Текст книги "Шутки судьбы (СИ)"

Автор книги: aleswit

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

========== Начало ==========

POV Елена

Вечер. Одна, разбитая и униженная посреди огней ночного Питера. Красиво, но почему-то от этой красоты хочется выть. Он унизил меня. Уничтожил. Растоптал. Словно я ничего для него не значу…

– А разве значишь? – тихо шепчу я сама себе, утирая слезы рукавом жакета.

– Это ты в него влюбилась, а он видишь перед собой лишь глупую, маленькую девочку, – продолжает беспощадный внутренний голос. И, наверное, он прав. Кто я такая?

Бесполезная. Глупая. Ребенок. Который возомнил, что он что-то понимает в любви, какой бред требовать от него взаимности…

Но нельзя же так поступать, нельзя ведь? Нельзя высмеивать чужие чувства. Неправильно унижать человека только из-за того, что он тебе не нравится. Я ведь даже не бегала за ним. А он со мной так… Нет, не то что бы я была из тех, кто убивается по парням, даже по тем, кто действительно нравится, просто… я была переполнена болью и этого хватило, чтобы окончательно сломать меня.

– Нельзя! – всхлипнула я и почувствовала, как к горлу подступают рыдания, – Нет, успокойся. Ты сильная, ты справишься, – бормочу я себе и начинаю рыдать, не веря даже собственным словам.

Незаметно подхожу к концу улочки, дальше аккуратные бетонные ограждения и плещется Нева.

Где я? Оглядываюсь и не вижу никого, у кого можно было бы это уточнить. Даже указателей нет.

Иду вперед, глядя под ноги невидящим взглядом, пока не утыкаюсь в ограждение, которое будто бы удерживает бушующую реку подальше от Петербуржцев.

Питер не бывает достаточно жарок, чтобы вода успевала прогреваться, поэтому особого желания купаться в Неве у людей, как правило, не возникает. Особенно сейчас, когда на дворе самое начало лета.

Я перевешиваюсь через бортик и ловлю пальцами холодные капли. Так близко, но хочется еще ближе. Глупо, очень глупо, но я не думаю. Я не в состоянии думать, снимая кроссовки я перелезаю через край и наклоняюсь поближе к воде. Она, словно магнит, меня притягивает. И вдруг я понимаю, что вот оно решение всех моих проблем – раствориться, упасть и позволить холодным волнам Невы унести меня туда, где больше нет комплексов, страха, вины и боли. Нет боли. Я улыбаюсь этой мысли.

Когда это в моей жизни не было боли?

– Что ты творишь? Ты не самоубийца и ты сама это знаешь! – Кричит на меня моё грозное подсознание, я с ним полностью согласна. А вот мое тело, похоже, нет.

Рука, крепко сжимающая бортик, разжимается, я даже не успеваю понять, что произошло, как оказываюсь целиком в воде. Ветер заставляет воду биться в волнах, пусть я и умею плавать, но с таким мне не справится. Да и не очень хочется. Я закрываю глаза и перестаю бороться, позволяя темноте постепенно полностью меня заполнить.

POV Джаспер

Питер, пасмурно. Пожалуй, в России это мой любимый город. Здесь так редко бывает солнечно, что можно вообще забыть о конспирации и почти всегда гулять по улице днем. Хотя, мы, «младшие» Каллены, устроили бунт и наотрез отказались учиться, так что особой необходимости появляться на улице днем у нас нет. Это Карлайлу необходима работа так же, как человеку нужен воздух, а вот мы хотим отдохнуть от постоянной монотонной учебы, которая что в России, что в Антарктиде ничего нового нам не принесет.

Мы с Эдвардом решили встретить отца с работы, припарковав машину на тихой улочке, как всегда это делаем, и дальше пошли пешком. В такое время даже в таком тихом районе Санкт-Петербурга бывают пробки, лучше уж лишний раз, на своих двоих, полюбоваться на ночной город.

– Надо с собой почаще брать Эма, а то бедняга кроме спальни и охоты нигде не бывает, – серьезно и задумчиво, глядя куда-то в небо, сказал Эдвард. Но на последний словах мы оба прыснули.

