Текст книги "Упущенные Возможности (СИ)"

Автор книги: Ande

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Упущенные Возможности

КОРОТКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

Сейчас, любому вменяемому человеку уже ясно, что СССР был нежизнеспособен. Расходы государства, очень долгое время, сильно превышали доходы.

Но я решил пофантазировать о том, что могло получится из Советского Союза, останься он не на словах, а на деле, верен идеалам революции, и борьбы за счастье и благополучие собственного народа.

Поскольку без магии вырулить СССР в нормальную страну невозможно, то – почти боярка, хотя, и на исчезающих минималках. А в общем– сказка.

Добавлю лишь, что наш попаданец ориентируется в истории, на уровне советских школьных учебников, семидесятых годов двадцатого века. На уровне читанного когда-то в прессе, и фрагментарных изучений. Не больше. В связи с этим, автор тоже не стал лезть ни в какие интернеты, решив оставить героя с тем багажом, что у него был. То есть не то что сверхзнание, а обычный обыватель, не особо интересующийся прошлым.

И уточню, этот текст– результат давних дискуссий, идущих у меня с друзьями-знакомыми еще с начала 90х. В каком то смысле, это рирайт, римейк и фанфик этих бесед, и текстов, что тогда появились.

Но я не стал сверяться с интернетом. Потому что– вы же помните. Никого интернета.

ПСЫ. все как всегда – платно. Проды– по мере написания, но не часто. Конец года.

Глава 1

04.06.2023 г. Воскресенье. Москва.

– Вот скажи, Андрюха, с чего вдруг люди, не жившие в совке, начали мне, в нем выросшему, и пожившему, рассказывать как там было прекрасно?

– Ты еще скажи, что не скучаешь по тем временам.

– По всей этой безнадеге и пустому холодильнику – нет. По себе прежнему– да. Не увиливай.

– Должна же быть у народа мечта.

– И что, возвращаемся в совок?

Я разлил еще по одной, и достал сигарету. Андрюха взял рюмку и ответил:

– Не выдумывай. Кому это нужно?

– А что нужно?

– Сейчас – нужно сплотиться и превозмогать. Власть всегда исполняла потаенные желания россиян. Твое здоровье!

Мы еще не так уж и набрались. Как повелось на Руси издавна, после обсуждения житейских новостей и сплетен о знакомых, но перед традиционной дилеммой – разбегаемся, или выпьем уже всерьез, заговорили о политике.

Я и Андрюха – друзья еще со школы. Мы с облегчением окончили ее в далеком, нереальном сейчас, семьдесят девятом году. Но, вопреки всему, остались друзьями.

Может быть потому, что нам друг от друга ничего не было нужно. Оно как то быстро кончается, когда всерьез одалживаешься, или тебе должны. А может еще почему, мы это не обсуждали.

Потом, после школы, было много всего. Закончившись у него – в невеликой должности на Старой Площади. У меня, так и вовсе средненьким бизнесом.

За разными событиями, в какой то момент, наше общение сократилось до редких созвонов. И тогда он приехал ко мне и потребовал, что бы несколько раз в год мы обязательно встречались. Жизнь –это соблюдение правил и традиций, Боб. Установим правилом, традиционно встречаться минимум четыре раза в год. Можно по праздникам, или как получится. Но не меньше четырех раз. И всегда будем об этом помнить.

Боб– этот я, Роман Олегович Борисов. Парней по фамилии Борисов, в нашем классе было трое. Так что я стал Боб. Не худший вариант. Два других были – Колхоз и Тормоз.

Мой друг и собутыльник – Андрей Андреевич Саган. Злая воля родительских жилищных обменов с улучшениями, в девятом классе, занесла его в наш чудесный район.

Окраинный Московский район называется Коптево. Завод «Авангард», общаги лимитчиков, вьетнамские рабочие, гопники в каждом дворе, и субботний махач на танцах.

