Текст книги "После дождя (СИ)"

Автор книги: Amstel Dijk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Господи, какая же она красивая и настоящая. Даже стоя здесь, в насквозь промокшем платье, с мокрыми волосами и размазанной косметикой, моя девочка выглядит в разы красивее холеной и искусственной внешности Марии. Я снова пытаюсь сделать шаг к ней, но Кэтрин отрицательно качает головой.

– Не подхожу, только не уходи. Ты нужна мне, детка. Ты моя панацея, – шепчу чуть слышно, и, развернувшись, бью кулаками стену. – Ванессу нашли неделю спустя у семьи наркоманов истощенную и обессиленную. Оказывается, Мария отдала ее парочке, и в знак благодарности купила им по дозе героина. Несси умерла вечером того же дня, как ее нашли. Мари умерла для меня вместе с дочкой. Но развод тянется до сих пор. Прости, что не сказал тебе раньше.

В глазах Кэтрин читается понимание и подобие прощения, я ожидаю того, что она хоть что–то скажет, подойдет ко мне… Но она замерла, стоит на месте и тихо плачет. Кэт вздрагивает всем телом и зажмуривается, когда какой–то мужчина подходит к ней сзади, и приобнимает одной рукой за талию.

– Господи, я чуть не помер со скуки, – противно пищит лощеный пижон. Волосы аккуратно зализаны на одну сторону, костюм от кутюр, а дорогим одеколоном разит за версту. Прямо идеальная пара для Марии. – Сладкая, и ты в это поверила?

– Кэтрин, кто это? – я кивком головы указываю на мужчину, который сейчас обнимает мою женщину. Но она крепко зажмурилась и дрожит в его руках.

– Ее жених, – снова этот противный голос. – Я был год в отьезде, но теперь вернулся, и мы, наконец, сыграем свадьбу, которую давно планировали. Правда, сладкая?

– Кэтрин, почему ты молчишь? – снова пытаюсь до нее достучаться, но она лишь наклоняет голову вниз, прижав обе руки к сердцу. Ей так же больно, как и мне. Я же вижу, что это неправда, почему она не опровергает его слова?

– И правда, сладкая, почему ты молчишь? Скажи ему, и пусть валит ко всем чертям. Или ты хочешь пригласить его к нам и отметить мое возвращение втроем?

– Нет! – вдруг вздрагивает Кэт, а единственное, чего хочется мне – это оторвать его руки за то, что трогает мою женщину. – Доминик, уходи. Я… я люблю… его. И выйду за него замуж. Он прав, с тобой я хотела просто развлечься, ничего более…

С каждым ее словом у меня все больше и больше появляется ощущение, что я лечу в бездну. Бесконечное падение в никуда, черная дыра, забытье. Грудь женщины сотрясают немые рыдания, а я парализован. Мне кажется, я даже забыл, как дышать.

– Кэтрин, скажи, что это неправда. Пожалуйста, скажи! – кричу я.

– Ник, будь счастлив. Ты этого заслуживаешь, – это были последние слова, которые она мне сказала, и дверь перед моим носом закрылась.

Глава 19

Кэтрин

– Наконец–то мы остались одни, – слышу ядовитый голос за спиной и мне хочется пронзительно закричать, чтобы из меня вылетела вся возможная боль. Чтобы всего этого не было. Но я понимаю, что это не поможет. Ничто в мире больше не в силах мне помочь, я обречена. Жестокая реальность обрушивается на меня, подобно снежной лавине, сошедшей с гор, и я поднимаю свой взгляд на мужчину, которого презираю каждой клеточкой своего тела. Как же, все–таки, жаль, что взглядом убивать нельзя. Больше всего на свете мне бы сейчас хотелось, чтобы Кристофер исчез с лица земли, а вместе с ним стерлись и мои воспоминания.

– Он ушел, мои поздравления. Ты разрушил мою жизнь в очередной раз, – как будто издалека, я слышу собственный голос. Он холодный, безжизненный, но прекрасно передает мои чувства в этот момент. Мне кажется, так же сильно, как я его когда–то любила, сейчас ненавижу. Прислоняюсь к стене и медленно оседаю на пол. Прижимаю колени к груди, и моя голова устало опускается на них. – А теперь и ты вали отсюда.

