Текст книги "Театр военных действий (СИ)"
Автор книги: Алена 220
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
Смерть главы клана и одного из сильнейших шиноби должна была стать тяжелой потерей для Сенджу – единственное, о чем подумал Буцума, готовя атаку. Но невосполнимой она не станет – есть троюродный племянник Рюимару, есть пара достойных из дальней родни… они еще молоды, у них есть семьи, и они… менее упрямы – честно признал он себе. Вдруг у них получится сделать то, что он отвергал – заключить мир с Учиха?
Стоило признать – он сделал все, что мог. Старому дереву пора пасть, открывая дорогу молодой поросли, а перед этим постараться принести еще немного пользы – постараться все же вырваться из «клещей». А если не сумеет… что ж, уйдет в Чистый мир и увидит детей…
Очнувшись, он некоторое время прислушивался к происходящему, постепенно убеждаясь, что вокруг никоим образом не Чистый мир. Он лежал на животе, под голову был подсунут валик, сверху спину накрывала легкая ткань. Было тепло – пахло дымком от близкой жаровни, остро – лекарствами и сладко – благовониями. Тихо потрескивал огонь и тихо говорили что-то женские голоса. Попытка прислушаться ничего не дала – ну, кроме того, что его замутило, а голова заболела и закружилась. Ах, да, биджевы дотонщики из страны Земли… вот были бы врагами Учиха, ожоги бы затянулись гораздо легче… привычка. Интересно, что с ним сейчас? Судя по ощущениям – сильные ушибы, переломы, рваные раны, сотрясение мозга, да еще – предельное истощение чакры. Выжал себя до капли. И хотел уже активировать фуин «Последнего удара», когда случилось… нечто странное.
Враги сперва уставились куда-то за его спину… а потом… начали падать, как падают мертвые – безвольно и тяжело. Буцума прыгнул в сторону, стараясь удержать в поле зрения чужаков и увидеть, что их так скосило, успел заметить какую-то размытую фигуру, вроде бы – женскую…
И его накрыло беспамятство.
Сейчас, судя по окружающей его обстановке – он или у своих, или у каких-то добрых людей, подобравших беспамятного шиноби, вместо того, чтоб добить. Пленника на такой удобный футон не положат, да и дорогим восстанавливающим составом не станут поить – он узнал привкус во рту. Выяснить надо, куда он попал, и… документы!
Сенджу дернулся, пытаясь приподняться, и тут же замер – футляр лежал прямо перед его лицом. Невскрытый футляр. Биджу… кто ж это такой заботливый?
Ответ на этот вопрос он получил почти сразу. Дверная створка отъехала в сторону, и на пороге появилась молодая женщина… нет. Не женщина – куноичи, одетая, как служанка в благородном доме, и… Учиха. Пусть он по-прежнему был на грани крайнего истощения и не мог почувствовать чакру, но не узнать Учиху так же не мог. Эти глаза, эти черты… достаточно пары лет беспрерывных сражений, и ты из любой толпы и в любой одежде выхватываешь знакомые лица – те, что привык видеть сквозь завесу дыма и огня, над скрещенными клинками.
Так… ясно. Буцума соотнес Учиху и мельком увиденную в бою фигуру, и понял – восстанавливающим его поили скорее из опасения, чтоб он не сдох. Он не знает, какую технику применила куноичи, но чувствует ее силу, и возможно – ей и не надо. Он не встречал ее в бою, значит, возможно – она мастер иллюзий, допросчица. Что ж… печать разума скорее уничтожит его, чем позволит Учихе проникнуть в мысли – а пытки он выдержит. А документы бесполезны без шифра и того, что знает только гонец…
– Не стоит пугаться, – куноичи улыбнулась, и Сенджу заметил в черных глазах спокойный интерес. – Вы в доме госпожи Кикути – как я понимаю, именно к ней вы стремились с этим футляром. Футляр, как видите, не вскрыт – хозяйка вернется к вечеру, и думаю, к тому времени вы сможете привести себя в пристойный вид для вручения писем.
