Текст книги "После дождя (СИ)"
Автор книги: Amstel Dijk
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Глава 13
Доминик
Я сижу за столом, и пересматриваю откорректированный проект Родригеса на предмет еще каких–либо ошибок и несостыковок. Недавно сварил себе свежий кофе, надеюсь, последний на сегодня. Еще пара штрихов, и можно отправлять работу Эрнесто и уходить домой. Я уже просто валюсь с ног. Если бы не этот долбаный мексиканец, я бы уже давно лежал в обнимку с подушкой. Что ему те колонны мешали? Если он и после этого будет недоволен, я тогда его сам пошлю. Или от недосыпа, или остался осадок после неприятного разговора, но сотрудничать с ним дальше нет никакого желания, даже если мы понесем убытки.
Делаю небольшой глоток кофе и слышу какой–то шорох за дверью. Напрягаю слух, вслушиваясь, насколько реальны эти звуки. Может у меня на фоне усталости уже развились галлюцинации?
Как только я думаю, что мне это показалось, дверь резко открывается и я вижу на пороге Кэтрин. Одета как всегда сексуально, но сдержанно. Легкое изумрудное платье с рукавами, длиной три четверти, расклешенной юбкой до середины бедра и закрытым декольте. На ногах те же туфли, в которых была сегодня на работе. Она слегка застывает, фокусируя взгляд на моем лице, а потом легкая улыбка растягивает ее губы.
Немного пошатываясь, как будто под действием алкоголя, она начинает движение в мою сторону, но потом передумывает, разворачивается, и, ни слова не говоря, идет к кожаному диванчику у окна. Когда она поворачивается ко мне спиной, моему взору предстает ее стройная спина, которую видно в глубоком вырезе. Волосы все так же собраны в небрежный пучок, некоторые пряди выбились и теперь свободно спадают ей на плечи. Подойдя к окну Кэтрин замирает, всматриваясь вдаль, потом поворачивается и с размаху плюхается на подушки. Мягкая кожа скрипит под ней, когда она усаживается поудобнее. От всех этих действий подол платья подскочил вверх, и я вот–вот смогу увидеть ее трусики. Но ее это абсолютно не смущает. Кэт молчит и пристально смотрит на меня, а я сам не решаюсь заговорить с ней. Сижу, как хищник на охоте, не смея шевелиться, чтобы не спугнуть, и наблюдаю за ней, впитывая каждое движение. Выжидаю. Чувствую, как атмосфера в помещении накаляется, и мне становится трудно дышать. Поднимаю руку, смахиваю выступивший на лбу пот и ослабляю галстук.
Как будто чувствуя мое состояние, чертовка широко улыбается, демонстрируя белоснежные зубы, потом проводит розовым язычком по верхней губе. Я сильнее сжимаю подлокотники кресла, так, что становится больно. Прокашливаюсь и тянусь к чашке, чтобы сделать глоток кофе и промочить пересохшее горло. В этот момент Кэтрин приподнимает одну ногу, согнув ее в колене, и ставит на диван. Ее платье окончательно задирается, и я вижу черные кружевные трусики, едва прикрывающие гладковыбритую киску. И тут происходит нечто невероятное. Она игриво приподнимает одну бровь, тянется туда рукой и отодвигает прозрачную ткань в сторону, предоставляя моему взгляду свою самую интимную часть тела. От неожиданности я давлюсь, и горячая жидкость идет носом, обжигая чувствительную кожу. Бл*дь, больно! Пока я матерюсь и вытираю лицо салфетками, Кэтрин, как будто ничего вокруг не замечая, встает, снимает трусики, и садится обратно, широко разведя ноги в стороны.
Я буквально онемел. Не знаю, что мне сейчас следует делать и как реагировать. Мое сердце перестает биться, а перед глазами начинает плыть. Провожу рукой по лицу и снова фокусирую свой взгляд на Кэтрин. Она кокетливо пробежалась пальчиками по внутренней стороне бедра и проводит по влажным складочкам. Потом начинает рисовать кружочки на клиторе и вставляет в себя один палец. Ее ресницы трепещут от удовлетворения и она подносит руку к лицу. Облизав блестящий от возбуждения палец, она тихо стонет.