Не знаю, откуда у меня взялось мужество говорить с ним в таком тоне, может быть, мой инстинкт самосохранения просто напросто умер и теперь мне плевать на собственную жизнь. Все, что мог, он уже забрал, почему бы не отдать ему и мою смерть?

Крис медленно подходит ко мне, и я уже готова ко всему, но он лишь скептически поднимает бровь, сверля меня голубыми, почти прозрачными глазами.

  – Мне не понравилось, каким взглядом ты смотрела на него, – лениво тянет он, проигнорировав мою реплику. – Но ничего, я выбью из тебя всю дурь, и не имеет значения, сколько времени на это понадобится. Я же люблю тебя, ты знаешь. А ради любви я готов на все, сладкая.

И опять эта безумная улыбка. Он присаживается на корточки передо мной, и поднимает мое лицо за подбородок, поворачивая к себе.  Его прикосновение больно обжигает, взгляд буравит дыры по всему телу, обнажая старые шрамы.

– Нет… – едва слышно шепчу я.

– Ты что–то сказала? – противно прищурившись, переспрашивает этот монстр.

– Я сказала НЕТ! – я срываюсь на крик. –  Ты меня не любишь, да и не любил никогда! Для тебя я всегда была игрушкой, которой ты охотно делился, а после избивал за свои же промахи. Ты думал, что сможешь купить меня жалкими побрякушками? У тебя это получалось поначалу. Но со временем золото покрылось ржавчиной, а бриллианты перестали сиять.

– Какой ржавчиной, что ты несешь? – недоумевает Крис.

– Для меня все выглядело именно так. Проклятые железки и стекляшки, которые, может быть, и стоили сумасшедших денег. Но не в моих глазах. Для меня это была неподьемная ноша, заработанная моим же потом и кровью…

– Дура неблагодарная! – кричит мужчина, хватает меня за плечи и встряхивает, как тряпичную куклу. Потом снова швыряет на пол, отходит на пару шагов и отворачивается.

Я вижу, как резко поднимаются и опускаются его плечи, Кристофер часто дышит, пытаясь взять себя под контроль. Но по подрагивающим пальцам я могу определить, что он на грани.

– Я ненавижу тебя. – Мой голос ровный и уверенный. Полностью лишен страха и каких–либо эмоций. Он может делать со мной все, что хочет, но к нему больше не вернусь. Больше ни единого дня старой жизни. Я вдоволь натерпелась и наелась сполна. Ни капли, ни секунды, ни мгновения. Хватит. – Хватит, – повторяю я вслух. – Ты уже забрал у меня все, что мог и что только можно было себе представить. Мое прошлое сьедено тобой, настоящее разрушено, а будущее уничтожено. Ты забрал то хорошее, что могло бы быть у меня в жизни!

Надо мной возвышается мужчина с гордой осанкой, длинными ногами и светлыми волосами. Но перед моим взором стоит широкоплечий брюнет с янтарными глазами и ослепительной улыбкой. Сердце сжимается от боли, покрываясь кровавыми слезами, и я всхлипываю, вспомнив, каким разочарованным взглядом Ник смотрел на меня несколько минут назад. Как он вздрогнул и поменялся в лице, когда я сказала ему неправду. С каким пренебрежением смотрел в мои глаза, поверив в эту гадкую ложь. Слезы начинают катиться по моим щекам, а грудь сдавливают рыдания, но я сдерживаюсь из последних сил.

– Теперь он никогда не вернется… А знаешь, я люблю его. Он вернул меня к жизни, вселил веру в человечность и мужественность. Он мой спаситель. А ты убийца. Ненавижу тебя. Ненавижу, ненавижу!!!

Тонкие бледные пальцы сжимаются в кулаки и Крис медленно поворачивается ко мне. Его лицо покраснело, а вены на висках вздулись. Желваки ходят по впалым щекам и сейчас он максимально похож на персонажа из фильма ужасов. В два шага он преодолевает расстояние между нами и с силой бьет меня по щеке. Острая боль и звон в голове оглушают, и я на несколько секунд выпадаю из реальности. Из губы струйкой течет кровь, но сейчас это волнует меня меньше всего.