Сенджу ухмыльнулся. Детская подначка: встань, герой, и соверши все положенные телодвижения на сломанных костях, поддерживаемых чакрой. А потом ложись полутрупом на пару недель… и ведь придется. Если он и впрямь в доме Кикути-доно, неважно, что Учиха ведет свою игру…
– Сенджу-доно, я неплохой врач, – заметила Учиха. – И разбираюсь не только в женских болезнях. Будет вам восстанавливающий чай, массаж и все, что положено, но к вечеру вы должны встать. Дама и ее двор желают видеть героя – вы там что-то важное принесли, вас будут осыпать милостями, готовьтесь. Надо показать… силу. Иначе говоря… вас будут оценивать, и надо не продешевить.
– Я безмерно счастлив.
Учиха улыбнулась.
– Я рада.
========== Часть 14 ==========
Забавный он в своей упертой неприязни. Незыблем, как скала, как алтарь Будды – не промахнулись с именем. Самураи говорят – если бы такого человека перековать в меч, то выйдет меч, который никогда не сломается и не затупится. И взгляд тяжелый, сумрачный, видно, что хоть глядит он на женщину, видит все равно Учиху, и будь она в сто раз красивей, ничего другого не увидел бы.
По своему – хороший человек. Отважный и честный. И лицо у него… приятное, если подумать. Такое очень обычное, простое лицо. Начинаешь это ценить, пожив среди Учиха, где на любом лице словно лежит некая печать демонического очарования. По отдельности это не очень заметно, но когда на совет перед домом главы клана их собирается человек сто – сильных и опытных – появляется ощущение, что попал на праздник ёкаев, натянувших человеческие облики.
С усмешкой она наблюдала, как Сенджу пьет чай, удивленно глядит на чашку, потом на нее, чувствуя, как стремительно начинают восстанавливаться силы – да, ее личный рецепт эффективнее того, что знают в кланах. Далее – привычные действия для целителя, осторожно растереть мышцы, с чакрой и мазью собственного изготовления, не обращая внимания на то, что Сенджу отыскал у постели танто и запрятал под предплечьем – пусть его, развлекается, когда ее ладони лежат на его спине, над сердцем и на пояснице. Да даже если бы она его за пятку держала, это ничего не изменило бы.
А далее – страдания, физические для Сенджу – подняться на ноги на одном каркасе из чакры и воли, и моральные для нее – больной недолечен. Биджево самогендзюцу, «все доводи до конца!»
Но надо. Надо показать госпоже Кикути, что такое шиноби. Она, как и большинство людей, не связанных с кланами, слабо представляет себе их возможности. Но у дамы есть большой плюс – она знает, что такое сломанные кости, и она была не понаслышке знакома с боевыми искусствами, ибо происходила из самурайского сословия. Каково состояние Сенджу, она оценить смогла – и сейчас увидит, как он выйдет из покоя на своих ногах.
Госпожа заключит договор с кланом Сенджу – договор, который не даст им ослабнуть слишком сильно. Сенджу должны отдохнуть этим летом – ибо следующей зимой и будет нанесен последний, самый страшный удар…
Она шагала среди перегородок и занавесей, шелестя шелками одежд – шаги Сенджу за ее спиной были тяжелы, но уверены, он не спотыкался, не шатался на ходу. Правда, слишком здоровым тоже не выглядел – иззелена-бледное, истощенное лицо. И хорошо – всего должно быть в меру, силы тоже. Слишком большая сила начинает пугать…
А вот и покои госпожи. Ей дозволено входить, совершая поклон, но не вползать на коленях, как простым служанкам, а Сенджу – мало того, что мужчина, так еще и шиноби, а шиноби, как кошки – ходят, где хотят, если могут, конечно. Госпожа за легкой прозрачной занавесью, но на самом деле занавесь – иллюзия, скрывающая даму, но не мешающая ей разглядеть тех, кто к ней приходит. И сейчас госпожа Кикути с оценивающим интересом присматривается к главе клана Сенджу.
Словесные кружева легко и привычно слетают с языка. Поприветствовать, представить… хвала Ками, они не во дворце Дайме, при всем народе, ритуал усеченный, но и так растянут – если б не самогендзюцу, это бы начало раздражать.