Пресвятая. Матерь. Божья. Ее стон эхом отдается в моих ушах, смешиваясь с тяжелым битом учащенного пульса. Я нахрен снимаю галстук и расстегиваю несколько пуговиц на рубашке. Мой рот наполняется слюной когда Кэт снова опускается к своему интимному месту и начинает играть со своим набухшим клитором. Не в силах больше сидеть на месте, я встаю и на ватных ногах подхожу к дивану. Не могу оторвать взгляда от ее загорелой, бархатной кожи, которая в тусклом свете настольной лампы кажется золотистой, и жадно ловлю каждую ее реакцию. От чувственно приоткрытых пухлых губ в экстазе, до рваного дыхания. Больше всего на свете сейчас мне хочется заменить ее палец своим ртом. Ласкать, доводить до исступления, упиваться невероятным вкусом. Слышать, как она выкрикивает мое имя и молит о пощаде. Смотрю на ее лицо и вижу отсутствующее выражение, затуманенное удовольствием. Глаза Кэтрин направлены куда–то на мою грудь и шею. Она не смотрит мне в глаза, хотя я что есть сил пытаюсь поймать ее взгляд. Ее движения какие–то заторможенные, и когда я слегка наклоняюсь к ней, чувствую легкий запах алкоголя и… мороженого? Она что, пьяная?!
– Кэтрин? – с трудом хриплю я, и она коротко сморит на меня своими зелеными глазами.
– Я чувствую твое прикосновение вот здесь, – томно говорит она и указывает кивком головы себе между ног.
Я почти задыхаюсь, когда вижу, как она зажимает между тоненькими пальчиками маленькую чувствительную горошинку, а пальцем другой руки ритмично погружается в киску. Без капли смущения впиваюсь взглядом между раздвинутых ног и не могу оторваться. Пульсация в моих штанах становится обжигающей, болезненной. Сквозь ткань брюк сжимаю свой член и слегка провожу по нему рукой. Как же мне сейчас нужно оказаться в ней, схватить и сжать руки над головой и войти в нее по самое основание.
Кожа Кэтрин уже покрылась румянцем, а на шее появились первые капельки пота. Я перевожу взгляд ниже и вижу как заостились ее соски от возбуждения, и понимаю, что на ней нет бюстгальтера. Наверное, заметив мой взгляд на своей груди, Кэт поднимает одну руку и начинает прокручивать сосок между пальцами. Ее спина отрывается от дивана, глаза закрываются от удовольствия, а мне становится не смешно. Член вот–вот взорвется, я до боли сжимаю его в кулаке, мне так хочется присоединиться к ней в этой игре.
Кэтрин снова вводит в себя один палец, и начинает водить им внутрь–наружу, и я представляю себя на его месте. Она переводит взгляд на мою руку, которой я сжимаю свою длину, и удовлетворенно улыбается. Видеть ее такой расслабленной, такой открытой – это нечто невообразимое. Мне кажется, сейчас я вижу ее настоящую, без барьеров и комплексов. Без тяжелого груза прожитых лет, горя и печали. В воздухе витает запах ее возбуждения, который сводит меня с ума. Каждый нерв в моем теле натянут до предела, мышцы свело от напряжения. Сжимаю руки в кулаки, стискиваю челюсти до боли, а Кэтрин продолжает извиваться на кожаном диване и вырисовывать круги вокруг клитора. Ее бедра мягко приподнимаются навстречу руке, глаза закрыты. Чертовка закусывает губу, и грубо сдавливает грудь, щипая свои соски. Я схожу с ума и сдавленно рычу, когда она начинает более ритмично трахать себя пальцами. Кэтрин выгибает спину, на мгновение замирает, а потом вскрикивает, и ее тело начинается содрогаться в оргазме. Я вижу, как сокращается ее киска от волн удовольствия, накатывающих на нее, но по выражению ее лица можно сказать, что ей этого не достаточно. И я прекрасно могу ее понять. Ни одна рука не может заменить хорошего члена.
Ее сладкий голос звучит в ушах, пробирается в каждую клеточку моего тела и я, как бы ни пытался, не могу сдержать собственный оргазм и взрываюсь прямо в штаны. Бл*дь. Кэт расплывается в блаженной улыбке и… вырубается. А я стою, как придурок, с мокрым пятном на штанах и радуюсь, что никто не видел моего позора… Кроме Кэтрин. Твою мать!
– Кэтрин, – я наклоняюсь к ней, и осторожно беру за руку. – Кэт, ты спишь, что ли?
