Текст книги "Родственные души (СИ)"
Автор книги: anatta707
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
– Слишком опасно, – покачал головой Дхана Нанд. – Если ехать, то всем вместе, взяв с собой хотя бы десяток телохранителей. Пиппаливанцы начали новую жизнь, однако они всё ещё воинственно настроены по отношению к чужакам. Могут напасть, а сражаются они, как напившиеся бханга медведи.
– Так едемте все! – Дурдхара вскочила с места и капризно топнула ножкой по полу. – Я ждала столько лет, а меня, как выяснилось, обманывали. Больше не хочу терять ни мгновения! Кроме того, мой брат обрёл счастье, и я не вижу теперь причин оставаться одинокой, чтобы скрасить его досуг. Ему есть теперь, с кем развлекаться, – и она ревниво покосилась на Чандру.
Император вдруг рассмеялся. Чандра вопросительно посмотрел на него, и Дхана Нанд пояснил причину веселья:
– Кажется, этим двум прелестным дэви целоваться не имеет смысла. И так всё предельно ясно: капризное влюбчивое дитя, которое Тара пыталась найти во мне, сейчас стоит перед нами, и это моя сестра!
Чандра быстро отвернулся, пряча широкую улыбку, чтобы не оскорбить и без того возмущённую царевну, а потом, повернувшись обратно, хитро промолвил:
– Теперь портрет махараджа Уграсены никак нельзя возвращать на место, он совсем на стене висеть не сможет, даже на самом крепком гвозде. Сплошная адхарма же всюду, с какой стороны ни глянь!
Услышав его слова, Дурдхара обиженно надула губы, а самрадж Магадхи, едва успокоившись, засмеялся снова, прижимая к себе одной рукой сестру, а второй – своё смуглое нахальное Сокровище.
====== Глава 12. Хранительница лесного поселения ======
Генерал Бхадрасал, получивший приказ выделить десять лучших воинов для сопровождения царевны Дурдхары, выглядел весьма унылым и растерянным, и это не укрылось от глаз Дхана Нанда.
– Что с тобой? – прищурившись, спросил царь, когда вместо «слушаюсь», генерал царской армии издал в ответ лишь долгий, печальный вздох. – Да на тебе просто лица нет!
– Мама много дней подряд не выходит из пыточной. Не возвращается в свои покои ни днём, ни ночью, – признался Бхадрасал. – А ещё она запретила кого-либо в темницу пускать, даже мне нельзя войти. Ума не приложу, что там происходит! Она никогда так надолго не запиралась наедине ни с одним преступником. Служанки говорят, госпожа не появляется на кухне уже неделю, а если и заходит, то лишь для того, чтобы забрать очередной поднос с фруктами, сладостями и прохладительными напитками, после чего уходит обратно. Позавчера отнесла в темницу все клетки с мышами. Не знаю, завидовать преступнику, с которым она возится так долго, или молиться за него? Неделю под пытками от рук моей матери ещё никто не выдерживал. Обычно самые стойкие за три-четыре дня убирались в Паталу. А тут уже и мыши в ход пошли… По мне, так это хуже плётки, колеса и огня!
– Погоди, – прервал генерала заинтересовавшийся Дхана Нанд. – Что за мыши?
– Ну это, – Бхадрасал густо покраснел, – я думал, вы знаете, самрадж.
– Нет, не знаю, – на лице царя проступило выражение крайнего любопытства. – Про щипцы знаю, про обод колеса, долото, плеть, верёвки, наручники, прижигания огнём – осведомлён. Про отраву, вызывающую кровохарканье, в курсе. Но для чего нужны мыши?!
– Они в дхоти заползают, – признался Бхадрасал. – Их так натренировали – искать там кусочки сладких фруктов, а когда мыши не находят искомого, то начинают кусаться. Мама много часов в своё время билась с ними, пока не отобрала двенадцать самых агрессивных. Были и такие, которых ну никак невозможно было заставить работать. Они только щекотали жертву – и всё. Тех, кто только щекотал, мама Шипре подарила, но они вскоре почти все издохли, потому что моя сестра по рассеянности забывала их кормить. Один мышонок выжил, о нём раджкумари Дурдхара заботилась! Ну ничего, скоро мама новых натренирует. Она сейчас взялась обучать потомство агрессивной дюжины, от них толк будет.
