Текст книги "После дождя (СИ)"
Автор книги: Amstel Dijk
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
А потом с жадностью засасываю его член в рот. Он протяжно стонет и начинает двигать бедрами мне навстречу. Я облизываю его снова и снова, как самый вкусный в мире леденец, он пахнет мускусом и раем, в который я окунулась вместе с ним. Его член такой восхитительный, что мне хочется заглотнуть его полностью, что я и делаю, но, учитывая его далеко не маленький размер, давлюсь, слегка покашливая.
– Все хорошо, дорогая, – подбадривает меня он сдавленным хриплым голосом. – Дыши носом.
Я делаю так, как он сказал, и у меня получается вобрать его член по самое основание. Я несколько раз сглатываю, сжимая стенками горла его головку, и у него начинают дрожать ноги. Ник прерывисто дышит и упирается рукой о стену для поддержки. Я чувствую, как его член подрагивает у меня во рту – он на грани оргазма.
Глядя на его великолепное тело, которое сейчас полностью в моей власти, я так возбудилась, что не могу отказаться прикоснуться к себе. Когда я нахожу пальцами свой опухший и жаждущий ласк клитор, я снова смотрю на него из–под опущенных ресниц – он неотрывно наблюдает за мной. Когда Ник видит, куда я потянулась своей рукой, грязно выругивается и сильнее сжимает мои волосы в своих кулаках. Мне немного больно, но желание доставить этому мужчине удовольствие сейчас стоит на первом плане, и я ускоряю свои движения.
– Господи, Кэтрин, я сейчас кончу. Стой… Остановись… – молит он, и пытается отклониться.
Но я не даю ему такой возможности, хватаю его за бедра и заглатываю член полностью. Когда чувствую, как первая струя спермы начинает стекать по моему горлу, начинаю сглатывать, тем самым продлевая его оргазм. Через несколько секунд, когда дело сделано, отклоняю голову и пытаюсь отдышаться. Он оседает ко мне на пол, прижимает к своей груди, и еле слышно шепчет.
– Что же ты со мной делаешь?..
Глава 16
Кэтрин
На что вы готовы пойти ради счастья? Чем готовы пожертвовать? Что готовы сделать, чтобы, наконец, дышать полной грудью и наслаждаться каждым мгновением?
Иногда мне кажется, что я могла бы быть счастливой, если бы все в моей жизни пошло иначе, если бы я сделала другой выбор. И мысль о том, что ничего уже не вернуть, потому что машину времени еще не изобрели, заставляет думать: ради того, чтобы вернуться и все изменить, я готова отдать многое, что имею сейчас. Отказаться от людей, которые появились в моей жизни в связи с неправильным, как кажется, выбором, от определенной, уже достигнутой ступени успеха. Но мы можем сожалеть сколько угодно, все равно назад время не повернуть, и поэтому нужно уметь находить счастье в мгновениях, отдельных моментах, в процессе эмоционального обмена с близкими, в создании счастливых воспоминаний, в процессе работы над собой.
Из года в год в Лос–Анджелесе наступает весна, но не все могут вдохнуть полной грудью ее ароматы. Раньше я была слишком озабочена будущим и ошибками, свершенными в прошлом. Всегда боялась сделать что–то не так, неправильно, за что меня потом осуждали бы или наказывали. Но сейчас мне хочется присоединиться к тем, кто радуется чуду весны, а не сидеть угрюмо в тишине в своей тихой маленькой квартирке, вслушиваясь в каждый шорох и вспоминать о том, что мне пришлось пережить.
Изо дня в день Крис говорил мне о том, какая я несовершенная, неправильная и порочная. Как мне повезло, что он обратил на меня внимание и теперь безумно любит. Он залез глубоко мне в голову, внушил понимание моей ничтожности. Сделал из меня идеальную куклу, готовую ко всем его пожеланиям. Кристофер наказывал меня и унижал как морально, так и физически, за малейшие промахи с моей стороны. В Библии говорится: «Если вас ударили по левой щеке, подставьте правую», и я подставляла свое лицо под его удары, раз за разом… А он неустанно хлестал меня по щекам. Снова и снова. А потом задаривал дорогими подарками, ненужными побрякушками и шикарными отпусками. Целовал мои ноги и постоянно повторял слова любви, клялся, что это было в последний раз. Обещал, что впредь будет все по–другому, но становилось еще хуже. Шло вниз по спирали, на самое дно. А потом снова череда подарков и счастливых дней, которые уже не казались такими красочными, как в начале наших отношений.
