Текст книги "Родственные души (СИ)"
Автор книги: anatta707
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
«Божество!» – никаких других мыслей в голове Чандры не осталось. Стоящий перед ним кареглазый тридцатилетний мужчина с чёрными локонами до плеч был необыкновенно красив.
Дхана Нанд тоже не отводил глаз от стройного парня, оказавшегося по воле богов в его покоях – прекрасного, словно дэв. Царь любовался юным обладателем длинных ресниц, бездонных глаз, смуглой бархатистой кожи и влажных тёмно-розовых губ, взывающих к поцелуям. Поймав себя внезапно на странном желании схватить парня в охапку и приникнуть к устам, Дхана Нанд встряхнулся и силой воли взял себя в руки.
– Кто это? – спросил наконец император, стараясь придать голосу привычную твёрдость.
– Я же сказала: мой новый телохранитель. И даже не вздумай его выгонять, – царевна угрожающе подняла вверх руку. – Да, ты – царь Магадхи, но что касается найма слуг – здесь главная я! Ну, и Дайма тоже… помогает.
– Но ты не знаешь его совсем, – возразил Дхана Нанд. – Как можно нанимать того, о ком ничего не знаешь?
– Вот ещё! – подбоченилась Дурдхара. – Всё я знаю. Он из вайшьев. Воспитанник Лубдхака.
Дхана Нанд громко расхохотался.
– Хорош охранник! Из семьи торговца.
– Не хуже царя, выросшего в семье цирюльника! – парировала Дурдхара.
Дхана Нанд вскипел:
– Ты забываешься! – загремел он. – При всей моей любви к тебе, ты не имеешь права меня оскорблять!
– Где же тут оскорбление? – Дурдхара усмехнулась, скрестив руки на груди. – Я из той же семьи, и я не считаю низким наше происхождение. И чем плох этот замечательный парень, которого я выбрала? Очень смелый, добрый, скромный…
Чандра икнул и торопливо зажал рот рукой.
«Я-то скромный? Да Лубдхак постоянно говорил, что на моём лбу надо выжечь клеймо со словом «Наглец», чтобы каждый встречный знал, с кем имеет дело! Впрочем, понятно. Царевна влюбилась, потому что мы – родственные души, вот и защищает меня».
Дхана Нанд вдруг немного смягчился.
– Я не знаю, чем ты руководствовалась, выбирая в телохранители неопытного юнца, но всё, что я могу ему предложить – стать уборщиком покоев или разносчиком фруктов. Я не могу рисковать. Ты мне очень дорога, – Дхана Нанд приблизился к сестре и крепко прижал её к себе. – Если он тебе нужен, – царь смерил Чандру с головы до пят оценивающим взглядом, – можешь пристроить его к какому-нибудь делу. Пусть пергаменты в библиотеке сортирует, если умеет читать, или пыль с полок вытирает, если неграмотен. Но на большее ему нечего и рассчитывать!
Услышав про пергаменты и библиотеку, Дурдхара оттолкнула от себя Дхана Нанда и топнула ногой.
– Он будет моим телохранителем – и точка!
Поняв, что от сестры верного решения не добиться, Дхана Нанд попытался воззвать к разуму её новоявленного охранника.
– Ты-то хоть веди себя мудрее, – царь сделал шаг по напралению к Чандре. – Защищать царевну – это не впряжённого в колесницу коня поймать на рыночной площади, откуда конь и так бы далеко не убежал! Но кто знает, что случится завтра? Вдруг на Дурдхару будет совершено покушение? Что сможешь ты, не обученный владеть оружием, умеющий лишь считать дневную выручку, либо нахваливать негодный товар? Лучше будь молодцом, вернись к своему Лубдхаку. А я тебя награжу любой суммой денег. Даю слово императора.
Продолжая убеждать Чандру, Дхана Нанд приблизился вплотную к юноше и положил руку на его обнажённое плечо, не прикрытое накидкой. Словно пламя обожгло кожу императора… Самрадж к ужасу своему ощутил, как его окатило горячей волной, и налилась силой та часть тела, о которой он сейчас даже и не помышлял.
«Что со мной?! – изумился Дхана Нанд, едва сдерживая рвущийся из горла стон. – Почему я так сильно возбудился от прикосновения к нему?»