На мой вопрос она отвечает едва слышимым стоном и мягким посапыванием. Провожу рукой по лицу и тяжело выдыхаю. Мое тело до сих пор дрожит от перенапряжения, а ясность мышления еще не вернулась. И что мне сейчас делать? Наклоняюсь к Кэт и всматриваюсь в правильные черты лица, черные, как ночь, ресницы и алые губы. Ее щеки и шея до сих пор окрашены послеоргазменным румянцем, что выглядит бесконечно милым и сексуальным. Осторожно поправляю ее платье и кладу ее в позу поудобнее. «Господи, и где ж ты так напилась?» – думаю я с улыбкой.
У меня теперь есть только один выход: воспользоваться ситуацией и забрать Кэт к себе домой, потому что оставить ее в офисе я не могу в таком состоянии, а домой отвезти тоже не могу, потому что пришла она ко мне без сумочки, а в ней, соответственно, ключи и телефон. Можно, конечно поискать у нее в кабинете, наверняка она сначала туда заглянула, но мне мой вариант нравится больше.
Иду к компьютеру, быстро отправляю Родригесу переделанный проект по электронной почте (обойдется без курьера), и радуюсь, что успел его закончить до того, как пришла мисс Андерсен. Подхожу снова к диванчику и смотрю на мирно посапывающую Кэтрин, свернувшуюся в клубочек.
– Ну что мне с тобой делать? – спрашиваю вслух, наклоняюсь и подхватываю ее на руки. Прижимаю покрепче к своей груди и выхожу из кабинета.
Несу ее в сторону лифта, нажимаю на кнопку вызова и захожу внутрь, когда передо мной открывается дверь. Оцениваю наш совместный вид в зеркале на всю стену напротив. Кэт без сознания и я со следами моего позора на штанах. Лучше и не придумаешь. Мне–то плевать, а вот про нее не хочу, чтобы ходили слухи среди сотрудников. А охранники – это самые первые сплетники в любом коллективе. Их мне нужно как–то обойти стороной.
Доезжаю до второго этажа и выхожу из лифта. Иду на лестничный пролет и спускаюсь на первый этаж. Набираю внутренний номер охраны. Буквально после первого гудка трубку поднимают и представляются.
– Добрый вечер, – приветствую я. – Вас беспокоит Доминик Брукс. Мне кажется, я не закрыл дверь своего кабинета, когда уходил сегодня с работы. Не могли бы вы проверить? Это важно.
– Да, конечно, – отвечает мне голос с легкой хрипотцой. – Но, мистер Брукс, ваша машина до сих пор стоит на стоянке…
Бл*дь, тупоголовый, мне просто нужно, чтобы ты свалил со своего рабочего места, чтобы я смог спокойно выйти из здания.
– Да… Я уехал сегодня на такси, – вру на ходу. – Мне нужно, чтобы вы проверили мой кабинет, там остались важные документы. Если с ними что–нибудь случится, у вас будут большие проблемы. – Раз до него нормально не доходит, перехожу на угрозы. Лишь бы побыстрее ушел.
– Понимаете, мой напарник сейчас отошел проверять другие этажи, и я не могу оставить рабочее место без присмотра.
– Вы издеваетесь?! Я вам доступным языком говорю, что если вы сейчас же не подниметесь и не закроете мой кабинет, к утру будете уволены! – я перехожу на крик, радуясь, что он там один.
– Ладно, хорошо. Тем более, Джонсон должен вернуться с минуты на минуту.
Я слышу звон ключей и как открывается и закрывается дверь лифта. Осторожно выглядываю в просторный холл и, убедившись, что он пуст, быстрым шагом направляюсь к выходу. Уже оказавшись на улице возле моей машины, облегченно выдыхаю. Пакую (по–другому не назовешь это действие) Кэтрин на сиденье, пристегиваю и залезаю сам.
По опустевшим в столь позднее время улицам Лос–Анджелеса доезжаю до дома за считанные минуты. Дабы не встретиться с консьержем в лобби, паркуюсь на подземной стоянке. С Кэтрин на руках поднимаюсь на лифте на нужный этаж и захожу домой.