Школьники своему району соответствовали. Даже меня, местного с рождения, но сына ИТР, терпели сквозь зубы. А тут, вдруг, парень по фамилии Саган. И даже не еврей, а француз. И это записано в метрике, а потом и в паспорте…даже клички не появилось. Саган, в устах гопоты, звучало почти матерно. Впрочем, он с родителями, сразу после школы переехал…

Сейчас нам обоим уже за шестьдесят, и выпиваем мы без былого огонька, хотя и с удовольствием от общения.

– То есть, ты хочешь сказать, что вся эта движуха -это народная воля?

– Именно, Боб! Именно!

– Хера себе! Поясни для тупых, я не догоняю.

– Задача власти, среди прочего, дать обществу, или части элиты, то, что они хотят. Реальность осознается лучше всего наглядно, знаешь ли. В обществе пошли разговоры о великих победах, возврате в Союз, возрождении сталинизма, и прочем социализме. И очень массово.

– И поэтому?

– А как еще вправить мозги целой стране? В конце концов – это общемировая практика. Чего далеко ходить, давай рассмотрим Китай.

– Давай. – я снова налил, и подумал что хорошо сидим!

– После смерти Мао, в Китае, наметился раскол элит. В семьдесят девятом, он привел почти к прямому противостоянию в ЦК и Политбюро. Многие настаивали на реформах. А нехилая часть истеблишмента и населения грезила экспансией и военными победами. И, им дали попробовать. Они полезли во Вьетнам.

– Они там обосрались по полной.

– Ну да. Почти сразу стало очевидно, что не будет никакой экспансии. Не говоря о Тайбэе. Даже, кажется, авиацию не стали применять. По результатам, всем этим горе –победителям сказали – нахер с пляжа. И приступили к реальным реформам, не опасаясь потерявших задор крикунов про величие.

– У нас сейчас тоже самое?

– Не совсем. Недовольство в обществе пробовали гасить по-всякому. Элиты почти не причем. Людям дали возможности, доходы, Чемпионаты, Олимпиаду, и уважение всего мира. А они о Сталине мечтают.

– Слушай, ну почему⁈

– А он провалил все, чем занимался. Все результаты заменял пропагандой и расстрелами начальства. У нас таких любят. Чем больше просрал, тем больше обожествляют. У нас ненавидят власть, исполнившую обещания.

– Примеры в студию!

– Назови мне, Боб, самых ненавистных российских политиков.

– Ельцин, Гайдар, Чубайс.

– Именно! – Андрюха кивнул, и тоже достал сигарету – все, что люди от них хотели, когда митинговали в конце восьмидесятых, и когда толклись у Белого Дома, в девяносто первом, было исполнилнено в точности. Многопартийность. Частная собственность. Полные магазины, отсутствие очередей, джинсы, белые кроссовки уже немодно, хочу синие. И если заработаешь, купишь квартиру. И автомобиль в каждой семье, а не у избранных. Твари и подонки! Сделали все, что обещали. Меньше чем за десять лет, и без особых жертв.

– А со Сталиным то что?

– Не прикидывайся дураком, Союз развалился. До Сталина, в двадцатых, страна развивалась и жила. Но нет. Вдруг начались крики о страшной слабости СССР, и все для защиты дела революции. Под это дело, он сожрал всех политических противников, и создал государство– абрека. С голой жопой, агрессивного, голодного, но увешанного оружием. Да только абрек против нормальной армии не канает. И ее, эту армию, пришлось, по сути, создавать во время войны. Как раз бывшим царским генералам и их ученикам.

– Патриоты орут, что выхода не было.

– Кончай, Боб. В двадцатых, после введения НЭПа, в стране был устойчивый экономический рост. А наука? Капица стажировался у Резерфорда! В Кембридже занимались Гамов, Семенов, Харитон. А литература⁈ А искусство⁈ Маяковский, Булгаков, Платонов, Малевич, Шагал, Вахтангов, Мейерхольд, Таиров…при Сталине и близко таким взлетом не пахло. Одни придворные жополизы с агитками… А всему миру, в двадцатые, было категорически насрать на дикую северную страну, что вслед за многими свергла монархию. Но когда в Союзе пошли все эти дела, про создание, во что бы то ни стало, мощной наступательной армии, и прочие «Гремя огнем…». Тут уж войной запахло конкретно. А советской пропаганде завидовал даже Геббельс.