Через какое–то время мое зрение проясняется, и взгляд фокусируется на Кристофере, расстегивающему свой ремень. Быстро пытаюсь встать, но теряю равновесие и падаю обратно. Как сквозь вату слышу приближающиеся шаги, и из последних сил ползу в сторону, но сильная мужская рука хватает меня за лодыжку и рывком притягивает обратно. Я отбиваюсь, извиваюсь, но Крис переворачивает меня на живот, придавив своим телом сверху.

– Вообще–то я приготовил для тебя кое–что более интересное, к месту моего сюрприза нужно еще добраться, а сейчас ты меня огорчила так, что просто не осталось сил ждать. Любишь его? Как смеешь говорить мне подобное в то время, как я тут распинаюсь и готов простить все твои выходки? – голос, лишен всяких эмоций, а руки отточенными движениями связывают мои запястья за спиной. Я вырываюсь, выкручивая плечевые суставы, но плевать на боль, меня ждет что–то гораздо хуже. Я знаю каким изобретательным он может быть и на что способен в порыве ярости. А сейчас его просто разьедает злоба.

– Нет, Крис, пожалуйста, не надо, – молю я отчаянно, вложив в свои слова всю искренность, на которую только способна. – Если ты меня еще любишь, то просто отпусти и уходи… Оставь мне хоть какое–то хорошее воспоминание о себе. Не разрушай меня, прошу…

Я вскрикиваю от дикой боли, когда он рывком подрывает меня с пола и дает оглушающую пощечину, отчего я снова заваливаюсь набок, рыдая вголос. Я лишена возможности закрыться от его ударов и хоть как–то защититься. Все, что мне остается – это ждать своей участи и утопать в собственной крови, слезах и отчаянии.

– А теперь успокойся и постарайся быть хорошей девочкой, сладкая. Ты же знаешь, я не люблю тебе делать больно, но иногда ты меня просто вынуждаешь.

Кристофер уже приспустил брюки и боксеры, и разминает в руках постепенно твердеющий член.

– Видишь, сладкая, как действуешь на меня? Ты всегда была единственной в моем сердце, так и останется навеки. А теперь стань на колени и открой свой прекрасный ротик. Я очень соскучился по твоим умелым губам.

Он помогает мне подняться, и мне с трудом удается оставаться в вертикальном положении. Мое тело сотрясает дрожь, стук собственных зубов заглушает остальные звуки в комнате. Соленые слезы текут по щекам, попадая в ранку на губе и она жжет, но физическая боль едва ощутима. Меня разрывает изнутри боль иного рода. Я обещала себе, что больше ни под каким предлогом не вернусь к этому мужчине, и уж тем более не буду вступать с ним в интимную связь какого бы ни было характера. Даже под угрозой смерти. Уж лучше темнота и забвение, а может и иной мир, но не существование рядом с этим монстром. Потому что это не жизнь. Все, в итоге, закончится печально. Так зачем ждать и растягивать «удовольствие»? Лучше решить все здесь и сейчас, чем продолжать агонию долгие месяцы, которые превратятся в вечность.

– Ладно, если не хочешь по–хорошему, будем принимать меры. – За считанные мгновения в руках Кристофера оказывается пистолет, и он приставляет его к моему виску. Я в ужасе закрываю глаза и жду победного щелчка. Но его нет. – Поверь, это самое легкое, что тебя ждет в ближайшее время. Давай, открой рот, тебе понравится, вот увидишь.

Больше никогда, – как мантру повторяю я, и медленно приоткрываю губы.

– Умница, – довольно шепчет Крис. – А теперь шире. Ну, давай же, у тебя все получится правильно, не сомневайся.