Осторожно кладу ее на кровать в моей спальне и бережно снимаю туфли. Укрываю одеялом и присаживаюсь рядом. Моя сладкая, нежная девочка, которая полна сюрпризов. Убираю выбившуюся прядь волос у нее с лица и нежно провожу по линии подбородка, слегка касаясь большим пальцем ее нижней губы. Она мило морщит носик и улыбается во сне. А я вдруг понимаю, что она прочно поселилась в моем сердце, и от этого оно стало еще больше. Настолько, что становится тесно в груди, я едва могу дышать. Самое смешное, что это все произошло еще до того, как мы по–настоящему попробовали друг друга. Потому что просто залезть под рубашку не так интересно, как залезть под кожу. Залезать под одежду не имеет смысла, если не течь по венам, заменяя кровь. Если не проникать в легкие, заменяя воздух. И если бы мы переспали еще в ту самую первую ночь, пришел бы я к такому выводу? Если честно, сомневаюсь. Как там говорится в мудрой пословице? Все, что ни делается, все к лучшему? Я только сейчас начинаю понимать смысл этих слов. Потому что все сложилось наилучшим образом, как мне кажется. Спящая Кэт в моей постели прямое тому подтверждение. И я, вдруг, осознаю, что завтра утром у нас все будет по–другому. Не так, как последние несколько недель метаний. Теперь мы перешли на новую ступень наших отношений. И я очень хочу верить в то, что не ошибаюсь в своих выводах.
С этими мыслями иду в душ и быстро моюсь, потому что сегодняшний день меня вымотал не только физически, а еще и эмоционально. На секунду закрываю глаза и вижу образ Кэтрин у меня в кабинете, ее зажмуренные в оргазме глаза и блаженная улыбка, украсившая ее ангельское лицо. Легкий румянец, на ее щеках и шее… Потерявшись в воспоминаниях чувствую, как мой член снова твердеет, и не могу удержаться, беру его в руки. Ее томные стоны до сих пор отдаются звоном в моих ушах и я начинаю активно работать своей рукой.
– Я чувствую твое прикосновение вот здесь, – слова Кэтрин эхом разлетаются в моей голове, и я тоже это чувствую. Запах ее возбуждения, тепло ее тела и мягкость кожи. Я сдавленно стону, когда кончаю на мокрый пол и, пошатнувшись, опираюсь кулаком о стену. Мне срочно нужен отдых. Мягкие струи воды методично бьют по моему телу, расслабляя зжатые мышцы. Я выключаю воду и выхожу из душа. Наспех вытираюсь, надеваю боксеры и иду в спальню.
Когда захожу в комнату, вижу, что Кэтрин каким–то чудом сняла с себя платье и теперь лежит в постели в одних стрингах. Одеяло сползло с одной ее груди и я вижу розовый заостренный сосок, который так призывно манит меня. Я снова становлюсь твердым, когда подхожу ближе к кровати. Не могу удержаться, наклоняюсь, и целую твердую вершинку. Всасываю в рот и прокручиваю между зубами, пробую, упиваюсь ее вкусом. Кэтрин протяжно стонет, обхватывает мою голову руками и прижимает ближе к себе. Я улыбаюсь и осторожно освобождаюсь из ее хватки. Как бы ни было заманчиво сейчас взять ее, но я не животное.
Обхожу кровать, задергиваю поплотнее шторы и ложусь рядом с ней. Кэт сразу же поворачивается, утыкается носом в мою шею и говорит что–то нечленораздельное. Потом закидывает одну ногу на меня и прижимается всем телом, потираясь затвердевшими сосками о мой торс. Мое тело сотрясает мелкая дрожь от эмоций, которые переполняют меня. И это не только животная похоть, хотя она, несомненно, занимает сейчас одно из лидирующих мест в моем сознании. Крепко обнимаю ее, нежно целую в лоб и во мне растет непреодолимое желание наблюдать за ней до утра. Она спящая похожа на ангела, упавшего с небес в мою кровать. В тусклом неоновом свете от электронных часов, которые стоят на прикроватной тумбочке, Кэтрин выглядит такой маленькой и ранимой. Такая красивая и беззащитная. Мне нравится чувствовать ее в своих обьятьях, находиться так близко к ней. Не могу отвести взгляда от приоткрытых губ, наклоняюсь и легонько целую ее.
– Спи, моя маленькая, – шепчу я, не в силах отвести от нее взгляда. Но буквально через несколько минут чувствую, как мои веки тяжелеют и я проваливаюсь в такой долгожданный сон.
