Текст книги "Нужно с кем-то просыпаться (СИ)"

Автор книги: Amycus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Когда хотят что-то сказать – говорят это что-то, твою мать!

– А я и говорю!

– И кто из нас мозгоеб? – Тимур развернулся спиной и лег лицом в подушку.

– Оба, – Мишка в очередной раз его обнял и пробормотал: – Ну, прости ты меня. Я когда с тобой, дурак какой-то становлюсь.

– И правда, дурак.

– Прости, Тимыч.

Тимур в ответ дернул плечом, сбрасывая его руку.

Мишка насильно перевернул его на спину и прижал за запястья к кровати.

– Я. Тебя. Люблю. Идиот.

И поцеловал.

Тимур сначала отворачивался, а потом ответил на поцелуй, выдернув руки и с силой прижав Мишу к себе. У него стояло, и Мишка невольно восхитился: хочет, точно хочет. Привыкнуть к этому и относиться к Тимкиному возбуждению без восторга было сложно.

Он продолжил целовать, постепенно опускаясь ниже, бормоча ласковые слова, поглаживая ладонями, сначала бережно, а потом более настойчиво. Подумал, что клин клином, наверное, да и хотелось очень сделать Тимке приятное.

Мишка сам не ожидал от себя такой нежности, но понял, что ему это нравится. Возбуждение росло постепенно, и можно было ласкать живот Тимура языком и чувствовать, как он вздрагивает под губами.

– Я не хочу минет, – сказал тот вдруг громким шепотом, – никогда не любил это дело. Лучше руками, если ты... если это такой способ извиниться.

– А я люблю, – прошептал в ответ Мишка. – Что же мне с тобой таким противоречивым делать? Хочешь... меня?

– Нет. То есть, да, но не буду. Я уже говорил.

Мишка продолжил целовать его живот и ненадолго увлекся ямочкой пупка, одновременно лаская член Тимура рукой.

– Ти-имыч!

– Сильнее, – выкрикнул тот и тут же закусил нижнюю губу.

Сильнее, сжимая, опускаясь к основанию, возвращаясь к головке, надавливая на нее большим пальцем и мучительно борясь с желанием взять в рот. Медленно, потом быстрее и быстрее, сбиваясь с ритма и надеясь услышать стоны и всхлипы – хотелось быть уверенным, что Тиму хорошо.

Когда Мишка уже начал уставать и боролся с желанием лечь сверху и выебать этого невозможного Тимура хоть насильно, тот вдруг выгнулся и кончил, беззвучно, как и в прошлый раз.

Белая густая сперма выплескивалась, и Мишка заворожено смотрел на член, продолжая сжимать его в руке.

– Жаль, что минет не любишь, – пробормотал он скорее для себя.

– Я... ну люблю, просто не люблю, когда все ограничивается только минетом, – ответил Тимур шепотом. – Я сильнее люблю.

Мишка поцеловал его грудь и поднялся на локте.

– А я тебя люблю.

Тимур устало закрыл глаза и махнул рукой.

– Да.

Глава 10

Утром Тимур быстро сбежал из Мишкиного дома и пропал на два дня. Телефон, электронная почта и аська оказались подозрительно "вне зоны доступа", а сучка, сидящая на ресепшн в Тимкиной компании, орала в трубу, что Тима на работе нет. Мишка сначала нервничал, потом испугался, а к концу третьего дня совсем пал духом. Было время понять, что Тимур ему дорог, очень дорог, было время проанализировать собственные поступки и загнобить себя за необдуманные слова.

На третий день после работы он забрал машину и, сидя за рулем, думал, куда податься. Можно было вызвонить Джоника и поехать с ним в клуб или просто встретиться в городе, но видеть его не хотелось. Тот бы обязательно завел свою волынку про отношения с натуралами и их последствия, причем обязательно выдал бы любимое «я тебя предупреждал» – сочувствия в нем не было ни грамма, поэтому вариант совместной попойки отпадал. Все немногочисленные друзья уже наверняка нашли занятие на вечер, Никитоса вызванивать было глупо: Мишка не был уверен, что не сорвется и не нажрется, а Никитос был чрезмерно еблив в своей тоске по Джонику.

В итоге Мишка завел мотор и какое-то время просто наматывал круги по московским улицам, а потом вдруг обнаружил себя на парковке у Тимкиного дома. Посчитал этажи, увидел в окне кухни свет, набрал его номер в сотый раз, услышал, что абонент вне зоны доступа и, чертыхнувшись, вытащил ключи из замка зажигания.

