Текст книги "Te Amo (СИ)"
Автор книги: An-nA
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)
– А в-второе? – бубнит Микаэла, даже не в состоянии поднять головы. Послышался смешок.
– А второе… – протянул дух, – а второе заключит в том, что одного из вас я заберу с собой. Навечно.
Отдался гул двух стуков сердец. Очень громких стуков.
Музыка: Skillet – Whispers in the Dark (piano)
– Ч-что ты хочешь этим с-сказать? – со страхом в голове спрашивает Гонсалес, опасаясь своих предположений. Хотя, все и так было ясно.
– Я заберу одного из вас и дам короткий путь. Или же прямо сейчас убью обоих, и желание ваше исполнить вы будете в состоянии сами -, находясь в мире духов. Так что? Согласны?
– Н-нет, п-погоди! – запротестовала Микаэла, опираясь на локти. – М-мы не с-согласны. Д-да, Ямато? – ответом послужило молчание. Девушка сглотнула. – Ямато?
Послышался хруст снега в районе ног. Почувствовав, что ее схватывают за локти, испанка сразу же шмякается ладонями в снег, автоматически поднимаясь с другом, у которого внезапно появились силы для того, что они не смогли сделать буквально пять минут назад. Обрадовавшись, что сейчас парень откажет злобному духу и договориться о том, чтобы им дали шанс на то, чтобы они дошли, Гонсалес, встав, уже хотела взять друга за руку, как почувствовала, что Ямато свою ладонь от ее отодвинул.
Удивившись, Микаэла нахмурилась тому, зачем же ее друг это сделал, но в ту секунду, когда она хотела спросить его об этом, она остолбенела. Сделав несколько шагов по направлению к духу, Куроко медленно развернулся к девушке, не поднимая головы, а поэтому не видя ее ошарашенного лица. Переводя взгляд с одного на другого, Гонсалес с ужасом раскрыла рот, после чего, пошатнувшись, отчаянным голосом начала шептать:
– Я-ямато, что ты…
– Мы не сможем идти так далеко вместе. Если путь станет короче – ты сможешь добраться, – стальным голосом начал парень, все так же не смотря на нее. – Просто иди прямо. Пол километра ты пройти сможешь, если…
– Да что ты такое говоришь! – вскрикнула она настолько громко, настолько смогла. – Д-дурак, прекрати, это не смешно.
– Я не шучу.
– Н-но…
– Времени нету, пора уходить, – прервал ее дух, встав прямо перед Ямато и загородив его своим безобразным тельцем, – прощаться времени нет. Рад, что сделка прошла удачно.
– П-погоди, какая сделка, я не соглашалась!
– Но согласился он, – указав на парня, ответил Каппа, – ты тут уж бессильна.
Направив руки вниз, существо начало собираться скопления воды в снегу, начав сооружать вокруг себя какую-то странную стену, тем самым унося и себя и парня проч с глаз долой от Микаэлы.
– Ямато, постой! – захрипела она. – Это нечестно, не бросай меня…
– Я с тобой, – кивает парень, поднимая голову и давая увидеть подруге слезу, катившуюся по своей щеке, – просто сохрани меня тут, – он указал на сердце, – и я всегда буду в нем навеки с тобой, – улыбнувшись своей коронной, но сейчас такой грустной улыбкой, Куроко прошептал свои последние слова перед тем, как навсегда уйти в неизвестную вечность: – Борись, Негр. Борись до самого конца.
– Мертвых не возвращают, Микаэла. Помни об этом, – зачем-то дополнил Каппа, взмахивая рукой и уносясь вместе со встречным ветром куда-то высоко в горы и там же растворяясь в диком танце природы.
Шум ветра играл в барабанных перепонках, а снежинки, некогда красивые и забавные снежинки, с силой хлестали по лицу, но хозяйку это никак не волновало. Секунда, и тишину окружающего мира разрывает полный отчаяния крик. Упав на колени, Микаэла со всей силы вцепилась в волосы, не переставая вырывать из легких воздух, а с губ срывать вой, который она даже не старалась контролировать. Осознание никак не могло дойти до нее, а щеки жгло не только снегом, но и слезами. Горькими слезами реальности.