Глава 14
Кэтрин
Мне жарко. Господи, как же жарко. И жутко хочется пить. Такое ощущение, что в рот кто–то залил чашку бетона, и теперь там все склеилось. С трудом отдираю язык от неба и облизываю пересохшие губы. Еще немного, и моя голова разлетится на куски. Похмельный синдром еще никогда не был приятным.
Я пытаюсь пошевелиться, но мои попытки обречены на провал из–за постороннего тела, плотно придавившего меня к матрасу. Так вот почему мне так жарко и не удается сбросить с себя одеяло. Наверняка Дейзи снова осталась ночевать у меня. Да, но почему она так крепко сжимает мою обнаженную грудь своей БОЛЬШОЙ, МУСКУЛИСТОЙ, ВОЛОСАТОЙ РУКОЙ?! Я вздрагиваю всем телом, когда чувствую, как тот, кто лежит сзади, слегка ерзает в постели, и теснее прижимается ко мне чем–то твердым, очень напоминающим мне мужскую эрекцию. Оглядываюсь по сторонам и вижу сияющую голубым цветом проекцию электронных часов на потолке. Пять утра. И я точно не у себя дома. Тогда где? На улице начинает сереть в преддверии рассвета, но из–за плотно закрытых тяжелых штор в комнате стоит почти абсолютная темнота. Проекция часов – единственный источник света, благодаря которому я могу видеть очертания шкафа и небольшого комода. Пытаюсь повернуться, чтобы посмотреть на человека, который находится сзади, но тот мертвой хваткой вцепился в меня, и я беспомощно лежу под ним, не в силах пошевелиться
Так. Что вчера было? Дейзи, мороженое, вино. Много вина. С учетом того, как часто я пью, мне хватило бы одного бокала, чтобы захмелеть, но там явно было больше. Мои глаза округляются, когда в задворках сознания вырисовываются смутные очертания того, как я ловлю такси и еду на работу, чтобы… О, Господи, нет. Чтобы найти адрес Ника! Черт, черт, черт! Я почти кричу, когда до меня доходит суть происходящего. Видимо, все–таки, нашла где он живет.
Понимание того, что за моей спиной лежит Доминик, и именно он прижимает меня к себе, успокаивает. Но совсем немного. Что я вчера делала? Как здесь оказалась? Мы переспали?! Судя по тому, что я без лифчика, видимо, да. С другой стороны, трусики на месте… Но кто мешал мне надеть их после совершенного акта? Решив проверить, на месте ли его белье, легонько потираюсь попой о его пах, и сразу же понимаю, что это ошибка. Доминик толкается вперед, упираясь твердым членом в мои ягодицы и тихо стонет во сне. Я еле сдерживаю свой собственный стон, когда его движение отдается внизу моего живота крепким спазмом, и в трусиках моментально становится влажно. Крепко сжимаю колени, пытаясь потушить пожар, который загорелся от мимолетной искры и тихонько всхлипываю, когда Ник трется щетиной о мое плечо и оставляет там легкий поцелуй. Сначала мне кажется, что он проснулся, но потом понимаю, что это всего лишь сонный рефлекс. Господи, своим дурацким любопытством чуть не разбудила его. Зато выяснила, что его боксеры на месте.
Лишь на мгновение позволяю себе насладиться его близостью и крепкими обьятиями, и снова пытаюсь высвободиться из его хватки. В этот раз мне это удается и я тихонько сползаю с кровати. Замираю, когда Доминик протестующе мычит и поворачивается на другой бок. Сердце гулко бьется о ребра, оглушая меня, когда я выпрямляюсь и начинаю движение в сторону коридора. Но, запутавшись в какой–то тряпке, я чуть не падаю на пол, натворив немало грохота. Ник чудом не проснулся. Поднимаю брошенную вещь и на цыпочках выхожу из спальни.
Подойдя к окну, откуда слабо просачивается свет восходящего солнца, рассматриваю вещь в моих руках, и вздыхаю с облегчением, когда вижу очертания моего платья. Быстро надеваю его через голову, и спешу на выход. Чувствую себя мелким воришкой, когда оказываюсь у входной двери. Убедившись, что двери спальни находятся далеко отсюда, включаю свет. Вижу свое отражение в зеркале и в ужасе прикрываю рот ладонью, сдерживая немой крик. Господи, кто это? Осыпавшаяся тушь под глазами, скатавшаяся черными шариками в уголках глаз, на голове птичье гнездо. Глаза и губы распухли, а цвет лица какой–то бледно–желтый. Снимаю заколку, кое–как собираю волосы в пучок и, как могу, убираю с глаз ненужную косметику. Осматриваюсь по сторонам, в поисках своей обуви, но там лишь стоят туфли и кроссовки Доминика. Моих нигде не видно. Ну и ладно.
