Текст книги "Не отрекайся от меня (СИ)"
Автор книги: Алекс Регул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Тома, – более спокойным голосом произнёс Александр Фёдорович и, подойдя ближе, положил руку ей на плечо. Небольшое усилие и она стоит к нему лицом. – Ты зачем мне позвонила?
– Понять хотела, что произошло.
– А что произошло?
– В общем-то, банальность. Вы меня простите, что приехала, нашумела. Нервы шалят. Вот теперь я всех вас действительно больше не побеспокою. Ни Вас лично, ни Вашего сына. Даже если он всё же когда-нибудь мне позвонит, или подойдёт ко мне на улице случайно, или неслучайно, я ему подтвержу версию о том, что я теперь живу с Эдуардом. А хотите я даже замуж за Эдуарда выйду? С этим проблем не будет. Думаю, от предложения стать моим мужем, Эдуард не откажется. Совсем не откажется. И все будут счастливы!
– Даже ты?
Она хотела улыбнуться. Но самобичевание не смогло забить душевную боль до конца. Улыбки не получилось. Её холодные трясущиеся руки почему-то теперь лежали в больших теплых руках Александра Фёдоровича. Тома сначала удивилась, а потом поняла, что её пытаются удержать на краю мраморной ступени, на выходе из этого большого красивого дома.
– Тома, пойдём в мой кабинет? Мне, кажется, нам есть о чём поговорить?
– Вам это только кажется. Всё уже сказано и сделано. Результат меня устраивает. Вас тем более. Я исчезну из вашей жизни, не беспокойтесь.
Она попыталась сделать шаг вниз, но её резко дернули в противоположную сторону и грубо потащили в дом.
– Что Вы делаете? Отпустите!
– Сначала ты ответишь на мои вопросы. Теперь моя очередь задавать их!
Выпустил он Тому из рук, только когда за ними закрылась дверь в кабинете на первом этаже.
– Сядь!
Тома присела в кресло и удивлённо посмотрела на Александра Фёдоровича, который теперь выглядел раздосадованным и даже злым.
– И так! Когда ты видела Диму в последний раз?
– Давно.
Она так медленно и грустно ответила, что Александр Фёдорович, не стал уточнять точную дату. Он подошел к графину с виски, быстро налил в два бокала и вернулся к Томе.
– Пей.
– Что это?
– Виски.
– Я не люблю виски.
– Извини. А что же ты выпьешь со мной?
– А обязательно нужно что-то пить?
– Сегодня да!
– Ну, раз так категорично, тогда давайте шампанское. Более торжественного напитка я сейчас придумать не могу.
– Хорошо, – стараясь не замечать её сарказма, спокойно произнёс Александр Фёдорович.
Через пару минут в руках Томы был бокал с шампанским.
– За что пить будем? – спросила она, потухшим взглядом смотря на мелкие пузырьки, столбиком поднимающиеся со дна бокала.
– За знакомство.
– Годится. Но, тогда давайте не чокаясь? Всё-таки обстоятельства предполагают тост «здравствуй и прощай».
Не дожидаясь согласия, медленно она выпила до дна весь бокал. Шампанское было настоящим, поэтому пузырьки не препятствовали залповому его употреблению. Выпив, Тома встала, подошла к столу, поставила на него пустой бокал и, вернувшись, присела обратно в кресло. Александр Фёдорович сделал небольшой глоток и, держа в руке бокал с виски, облокотился на подоконник.
– Вы позволите, я позвоню, – Тома достала сотовый из сумочки и посмотрела на количество пропущенных звонков от Эдуарда. Их было много, но рекорд Димы побит не был.
– Да, конечно, звони. Мне выйти?
– Нет. Останьтесь, пожалуйста.
Сосредоточенно она нажала на кнопку вызова и когда услышала резкий голос Эдуарда, смущённо посмотрела на Александра Фёдоровича.
– Эдик, у меня всё нормально. Ты сможешь меня забрать? Адрес тебе сейчас продиктую, – она зажала трубку свободной рукой и посмотрела на Александра Федоровича. Тот быстро назвал адрес, и Тома, его повторив в телефон, убедилась, что Эдуард её правильно понял. – Да. Всё правильно. Жду.