Ритуал… течение беседы уже не требует ее активного участия – Сенджу достаточно учен и умен, чтобы показать себя с достойной стороны.
Она прислушивается, незаметно придвигаясь ближе, протягивает руку – пальцы мерцают зеленым. Предложение целительной чакры… Сенджу косится настороженно, но принимает помощь, сжимая ее ладонь. Эдак с намеком: только попробуй что натворить – руку сломаю…
Она улыбается. И госпожа это видит…
Понятно, что подумает дама, учитывая рассказ о ее печальной любви. Что Сенджу Буцума – и есть ее загадочный возлюбленный… да, театральное представление, разворачивающееся прямо на глазах, должно порадовать госпожу. Впрочем, главным зрителем будет не она…
Еще не время.
***
– Мокутон? Такое скучное название…
– Нормальное название, – Тобирама внимательно рассматривал несколько маленьких зеленых росточков, пробившихся из треснувшего камня. – Биджу побери… что там могло прорасти? Этот камень был цельный!
Хаширама мог только пожать плечами.
Его новый талант, в этом пустынном мире развивавшийся с удивительной скоростью, был действительно странным. Хаширама не знал никого в клане, у кого была бы похожая способность, и Тобирама, более подробно изучавший историю Сенджу, не припоминал в свитках ничего, где упоминалось бы о власти над растениями…
– Похоже на вьюнок, – Мадара потыкал пальцем зеленые завитки. – Интересно, может ли оно зацвести.
– Это же чакра!
– Но это определенно живое растение. Пахнет, как растение, пускает сок… может, его и есть можно. Или оно ядовитое? – Тобирама задумчиво припомнил признаки ядовитых трав.
– Э, ты не вздумай действительно его есть! Я за тебя отвечаю! – напомнил Мадара. – Хотя, конечно, было бы неплохо… в смысле, если бы они оказались съедобными.
– Ну, это же чакра… – Тобирама огляделся. В ущелье, по дну которого когда-то бежала река, было прохладнее – сухой жар остался выше, там, куда падали раскаленные солнечные лучи. Здесь брат и тренировался – тренировал свой новый талант, заращивая камни этими странными лозами. Учих и брата он позвал, когда сумел вырастить растения, не рассыпающиеся в прах спустя минуту после того, как он переставал подавать в них чакру. И даже сумел сделать нечто вроде веревочной дороги к другой стороне ущелья – сейчас ее пробовал на прочность Изуна, зацепившись ногами и раскачиваясь на толстой лозе.
– Ну и как ты это сделал? Смешивал стихии? – предположил Тобирама, растирая в пальцах зеленый росток.
– Н-не уверен… я сначала просто медитировал, для контроля. А потом почувствовал, как у меня внутри будто что-то шевелится – как будто ногу отсидел. Я и попробовал этим шевельнуть, и у меня в руках трава выросла. Правда, распалась почти сразу, и… я тренировался, чтоб сделать еще.
– Странная штука. Ты уверен, что она не опасная?
– Откуда ж мне знать? – Хаширама развел руками. – Это вы два умника, а я этот… практик!
– Ты, вообще-то, будущий глава клана, – напомнил Мадара. – Так и будешь всю жизнь бегать, как генин?
– Если папаша от меня не отречется после этой истории… – старший Сенджу пожал плечами. – Впрочем, тогда я со спокойным сердцем пойду в ученики к какому-нибудь лекарю, или крестьянином стану – Основатель Ашура не гнушался на поле работать! Простите, конечно… но как подумаю, что вот мы вернемся, а ничего не изменилось, и опять война… хочется просто взять и уйти куда-нибудь в горы! Стать монахом и жить подаянием, – он вздохнул и опустил голову, положив ладонь на камень, который почти сразу же треснул и пророс тонкой лианой с мелкими темными листочками.
– Хм. Так, значит, ты не можешь точно объяснить, что делаешь для появления растений.
– Думаю, что примерно – могу. Это чакра, – Хаширама повертел пальцами. – Только какая-то странная чакра. Вроде моя… а вроде бы нет.