Рассказ Бхадрасала невероятно развеселил царя. Он долго смеялся, в то время, как Чандрагупта не знал, куда девать глаза от стыда, вспоминая своё собственное приключение с Чхотой. Пусть этот мышонок не причинил ему вреда, однако ощущение цепких лапок, хватающихся за чувствительную кожу, и шаловливых пальчиков Шипры, трогающих всё подряд на своём пути, забыть было непросто.
– Теперь и я хочу посмотреть, с кем развлекается няня! – оживился Дхана Нанд.
– Но, брат! – возмутилась Дурдхара. – А как же наше путешествие?
– Поедем после того, как узнаем, тайну Даймы. Разве тебе не интересно?
Дурдхара скроила презрительную мину, скрестила руки на груди и отвернулась.
– Чандра, ты-то хоть составишь компанию мне и Бхадрасалу? – обратился самрадж к своей недавно обретённой половине.
– Охотно! – воодушевлённо заметил Чандрагупта. – Я ни разу не видел, как выглядит пытка мышами. Эм-м, то есть, со стороны не видел, – поправил он себя, заметив осуждающий взгляд Дхана Нанда, направленный на него.
– Идём, – торопливо вскочив с места, Дхана Нанд широким шагом двинулся в сторону темницы.
Бхадрасал, недовольно покосившись на Чандрагупту, последовал за самраджем, а Чандра, ответив генералу невозмутимым взглядом, отправился за Бхадрасалом.
– А ещё говорят, что женщины собираются в путешествие целую вечность, – недовольно пробормотала Дурдхара, оставшись одна. – По-моему, наоборот, мужчин вовремя не соберёшь, – и она с досадой пнула краешком сандалии ножку царского сиденья. – Нет, если эта троица вскоре не вернётся, возьму с собой Шипру и отправлюсь искать Тару сама!
Не успев спуститься в темницу, нежданные посетители мгновенно уловили долетавшую до них низкую речь. Обычно так в Магадхе не выражались даже пьяные башмачники. Единственными приличными словами из услышанных Чандрой, Бхадрасалом и Дхана Нандом были:
– Уааыы! Хватит!!!
От остальных глаголов и существительных даже вешью сгорели бы от стыда. Следуя к источнику звука, царь и его сопровождающие обнаружили в самой дальней камере темницы прикованного наручниками полуголого мужчину, стоящего спиной к решётке. Из всех одеяний на пленнике остались только дхоти, но под тканью этого последнего элемента одежды происходило бурное хаотичное движение.
– Однако… – только и смог выдавить Бхадрасал, глядя на то, как несчастный орёт, извиваясь всем телом и безуспешно стремясь избавиться от агрессивных мышей Даймы.
Няня с интересом наблюдала за преступником, склонив голову набок. В углу темницы на небольшом возвышении стоял серебряный поднос с виноградом, бананами, манго, сыром панир, тарелкой, наполненной кхиром, и кувшином, из которого ощутимо тянуло чем-то сладким, кажется, мадхвикой. У противоположной стены узилища горой громоздились пустые деревянные клетки с открытыми дверцами. Дно каждой клетки было устлано сухой травой.
– Ничего-ничего! – подбадривала няня своего пленника. – Терпи! Сначала ты как следует разогреешься, а потом мы хорошо повеселимся.
– Добрый день, няня! – поприветствовал Дхана Нанд свою названную мать, приближаясь к запертой камере. – Смотрю, ты, как обычно, вся в трудах?
Вздрогнув от неожиданности, Дайма подняла голову и, встретившись взглядом с обоими сыновьями и с Чандрагуптой, неловко заулыбалась.
– Пытаю предателя, посмевшего заявиться во дворец с ядом. Так и не признаётся, подлец, кого травить собирался!
– Надо, надо признаваться! – в тон Дайме ответил Дхана Нанд. – Ну-ка, поверни эту сволочь ко мне, хочу поглядеть, каков наш «орёл» с фасада.
Взявшись обеими руками за голову пленника, Дайма развернула его к решётке.
– Ба! – радостно воскликнул самрадж. – Сумасшедший брамин! Давно не виделись. Как поживаешь, кандидат в родственные души?
Чанакья уже не орал и не ругался, только страдальчески постанывал, обмякнув на цепях.