Она убрала телефон и вздохнула, как бы сбрасывая одну проблему и берясь за другую.
– Александр Фёдорович, вы хотели со мной поговорить? Задавайте свои вопросы, а то скоро Эдуард подъедет, а я не хотела бы его задерживать.
– Я мог и сам тебя довести до подъезда.
– Могли. Не спорю. Но мне почему-то хотелось лишний раз продемонстрировать Вам, какой замечательный у меня Эдик.
Голос был почти лёгким. Воздушным. Именно таким голосом она разговаривала с Димой, в тот день, когда узнала о его жене. Только Дима его классифицировал, как железобетонный.
– Тома, к чему ты устраиваешь эти концерты?
– Вы сами этого хотели.
– Я хотел узнать правду.
– Правду? – и опять в её голосе сарказм.
– Правду, – а вот его голос был весьма серьёзен.
– К чему Вам правда? С ней столько мороки. А ложь придумал и готово. Все довольны. Все свободны… И так я Вас слушаю.
Немного подумав, он сделал очередной глоток виски и внимательней посмотрел на Тому.
– Ты мне сейчас напоминаешь Диму. Он тоже, когда злой и обиженный ведёт себя, как гордец. Фыркает и брыкается. В этом вы схожи. Как только вы друг друга не перекусали, пока были вместе?
– А мы друг друга не обижали. Против шерсти не гладили.
– Молодцы. Значит, жили вы мирно? В согласии?
– Что было, то было. Отрицать не буду.
Не спрашивая её согласия, в бокал, что стоял на столе, Александр Фёдорович добавил новую порцию шампанского. И тут же передал бокал Томе. Она немного помедлила, но приняла его. И вскоре стала отпивать по-немного.
– Тома, тебе Дима что-нибудь рассказывал о Карине?
– Нет. Я не слышала это имя от него.
– Она была его девушкой, а потом погибла. И было ей всего лишь семнадцать лет. Дима очень переживал эту утрату. Шестнадцатилетнему парню всё казалось фатальным. Мы его буквально из петли вытащили… Но самое печальное, что погибла Карина после того как сделала аборт. Как ты сама понимаешь, беременна она была от Димы. Узнав о беременности, девушка побоялась обращаться в клинику и спровоцировала аборт какой-то дрянью. Когда ей стало плохо, она никому не позвонила. Наверное, надеялась, что всё обойдётся… Не обошлось.
Ужасаясь новым подробностям жизни Димы, Тома сделала ещё несколько глотков шампанского и пожалела, о том, что не выбрала другой напиток. Она точно знала, что теперь долго, очень долго, не сможет спокойно пить шампанское. Потому что всякий раз, употребляя его, будет вспоминать именно этот разговор.
– Как я понимаю, – смотря в свой бокал, произнесла она, – теперь Вы в курсе, почему Дима так категоричен в отношении Лили?
– Да. Теперь я перестал препятствовать их разводу. Я вернул Диме паспорт и остальные документы. Помимо этого, дал отбой юристам. Теперь Дима может спокойно развестись. Его заявление на расторжение брака не будут больше блокировать.
– А как же Лиля? Она же его любит?
– Ну, видимо не так сильно, как ты могла подумать. Относительно скромная сумма и она уже не против развода.
– Боже! Какая пошлость…
Допив шампанское, Тома жестом попросила, чтоб её бокал пополнили. Александра Фёдоровича просить дважды не надо было. Он быстро исполнил просьбу, после чего и себе изменил цвет в бокале.
– Да, – согласился он с Томой и посмотрел в окно. – Но что меня тревожит, так это то, что Дима вновь ушел из дома. Взял только паспорт и ушел.
– Как ушел?