Осторожно, пытаясь не шуметь, открываю дверь, выключаю свет и выхожу в холл. Я вздрагиваю, как пугливый заяц, когда с громким щелчком дверь позади меня закрывается, и со всех ног несусь к лифту. Нервно нажимаю на кнопку, и бью по ней, пока, наконец, лифт не приезжает.
Спустившись вниз, иду по лобби в сторону выхода под подозрительным присмотром пожилого консьержа. Еще бы. Пять утра. Молодая, незнакомая девушка, босиком, помятая, выходит из здания, и выглядит, как подзаборная проститутка. Еще и с похмелья. Уверена, что шлейф за мной тянется еще тот. Господи, как же стыдно. Закрываю лицо ладонями и выхожу на свежий, прохладный после ночи, воздух.
Колючий тротуар неприятно царапает мои босые ступни, но я терплю. Без обуви шаги получаются невероятно жесткими, и каждое движение отдается болью в голове. Господи, побыстрее бы добраться до дома и выпить таблетку аспирина, чтобы заглушить эту агонию.
Радует факт, что я нахожусь в знакомом районе, в нескольких кварталах от дома. Идти далековато, но выбора у меня нет. Сумочку, как назло, я с собой не взяла, поэтому ни телефона, ни кошелька у меня нет. Засада со всех сторон.
Стою на перекрестке и жду пока светофор переключится на зеленый свет, и тут возле меня останавливается Додж Челенджер, окно медленно опускается, и я вижу на водительском сидении мужчину лет сорока, который похотливо осматривает меня с головы до ног. На улице в это время суток немноголюдно, и неприятный холодок бежит по моей спине. Когда его взгляд задерживается на моей груди и торчащих от холода сосках (а я без лифчика, спасибо, Дейзи), я обнимаю себя руками, пытаясь прикрыться.
– Заблудилась, красавица? Тебя подвезти? – облизавшись, спрашивает мужчина, явно принявший меня за девушку, продающую любовь.
Я отворачиваюсь, делая вид, что не слышу его. К счастью, загорается зеленый свет и я спешу перебежать через дорогу. Он еще что–то кричит мне, но я уже со всех ног несусь по улице, не обращая внимание на проезжающие машины и немногочисленных прохожих, которые вышли прогулять своих домашних животных, или на пробежку, и с любопытством разглядывают меня.
Добегаю до дома и начинаю остервенело барабанить в дверь, в надежде, что Дейзи осталась ночевать у меня. Потому что если нет, мне придется как–то добираться в другой конец города, чтобы взять у нее запасные ключи и попасть домой. К счастью, через несколько минут моего грохота, дверь открывается, и я вижу на пороге заспанную Ди, которая выглядит еще хуже, чем я.
– Господи, Кэт, ты смотрела на часы? Нормальные люди еще спят в такое время, – стонет она.
– Нормальные люди? – визжу я. – Нормальные люди спят в своей постели, а не шляются по городу в поисках не пойми чего!
Дейзи болезненно морщится и хватается за голову.
– Да поняла я тебя, поняла. Только не кричи, – просит меня и уходит в спальню.
Я захожу домой и направляюсь прямо в ванную. В голове у меня хаос, в душе паника. Боже мой, что теперь будет? Ник этого так просто не оставит. Конечно, можно было бы остаться дома, но он знает где я живу, и здесь точно убьет меня без свидетелей. На работе хотя бы есть люди. Может не будет казнить меня при посторонних? Я–то была пьяна, а он – нет, и все помнит.
Захожу в душ, закрываю за собой прозрачную дверь и включаю холодную воду. Ледяной поток льется мне на голову, а я со всех сил тру виски, пытаясь вспомнить, что же вчера было. Что я делала? Почему оказалась у него дома, в постели в одних трусиках? А что самое ужасное: кто еще видел меня в таком состоянии?