– Боже, нет, так не должно быть! – кричала испанка, с силой ударяя по заснеженному сугробу. – Так не должно было быть! Не должно!
Было холодно. Очень холодно. Каждая секунда, проведенная тут, все укорачивала ее шансы хоть на какое-то спасение, но ей было просто плевать с высокой колокольни. Сегодняшний день она уже мысленно отметила самым ужасным днем ее существование в этой жизни и сейчас, сидя на снегу, она было уже хотела прекратить все это, как неожиданный голос донесся до ее хрупкого сознания:
– Борись, Негр. Борись до самого конца.
Кулаки сжимались, то разжимались, а слезы продолжили течь по щекам, даже не думая прекращать свой необдуманный ход. Всхлипнув, Гонсалес зажмурилась, вновь вцепив руки в волосы и медленно, но верно поднимаясь с колен, чувствуя, как начинают ныть все суставы и кости.
Ненависть – вот то слово, которое полностью олицетворяет ее состояние. Ненависть к самой себе, ненависть с этому отвратительному духу и его условиям, ненависть ко всему, что только можно было ненавидеть. Кроме одного. Она просто не смогла возненавидеть надежду. Ту самую, что таилась в ее сердце с самого ее возвращения к Рену, к семье, с того момента, как они отправились к Каппе, а потом сюда. Она просто не позволяла себе ненавидеть то, что давало ей право на последующие шаги к цели, но которые ее, увы, привели к такому исходу событий.
Но сдаться она не могла. Нет, только не сейчас. Неужели такая потеря была напрасной? Неужели она после всего этого сможет просто вот так умереть в горах, дать умереть своим друзья и мужу? Даст сделать так, что отец никогда не увидит своего ребенка, а мир не увидит улыбки на лице Анны? Нет, этого она допустить никак не могла. И во имя всего, что когда-либо ей было дорого, она сможет идти дальше, ведомая немой поддержкой друга, что в нужный момент не пожалел и жизни ради тех, кто стал и был ему дорог.
– Слышишь, Каппа?! Я иду! – выкрикнула девушка в пустоту, смотря на небо и чувствуя на глазах очередной поток влаги, тут же вытирая его рукавом. – Я дойду и покажу тебе, что я смогла! И ты смотри, Ямато! – всхлипнув, она, топнув ногой, тихо добавила: – Я дойду и ты будешь гордиться своим Негром.
========== Глава 57. Похоронила? Перестаралась… ==========
Тот, кто страдал не раз и плакал очень громко,
Тому Господь воздаст и наградит достойно.
Stella Amilb
POV Микаэлы.
Музыка:Katy Perry – Unconditionally
– Пошло оно все к черту!
Со всей силы сжимаю ладонь в кулак, тем временем другой отряхивая одежду от налипшего отвратительно снега, что успел пропитать буквально каждый миллиметр моей одежды, уже давно струйками воды стекая по голому телу. Окаменевшими пальцами пытаюсь завязать шарф на шее потуже, наверное, в душе все-таки надеясь на то, что это может меня хоть немного, но спасти от бушующей и валящей с ног погоды. Зубы бьются друг о друга в безостановочном ритме, подкидывая мне тему для размышлений по поводу того, когда же мои бедные зубки не выдержат и под таким натиском просто-напросто треснут. Все это меня ровным счетом заставляло выть и чуть ли не коленками падать на сугробы, заставляя морозному ветру унести меня туда, где я никогда не постигну этот холод. Туда, где…и думать об этом противно.
– Я дойду, мне еще немного осталось! – кричала я охрипшим и уже осевшим голосом, не давая уже ослабевшей и почти сдавшейся Микаэле внутри “упасть”. – Я дойду и надеру всем вам задницу! Всем, кто жить мне нормально не дает! Дойду!
Если бы со мной рядом кто-нибудь стоял, то я могла бы отдать голову на отсечение, но поспорить, что этот человек бы сейчас меня непременно послушал. Это никакая не излишняя самоуверенность, это лишь констатация факта, за которую я, поверьте, ручаюсь. Во мне внутри что-то с каждой секундой начинало вскипать все сильнее и сильнее, хоть и это “что-то” в согревании тела мне ничем не помогало, лишь сердце, что стучало с небывалой быстротой, полыхало адским пламенем ненависти и раздражения.