– Так или иначе, надо рыться в свитках, – подытожил Мадара. – И ты, вот что… с этой чакрой поосторожнее будь. А то еще сделаешь что-то не то, и сам цветами покроешься. Или плесенью какой-нибудь…
– Точно! – Тобирама полностью поддерживал старшего Учиху. Брат у него остался один, и не хотелось, чтобы тот погиб от собственной глупости.
– Э-эй! – донесся до них радостный вопль Изуны. – Хватит лапшу на палочки наматывать! Идем играть!
========== Часть 15 ==========
– А почему бы и нет? – вопросил старейшина Джиро. – Сильная куноичи, умелая целительница, красивая женщина, неплохо готовит, умеет вести хозяйство, и, насколько нам известно, любит вас, глава. Что вам не нравится?
– Она Учиха.
– Так это не дурная болезнь. Поженитесь – и станет Сенджу…
Буцума скрежетнул зубами и уткнулся лбом в кулаки. Аргументов для отказа у него не было – особенно, если учесть события прошлого года. Шиноби Земли показали разницу между привычной, почти ритуальной враждой, и войной на уничтожение… и Сенджу, и их соседи – не только Учиха, кстати – пострадали от их действий одинаково. Ведь сами-то кланы Земли проживали не здесь, и следовательно, на чужой земле могли развернуться во всю мощь, не опасаясь за свое снабжение. В таких условиях говорить о невозможности примирения с Учихами было глупо.
А уж теперь, когда благодаря Учихе оказался заключен жизненно важный для клана договор, вспоминать о вражде стало просто неприлично. И вот уже потянулись к солнцу будущего первые ростки – пока не союза, но мира. Старейшины обоих кланов слали друг другу письма, шиноби, встречаясь на узкой тропе, обменивались не техниками и кунаями, а почти дружелюбными кивками, и даже иногда – сведениями. Глава клана Сенджу бранился, но под натиском своих старейшин и грядущих выгод смирялся, а сестра главы Учиха ждала, по-прежнему прислуживая госпоже, рассказывая ей сплетни и новости, и порой пела печальные песни о любви.
История шла своим путем, текла, как ручей по руслу, и немногие догадывались, что ее течение ограничено, как вода в бамбуковых желобках. Садовник умело выгнул их для полива, провел к искусственному водопаду, поставил цукубаи… но кто он, этот садовник? Иные полагали, что историю вершат владыки земель и полководцы, иные – что миром правят разум и хитрость министров и придворных дам, некоторые усматривали во всем игры могущественных кланов… и конечно же, многие верили, что все вершится по воле Неба.
Кто знает, где истина? История – подобно ручью, составленному из многих тысяч капель, сплетается из многих тысяч воль. И порой находится тот, кто перенаправит ручей в нужную ему сторону… но его ли это воля, или он сам – орудие в чужих руках?
Дети, играющие среди выжженных солнцем скал, не задумывались об этом.
– А было бы здорово, если бы помирились не только наши кланы, а вообще все-все! – Хаширама развел руками, словно стремясь охватить всю эту предполагаемую толпу. – И все бы жили в одной деревне…
– Такая деревня полстраны займет, – невнятно из-за разбитой губы проговорил Мадара. – Невозможно.
– Но все равно было бы здорово… представьте, сколько разных кланов, сколько у них способностей… вот если, например, в одной команде на миссии есть Сенджу, Учиха и Хьюга…
– То второй и третий немедленно переругаются из-за того, кто более достоин зваться благородным, а Сенджу сядет под деревом и станет медитировать на падающий лист. Ты бы еще этих собаколюбов Инудзука предложил…
– А почему нет? – Хаширама обиделся за свою идею. – У Инудзука знаете, какой нюх? Если что-то найти, то лучше них никого нет!
– А знаешь, сколько есть средств, отбивающих запах? Не говоря уже о том, что многие опытные и сильные шиноби сами по себе не пахнут – чакра влияет.
– Опытные и сильные не под каждым кустом встречаются.
– Все равно глупая идея. Мы и свои два клана не знаем, как помирить… – уже произнося это, Мадара понял – зря. Не было лучшего средства подстегнуть Хашираму, чем сказать, что его очередная выдумка глупа и безнадежна. О, Ками!