У лифта пять раз уговаривал себя уйти, но все-таки нажал кнопку вызова: если Тимур дома, то они поговорят, и все. Просто поговорят.

В нормальных домах домофоны работают, а дверь подъезда запирают – это было первое, о чем Мишка подумал, когда увидел миловидную женщину в простом коричневом платье за порогом Тимкиной квартиры. Она улыбнулась и вопросительно приподняла брови. Губы у нее были точь-в-точь как у Тимки.

– Здравствуйте, – неловко улыбнулся он в ответ.

– Здравствуйте. Вы к Тимуру? Они с отцом сегодня поздно будут, – сказала женщина, и Мишка моментально и вопреки всему проникся к ней симпатией.

– Меня Михаилом зовут.

– Мишенька, вы проходите. Можете его подождать, если время есть, – женщина посторонилась и сделала приглашающий жест рукой. – Людмила Васильевна, – представилась она, когда Мишка прошел в прихожую и замер, не зная, куда девать руки.

– А вы не скажете, где он? Может, я его встречу? А то телефон вне зоны, и...

– Лучше здесь, – она бросила взгляд на большие часы. – Тимур на даче с отцом, вот-вот должны вернуться. А телефон не доступен, потому что зарядку забыл, – она так тепло улыбнулась, что у Мишки даже на душе светло стало. – Хорошо, что Игорь, – она посмотрела на Мишку и поманила за собой на кухню, продолжая уже по дороге, – отец Тимура, на связи. Тима в последнее время сам не свой. А вы дружите, да?

– Да, – Мишка опустил голову. – Мы недавно стали... друзьями.

– Это хорошо. Чаю? – Людмила Васильевна повернулась к нему. – Присаживайтесь.

– Давайте я помогу, – сказал Мишка, и они вдвоем начали накрывать на стол.

Через час Мишка пил чай и наслаждался приятным цветочным вкусом. Они успели порезать салат, проверить мясо в духовке, разлить по чашкам густой чай и подружиться.

Когда послышался звук открывающейся двери, Мишка напрягся и вжал голову в плечи. Хрен знает этого Тимура, что он себе думает – может, в самом деле решил, что такие отношения ему не нужны. Но на пороге кухни нарисовался мужчина лет пятидесяти – видимо, отец Тимки: они были чем-то неуловимо похожи. И глаза такие же.

– Здравствуйте, – сказал Миша, вставая и протягивая руку, – Михаил.

– Игорь Владимирович, – отозвался тот густым басом и крепко пожал руку. – Люда, там сумки в прихожей. Тимур!

– Очень приятно, – пролепетал Мишка, так и оставшись стоять.

Тимка протиснулся мимо отца, поднял голову, увидел Мишку и выронил сумки.

– Ты?.. Что ты здесь делаешь?

Удивление на его лице было не тем, на что Мишка рассчитывал, ну да ладно. Потом разберутся.

– Привет. Давай я помогу, – он подхватил пакеты с пола и водрузил их на кухонный диван.

– Кто тебя впустил? – прошептал Тимур зло. – И какого хрена здесь происходит?

Его родители вышли и теперь громко переговаривались в комнате, обсуждая последние новости, а Мишка с трудом поборол желание сначала врезать ему как следует, а потом сразу же – обнять покрепче и поцеловать.

– Меня впустила Людмила Васильевна. И мы готовили для вас ужин, – прошептал Мишка в ответ.

– Ты охренел? Какого ты вообще…

– Мудак, – Мишка толкнул Тимура в грудь и пошел в прихожую.

– Уже уходишь? – спросил тот у его спины.

– Да, дела обнаружились, – громко ответил он, надевая мокасины и почти затаптывая задники.

– Сбегаешь?

– Пошел ты, – прошипел Мишка. – Сбегать можно, когда тебя удерживают. А тут я нахер не нужен.

– А поужинать?

– Тимур, ты чего от меня хочешь? Сначала пропадаешь на два дня, потом посылаешь нахер, а теперь спокойно спрашиваешь, буду ли я ужинать? – Мишка выпрямился и посмотрел на него с мрачной обреченностью. – Приятного аппетита.

И повернулся к двери.