Отказавшись от рутины, в виде учёбы, Эмметт и Розали погрузились с головой в очередной медовый месяц и теперь вылезают из спальни только тогда, когда конкретно проголодаются. Каждый раз, когда они уезжают, по дому прокатывается вздох облегчения. Конечно, мы любим Роуз и Эма, но только вот их безумная страсть иногда переходит все границы. И сейчас, на третий месяц пребывания нашей семьи в Санкт-Петербурге, а Эмметта и Розали в постели, эти границы, казалось, остались далеко позади.

– По-моему, Эмметт не особо жаждет расширять свой кругозор. Розали и медведей ему вполне достаточно для полного счастья на следующие 10 лет, – говорю я, Эдвард громко смеется и я подхватываю.

– Да уж, – сквозь смех выдавил Эдвард, – если брать с собой… – он замер и его лицо стало казаться бледнее обычного. Я почувствовал исходящий от него ужас, панику и сам невольно начал паниковать, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, что так сильно напугало брата, готовый отразить любую атаку.

Нервно оглядевшись, и поняв, что никакой прямой угрозы нет, я снова посмотрел на застывшего брата и проследил его взгляд. Ничего особенного, просто девушка, стоящая по ту сторону небольшого ограждения, отгораживающего бурную Неву от мостовой.

Она была юна, очень. Лет 15, не больше. Светлые волосы опускались чуть ниже плеч. На секунду она посмотрела в нашу сторону, явно не видя нас (да и к тому же, едва ли мы стояли на том расстояние, на котором нас можно увидеть человеческим зрением). У девушки были пухлые губы и щечки, большие ярко-серые глаза, которые в данный момент были полны слез, да, она явно моложе 15. Но что же так напугало Эдварда?

Пока я раздумываю над этим до меня дошли боль, отчаяние и усталость, исходящая от девушки. Странно чувствовать подобное кому-то, кто так молод. Как правило такой удушающий букет эмоций идет от людей в возрасте, которым пришлось пережить много бед и невзгод, а не от таких юных людей. И вдруг эта незнакомка наклоняется – секунда – и её забрала волна. А меня накрыла другая, странная и непонятная, волна. Отчаяние. Ужас. Паника.

– НЕТ! – То ли подумал, то ли вскрикнул я. Не знаю, не было времени разбираться. Сейчас в моей голове была только девушка, которую тянула на свои глубины беспощадная вода.

Я не думал, не обращал внимания на брата, который всё ещё стоял, замерев на месте, ни на возможность, что меня кто-то увидит. Всё, что было – вода и девушка. Девушка и вода. Секунда и я уже там, с горящими от ужаса глазами пытаюсь разглядеть её за толщей воды. Вот и она. Спокойная, умиротворенная. Умиротворенная, черт возьми! Я подплыл к девушке с уже ощутимой яростью, которая только росла с каждой секундой, она, блин, умиротворенная. Я тут её спасать прыгаю, а она даже не пытается бороться. Как можно быть такой дурой? Жизнь – бесценный дар, а люди так просто от него отказываются, словно она ничего не значит. Я схватил девушку в охапку и быстро поплыл к поверхность, пару секунд и она на мостовой. Синяя, не дышит. Твою мать. Я вспоминаю уроки отца, которые рассказывал, как нужно делать искусственное дыхание, при этом не превратив в порошок все кости. Зажать нос, заставить девушку принять порцию воздуха, ритмичные надавливания на грудную клетку. Хруста не слышно, значит, я всё делаю правильно. Ещё раз. Ещё. Наконец, она начинает откашливаться и я переворачиваю её на бок, чтобы она выплюнула всю воду. Спустя несколько, бесконечно долгих, минут она, наконец, поднимает на меня смущенные глаза. И мир уходит у меня из-под ног. Вот почему я не мог позволить ей умереть, вот почему я так разозлился, поняв, что именно это она и хотела сделать, вот почему Эдвард пришёл в такой ужас. Это она. Она гораздо моложе, чем мы думали, моложе, чем видела Элис, но это она. Я чувствую. Это она, девушка, ради которой мы сюда переехали.

Комментарий к Начало

Пожалуйста, не забывайте оставлять комментарии, чтобы я знала, что есть для кого писать.