– Ты же помнишь, что мы решили: силой в союз никого не тащить?
– Конечно! Но ты подумай: если в деревне живет много кланов с разными способностями, они могут выполнять все заказы! На защиту, на атаку, на лечение, поиск пропавшего, на шпионаж, на кражу… если один клан силен в чем-то одном, то в другом он часто слаб – а если в команде будут шиноби с разными способностями…
– Как ты сделаешь так, чтобы те, кто столетия был врагами, не перерезали друг друга? – раздельно спросил Мадара, и Хаширама сник.
– Ну… надо сделать так, чтоб все видели: дружить лучше.
– Выгоднее, – тяжело вздохнув, поправил Учиха. – И даже если чудо случится, все кланы все равно не помирятся. Кто-то упрется, кто-то просто слишком далеко живет, чтоб переселиться в твою деревню, а кто-то может захотеть сделать свою, а не присоединяться к нам…
– Дорога в тысячу ри начинается с первого шага! – выкрикнул Сенджу и вскинул кулак. – А первый шаг мы уже сделали! Скажи, когда мы отсюда выберемся, и если наши кланы будут по-прежнему воевать, мы ведь не станем враждовать друг с другом? И постараемся примирить наших родных…
– Постараемся, – подтвердил Учиха. У него, если говорить прямо, голова была занята совсем другими мыслями – не о грядущей мечте, только что развившейся до совершенно невероятного состояния, примирения всех со всеми, а о том, что происходит прямо сейчас.
Он нашел тропу из пустыни. Отыскал особенным чутьем. Он мог вывести их назад, мог сам выйти на разведку… но что-то удерживало. Что-то, как прочная нить, привязало к раскаленным скалам, к пещерному мраку, к размеренному и спокойному темпу тренировок, к множеству интересных свитков, которые он разбирал с Тобирамой, к еде каждый день – продуктовые склады были огромны, и могли бы кормить их всю жизнь…
И так не хотелось назад – в бойню, в кровь, ненависть и страх…
Прошлой ночью он думал об этом. Вспоминал – придется вернуться. Они нужны кланам, и сидение здесь – не просто так. Не способ сбежать… это время, за которое отец должен разрешить какие-то свои планы, время, которое не подарено им просто так – они должны тренироваться и становиться сильнее… чтобы их общая мечта получила шанс стать реальностью… они должны вернуться. И когда он это осознал, когда представил, что их ждет – снова кровь и смерть, снова потери, вновь безнадежный бой против вражды, старой, как горы…
Мадара снова вздохнул, прикрывая глаза. Новое томоэ… он стал сильнее, так внезапно, неожиданно и странно, не в бою… но какая разница? Так случилось – и это хорошо. Хаширама не пойдет один по своей дороге.
***
Тревожное выдалось лето.
Дайме Земли и Огня обменивались послами, говорили о мире – но между тем всякому было понятно, что пока не решено, кто сильней, ни о каком мире речи быть не может. В обрамлении благостных слов таились скрытые угрозы…
Скверной была и погода. Ветер с моря налетал ураганами, принося холод и секущий ливень, суля неурожай. Для шиноби, и без того истощенных войной, это были дурные знаки.
У знатных господ также хватало забот. Интриги, союзы, вражда, торговля, придворная жизнь… но для них эта жизнь во многом была игрой со множеством сложных правил. Что им до тех, кто таится в тени, кто идет убивать и умирать по их приказу?
Шиноби вооружаются: война не потухла, она разгорается вновь, и искры пожара коснутся многих, лишь живущие на дальних островах и в самых далеких землях не поучаствуют в грядущем представлении. Это дайме могут воевать друг с другом вдвоем или втроем – великих стран мало. Война шиноби же, это война всех со всеми и каждого клана против всех прочих, несмотря на союзы…
Сэнгоку дзидай, Великая война. Великие жернова, перемалывающие жизни…
Она перемалывает в маленькой ступке жемчуг, чтобы сделать белила для госпожи, и улыбается своим мыслям. Она ждет: терпеливо, как ждала долгие годы…
Она ведет охоту на опасную дичь.