– Да, ещё позавчера. Охрана не уследила, и теперь я не знаю, куда именно Дима отправился. Телефон он оставил дома. И поэтому я не могу пробить по радару местонахождение сына. В прошлый раз мне удалось его найти только благодаря тому, что он оформлял кредит на Веру. У него не было паспорта, но ему удалось оформить вместо себя на работу Веру. Он работал, а зарплата начислялась ей. Но потом Дима захотел купить квартиру. И благодаря определённым каналам связи мне стало известно о том, что моя дочь хочет взять большой кредит. Как ты сама понимаешь, кредит брала бы Вера для Димы. Ей бы банк его дал, но мне-то нужен был сын. И тогда я ухватился за Веру. Через запрос банка узнал адрес её проживания. А там и сын нашёлся. Дима, конечно, пытался восстановить паспорт. Но всякий раз мои люди из паспортного стола оттягивали процедуру даже выдачи справки об утрате паспорта. Дима вскоре сдался. Тем более почувствовал, что я могу его найти именно через паспортный стол. У него были собственные сбережения, заработанные на предыдущей работе, но я не знал, где хранятся те деньги. Видимо, когда он решил приобрести квартиру, ему не хватило средств и он решил оформить кредит на сестру. Вот так я его и нашел. Но так было в прошлый раз.
Он замолчал и подлил ещё намного виски себе, Тома же покачала головой, показывая, что больше не будет пить.
– Когда ты мне сегодня позвонила, я подумал, что ты знаешь, где Дима.
– Я не знаю где он. В воскресенье он приходил в парикмахерскую. Оставил для меня туристические буклеты в разные страны. Меня не было на работе. Я была за городом. В понедельник я попыталась ему позвонить, но он не ответил. Сегодня я позвонила с другого номера, но он так же, не ответил. Я за него переживаю, поэтому и позвонила Вам. Мне нужно было знать, что с ним всё хорошо. А теперь я не знаю, что думать и как мне дальше быть.
Она встала, повесила на плечо свою сумку и посмотрела на Александра Фёдоровича.
– Пожалуйста, когда он вернётся, позвоните мне. Или хотя бы скиньте СМСку, сообщив о том, что у него всё хорошо. Прошу. Для меня это очень важно. Я встречи с ним не ищу, но мне нужно знать, что всё у него хорошо. Спасибо, за разговор. Я пойду. Эдик скоро подъедет. Я его на улице подожду.
– Ты же сказала, что хочешь показать мне своего «замечательного» Эдика? – улыбнувшись, напомнил Александр Фёдорович, но поняв, что Тому трудно сейчас вернуть словом в реальный мир, добавил белее серьёзным голосом, – Тома, я провожу тебя до машины. Позволишь?
– Пойдёмте, – равнодушно сказала она и пошла на выход.
***
Эдуард подъехал к дому через десять минут, после того как Тома и Александр Фёдорович вышли на порог. Несмотря на то, что на её плечах теперь был пиджак Александра Фёдоровича, Тома продрогла и немного протрезвела. За эти десять минут, они почти не разговаривали. Лишь вскользь, Александр Фёдорович сообщил, что его жена уехала утром погостить к родственникам. Тома подумала, что это странно, в то время как в их семье разворачиваются такие страсти, жена покинула дом. Но вслух она ничего не сказала.
– Добрый вечер! – выйдя из машины, поприветствовал Эдуард обоих и, не сводя встревоженного взгляда с Томы, протянул руку Александру Фёдоровичу. – Тома, всё нормально?
– Всё нормально, – тихо произнесла она и, сняв пиджак, вернула его хозяину.
Александр Фёдорович пиджак принял той же рукой, которой за несколько секунд до этого, рукопожатием приветствовал Эдуарда.
– Тома, будь добра, присядь в машину, – сухо произнёс Эдуард. – А мне хотелось бы перекинуться парой фраз с Александром Фёдоровичем.
– Может, не стоит, Эдик? – ухватившись за его локоть, с мольбой спросила Тома.
– Сядь в машину, – посмотрев ей в глаза, вновь попросил Эдуард.
Повинуясь, Тома побрела в указанном направлении. Когда дверца машины захлопнулась, Эдуард достал сигареты и закурил.
– Я не знаю, кто Вы и чего хотите от Томы. Но предупреждаю сразу, её в обиду не дам.