========== Больница ==========

POV Джаспер

Не успел я привести свои мысли в порядок и выдохнуть, как тут же нашлась новая причина для паники. Глаза девушки закатились, а тело начало всё сильнее трясти.

Хорошо, что мне не нужно дышать, иначе я бы уже задохнулся. Хорошо, что моё сердце не бьётся, иначе оно бы уже выпрыгнуло из груди.

К сожалению, я не так силён в медицине, в силу моего не самого простого отношения к человеческой крови, но даже я понимаю, что состояние, в котором пребывает девушка, называется гипотермией, иначе говоря, сильное переохлаждение, что немудрено, учитывая от куда я только что её достал.

Все эти мысли появлялись в моей голове в виде побочного шума, сам же я целиком и полностью был поглощён паникой. Что же, черт возьми, делать? Нести к Карлайлу? На человеческой скорости я не успею, а на вампирской мокрую девушку заморозит ещё больше.

Обернулся. На улице никого. Куда делся Эдвард, когда он и его, пусть и далеко не такой внушительный, как у Карлайла, но всё же медицинский опыт так нужны?

Ну конечно! Иногда я бываю гением, а иногда откровенным идиотом. Эдвард, пока я тупо и беспомощно сидел возле едва живой девушки, сбегал за машиной и сейчас на всей скорости мчит к нам.

Не медля больше не секунды я взял маленькое, дрожащее тело на свои руки и, практически влетел вместе с ней в машину. На всё ушло несколько секунд. С момента, как я достал её из воды, прошло минуты 3, ещё около минуты там. Я ведь не опоздал?

– Ты всё сделал правильно, – бросил мне напряженный Эдвард, выжимая педаль газа до предела.

– Я то, может, и сделал всё правильно, а какого хрена ты встал, словно статуя? – новая волна злости, теперь на брата, поднималась во мне, – Ты, знал, что это она. Знал, что она собирается прыгнуть, – мой голос становился всё громче и жестче, – КАКОГО, СПРАШИВАЕТСЯ, ТЫ ПРОСТО СТОЯЛ, КОГДА МОГ ВСЁ ПРЕДОТВРАТИТЬ? – под конец фразы мой крик сорвался на рык, который, боюсь, слышала вся улица. Хотя, мне всё равно.

Важно лишь то, что девушка ещё сильнее затряслась в моих руках, безошибочно ловя её эмоции, я понял, что на этот раз от страха. Я напугал её. Молодец, Уитлок, просто умница. Конечно, люди реагируют на подобное инстинктами, а в случае с хищниками, вроде меня, инстинкт один – бежать, не оглядываясь.

Это явно последняя эмоция, которую я хотел у неё вызвать. Немереными усилиями я себя успокаиваю. Оторву Эдварду голову, когда мы останемся наедине, сейчас я должен быть собранным и сосредоточенным.

Машина с визгом тормозит около заднего входа, где нас ожидает Карлайл, которому, по видимости, Эдвард позвонил до того, как пригнал за нами машину.

– Сколько точно времени прошло? – профессиональным тоном спрашивает Карлайл и уточняет, – с момента, как ты достал её из воды? – тем временем, по пути в уже приготовленную, специально для неё, палату, осматривая девушку мельком и проверяя основные рефлексы прямо на моих руках.

– 11 минут, – сказал, практически не сказал, а выдохнул я. – Карлайл, насколько всё плохо?

– Повреждения мозга, кажется, нет, – неуверенно сказал доктор, – однако я, разумеется, сейчас же отправлю её на все анализы и мы всё узнаем наверняка! – Поспешно добавил Каллен, увидев испепеляющий взгляд сына.

Я аккуратно кладу её на кровать, нас с Эдвардом тут же оттесняет медицинский персонал. Видимо, отец сказал им, что это очень важный пациент. Хотя, вряд ли словами «очень важный» можно объяснить то, насколько она важна.

– Вряд ли вообще существуют слова, чтобы описать её важность для тебя,– философски отмечает Эдвард, в ответ на мои мысли.

Я закатываю глаза, но мысленно с ним соглашаюсь. Да, нет таких слов, чтобы объяснить, почему это вдруг маленькая девочка, которую я встретил каких-то 13 минут назад, стала для меня миром, вселенной, стала для меня буквально всем.