Но все равно метод кнута и пряника, так полюбившийся Кристоферу, оказался действенным. Со временем, запутавшись в своих чувствах, потерявшись в реальности, я, как одержимая, не могла дождаться горячего кнута, чтобы получить такой желанный пряник.
Но в жизни каждого человека наступает момент, когда нужно попрощаться с прошлым. Со всем, что принималось, как должное. С тем, кто, казалось, всегда будет рядом. С тем, что окружало многие годы, что ломало и уничтожало. И когда это происходит, когда на смену привычно знакомому, приходит непривычное новое – остается одно: принять перемены и начинать радоваться жизни. Ведь это перемены к лучшему! Ведь то, что произошло в прошлом, делает нас только сильнее. Настало время жить. Жить по–настоящему.
И сейчас, стоя на пороге кухни, наблюдая за мускулистой спиной Доминика, я понимаю, что на самом деле стою на линии старта новой жизни, и в глубине души искрится надежда, что прошлое, наконец–то, отпустило меня.
Мой рот наполняется слюной, а низ живота сводит судорогой, при виде того, как Ник оглядывается на меня через плечо, помешивая деревянной лопаткой омлет в сковородке. На нем надеты только спортивные штаны, и когда он начинает смеяться с меня, застывшей в дверном проеме с открытым ртом, мышцы его пресса напрягаются, и во мне растет непреодолимое желание исследовать каждый рельеф на его теле языком. Попробовать его, или даже сьесть.
– Что, красотка, нравится то, что ты видишь? – весело подмигнув, спрашивает он.
– Я скажу тебе одно, – тяжело сглотнув, я начинаю медленно приближаться к нему. – Если бы у меня не болело так сильно между ног после нашего ночного марафона – я бы с удовольствием трахнула тебя прямо на этом кухонном островке…
Последние мои слова сопровождались легким поглаживанием его сильных рук и плеч. Я легонько пробежалась пальчиками по его груди и невинно вскинула свой взгляд вверх, хлопнув ресничками и закусив нижнюю губу. Теперь его очередь застыть с открытым ртом. Ник тяжело сглатывает, его кадык немного подрагивает. Дыхание слегка участилось, а своим бедром я чувствую его увеличившуюся эрекцию. Даа… Грязные разговорчики – моя фишка. Довольно улыбнувшись, как кошка, которая только что сьела канарейку, я поднялась на носочки и чмокнула его в губы.
– И что у нас в меню на завтрак? – спрашиваю я, присаживаясь за стол, накрытый бледно–салатовой скатертью. Я поставила локти на стол, сцепив пальцы в замок и положив на них подбородок. Почти напротив моего носа стоит прозрачная стеклянная ваза с розовыми тюльпанами.
– Омлет с беконом и помидорами и цельнозерновые тосты с авокадо, – торжественно обьявляет Доминик, раскладывая еду в тарелки. – И свежевыжатый апельсиновый сок.
– Ммм, обожаю цитрусы, – довольно мурлычу я, и делаю несколько больших глотков, как только он ставит передо мной стакан. – Что?
Ник, улыбаясь, смотрит на меня, и я смущенно вытираю рот тыльной стороной ладони. Может у меня сок потек по подбородку, и я теперь выгляжу глупо?
– Ничего, – тихо произносит он. – Просто тебе так идет моя рубашка.
– Ах это… – краснея, я оглядываю себя. – Надеюсь, ты не против, что я одолжила у тебя одежду?
– Если под рубашкой на тебе больше ничего нет – то не против, – вопросительно подняв бровь, заинтересованно смотрит на меня.
Мои щеки заливаются еще большим румянцем.
– Эмм… На самом деле, ничего нет, поскольку мое белье сейчас сохнет на батарее после стирки. Сменной одежды, как ты понимаешь, я с собой не брала.