Мои шаги уже не такие уверенные, как в начале пути, да и силы с каждым новым порывом ветра все норовили меня покинуть, хоть я и пыталась устоять на обессилевших ногах. Холод – это самое страшное, что бы кто не говорил. Возможно, я так говорю, потому что сейчас я нахожусь вот в такой ситуации, и будь я, например, на палящем солнце, ненавидела бы его, но факт остается фактом, и я просто готово проклинать все, что связано со снегом, морозом и метелью. Я, человек, всю жизнь проживший в теплом и почти никогда не заснеженном городе, славившийся вечной солнечной погодой, и именно это меня и подвело.
– Е-еще ч-чуть-чуть, – шепчу, делая очередной болезненный вдох, – осталось н-немного, – сжимая зубы так сильно, насколько могу, и сквозь них, ухмыляясь, шиплю: – Venceré, – еще шаг, – soy fuerte, – мне даже самой непонятно, почему все так сложилось. За что всем нам эти испытания, эти мучения, эти проверки на волю. Может, это кто-то сверху просто смотрит и думает: “Выдержат ли они? Смогут ли пройти все это несмотря ни на что?”. Хах. Так пусть знать тот, кто за нами наблюдает: – Podré. Para los amigos. Para Yamato. Para Rena. No moriré! – сил больше плакать у меня нет. Нет сил больше стоять и смотреть на то, как медленно умирает созданное нами счастье. Надоело жаловаться на то, что нам дала природа, чем одарила. Надо идти вперед, надо, черт дери, идти не смотря ни на что! – Te amo, la vida! ¡Y lucharé por ti!*
Конец POV Микаэлы.
Тем временем…
– Это очень, очень любопытно.
Очередной тяжелый удар приходится по диафрагме, тем самым заставляя стать свидетелями хруста уже чуть ли не раздробленных костей, что уже держались чуть ли не на честном слове. Каждый сустав, каждая мышца, все то, до чего смог добраться дух Сато, отдавало гулкой болью по всему телу, не давая шаманам даже отдышаться, принимая все новые и новые боевые удары змея, коим и являлся хранитель на вид безобидного мужчины.
Дух темно-бурой гигантской кобры бесшумными, почти невесомыми движениями, приближаясь к каждому из ребят, выстреливала из пасти, плотно сомкнув трахею, мощный поток фурьеку, разбивая движение воздуха и попадая прямо в цель. Говоря на чистоту, этих змей еще издавна считали отличными “стрелками”.
В природе они так же применяли этот дар, но поражая свою жертву не фурьеку, как в данном случае, а смертоносным ядом, который они направляли прямо в глаза тому, кого они хотели съесть, либо просто смести со своего пути, как они и поступали с людьми, которые могут лишиться зрения, если сразу же не промыть глаза. Зрение будет потеряно безвозвратно. В настоящей жизни их цвет варьировал он светло-коричневого до темного-бурового, коим и являлся наш противник, и что придавало ему еще больше ужасающего вида, не говоря уже о поперечным порезах вокруг головы. Противник мог уничтожить не только своей силой, но и видом.
– И сколько же вы еще планируете держаться? – пальцами правой руки разглаживая пушистые усы и всем своим видом показывая насмешку, поинтересовался Сота.
– Столько, сколько потребуется.
Прохрипев, Рен оперился на ноющий и исцарапанный в кровь локоть, пытаясь подняться с места хотя бы на несколько сантиметров и посмотреть врагу в глаза. К своему величайшему сожалению, парень ничего, собственно, как и все остальные, сделать не мог, так как не успевал он встать на ноги, как получал очередной удар от бесполезного духа Сато. Спросите, почему бесполезного? А это очень просто.
Такие хранители, как у мужчины, чаще всего использовались у шаманов для привлечения внимания или просто напросто для того, чтобы отбиться от грабителей или нападающих людей, которые, кроме как на свои кулаки, больше ни на кого положиться не могут. Таких хранителей называли “деревянными”. С духами у них обстоял разговор короткий, причем не в их пользу. Но было одно преимущество, которые имели эти огромные и полностью зомбированные кобры – они могли переносить духа в иной мир, откуда они изначально и пришли, и что эта змея сделала и с нашими хранителями ребят.