А пришлый парень по-прежнему смотрел на него дерзкими глазами, такими соблазнительными, бездонными, манящими… Смотрел и молчал, словно немой. И улыбался.
– Всё, брат, хватит! Я сказала, что хочу заполучить его в телохранители, и так оно и будет! – припечатала царевна, глядя на Дхана Нанда, словно на врага. – Идём, Чандра! Не знаю, почему вы так смотрите один на другого, но у меня от ваших переглядок мурашки по коже, – схватив Чандру за руку, она почти силой вытащила его в коридор. Поскольку парень продолжал стоять на месте и пялиться замершим взглядом в пустое пространство, Дурдхара отвесила ему оплеуху. – Мой брат умеет произвести впечатление на кого угодно, но я ещё ни разу не замечала, чтобы он мог заставить живого человека превратиться в каменного истукана. Отмирай! – она схватила Чандру за лицо обеими руками и резко повернула к себе. – Смотри! На! Меня!!! – закричала она, и в голосе её прозвучала нотка ревности.
– Госпожа? – расцвёл счастливой улыбкой Чандра.
– Что с тобой? – недовольно спросила царевна. – Почему ты пялился на моего брата и улыбался, как слабоумный?
– Сам не знаю, – пожал плечами Чандра. – Я себя как-то чудно чувствовал, будто меня одурманили, и я нормально перестал соображать. Со мной такое впервые.
– Ладно, думаю, стоит про это забыть, – Дурдхара всё ещё хмурилась. – Идём в кузницу. Хочу, чтобы тебе выковали подходящий доспех, а для этого придётся снять мерку.
Покорившись судьбе, Чандра последовал за царевной. Но несмотря на то, что они уже достаточно удалились от покоев царя, юноша всё ещё слышал внутри себя голос Дхана Нанда и ощущал прикосновение его ладони к своему плечу. А ещё было крайне неудобно идти, потому что лингам неожиданно окреп без малейшей на то причины.
«Да что происходит?! – разозлился Чандра. – Ведь моя родственная душа – это Дурдхара, а сумасшедший брамин предназначен царю. Почему тогда от одного прикосновения самраджа у меня твердеет не там, где должно? – парень тяжело вздохнул и помотал головой. – Видно, я просто испорченный. Лубдхак прав: надо было чаще меня пороть в детстве, чтобы выбить лишнюю дурь. Но ничего, скоро я поцелую царевну, и после этого моё тело станет желать только её, и все эти странности пройдут», – сделав такой вывод, Чандра молча последовал за своей юной госпожой.
Комментарий к Глава 3. Не по плану... * Дочь Парвати и Шивы.
====== Глава 4. Притяжение и отталкивание ======
Стараниями Дурдхары доспех был выкован в кратчайшие сроки. Чандра не успел привыкнуть к новым покоям и шёлковой накидке, как ему на другое утро принесли изделие из чистейшего золота с изображением цветка лотоса спереди, восходящего солнца сзади и заставили надеть сие произведение царского кузнеца на голую грудь.
– Теперь ты и в самом деле достоин сопровождать меня в поездках, – удовлетворённо промолвила Дурдхара, пока Чандра отчаянными жестами давал понять, что просит слова. – Что-то не нравится? – нахмурилась девушка, заметив горячую жестикуляцию своего верного слуги. – Ладно, говори!
– Госпожа, смилуйтесь! – взмолился Чандра. – Доспех шикарный, и я в нём несомненно выгляжу достойным сопровождать мою сияющую, будто солнце, госпожу, но у этого доспеха есть один недостаток.
– Какой? – брови царевны сошлись над переносицей, словно две грозовые тучи над Паталипутрой.
– Золото – мягкий металл. Доспех совершенно не защитит от стрелы или удара меча. Лучше бы он был сделан из вываренной или сыромятной кожи, например, оленьей, или из бронзовых и медных пластин… чешуек… колечек, – голос Чандры становился всё тише и тише, пока не умолк.
– Ты учить меня надумал, раб?! – разъярилась «сияющая госпожа».
