Текст книги "Читая «Голодные игры» (СИ)"
Автор книги: aleswit
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
– Чего уставились? – спрашивает старик.
– Просто смотрим, – отвечает Гейл.
– Ну смотрите, пока жива. А то сейчас продам ее мяснику. Все равно молока от нее никто брать не хочет, a если возьмут, так полцены выторговать норовят.
– Сколько мясник дает? – интересуюсь я. Старик пожимает плечами.
– Постой тут, увидишь.
В эту минуту к нам с другого конца площади подошла Руба.
– Ты вовремя, – говорит старик. – Девочка положила глаз на твою козу.
– Да ладно, – равнодушно говорю я. – Продана, так продана.
Руба смерила меня взглядом, потом недовольно посмотрела на козу.
– Нет, я такое брать не стану. Ты глянь, что у нее с лопаткой. Да там весь бок сгнил, наверно. Даже на колбасу не годится.
– Как так? Мы же договорились, – возмущается Козовод.
– Договорились, да не об этом. Ты сказал, пара отметин от зубов, а тут вон что. Продай ее девочке, если она такая дура, что купит.
Уходя, Руба мне подмигнула. Козовод страшно разозлился. Козу он все равно хотел сбыть с рук, тем не менее торговались мы с ним не меньше получаса. Целую толпу собрали. Кто одно говорил, кто другое. Ну и цена вышла ни то ни се: почти даром, если коза выживет, и грабеж, если сдохнет. Каждый ушел со своим мнением, а я ушла с козой.
– Хороший финал истории, – тоном знатока произносит Финник.
Гейл помог мне ее нести. Ему, наверное, тоже было интересно, как отреагирует Прим. А я была так рада, что перед уходом даже розовую ленточку купила и повязала козе на шею.
Надо было видеть Прим, когда мы появились дома с таким подарком. Это ведь она совсем не так давно со слезами упрашивала меня оставить Лютика, того паршивого кота. Сейчас она плакала и смеялась одновременно. Мама, правда, посмотрела на рану с сомнением, но они с Прим справились. Прикладывали травы, поили отварами.
– Прямо как ты меня, – говорит Пит.
За рассказом я даже забыла, что он здесь.
– Спасибо, – прыскает Пит. – По правде говоря, читая твой рассказ, я и сам забыл, что я там.
– Мне до них далеко. Они творят чудеса. Та животина не умерла бы, даже если бы захотела.
Запоздало прикусываю язык. Каково это слышать Питу, который действительно умирает. Умирает, потому что я такая бестолковая.
– Ты меня выходишь, – отмахивается Пит.
– Ничего. Я ведь не хочу, – шутит Пит. – Рассказывай дальше.
– Да я уже почти закончила. Помню только, в ту ночь Прим легла спать вместе с Леди на одеяле возле печки. И перед тем как заснуть, коза лизнула ее в щеку. Будто пожелала спокойной ночи. Она сразу влюбилась в Прим.
– Я хочу познакомиться с ней, – мягко улыбается Джоанна, имея ввиду вовсе не козу.
– И я, – кивает Эффи, Финник и Цинна её поддерживают.
Вот так, ни разу не видя Примроуз, все, собравшиеся в этой комнате, влюбились в неё.
– На ней все еще была розовая ленточка? – спрашивает Пит.
– Наверно. Какая разница?
– Просто захотелось представить себе картину, – отвечает он задумчиво. – Понимаю, почему этот день был для тебя счастливым.
– Еще бы. Я знала, что коза для нас настоящая находка.
– Конечно, именно это я и имел в виду, – закатывает глаза Пит.
– Конечно. Именно это я и имел в виду.
Все прыскают от такого точного совпадения мыслей книжного Пита и реального.
Какое значение имеет радость твоей сестры? Сестры, которую ты так любишь, что пошла вместо нее на Игры, – говорит Пит сухо.
– Коза действительно себя окупила. И не один раз, – продолжаю я рассудительным тоном.
– Ну как же. Иначе, она бы просто не посмела. После того, как ты спасла ей жизнь. Я тоже постараюсь себя окупить.
– Правда? Напомни-ка, сколько ты мне стоил?
– Кучу хлопот. Не беспокойся, я все верну.
– Ты мелешь чепуху. У тебя, наверное, бред. – Я щупаю ему лоб. Температура явно поднялась выше, но я вру: – Нет, жар немного спал.