– А тебя на “столько, сколько потребуется” хватит, Тао? – ухмыляется мужчина, обнажив пожелтевшие зубы. – Мне казалось, что тебя после потери Нанами уже сломать будет, как спичку напополам разломать.
– Во-первых, ее зовут не Нанами, – буквально выплюнул это имя Рен, чувствуя, как от него во рту начинает отдавать гнилью, – а, во-вторых, после этого мне еще сильнее хочется расквасить ваши самодовольные рожи, – сплевывает изо рта кровь, не отводя ненавистного взгляда.
– Как же это грубо, – притворно надул губы Сато, склоняя голову чуть на бок. Через секунду его лицо сменилось самодовольной, дерзкой улыбкой, – но, пожалуй, я смогу это исправить.
***
Перекатывая на шероховатой поверхности своего корявого пальца кристально чистую капельку воды, Каппа с удовлетворением замечал, как жидкость, повинуясь нехитрым манипуляциям, оставляет за собой аккуратную мокрую дорожку. Странно, но как-то по-своему искренне ухмыляясь, дух, наклонив голову в бок, начал осторожно подносить лапку к идеальной и темно-голубого цвета озерной глади. Вздрогнув, тем самым потревожив покой одинокой капельки, Каппа с сожалением взглянул на то, что он лишь несколько секунд назад раскатывал по пальцу, и что с существенным ей бульком впадает в воду, теряясь в миллиардах таких же, как и она сама.
– Занимаешься не пойми чем? – слышится хриплый, но изнеможения неприятный слуху голос, который Каппа сразу же узнал. Бросив последний взгляд на любимую ему так воду, он вздохнул, медленно разворачиваясь к собеседнику.
– А ты как всегда ворчишь, Сёдзё. Можно же иногда побыть чуть повеселее? – хихикнул Каппа, с удовлетворением наблюдая за вытянувшимся и оскорбленным лицом своего товарища, коим и являлся еще один водный, но уж более агрессивный дух.
Звали это существо Сёдзё, как вы уже поняли, и обитал он, как и наш уже “всеми любимый” Каппа, в водах, только не в таких мелких и необитаемых. Такие, как он, предпочитали моря, а уж чуть реже океаны, в которых они почти не водились из-за того, что жертву себе там выискать было довольно сложнее, чем в уже родном и прижившимся море. Говоря о жертвах, я имею в виду случайных моряков, которые по недоброй воле случая оказались на пути этого злобного духа, и суда которых он очень любил топить, самих же людей утаскивая на самое дно.
Выглядели они, как и, собственно, наш персонаж, очень и очень, я бы сказала, вызывающе, по сравнению с остальными мне знакомыми водными духами. Если уж Каппу можно было хоть как-то спутать с черепахой, благодаря его панцирю – смотря в каком месте и какого встретить – и морщинистой зеленой коже, то спутать Сёдзё было просто не с чем. Он имел грубую, зеленую и пупырчатую кожу, того же цвета плавники на руках и ногах, а также “шикарную”, длиннющую рыжую гриву, которая тянулась до самых пят существа. Он устрашал одним своим видом, не говоря уже о его гигантском росте, а также большом ковшом с сакэ – своим любимым напитком – который он повсюду таскал с собой. Этот день не стал исключением.
– Не тебе мне говорить о веселье, – буркнул он низким и осипшим голосом, отхлебывая глоток своего излюбленного сакэ. Вытерев тыльной стороной ладони рот и смачно чмокнув губами от удовольствия, он с обидой в голосе добавил, – упустил такую добычу. У тебя что, температура в воде спала или наоборот? Перегрелся?
– Ничего я не перегрелся, – махнул на него лапой Каппа, – не знаешь – молчи уж и пей свое сакэ.
– А ты, как я вижу, в добрячки заделался, – загоготав от собственной “гениальной” шутки и обнажив ряд кривых и потрескавшихся зубов, проговорил дух, – сделку какую-то заключил. Зачем? Надо было сразу хватать и под воду!