– Тоесть, ты, как все, настаиваешь на железной детерминированности истории…

– Какой смысл это обсуждать? К концу двадцатых СССР установил с большинством стран дипотношения. Были очевидные возможности, вырулить страну в нормальное общемировое русло, типа нынешнего Китая. Упустили, чего уж теперь. Так что давай, Боб, лучше выпьем. Твое здоровье!

– Будем.

– Какие планы на лето? – сменил тему Саган, поставив рюмку на стол.

– Я собирался в Пекин слетать. Но должен признать, что китайцы русских от говна не отличают. Много больше гейропейцев.

– Послали они тебя, с транзитом?

– Ну дык, санкции же.

– Полетели в Малагу? На пару недель?

– Да ну тебя, Андрюша. С твоим то паспортом – всяко вернешься. А мне, если наше мудачье границы вдруг закроет, что, там так и торчать?

– Не ссы. Качественно обнестись забором, силенок нет– засмеялся он – так что не станут они позорится, с закрытием границ.

– Все равно неохота. Пересадки все эти…

– Я возьму тогда лодку? Схожу на Ибицу, рыбу половлю, голову разгружу. Я же не ты, когда в отпуске был, уже и не помню. Или жмотиться начнешь?

– Ха. Я старательно буду делать вид, что недоволен. Хотя ты меня сильно выручишь. Шесть лет яхте, а семьдесят восемь моточасов работы. Позор. То ковид, бля, то величие.

– Окей. Тогда потоплю ее нахер, что б тебе не маяться.

– Только чтоб без экологических судебных исков! А то никаких страховок не хватит.

– Обижаешь, начальник. Там, туда же идти?

– Конечно! Я позвоню Пако, предупрежу. Это у нас, раз в пять лет, все с головы да в жопу, а у них ничего не меняется.

– Тогда давай, на посошок, да поеду я.

Ресторан, где мы выпивали – на Ходынском поле. Принадлежит нашему приятелю. Так что, всегда отдельный кабинет, возможность курить, и делать все, что придёт в голову. Владелец Гриша, если был на месте, частенько к нам присоединялся. Мы давно уже избегаем всех этих элитных закрытых тусовок, типа клуба на Остоженке или в Раздорах. Разве что, через раз, встречаемся – то у моего дома, на Ходынке, то у его, на Кутузовском.

Махнув рукой авто, увозящему Андрюху, я повернулся и пошел домой.

Мимо Авиапарка и метро ЦСКА, я вышел на Ходынское поле. Несмотря на хмурое небо, этот гламурный парк, как обычно к вечеру, заполнился беззаботной молодежью, и праздными людьми постарше. Роскошная детская площадка наполнена детскими криками и смехом. Недавно объявлено, что вскоре здесь будет открыт большой летний бассейн, с лежаками, кафе и прочим. Действительно, самое время.

Подойдя к забору, я открыл калитку и вошел во двор. Пройдя двором, зашел в подъезд, и лифтом поднялся к себе в квартиру. Не зажигая света, протопал на кухню, к окну, закурил, и сверху уставился на Ходынку.

У меня отпуск. Его мы, собственно, и отмечали. Я вдруг понял, что не знаю, чем заняться. Можно, конечно, сгонять в Испанию, но не охота. Завидно, честно говоря. Весь мир живет, веселится, играет в футбол, смотрит премьеры, и обсуждает терки в королевской семье Англии. И плевать им что где то воюют. В мире все время где-то стрельба, и что? А широко разрекламированных русской пропагандой страданий гейропы, не видно в упор. По крайне мере зимой, когда я там был. Как объяснил мне Пако, хозяин марины, где зашвартована моя лодка:

– У нас постоянные кризисы, что же теперь, не жить? Зато, мистер Боб, пару лет назад уродилось чудесное Луалма, давайте выпьем!