Звук труб заставляет меня вздрогнуть. Я вскакиваю и бросаюсь ко входу в пещеру: не хочу пропустить ни слова. Мой новый друг Клавдий Темплсмит, как и следовало ожидать, приглашает нас на пир.
– Не стоит ходить, – тихо говорит Гейл, а вот Хеймитч качает головой, будучи иного мнения.
Нет уж, спасибо. Не настолько мы голодны. Разочарованно отмахиваюсь, а Клавдий продолжает:
– А теперь самое главное. Полагаю, некоторые из вас уже решили отказаться от приглашения. Так вот, пир будет необычным. Каждый из вас крайне нуждается в какой-то вещи. – Да, тут он попал в точку. Я крайне нуждаюсь в лекарстве для Пита. – И каждый из вас найдет эту вещь в рюкзаке с номером своего дистрикта завтра на рассвете у Рога изобилия.
– Вот чёрт, – выдохнул Гейл, точно зная, какое решение примет Китнисс теперь.
Советую хорошо подумать, прежде чем принимать решение. Другого шанса не будет.
– Не надо, Китнисс, – тихо говорит Пит, кусая губы. – Это того не стоит.
– Ошибаешься, – тихо говорит ему девушка, глядя лишь на свои руки.
Объявление кончилось, но слова, кажется, остались висеть в воздухе. Я вздрагиваю, когда Пит трогает меня сзади за плечо.
– Нет, – говорит он. – Ты не должна рисковать ради меня.
– С чего ты взял, что я собираюсь? – удивляюсь я.
– Значит, ты не пойдешь.
– Конечно, не пойду. Даже не сомневайся. Что я, сумасшедшая лезть в драку против Катона, Мирты и Цепа? – говорю я, помогая Питу лечь. – Пусть они перебьют друг друга. Завтра посмотрим, кто остался, и тогда будем думать, что дела дальше.
– Ты ведь врёшь? – мрачно интересуется Пит.
– Разумеется, – без тени сомнений отвечает девушка.
– Ты совсем не умеешь хитрить, Китнисс. Не знаю, как тебе удалось до сих пор выжить. – Пит начинает меня передразнивать: «Я знала, что коза для нас настоящая находка. Жар немного спал. Конечно, не пойду».
Учитывая, что главу читает Пит, последние слова он тоже передразнивает, заставляя Финника, Джоанну и Хеймитча рассмеяться, а Китнисс надуть губы.
Никогда не берись играть в карты на деньги. Проиграешься в пух.
Во мне вспыхивает злость.
– Вот как! Что ж, я пойду. И ты меня не остановишь.
– Я пойду за тобой. Сколько смогу. До Рога изобилия не дотяну, но буду орать твое имя, пока кто-нибудь не придет и не прикончит меня.
– Отличный план, – показывает большой палец Гейл, вкладывая в голос весь сарказм.
– А я бы посмотрела на это, – улыбается Джоанна.
– Ты с этой ногой и десяти шагов не сделаешь.
– Тогда буду ползти. Если идешь ты, я иду тоже.
Пит упрям, и, пожалуй, у него еще хватит сил на то, чтобы потащиться за мной в лес. Даже если его не найдет никто из трибутов, то разорвут хищники. Может, завалить вход камнями?
– Может, завалить камнями Пита? – предлагает Финник.
Он будет пытаться их убрать, и кто знает, чем для него обернется такое напряжение.
– И что прикажешь мне делать? Сидеть и смотреть, как ты умираешь? – говорю я.
Пит должен понимать, что это не выход. Зрители возненавидят меня. Да я сама возненавижу себя.
– Я не умру. Обещаю. Если ты обещаешь не ходить.
Мы кружимся на одном месте. Я знаю, что не переспорю его, и больше не пытаюсь. Делаю вид, будто неохотно уступаю.
– Тогда дай слово во всем мне подчиняться. Пить воду, будить меня, когда я скажу, и съешь весь суп, каким бы противным он ни был! – рявкаю я.
– Даю слово. Суп готов?
– Сейчас принесу.
Воздух заметно попрохладнел, хотя солнце еще высоко. Да, без распорядителей тут явно не обошлось. Не удивлюсь, если какой-нибудь трибут крайне нуждается в теплом одеяле.
Суп в железной банке еще не остыл. И на вкус как будто ничего.
Пит ест, не жалуется и даже с усердием выскребает банку. Потом еще долго нахваливает. Я могла бы загордиться, если бы не знала, что лихорадка делает с людьми.
Все, собравшиеся в комнате, прыскают.
