первые выходные устраивается «Бал талантов». Тоже что-то вроде концерта, где ты показываешь, на что способен. Я буду петь, Пит уже отправил какие-то свои картины. Так же мы решили с ним танцевать.

Дело в том, что занятие по каждому «предмету» проводится каждый день по два часа либо утром, либо вечером. Так, чтобы не тратить время зря, я и Пит заодно научимся танцевать.

– Китнисс, я не смогу с тобой завтра петь, – произносит он. Я тут же бросаю тряпку, который усердно протирала статуэтку кошки, и разворачиваюсь.

Пит стоит и смотрит мне прямо в глаза, а я с трудом сдерживаю желание запустить в него ту самую кошку, которая сейчас стоит на полке.

– И в лагерь я не поеду, – добавляет он. Я и пошевелиться не могу. Хочу наброситься на него накричать, ударить, но вместо этого смотрю и смотрю на него. В глазах начинают собираться слезы. – Помнишь, родители и Прим неделю назад уехали в Капитолий? – спрашивает он, я лишь киваю. – Я на все лето еду к ним. Самолет сегодня вечером.

Как так? Пит, конечно, безумно талантлив в плане рисунков, но, как он сможет без этого лагеря поступить в колледж. Я знаю, это его мечта учиться именно там. Почти все ученики этого места либо попали из лагеря, либо кем-то приходятся руководителям. Около пяти процентов каким-то чудом там оказались без чьей-либо помощи.

А завтра? Как я буду петь без Пита? Мы ведь так долго репетировали. Я не успею подготовить новую песню, а подводить классную не хочется. Это все из-за Пита. Ему что трудно уехать на несколько дней позже? К черту колледж, а я? Меня зачем подводить? С Капитолийским Колледжем Искусств пусть разбирается сам. Это его дело. Но я не смогу спеть одна. Он это прекрасно понимает. Почему нельзя уехать позже?

Не хочу его сейчас видеть. Никогда не хочу его видеть. Друг называется. Он обещал, он мне обещал, что всегда поможет, всегда будет рядом. А теперь уезжает.

– Уходи, – прошу я его. Пусть катиться куда хочет. На мое удивление Пит уходит сразу. Не спорит. Не пытается оправдаться.

Весь день я пыталась отвлечься от мыслей о Пите уборкой. Все лето я его не увижу. 3 месяца. Как? Как я смогу? Не перенесу, не выдержу, буду скучать. Безумно. Буду хотеть погулять, но вряд ли соглашусь сделать это с Джоанной. Только он. Буду реветь о том, что не хочу сидеть дома, но оставаться тут, хотя на улице можно делать много чего и без Пита.

Это похоже на сумасшествие. Я хочу избавиться от этого чувства безысходности, которое возникает, но я не могу. Без него пропадает желание что-либо делать. Наверное, это любовь. И я понимаю, что больше так жить не могу. Нужно либо выбрасывать его из жизни, либо впускать до конца, а не как сейчас, держать на пороге.

Проходит день, наступает вечер, Пит, наверное, уже улетел. Пит. Опять он в моей голове. Приказываю себе забыть о нем. Решила ведь навсегда забыть о его существовании. Никогда не вспоминать, что такой человек был в моей жизни. Но, как назло, чем больше я стараюсь не думать о нем, тем больше мыслей лезут в голову. И это просто ужасно.