– Вот иди и хватай людей на своем берегу, что ты у меня-то забыл? Тебе же нельзя долго без соленой воды обходиться? – как-то уже с раздражением поинтересовался у существа Каппа, раздумывая, чего же этому рыжему так не имется.
– Я же о тебе забочусь, бестолочь! – гаркнул обиженно тот, топнув огроменной стопой о каменистую поверхность пещеры. – Сидишь тут себе в одиночестве, людей видишь раз в год, и то, те сразу же ноги отсюда уносят, тебе такой шанс выпал, а ты еще и торгуешься с ним!
– Кто тебе сказал, что я с ним торгуюсь? – проворчало существо, отрываясь от взгляда на воду.
– А кто девчонке сделку предложил, а? Я, что ли? – иронично произнес Сёдзё. – Собирал бы ты уже свои вещички, да уматывал отсюда. Совсем уже одичал.
– Сам ты одичал, – обиженно пробурчал Каппа. – И вообще, проваливай отсюда! Не твое это дело вообще!
Не дав товарищу хоть что-то ответить, Каппа резко же плюхнулся в воду, создавая при этом характерные тому брызги, и, скрестив лапки на груди, начал погружаться глубже с глаз долой Сёдзе. Ему надоел этот бессмысленный и якобы поучающий разговор, а особенно с тем, кто не различает, что он сам же на дно уносит – ботинок или человека живого. Тем более, ничего бы от его слов не поменялось, он уже принял собственное решение, и никто был не в праве его опровергнуть или оспорить, ибо это было просто бесполезно.
Надувшись, как воздушный шар, Каппа было уже продолжил погружение еще глубже, как одна маленькая деталь заставила его резко раскрыть глаза, поражаясь собственной забывчивости. Что же, отдохнуть ему, кажется, сегодня не удастся, дело было одно важное, а поэтому, чертыхнувшись, дух без дальнейших размышлений и действий поплыл на поверхность, по пути коря себя за забывчивость и за слабодушие одновременно.
***
POV Микаэлы.
– П-почти дошла?
Последний шаг, и я бросаю взгляд на замороженную, узкую и еле заметную речку, которую я смогла бы даже разглядеть будь она под трехметровым слоем снега – слишком уж долго и тщательно я ее искала – хоть до этого и было недалеко. Некое подобие улыбки легко мне на губы от столь долгожданной картины, которую так давно я хотела увидеть.
Кашлянув, сразу же чувствую во рту металлический привкус ни чего иного, как крови, от чего в душе начинается какая-то мелкая, но все же паника, обусловленная тем, что я очень боялась не успеть и профукать свое уж слишком дорогое сейчас желание. Никакие там отхаркивания и кровь мне были сейчас ни к чему, а поэтому я, сплюнув все, что было во рту, из последних сил двинулась поближе к реке, надеясь, что этот мелкий дух меня не обманул, и я все-таки не зря прошла такой путь. И потеряла Ямато. Потеряла по собственной глупости.
Последнее уж очень сильно колебало меня на протяжении всего пути, ведь сколько раз меня посещали мысли о том, чтобы просто упасть сейчас здесь и дождаться своего часа, ведь все, что я могла потерять, я уже потеряла. Но кто-то внутри меня сразу же давал мне пощечину и встряхивал за плечи, твердя о том, чтобы я, наконец, пришла в себя и продолжила идти, крепко сжимая кулаки и не опуская глаз на протяжении всего пути. Кто-то наверху меня “любил” настолько сильно, что отправил на такое испытание, отобрал друга, и при этом при всем самолично же давал так называемого пинка. Раздражает меня все это, что уж сказать.
Почти добравшись до реки, прищуриваясь, оглядываюсь по сторонам в поисках хотя бы одного намека на то, что Каппа может находиться здесь. Странно, но чувствую я себя как-то подозрительно расслабленно. Может, это мой организм привык к этому холоду? Тогда мне это только на руку.
– Да где же этот ду…
Конец POV Микаэлы.
Музыка:Shot – Обними меня (минусовка). Прим. Автора – слушать до конца главы.