– Вы посмотрите–ка! Кто это у нас тут краснеет? А куда же делась та дерзкая девчонка, еще минуту назад обещающая трахнуть меня на кухне? – он громко смеется. Потом подходит ко мне, становится на колени и мягко разводит мои ноги в стороны, нежно поглаживая их пальцами. Благодаря тому, что его рубашка достаточно длинная, она закрывает мои интимные места. Когда он наклоняется ближе, понижая голос до шепота, по моему телу пробегают мурашки. – Потому что я был бы не против ей отдаться…
Я беру его лицо в ладони, наклоняюсь и целую. Ничего не могу с собой поделать, когда он такой милый. Его пальцы сильнее сжимают мои бедра, притягивая к себе, и я оборачиваю свои ноги вокруг его тела, прижимаясь ближе. Доминик с тяжелым вздохом отрывается от меня, и говорит:
– Завтрак остывает. Тебе нужно набраться сил после сегодняшней ночи. А потом я обещаю тебе интересный десерт.
Я неохотно опускаю свои ноги на пол, и поворачиваюсь к столу.
Ник ставит тарелки на поверхность, и садится напротив.
– Господи, ты что, учился на шеф–повара? – мычу я, когда пробую омлет. – Это же омлет! Как ты мог сделать его таким вкусным?
Он слегка закашливается, когда я блаженно закатываю глаза и стону от удовольствия. Вкус просто божественный.
– Если продолжишь так сексуально стонать, боюсь, что ты не сможешь его доесть, – говорит Ник.
– Прости, но это же восхитительно! В жизни не пробовала ничего вкуснее! – пытаюсь сказать с набитым ртом. И он смеется.
– Мне очень приятно, что сумел тебе угодить, – довольно отвечает Ник, и быстро доедает, запивая все соком.
Я растягиваю удовольствие, наблюдая, как Доминик нетерпеливо ждет меня, постукивая пальцами по столу. Как только последние крошки были сьедены, он тут же встает и убирает тарелки. Вместо них на столе появляется тарелка с клубникой, обильно политая шоколадным соусом.
– Настало время десерта, – рычит он мне на ухо, и по моему телу проходит электрический разряд.
– Но тарелка только одна… – недоумеваю я.
– Я в курсе, – шепчет Ник, и ставит на стол баночку с шоколадным соусом.
Мои глаза понимающе округляются, когда он берет меня за руку, поднимает и садит на стол.
– Что ты собираешься… – начинаю я, когда он капает немного жидкого шоколада себе на палец, и замолкаю, когда подносит его к моим губам.
Не раздумывая ни секунды, я всасываю его в рот, облизывая языком. С чмокающим звуком отпускаю палец ожидая добавки, но Ник берет клубнику, и специально капает шоколадом на мою грудь. Я беспомощно смотрю на коричневое пятно на белоснежной рубашке от Армани, которое вряд ли отстирается, а Ник наклоняет голову и всасывает мой сосок сквозь ткань. Он слегка прикусывает его зубами и тянет на себя, и у меня пропадают все мысли в голове. Кроме одной. Я. Ник. Этот стол и клубника.
Доминик кладет ягоду в мой рот и страстно целует. Я чуть не давлюсь, но он вовремя отстраняется и толкает меня на поверхность стола. Я ложусь и послушно раздвигаю перед ним ноги в стороны.
Она садится на стул, моя киска как раз напротив его лица.
– Я мечтал об этом с тех пор, как ты пришла ко мне в офис, – говорит он, и мои глаза округляются.
– Что? – не понимаю я. – Что я там делала? – мне чертовски стыдно, что я ничего не помню, но я просто обязана спросить. Я должна знать, что я, черт возьми, там делала.
– А ты не помнишь? – он капает шоколад, и растирает его пальцами по моим складочкам.
– Прости, но нет, – я закрываю лицо ладонями, мечтая провалиться сквозь землю.
– Ммм… – мурчит Ник, лизнув мою киску. – Я продемонстрирую тебе сейчас.
И потом начинается самое интересное. Он ласкает меня, поливает шоколадом, кормит клубникой и трахает языком и пальцами. Я послушно извиваюсь под ним и мои стоны раздаются на всю квартиру. Так приятно мне еще никогда в жизни не было. Что бы я там ни делала пьяная у него в офисе, я готова делать это хоть каждый день, если потом последует то, что сейчас делает Доминик.
В итоге рубашка безнадежно испачкана шоколадом и клубничным соком, я лежу обессиленная на столе, не в состоянии пошевелить даже пальцем на ноге, а Ник довольно доедает клубнику, которую я не осилила.