– Нет-нет! – Чандра не на шутку перепугался. – Я лишь воспользовался вашим разрешением…
– Вы с братом одинаковые! Две туфли – пара! – не утихала Дурдхара. – Ему тоже, что ни сделай, всё плохо! Да, он меня любит и балует, но постоянно уму-разуму учит! И ты такой же! – злобно взглянув на Чандру, царевна Магадхи фыркнула и ушла, оставив своего телохранителя наедине со сверкающим парадно-выходным доспехом.
Решив про себя, что на его жизнь в ближайшие дни вряд ли кто-то будет покушаться, а Дурдхару он защитит с помощью наглости, ловкости и быстроты, Чандра поправил доспех и, вздохнув, отправился на поиски своей обиженной госпожи. Расспрашивая у встречных слуг, куда отправилась Дурдхара, Чандра сумел выяснить, что девушка двинулась в сторону той части сада, где находятся качели, заросли жасмина и лотосовый пруд, но чтобы и ему выйти туда же, придётся пройти через весь дворец. Немного путаясь в переходах, галереях и лестницах, новый телохранитель шагал в указанную ему сторону, как внезапно нос к носу столкнулся с императором. Дхана Нанд сурово посмотрел на парня, приходившегося ему макушкой по грудь, не умеющего толком держать меч в руках, но уже заслужившего роскошный доспех из золота. Несомненно, царь собрался отпустить язвительное замечание по этому поводу, как вдруг оцепенел и застыл, не сводя с юноши глаз. То же самое случилось и с Чандрагуптой. Как и в первый день их встречи, он глазел на царя, улыбался и медленно облизывал губы – то нижнюю, то верхнюю, причём делал это абсолютно неосознанно. А Дхана Нанд тоже неосознанно, но весьма агрессивно пялился на увлажнившиеся пухлые губы, словно мечтал наброситься и прокусить их до крови.
– Кхм, самрадж, – раздался вдруг откуда-то сбоку удивлённый голос, – это я, генерал Бхадрасал! Вас в сабхе заждались. А я пошёл, чтобы проверить, всё ли у вас хорошо?
– Да-да, я иду! – Дхана Нанд встряхнулся, бросил ещё один кусающий взгляд на Чандру и широким шагом продолжил свой путь к тронному залу.
Оставшись в одиночестве посреди коридора, Чандра продолжал пялиться в пустое пространство, пока его кто-то не ткнул кулаком в спину и не рявкнул довольно грубо:
– Чего встал? Давай, двигай! Или заснул?!
Чандра невольно посторонился. В голове по-прежнему было пусто, а перед глазами стоял страстно-агрессивный самрадж, готовый то ли покусать его, то ли расцеловать.
– Вот повезло же кому-то выбраться из грязи в царские охранники! – едко добавил второй голос, и два самоуверенных слуги в расшитых серебром одеждах, прошли мимо юноши.
«Чьи-то любимчики, – подумал Чандра уязвлённо. – Ну ничего, когда я стану мужем Дурдхары и царевичем Магадхи, они больше не посмеют так говорить со мной!»
Встряхнувшись, юноша уже собрался продолжать свой путь, но тут вдруг тихо ойкнул и прикусил губу. Не к месту и не ко времени отвердевший лингам требовал настоятельного внимания и незамедлительной заботы. «И вот что теперь делать?» – мысленно возрыдал Чандра. О том, чтобы в столь плачевном состоянии предстать перед Дурдхарой, не могло идти и речи.
Свернув в поисках укромного места в боковой коридор, Чандра некоторое время шёл, радуясь тому, что слуг навстречу попадается всё меньше, а тьма вокруг постепенно сгущается. Ещё пара поворотов коридора, и вокруг всё стихло окончательно. Выдохнув с облегчением, Чандра отдёрнул занавесь и юркнул в небольшую, плохо освещённую комнату. Судя по пыли на полу и беспорядку, сюда давно не заходили. Порадовавшись тому, что доспех достаточно короткий и дхоти легко снимаются, юноша развязал ткань и со стоном наслаждения прикоснулся к себе.
Его пронзила такая горячая волна удовольствия, которой он прежде никогда не испытывал. Потерявшись в ощущениях и забыв обо всём, Чандра пошатнулся и, лаская себя, случайно толкнул плечом то, что в темноте поначалу принял за бесполезный хлам. Сейчас, когда его глаза уже привыкли к скудному освещению, он понял: это не хлам, а старые картины. Чем-то запачканные, поцарапанные, никому не нужные, но всё же достаточно умело выполненные… С одной из них медленно сползла запылённая ткань, прикрывающая полотно, и к своему величайшему изумлению Чандра увидел портрет самраджа Дхана Нанда. Только почему-то абсолютно голого. Без украшений и даже без тюрбана на голове.