Не успев договорить фразы, как девушка плашмя приземлилась животом прямо в этот холодный и всюду проскальзывающий снег. Не удивительно, что она ничего не чувствовала – ноги ее полностью были ледяными, поэтому уж под конец такого напора она выдержать не смогли, собственно, как и сознание Микаэлы, что было во много-много раз хуже.
Казалось бы, вот он конец. Такой ожидаемый, но совершенно несправедливый. И хочется просто ногтями проводить по стеклянной поверхности от разочарования и выть ежесекундно от осознания своей беспомощности и того, что ты никак не можешь помочь тому, кто так отчаянно боролся.
Слышится тихий, еле уловимый хруст снега, будто бы призрак, только ступив на землю, пытается бесшумно прошествовать до чего-то или, скорее всего, кого-то. Легкий порыв ветра, и в воздухе начинает кружить целый вихрь блестящих кристаллов снежинок, что так и норовили прикоснуться до раскрасневшегося лица бедной девушки. Ледяные иголочки, наверное, сильно бы побеспокоили Микаэлу, будь она в сознании, но увы, пребывая в полном забвении, она не могла почувствовать ни грамма той реальности, что сейчас с ней происходит.
Соединяясь в воздушном, полном свободы океане, белоснежные песчинки медленно, но верно начинали приближаться к уже расслабленному и оледеневшему тельцу бедняжки, развевая ее волосы и преобразовывая их в еще больший беспорядок. Ветер усиливался, а природа не давала слабину, вновь возвращая на землю холод и мороз, наверное, думая, что на сегодня поблажек с ее стороны и так достаточно. Так ли это было?
***
– Почему от них никаких вестей? – встревоженно пролепетала Тамао, каждые пять минут обеспокоенно поглядывая в окно и на разгулявшуюся там погоду. – Надеюсь, у них все получилось.
– Получилось, – не раздумывая бросила Пилика. С самого начала ухода ребят и после объяснения Анны по поводу того, что случилось, девушка не могла найти себе места. Мысль о том, что ее брат и друзья, включая любимого человека, сейчас в полнейшей опасности. Хоть и девушка, которая сейчас пошла им на подмогу, была ее соперницей, Пилика к ней вселенской ненависти, как, например, пол года назад, не испытывала. Наоборот, она на месте усидеть не могла от мысли, что что-то случилось, и это раздражало ее больше всего.
– А почему они тогда не возвращаются? – не унималась Таммамура, нервно постукивая пальцами по подоконнику и принимая из рук Морти стакан воды, который он ей любезно предложил. – Спасибо, – поблагодарила она.
– Это не так уж и легко, – пожала плечами Анна, все это время сидя с задумчивым лицом и не отрывая взгляда от горшка с цветком, который ей подарил Асакура совсем недавно, дабы хоть как-то порадовать жену. Взгляды на него ее успокаивали, – кто знает, поймали ли они его вообще.
Одновременно вздрогнув, трое друзей с шокированными лицами развернулись к Киояме, что с глубочайшим спокойствием произнесла эту фразу, даже не моргнув. Возможно, так казалось со стороны. Хотя нет, это так и было. Анна сама себя перебарывала, сидя вот так в тепле на своем родном диване и домашних тапочках, ожидая, когда же ей на блюдечке все предоставят. Она считала, что этим своим поведением кажется довольно легкомысленной в плане того, что же сейчас с ее мужем и друзьями, и вообще живы они. Но это только предположения и мнение Анны.
– Не стоит думать о плохом, – нервно хихикнул Морти, видя, как атмосфера в комнате накалилась, – лучше подождем, а не будем гадать. Наверное, они просто задерживаются, да и…
Остановившись на полуслове, парень, вздрогнув, широко раскрыл глаза, глядя на то, как Киояма, придерживаясь за сердце, опускается на колени перед диваном, вместе с собой опуская на пол и покрывало. Вскрикнув, обе девушки сразу же подбежали к издаивающей хрипы Анне, что трясясь всем телом продолжала держаться за сердце, чувствуя, как по виску уже течет струйка пота, а на лбу выступила испарина. Как-то слишком резко стало плохо.