– Я тебя послал? – спросил тот удивленно. – Мама тебе наливала, да? Глюки, Мишенька, это серьезно. Стой, блять, – последние слова он прошипел, хватая Мишку за предплечье. – Что ты исполняешь, придурок?

– Я ничего не исполняю! Я, блядь, как дебил тебя ищу по всему городу, чаи тут с твоей мамой распиваю, чтобы ты мне при встрече сказал: "Какого хрена ты тут делаешь?" Нахер, все. Я, конечно, хороший мальчик и мама у тебя хорошая. Только терпения больше нет.

– Я удивился! Пиздец, Миша, ты иногда такой идиот!

– ...Тимур! – раздалось из комнаты. – Что за выражения? Бери Мишу и садитесь за стол. Руки только вымой, – его мама выглянула и укоризненно покачала головой. – Сама накрою.

– Людмила Васильевна, я уже чаю попил, – мило отозвался Мишка.

– Мишенька, ужинать! У тебя глаза голодные! – отозвалась мама Тимура уже из кухни.

– Ага, голодные, – буркнул Мишка себе под нос.

– Я зарядку забыл, – сказал Тимур хмуро. – А номер твой не помню, иначе бы с отцовского позвонил. Блин, ненавижу оправдываться!

Мишка махнул рукой, затащил его в ванную и там, наконец, быстро чмокнул в губы.

– Не оправдывайся. Просто скажи, что соскучился.

– Я…

Мишка улыбнулся, щелкнул его по носу, быстро вышел и направился на кухню, чтобы через минуту шутить с Людмилой Васильевной и помогать ей расставлять тарелки.

Тимур появился в гостиной минуту спустя, совсем хмурый, и молча сел на стул у дивана. Бросив взгляд на кресло, Мишка вспомнил, чем они тут занимались совсем недавно, и нервно сглотнул, после чего поинтересовался, чем Тимур занимался на даче.

– Ничем... особенным. Прополкой огорода.

Тимкин отец ухмыльнулся и закивал:

– Да, Тимур ненавидит физический труд. Считает, что можно заплатить нужным людям, и они все сделают. Но считает плохо: при таком подходе картошка выйдет дороже, чем на рынке. Кстати, Михаил, мы на следующие выходные снова собираемся, хотите с нами?

– Нет! – рявккнул Тимур. – Он не хочет с вами! И я тоже не поеду, и так все ладони в мозолях.

– Тимур в следующие выходные не может, – улыбнулся Мишка. – Обещал помочь мне с переездом. Вернее... мне мебель привезут, я его попросил помочь ее собрать.

Людмила Васильевна принесла тарелки, кастрюлю с картошкой (картошку чистил Мишка), какие-то салатницы и тарелочки с нарезкой, и он грустно обвел все это богатство взглядом: успел забыть, что такое домашняя еда, да и дома никогда так не кормили.

– Миша один живет, – пояснила Людмила Васильевна отцу Тимура. – Снимает квартиру.

– А родители? – спросил Игорь Владимирович.

– Отдельно, – пожал плечами Мишка. – У меня младшая сестра недавно родилась. Сами понимаете.

Игорь Владимирович покачал головой и комментировать не стал.

Тимур хлопнул себя по лбу, встал из-за стола и сбегал в прихожую за телефоном. Воткнул зарядку, включил, и аппарат тут же запищал, сообщая о пришедших СМС.

– Популярный у нас сын, – улыбнулся Игорь Владимирович. – Что, Тимур, девушки покоя не дают?

– Если бы, – ответил тот. – Танька. И Михаил, – он обернулся и посмотрел на Мишку вопросительно. – Руки не устали печатать, ми... Миша?

– Не устали, – огрызнулся Мишка. – Два дня его разыскиваю, – пожаловался он Тимкиным родителям. – Думал, что случилось. Был человек и пропал.

– Люда, ты видишь, Михаилу кусок в горло не лезет? И мне тоже. Неси водку.

И подмигнул гостю дорогому. Мишка только и смог, что выдавить:

– Я за рулем.

– Э-эх, – расстроился папа. – Но мне все равно неси, – притворно сурово сдвинул брови он, взглянув на жену.

Они так общались, что Мишке опять стало светло на душе.

– Я тоже не буду, – сказал Тимур. – Устал, глаза слипаются.

– Я, наверное, пойду, – спохватился Мишка.

– Ты не доел еще, – кивнул Тим. – Жуй давай, вежливый ты мой, – и осекся, но, похоже родители не обратили внимания на оговорку.