– У него там мыши? – язвительно уточнил царь, указывая пальцем на дхоти преступника.
– Они, – охотно ответила Дайма. – Дневной рацион отрабатывают. Знают, что не покормлю, пока дело не будет сделано! Судя по тому, как он орал, стая сегодня постаралась на славу.
– Ладно, вынимай, – расщедрился Дхана Нанд. – Хватит. С бесчувственным играть не интересно. Кстати, – тут царь заметил, что спина преступника на удивление чистая. Толкнув решётку, Дхана Нанд вошёл внутрь, осмотрел брамина со всех сторон и результатом осмотра остался недоволен. – Ты хоть раз плётку в руки брала? – спросил он, поворачиваясь к Дайме. – За столько-то дней, учитывая твои воспитательные методы, он весь должен быть в рубцах, но я не вижу никаких следов!
На сей раз залилась румянцем Дайма, стыдливо опуская глаза.
– Бить-то била, – негромко проговорила она, – но стоит его поцеловать, как всё мигом заживает. Впрочем, это удобно! Если бы не заживало, я б его прикончила давно, а так можно продолжать, – и няня нежно потрогала предплечье преступника, где красовалась полностью проявленная надпись: «Дхамини», «сечь, повелевать». – Ути-пути, скорпиончик мой, судьбой посланный! – проворковала Дайма, приступая к извлечению дрессированных грызунов.
– Что?! – в один голос закричали Бхадрасал и Дхана Нанд, в ужасе уставившись на бесчувственного Чанакью, с которого Дайма, развязав дхоти, ловко снимала мышей, словно целитель – пиявок, и распределяла животных по клеткам.
– Нет-нет, – первым опомнился Дхана Нанд, – няня, только не говори, что сумасшедший брамин – отныне отчим Бхадрасала и мой… названный отец?!
– Но так и есть, – Дайма одарила сомлевшего Чанакью, закатившего очи под лоб, ласковым взглядом. – Сейчас я его поцелую, он опять откроет глазки, и мы продолжим выяснять правду. А когда мне надоест забавляться, то я выведу этого предателя из темницы, – она вздохнула и, потрепав брамина по щеке, произнесла, – и буду следить, чтобы он никого не отравил, а особенно членов моей семьи! Впрочем, вам, дети мои, не стоит волноваться. Это исчадие нижних миров не посмеет отравить никого, – голос Даймы стал сладким, как мёд, – да-да, никого он теперь не отравит, мой бык среди мужей… Или мигом превратится в вола, несмотря на всю мою безграничную любовь к нему, – прежде чем промолвить последнюю фразу, Дайма целомудренно коснулась губ Чанакьи.
Брамин, придя в сознание, услышал, какая участь его ждёт, и заорал, хотя ни одной мыши на его теле уже не было.
«Да. Не у всех любовь одинаковая», – понял Чандрагупта, так и не решившийся вымолвить хоть слово в присутствии суровой няни и её нового мужа.
– Думала, не дождусь! – воскликнула Дурдхара, когда Бхадрасал, пребывающий в прострации, удивлённый Чандра и развеселившийся Дхана Нанд вернулись обратно в покои к поджидавшей их царевне. – Когда едем? – и тут она заметила, что выражения лиц мужчин какие-то странные. – Что с вами? – удивлённо спросила Дурдхара.
– Сестричка, у меня потрясающие новости! – обрадовал сестру Дхана Нанд. – У няни Даймы появилась родственная душа. Не поверишь, кто!
– Мне без разницы, – вяло отозвалась Дурдхара.
– Брамин Чанакья. «Дха» на его руке означало первый слог настоящего имени Даймы – Дхамини.
Глаза Дурдхары округлились, и она схватилась за сердце. Бхадрасал укусил себя за сжатый кулак, чтобы случайно не выпалить вслух одно из тех слов, которым успел научиться в темнице от новоиспечённого отчима.
– Эта ехидна в человечьем облике умудрилась вползти во дворец?! – ужаснулась Дурдхара. – Что теперь делать?
– Да ничего, – беспечно махнул рукой царь. – Дайма дала слово, что не позволит брамину разгуляться, а няня ещё ни разу не подводила. Ладно, собираемся и едем искать твою родственную душу. Слово надо держать! Бхадрасал, собери нам десять воинов и пусть на конюшне седлают коней!