Чандра не успел задуматься над тем, какой наглец осмелился изобразить императора Магадхи в столь откровенном виде, как его собственное тело, и без того разгорячённое, отреагировало на изображение настолько стремительно, что парень не успел даже осмыслить происшедшее. Осознал лишь несколько мгновений спустя, когда наконец справился с дыханием…
«Я излил семя, увидев нарисованный лингам Дхана Нанда. Интересно, означает ли это, что я окончательно спятил?» Ответа, разумеется, ему никто дать не мог.
Снова завернувшись в дхоти, Чандра небрежно набросил ткань обратно на картину и бочком выполз из хранилища, оглядываясь по сторонам. Убедившись, что его никто не видит, он продолжил свой путь к Дурдхаре.
«Больше никогда не пойду в ту ужасную комнату! – мысленно клялся он себе. – Это был первый и последний раз! И вообще лучше всё поскорее забыть!»
Почему-то невыносимо жгла надпись «НАНД» на левой ягодице, словно царская династия из иных миров сейчас позорила наглого извращенца за осквернение образа их общего потомка.
Дойдя до сада, Чандра немного успокоился. Пусть задницу щипало, будто её покусала стая москитов, либо мстительный император, сошедший с портрета и отплативший за своё унижение, зато другие части тела уже не казались отлитыми из свинца или бронзы, да и настроение заметно улучшилось. Найдя Дурдхару, сидящую на качелях и меланхолично любующуюся летающими стрекозами, Чандра изобразил преданную улыбку и стал рассыпаться в комплиментах, уверяя, что золотой доспех – это роскошь и благословение, о котором он не мог и мечтать. И, бесспорно, прочнее золота металлов просто нет! За такие речи он был немедленно прощён и угощён спелыми фруктами и ладду.
К вечеру, вдохновлённый общением с Дурдхарой, ободренный её ласковыми словами, Чандра возвращался к себе, желая только одного – выспаться. На обратном пути его угораздило снова столкнуться с Дхана Нандом!
Чандра с ужасом ощутил, как проклятый лингам, игнорируя его отчаянные беззвучные мольбы, снова пытается обрести полную форму. Дхана Нанд в свою очередь смотрел на онемевшего Чандру так, словно мог читать его самые сокровенные мысли. Парню стало не по себе. Хотелось бежать, но одеревеневшие ноги не двигались с места.
– Самрадж, я вас провожу, – разбил тишину чей-то суровый голос, и Чандра, отмерев, заметил подошедшего к царю брамина среднего роста и плотного телосложения, одетого в бело-золотую уттарью. – Вы устали, вам пора отдохнуть.
– Верно, аматья! – и царь, встряхнувшись и обойдя Чандру, двинулся дальше. Когда они отошли на несколько шагов, Чандра обернулся и заметил, что брамин смотрит назад через плечо так, будто желает спалить его взглядом заживо.
С тех пор так и повелось. Стоило Чандре встретить Дхана Нанда в коридоре, всегда происходило одно и то же. Они оба замирали, и для того чтобы заставить их придти в себя, непременно должен был вмешаться кто-то третий. Каждый раз после таких встреч у Чандры горела огнём левая ягодица и возникали прочие, несвойственные юношам из приличных семей желания. Несколько раз, когда Дурдхара не следила за ним и ничего от него не хотела, Чандра уединялся в хранилище портретов, которое прозвал про себя «Больше Никогда Не». На самом деле ту комнату правильнее было бы назвать «Всегда Да!», но Чандра боялся взглянуть правде в глаза.
Он потерял счёт прошедшим дням, ибо каждая встреча с Дхана Нандом выбивала его из колеи и лишала способности здраво рассуждать. Про клятву, данную сумасшедшему брамину, Чандра давно позабыл. Однако Чанакья прекрасно помнил и с маниакальным упорством искал новой встречи.