Людмила Васильевна принесла пузатый графин – такие в старых фильмах показывали – и маленькую рюмку. Отец Тимура налил себе стопку, выпил и с большим удовольствием продолжил есть. Мишка наблюдал за ними со смешанным чувством робости и восхищения: у него дома все было куда более цивильно, мама с отчимом ели отдельно, совместные трапезы случались разве что по праздникам, да и готовила мама чаще всего полуфабрикаты.

Через минут пятнадцать он чувствовал себя раздувшимся гелиевым шариком: кусок в горло не лез, и единственным желанием стало обнять Тимура. После еды Мишка всегда превращался в кота: хотелось мурлыкать и нежностей.

– Я, наверное, поеду, – сказал он, вставая. – Спасибо громадное, все было очень вкусно, – поклонился и поцеловал Людмиле Васильевне руку, та моментально зарделась. – Тим, проводишь?

– А то оставайся, – пробасил Игорь Владимирович, – постелим тебе в комнате Тимура. И водки выпьем.

Мишка от такой перспективы совсем охренел и только смог отрицательно покачал головой.

– Вставать завтра рано. Как-нибудь в другой раз.

– Оставайся, – согласно кивнул Тимур и подмигнул, у Мишки от этого подмигивания в груди что-то дрогнуло. – Отвезешь меня завтра на работу, а я тебя за это нормальным завтраком накормлю. Идет? – и снова подмигнул. Придурок.

– Тим, тебя можно на пару слов? – Мишка сразу потащил его в прихожую и там прижал спиной к стене. – Ты что творишь?

– А что такое?

– Может, представишь меня как следует? Мама, папа, это мой мальчик.

– А ты – мой мальчик? – спросил и улыбнулся хитро. Точно придурок.

– Тьфу, бля. Какой я тебе мальчик?

Но губы его были так близко, что Мишка послал нахер всех, включая такое приятное ему семейство. Он закрыл глаза и поцеловал Тима, быстро и осторожно, специально давая понять, что лучшее впереди.

– Пс-с, – Тимур оттолкнул его и посмотрел исподлобья, – родители за дверью!

– Допрыгаешься, – мрачно пообещал Мишка.

– Оставайся.

Он взглянул на Тимура, снова приблизив лицо к его лицу, но на этот раз целовать не стал.

– Родители скоро спать лягут. Хочешь, чтобы я тебя поуговаривал? – Тимур провел рукой по его бедру. – Я правда спать хочу, но...

– Ты ненормальный, – сказал Мишка.

И прошел обратно в гостиную.

– Игорь Владимирович, – громко сказал он, – я тут подумал... Можно и водки за знакомство выпить. Мне у вас очень понравилось.

– В общем, вы пейте, а я пока в душ схожу, – Тимур махнул рукой и смылся, оставив их допивать холодную водку из запотевшего графина.

Мишка с трудом отогнал соблазнительные картины Тимура в душе и с готовностью схватил рюмку, налитую щедрым Игорем Владимировичем.

– За встречу, – улыбнулся тот, явно пародируя сцену известного фильма.

Мишка качнул головой в ответ, когда рюмки звонко чокнулись. Людмила Васильевна подложила ему еще картошки и села на свое место, включив телевизор.

– Ты чем занимаешься, Михаил? – спросил отец Тимура, закусив.

– Работаю в рекламном агентстве, – Мишка махнул рукой на телевизор, где загорелый юноша демонстрировал ослепительную улыбку. – Все, что вас раздражает по телевизору и на улицах – это мы.

Он старался понравиться Тимкиным родителям, и, видимо, получалось. Ловко уходил от скользких тем, играл в хорошего мальчика, улыбался и расточал обаяние, сам себя не узнавая. Ну точно невеста на смотринах.

Когда Тимур вышел из душа в одних спортивных шортах и с голым торсом, Мишка был уже в нужной кондиции.

– О! Помылся?

– Ага. Спать пойду, – ответил тот, фыркнув при виде опустевшего графина. – Поставлю тебе раскладушку. Не напивайтесь, – и ушел в свою комнату.

Мишка проследил его взглядом, но лицо сохранил. Водка приятно одурманила, и стало как-то легко. Вообще – оказалось очень легко играть.

– Миша, а у тебя есть девушка? – спросила Людмила Васильевна.