– Вот примерно то же самое ты и делала, только вместо моего языка были твои руки, – довольно тянет он, и я улыбаюсь.
– Значит, все правильно сделала, – шепчу на выдохе, и приподнимаюсь на локтях.
– Ты не забыла, что на вечер у нас запланирован ресторан? – потершись носом о мое бедро, спрашивает Ник.
– Забыла, если честно, – я смотрю на часы – два часа дня.
– Столик заказан на пять вечера.
– Оу. Тогда мне надо будет сьездить домой и переодеться. – Пытаюсь встать, но Ник стягивает меня к себе на колени и крепко обнимает.
Я утыкаюсь носом ему в шею и вдыхаю запах. Он пахнет клубникой и сексом.
– Я отвезу тебя. Но для начала мне нужно собраться самому. Ты пока можешь принять душ, а я уберусь на кухне.
Я киваю и встаю, но потом решаю помочь ему с уборкой. Убираю тарелки в посудомойку, в то время, как он снимает скатерть со стола и бросает ее в стирку.
Когда я наклоняюсь за упавшей на серую плитку вилкой, рубашка ползет вверх, обнажая мою кожу. Ник подходит сзади, и хрипло говорит.
– Может к черту ресторан? Давай проведем выходные в постели?
Я выпрямляюсь и поправляю задравшуюся рубашку.
– Дай мне короткий перерыв. Иначе я точно не смогу ходить самостоятельно. Я серьезно.
Ник недовольно бурчит, и отходит от меня на пару шагов.
– Значит в душ пойдем по очереди, иначе я за себя не ручаюсь!
Я смеюсь и киваю головой.
– Согласна.
Потом посылаю ему воздушный поцелуй и скрываюсь за дверью ванной.
***
В полчетвертого мы подьезжаем к моему дому. И тут начинается стресс. Всего за какой–то час мне нужно переодеться, сделать прическу и макияж. Я залетаю в квартиру, затаскивая за собой Ника, и толкаю его в гостиную на диван.
– Располагайся, чувствуй себя как дома.
– А у тебя мило, – оглядывая мое скромное жилище, говорит Доминик, когда я уже на полпути в ванную комнату.
Мне нужно сделать идеальную укладку и макияж. Потому что сейчас мы пойдем не в какую–нибудь забегаловку, а в один из самых элитных ресторанов Лос–Анджелеса! Плюс ко всему, Доминик, в его угольно–черном костюме от Прада и в белой рубашке выглядит сногсшибательно, и мне хочется ему соответствовать.
Благо, на мой день рождения, Ди подарила мне шикарное красное шелковое платье от Версаче, которое идеально подчеркивает мою фигуру и соответствует выбранному месту. Оно на тоненьких бретельках, спереди длина чуть выше колена, а сзади шлейф, который достигает пола, если я надену туфли на высоких каблуках. А глубокое декольте выгодно подчеркивает мою небольшую грудь.
Поскольку на прическу нет возможности потратить много времени – собираю волосы в высокий хвост и завиваю кончики плойкой в крупные локоны. Несколько прядей оставляю свободно спадать на лицо. Неизменная черная подводка и кроваво–красная помада, пудра, немного румян и я готова! Остались туфли, сумочка и подходящие аксессуары.
Бегу в спальню, чтобы найти жемчужную подвеску, которая осталась мне от бабушки, и такие же сережки. Теперь нужно достать туфли. Наклоняюсь под кровать, и натыкаюсь на коробку бирюзового цвета от Тиффани, которую оставил Кристофер под моей дверью. Я уже и забыла о ней! По спине бежит холодок, а пульс учащается от плохого предчувствия. Дрожащими руками беру его подарок, и резко поворачиваюсь в сторону окна. Мне показалось, что за мной кто–то наблюдает. Хоть шторы плотно задернуты, меня все равно не покидает ощущение посторонних глаз на себе.
Наверное, я просто устала. Отбрасываю коробку в сторону, сделав себе пометку выбросить ее не открывая, когда вернусь домой. Потом, все–таки, достаю туфли и обуваюсь. Бежевые лакированные лодочки с красной подошвой идеально подойдут сегодня. Клатч в тон лежит в коридоре, его я захвачу по пути.