Это все равно что слушать болтовню пьяного Хеймитча. Даю Питу еще одну дозу жаропонижающего, а то, боюсь, у него совсем ум за разум зайдет.
Спускаюсь к ручью, чтобы вымыть банку. Голова занята только одним: Пит умрет, если я не пойду на пир. Протянет еще день-два, потом заражение перекинется на сердце, на мозг или на легкие, и это будет конец.
Пит вновь хмурится, а Китнисс выглядит подавленной. Она должна попасть на пир, чего бы это не стоило.
Я останусь совсем одна. Опять. Пока за мной не придут.
Я так погружена в мысли, что едва не упускаю парашют, хотя он проплывает прямо у меня перед глазами. Бросаюсь к нему, выхватываю из воды и разрываю серебристую ткань. Внутри – пузырек. Хеймитч справился! Не знаю как, но он достал лекарство. Уговорил каких-нибудь прекраснодушных кретинов продать драгоценности.
– Сомневаюсь, что всё так просто, – качает головой Хеймитч.
Пит спасен! Пузырек такой маленький… Лекарство, должно быть, очень сильное. Во мне зарождается смутное сомнение. Вытаскиваю пробку и нюхаю. Тошнотворно-сладкий запах. Моя радость мигом растаяла. Чтобы удостовериться, пробую жидкость на язык. Так и есть, успокоительный сироп. В Дистрикте-12 им пользуются сплошь и рядом.
– Гениально! – хохочет Хеймитч, поражаясь сам себе.
– По-моему, я что-то упустил, – замечает Цинна, остальные с ним соглашаются.
– Если невозможно уговорить Пита, то можно его усыпить, – догадывается Джоанна.
– Ах, это действительно гениально! – смеётся Финник.
Самое дешевое лекарство, да еще вызывает привыкание. У нас дома тоже стоит бутылка. Мама дает его от истерик, и тем, кто хочет забыться, и когда нужно зашить серьезную рану. Оно сильнодействующее. Пузыречка хватит, чтобы усыпить Пита на целый день, да что толку? От злости мне хочется швырнуть посылку Хеймитча в ручей, и тут до меня доходит. Целый день? Это даже больше, чем нужно.
Выливаю лекарство в банку и растираю с ягодами и листиками мяты, чтобы отбить вкус. Возвращаюсь в пещеру.
– Вот тебе десерт. Я нашла еще немного ягод дальше по ручью.
Пит, ничего не подозревая, берет в рот первую ложку. Проглатывает и хмурится.
– Что-то очень уж сладко.
– Конечно. Это сахарные ягоды. Мама варит из них джем. Ты что, их никогда не ел? – говорю я, запихивая ему в рот следующую порцию.
– Нет, – отвечает он озадаченно. – А вкус знакомый. Сахарные ягоды?
– Ну, на рынке они редко бывают. Растут только в лесу.
Еще ложка. И еще одна. Последняя.
– Сладкие, как сироп, – говорит он с полным ртом. – Сироп!
– Поздно, – довольно говорит Эффи, а Пит выглядит уязвлённым.
Глаза Пита расширяются, когда он понимает, в чем дело. Я с силой зажимаю ему рот, заставляя проглотить. Пит пытается вызвать рвоту – слишком поздно. Он уже засыпает. В осоловевших глазах злой укор. Боюсь, прощения мне не будет.
Я смотрю на Пита с грустью и облегчением. К его подбородку прилип кусочек ягоды, я стираю его.
– Ну и кто не умеет хитрить, Пит? – спрашиваю я.
Он меня не слышит. Это неважно. Зато слышит Панем.
– Конец главы, – говорит Пит, всё ещё выглядя обижённым.
– Это ради тебя же, – мягко говорит ему Цинна. – Вот увидишь, вернётся твоя Китнисс.
– А в Голодных играх впервые будет два победителя, – добавляет Финник.
========== Глава 18 ==========
– Ещё одну главу и надо по домам, – выдыхает Гейл.
– Никто не против, если главу почитаю я? – интересуется Китнисс, никто не возражает. – Глава 18.
До самой ночи я таскаю камни, чтобы как-то замаскировать вход в пещеру. Это стоит много трудов и пота, но в конце концов я довольна. Со стороны кажется, что у скалы просто лежит груда камней. Я оставила маленькое отверстие, черёз которое могу пролезть к Питу. Снаружи оно не видно. Сегодня ночью мне снова придется делить спальный мешок с Питом. Вдобавок он не будет замурован, если я не вернусь. Хотя без лекарств он долго не протянет. Если погибну я, Дистрикт-12 останется без победителя.