***

Прошло почти два часа. Под грозным взглядом отца мы удалились в коридор и ждали результатов, но отходили ровно на такое расстояние, на котором я мог слышать её сердцебиение.

Ровное, спокойное, – биение живого сердца. Её вздохи, которые то замедлялись, то убыстрялись. Паника, которую она почувствовала, открыв впервые осознано глаза и умиротворение, когда её тут же вкололи снотворное.

Тик-так. Для вампиров время не имеет особого значение, годы идут как дни. Но последние два часа казались месяцами, годами, десятилетиями. Тик-так. Знакомый запах появился в коридоре раньше, чем сама Розали. Если мы с Эдвардом уже смогли взять себя в руки, то она даже и не собиралась.

Страх. Боль. Изумление. Счастье. Безумие. Злость.

– Роуз, – недовольно пробормотал я, морщась от её эмоций, которые будили отклик и во мне, в то самое время, когда мне казалось, что я уже полностью взял себя в руки, – выйди на улицу, вздохни пару раз, угомонись и возвращайся, – я откинул голову на стену позади меня и прикрыл глаза.

Это была бы не Розали, если бы она действительно сделала то, что я ей сказал, но эмоции попыталась немного успокоить, в чем я ей, как мог, пытался помочь. Не сказать, что мы хорошо справились, но, вроде, стало получше. Она села рядом со мной и взяла меня за руку, ничего больше не говоря.

Эмметт, вечно смеющийся Эмметт, от которого, как правило, исходит только веселье, сейчас мрачно подпирал стену в паре шагов от нас, взволнованно глядя в том же направление, что и все мы – в сторону палаты, в которой до сих пор суетился Карлайл.

Тик-так. Розали сжимает мою руку, никто не дышит. Тик-так. Игнорируя нас мимо прошел Карлайл за очередными результатами обследования. Тик-так.

Эдвард резко выдохнул и я отчетливо почувствовал его облегчение.

– Шок и легкое обморожение, самое страшное, что может случиться – это воспаление лёгких, но Карлайл уверен, что сможет предотвратить и это. – на одном дыхание сказал Эдвард, зная, что мы нуждаемся в этой информации, как в воздухе.

Теперь уже выдохнули и все мы. Она будет жить, с ней всё будет хорошо. Улыбка расплылась по моему лицу. Глупая, непонятная, абсолютно не вовремя. Но это окрыляло, она будет жить, она будет в порядке. Я не потерял её, едва успев обрести.

Розали, посмотрев на меня, тоже не могла сдержать улыбки. После меня она была вторым человеком, который действительно ждал появления девушки и так же сильно за неё волновался, как и я.

Карлайл прошёл мимо нас в палату, зная, что Эдвард уже дал нам понять, что всё в порядке. Не прошло и получаса, как палата девушки опустела, отец поочередно выставил за дверь весь персонал, который сам же там и собрал, и остался сам дежурить у её кровати.

Не то что бы ему было нужно сидеть круглосуточно с пациентом, чтобы знать о его состояние, просто так он предоставлял Эдварду, а соответственно и нам, полную картину происходящего там.

И я был ему за это безумно благодарен.

POV Елена

Темнота поглощает. Не даёт шанса выбраться. Темнота окружает. Не могу дышать. На смену онемению приходит жар. Сильные надавливания на грудь. Больно. Я сплю? Умерла? Не могу дать точный ответ.

Моих губ касается что-то такое-же горячее, как огонь, я чувствую воздух, идущий от губ по всему телу с примесью невероятного аромата. Что ж, сомнений не остаётся, я действительно умерла. Если это рай, то я совсем не против.

Но разве в раю может быть так больно?

Больно.

Очень больно.

Снова нажим на грудь, который я ощущаю больше, чем предыдущие и тут же огнём обдает и горло. Я не могу дышать. Захлёбываюсь. Задыхаюсь. Кто-то меня переворачивает, ждёт, чтобы я выплюнула всю воду. Огонь от этого не уменьшается.

Да уж, я явно жива, правда не уверена, что мне это очень нравится. Так, кончай с суицидальными мыслями, ты сегодня лимит на год превысила.

Я, испытывая ужасное смущение, наконец смотрю в глаза своему спасителю. Вернее, пытаюсь посмотреть, не успев повернуть голову, я понимаю, что темнота не собирается меня отпускать.