– Слушаюсь, самрадж! – ответил генерал, радуясь тому, что можно хоть ненадолго отвлечься от горьких мыслей о новом члене собственной семьи, возникшем нежданно-негаданно на горизонте.
Сверяясь с начертанной картой, Дхана Нанд в сопровождении Чандры, Дурдхары и воинов Бхадрасала довольно скоро преодолел путь до поселения, основанного выжившими кшатриями Пиппаливана. После судьбоносного сражения, поставившего точку в истории страны, промышлявшей разбойничьими вылазками, от местного населения осталось две сотни жителей, обитавших в глубине леса и поддерживавших своё существование охотой, ловлей рыбы, сбором фруктов, кореньев и съедобных семян. Несколько десятков хижин огораживал высокий деревянный забор, выстроенный для защиты от диких животных. На участках, расположенных вокруг домов, если верить донесениям шпионов, выращивали лишь чечевицу, кукурузу и просо. Кое-кто разводил домашнюю птицу и овец.
Дхана Нанд постучал в ворота ножнами меча, и тут же на головы гостей сверху посыпался град стрел с костяными и деревянными наконечниками. К счастью, воины Бхадрасала, не дожидаясь атаки, заранее успели прикрыть себя и своих господ широкими щитами.
– Уходите, откуда пришли!!! – послышался зычный женский голос с другой стороны стены. – Мы чужаков не принимаем!!!
– Тара! – обрадованно воскликнул Дхана Нанд. – Как я счастлив снова слышать тебя! Ты здорова?
– Полностью, – сухо отозвалась Тарини. – За каким бхутом тебя принесло спустя столько лет? В Паталипутре тесно стало?
– У меня есть подарок для тебя, – продолжал вести переговоры Дхана Нанд.
– Прямо-таки для меня лично?
– Ага!
– Не приму ничего. Разворачивай колесницу обратно.
– Я не на колеснице, а верхом на Туфане.
– Туфану привет. Сожалею, но корма и отдыха в конюшне он не дождётся.
– Да погоди ж ты, вспыльчивая моя! Почему злишься на меня, я понять могу. Когда-то давно мы серьёзно не сошлись во мнениях насчёт Пиппаливана. Но чем провинилась моя сестра?
Некоторое время за частоколом, украшенным убелёнными временем медвежьими, кабаньими и тигриными черепами, развешанными вперемешку с высохшими цветочными гирляндами, царило глубокое молчание, потом голос Тары, ставший куда более миролюбивым, спросил:
– Дурдхара с тобой?
– Да! – выкрикнула царевна, устав ждать, когда их впустят. – Тара, мой брат долгое время внушал, что ты – просто мой сон. Он не желал нашей встречи! Но теперь я знаю, что когда-то давно мы дружили, ты заботилась обо мне и однажды спасла мою жизнь! Я пришла поблагодарить тебя. Впусти, пожалуйста!
На сей раз из-за частокола послышался сдержанный гул голосов, словно некоторое количество людей совещалось между собой.
– Это ловушка, нельзя их пускать, – разобрал Чандра чью-то реплику. Кажется, говорила женщина.
– Дурдхара не может лгать, – возразила Тарини. – У неё чистое сердце.
– Она была ребёнком раньше, а теперь выросла. Кто знает, какой стала? – снова тот же недоверчивый голос. – Может, царевна заодно с убийцей, уничтожившим наш народ, и нас пришли добить?
– Тара, впусти! – Дурдхара, как и Чандра, тоже услышала все эти речи и взмолилась со слезами на глазах. – Да, у вас есть все основания предполагать худшее, но мы пришли с миром! Я просто хочу поблагодарить и поговорить… о чём-то очень важном! А брат и охрана сопровождают меня и защищают. Они не причинят вам вреда!
– Хорошо, – снова послышался голос Тарини. Вероятно, она сделала знак всем стоявшим с нею рядом молчать, потому что недовольный гул мгновенно стих. – Я открою ворота, но сначала хочу узнать главную цель вашего прибытия! Поблагодарить меня за спасение многолетней давности – это отговорка, глупцу очевидно. Говори, что вам на самом деле нужно.