Я подчиняюсь, и он засовывает свой эрегированный член в мой рот, грубо намотав волосы на кулак и причиняя боль. Из–за связанных за спиной рук, я не могу его оттолкнуть, он с напором принялся насиловать меня. Поняв, что другой возможности у меня больше не будет, я расслабляю мышцы горла, и заглатываю его как можно глубже. Открываю глаза и поднимаю взгляд на чудовище, стоящее передо мной. Его ресницы полуопущены и подрагивают от наслаждения. И это тогда, когда я с трудом сдерживаю рвотный позыв. Но, несмотря на все это, мои губы растягивает победная улыбка, и я изо всех сил сжимаю зубы вокруг его органа. В ту же секунду лицо мужчины искажает болезненная гримаса, и он оглушительно орет, пытаясь вырваться. Но не тут–то было. Немного ослабив захват, я сжимаю зубы как можно крепче и чувствую, как по губам течет теплая соленая жидкость, попадая в рот. От металлического привкуса крови во рту тошнота подкатывает с новой силой, но я глотаю ее, лишь сильнее сжав челюсть. Крис, обезумев, роняет пистолет и начинает остервенело бить меня кулаками по голове, отчего в ушах появляется гул, который заглушает его дикий крик. Еще несколько ударов, и искры перед моими глазами превращаются в сияющий звездопад, и я проваливаюсь в спасительную и утешающую темноту.

Глава 20

Кэтрин

Первое ощущение, что приходит ко мне – это невыносимая головная боль. Мне жутко хочется пить, и я с трудом разлепляю пересохшие губы, пытаясь сглотнуть. Открываю глаза и морщусь от яркого света флуоресцентной лампы и очередной вспышки боли. Привыкнув к свету, я оглядываю пустую больничную палату, в поисках хоть кого–то, кто может мне обьяснить что, черт возьми, произошло и как я сюда попала. Перевожу взгляд на дверь, и в этот момент она открывается, и я вижу уставшую Дейзи с мокрым, запухшим лицом.

– Кэтти! Наконец–то ты проснулась! – вскрикивает она, бросаясь к моей кровати. – Как ты себя чувствуешь? Голова сильно болит? Я чуть с ума не сошла от волнения! – не переставая, тараторит подруга, раздражая слуховые перепонки. У меня такое ощущение, что мой череп сейчас лопнет и осколками разлетится по комнате. – Я убью его, слышишь? Убью! Если, конечно, Доминик не сделает это первым, – грозно шепчет, увидев, как я сморщилась от ее звонкого голоса.

– Доминик? Он здесь? – с трудом хриплю я. Такое ощущение, что в рот кто–то насыпал горсть песка. – Дай попить.

Дейзи наливает в стакан пару глотков воды, и протягивает мне. Выпив все залпом, даже не заметив, что там что–то было, я требую:

– Еще.

– Кэт, врач сказал, что много нельзя. У тебя черепно–мозговая травма, сотрясение. Может стошнить, или еще что похуже, – серьезно говорит подруга.

– Да ладно тебе, не жадничай. С чего это ты стала такая правильная? – я тянусь к бутылке, но вздрагиваю от дикого выстрела боли в висках и в лобной доле.

– Лежи уж, не дергайся! – сдается она, и наливает еще воды.

– Как долго я здесь? – напившись вдоволь, спрашиваю, уже заранее боясь услышать ответ.

– Со вчерашнего дня, – шепчет Дейзи, всмартиваясь в мое лицо. Оно наверняка посиневшее и опухло от нанесенных ударов, но мне плевать на внешний вид в данный момент.

– Ты сказала, Доминик… – слезы подступают к горлу, не дав закончить вопрос.

– Кэтти, милая, не надо нервничать. Все хорошо, я здесь. – Дейзи бережно поглаживает меня по щеке, стирая непослушную слезинку.

– Он… здесь?

– Да здесь, конечно! Где ж ему быть? Сидит, как преданный пес, не оторвать. Сейчас вышел поговорить с врачом.

От осознания факта того, что Ник находится буквально за дверью, мое сердце забилось чаще. С одной стороны, меня радовало то, что он, все–таки, не отвернулся от меня. С другой обжигало холодом  осознание факта, что он видел меня такую. Униженную, разрушенную, рядом с другим мужчиной. В его обьятиях.

Не хочу сейчас об этом думать.

– Что произошло? Как ты здесь оказалась? – у меня так много вопросов, но пока ни одного ответа.

– Я решила вчера заскочить к тебе после работы, но увидела полицейских, шарящих у тебя в квартире, лужу крови посреди гостиной и общий беспорядок. Сначала сама чуть в обморок не завалилась, подумав, что тебя убили. Но, как оказалось, кровь не твоя, а этого подонка. Он, кстати, тоже в этой больнице отдыхает. Как по мне, я бы оставила его там, где нашли, истекать кровью. Но врачи, к сожалению, спасают всех.