– Это точно, – кивает Хеймитч, выглядя очень взволнованным.
Ловлю в ручье мелкую костистую рыбешку и готовлю еду. Наполняю бутыли водой. Осматриваю оружие. Стрел всего девять. Думаю, не оставить ли нож Питу, чтобы ему было чем обороняться. А впрочем, вряд ли у него хватит сил. Маскировка – его единственная защита. А мне нож может пригодиться. Кто знает, что меня ждет.
В одном сомневаться не приходится: Катон, Мирта и Цеп явятся на пир без опоздания. Насчет Лисы не уверена: идти напролом не в ее стиле. И неудивительно: она даже меньше меня, и у нее нет оружия, если только она не добыла за последние дни. Скорее всего, затаится поблизости и будет ждать, не удастся ли что-нибудь подобрать после побоища. А вот остальные… Да, денек предстоит жаркий. Мое главное преимущество в том, что я могу убивать на расстоянии, но в этот раз оно мне не поможет: чтобы достать рюкзак, придется лезть в самое пекло.
– Эта идея нравится мне всё меньше, – неодобрительно говорит Пит.
– Согласен, – кивает Гейл.
С надеждой смотрю в ночное небо: вдруг соперников уже поубавилось. Сегодня лиц нет. Они будут завтра. На пиру без жертв не обходится.
Заползаю в пещеру, надеваю очки и сворачиваюсь калачиком около Пита. Хорошо, что я выспалась днем. Сейчас спать нельзя. Не думаю, что кто-нибудь на нас нападет, но боюсь пропустить рассвет.
Холодно, жутко холодно. Как будто распорядители продувают арену потоком ледяного воздуха. Возможно, так оно и есть. Забираюсь в мешок к Питу. Даже его жар не сразу меня согревает. Странно лежать вот так рядом с Питом и при этом чувствовать, что он совсем не здесь. Находись он в Капитолии, или в Дистрикте-12, или даже на Луне, он не был бы дальше. С начала Игр мне еще не было так одиноко.
Придется смириться, что это не самая лучшая ночь в твоей жизни, говорю я себе. Стараюсь не думать о маме и Прим – ничего не выходит. Смогут ли они сегодня заснуть? Завтра занятия в школе скорее всего отменят: Игры подходят к концу, а тут еще такое важное событие – пир. Где мама и Прим будут их смотреть? По нашему старому ящику с кучей помех или пойдут на площадь, где стоят большие четкие экраны? Дома можно дать волю чувствам, зато на площади им не будет одиноко. Люди подбодрят, угостят. Интересно, разыскал ли их пекарь? Особенно теперь, когда мы с Питом союзники. И сдержал ли свое обещание позаботиться о Прим?
– Уверен, что да, – кивает Пит.
В Дистрикте-12 сейчас, наверное, дикий восторг. Обычно к концу Игр нам уже не за кого болеть. А тут сразу двое, да еще в одной команде. Закрыв глаза, я представляю, как все кричат, и волнуются перед экранами, и дают нам советы. Сальная Сэй, Мадж, даже миротворцы, покупавшие у меня мясо.
И Гейл. Уверена, он не кричит и не улюлюкает. Он просто внимательно смотрит.
– Уверен, так оно и есть, – кивает Цинна, глядя на Гейла.
Следит за каждой минутой, не пропускает ни одной мелочи. И хочет, чтобы я вернулась.
– А твоя реакция действительно не отличается от книжной, – улыбается Джоанна.
– Неужели? – выгибает бровь Гейл.
– Ты большую часть времени молчишь, притворяясь, что тебе всё равно, но не упускаешь ни одной мелочи, – кивает ему Джоанна, Гейл лишь передёргивает плечами, мол, без разницы.
Не знаю, желает ли он того же Питу… Гейл не был моим парнем, но… возможно, хотел им стать?
Гейл всё ещё сидел молча, не шевелясь, однако напряжённая челюсть выдавала фальшивость его безразличия.
Предлагая убежать с ним, думал ли он только о нашей безопасности? Или о чем-то большем?
И как он теперь относится ко всем этим поцелуям?
– Он не в восторге, – ухмыляется Финник, Гейл переводит убивающий взгляд на него.