Мы с Домиником уже многое успели испытать друг с другом, но это наше первое свидание, и я безумно волнуюсь. Одно дело закрыться с ним в квартире, где только мы одни, и можно делать друг с другом все, что захочется. Совсем другое, когда на тебя обращены десятки глаз. Одни смотрят с любопытством, другие с безразличием, а третьи с осуждением. Я ненавижу быть в центре внимания, и остаюсь безмерно счастливой, если на меня просто не обращают внимания. До этого я всегда появлялась на публике в сопровождении Кристофера, и в основном такие вечера заканчивались с горьким послевкусием. Будь то неоправданная ревность с его стороны, или похотливые взгляды Макса, с которым мы виделись чаще других, или других его бизнес–партнеров. И не только взгляды. Намеки и, якобы, невинные прикосновения, которые я презирала. Все эти рестораны и званые обеды оставили неизгладимый след в моей душе. Воспоминания о них вызывают тошноту и бурлящую ненависть к человеку, которого я считала своей вселенной.
Что ж. Это прошлое, от него никуда не деться. Ты, Кристофер, говорил, мне, что я никто, и вот посмотри, кем я стала. Ты утверждал, что меня никто не захочет, но в гостиной меня ждет шикарный мужчина, которого поедает взглядами добрая половина наших сотрудниц. Я вижу, как на него оборачиваются женщины на улице. Еще я хорошо помню реакцию Дейзи на него. И буду последней дурой, если пойду сейчас на поводу своих страхов, вместо того, чтобы слушать свое сердце.
А сердце хочет к нему. Горит, рвется из груди.
Глубоко вдохнув, я выхожу в гостиную, где Ник стоит ко мне спиной. Когда он слышит стук моих каблуков о пол, поворачивается, и застывает с открытым ртом. Его взгляд ласкает мои ноги, медленно поднимаясь вверх, по животу, задерживаясь на ложбинке груди, потом на губах, и, в итоге, пристально смотрит мне в глаза.
Проходит несколько секунд, прежде чем он хрипит.
– Кэт… ты выглядишь… К черту ресторан. Единственное, к чему я сейчас испытываю голод, стоит сейчас в паре шагах от меня. И будь я проклят, мой член сейчас говорит то же самое.
Его слова и похотливый взгляд заставляют меня смеяться. Подхожу к нему вплотную и замираю, когда вижу, что он держит в руках. Мои глаза застилают слезы, когда взгляд цепляется за фотографию родителей, которая висела в рамке на стене. Они счастливо улыбаются, папа держит меня на руках, а мама поправляет мое голубое платье, которое подксочило вверх. Фотограф позвал ее, и она смотрит из–за плеча в обьектив. Прямо на меня сейчас. Ее глаза искрятся от любви и нежности. Мамочка…
– Ты точная копия папы, – тихо говорит Доминик. – Но не глаза. Глаза мамины. Такие же огромные и зеленые. И улыбка. Твои родители были очень красивой парой. Мне очень хотелось бы с ними познакомиться…
– Я так скучаю по ним… – говорю я, и забираю рамку у него из рук.
– Уверен, они гордились бы тобой, – подбадривает Ник, и я грустно улыбаюсь.
– Знаю. Но не все, что я делала в жизни, является предметом моей гордости. Я бы желала, чтобы некоторых вещей со мной не произошло, – я всхлипываю и опускаю глаза.
– Эй, – он берет в ладони мое лицо и поднимает вверх так, чтобы я посмотрела на него. – Если бы жизнь протекала по–другому, мы бы с тобой не встретились. Не стояли бы сейчас здесь, и я не держал бы тебя с своих обьятиях.
С этими словами он наклоняется и оставляет легкий поцелуй на моих губах. Я утыкаюсь носом в его шею и вдыхаю такой родной аромат.
– Ты не всегда можешь повлиять на то, что с тобой происходит. Но ты всегда можешь поменять свое отношение к происходящему. И тогда ты будешь руководить ситуацией, а не она тобой. У тебя всегда есть выбор, и именно он определяет, когда ты будешь счастлива… Забудь обо всем, что тебя тревожит. Пойдем. Время быть счастливой.
Я улыбаюсь ему сквозь слезы, ставлю рамку на журнальный столик, мысленно поцеловав родителей, и беру Ника за руку.