Сборы на работу проходят как в тумане. Ноги саднят от бега по асфальту, я с трудом могу передвигаться. Сегодня никакого делового стиля, ни в одних туфлях я не смогу ни шага сделать. Надеваю серое трикотажное платье и кроссовки–сникерсы. С макияжем особо не напрягаюсь, слегка подкрашиваю ресницы и крашу губы бежевой матовой помадой. Захожу в спальню и пытаюсь разбудить Дейзи, но та только мычит что–то неразборчивое в ответ. Махнув рукой, выхожу из дома, ловлю такси и еду в офис.
Доминик
С трудом разлепляю тяжелые веки уже когда на улице совсем светло. Вчера был очень длинный день, наполненный сюрпризами и неожиданностями. Много работы и совершенно никакого отдыха. Перерывы на кофе и короткий обед не считаются. Смотрю на часы – девять утра. Я конкретно проспал на работу, да и плевать. Хоть у меня и было десять часов сна, все–равно не выспался. Все тело ломит от усталости, я почти не чувствую затекшие мышцы. Подумать бы, у меня вчера был сложный день, сегодня не менее тяжелое утро, если бы не одно «но». Рядом со мной спит Кэт. Моя маленькая, сексуальная бестия. Удовлетворенно потягиваюсь и поворачиваюсь на другую сторону. Не открывая глаз обнимаю ее, но под моей рукой только холодное одеяло и простынь. Что за нах*й? Вскакиваю с кровати, как ошпаренный, и рывком срываю одеяло на пол, обнаружив там… никого. Твою мать! Бегу на кухню и в гостиную, уже заведомо зная, что Кэтрин там нет. Сбежала, как нашкодившая кошка.
Сжимаю челюсти до боли в зубах и разьяренно дышу. Ну все, малышка, игры закончились. Решительно направляюсь в спальню и быстро одеваюсь. После умываюсь, чищу зубы, на ходу хватаю ключи с комода в коридоре и еду на работу, нарушая все мыслимые и немыслимые правила. Когда добираюсь до офиса, у меня только пар из носа не идет, но лицо в точности напоминает цвет тряпки, которой матадоры дразнят быков на корриде – ярко–красный. Иду прямо в кабинет Кэтрин, учащенно дыша, и с абсолютной уверенностью, что она там. Остаться сегодня дома Кэт не посмела бы.
Без стука, чуть ли не с ноги, резко открываю дверь, так, что та с грохотом бьется о стену. Вижу бледную Кэтрин, которая подпрыгивает от громкого шума, потом видит меня и еще больше бледнеет. Я стою в дверном проеме, полностью загораживая тот единственный выход, через который ей можно было бы убежать, и она это понимает. Вижу как бегают ее глаза в поисках какой–либо защиты, хаотично цепляясь за предметы в кабинете, но ничего подходящего не находит. А я не смею сделать шаг по направлению к ней, потому что точно знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет. Как минимум, встряхну ее хорошенько, чтобы в следующий раз думала, что делает. Или жестко трахну прямо на рабочем столе, наплевав на то, что мы на работе и на возможных зрителей.
– Ник, я… – блеет Кэтрин хриплым голосом, и тяжело сглатывает.
Закрываю за собой дверь и делаю шаг вперед. Она со всей силы вжимается в свое кресло, как будто это поможет и она провалится в потусторонний мир.
– О чем ты, мать твою, только думала? – рычу я, медленно надвигаясь на нее.
– Ник, пойми… – делает она вторую попытку. – Я не должна была к тебе приходить, я была пьяна. Это какая—то ошибка. Давай просто забудем все это?
– Забудем? – я кладу руки на ее стол и наклоняюсь так, что наши глаза находятся на одном уровне. Она судорожно дышит и я вижу как бешено пульсирует венка у нее на шее. Так и хочется обернуть свои пальцы вокруг ее горла и надавить на нее, чтобы почувствовать силу сердцебиения. Обращаю свой взгляд прямо в нефритовые глаза и цежу сквозь зубы, с трудом сдерживая себя от крика. – Тебе не кажется, что нам слишком многое нужно забыть? Как–то аж чересчур. Какая, нахрен, ошибка?! Я хочу тебя, ты хочешь меня. Нас тянет друг к другу и перестань уже, наконец, это отрицать. Я, бл*дь, инвалидом с тобой стану! У меня стояк не проходит, что бы я ни делал, как бы ни пытался – ничего не получается. Я никого не хочу, кроме тебя, понимаешь? – выпрямляюсь в полный рост, запускаю пальцы в свои волосы и что есть силы тяну их в стороны. – Где ты взялась на мою голову? Жил себе спокойно…
Отворачиваюсь к окну и стою к ней спиной несколько секунд. Потом делаю глубокий вдох и разворачиваюсь. Обхожу ее стол и поворачиваю стул вместе с Кэтрин к себе лицом. Кладу руки на подлокотники, так, чтобы она оказалась в ловушке и не могла встать. Наклоняюсь почти вплотную к лицу Кэт, и она перестает дышать.