Сквозь щель между камнями я вижу луну и по ее положению могу примерно определить время. Часа за три до рассвета готовлюсь к выходу. Кладу рядом с Питом воду и аптечку. Если я не вернусь, ничто другое ему уже не потребуется. После некоторых колебаний снимаю с него куртку и надеваю поверх своей. Питу с его жаром в спальном мешке тепло даже сейчас, а днем вообще будет пекло. Взяв запасную пару Рутиных носков и прорезав в них дырки для пальцев, надеваю на немеющие от холода руки. В Рутин же маленький рюкзачок кладу немного еды, бутыль с водой и бинты. Засовываю за пояс нож, беру лук и стрелы. Можно идти. Ах да, чуть не забыла. Мы ведь несчастные влюбленные. Наклоняюсь к Питу и целую его долгим, очень долгим поцелуем. Сентиментальные капитолийцы сейчас, наверное, жалостливо вздохнули.
Неизвестно, что делали Капитолийцы у экранов, но Эффи поступила именно так, даже зная о фальшивости происходящего.
Делаю вид, что смахиваю слезу. Потом иду к лазу и протискиваюсь наружу.
Изо рта идет пар. Как у нас дома в ноябре. Бывает, выйдешь до утра из дома – и в лес. А там на условленном месте уже ждет Гейл. Сидишь с ним рядом, караулишь дичь, попивая травяной чай из фляжки. Эх, Гейл! Если бы ты сейчас был моим напарником…
Пит опустил глаза, понимая, что он лишь обуза для Китнисс, а быть напарником она хотела бы совсем для другого парня, а, возможно, и не только напарником.
Стараюсь идти быстро, при этом не выдать себя и не прозевать опасность. Очки – классная штука, однако глухота в левом ухе очень мешает. Видно, взрыв повредил его не на шутку. Впрочем, неважно. Если я вернусь домой, то стану богатой и оплачу любое лечение.
– Если победишь, то тебя восстановят, – говорит Финник.
– Прежде чем предъявить народу, – кивает Цинна.
Ночью лес не такой, как днем. Даже в очках все выглядит странно и незнакомо. Словно дневные деревья, цветы и камни легли спать, а вместо себя послали своих зловещих двойников. Я не пытаюсь запутать следы, пойти другой дорогой. Поднимаюсь вверх по ручью, потом иду к тому самому укромному месту у озера, откуда наблюдала за лагерем профи. Внимательно осматриваюсь: нет ли чьих следов, не качнется ли ветка, не поднимается ли парок из-за кустов. Все чисто. Либо я пришла первой, либо другие засели еще с вечера. До рассвета еще час-два. Забираюсь поглубже в заросли и жду кровопролития. Вместо завтрака жую листья мяты. Есть не хочется. Хорошо, что я надела куртку Пита. Иначе пришлось бы двигаться, чтобы согреться. Небо уже подернулось утренней серостью, а других трибутов все не видать. Впрочем, удивляться тут нечему: противники остались сильные. Интересно, догадываются они, что я пришла одна, без Пита? Лиса и Цеп скорее всего даже не знают, что он ранен. Надеюсь, они будут думать, что меня есть кому прикрыть, когда я побегу за рюкзаком. Где же рюкзак? Уже светло, и я снимаю очки. Птицы поют свои утренние песни. Разве еще не пора? Вдруг я спутала место? Нет, я точно помню, Клавдий Темплсмит говорил о Роге изобилия. Вот он, Рог. Вот – я. Так где же мое угощение? Едва золотого Рога коснулся первый луч солнца, на площадке стало заметно какое-то движение. Земля перед жерлом раскрывается, и снизу выплывает круглый стол, накрытый белоснежной скатертью. На столе – четыре рюкзака, два больших черных с номерами 2 и 11, один зеленый, поменьше, с номером 5 и совсем крохотный – можно на запястье носить – оранжевый.
На нем номер не виден.
И только-только раздался щелчок: стол зафиксировался на месте, как из Рога изобилия выскакивает фигурка, хватает зеленый рюкзак и убегает с ним в лес. Лиса!
– Ах, эта девочка крайне умна, – восклицает Эффи.
– Скорее хитра, – поправляет её Джоанна.
Кому еще мог прийти в голову такой хитрый и рискованный план! Мы тут сидим, оцениваем ситуацию, а она уже со всем справилась. И остальные связаны по рукам и ногам, никто в здравом уме не станет ее преследовать, когда свой рюкзак еще лежит на столе и другие трибуты могут его украсть или испортить. Лиса чужого не тронула и правильно сделала. Вот как надо было поступить мне! Чувства изумления, восхищения, злости, зависти, досады охватывают меня одно за другим, и пока я успеваю что-то сообразить, рыжая копна волос скрывается далеко за деревьями. Теперь ее даже стрелой не достанешь. Вот так да! Я все время боялась кого-то еще, а может статься, настоящий мой противник – Лиса.