– Крис жив? – спрашиваю чисто машинально, не желая ничего о нем знать. Мне плевать на него и на его жалкую жизнь.

– Жив, говорю же тебе. Правда, не совсем здоров, – хихикает Ди. – Ну ты, подруга, даешь… – тянет она, озорно глядя на меня. – Знаешь, даже в самых смелых мечтах я бы не смогла сделать того, что сделала ты. Теперь он до конца жизни будет писать через трубочку.

– Он получил по заслугам, – сухо отвечаю я, вспоминая события вчерашнего дня. Миллион мыслей не дают сосредоточиться на происходящем, поэтому я прошу подругу: – Дейзи, прости, но я устала и хочу немного поспать. Пожалуйста, попроси Доминика пока не заходить ко мне.  И тебе нужно отдохнуть и принять душ. Едь домой, со мной ничего не случится.

– Кэтти, я не…

– Ди, прошу тебя, не спорь, у меня нет сил для этого. Со мной все будет в порядке, вот увидишь. Здесь куча врачей.  – Я пытаюсь слабо улыбнуться, и она сдается. Мне нужно подумать о моей жизни, что у меня было и что будет. Не знаю к какому решению я приду, но мне необходимо одиночество для того, чтобы сделать все правильно. Нужно очистить мысли от всего, а пока кто–то находится рядом – я уверена – над здравым смыслом верх возьмут эмоции. И потом закрутится все сначала.

– Хорошо, поспи. Но как только я приму душ и переоденусь, сразу же примчусь к тебе. За Ника не волнуйся, я все ему обьясню, он тебя не побеспокоит.

– Спасибо тебе, – мой голос дрожит, а глаза наполняются слезами. – Ты – самое дорогое, что есть у меня. Не знаю, что я такого сделала, чтобы заслужить такую подругу, как ты.

– Ничего ты не делала, ты просто всегда была собой. – Дейзи вытирает мои слезы и крепко обнимает. – Я люблю тебя, Кэтти.

– Я тоже люблю тебя, Ди – шепчу я в ответ.

– А теперь прекращай плакать и спи. Я скоро вернусь. –  Дейзи целует меня в лоб и уходит.

***

Глядя на белые стены больничной палаты, ко мне в который раз приходит осознания факта, что как прежде уже ничего не будет. Я не смогу вернуться в свою квартиру и жить так, будто ничего не произошло. Меня начинает трясти от негодования, злости и бессилия. Черные точки мелькают перед глазами, и я понимаю, что в шаге от потери сознания. Кардиомонитор показывает, что мой пульс первысил отметку ста сорока ударов в минуту, и противный писк становится все сильнее. Пытаюсь взять себя в руки, дышу ровно и глубоко, но ничего не получается. Моя голова сейчас расколется на сотни маленьких кусочков от мыслей, роящихся в голове, как непослушные пчелы, я задыхаюсь, мне нужен воздух, спасательный кислород.

Срываю с себя все капельницы и пульсометр, из–за чего на мониторе появляется четкая, ровная линия. Это значит, что у меня остановилось сердце и скоро сюда заявится медсестра и бригада реаниматологов. Мне нужно убираться отсюда, как можно скорее. Накидываю поверх больничной рубашки легкий бежевый кардиган, который висел на спинке стула, видимо, его забыла Дейзи, когда уходила от меня, и выхожу из белой комнаты, насквозь пропахшей медикаментами.

Сама не ведая куда направляюсь, машинально переставляю ноги, неосознанно с каждым шагом все больше приближаясь к нему. Такое ощущение, что сейчас я не принадлежу себе, мной руководит какая–то неведомая сила, направляет, ведет. Земля содрогается от ударов моего сердца, в то время, как иду по больничному коридору, в поисках таблички с именем ненавистного мне человека на двери палаты. Не знаю, как долго я шла и сколько имен промелькнуло мимо, но вдруг взгляд зацепился за до боли знакомые буквы, поставленные в правильном порядке.

Не оборачиваясь, не глядя, следует ли за мной кто–то или нет, я нажимаю на ручку и дверь приоткрывается, предоставляя взору мое прошлое и настоящее. Но не будущее.