В этот самый момент Тимур зачем-то вернулся в комнату, продолжая демонстрировать торс. Услышав слова матери, он посмотрел на Мишку.

– Есть, – кивнул тот. – Я ее очень люблю. И так соскучился, просто передать не могу.

– А в чем же дело? – поинтересовалась Людмила Васильевна, подперев рукой щеку. – Она занята?

– Нет, – ответил Мишка, глядя на маму Тимура честными глазами. – Просто она сейчас далеко. Кажется, можно рукой дотянуться, а – нет. В этом большая несправедливость, Людмила Васильевна, я ведь впервые так сильно влюбился.

Тимур фыркнул и снова вышел.

– Фыркает он, – неодобрительно сказал Игорь Владимирович. – Оболтус. Шляется непонятно где, а девушки нет. Вроде не пьет, но покуривает, как будто я не вижу.

Мишка пожал плечами.

– Я тоже курю. Выйду, кстати, – он поднялся из-за стола. – Спасибо за ужин и за отличную компанию.

Напялил обувь и вышел в коридор, где засунул в зубы сигарету и подкурил. Дым привычно заполнил рот и легкие, и Мишка наконец смог выдохнуть.

В коридоре было тихо, только за стеной у кого-то слышалась монотонная музыка, словно хозяин квартиры играл бесконечные гаммы. Мишка думал о том, как можно обманывать прекрасных людей, мечтать разложить их сына прямо на столе и хотеть до дрожи. Руки и правда дрожали, когда он представлял Тимура, стелящего эту идиотскую раскладушку: брюки сползают, обнажая верхнюю часть задницы, мышцы играют под кожей, спина прогибается... Блядь!

Докурил одну сигарету и потянулся за второй.

Когда смог окончательно успокоиться – вернулся. Тимкины родители уже убирали со стола.

– Я помогу, – Мишка потянулся за тарелкой, но Людмила Васильевна шлепнула его по руке и пригрозила пальцем:

– Ты гость, а и так помог с ужином. Иди к Тимуру, он ждет.

Мишка хмыкнул – конечно, ждет. Пожелал спокойной ночи и, зажмурившись, открыл двери.

Тимур лежал на разложенном диване, никакой раскладушки не было. В прошлый свой визит Мишка этой комнаты не видел, и ему было интересно посмотреть, как Тимка живет, но горел единственный ночник на стене, освещая только кровать.

– А раскладушка где?

– Поломалась, – сказал Тимур. – Покурил? От тебя дымом несет, как от кочегара.

– У тебя зубная щетка есть? – спросил Мишка шепотом. – И полотенце, я в душ хочу.

– Щетки нет, полотенце счас притащу, – Тимур встал, и оказалось, что он в одних узких трусах. – Шкаф в гостиной, идем, выдам тебе полотенце.

– Стой... – Мишка шагнул к нему и обнял. – Привет, Тимыч.

– Привет, – Тимур сразу как-то обмяк в его руках и уткнулся губами в шею. – Я скучал. Очень. Вспоминал о тебе постоянно.

– Бери зарядку. Я чуть с ума не сошел. Думал, что все.

– Придурок, – Тим обхватил его за пояс и заглянул в глаза. – Знаешь, дрочить в деревенском туалете с дыркой в полу, думая о тебе – то еще удовольствие.

– Переезжай ко мне. Не надо будет дрочить.

– Дачу мой переезд не отменит, – Тимур отстранился и подтолкнул его к двери. – Иди. В душ.

Мишка справился за семь минут, не больше. Очень хотелось вернуться. Он наскоро прополоскал рот, выдавив в него предварительно зубной пасты, и вдруг подумал о том, что никогда не ночевал ни у кого дома. Именно дома, не на квартире для встреч или временном жилище. Сердце наполнилось какой-то тревожной радостью.

Тимур сонно сопел и смотрел из-под густых ресниц, быстро мигая.

– Спать хочу страшно, устал как вол. Ложись, – откинул одеяло и подвинулся в сторону.

Мишка забрался под одеяло и сразу же прижался к Тимуру, обняв его за пояс.

– Спать-спать-спать, – прошептал он. – Ты такой сонный, что маньяк во мне смущается.

– Сказку на ночь расскажешь? – Тим поворочался под боком, устраиваясь поудобнее.

– О чем? О том, как я соскучился? Это страшная сказка, – Мишка поцеловал его в шею и ткнулся в нее носом.

– О чем угодно. Мне нравится слушать твой голос.