– Если тебе так угодно, иди дальше играй в недотрогу, но я–то знаю, чего ты хочешь на самом деле. Меня. Приходи, когда признаешься себе в этом. А до тех пор лучше не попадайся мне на глаза, – с этими словами я слегка отталкиваю ее стул назад, разворачиваюсь и иду к выходу. Уже взявшись за ручку, чтобы открыть дверь, оглядываюсь и вижу, как Кэтрин неподвижно сидит, не моргая, уставившись в одну точку перед собой. Ко мне приходит понимание, что я, кажется, взболтнул лишнего. Вижу, как ее глаза наполняются слезами, но она что есть сил сдерживает их. Бл*дь, я мудак.
– Кэт, я не это хотел сказать… – пытаюсь я, но она останавливает меня жестом. Буквально за одно мгновение, она надевает непроницаемую маску на лицо и улыбается. Пытается выглядеть смелой и беззаботной, но глаза выдают ее. В них плещется тревога и тоска.
– Нет, все в порядке, – Кэтрин гордо поднимает и так задорно вздернутый носик. – Я все услышала и поняла твою точку зрения. Спешу тебя разочаровать. Я тебя не хочу. Мало того, ты мне даже не нравишься. Да и отношения какого–либо характера со своим боссом я не хочу. Даже рабочие моменты предпочитаю решать с Девином напрямую, как и было всегда до твоего появления в компании. А теперь прости, но ты мне мешаешь работать. – И отворачивается к компьютеру. По подрагивающим пальцам, когда она набирает какой–то текст на клавиатуре, могу сказать, что ей далеко не наплевать на происходящее. И что она врет. Об этом говорит то, как судорожно она сглатывает и как дрожат ее ресницы.
Прежде, чем успеваю подумать, подлетаю к ее столу, хватаю горшок с кактусом, таким похожим на нее, такой же колючий, как и его хозяйка, и со всей дури бросаю в противоположную стену. Несчастный, ни в чем неповинный горшок разбивается и разлетается сотней осколков, пачкая землей все вокруг. Кэтрин подскакивает на стуле и закрывает ладошками уши, испуганно глядя на меня. Теперь на ее лице написан страх и отрицание.
– Ну, хорошо… – выплевываю я и, громко хлопнув дверью, покидаю ее в одиночестве, как она и хотела.
Кэтрин
И еще один громкий удар, который отдается взрывом моих нервных окончаний. Как только дверь за Ником закрывается, из моих глаз начинает непроизвольно течь поток слез. Дура. Какая же я дура! Зачем наговорила ему ту чушь, в которую сама не верю? Господи, зачем он мне поверил? И что я, черт возьми, делала у него дома? Почему он так взбесился? Или это потому что я сбежала утром?
Вопросы пчелиным роем летают у меня в голове, не находя ни секунды покоя. Я только что наговорила гадостей единственному человеку, который что–то значит для меня, не считая Дейзи. Мужчина, который согревает меня, и тот лед, который я взрастила вокруг моего сердца, тает, каменная стена рушится, а внутри все плавится… Я с таким трудом собирала себя по кусочкам, складывая, как пазл воедино маленькими частичками. Но все равно некоторые были потеряны, и на их месте остались пустоты. Странно, но мне кажется, что Доминик эти пустоты постепенно заполняет. Вспоминая тот вечер на пляже, я понимаю, что когда он рядом, я снова могу беззаботно смеяться, не вспоминая о боли и переживаниях. Возможно, именно он и разрушит меня окончательно, но в одном он абсолютно прав. Я хочу его. Хочу его так, как не хотела ни одного мужчину до него. С Кристофером у меня была совершенно другая история. Тогда я была юна и наивна, теперь я вижу, что он просто купил меня своими побрякушками и мнимым ухаживанием. Но с ним не было того духовного родства, которое я чувствую с Домиником. А также ощущения безопасности и защищенности.