Тихо закрываю за собой дверь и подхожу вплотную к подножью кровати, на которой спит Кристофер. Палата идентична моей, так же справа установлен кардиомонитор, где указано, что его сердце бьется спокойно и равномерно, давление и все жизненные показатели в норме. Из его тела торчит множество трубочек и капельниц, он выглядит слабым и беспомощным.

– Здравствуй, Кристофер, – говорю я достаточно громко, и мужчина вздрагивает всем телом. – Наконец–то мы поменялись местами.

Взгляд голубых глаз фокусируется на мне и он прищуривает взгляд.

– Ааа… П–пришла порад–доваться минутной победе? – тяжело дыша, замечает он, на мониторе видно, что его пульс начинает биться чаще.

– Ты ошибаешься, Крис, как ошибался все это время.

– И в чем же я ошиб–бался, по–твоему? – скалится мужчина.

– Что любил, что мог вернуть меня. Что мог сделать меня счастливой. Что я любила тебя, – добавляю тихо.

– Ах, ты ж дрянь, – тяжело сглотнув, шипит Кристофер. Я вижу, что ему очень больно, но он старается не показывать этого. Долгие годы, прожиты вместе, научили меня читать этого человека. – Это т–ты ошибаешься… Думаешь, что сделала меня долбаным имп–потентом, и на этом твои мучения закончены? Нет, моя сладкая, все только начинается…

– Все давно уже закончилось. Задолго до того, как ты явился ко мне домой без приглашения. И даже до того, как я первый раз попала в больницу. Сейчас я просто доказала, что могу за себя постоять. Я не принадлежу тебе, и ты больше никогда не сможешь причинить мне боль. Ни физическую, ни моральную.  Я тебя предупредила.

Все, что хотела, я сказала, для меня точка поставлена, поэтому разворачиваюсь и направляюсь к выходу.

– Т–ты ничего н–никому не доказала. Все было иллюзией. Что разлюбила, что ушла от меня, что сможешь спокойно жить дальше. Ты создана для меня. Тебе от меня не спрятаться, я восстановлюсь, и ты будешь ублажать меня до конца своей жалкой жизни, наслаждаясь процессом, как и прежде. Будешь молить о том, чтобы я уделил тебе внимание и разрешил сосать мне. Медицина не стоит на месте, врачи обязательно что–нибудь придумают.

Резко развернувшись, от чего потемнело в глазах, подхожу к кровати.

– Я мечтала это сделать с тех пор, как ты первый раз надел на меня маску, – наклонившись, шиплю ему в лицо, указывая пальцем на его пах. Глаза в глаза, во мне не осталось ни капли страха перед этим мужчиной. Если честно, такой сильной я себя чувствую впервые в жизни. – Надеюсь, ты насладился каждой минутой моих представлений. Больше тебе не перепадет такого удовольствия, и ты больше не сможешь никому навредить. Ни мне, ни кому–либо еще. Тем, что у тебя осталось, уже не сделаешь больно.

– Н–не забывай, что есть еще с–страпон. Я выйду от–тсюда, и т–ты пожалеешь о т–том, что с–сделала, – прищурив глаза, запинаясь, говорит он.

И тут на меня как будто вылили ведро ледяной воды. Коктейль из адреналина, ненависти и ярости заполнил каждую частичку моего тела. Я перестала соображать где нахожусь и что делаю.

– Страпон, говоришь? – взревев, я изо всех сил дергаю за катетер и еще какие–то трубочки, что торчат из его полового органа, вырывая все наружу. Крис начинает орать, как дикий зверь, угрожая мне и проклиная. Схватившись за то, что осталось от его достоинства, он рыдает, как маленький мальчик, у которого все отняли, и качается по кровати, забрызгивая все вокруг кровью, мочой и еще какой–то бледно–желтой жидкостью. Картина омерзительная, но это волнует меня сейчас в последнюю очередь. – Если ты приблизишься ко мне хоть на шаг – откушу не только член, я перегрызу тебе горло. Только попробуй, и узнаешь, что я не шучу.

Буквально через секунду дверь отворяется, и в комнату врываются медсестры и санитары, откуда–то появляется Доминик, который сгребает меня в охапку, и тащит к двери, на ходу вырывая из моих рук окровавленные шланги.