========== Часть 16 ==========
Это убежище строили Сенджу – надежно укрытый лаз среди корней старого дерева, случайно не наткнешься. Правда, сейчас оно служило укрытием для пары Учих, одного Хьюги, одного Шимура и трех совсем мелких Яманака – их родители погибли, а дети не смогли дойти до клана, на пути пролегла линия боев.
Первыми с детьми поделились Учиха, выделив теплый плащ. У Хьюги нашелся сбор трав от простуды, Шимура решил не тащить назад в клан припасы на долю своих погибших напарников…
Спустя некоторое время шиноби расползлись по разным углам для отдыха. Все были слишком измотаны, чтобы вспоминать старые счеты – хватало новых бед… холод, голод, война – те, кто прежде враждовал, по случайности столкнувшись, решили объединиться. Они уже исполнили свои миссии, и возвращались домой – им нечего было делить…
И как-то так оказалось, что в выстывшем земляном мешке Хьюга в конце концов придвинулся плечом к Шимуре, а мелкие Яманака подползли к Учихам, чья огненная чакра немного сушила и прогревала воздух вокруг них.
Старые фуиндзюцу стерегли их сон. Своих соседей шиноби не опасались – не то было время, чтобы счеты сводить. Кланы Земли, сильные и многолюдные, хотели не союзов, а лишь свободной земли – да еще чужих тайн и кровных способностей. И хотя убежище было укрыто надежно, шиноби не засыпали крепко, помня, что они не в родных селениях. Опасность всегда рядом…
И когда, уже ближе рассвету, вполглаза дремлющий Хьюга вдруг напрягся, сдвигаясь в сторону, неосознанно поднимая руки в боевое положение своего семейного стиля… сразу же вскинулись и его сосед-Шимура, и Учиха, и дети Яманака. Замерли, вслушиваясь – но никто не рвался внутрь, и даже не шагал наверху, над убежищем. Тихо, холодно и спокойно…
Но Хьюга до боли напрягал глаза, всматриваясь куда-то в стену…
Один из Учих плавно взмахнул рукой, привлекая внимание, на пальцах изобразил вопрос. Хьюга молча поднял открытую ладонь: «ждите». И все снова замерли в тишине.
Прошло довольно много времени, прежде, чем белоглазый расслабился, глубоко вздохнул, помассировал лицо, опустив голову.
– Оно ушло, – тихо объяснил он. – Что-то странное было рядом.
– Опасное? – уточнил Шимура.
– Не знаю. Никогда не встречал такого. Прошло рядом и ушло куда-то… туда. Под землей.
Шиноби понимающе переглянулись. Странное и незнакомое в их мире с вероятностью девяносто девять из сотни было опасным.
– Разведывательная техника?
– Мне показалось, что оно живое, – Хьюга пожал плечами.
– Призывной зверь, возможно? Крот или змея…
– Нет, точно не зверь. Оно на растение было похоже… не понимаю. Не могу разобраться…
– Ладно, – Шимура поднялся с места. – Что бы это ни было, надо отсюда уходить. Наши земли лежат по соседству – пройдем вместе? – обратился он к Хьюге.
– А мы, пожалуй, проводим мелких, – тут же сказал один из Учиха. – Нам по пути.
В молчании они выбрались на поверхность – выход уже заносило снегом. Хьюга еще раз осмотрелся своими глазами, а после он и Шимура, не прощаясь, сорвались на легкий бег. Один из Учиха подхватил на руки самого младшего из Яманак, и переглянувшись, шиноби направились в противоположную сторону. Дети молчали, опасаясь разозлить нежданных благодетелей; молчали и взрослые.
«Как ты думаешь, это то, о чем предупреждала госпожа Сэй?» – спросил один, набросив на другого гендзюцу.
«То или не то, а доложить надо», – отозвался другой, поудобнее перехватывая малыша.
***
– Не надо убеждать меня в своей великой любви, – сухо говорит Буцума Сенджу. – Я согласился на это лишь ради клана.
– Ваша жертва достойна всяческого уважения, Сенджу-доно, – с мягкой улыбкой отвечает красивая молодая женщина. – А теперь давайте обговорим детали.