Последнее, что я вижу – глаза. Такие неестественно золотые, что я начинаю сомневаться в том, что действительно жива, не может существовать таких прекрасных глаз.

Боль остаётся, но огонь в теле заметно угасает.

Я устало открываю глаза и снова вижу такие же неестественно красивые глаза. Похожие, но другие. Не успев поломать голову над этой загадкой я снова проваливаюсь в темноту, но на этот раз меня уносит не боль, в спокойствие.

Пик.Пик.Пик. Как же это раздражает. Пик.Пик.Пик.

– Ммм… – да уж, фраза «выключите это» прозвучала совсем не так, как планировалось, – вкчи эо… – Вторая попытка лучше, но едва ли даёт лучшее представление о том, чего я хочу.

А кого я, собственно говоря, прошу? Почему моё тело такое тяжелое, словно, пока я спала, туда залили свинца? Непорядок.

Надо открыть глаза.

– Зачем? – Вяло спрашиваю сама себя и продолжаю наслаждаться покоем. Если бы не пиканье. и не внезапно потяжелевшее тело, то вообще всё было бы прекрасно.

Прекрасно? События вчерашнего дня всплывают в моей памяти, проносясь, словно в быстрой съемке.

Боль. Вода. Глаза. Боль. Огонь.

Так, нужно срочно открывать глаза.

Ну ладно, не срочно, но открыть их всё-таки нужно. На один, два, два с половиной…

Чёрт, Елена!

Разозлившись на саму себя я, с трудом, но всё же, наконец, открыла глаза и огляделась. Я явно в палате, видимо отец знает, что я натворила, потому что палата явно VIP. Чёрт, не хочу ему объяснять, только не ему.

Я перевела глаза в сторону и в кресле увидела спящего доктора. Очень красивый. Светлые, такое ощущение, что выбеленные волосы, на ещё более бледном лице. Лице модели, актера, греческого бога, кого угодно, но не врача Петербуржской больницы.

Бейджик гласит «Карлайл Каллен».

Каллен, да ещё и Карлайл. В первые слышу подобное имя, в том, что его обладатель не является Россиянином, я не сомневаюсь ни на секунду. Однако, это только усиливает мой немой вопрос: Что этот доктор делает здесь?

Видимо, почувствовав мой взгляд, доктор открыл глаза и тут же подошёл ко мне.

– Как вы себя чувствуете? – Доктор достал фонарик и посветил поочередно в каждый глаз, – Что-то болит?

– Тело болит, немеет, горло, как будто жгли, а в целом, учитывая, что произошло, вроде неплохо, – ну, получилось, конечно, не так гладко, половина гласных куда-то исчезали, но доктор, кажется, меня понял и без них.

– Ничего, это пройдёт, как и проблемы с речью, – он мягко посмотрел на меня, так, как никто не смотрел, заботливо и по-отцовски, от этого взгляда стало так тепло внутри и захотелось просто броситься на шею красивому доктору и от души разрыдаться, – ты очень легко отделалась, – он грустно улыбнулся и закончил: – сейчас я позову медсестру и она введёт тебе успокоительное, тебе нужно ещё поспать.

Доктор Каллен на последок ещё раз мягко улыбается и уходит, а до меня наконец доходит – он был обладателем второй пары невероятных, необычных золотых глаз.

Пока я думала о том, кто же был первым, и был ли он вообще, дверь в палату открылась.

– Медсестра, – подумала я, и не стала тратить силы на то, что бы смотреть на дверь.

Однако, я ошибалась, уже через пол минуты, прямо на против меня, туда, где только что сидел доктор, сел молодой человек.

И я увидела их. Те самые глаза, которые были прекраснее всего, что я когда-либо видела. Настолько прекрасные, что я несколько минут не могу оторваться от них, пока писк не становится настолько быстрым и громким, что парень хмурится и отводит глаза.

Я краснею, наконец поняв, что писк – это ничто иное, как биение моего сердца, которое, видимо, пыталось капитулировать из моей груди, пока я растворялась в его глазах.

Я больше не осмеливалась посмотреть на него, как и он на меня. Так прошли пять минут до прихода медсестры. Она осторожно ввела шприц с лекарством в капельницу, присоединенную к моей руке и тут же удалилась.