– Спасибо тебе, – шепчу я.
Он не спрашивает за что. Но я знаю, что благодарю его за все. За то, что возвращает меня к жизни, за то, что рядом.
***
Когда мы на месте, метрдотель провожает нас к нашему столику и обещает, что официант скоро подойдет.
Я заказываю салат из рукколы, помидоров и пармезана, в качестве основного блюда – стейк из лосося на гриле в лимонно–каперсовом соусе, сервированный со спаржей. Ник заказывает филе «Миньон» с грибами и картофелем в розмарине, и салат «Цезарь». Запивать все это мы будем красным вином «Пино Нуар», простите, за сколько? Триста пятьдесят долларов за бутылку?! Он сошел с ума.
– Ник, я не думаю, что смогу себе позволить заплатить за сегодняшний ужин, – шепчу я, когда официант принимает наш заказ и уходит.
– Кэт, я похож на мужчину, который позволит женщине заплатить за себя самой? Просто наслаждайся вкусной едой и приятным общением со своим спутником, – подмигивает он мне, и я немного расслабляюсь.
– Расскажи мне о себе, – через какое–то время, требую я.
– Что именно ты хочешь знать? – он вопросительно выгибает бровь.
– Расскажи о своей первой любви, например. Кто она? Как зовут?
– О первой любви? – Ник задумчиво чешет подбородок, и я слышу как хрустит щетина под его пальцами. Подушечки моих собственных пальцев начинает покалывать, когда я вспоминаю, какая она на ощупь, и начинаю ерзать на стуле. В моих трусиках становится горячо, стоит мне представить, как эта щетина царапала мои губы и грудь… и шею. И еще ниже. Сжимаю колени под столом, и сдерживаю стон разочарования, когда официант приносит наши блюда, вырывая меня из иллюзий.
Доминик, подняв бровь, с любопытством наблюдает за мной, в его глазах играют смешинки.
– Что? – растерянно спрашиваю я.
– Да так. Ничего.
Я скептически наклоняю голову набок.
– Так уж и ничего?
– Ты просто выглядишь так, что готова сьесть меня, вместо этого салата.
– Так и есть, – я беспечно пожимаю плечами и кладу вилку овощей в рот, в то время, как Ник почти давится от неожиданности.
– Первая любовь, – напоминаю я, и он откашливается.
– Ну что ж. Когда я учился в шестом классе, я влюбился в мою учительницу английского языка, мисс Митчелл… Как сейчас помню ее неизменный пучок на голове и очки в толстой оправе. Я рисовал ее имя в тетрадках, писал на партах. Грезил о том, как закончу школу и женюсь на ней. У нас будет небольшой домик в пригороде, много детишек и собака. И вот однажды я набрался мужества, и признался ей в своих чувствах. Я чертовски нервничал, переживал, что она просто рассмеется мне в лицо. Но, как мудрая женщина, она не оттолкнула меня, а сказала, что тоже любит. Как ученика, конечно, но тогда я услышал то, что хотел услышать. – Он в неверии качает головой. – Напридумывав себе идеальные отношения с идеальной женщиной, после уроков я окрыленный вышел из школы, и увидел такую картину. Какой–то мужик обнимал МОЮ мисс Митчелл, целовал ей руки и шептал что–то на ухо. И что самое страшное, она отвечала на его ласки! Прижималась к нему всем телом, не стесняясь и не боясь, что их могут увидеть. Я тогда чувствовал себя преданным, униженным… Когда они уже сели в его машину, зеленый Pontiac Firebird, я побежал за ними, по дороге подхватив булыжник внушительного размера, и с размаху бросил по стеклу.
– О, нет, – улыбаясь, я прижимаю ладонь к губам.
– О, да, – засмеялся Ник. – Мало того, когда он дал резко по тормозам, и они вдвоем вышли из машины, я, вместо того, чтобы убежать, подошел к ним и полез на парня с кулаками. Обозвал мисс Митчелл шлюхой…
– Ты не посмел…
– Ооо… еще как посмел, – Доминик прищуривает глаза, и кивает в подтверждение своих слов. – Потом, правда, мне пришлось поменять школу и принести публичное извинение моей учительнице и ее жениху, так как эту сцену наблюдала добрая половина школы.