Мишка закрыл глаза.

– Сказка страшная, в двух частях. О том, как добрый молодец свет Никитушка бросил престижное обучение ради одного ублюдка. Хотя... нет. Это дурацкая сказка. Давай я тебе лучше расскажу про выходные. В субботу мы едем на водохранилище, будут все свои, и я познакомлю тебя с Джоником. Погоняем на скутере, позагораем, а потом я отвезу тебя домой и трахну с особой жестокостью, потому что соскучился.

– Трахнешь? – сонно отозвался тот.

– Трахну, мое сокровище. Или ты меня. Разберемся на месте.

– Я требую конкретики, – пробормотал Тимур ему в шею.

– Конкретика тут неуместна, потому что ты рискуешь не заснуть сейчас.

– Рискую.

– Не боишься?

– Если бы боялся, то не связался бы с тобой. Маньяк.

Мишка нетерпеливо поерзал за его спиной и прижал Тимура к себе, проводя рукой по его груди.

– Я маньяк. Поэтому наброшусь на тебя прямо с порога, как всегда и затащу в спальню...

– И что сделаешь в спальне?

За стенкой грохнули двери – видимо, родители Тимура отправились спать.

– Сначала раздену... – Мишка скользнул рукой по его животу вниз и сразу забрался в трусы. – А потом начну грязно приставать.

– Ты уже пристаешь. Грязно, – Тимур выгнулся, прижался задом к привставшему Мишкиному члену и вильнул бедрами.

От этого простого движения сразу же перехватило дыхание.

– Нет, это я рассказываю сказку, милый мой. Грязно приставать я еще даже не начинал, – хрипло проговорил Мишка, лаская его член.

– Я все равно не в состоянии действовать активно, так что... черт, хочу тебя поцеловать.

Тимур повернул голову и подставил губы для поцелуя.

Мишка до одури соскучился, но Тимур был таким сонным и плавным, что это сказалось и на возбуждении: хотелось медленно целовать его губы, ловить дыхание, а не набрасываться, как пресловутый маньяк.

– У тебя такой рот, – выдохнул Тим, разорвав поцелуй и снова вжавшись задницей Мишке в пах, – я глаза закрываю, и сразу твои губы вспоминаются.

Это уже явно было провокацией – наглой и неприкрытой.

Мишка двинул бедрами, давая понять, что Тимур нарвался: член уже давно стоял, независимо от желания кое-кого выспаться, Тим в ответ картинно вздохнул и быстро стянул трусы, после чего снова устроился в его объятиях, теплый и сонный.

Мишку разрывало от противоречий: хотелось дать ему поспать и как следует трахнуть одновременно. Кроме того, он помнил, что так любимый им самим минет Тимуру нравится только в качестве прелюдии. Он задумчиво провел рукой по плечу Тима и прижался губами к его спине.

– Кажется, я просыпаюсь, – сообщил тот шепотом. – Думаю вот: ты всегда орешь, когда кончаешь, и как же нам быть?

– Не орать, – шепнул Мишка. – Постараться хотя бы. Тима... как же я соскучился... – он продолжил целовать его спину и несколько раз лизнул, моментально задохнувшись от желания.

– Я тоже, – ответил тот.

За стеной негромко бормотал телевизор, и Мишка на мгновение задумался о том, какие тонкие стены в доме.

– Я тебя хочу... – сказал он, продолжив целовать спину Тимура и проводя ладонью по его боку, чтобы в итоге коснуться ягодиц.

Ощущение гладкой кожи под пальцами заводило до одури, хотелось говорить глупости и нежничать. То, как Тимур громко вздохнул и повернулся на живот, поджав одну ногу и выставив на обозрение задницу, воодушевляло.

Ограничения и полная вседозволенность смешались в адский коктейль, от которого закружилась голова. Мишка знал, что ему хотелось сделать все эти два дня, но понимал, что стонать нельзя. Это похлестывало и сводило с ума.

Мишка сжал его зад, прижался губами к копчику, лизнул, словно пробуя на вкус, и опустился ниже, подбираясь к анусу, которого так хотелось коснуться языком.

Тимур рвано выдохнул в подушку, и это подстегивало: Мишка раздвинул его ягодицы шире и провел языком линию от копчика почти до мошонки. Запах мыла и Тимки забивался в ноздри и мешал связно мыслить, а когда послышалось тихое "Хочу тебя" – Мишке уже стало плевать на все. Он вцепился в Тимкину задницу и принялся вылизывать и целовать, думая только о том, что обязательно сделает так, чтобы Тимуру понравилось.