Веки тут же начали закрываться.

– Спасибо… – очень тихо сказала я самое важное, настолько тихо, что я не была уверенна, что он меня слышал.

Но он слышал, потому что на его лице, скрытом сейчас лёгким туманом, заиграла нежная улыбка.

Проваливаясь в сон я почувствовала холодные, нежные прикосновение пальцев к моей щеке.

========== Елена ==========

POV Джаспер

Разумеется, я понимал, что это не очень разумно проводить круглые сутки в палате, по факту, незнакомой девушки. Не то, чтобы меня это волновало, но Карлайлу ещё работать здесь, поэтому, отправив Эмметта и Эдварда домой, мы, с Розали, проводим большую часть времени в кабинете Карлайла, который располагается в десяти метрах от её палаты.

Учитывая, сколько снотворного девушке вводят каждый раз, стоит ей открыть глаза, мы ничего не пропускаем. Имя девушки до сих остаётся загадкой, равно как и всё остальное.

Сегодня с утра отец обрадовал нас, сообщив, что угроза воспаления лёгких миновала, значит, медикаментозная накачка девушки подходит к концу и мы, наконец, сможем узнать, кто она.

С момента, когда мы встретились, прошло 6 дней. А я был настолько поглощен своими переживаниями, что не замечал одну очень важную вещь, вплоть до того момента, как Розали не озвучила её.

– Она здесь почти неделю, почему её никто не ищет? – задумчиво, с грустными нотками в голосе, сказала Розали.

Это было не предположение, а факт, мы знали, что Карлайл, на случай обзванивая моргов и больниц её обеспокоенными родственниками, разослал фотографию девушку во все подобные учреждения Санкт-Петербурга и области. 6 дней и ничего.

Как это ни странно, но до этого момента я и вправду не замечал этого.

– Знаешь, когда юная девушка, одна, ночью, пытается утопиться – это сигнал, что не всё в порядке, – практически огрызнулся я, понимая, что Розали уж точно ни в чём не виновата. – Хотя, хотелось бы знать, где её родители, друзья, да хоть кто-нибудь.

– Мы её семья, – едва слышно добавила Розали и улыбнулась уголками губ.

– Но она ещё об этом не знает, равно как не могут знать и её биологические родственники! – я закатил глаза и улыбнулся, – Как же всё-таки раздражает, что мы вынуждены держаться с ней так, словно она чужая.

– А ещё больше раздражает то, что она не имеет понятия, кто мы для неё – подхватывает Розали, теребя подвеску на своей шее.

– И ведь не расскажешь, едва ли она воспримет это положительно.

– Ну почему же? – на губах сестры появляется коварная ухмылка, – Вот представь, заходим к ней в палату и вываливаем: Мы твоя вампирская семья, мы ждали тебя в 4 раза дольше, чем ты живёшь…

– Но это не важно, – подхватываю я, – ведь мы тебя любим и, в общем то, деваться то тебе некуда…

– Смирись! – траурно заканчивает Розали и мы смеемся, представив лицо девушки после такого рассказа.

Наш смех замолкает, как по указке. Она проснулась. Карлайл, наконец-то, с ней говорит.

Её сердцебиение учащается, девушка явно нервничает. Странно, как правило, наш отец производит противоположный эффект. Сколько раз я видел, как люди, просто глядя на него, успокаиваются. Боль утихает. Сердце восстанавливает свой ритм.

Но это явно не её случай, почувствовав обеспокоенность Карлайла, я понял, что не я один озадачен этим.

– Здравствуй, меня зовут Карлайл Каллен, я твой лечащий врач, – она всё больше нервничает, Карлайл всё больше напрягается, – возможно, ты меня помнишь, я был тут регулярно с первого дня, а возможно и нет. Ты прошла сильную медикаментозную атаку, поэтому, если воспоминания обрывочны – это не страшно.

– Н-н-нет, я помню вас. Смутно. Вы спали здесь, когда я первый раз проснулась… – девушка запнулась, – или не в первый… – едва слышно закончила она, понимая, что, возможно, не помнит большую часть проведенного здесь времени.