Мне совершенно расхотелось делать все, что я себе напланировал. И я пошел переодеваться.

Недалеко от Завидово у меня дом, на берегу Волги. Я, и мой партнер Леха, построили там себе дома еще в начале девяностых, делая потом лишь апгрейд, типа магистрального газа и центрального водопровода. Поначалу, я ездил туда чуть не каждые выходные. Но потом, построив дом недалеко от Москвы, стал бывать там лишь наездами.

Поеду, спущу моторку на воду, подумал я. Уйду на острова, там телефон не берет. Поживу с недельку Робинзоном, для прочищения в мозгу.

Спустившись лифтом в гараж, я бросил сумку с барахлом на соседнее сиденье, и поехал на выезд.

Мой водитель в отпуске, но, легкое опьянение меня совершенно не волнует. Саган мне организовал блатные автомобильные номера. Схема смешная. Очень упрощая, ты, вроде как берешь свою же машину в аренду. С водителем и номерами, за небольшие деньги. И никаких мигалок!

Но, любой ГИБДДшник видит – едет себе солидный авто, с солидными номерами, чего его останавливать, приключения на задницу искать?…

Поначалу, я еще колебался. Звонить Оксане, или ну ее? Двадцатисемилетняя снегурочка скрашивала мою скучную старость, грея иногда постель, развлекая московскими сплетнями, и невинными разводками. Будучи крайне гламурной барышней, она меня очень веселила, оказавшись на природе.

Но проехав Клин, я решил что ну ее. Возраст, будь он… сколько хочешь ходи в качалку, и слушай от врачей что, для вашего возраста– все отлично. Только вот, добравшись до Клина в полночь, я понял, что сейчас засну.

Мне почему-то захотелось, как когда-то, проехать по старой трассе, а не по платному шоссе. Именно это меня утомило. Все эти тягачи с автобусами… Даже «Брежневский Розгон» – это когда после Клина топишь в пол до упора, меня взбодрил не сильно.

Проехав пост ГБДД на штатных шестидесяти, я полез в сумку, достал бутылку коньяку, сорвал пробку и хорошо глотнул. А то смеху будет, если я засну за рулем.

Леха умер зимой две тысячи пятого. Сердце и бухло. А за десять лет до этого, в девяносто пятом, мы с ним купили себе наконец приличные тачки. Я– ' Ягуар', а он «БМВ».

Выезжая в Завидово на выходные, мы бескомпромиссно выясняли, чья тачка лучше, и кто из нас больше гонщик. Это заключалось в том, что, после этого поста мы – разгонялись. Приехавший первым к следующему посту ГАИ– победитель. Общий результат был в мою пользу, но мы не успокаивались.

Со стороны, это выглядело круто. Достаточно сказать, что на границе Московской и Тверской областей, на шоссе есть небольшой горб. То ли труба под шоссе, толи еще что, так и не посмотрели. Так вот, разогнавшись до упора, мы оба, то есть наши авто, на этом горбе прыгали.

Простые обыватели это место вообще не замечали. А вот мы…Чадя выхлопом, ревя моторами, мы подскакивали на пол-метра– метр, и жестко приземлялись, убивая амортизаторы, искря дном и глушителями. Бггг… в сервисе «Ягуаров», для меня спецом держали пару запасных глушителей.

Я встряхнулся. Интересно, а S– класс, прыгнет так же? Встречные– попутные – вдалеке. И я надавил на газ.

Почти и не прыгнул. Вдобавок, правое колесо попало то ли в выбоину, то ли на камень, и машина, треща блокировками, и пиликая аврийками, вошла в занос, а потом и сорвалась в переворот в кювете. Я даже испугаться не успел. Мелькнула лишь мысль, что двести сорок, для этого покрытия, многовато…

Глава 2

06.06.1937 г. Воскресенье. Москва.

Как правило, Председатель ЦИК СССР, Верховного Совета СССР, Первый секретарь ВКП(б), Председатель Совета Труда и Обороны, и прочая, и прочая, товарищ Калинин, приезжал в Кремль, и приступал к работе в двенадцать часов дня.