– Согласен, – кивает Хеймитч. – Конечно, если вы встретитесь лицом к лицу, то ей не выжить, но…
– Но она может запросто переждать пока остальные поубивают друг друга, – соглашается с ним Пит.
Вдобавок ко всему из-за нее я потеряла время. Ясно, что следующей должна быть я. Мой рюкзак маленький, любой схватит – и поминай как звали. Не мешкая больше ни секунды, бросаюсь к столу. Опасность. Я не вижу ее, но чувствую. К счастью, первый нож летит справа, я слышу свист и вовремя взмахиваю луком. Разворачиваюсь, натягивая тетиву, и стреляю в Мирту. Не успей она отклониться, стрела попала бы ей точно в сердце. Но попадает только в левую руку. Жаль, что Мирта метает ножи правой. Тем не менее я выигрываю несколько секунд, пока она вытаскивает стрелу и смотрит на рану. Бегу дальше, машинально заряжая лук с ловкостью бывалого охотника.
Наконец я у стола. Пальцы цепляют крохотный рюкзак, проскальзывают сквозь лямки, и я набрасываю его на руку, как дамскую сумочку. Он слишком мал, чтобы надеть на плечи. Поворачиваюсь, готовая выстрелить снова, и в этот момент второй нож попадает мне в лоб над правой бровью.
Пит вздрагивает, лицо Гейла застывает, как и он сам, а голос Китнисс звенит от напряжения.
Кровь заливает лицо, ослепляет правый глаз и наполняет рот резким металлическим вкусом. Отшатываюсь назад, успевая выстрелить наудачу в направлении соперницы. Едва стрела вылетает из лука, я уже знаю, что промахнулась. В следующее мгновение Мирта сбивает меня с ног и коленями придавливает мои плечи к земле.
Вот и конец, думаю я, надеясь, ради Прим, что мучения не будут долгими. Но Мирта, как видно, намерена вовсю насладиться моментом. Она не торопится. Наверняка Катон ее прикрывает, поджидая Цепа и, возможно, Пита.
– Где твой дружок, Двенадцатая? Еще не окочурился? – спрашивает она.
Что ж, пока мы разговариваем, я жива.
– Чувствую, будет эта болтовня стоить девчонке жизни, – замечает Финник.
– Главный вопрос в том, какой из девчонок, – мрачно говорит Гейл, заставляя Китнисс снова вздрогнуть.
– Он там, в лесу. Как раз приканчивает Катона, – рычу я в ответ и ору что есть мочи: – Пи-и-ит!
Мирта бьет меня кулаком в горло, обрывая вопль. Тут же озирается по сторонам – засомневалась все-таки. Пита нет, и она поворачивается обратно ко мне.
– Врешь, – ухмыляется Мирта. – Женишок – труп. Катон здорово его пырнул. Небось привязала его где-нибудь на дереве, пока совсем не загнулся. А что у нас в этом милом рюкзачке? Лекарство для любимого? Какая жалость. Он его так и не получит.
Мирта откидывает полу куртки. Внутри целый арсенал ножей. Выбирает небольшой, почти изящный ножичек с хитро загнутым концом.
– Я обещала Катону устроить хорошее представление для зрителей с твоим участием.
Изо всех сил пытаюсь сбросить ее с себя, но без толку. Она слишком тяжелая и держит меня как в тисках.
– Даже не рыпайся, Двенадцатая. Мы тебя убьем. Как убили эту жалкую козявку, твою союзницу, что скакала по деревьям… как ее звали? Рута? Пришла Руте хана, теперь возьмемся за тебя. О женишке можно не беспокоиться. Как тебе такой план? – издевается Мирта. – Так с чего начнем?
Небрежно вытирает рукавом кровь с моего лица и вертит его туда-сюда, будто это деревянный чурбан и она раздумывает, какой узор на нем вырезать. Пытаюсь укусить ее за руку, она хватает меня за волосы и прижимает голову к земле.
– Пожалуй… начнем со рта, – мурлычет Мирта, проводя кончиком ножа по моим губам.
Китнисс читает это едва слышно, Гейл тянет руку за книгой, предлагая самому продолжить чтение, но Китнисс отмахивается, она должна закончить эту главу.