Прошло около двух лун с тех пор, как Чандра устроился работать телохранителем царевны. Однажды во время посещения рынка, пока Дурдхара и Шипра, застряв возле прилавка торговца драгоценностями, выбирали себе новые браслеты, Чандра, стоя чуть поодаль, вдруг ощутил, как чьи-то пальцы крепко обхватили его запястье. Он собрался решительно стряхнуть с себя чужую руку, но вдруг его взгляд упал на знакомую страшную рожу, и парень инстинктивно вздрогнул. Рядом с ним стоял покрытый струпьями горбун, в котором Чандра мгновенно признал обезумевшего от неразделённой любви брамина Чанакью.
– Так-то ты исполняешь обещания, подлец?! – прошипел отверженный безумец. – Ты попал во дворец только благодаря моим усилиям, и чем отплатил за доброту?
– Тс-с, – свободной рукой, кровоснабжение в которой ещё не было нарушено пальцами Чанакьи, Чандра показал, что надо вести себя осторожнее. – Потом.
– К бхутам твоё «потом», – брызжа слюной, прошамкал брамин. – Чтоб сегодня же ночью явился отчитаться о проделанной работе! Не придёшь – пеняй на себя.
– Да как сбежать-то? Я обязан сидеть день и ночь рядом с Дурдхарой.
– Придумай что-нибудь, но учти: если не придёшь, – Чанакья угрожающе приподнял свою кривую клюку, – я доставлю тебе очень много неприятностей!
Чандра нервно сглотнул и затравленно посмотрел на Чанакью, потом перевёл испуганный взгляд на Шипру и Дурдхару, увлечённо выбирающих браслеты. Когда он снова повернул голову, брамина рядом не было, однако ощущение того, что его рука по-прежнему находится в железных кандалах, не покидало Чандру даже по возвращении во дворец.
Пока Чандра с Шипрой и Дурдхарой прогуливались по столичному рынку, Дхана Нанд, сидя в покоях старшего царевича Панду, подробно описывал брату беспокоящие его симптомы.
– Я хотел обратиться к лекарю, – Дхана Нанд взволнованно крутил сапфировый перстень на мизинце, – но это какое-то постыдное проклятие. О таком и лекарю не расскажешь. Каждый раз, как вижу этого телохранителя, будь он неладен, по всему телу дрожь, становлюсь сам не свой, шага сделать не могу, смотрю на него, а внутри такое… чувство, – император мучительно пытался подобрать слово, но не смог, махнул рукой и невпопад добавил. – И лингам встаёт. Вот что это может значить?
– Да ничего не значит, – захохотал Панду. – И никакое это не проклятие. Затащи его в свои покои, удовлетвори желание и станет легче.
– Вот какой же ты развратный! – Дхана Нанд вскочил и стал ходить кругами по опочивальне. – Всё у тебя к одному сводится. А я, например, когда вижу красивую наложницу, то отлично знаю, чего хочу. А тут всё совсем по-другому.
– Да? – Панду скучающе зевнул, прикрывая рот рукой. – И что же тут по-другому, кроме отсутствия йони?
– Когда я его вижу, мне хочется смотреть на него, любоваться… Хочется не осквернить его, а словно уберечь от чего-то… А ещё правое бедро жжёт.
– Ого! – оживился Панду, до сих пор слушавший брата с самоуверенной усмешкой, словно означавшей: «Да-да, продолжай плести истории, сказочник». – Так там же твоя метка!
– Метку и жжёт, – признался Дхана Нанд.
Панду некоторое время молчал, а потом на лице его расплылась широченная улыбка, и он изо всех сил огрел Дхана Нанда по плечу.
– Родственная душа тебя нашла, братец, не дождавшись твоего внимания! Поздравляю.
Император Магадхи озадаченно уставился на Панду.
– Ну и как это возможно? – сумрачно спросил он. – Моя родственная душа – тот псих, которого я однажды выбросил из дворца. Наглый Вишнугупта Чанакья, – лицо Дхана Нанда скривилось, будто он съел лимон с кожурой и без мёда. – А телохранитель сестры – не наглец, а довольно скромный парень…
– Откуда знаешь, что скромный? – задал Панду встречный вопрос брату. – Дурдхара вечно в облаках витает, на её уверения я бы не полагался. Кстати, как телохранителя зовут?
Дхана Нанд наморщил лоб, усердно вспоминая имя, названное в его присутствии лишь единожды.