Здесь не было ни капли комчванства, как поговаривали в Партии. И уж совсем не причем было барство, которое пытались приписать Михаилу Ивановичу некоторые фрондирующие газеты. Голый прагматизм, и ничего больше.

Массив информации за прошедшие сутки, требующей вмешательства в процессы, собирался в ведомствах всю ночь и ранним утром. Обрабатывался, отсеивался через фильтры людей, на то уполномоченных. Вопросы, требующие решения Высшего Руководителя, доходил до секретариата не раньше двенадцати. И лишь потом ложились на стол аккуратной стопкой документов.

Сегодняшний день, начался также. После короткого совещания с Рыковым и Бухариным, Калинин с головой ушел в бумаги. Посетители начались еще через час, и лишь те, что были в утвержденном еще две недели назад графике.

Секретариат работал как часы. Так что, после звонка Поскребышева с докладом о посетителе, пока в кабинет заходили и устраивались посетители и стенографисты, Калинин успевал просмотреть подготовленные к беседе материалы, собранные в папках слева, на рабочем столе.

Особо трудных решений не требовалось, и поэтому, не отвлекаясь от беседы с очередным товарищем, Михаил Иванович, иногда все же уходил в себя. В том случае, когда его взгляд падал на папку в центре стола.

В ней были собраны материалы к разговору, что состоялся уже под вечер. И был он, весьма неприятным.

В кабинет зашли, поздоровались, и уселись за стол для совещаний, Нарком Обороны Ворошилов, зам. наркома обороны Тухачевский, и, напротив них, глава НКВД Берия. Калинин, ответив на приветствия молчаливым кивком, взял со своего рабочего стола эту папку, и уселся во главе.

– Слушаем сообщение товарища Берия– негромким, бесцветным голосом сказал он.

Наркому Внутренних Дел нельзя было отказать легкой театральности. Совершенно неторопясь, он полез в портфель, достал папку, положил пред собой и некоторое время перебирал в ней бумаги, раскладывая их на столе, в нужном ему порядке. В последний раз осмотрев полученную композицию, он снял пенсне, и в упор посмотрел на Тухачевского. А потом заговорил.

В конце прошлого года, по нескольким уголовно-хозяйственным статьям, задержан комкор Путна. В процессе допросов, он неожиданно рассказал о том, что некоторыми высшими военными руководителями, обсуждается возможность военного переворота.

Проведенная проверка сочла эту информацию достоверной. Был выявлен круг высокопоставленных военных, принимавших участие в этих обсуждениях. Так же выяснилась фигура возможного главы страны, после переворота. Все опрощенные и допрошенные назвали имя Тухачевского. Кроме того, проведением ряда следственно– оперативных мероприятий, это все полностью подтвердилось.

Кабинет главы государства, не то место, где можно сотрясать воздух впустую. Поэтому, когда Берия закончил доклад, повисла гнетущая тишина. Тухачевский побледнел, и затравленно взглянул на Калинина. Тот, помолчав, заговорил:

– И ведь что любопытно, товарищи. – он подвинул к себе папку, что взял с рабочего стола, и открыл ее – комплексная проверка состояния дел в армии, которую в прошлом году провела ЦКК, не оставляет других выводов. Все эти болтуны и заговорщики, отвратительно командовали и руководили на доверенных им постах. Совершенно очевидно, что в ближайшее время, по большинству из них, и так начала бы работать прокуратура. По тем же что и у Путны статьям. Бесхозяйственность, нецелевое использование или разбазаривание средств и техники, отвратительное состояние боеготовности, и высокая смертность в частях. Возникает вопрос.

Калинин встал и прошелся вдоль стола. Потом остановился за спиной Берии, уставившись в лицо Тухачевскому:

– Михаил Николаевич, мы чего-то не знаем о вашей деятельности? Как вас-то занесло к этим…– Калинин поискал слово, но решил не миндальничать – говнюкам?