Она не пытается казаться своей, придя на заключение межкланового договора в традиционной одежде Учих. Она держится спокойно и просто, со скромностью, подобающей женщине, и с достоинством, подобающим сестре главы клана и одной из сильнейших куноичи. Она с удовольствием обсуждает с целителями Сенджу различные рецепты и хитрости, вставляет несколько толковых замечаний в разговор бойцов, забавляет детей, создавая маленькие легкие огоньки, и вежливо, но непреклонно заворачивает всех, кто хочет поговорить о чувствах.
Правда ли: что она – любит?
Глава клана Сенджу угрюм и мрачен. Недавно он снова ввязался в бой, и снова был ранен; он мало заботится о защите с тех пор, как погибли двое его детей. Старейшины клана встревожены – прямая линия потомков Ашуры грозит прерваться. Многие не очень довольны союзом с давними врагами, но согласны и на Учиху, лишь бы она родила сыновей.
А сам жених явно жалеет, что не может провалиться сквозь землю и покинуть дурацкое сборище. И удивленно косится на свою невесту, когда до него доносится тихий голос: «потерпите. Осталось совсем немного…»
Да, совсем немного… год? Два? Вряд ли больше. А после… она победит – или погибнет.
– Вы так улыбаетесь… вы счастливы, госпожа Сэй?
– Да, – с улыбкой отвечает она девочке-служанке. – Да… я очень счастлива.
***
Зимой жизнь в деревнях и небольших городах замирает. Снежные Ками не любят суеты, и любят покой, и люди, живущие на ладони природы, стараются находиться с ними в гармонии. Но то – простые люди… конечно, и шиноби порой вспоминают о мире – но для них мир лишь сон. А реальность – бесконечный бой.
– Иди сюда, красноглазая шлюха! – смеется какой-то шиноби со знаком сороконожки на броне. Кто-то из кланов Земли… – Сейчас я убью этого слабака и покажу тебе, что такое настоящий мужчина!
Буцума Сенджу – снова без сознания – у его ног. А за спиной – дети чужого клана…
Они бегут из разоренного селения, бегут в засаду – расчетливый размен, пусть взрослые гибнут от рук шиноби Земли, пусть дети это видят… плевать на тайны, на свитки истории, на клановые секреты – все это вернется, будет воссоздано выжившими по обрывкам и кусочкам, унесенным с собой, и с помощью Учих, веками копировавших чужие техники. Главное – чтобы выжило количество, достаточное для сохранения крови.
И чтобы выжившие получили правильные впечатления.
– Я иду, – говорит она – да, именно так, негромко, но страшно. – Мне тоже есть, что показать…
Томоэ в ее глазах расплываются черным озером, а дети за спиной – так близко к все-еще-страшной женщине-Учиха – чувствуют, как меняется ее чакра, начиная понимать, что такое настоящий страх…
А она сбрасывает тяжелое гражданское кимоно – все знают, что она целитель, не воин – и поднимает руку, и вокруг ладони, сложенной копьем, рождается шипящий клубок ослепительных молний.
========== Часть 17 ==========
– Это точно не Скальпель чакры!
– Да какая разница! У кого есть восстанавливающий чай?
– Но как изменилась ее чакра…
– Возьми кусочек меда, она говорила, что помогает…
– Буцума-сан еще не очнулся?
– Кто-нибудь, вытрите кровь с век, пока не засохла…
– «Мирная целительница»! Хотел бы я таким же быть…
– Ой! Госпожа Сэй, вы очнулись?
Она улыбается, поднося руку к глазам – слабый-слабый зеленый свет показывает, что все в порядке, и гаснет – надо показать детям, что победа далась нелегко…
– Буцума-сан… – шепчет она, и дети наперебой уверяют, что глава клана жив и умирать не собирается – что, впрочем, она чувствует сама. Хотя, по-прежнему без сознания – в этот год у него одно истощение за другим, и к тому же, дорогой супруг не дает себе толком восстановиться. Но уж в этот раз она постарается, чтобы Сенджу провалялся в постели подольше… все равно, это была последняя битва.