Я крепко сжимаю зубы, однако глаза не закрываю. Ее слова о Руте привели меня в ярость. Надеюсь, мне хватит этой ярости, чтобы умереть с достоинством. Я буду смотреть Мирте в глаза, пока смогу видеть. Буду смотреть и не закричу. Умру несломленной, пусть даже только внутри.
– Думаю, губы тебе уже не понадобятся. Не хочешь послать женишку воздушный поцелуй на прощание?
Я набираю полный рот слюны и крови и выплевываю ей в лицо.
– Умница, – едва слышно шепчет Финник.
Мирта вспыхивает от бешенства.
– Что ж, приступим.
Я вся сжимаюсь в ожидании неминуемой пытки. Но едва только кончик ножа надрезает мне губу, какая-то неведомая силища срывает с меня Мирту, и вот уже она сама кричит от боли. Я ошарашена и в первую минуту не могу понять, что произошло. Пит каким-то образом встал и пришел мне на помощь?
– Ага, прибежал, – прыснула Джоанна.
Распорядители выпустили огромного дикого зверя для пущего веселья? Или Мирту зачем-то поднял планолет?
С трудом приподнимаюсь на онемевших руках и вижу, что все мои предположения неверны. Мирта барахтается в футе от земли в руках Цепа. У меня рот открылся от изумления, такой он огромный. Мирта по сравнению с ним всего лишь тряпичная кукла. Цеп и раньше был не маленький, а на арене, кажется, стал еще больше, еще мускулистее.
Он переворачивает Мирту и бросает на землю. Я вздрагиваю от его крика:
– Что ты сделала с той девочкой? Это ты убила ее?
Мирта быстро пятится на четвереньках, словно сумасшедшее насекомое. Видно, она так поражена, что даже не способна позвать Катона.
– Нет, нет! Это не я!
– Ты называла ее имя. Я слышал. Ты убила ее? – Новая догадка искажает его лицо злостью. – Ты разрезала ее на кусочки, как собиралась разрезать эту девушку?
– Нет! Нет, я… – Мирта видит в руках Цепа камень размером с небольшую буханку хлеба и совершенно теряет над собой контроль. – Катон! – верещит она. – Катон!
– Мирта! – слышится из леса ответ Катона, но слишком далеко, чтобы он мог ей помочь.
Что он там делает? Разыскивает Лису и Пита? Или караулил Цепа да ошибся местом?
Цеп с силой ударяет камнем в висок Мирты. Крови нет, но на черепе остается вмятина. Мирта еще жива, она часто дышит, и из ее груди вырываются стоны.
Когда Цеп с поднятым камнем поворачивается в мою сторону, я знаю, что бежать бесполезно. Мой лук не заряжен. Я смотрю в карие глаза Цепа, завороженная их странным золотым блеском.
– О чем она болтала? Ты союзница Руты?
– Я… я… мы с ней объединились. Взорвали еду профи. Я хотела ее спасти. Очень хотела. Но он нашел ее раньше. Парень из Первого, – говорю я.
Возможно, если Цеп узнает, что я помогала Руте, он убьет меня быстро и без мучений.
– Ты его убила? – сурово спрашивает он.
– Да. Я его убила. И усыпала ее тело цветами. И пела ей, пока она не уснула.
На моих глазах выступают слезы. Воля и силы покидают меня. Остается только Рута, боль в голове, страх перед Цепом и стоны умирающей девушки.
– Уснула? – презрительно бросает Цеп.
– Умерла. Я пела ей, пока она не умерла, – говорю я. – Твой дистрикт… прислал мне хлеб.
Я поднимаю руку – не за стрелой; все равно успею. Просто вытираю нос.
– Цеп, сделай это быстро, ладно?
По лицу видно, что в нем борются противоположные чувства. Цеп опускает камень и говорит почти с укором:
– В этот раз, только в этот раз я тебя отпускаю. Ради девочки. Мы с тобой квиты. Больше никто никому не должен. Понятно?
– Почему он это сделал? – изумляется Эффи. – Нет, не подумайте, я рада, что Китнисс выживет, но почему?
– Из-за чувства долга, чувства благодарности от Дистрикта, – пожимает плечами Китнисс.
– Но он ведь уже понимал, что ты сильная соперница, – хмурится Цинна.
– Иногда лучше умереть, выплатив долг, чем остаться в живых с ощущением, что ты что-то кому-то должен, – говорит Хеймитч, по его тону можно судить, что он знает, о чём говорит.