Дурдхара смутилась, но Чандра, подъехав на коне поближе к царевне, успокаивающим жестом потрепал её по руке и шёпотом промолвил:
– Да скажи ты ей правду. Иначе эта упёртая дочь брамина так никогда и не откроет, всё будет думать, что мы воевать пришли. А поскольку она, согласно метке, защитница Пиппаливана, для неё эта миссия всегда будет важнее прочего, она не отступится.
– Я жду! – тон Тары стал суровым. – Докажи, что у тебя действительно важное дело.
Решившись, Дурдхара смело произнесла:
– У меня есть все основания предполагать, что я – твоя родственная душа. Я пришла проявить наши метки!
Эхо голоса Дурдхары затерялось где-то среди деревьев… Очень долго по ту сторону ограждения никто не произносил ни звука, а потом деревянные ворота со скрипом приоткрылись и снова закрылись. Перед Дурдхарой предстала женщина тридцати с небольшим лет – загорелая, уже не юная, как прежде, но всё с такими же с глазами, полными дерзкого огня. Она была одета по-мужски, на боку её висел в ножнах меч, а за спиной торчал колчан со стрелами, который Тара, вероятно, не успела снять, бросив лук по ту сторону врат. Теперь, увидев Дурдхару, она медленно сняла и колчан, позволив тому соскользнуть на землю.
Она приближалась, будто зачарованная, неотрывно глядя на царевну. И Дурдхара, чувствовала, как сильно бьётся сердце, а от появившейся женщины не хочется отводить глаз. «Притяжение меток, – молнией мелькнуло в голове. – У брата и Чандры было так же…»
Подойдя ближе, Тара протянула руку и помогла Дурдхаре спешиться, некоторое время смотрела на девушку, а затем ни слова не говоря, не предлагая пройти какие-нибудь нелепые проверки, предоставить доказательства или показать метку, притянула царевну к себе и страстно поцеловала в губы. Все сопровождавшие самраджа кшатрии, как по команде, устремили взоры долу. Кроме одного-единственного кшатрия, носившего фамилию «Маурья».
– Чандра, ты б хоть отвернулся… – пробормотал Дхана Нанд, уставившись на своё Сокровище, хотя, бесспорно, сейчас ему больше всего хотелось полюбоваться происходящим с Дурдхарой.
– Не могу, – с широчайшей улыбкой Чандра нахально пялился куда не положено, – никогда не видел целующихся дэви. Посмотри и ты, Дхана, это ж первый поцелуй твоей сестры, такое нельзя пропускать!
– Не совсем, – ревниво процедил самрадж, продолжая пронзать взглядом Чандрагупту, чтобы избежать искушения уставиться на Дурдхару. – Самый первый поцелуй у Дурдхары был с тобой. Но Тарини лучше не знать об этом, потому что она такая же ревнивая, как и я. Если узнает – будет долго дуться. Кстати, они там уже закончили свои проверочные лобызания?
– Неа, пока продолжают, – блаженно промолвил Чандра, – ух, дэви Тарини, видно, неплохо с кем-то потренировалась! Дхана, ну посмотри! Ого, вот бы и ты меня так же…
– Я плохо целуюсь? – с заметным недовольством в голосе вопросил самрадж. – Тебе чего-то не хватает?
– Нет, отлично, и всего мне хватает, кроме позы наездника…
– Молчи, несчастный! Не при людях же!
– …но я никогда не видел, чтобы кто-то такое языком проделывал! Нам ещё с тобой до такого уровня тренироваться и тренироваться… на линиях меток. Невероятно… Хм, кажется, я понял, как надо! Они обе повернулись сейчас под нужным углом. Отлично видно всё. В деталях!
– Не буду смотреть, – Дхана Нанд упрямо держался своей праведной линии поведения. – Слово «наглец» – твоя характеристика, не моя.
– Солнце тоже на всех смотрит, Солнцу можно, – отпарировал Чандрагупта.
– Правда? – обрадовался Дхана Нанд и посмотрел в упор на Дурдхару, но именно в этот момент Тара разжала объятия, выпуская задыхающуюся, сияющую от счастья девушку.
– Ох, – только и сумела вымолвить царевна, отдышавшись и оправляя растрепавшиеся волосы, – ох, Тара…
Медленно повернувшись спиной к царевне, Тарини приподняла туго сплетённые косы и показала своей избраннице обнажённую шею.
– Есть? – коротко спросила она.