– Только попробуй, слышишь? – как в бреду, кричу я. – Только попробуй… – и истеричный хохот вырывается из моего рта. Из глаз льются слезы, я не могу перестать смеяться, но смех этот звучит далеко не весело, а жутко, мрачно. Как из фильма ужасов. Тело начинают сотрясать судороги, глаза застилает красной пеленой, я задыхаюсь. Где–то вдалеке слышен, голос Ника, он что–то кричит, зовет на помощь, а потом из ниоткуда возникает врач, колет мне какой–то препарат в плечо, и я, наконец, успокаиваюсь, реальность покидает меня.

***

– … на берегу океана… – знакомый голос с хрипотцой прорывается сквозь мое сознание, согревая изнутри. – Я покажу тебе самые красивые закаты и незабываемые рассветы. Ты только вернись ко мне, Кэтти, пожалуйста…

Открыть глаза стоило огромных усилий. Солнечный свет за окном ослеплял, причиняя невыносимую боль. Ник, понимая, что я проснулась, встрепенулся и наклонился ближе ко мне.

– Кэтти, ты меня слышишь?

– Закрой, пожалуйста, жалюзи, – хриплю я, и он и он тут же поднимается, чтобы выполнить мою просьбу. Комнату освещают лишь тусклые лучи, которым, все–таки, удалось пробиться сквозь щели белого пластика.

Доминик садится на стул, стоящий рядом с кроватью, берет меня за руку и кладет на нее голову.

– Господи, Кэтрин, я так испугался. Я думал… – закрыв глаза, начинает он.

– Шшш… – мягко перебиваю я его. – Не надо…

И так проходит целая вечность. Он держит мою руку, а я глажу его волосы, такие мягкие на ощупь. Пальцы рук покалывает, когда я в очередной раз прикасаюсь к нему, все мое тело как будто подключено к высоковольтному кабелю. Разряд за разрядом проходит сквозь меня каждый раз, когда я чувствую на руке его дыхание. Как будто прочитав мои мысли, он переворачивает мою кисть ладонью вверх и прижимается к ней горячими губами. Его глаза до сих пор закрыты, а я не могу отвести от него взгляда. Такой красивый, мужественный и чувственный. Мужчина, излучающий силу, не прилагая к этому особых усилий. Даже сейчас, когда он сидит у моей кровати, разбитый, подавленный, я понимаю, что он владеет миром и моим сердцем. А я всего лишь крошечная частичка из вселенной, которая целиком и полностью хочет подчиняться ему.

Сердцем я уже принадлежу ему. Но здравый смысл кричит о том, что ничего не получится. НИЧЕГО УЖЕ НЕ БУДЕТ КАК ПРЕЖДЕ.

– Доминик, нам нужно поговорить, – собравшись с силами, наконец произношу я глухим голосом. Он едва заметно вздрагивает и поднимает голову. В янтарных глазах зарождается беспокойство, и мою грудную клетку разрывает от того, что я собираюсь ему сказать.

– Я знаю, Кэтти, все знаю. То, что ты мне сказала – это неправда. Я знаю кто такой Кристофер и зачем он пришел к тебе. Дейзи мне все рассказала. Клянусь, его больше никогда не будет в твоей жизни и он не сможет причинить тебе боль. Иначе, черт меня подери, он пожалеет, что родился на свет. Теперь все будет по–другому. Вот увидишь.

– Нет, Доминик, ничего не будет, – предательские слезы мешают излагать мысли, но я очень надеюсь, что эти слезы принесут мне облегчение. – Всю свою жизнь я боялась, зависела от кого–то. Будь то  родные, мужчина или подруга.  Думаю, мне пора повзрослеть и разобраться в себе, просто пожить одной.  После всего, что произошло, было сказано или сделано, я не смогу спокойно смотреть тебе в глаза. Потому что каждый раз я буду видеть прошлое, и твой взгляд, которым ты смотрел на меня в тот день.

– Кэтрин, что ты такое говоришь? Какой взгляд? – непонимающе смотрит он на меня. – Ты единственная, кто делает меня счастливым, и без тебя моя жизнь потеряет всякий смысл. Я смогу защитить тебя, уберечь. Больше никто не посмеет помешать нам.