Я киваю, потому что мне понятно. Понятно про долги. Про то, как плохо их иметь. Понятно, что если Цеп победит, то возвратится в дистрикт, забывший о правилах ради того, чтобы отблагодарить меня. И что Цеп тоже пренебрегает ими. Сейчас он не станет разбивать мне голову камнем.
– Мирта! – кричит Катон с надрывом. Он уже близко и видит, что она лежит на земле.
– Тебе лучше поторопиться, Огненная Китнисс, – говорит Цеп.
Я не заставляю его повторять дважды. Что есть духу бегу по утрамбованной площадке подальше от Цепа и Мирты и голоса Катона. Оборачиваюсь только у самого леса. Цеп с двумя большими рюкзаками скрывается за краем площадки, в той части арены, которую я никогда не видела. Катон с копьем в руке стоит на коленях перед Миртой, умоляя не покидать его. Скоро он поймет, что ее уже не спасти. Как обезумевший раненый зверь, я мчусь не разбирая дороги, врезаясь в деревья, то и дело смахивая кровь, заливающую глаз. Раздается пушечный выстрел: Мирта умерла. Теперь Катон бросится по следу – либо моему, либо Цепа. Я ослабла из-за раны и вся трясусь от страха и изнеможения. У меня есть лук, однако Катон метает копье почти так же далеко, как я стреляю.
Только одно внушает мне надежду: Цеп забрал рюкзак Катона. Рюкзак с чем-то ему нужным. Готова спорить, что Катон преследует Цепа, а не меня. Тем не менее я не замедляю хода, даже оказавшись у ручья. Влетаю в него прямо в ботинках и, изо всех сил работая ногами, бегу вниз по течению. Сдираю с ладоней Рутины носки, служившие мне вместо перчаток, и прижимаю ко лбу, чтобы остановить кровотечение. За несколько минут они промокают до нитки.
Кое-как добираюсь до пещеры и протискиваюсь внутрь. В пятнистом свете пробивающегося сквозь щели солнца снимаю с руки оранжевый рюкзачок, отрезаю клапан и вытряхиваю на пол содержимое – узкую коробку с единственным шприцем для подкожного впрыскивания. Не раздумывая, втыкаю иглу в руку Пита и медленно надавливаю на поршень.
Мои руки становятся скользкими от крови, едва я касаюсь головы.
Последнее, что помню, – как изумительной красоты серебристо-зеленая бабочка, описав широкую дугу, садится мне на запястье.
– Конец главы, – оповещает Китнисс, закусывая губу.
– Пора по домам, – поднимается Гейл.
– Да, ты прав, – встаёт Пит, за ним поднимается и Китнисс.
Как и несколько дней «до» они идут вместе, молча, и разделяются, подойдя к жилой части Дистрикта. Гейл вызывается проводить Китнисс, Питу ничего не остаётся, как попрощаться и уйти домой.
– Китнисс, – начинает Гейл, когда они подходят к её дому. – Ты права, я думал, и думаю сейчас, о том, что мы могли бы быть хорошей парой, – глаза девушки округляются. – Точнее, не так… Ты мне нравишься Китнисс. Вот.
Китнисс молча смотрела на него, не зная как реагировать. Пожалуй, два признания в любви в один день – это слишком много. Гейл, помявшись ещё минуты две, ушёл домой, а Китнисс так и стояла около двери, пока её мать не заметила это и не затащила девушку в дом, где её оцепенение всё ещё не спало.
Всё, о чём думает Китнисс – два замечательных парня, оба готовые отдать свою жизнь ради неё, оба неравнодушные к ней. Гейл – её старый друг, товарищ, а Пит… Пит подарил ей жизнь, шанс, после чего, не замечая сама, она не спускала с него глаз. Если спросить Китнисс, кто нравится ей – она ответит Пит… или Гейл… Пожалуй, она ничего не будет отвечать, во всяком случае до тех пор, пока сама не разберётся в своих чувствах, а лучше, пока это не сделает книжная Китнисс. У неё опыта побольше будет и шансов проверить «кавалеров», думается, тоже предоставится немало.
========== Глава 19 ==========
Китнисс потягивается в кровати, запоздало понимая, что уже расcвело, а её до сих пор никто не разбудил, не то что бы она всегда вставала так рано, но с момента начала чтения книги она к этому времени уже давно сидела у Хеймитча. Быстро одевшись девушка поняла, что с самого момента пробуждения она не слышала ни звука дома. В такое время это… редкость. Происходящее всё меньше нравилось ей, когда выйдя на улицу она услышала шум множества голосов, среди которых узнала Прим, Гейла, Цинну и Финника.