– Забыл, – наконец сдался он. – Если б я его нанимал, то вспомнил бы. А тут… Столько имён каждый день!
– Но вы постоянно сталкиваетесь!
– И я каждый раз забываю спросить! – раздражённо рявкнул Дхана Нанд. – Особенно если он глазищи свои бездонные на меня уставит или губы начнёт облизывать – так всё, пиши пропало. Ни слова сказать не могу, хотя во время нашей первой встречи я говорить в его присутствии мог.
– А он? – заинтересованно выспрашивал Панду. – Тоже теряет дар речи?
– Ну да, стоит и молчит. А почему молчит, бхут его знает!
– По всем признакам происходящее с вами обоими – это притяжение меток. Если два обладателя взаимодополняющих меток, находясь близко друг к другу, никак не решаются признаться, начинает работать притяжение. При встрече двое не могут друг на друга насмотреться, но при этом теряют дар речи и замирают на месте, как вкопанные. Кроме того, оба испытывают сильное сексуальное возбуждение. Энергия меток именно так и работает: показывает вам, что вы связаны и должны быть вместе, но не позволяет утолить потребности плоти раньше, чем окончательно сформируется духовная связь.
– Нет, – Дхана Нанд замахал руками, отвергая сказанное братом. – Это невозможно. Здесь уже был Чанакья, и я его выгнал. А этот парень… Да у него, скорее всего, вообще нет метки!
– Прав ты или нет, очень легко выяснить. В следующий раз, как столкнёшься с ним, возьми и поцелуй. Уж сделать такой пустяк метка тебе точно позволит! А если и ошибёшься – ничего страшного. Авось он не девица, пятна на репутации не появится.
– Ты советуешь мне без предварительной подготовки поцеловать телохранителя моей сестры, даже не будучи уверенным, есть ли у него метка?! – ужаснулся Дхана Нанд.
– А чего тянуть-то? – пожал плечами Панду.
– Нет, я так не могу.
– Слушай, брат, – Панду развернул Дхана Нанда лицом к себе, – ты уже перецеловал такое количество наложниц, что тебе должно быть безразлично, кого ещё поцелуешь, хоть самого аматью Ракшаса. Соберись с духом и страстно облобызай, как ты умеешь. Взасос!
Дхана Нанд с осуждением посмотрел на Панду, тяжело опустился на кровать и вздохнул, подперев голову руками.
– Вот поверишь: наложниц целовать могу и Ракшаса смог бы, если такое потребуется ради блага Магадхи, а этого телохранителя – нет.
Панду похлопал брата по спине.
– Значит, вы слишком долго тянули, и теперь вместе с притяжением срабатывает также и отталкивание меток.
– Отталкивание?
– Да. Если по глупости две родственные души долгое время сопротивляются естественному притяжению меток, начинает возникать отталкивание. Метка внушает страх перед поцелуем, проверяя, сумеют ли влюблённые этот страх преодолеть. Отказываясь принимать очевидное, когда появились первые признаки притяжения, вы оскорбили силу, подарившую вам любовь, и сила начала мстить, создавая препятствия. И дальше этих препятствий будет лишь больше. Так что иди, преодолевай, пока не стало хуже! – и Панду на правах старшего брата толкнул Дхана Нанда так, что тот чуть не рухнул с кровати. – Потом расскажешь, как было.
Император Магадхи сделал несколько глубоких вдохов, решительно встал и отправился разрушать преграды.
– Про отталкивание я, конечно, загнул, – пробормотал про себя Панду, когда Дхана Нанд скрылся из поля его зрения, – но вот то, что пацан – родственная душа моего младшего брата, по-моему, сомнению не подлежит. Сильно удивлюсь, если это окажется не так! Но, по крайней мере, может, эти двое, поцеловавшись, удовлетворят друг друга и перестанут так таращиться, что уже слуги стали шептаться по углам, а это совсем нехорошо, – и Панду ловко закинул себе в рот оторванную от веточки крупную виноградину.
====== Глава 5. Несостоявшийся поцелуй ======
– Ну как? Поцеловал? – лениво потягиваясь на ложе и доедая последнюю виноградину, спросил Панду, но тут же по внешнему виду вошедшего Дхана Нанда понял: вопрос неуместен.