– Ага, – захлопала в ладоши Дурдхара. – Моё имя! Полностью! А у меня? – теперь она показала Таре свою метку.
– Тоже. Но иначе и быть не могло!
Не говоря более ни слова, Тара снова посмотрела на царевну и порывисто привлекла её к своей груди.
– Прости. Это я должна была тебя искать! Я старше, мне следовало быть мудрее, а я зациклилась на прошлом, думала только о том, как нехорошо мы расстались с твоим братом. Даже мысли не допускала, что моя метка может быть как-то связана с тобой! Точнее, мысли-то были, но я их гнала постоянно… Говорила себе: «Да зачем я ей нужна, даже если это так? Ей бы замуж и детей… Тем более, всё равно Дхана Нанд сестру не отдаст своему нынешнему врагу!» И, думая так, я даже не попыталась найти тебя и узнать, что нужно тебе, – тут Тара подняла голову и встретилась взглядом с Дхана Нандом, а потом перевела вопросительный взгляд на смуглого юношу, сидящего в седле рядом с царём. – Твоя родственная душа? – спросила она у Дхана Нанда, кивком указав на Чандру.
– Да, – гордо ответил он. – Тоже из Пиппаливана.
– Надо же, – задумчиво протянула Тара. – Какие шутки подчас играет судьба… Кто бы мог подумать!
– Так ты впустишь нас, или нам с воинами придётся ехать обратно, пока вы с Дурдхарой будете решать, где вам отныне жить дальше? Честно говоря, я бы предпочёл узнать заранее о вашем решении, и если вы обе не против, то предложил бы для проживания дворец в Паталипутре, поскольку не хочу разлучаться с Дурдхарой.
– Заходите, – в голосе Тарини не слышалось больше ни враждебности, ни язвительности. Она опять открыла ворота, ведущие в поселение. – Как бы я к тебе прежде ни относилась, но я не могу враждовать с семьёй моей родственной души. Отныне мы попытаемся построить отношения заново.
====== Глава 13. Праздничные сюрпризы ======
Жители лесного поселения отпрянули к стенам своих хижин, стоило Дхана Нанду, Чандрагупте и сопровождающим их воинам въехать в ворота. Женщины и дети быстро скрылись в укромных местах, опасаясь за свои жизни.
– Самрадж Дхана Нанд и его спутники не причинят вам вреда! – громко восклицала Тара, стараясь, чтобы её по возможности услышали все. – Сестра императора Магадхи – моя родственная душа! Наши метки только что проявились! Царь не тронет никого из нас, можете не бояться!
Несколько молоденьких девушек украдкой высунулись из домов, но довольно быстро спрятались обратно, задёрнув окна занавесками.
– И что теперь будет с нами? – сумрачно спросил какой-то черноглазый бородач с длинным мечом, висевшим на поясе – один из немногих, кто не стал уходить в тень, а открыто вышел к гостям. – Если раджкумари – ваша родственная душа, то вы уедете в Паталипутру, забыв клятву защищать нас?!
– Хорошо, Сваран, – резко обернулась к нему Тара, – что ты предлагаешь?
– Пусть раджкумари остаётся здесь, – недобро улыбнулся бородач, сверкнув глазами. – Это будет справедливо. Вы обе станете нашими махарани.
– У вас всё ещё есть истинная махарани! – произнесла Тара, сделав особенный упор на слово «истинная».
– Разве? Да она предала нас, – презрительно изрёк Сваран. – Променяла на врага! Будь она истинной, отказала бы тому, кто явился за ней, выгнала его прочь, а не сдалась, поддавшись соблазну. Мы больше не считаем её одной из нас!
Остальные воины, стоявшие неподалёку, одобрительно зашумели и закивали головами, давая понять Тарини, что они согласны со своим старшим товарищем.
– Вы разве не желаете махарани счастья? – с вызовом спросила Тара.
– Стать женой врага – сущее несчастье! – парировал Сваран.
– Всё, довольно! – зычно перебил расшумевшихся кшатриев Дхана Нанд, подняв руку вверх и привлекая к себе внимание. – У меня есть одно заманчивое предложение: я забираю в Паталипутру всех. Каждый может поехать со мной и стать жителем столицы Магадхи.
– И зачем нам это? – Сваран совершенно не проникся царской щедростью. – Мы привыкли жить здесь, – он указал пальцем в землю под своими ногами. – И я, например, не собираюсь уходить.