Незримые нити чакры тянутся от нее вверх – в небо, нащупывая фуин-метку Небесного Ока. Она лежит, перекатывая на языке твердый кусочек меда, умиротворенно слушая тихое шушуканье детей, и одновременно глядя с заоблачной высоты на земли страны Огня.
Стороны исчерпали свои ресурсы.
Как и во множестве виденных ею войн, это наступление уперлось в три стены: время, деньги и размеры. Это большая страна может скушать маленькую относительно просто: достаточно провести зачистку, что при надлежащем количестве небрезгливых исполнителей вполне по силам. Если же маленькая страна собралась скушать большую… у нее, в принципе, один выход: стремительно уничтожить старое правительство, посадить на его место свое, припугнуть народ, но не сильно, давить свободу в меру, дабы не пережать – выйдет обратный эффект…
Стремительные конные наскоки тоже годятся.
Когда сходятся две страны, приблизительно равных, война превращается в игру с удачей, и – в кто сколько перебьет народу. В прямом смысле слова – как только кончатся солдаты, кончится и война. На большой площади, к тому же, покрытой лесами и прочими образованиями, удобными для партизанской войны, наступление обречено практически в девяти десятых случаев. Особенно, если перед этим долго стараться, создавая у противника ложное представление о его и своих собственных силах.
А теперь противник выдохся. Исчерпал свои возможности по наступлению, громя селения кланов, превращенные в ловушки – да, она давала советы не только своим родичам, Учиха, и клану мужа. Выживут Хьюга, Шимура, Яманака, Нара, Акимичи, выживут многие другие, которые иначе, при уничтожении своего селения неизбежно погибли бы или рассеялись, войдя в чужой, более сильный клан…
Да. Она давала советы не только шиноби Страны Огня. Так было нужно – гибель многих и многих, так было предрешено. Будущее, которое она хотела взрастить, должно было взойти из кровавого зерна в любом случае – вопрос лишь в том, чья это была кровь…
Кровь – лучший фундамент для общего дела. Но прежде надо закончить другое – личное.
Она улыбается и ждет – терпеливо, как змея в засаде.
***
Остатки кланов в конце концов собираются вместе. Перепуганные дети, изо всех сил старающиеся не плакать, измученные взрослые, с трудом стоящие на ногах. Они на грани отчаянья – даже если их враги сейчас исчезнут, никто из них просто не в силах будет прокормиться – и прокормить раненых и слабых. Они сидят, тихо переговариваясь, а чаще молчат. Чистят оружие, чинят снаряжение, готовят еду из того, что успели прихватить из селений и отыскать по дороге в лесу…
И среди тяжелой тишины внезапно раздается робкое:
– Учиха-сан…
Еще не старая женщина, когда-то, должно быть, очень красивая, но теперь ее лицо изрезано шрамами, а золотистые волосы поседели.
– Возьмите вот… – она протягивает двоим шиноби, идущим через лагерь, пару маленьких мешочков, таких, в которых хранят травы. – Наш рецепт, тайный, усталость снимает, голову проясняет…
– Спасибо, госпожа, – недоуменно откликается один из них. – А почему вы, собственно…
– Вы же мне внучек спасли! – восклицает Яманака, и всхлипывает. – До секретов ли тут… когда… сами видите, – она безнадежно машет рукой, и отходит в сторону. Учихи молча кивают, прячут подарки, и внезапно встревоженно оглядываются – от края лагеря доносится какая-то суета.
– Что? Что такое? Как вы… Мадара-сан! Вы живы! – звучит чей-то ликующий вопль. Братья переглядываются и бросаются на шум. Там, в окружении толпы Учиха, стоят наследник, его брат, и… наследники Сенджу!
Биджу побери, вот это чудеса!
Шаринган остро подметил: не гендзюцу, и не какой-либо иной обман. Это настоящие дети, живые, те самые, кого давно считали мертвыми… почти не изменившиеся – как будто два этих года пролетели мимо них… но не в точности такие – одежда истрепана, однако они не выглядят истощенными, даже наоборот. Как будто все четверо не провалились куда-то к демонам на пару лет, а пару месяцев отдыхали вволю и ели вдосталь. Но не бездельничали – старшие Учиха уже заметили, как вырос уровень чакры обоих наследников.