Император Магадхи выглядел пасмурным, словно затянутое тучами небо в сезон дождей. Самрадж уселся на бархатное сиденье с позолоченной спинкой и уставился в пустоту прямо перед собой, не говоря ни слова и ни на что не реагируя. Следом за занавесь, отгораживающую ложе от остальной части комнаты, просочился царевич Гови. К удивлению Панду, ни в руках, ни во рту Говишанаки не наблюдалось ничего съестного.
– Я это, – неуверенно пробормотал он, – нашего брата сопровождал. Он сейчас немного не в себе, пусть посидит, отдышится. Ему в сабху никак нельзя. Надо сказать Ракшасу, чтоб как-нибудь сам сегодня справился.
– А что случилось? – заинтересовался Панду, переводя взгляд с Гови на неподвижно замершего Дхана Нанда и обратно.
– Если честно, пока вы тут днём беседовали с братом Дханой – ты только не сердись! – я немножко вас подслушал.
– Ах ты! – замахнулся Панду, собираясь запустить в Гови подносом с апельсинами, но мгновенно передумал. – Ладно, договаривай.
– Когда брат Дхана после беседы с тобой двинулся к покоям телохранителя, видимо, надумав поцеловаться, как ты и посоветовал, я посчитал, что недурно бы пойти следом и морально его, так сказать, поддержать. И как же правильно я сделал! – Гови кивнул на Дхана Нанда, погружённого в молчаливую тоску. – Кто бы сейчас тебе всё рассказал, как не я? Вошли, значит, мы в покои к телохранителю, само собой, без стука, мы же Нанды! Брат Дхана уже рот открыл, чтоб потребовать законного поцелуя на основании существующей на его правом бедре метки, но тут перед нами открылась картина, которую не описать словами. Тот телохранитель стоял возле стены с закрытыми глазами и весь извивался вот так, – Гови изобразил некие движения, с точки зрения Панду, напоминающие судороги умирающего, – и ещё беспрестанно хихикал, а проклятая бесстыжая Шипра шарила рукой в его дхоти и зловещим шёпотом говорила: «Стой смирно, а то я его никогда не поймаю!» – и Гови изобразил голос, который мог бы принадлежать лишь пьяному млеччхе, но не целомудренной девушке. – Если честно, мне это всё показалось странным. Недавно я предлагал Шипре вот так побаловаться, а она наотрез отказалась и ещё обещала пожаловаться Дурдхаре, – Гови печально вздохнул. – А брат Дхана вместо того, чтобы тому развратному телохранителю мечом голову снести, побагровел, затрясся и вышел. Ну и я отправился следом, потому что в одиночку на чужое непотребство смотреть неинтересно. Лично меня гладить никто не собирался, чего задаром стоять?
– Вот это да, – только и смог вымолвить Панду, переводя взгляд на неподвижного и мрачного Дхана Нанда. – А этот парень, и правда, наглец. Будучи никем, каким-то приёмным сыном вайшьи, а по рождению, может, вообще шудрой, попал во дворец и, отработав всего ничего, уже девушек соблазняет! Шипра – не просто обычная служанка. Она дочь дэви Даймы и подруга Дурдхары, а он умудрился заставить её делать такое? Брат, – обратился Панду к безразлично взирающему в пустоту Дхана Нанду, – почему ты ему голову не снёс?! Таких подлецов надо убивать.
Ответом ему было глубокое молчание.
– Он теперь не разговаривает, – снова вмешался в беседу Гови. – За весь путь обратно до твоих покоев ни слова не сказал.
– И немудрено, – Панду вздохнул и помахал рукой вправо-влево перед лицом Дхана Нанда. Реакции не последовало. – Ладно, пусть сидит, – и, снова обернувшись к Гови, промолвил, – а ты ступай-ка, проверь, не сотворил ли тот наглец чего похуже с Шипрой? Если сделал, то пусть начинает совершать предсмертные приготовления. Есть у него метка или нет, но я его казню! – и Панду крепко сжал кулаки.
– Уф, поймала! – из сжатого кулачка Шипры торчал длинный тонкий хвост, недовольно вилявший из стороны в сторону. – Дурдхара точно бы нас убила, если бы её Чхота пропал, или ты бы его раздавил! Но теперь всё в порядке.