– То есть, вы предпочитаете и дальше жить среди леса, питаться, чем придётся, но в столицу ехать отказываетесь? – насмешливо уточнил Дхана Нанд.
– Ага, – наглая ухмылка осветила лицо другого кшатрия, стоявшего по правую руку от Сварана. Этот пиппаливанец выглядел лет на десять моложе, однако самоуверенности в нём было хоть отбавляй. – Как нам видится, самрадж, вы сильно задолжали! Просто забрать нас отсюда, превратив в своих подданных – то же самое, что завоевать нас. Мы привыкли к свободе и предпочтём нищету золотой клетке вашего процветающего государства.
– Вам выбирать! – Дхана Нанд пожал плечами. – Однако я против, чтобы моя сестра осталась здесь. Она не привыкла жить в нищей хижине, питаясь одной кукурузой. Я забочусь о её здоровье и благополучии, поэтому не могу позволить такого.
– Ну почему же только кукурузой? – рассудительно промолвил Сваран. – Мы ловим рыбу, добываем зайчатину, медвежатину, оленину. Поработать раджкумари, конечно, придётся, не без этого. Освежевать животное, дубить кожу, одеяния сшить – всему её научим. Нас тут мало в поселении, господ нет! Все равны и все работают.
Дурдхара выглядела крайне напуганной. Кажется, её вовсе не прельщала описанная Свараном жизнь.
– Брат? – оглянувшись, она отчаянно посмотрела на Дхана Нанда. – Придумай что-нибудь!
На лице Дхана Нанда отразилась сложная гамма чувств: от желания бросить сестре что-то вроде «сама вляпалась – сама и выбирайся» до явного сострадания. В конце концов, любовь победила.
– Я дам золото на восстановление Пиппаливана, – неохотно процедил сквозь зубы Дхана Нанд. – Так и быть, восстанавливайте ваше пристанище адхармы, но с одним условием – никаких грабежей вдоль границ.
– Ха, облагодетельствовали! – упёр руки в бока Сваран. – У нас тут мужчин – четыре десятка. Остальные – женщины и дети. Кто будет строить крепость? Нам нужно не только золото, но и рабочие руки.
– Дам в помощь пятьдесят рабочих, – спокойно отозвался царь.
– Всего-то? – не утихал Сваран. – Да нам и тысячи будет мало, чтобы возвести заново то, что вы, самрадж, когда-то разрушили! Вы прошлись огнём и мечом по нашей земле, ввергли нас в бедность! Сколько бы вы не дали нам рабочих и золота, этого всегда будет недостаточно, чтобы искупить ваши грехи, которые настигнут вас после смерти! – и Сваран злобно погрозил царю кулаком. – Вы непременно окажетесь в Патале.
И тут Чандра ощутил, что его терпение лопнуло.
– Знаете что, – рявкнул он, – самрадж Дхана Нанд и так удовлетворил все ваши требования, а вы ещё недовольны?! Берите пятьдесят рабочих и прекращайте колупать императору мозг!
– А ты кто такой? – Сваран презрительным взглядом смерил Чандрагупту с ног до головы. – Министр?
– Вас совершенно не должно беспокоить, какую должность я занимаю при дворе. Скажу только: я – один из вас. Я тоже родом из Пиппаливана и имею все основания обвинять императора в том, что он разорил мои земли, но я этого не делаю. Знаете, почему? Потому что я вижу, каков император Магадхи на самом деле. Вы можете кому угодно рассказывать про его демонический нрав и беспредельную жестокость, но я видел многократные подтверждения только одной истины: самрадж Дхана Нанд достаёт меч из ножен или снимает плеть с гвоздя, когда ему не оставили иного выбора.
Дхана Нанд лишь благодарно улыбнулся, посмотрев на своё вспыльчивое Сокровище.
– Ну так что? Согласитесь или продолжите дальше испытывать терпение императора? А то снова предложить меч вместо мира никогда не поздно! И учтите – я выступлю на стороне самраджа, а сражаться меня научили с детства! – разумеется, он знал о собственной беспардонной лжи по поводу умения сражаться, но порадовался, что слова прозвучали убедительно.
Сваран переглянулся с товарищами. Они все как-то разом потеряли запал.