Я игриво закусываю указательный палец, и снимаю правую туфлю. Скатерти здесь довольно длинные, так что никто не увидит моей маленькой шалости.
– Я бы выбрала тебя, – томно говорю я, нажимая пальчиками на его ширинку.
Доминик замирает, напрягается всем телом, но не издает ни звука. Я вижу, как вздулись вены у него на шее и как бешено пульсирует жилка на виске. Он оглядывается по сторонам, проверяя, не наблюдает ли кто за нами.
– Кэтрин, – предостерегающе выдавливает он, в то время, как я нежно поглаживаю выпуклость на его брюках. Слегка надавливаю, а потом кружу по его длине.
Его член пульсирует под моей ногой, и Ник резко хватает меня за лодыжку и сильно сдавливает, до боли. Другой рукой крепко сжимает вилку в кулаке, до побеления костяшек пальцев. Он с трудом сглатывает, тяжело дыша. А потом, продолжая удерживать мою ногу на месте, со звоном бросает вилку на стол, и дрожащей рукой подзывает официанта.
– Сч–чет, пож–жалуйста, – он с трудом выдавливает из себя эти слова, в то время, как я продолжаю доводить его до пика. Официант недоуменно смотрит то на него, то на меня, но я невозмутимо улыбаюсь, продолжая свою игру под столом.
– Достаточно, – резко бросает Доминик, после того, как расплатился, и встает, прикрываясь пиджаком.
Потом хватает меня за руку и буквально тащит из ресторана. Я ловлю на себе удивленные взгляды посетителей, и пытаюсь успеть за ним на своих двенадцатисантиметровых шпильках, что мне едва удается.
По дороге на улицу мне показалось, что я заметила какую–то смутно знакомую фигуру, но ослепленная молниеносной вспышкой страсти, просто не придала этому значения. Зачем оглядываться на прошлое, выискивая в нем мрачные тени, если прекрасное настоящее тянет меня за руку в светлое будущее?
На улице Ник заталкивает меня в машину, садится сам и поворачивается ко мне.
– Если думаешь, что это сойдет тебе с рук – ты ошибаешься. До твоего дома ближе, едем к тебе.
Если бы это сказал Кристофер, я была бы еле жива от страха. Но из уст Доминика это звучит как обещание чего–то феерического, и я с нетерпением жду того момента, когда мы снова переступим порог моей квартиры, чтобы окунуться в сказочный мир наслаждения…
Кристофер
Я наблюдаю за тем, как она сидит за столиком с каким–то мудаком. Мне прекрасно видно, ЧТО ее нога делает под столом, а тот хрен аж пыхтит от счастья. Все, чего мне сейчас хочется – это встать и продырявить вилкой его поганое сердце. И оторвать руки, которыми он трогает МОЮ женщину.
Кэтрин похотливо улыбается официанту, продолжая свои грязные игры под столом. С*ка. Я всегда знал, что она грязная потаскуха. Страшно даже представить, сколько рук ее лапало с тех пор, как я уехал, дав ей время подумать о наших отношениях и соскучиться. Теперь я вижу, как она скучала…
Я хранил ей верность с самого первого дня нашего знакомства. Шлюхи не в счет. Это одноразовые тряпки, к которым ничего не чувствуешь, кроме физического влечения. Они просто созданы для того, чтобы дарить удовольствие, и с ними легко получить разрядку, когда никого другого под рукой нет.
Но Кэтрин… Я посвятил себя целиком и полностью ей, дал все, о чем только можно мечтать. Жилье, деньги, драгоценности. Статус. Мою любовь и внимание, в конце–концов! Она клялась мне в верности, а стоило только отвернуться…
Я следую за их машиной вплоть до ее дома, и вижу, как Кэт выпрыгивает из белого порше, и тянет этого хрена за собой в дом. Ее платье развевается на ветру, открывая прекрасный вид на ее ноги.
Бл*дь! Я бью кулаками по рулю. Я же запретил ей надевать подобные наряды, когда меня нет поблизости. Как быстро все забывается… Ничего, я напомню.
Что ж, осталось тебе недолго наслаждаться свободой. Скоро встретимся, сладкая. У меня уже почти все готово… И тогда, будь уверена, я не повторю своих ошибок, и научу тебя как следует слушать меня. Теперь будет только так, как сказал я. Без оправданий и права на ошибку…