– Ник, прошу тебя, не перебивай, – горько всхлипываю. – Я и без того собьюсь. – Делаю глубокий вдох перед тем, как продолжить. – Мне действительно было спокойно. Твое присутствие прибавляло мне сил.  Я ничего не боялась и смотрела с уверенностью на окружающий мир, когда ты был рядом. Ты хищник с железной хваткой, но с мягкими лапами, готовый в любую секунду приласкать и утешить. Гордый и свободный, но преданный тому, кто тебе дорог. Хищник, который всегда найдет способ оградить и защитить свою территорию. Хочу, чтоб ты знал, что я никогда и ни с кем не чувствовала себя такой защищенной и спокойной, как с тобой. Я не сомневалась, что так будет всегда... Но судьба, как видишь, распорядилась иначе. Поставила злую пьесу, в которой мы сыграли главные роли.

– Кэтрин, я не понимаю, о чем ты. – Его голос проходит вибрацией по моему позвоночнику.

– Тебе будет лучше без меня, – наконец говорю я. – Я приношу одни лишь проблемы и страдания в жизни окружающих. Отпусти мою руку, сделай первый шаг. Уходи, не оборачиваясь. Ты будешь счастлив, главное не сдавайся. Ты самый сильный мужчина из тех, кого я знаю, тебе все по плечу. Отпусти меня...

– Ты врешь, – вдруг произносит Доминик. Его голос резок и пропитан болью. – Это не правда. Ты можешь сказать мне что угодно, но твои глаза не врут! Я же вижу, что ты чувствуешь обратное, зачем тогда прогоняешь меня?

– Потому что так нужно, – не в силах смотреть в его глаза, я опускаю взгляд.

– Что за чушь? Это не нужно ни мне, ни тебе. Посмотри на меня. Взгляни, черт возьми, в мои глаза и скажи, что это правда то, чего ты хочешь!

Я не могу, и он прекрасно это знает. Закрываю руками лицо и Ник прижимает меня к себе. Успокаивающе гладит мои волосы, не переставая повторять:

– Моя упрямая девочка. Я никому тебя не отдам, никому. Ты – моя.

Удары его сердца эхом отдаются в моем теле, я растворяюсь в тепле, которое излучает этот мужчина. Еще пара секунд и я сдамся. Меня как магнитом тянет к нему. Ник лишает меня здравого смысла и я растворяюсь в нем. Растворяюсь без остатка.

– Нет, – я кладу руки ему на грудь и мягко отстраняю от себя. – Уходи. Это то, чего я хочу. Это правда, – глядя ему в глаза, твердо повторяю я.

Лицо Доминика искажает болезненная гримаса, как будто ему только что вырвали сердце. Что, в принципе, так и есть. Вырвала с корнем и растоптала. Но лучше это сделать сейчас, пока еще не слишком поздно. Пока еще есть время, чтобы исцелиться.

Ни слова не сказав, он проводит пальцами по моему лицу, повторяя контур скул, губ и подбородка. Его руки обжигающе нежные и уверенные. Мягко приподняв мое лицо вверх, Ник целует меня в лоб и встает. Мы впиваемся взглядами друг в друга, понимая, что это в последний раз, запоминаем каждую родинку, каждую морщинку, чтобы потом, когда–то в будущем, на закате дня вспоминать человека, который дарил нам радость.

 Потом он разворачивается и уходит, ни разу не оглянувшись, как я и говорила, мягко прикрыв за собой дверь.

Ощутив пустоту, закрываю глаза. Только что я собственными руками уничтожила частичку себя. Слезы не переставая льются по щекам, но мое сердце бьется спокойно, ничего не болит. Услышав шорох в комнате, открываю глаза, ожидая там увидеть Ника, но вижу побледневшую Дейзи, которая не решается подойти ко мне. Вытерев слезы, делаю глубокий вдох.

– Все в порядке, иди сюда.

– Кэтти, я все слышала, ты…

– Я все сделала правильно. Не могло быть другого выхода. Так было нужно, и так нам будет лучше.

– Конечно, как скажешь… – растерянно говорит Дейзи. – Я могу что–либо сделать для тебя?

– Да… Принеси мне мольберт и краски. Пора начинать новую жизнь.