– Ладно, – неохотно буркнули кшатрии. – Мы отпускаем Тару взамен на восстановление крепости.
– Так-то лучше, – ухмыльнулся Чандра и указал Дурдхаре взглядом на её коня, которого она, войдя в поселение пешком вместе с Тарой, вела за собой под уздцы. – Возвращаемся обратно, раджкумари?
На обратном пути Дхана Нанд вынужден был признать, что его Сокровище отлично умеет вести переговоры.
Обещанный праздник в честь обретения императором и его сестрой Дурдхарой своих родственных душ удался на славу! Город утопал в цветах. Жители танцевали на улицах, осыпая друг друга куркумой, рисом, мелкими монетами и лепестками роз. Во дворце организовали пиршество, куда мог прийти каждый, кто желал.
Разумеется, на празднике было также объявлено о том, что брат самраджа, царевич Дашасиддхика, отныне официально связан узами с царём Аванти. Нандивардхана, допущенный в Паталипутру, гордо восседал на украшенном лотосовыми гирляндами балконе рядом со своим возлюбленным, и одаривал всех проходящих мимо него подданных Магадхи торжествующими улыбками, чувствуя себя едва ли не второй по важности персоной после императора. Однако его счастье померкло, когда Дхана Нанд, выйдя на тот же балкон, громко сообщил собравшемуся на площади народу, что, мол, царь Аванти долго не задержится в столице, его призывают срочные дела. А поскольку царевич Дашасиддхика официально объявлен теперь неотъемлемой частью царя Аванти, ему придётся отправиться следом за возлюбленным в те земли, которые отныне, в некотором смысле, могут считаться его второй родиной.
– Брат, ты что, сплавляешь меня подальше? – недовольно поинтересовался Дашасиддхика, подтягивая к себе Дхана Нанда за край уттарьи и шепча свой животрепещущий вопрос брату на ухо.
– Нет, делаю из тебя мудрого шпиона на территории вражеского государства, – с милой улыбкой прошептал в ответ самрадж. – Любовь любовью, но за этим царём нужен присмотр! А то он позволит и своё государство оккупировать, да и в наши земли предателей приведёт, – и Дхана Нанд ласково посмотрел на встревоженного Нандивардхана. – И вот чтобы такой беды не произошло, ты присмотришь за ним, братец, сделав Аванти верным союзником Магадхи! Не зря же твоё «Ч» самое большое среди Нандов, пусть теперь это «Ч» послужит всем на пользу, – и ободрив такими словами Дашасиддхику, Дхана Нанд отправился посмотреть, куда запропастился Чандра, исчезнувший с балкона вскоре после церемонии представления.
На лестнице, ведущей во двор, Дхана Нанда чуть не сшиб с ног перепуганный Бхадрасал, мчавшийся опрометью с выпученными глазами.
– Что с тобой? – удивился Дхана Нанд, поймав молочного брата за локоть. – В такой светлый день на тебе лица нет! Кстати, где моя няня? Неужели она до сих пор развлекается в темнице с этим безумным брамином, запуская грызунов в его дхоти?
– Н-н-нет, – заикаясь, сообщил несчастный Бхадрасал. – Они больше не занимаются в темнице, они устроили адхарму в опочивальне! Я пришёл пригласить маму на праздник, а она… стояла так! А этот брамин… был изогнут вот так. И вообще… он висел. А здесь проходила верёвка, которой он был привязан, – трясущимися руками Бхадрасал пытался изобразить очень причудливую позу из «Камасутры», одну из сложнейших, которую только возможно отыскать в изысканной книге любви. – Они даже не заметили меня и не прекратили своё ужасное занятие!
– Ну, Бхадрасал! – Дхана Нанд сочувственно потрепал генерала по плечу. – Ты ведь большой мальчик, что такого ужасного делает твоя матушка, чего не делал бы ты со служанками?
– Но я такого никогда не делал!!! – не выдержал Бхадрасал. – Как и где мама научилась такому, если отца уже много лет нет в живых?!
– Терпение и тренировка, тренировка и терпение! – назидательно поднял палец вверх Дхана Нанд. – И никакие вершины страсти не покажутся чрезмерно сложными. Однажды и ты научишься такому, и увиденное сегодня больше не покажется тебе ужасным. Ступай, развлекайся и не вспоминай о том, что так сильно напугало тебя.