Пытаясь достучаться до подруги, Тамао и Пилика сели рядом, и, как только Пилика хотела ее поднять, Таммамура сказала ей отойти, так как в таких случаях нельзя совершать никаких резких движений. Морти, что прибежал с очередной порцией воды, подкатил к Киояме на корточках, подставляя стакан трясущейся рукой. Он сам был уже на пороге обморока.
Пытаясь спросить у Анны о том, как она, или прося о том, чтобы она хоть как-то отреагировала, они не заметили, как девушка, в очередной раз тихо захрипев, прошептала сквозь сцепленные зубы:
– М-микаэла…
***
Вески дернулись и вот уже через секунду начинают медленно и аккуратно приоткрываться, впуская белоснежный свет. Несколько раз проморгавшись и зажмурившись от слишком яркого освещения, Микаэла со стоном полностью открыла глаза, оглядываясь, пытаясь понять, что же с ней случилось и где она находится. Мыслей по этому поводу пока не было, ибо место, которое она могла видеть лишь с положения лежа, ей знакомо не было.
Приподнявшись и сев попой на землю, Гонсалес стала с интересом изучать окружающий ее мир и пространство, чувствуя, что что-то тут совсем не так, как ей бы хотелось. Все было каким-то серым, блеклым, похожим на задымленную кем-то комнату без дверей и окон, которых ей не хватало. Только она хотела встать, как голову прознает недавнее, совсем свежее воспоминание.
Она не дошла. Оставалось совсем чуть-чуть, лишь несколько шагов, а она просто мешком упала на снег, по-крайней мере она была в этом уверена, так как ее последнее воспоминание обрывалось уже на полете. Духа она не видела, даже издалека, а поэтому то, что сейчас она находится не пойми где, пугало ее еще больше.
– Дура! – послышался громкий, рассерженный и такой…знакомый голос?
Сглотнув, Микаэла медленно, очень медленно начинает поворачивать голову в ту сторону, откуда был предположительно слышен ею голос. Руки начали медленно трястись, а тело мгновенно покрылось мелким стадом мурашек, а ведь она даже еще не повернулась. Но через секунду она это сделала и, сразу же сжав ладони в кулаки и чувствуя, как слезы медленно подступают к горлу, промямлила:
– Я-ямато?
– Дура, ты что натворила! – бесновался парень, целый и здоровый стоя и возвышаясь над испанкой. – Какого черта?!
– Я-ямато, ты жи…
– Тебя не должно тут быть, ясно?! Ясно тебе?! – схватив подругу за руки и потянув наверх, поставив ее на ноги, вскипел Куроко, кажется, пребывая вне себя. – Я велел дойди до самого конца, а не умирать, идиотка!
========== Глава 58. Все плохое когда-нибудь кончается… ==========
Наша любовь была нитью в этом лабиринте, сетью под канатоходцем,
Единственной реальной вещью в моей странной жизни, которой я всегда мог доверять.
Одри Ниффенеггер. Жена путешественника во времени.
Проигнорировав очередной громкий выкрик друга прямо в лицо, сопровождаемый многочисленными растрясками и не очень лестными отзывами о самой девушке, Микаэла, хлюпнув носом, улыбнулась во весь рот, чувствуя, как внизу живота разливается приятное тепло. Не придавая особому значению, что парень, возможно, говорит что-то важное – действительно важное – брюнетка, не отводя счастливого и заполненного слезами взгляда с голубых глаз своего лучшего друга, по какой-то причине начала его пристально разглядывать.
Его редкие, чуть ли не прозрачные, но такие милые веснушки, что были рассыпаны по его тонкому и аккуратному носу, за который в детстве Микаэла очень любила дергать, тем самым выводя из себя бедного мальчишку. Опускает глаза на его руки, что покоятся на ее небольших плечиках. Его небольшой шрам, покоившийся прямо на запястье, но совсем-совсем незаметный для человеческого, повседневного глаза, ведь кожа Ямато была почти такого же тона, как и сама рана. Но Микаэла никогда не отбирала у себя шанса на то, чтобы лишний раз выглянуть на эту памятную боевую рану. Такую неприметную, но очень и очень важную.