Вместо заместителя, заговорил Ворошилов. И заявил, что готов ответить перед партией и народом, за случившееся во вверенном ему хозяйстве. И что, несмотря на серьезные расхождения во взглядах с Михаилом Николаевичем, просит учесть его, Ворошилова, мнение. О том, что бы и в дальнейшем, использовать товарища Тухачевского в качестве военного руководителя. Выдающиеся организаторские способности которого, высоко ценят в Красной Армии.

Это заявление несколько разрядило обстановку. Потом Тухачевский длинно, велеречиво, и скучно оправдывался. Сообразив, что в узилище его решили не сажать, он приободрился. И говорил бы еще долго, но был остановлен движением руки Калинина. И потом, в ответ на кивок хозяина кабинета, снова заговорил глава НКВД.

Он доложил, что по информации из проверенных источников, установлено: в скором времени, в Китае, японцы намерены перейти к массовому террору по отношению к населению. Совершенно точно известно о резне, что планируется в городе Нанкин. По предварительным оценкам, готовится уничтожение не менее полумиллиона человек – жителей города, включая женщин, стариков и детей. По мнению специалистов, жертв будет больше. Скорее всего –шестьсот тысяч. Ворошилов крякнул. А потом, снова заговорил Калинин:

– Партия приняла решение рекомендовать правительству вмешаться в эту ситуацию. Мы не можем допустить гуманитарную катастрофу, даже несмотря на возможные международно – политические издержки. В связи с этим, вы, товарищ Тухачевский, назначаетесь командующим ДальВО. Когда в Китае начнутся эти события, вам поручается ввести войска в страну, и пресечь их всей мощью Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Дальнейшее обсуждение заняло еще полчаса. И то, лишь для того, что бы убедиться, что все-всё поняли. То есть – Тухачевский понижается в должности, с возможностью реабилитироваться. Китайско – Восточная ЖД переходит под полный контроль СССР. Китайские товарищи, во главе с товарищем Мао, приходят к власти в Пекине. И еще ряд чисто практических вопросов.

Когда посетители поднялись из за стола, Калинин попросил Берию задержаться. Проводив военных до дверей, Михаил Иванович, повернулся к наркому и спросил:

– Ты уверен, что с Нанкином не ошибся?

Закончившийся разговор, несмотря на некую даже интеллигентную сдержанность, всех измотал. Достаточно сказать что в соседнем помещении, в полной готовности, сидело пятеро скорохватов. Никто не знал, что можно ожидать от маршала, недовольного руководством страны, и его решениями. Может быть от этого, Берия ответил несколько даже легкомысленно:

– Да какие проблемы, Михаил Иванович? Нужно, и миллион вырежут.

И Калинин вышел из себя:

– Лаврентий! Я тебя официально предупреждаю. Если что-то пойдет не так, поедешь начальником участка в Норильск. И это лучшее, что тебя может ожидать!

– Ну зачем же так? – подобрался нарком – шестьсот тысяч, значит шестьсот тысяч. Можете не сомневаться.

Есть вещи, которые не произносятся. Поэтому оба, молча обменявшись взглядом, согласились, что Тухачевский из этого похода не вернется. Погибнет. Толи сразу, если дела пойдут плохо. То ли после освобождения Пекина…

Проведя беседу с Тухачевским, Калинин выкинул ее из головы, занятый еще парой последующих совещаний. И вспомнил снова о ней лишь когда в кабинет вошла делегация англичан.

Трое. Действующие и отставные члены парламента от либеральной партии. С треском проиграв выборы, либералы перешли в оппозицию, и теперь ездили по миру, в надежде снова набрать политический вес, и потеснить хотя бы лейбористов.

Пока гости представлялись, усаживались за стол и оглядывались, Михаил Иванович настраивался для беседы. Задержал взгляд на девчонке– стенографистке, что усевшись за стол, сделала строгое лицо, взяла ручку, и, от усердия, высунула язычок.

У Калинина в голове мелькнула мысль, что действительно, выходной же. Вот и выбрали не семейную.