– Соскучился страшно. Страшно соскучился, – шептал Мишка, продолжая ласкать, гладить и вылизывать. Тимур подрагивал от его прикосновений, но – ни звука, ни стона, только едва различимые всхлипы в полумраке комнаты, отблески теней на стене от ночника. Это было невероятно порнографично и вообще немыслимо. Мишка обнаружил в себе страсть, которой еще не испытывал, и желание угодить, понравиться, влюбить в себя.

– Палец, – выдохнул Тимур, приподняв зад. – Сейчас.

– Ты уверен? – задал их теперь уже любимый вопрос Мишка.

– Да! – рыкнул тот.

– Ш-ш... – он похлопал его по ягодице и продолжил – пока языком.

Довел до новых всхлипываний и как-то незаметно добавил к языку палец, засунул наполовину и осторожно двинул несколько раз, следя за реакцией.

– Еще, ты, при... – Тимур задохнулся, когда Мишка просунул палец глубже.

Смазки не хватало. Мишка переместился так, чтобы можно было прошептать Тиму на ухо:

– У тебя есть какой-нибудь крем? Или мазь? Что-нибудь? Я не хочу сделать тебе больно.

– Нет. Можешь попробовать в ванной посмотреть... А, хрен с ним, давай так, мне не больно.

Мишка шевельнул пальцем, одновременно целуя Тима в шею.

– Так – да. Ты не знаешь, что я хочу дальше...

– И что ты хочешь? – Тимур приподнялся и принял любимую Мишкину позу, глядя через плечо.

– Тебя, – ответил Мишка и зачем-то уточнил: – Будет больно.

– Не будет.

– Ты этого хочешь?

– А непонятно? – взвыл Тимур, прогибаясь. – Да, блядь, хочу!

Мишка потянулся к нему и поцеловал, все еще оттягивая этот момент, продолжая двигать пальцем внутри Тимура и охреневая от того, что делает. Постарался не напирать, но хотелось уже до темноты в глазах, и, когда вошел, то она разорвалась мерцающими точками, и пришлось закусить собственный кулак.

Тимур зашипел и упал лицом в подушку, пытаясь заглушить вскрик, но вытащить из него член не было никакой возможности: там было узко, горячо и настолько прекрасно, что хотелось заорать.

Мишка уговаривал себя сдержаться и дать привыкнуть: он здесь первый, Тимке и так больно, можно порвать, черт, но как же хочется, как же хорошо… Замер, давая ему привыкнуть и коря себя за несдержанность, погладил спину Тимура и прошептал слова извинения.

– Все хорошо... Мне... нормально, – тот привстал и шире расставил колени. – Давай!

Нормально. Это не тот ответ. Мишка зажмурился и продолжил двигаться, очень медленно, постепенно проникая глубже и чувствуя, как горячо внутри. Склонился над Тимуром, целуя влажную спину, и просунул руку ему под живот. Соображать было сложно: перед глазами плясали белые пятна, руки и ноги дрожали, на лбу выступили капли пота.

Мишка сжал в кулаке его член и сделал несколько резких движений, Тимур приподнял попу еще выше и опустил голову, сдавленно простонав о том, как ему хорошо.

Лучше, подумал Мишка, стараясь не стонать. От этого возбуждение било по мозгам очень сильно, и можно было совсем ошалеть, но он помнил, что нужно сдерживаться – теперь еще и потому, что хотелось продлить удовольствие.

– Мне не больно, – шепнул Тимур хрипло, – сильнее!

Дважды просить было не нужно: нужный ритм был уже пойман, и Мишка отпустил себя на волю. Он был резким и сильным, он наваливался на Тимура всем телом, и сознание, что под ним парень с сильными руками и мускулистыми бедрами, только подстегивало. Мишка брал свое, гладил, шептал и заботился о Тимуре, и единственное, о чем думал после – почему снова залепетал о любви за пару секунд до оргазма.

Глава 11

Тимыч не переехал к Мишке в прямом смысле слова, но оставался ночевать уже пару раз после той памятной ночи у Тимкиных родителей. Забавно было вспоминать то утро: Мишка ожидал косых взглядов или расспросов, но оказалось, что родители Тимура уходят на работу рано. Хотя если бы хотели что-то сказать – наверняка разбудили бы. Значит, ничего не заметили.