Шипра осторожно выпустила мышонка в предназначенную для него клетку. Чандра, тяжело дыша, сидел на полу, прижавшись затылком к стене.
«Лучше смерть, чем ещё раз пережить такое!» – думал он, наблюдая за тем, как пойманный Чхота смешно умывается передними лапками. Юноша всеми силами старался отвлечься и забыть про испытанный дискомфорт от ощущения женской руки, мимоходом прикасающейся к нему. Эти касания Чандре были крайне неприятны, но он сам не понимал, почему.
– Чего испугался? – легко рассмеялась Шипра, не поняв переживаний юноши. – Думаешь, Чхота впервые заполз к кому-то под одежду? Неа, – и она скроила лукавую рожицу. – Я уж сбилась со счёта, сколько раз приходилось его ловить.
– И ты вот так ко всем… в дхоти лазаешь?! – ужаснулся Чандра.
– Нет, – улыбка Шипры стала игривой. – Только к красивым и молодым. Некрасивые и старые сами достают, – она поцокала языком, шутливо нахмурив бровки, – чего им помогать? Неинтересно. И Чхоте тоже неинтересно. Он чаще заползает к таким, как ты, – в голосе Шипры прорезались соблазнительные нотки. – Так что сильно не переживай. Ни ты меня не осквернил, ни я тебя. Ерунда всё это.
– Ну ты даёшь, – покрутил головой Чандра. – А я-то считал тебя тихой и скромной!
Шипра звонко рассмеялась и бросила на юного телохранителя завлекающий взгляд.
– Рядом с царевной я выучилась играть свою роль и знать своё место, но давно поняла: слишком скромные, как правило, умирают неудовлетворёнными. А я такой судьбы себе не желаю, – и она снова многообещающе посмотрела на Чандру. – Кроме того, у меня нет метки и, наверное, не появится. Тогда для кого себя беречь? Лучше дышать полной грудью и делать что хочешь! Кстати, не желаешь продолжить ловлю мышонка, но без мышонка? – ласково спросила она. – Тебе точно понравится.
– Нет!!! – Чандра едва не заорал, но тут же сам себе зажал рот и гораздо тише прибавил. – Не надо.
– Жаль, – огорчилась девушка. – Впрочем, если передумаешь – приходи. Где моя комната, тебе известно! Только уговор, – и она подняла пальчик вверх, – дальше прикосновений я заходить не планирую. Несмотря на мои смелые опыты, я всё еще девственна. Ясно?
Чандра быстро кивнул, лишь бы поскорее отделаться от нежданной охотницы за лингамами, но тут вдруг его разум вернулся на место, и он закричал в спину уходящей Шипры.
– Погоди!!!
– Неужели передумал? – служанка обернулась с нежной улыбкой, держа в руке клетку с Чхотой.
– Нет, я о другом… Ты сказала, у тебя нет метки. А есть ли метка у Дурдхары?
Лицо Шипры вдруг закаменело, а голос из воркующего стал неприветливым.
– Зачем тебе знать такое?
– Я бы помог отыскать её возлюбленного. Метку получить легко, а найти человека, предназначенного судьбой, непросто! Вот я и подумал: если у царевны есть метка, но она не знает, где искать, то...
– У Дурдхары нет метки, – отрезала Шипра и, более не задерживаясь, вышла из комнаты.
– Вот тебе и раз, – Чандра задумчиво почесал затылок. – Как же такое возможно, чтобы метки не было, если мы с царевной – родственные души? Что-то тут не так...
Однако разговор с Шипрой состоялся как нельзя более кстати, иначе Чандре совсем нечего было бы предъявить безумному брамину. Когда настала ночь, прячась от всех, неслышно ступая босыми ногами по полу, юноша тайком выскочил в тёмный сад, пробрался через кусты, пролез в давно обнаруженную дыру в стене, отодвинув известный лишь ему камень в её основании, и бегом помчался к лесу. Возле знакомого ручья остановился, чтобы отдышаться. Хотел глотнуть воды, да не успел. Его внезапно придушил за шею тот самый сумасшедший, не оставивший своих попыток покорить сердце императора.
– Отпустите! – прохрипел Чандра. – Это я… Пришёл доложить…
Давление пальцев ослабело.
– Ну давай, – насмешливо заговорил Чанакья. – Докладывай.