Мы с Роуз сидели и боялись пошевелиться, словно, вздохнув, мы заставим её замолчать. Она должна говорить. Мы должны знать.

– Да, это действительно было твоё первое утро в палате, – даже не видя отца, я знаю, какая на его лице улыбка.

Такая же, с какой он смотрит на нас: свою гордость, своих детей – заботливая и очень добрая.

– Как давно я здесь? Кажется, я немного потеряла счёт времени, – смущение девушки нарастало с каждым словом, словно она винила себя, что не помнит точное количество минут, проведенных в полукоматозе.

– Сегодня среда, значит, 6 дней.

– Шесть?! – голос девушки повышается, она явно не ожидала это услышать. – так долго…

– Да, шесть, – мягко говорит Карлайл, нервничая всё больше.

– Шесть… отлично. А мой любящий папочка от меня не отходит? – Голос девушки полон боли и сарказма, – поэтому я ни разу его не видела здесь? – теперь преимущественно боль и обида. Да, видимо, я был прав, касаемо её отношений с родителями.

– Вообще-то, полагаю, он не знает, что ты здесь, – ещё мягче сказал Каллен, словно боясь, что этим добьёт её, – мы ничего о тебе не знаем, поэтому не может оповестить родственников.

Неверие. Замешательство. Удивление. Недоверие.

– Что я тогда тут делаю? – резко спрашивает она.

– Что? – спросил явно обескураженный Каллен, не понимая, к чему она ведет.

Я усмехнулся, подумав, что не помню, чтобы за последние несколько десятилетий отец испытывал подобную растерянность. Уж кто, а он всегда знает, что и когда сказать, а что сделать.

– Почему я в этой палате? Я думала, что отец её оплатил, чтобы со спокойной совестью бросить меня тут, – мягче сказала она, – но, видимо, это не так.

– Ах, это. У тебя был непростой случай и тебе нужен полный покой, поэтому мы тебе выделили отдельную палату, она всё равно пустовала, – обманчиво безразличный тон, слишком безразличный, чтобы быть натуральным.

– Когда папочка разучился врать? – прохихикала Роуз, на что, я не выдержав, прыснул.

От девушки исходило недоверие, похоже, не одни мы заметили.

– Хмф, ясно. Спасибо – последнее слово действительно звучит искренне и я вспоминаю, как так же искренне она сказала «спасибо» мне. Правда, сомневаюсь, что она помнит.

– Итак, я понимаю, что ты устала, но нам нужно заполнить бланк, ты не против?

– Конечно, нет, доктор, – в голосе слышится улыбка.

– Ваше имя?

– Ларина Елена Александровна. Пожалуйста, зовите меня только полным именем, не люблю какие-либо сокращения, – Мне не нужно видеть её лицо, чтобы знать: на нём сейчас играет забавная гримаса. – Лена, Леночка, Ленусик… бррррр

Карлайл рассмеялся, я чувствовал, что ему всё больше нравится эта девочка. Добро пожаловать в клуб.

Елена. Мне нравится. У моей маленькой незнакомки появилось имя.

– Возраст?

– 13 лет.

Тринадцать.

Вот чёрт. Этого мы не предусмотрели. Явно.

Я перевел глаза на сестру и увидел отражение собственного шока.

Слишком маленькая. Совсем ребенок.

Я пусть и вампир, но всё-таки человечески правила мне хорошо известны. И, если большинство из них я успешно игнорирую, не считая важным, это абсолютно точно не одно из них.

Она совсем ребенок, не внутренне, конечно, её ответы точны и умны, Эдвард же, будучи здесь, говорил, что по мышлению она ближе к тридцатилетней, чем к подростку.

Но 13 лет. Это действительно выходит за рамки нормального, даже в моем понимание. Тем более отвратительно то, что не смотря на всё это я, каждый раз, думая о ней, невольно хочу её. Во всех смыслах.

Черт, Уитлок, соберись и не позволяй даже мыслям заходить в этой направление. Не ближайшие несколько лет.

За всеми этими размышлениями я не заметил, что в палате уже почти минуту стоит тишина. Полагаю, Карлайл растерян не меньше нашего.

– Полных? – наконец, прокашливая, спрашивает он.

– Да, мне исполнилось 13 в тот самый день, когда я…упала.