Людмила Васильевна оставила на столе какие-то булочки и конфеты, прилепила магнитом на холодильник записку с просьбой вынести мусор, и Мишка вдруг понял, что по-хорошему завидует Тимуру и даже в какой-то мере понимает его нежелание отсюда переезжать.

Тим выполнил обещание и приготовил завтрак, они позавтракали, а потом чуть не опоздали на работу сами, пока носились по квартире, внезапно оказываясь то на диване, то в комнате Тимура на кровати, то в ванной. Вечером Мишка зазвал Тима к себе, и…

Днем Мишка заставлял себя работать, периодически зависая и глядя в одну точку тупым мечтательным взглядом. Влюбленность мешала новым свершениям, особенно в дни, когда нужно было доказывать свою состоятельность на должности манагера. Петюня после поездки в Питер неодобрительно косился в его сторону, но ничего не говорил, и это напрягало. Миша, пребывающий в состоянии ирреальности, решил сам завести разговор, и выяснилось, что шеф с минуты на минуту ждет сплетен о поездке и злится.

– Ничего я не собирался рассказывать. Ты же никому не скажешь, что девочке моей не понравилось? – Мишка сделал вид, что оскорбился.

Петюня сразу заржал.

– Ничего, вот женишься – сразу поймешь, от чего отказываешься, – и хлопнул его по плечу.

Обстановка стала менее напряженной, и Мишке после обеда сразу выписали премию.

Наплевав на то, что до конца рабочего дня еще долгих три часа, он написал в блоге, что лояльность хорошо оплачивается. Тимка откомментировал: «Ага», и от этих трех букв внутри волной всколыхнулось желание.

***

Миша спохватился только в субботу утром, когда проснулся раньше Тимура и почувствовал, как тот ворочается. Они, конечно, говорили о выезде на водохранилище накануне, но не было ничего приятнее, чем валяться в кровати с закрытыми глазами и чувствовать на своей груди Тимкину руку.

Словно в подтверждение того, что Тимур был прав в своем нежелании ехать, субботние развлечения прошли не так весело, как ожидалось: Тим большую часть времени молчал, шутки в любимом стиле Джоника, ниже пояса, были несмешными, Никитка сидел смурной и дергался каждый раз, когда тот к нему обращался.

Тима, которому до отвращения не понравился Джоник, большей частью общался с Никитой или разглядывал отдыхающих, негромко комментируя Мишке увиденное.

– Смешанные пляжи – это анахренизм, – с умным видом вещал Евгений. – Им неприятно смотреть на нас, нам – на них. И большинство этих латентных нас хотят. Причем всех четверых одновременно.

Тимур, как самый натуральный из присутствующих, фыркнул и отправился поплавать. Джоник, тем не менее, намеков не понимал и успокаиваться не желал: Тимур вернулся, соблазнительно мокрый, с этими каплями на груди и тяжело дышащий, и тот продолжил:

– Ты уверен, что всегда был натуралом, милый? У тебя типичное сложение для гея. И красивая задница.

– Женя, у меня нормальное сложение.

– Допустим, но у тебя такие плавки!

Тимур покачал головой и ничего не ответил, но Мишка понял, что еще немного – и плотину прорвет.

Нужно было заниматься им и только им, но Мишка считал себя ответственным за мероприятие, поэтому пытался развлечь всех присутствующих, и к вечеру выпахался так, что ни о каком страстном сексе речь уже не шла: они приехали домой, помылись и моментально заснули. Утром Тимур долго читал ему нотацию о здоровом образе жизни и о том, что бутерброды на завтрак – это не еда. Мишка давился овсянкой и умилялся заботе в его голосе.

А потом был секс.

Во вторник тоже был секс.

И в четверг.

В ночь с пятницы на субботу они вообще не спали, а Тимур принес зубную щетку и пакет со сменной одеждой – на всякий случай.

Мишка был счастлив и, как всякий счастливый человек, спешил поделиться счастьем с окружающими. Ему не давала покоя история Никитки и Джоника, поэтому он уговорил Тимура не сбегать домой и остаться, чтобы получше познакомиться с этими Ромео и… Ромео. Тим назвал это "пидорской попойкой", отбивался, нудел, что у них и так мало времени, не стоит тратить его на всяких страдающих гомиков, но в итоге согласился.