Когда они были совсем детьми, с все тем же детским умишкой и ветерком в голове, который заставлял их резвиться во дворе своих домов с утра до ночи, и случилось это событие, что и сейчас девушка вспоминает одновременно и с улыбкой и содроганием. Почему-то именно сейчас ей захотелось вспомнить это. Вспомнить в тот момент, когда ей уже в очередной раз кажется, что ее не бросили. Такую на то время вредную и, увы, не изменившуюся дурочку.
Ей было каких-то десять или одиннадцать лет, но уже тогда, стоя за – на то время – широкой спиной своего друга, она крепко сжимала небольшие кулачки и, выступая вперед, старалась показать себя как можно смелее и увереннее, но поверьте, уверена она была скорее не в себе, а в мальчишке, что с ухмылочкой стоял за ней и в любую минуту был готов поставить ее уже за собой. Защитить от обидчиков, представ перед ней, как и обычно, великим и бесстрашным героем.
В тот обыденный, нечем не примечательный летный денек, солнце которого, казалось, светило ярче обычного, несколько ребятишек выстроились в небольшую шеренгу прямо посреди сооруженного и растоптанного футбольного поля и, смотря на командира, без всяких излишних слов пытались вникнуть в речь парнишки. Сейчас должны были бить пенальти.
Единственная девочка, что стояла в самом конце этой небольшой шеренги и с серьезным выражением лица следила за другом, радостно улыбнулась, поднимая руку и извещая всех о том, что она с удовольствием выполнит эту непосильную задачу. Нахмурившись, Ямато, уперев руки в боки, шикнул на подругу, тем самым заставляя ее тот час же стихнуть, ибо матч этот был очень важен и нужно было его обязательно выиграть. Ведь она всего лишь маленькая, слабая девочка.
Отвернувшись от надувшейся и обиженной Микаэлы, Куроко продолжил твердить всем о том, что сегодня они должны непременно одержать победу, ведь противники вскоре придут и незаконченный вчера матч – кого-то из противоположной команды позвали домой, а мяч принадлежал ему – будет возобновлен. Ударив кулачком по ладошке, Ямато хитро улыбнулся.
Команда противника вскоре прибыла. Поприветствовав друг друга, командиры припомнили вчерашний исход игры перед тем, как один из игроков покинул поле и, отдав мяч тому, кто должен был бить пенальти, и встали на свои исходные позиции. Доброволец, которого одобрила вся команда, кроме, конечно же, Микаэлы, поставил мячик там, откуда он должен будет бить и отошел на несколько шагов, одновременно раскидывая мелкие камешки, которые могли ему помешать.
Прикрыв глаза, мальчишка что-то там себе под нос прошептал, тем временем вытерев сопливый нос растянутым рукавом своей испачканной кофты. Да не до моды было сейчас детям, ведь такие нервы, такое напряжение было написано на лице каждого из них. Выдохнув, парнишка открыл глаза, срываясь с места, тем самым поднимая пыль, и, приблизившись к мячику, отставил правую ногу назад, в ту же секунду ею же ударяя по изорванному в клочья, бедному мячу. Все затаили дыхание в ожидании того, что же случится. Видимо, лучше было бы поставить на его место Микаэлу.
“И зачем ты пошла за мной?” – спросил мальчик подругу, что шагала рядом и с превосходством глядела на него, давая понять, что она оказалась права в том, что они неверно выбрали бьющего.
“Просто так”, – ответила она, пожав плечами. Мячик, который точно должен был попасть по воротам, полетел в совершенно другую сторону и очутился прямо в постороннем дворе, огражденным не высоким, сеточным забором, если это изорванное в клочья сооружение можно так назвать.
В этом дворе жила большая и очень агрессивная собака, которая вечно мешала ребятам доставать мяч, что чуть ли не каждую игру летел в сторону соседского сада. И сейчас, приоткрывая калитку, что вела на постороннюю территорию, Ямато с полной серьезностью начал оглядываться по сторонам и, никого не увидев, подозвал девочку. Собака, только завидев их, начала ту же секунду лаять, но благо была на привязи и добраться до ребят не могла. Шикнув на подругу, Куроко велел ей ступать осторожно.