– Ясно, – тихо сказал Карлайл и продолжил задавать вопросы:

Есть ли аллергии и на что, место рождения и проживания, родственники и опекуны.

– Только отец, но ему, как видите, особого дела до меня нет.

Примерно через полчаса, закончив все бумаги и посоветовав Елене отдохнуть, Карлайл вышел из палаты и тут же направился в кабинет, где его ожидаем, всё ещё растерянные, мы.

Отец зашел, закрыл дверь и облокотился на неё.

– Ну, что будем делать? – требовательно спросил Карлайл, будто я виноват в чем-то.

– Подавать документы в органы опеки, если она, конечно, будет не против. – неожиданно для нас выдавила Роуз.

– Куда?

– Именно туда, её заботливый папаша, видимо, вообще глубоко плевал, где она и что с ней. Ты, как врач, имеешь полное право сообщить в органы опеки, что он не выполняет свой отцовский долг.

– А дальше что? – нервно спросил я, совсем не понимая, чем это вообще может помочь, но Карлайл, видимо, понял, так как в его эмоциональном фоне проступило нервное возбуждение, смешанное с понимаем.

– А дальше, – отец вздохнул, – дальше я оформляю бумаги на опекунство.

– Бред… – недоверчиво протянул я, думая, что, видимо, стресс окончательно добил мою семью. Сам же и виноват.

– Джаспер, подумай сам. Ты сможешь быть рядом с ней, заботиться и контролировать, чтобы у неё все было хорошо, но при этом, – Розали поджала губы. – при этом ты не будешь грязным извращенцем, желающим совратить невинное дитя.

– То есть в ситуации, когда я буду официально её братом, я перестаю быть извращенцем за то, что чувствую? – я начинал злиться и не на шутку.

Полный бред.

Но заманчиво.

Нет, ничерта это не заманчиво, хотеть свою малолетнюю сестру ещё хуже. Хотя, биологически она мне, конечно, всё ещё никто и это никак не изменится. Но только вот в её сознание, боюсь, я навсегда останусь лишь старшим братом и тогда ничто уже не будет иметь значения.

– Джаспер, я знаю, как она важна для тебя. Но я клянусь, – голос отца стал жёстким, он редко так говорил с нами, а если говорил, значит, он действительно серьёзно. – если не получится с этим вариантом я, с помощью твоих братьев, скручу тебя и запру куда-нибудь под круглосуточную охрану до её 18-го дня рождения.

И он явно не шутит. Это перспектива мне совсем не нравится.

– А ты не думал, что, возможно, она будет против? – осторожно спрашиваю я, глядя на всё ещё гневного Карлайла.

– Это мы можем узнать только у неё.

Ну что же, будь как будет. Пожалуй, лучше быть ей просто братом, чем никем.

========== Белый лист ==========

POV Елена

Рядом со мной, в уютной тишине, стоят Эсми и Розали, помогая разобрать мне мои вещи, которых, на самом деле, совсем немного, так как видеть своего отца я больше не хотела. Они отнеслись к этому с пониманием.

Аккуратно убрав, уже пустой, чемодан в шкаф я села на кровать рядом с Роуз, которая одобрительно сжала мне руку, понимая, насколько мне сейчас не просто.

Я же сидела и не могла понять, как я согласилась на такую авантюру? Хотя, и понимать нечего. Я на протяжение последнего полугода мечтала лишь о том, чтобы начать всё с нового листа.

В новой жизни.

Кто же знал, что началом моей новой жизни послужит попытка самоубийства.

Хотя, наверное, это даже логично. Умереть той мне, чтобы новая я смогла начать новую жизнь.

Сегодня я первый день…дома. Странно так называть огромный, но при этом очень уютный дом семьи Калленов… моей семьи.

Доктор сидел на краю моей кровати, давая шанс обдумать его предложение. Я молчала больше получаса, будучи не в состоянии сказать помягче, что его идея абсолютно бессмысленна и глупа, чего никак не ожидаешь от человека его уровня… Как понимаете, именно с «помягче» у меня и возникли проблемы.

– Я… – первые слова за 30 минут и полное осознание того, чего я на самом деле хочу. Это же так просто. Так правильно. Странно, но правильно же. – согласна.