Первым заговорил глава делегации. Обычные протокольные любезности. Правда, сквозь них прорывалось удивление, и даже восхищение. Действительно, Москва так строится, что посторонних это шокирует.

В остальном англичанин полностью оправдал первоначальный прогноз аналитиков на эту встречу. Сообщил, что несмотря на то, что сотрудничество между двумя странами устойчиво развивается, возможно, стоит поискать новые подходы, и попробовать найти новые точки приложения совместных усилий.

Выслушав переводчика, глава советского государства посетовал на загруженность, извинился за поздний прием, предложил закуривать и попросил гостей чувствовать себе непринужденно. Потом встал и тоже закурил папиросу. Один из гостей достал трубку. Михаил Иванович, зашагав вдоль стола, задумчиво сообщил:

– Советская страна, правительство, и я лично, с благодарностью относимся ко всем мирным инициативам о сотрудничестве. Мы понимаем, что вы, пока что – уважительный, легкий поклон гостям – находясь в оппозиции, не в полной мере влияете на решения правительства Ее Величества.

Дав время переводчику, Калинин дошел до окна, развернулся, и снова заговорил:

– Это не отменяет возможности консультаций. Английская дипломатия славится тонким умением находить баланс интересов и традициями посредничества.

Вернувшись к столу, он потушил папиросу. Помолчал и сказал:

– Нынешняя ситуация в Китае, скатившаяся к террору против мирного населения, не оставляет вариантов. Нам хотелось бы знать ваше мнение о реакции мировой политической элиты, на действия Красной Армии, что будут направленны на пресечение геноцида.

Снова пошел вдоль стола, давая возможность переводчику. Убедившись, что до посетителей начало доходить, он сделал контрольное добивание:

– Возможно, вам будет интересно узнать, что Маршал Тухачевский с сегодняшнего дня возглавляет соединения Красной Армии на Дальнем Востоке.

Тут глава английской делегации, Эдвард Луи Спир, первый баронет, генерал– майор, почувствовал что задыхается. Приехав в Москву, и добиваясь встречи с этим русским диктатором, он ни на что особо не надеялся. Личное знакомство с Калининым, упрочало его контакты с Форрин– Офисом, и только. Находясь, по сути не у дел, он рассчитывал, в перспективе, на какую– нибудь дипломатическую должность.

Но здесь и сейчас произошло невероятное. Глава русских предложил ему стать посредником по вопросам Юго-Восточной Азии. Между Англией, США и Россией.

Этот неброско, но хорошо одетый, спокойный человек, здесь и сейчас предложил ему торговать у американцев борьбу с Японией в Китае!

Калинин в это время как то даже сочувственно смотрел в лицо сэра Спира. И англичанин понял, что он видит его насквозь.

Продолжая лихорадочно обдумывать услышанное, он собрался толкнуть ногой под столом Джеймса Хардинга, что бы он светской болтовней с русским, дал ему время придумать что то дельное. Но тут протокол был нарушен.

Молоденькая стенографистка, сидящая в углу, пискнула, а потом сказала – ' Ой!'.

Калинин повернулся к ней, и увидел, что у той кончилась бумага. Та, осознав что все присутствующие в кабинете смотрят на нее, покраснела, заметалась, а потом крикнула:

– Я щас! – и пулей выскочила из кабинет, даже забыв закрыть дверь.

– Прервемся, господа – засмеялся Михаил Иванович.

И при этом подумал, что пожалуй, Поскребышеву всеж нужно дать орден. В то, что произошедшее – случайность, он не верил ни секунды. Это девочка – стенографистка думает, что напортачила. А вот этот змей, все рассчитал, спланировал и дал англичанам время подумать, и не ошибиться.

Пока девчонка устраивалась опять за столом, сэр Эдвард заявил что он потрясен. Прервать международные переговоры ради мелкого персонала… наверное, в Англии плохо представляют себе суть взаимоотношений власти и народа в России.

Говоря эти, в общем, пустые фразы, он продолжал лихорадочно перебирать в голове варианты. Его ответ должен устроить русских. Ему, здесь, в кремлевском кабинете, предложили сейчас, как минимум, пост главы Форин– офиса. И это в том случае, если у красных в Китае ничего не выйдет. А если у них получится, то и Премьер – министра. Потому что, если начать действовать немедленно, то масса людей и корпораций по обе стороны океана будут ему, лорду Спиру, обязаны.

Спутники сэра Спира, Хардинг и Этсон, кроме членства в партии, ничего пока из себя не представляли. Но когда взгляд лорда Спира случайно наткнулся на Этсона, родственника одного из владельцев Роллс-Ройс, его осенило. И он сказал:

– Прошу простить, господин Калинин. Но, пока мы не заговорили о вещах по настоящему важных, хочу попросит вас об одной услуге. Американская авиастроительная компания «Боинг», намерена разместить в Европе свое производство. Пассажирские и транспортные самолеты. А компания Роллс-Ройс, совместно с Пратт энд Уитни, планирует под их нужды построить моторный завод. Так вот, не рассмотрит ли ваше правительство этот проект? Я думаю, со стороны Англии и США, политических препятствий не предвидится.

Калинин кивнул и ответил:

– Пусть обращаются в правительство. Что выйдет – не знаю, но я обещаю благожелательное рассмотрение. Однако, не будем отвлекаться…

Дальше разговор пошел о межпарламентском сотрудничестве и взаимопонимании, в сложившейся обстановке. О способах это все обернуть на пользу народам. О взаимных контактах и консультациях, и еще множестве вещей, что требовали тщательного обсуждения…

Прощаясь с посетителями, Калинин проронил:

– Я думаю, вам стоит переговорить с Форин– Офисом, сэр Эдвард. Пока еще, наш МИД почешется. Разве что Литвинов, вас с удовольствием примет.

Гости заверили в совершеннейшем почтении и отбыли весьма впечатленные…

Дел у Калинина, на сегодня, больше запланировано не было. Он вернулся к рабочему столу, и снова закурил папиросу. Повернувшись увидел, что девушка – стенографистка стоит по стойке смирно у своего столика.

– Товарищ Калинин,– волнуясь заговорила она – я допустила грубую ошибку и готова понести наказание. Но прошу вас поверить, больше такого не повторится.

Калинин устало махнул рукой:

– Не переживай, я поговорю с твоим начальством. Тебя не накажут.

– Я комсомолка, товарищ Калинин – заявила девушка – и привыкла отвечать за свои поступки.

– Ишь ты какая – засмеялся Калинин– тебя зовут то как?

– Ира…– растерялась комсомолка – Ира Розенгольц.

– Иди, Ира. Все будет хорошо.

Калинин вновь пошел к своему столу, а девчонка вышла. Вместо нее, в кабинет бесшумно вошёл Поскребышев и доложил:

– Машина у подъезда. В Твери вас ожидают. Присягу принесут все четверо.

Михаил Иванович кивнул, и, раскладывая по карманам папиросы и спички, направился к выходу, спросив:

– Ничего срочного?

– Ничего – качнул головой Поскребышев– разная ерунда. Разве что, звонили из Алма– Аты, от Вавилова.

Калинин, уже почти у выхода, будто наткнулся на глухую стену. Потом резко повернулся к главе секретариата:

– Ну, что, зацвело⁈

Поскребышев молча показал большой палец.

– Ну, Сашка!!! – бешено прошипел глава ВКПб в лицо своему секретарю – ты у меня, блять, достукаешься!

Потом развернулся, и, чуть не бегом, бросился к рабочему столу.

Поскребышев, уже откровенно веселясь, наблюдал как глава страны судорожно хватает трубку аппарата ВЧ. При этом он говорил ему:

– Там сказали, что через пять лет мы сможем накормить весь мир.

Калинин, не оборачиваясь, показал ему кулак и произнёс в трубку:

– Будте любезны, Николая Ивановича. Если только он не спит, конечно…