– Эдуард, – тихо произнёс Александр Фёдорович, – а ведь она тебя не любит.
Это было теперь так очевидно, что Александр Фёдорович не смог промолчать.
– Я знаю, – раздался голос Эдуарда в ответ.
– Знаешь?
– Знаю. Мы с ней знакомы так давно, что я её понимаю с полу-жеста, с полу-фразы. И про её чувства тоже всё понимаю.
– Тогда ответь мне честно, почему она такая колючая? Злится, огрызается так по-детски и глупости говорит, когда плакать хочет.
– Вот именно поэтому она и говорит глупости, чтобы никто не разобрался, как ей плохо, – Эдуард сделал глубокую затяжку и выпустил струю дыма в сторону. – Вы на неё планы не стройте.
– Почему?
– Ей сейчас не до Вас. Ей сейчас есть о ком страдать, кого любить.
– Тебя? – посмотрев на него, усомнился Александр Фёдорович.
– Нет. Не меня. Но против него мы с вами не потянем. Он гораздо моложе меня, тем более Вас.
– Ты сейчас про Диму говоришь?
От неожиданности разоблачения имени возлюбленного Томы, Эдуард захлебнулся дымом, и стал откашливаться.
– Вам откуда это имя известно?
– Он мой сын.
– Вот так поворот событий, – растерянно произнёс Эдуард. Задумавшись, через пару затяжек, он спросил. – То есть, узнав о связи Вашего сына с Томой, Вы, решили познакомиться с ней?
– Да.
– Потрясающе… Как я понимаю, Вы против этих отношений?
– Нет. Не против.
– Ну, что ж. Тогда всё не так плохо, – он вновь втянул в себя дым сигареты, и медленно выпустил его через ноздри. – Если б Вы знали, что мы подумали, когда Ваши визиты стали столь регулярны. А главное, как Тома переполошилась после Вашего предложения, брить Вас на дому. О! Сколько мы дров могли наломать, в порыве оградить Вас от неё.
– А мы и наломали. Причём втроём, – посмотрев в глаза Эдуарду, спокойно произнёс Александр Фёдорович.
По этому взгляду и тембру голоса, Эдуард понял, что Диме была донесена информация о его любовных отношениях с Томой, придуманных для Александра Фёдоровича.
– Наломали? И… что теперь?
– Я хочу объяснить сыну, что произошло недоразумение, но он ушёл из дома и где находиться в данный момент мне не известно. Позвонить же ему невозможно. Поскольку он ушёл без телефона.
– Проблема… Остаётся только ждать.
– Да, – тихо произнёс Александр Фёдорович.
Эдуард уже хотел попрощаться, как вспомнил об облитой краской двери в квартиру Томы.
– Ах, да! Может, Вы меня сориентируете? Недавно с дверью в квартиру Томы неприятность произошла. Мы в воскресенье вернулись от моих друзей, они за городом живут, так вот в квартиру Тома попасть не смогла. Помимо того, что дверь облили краской мерзкого цвета, так еще и замок вывели из строя пастой для холодной сварки. Я естественно, Тому с Любой к себе забрал на ночь, и до глубокой ночи занимался заменой дверного блока. Я подумал, а вдруг Вам известно кто это мог сделать?
Он не стал напрямую говорить, что скорей всего, за этой выходкой стоит жена Димы. Намёк был и так предельно ясным.
– Эдуард, я впервые слышу об этом инциденте. Спасибо, что рассказал о нём. Я постараюсь, разыскать виновника, чтобы впредь подобное не случалось… Насколько я понял, Люба это племянница Томы?
– Да, племянница.
Ещё пара секунд тишины и Эдуард протянул руку на прощание.
– Всего доброго, Александр Фёдорович.
– До свидания.
Когда Эдуард присел в машину, он сразу же заметил, что Тома отвернувшись от него, быстро вытирает глаза от слёз.
– Тома…
– Всё нормально. Поехали. Прошу, поехали быстрей отсюда.
– Поехали.
***
Эдуард долго думал о случившемся. Ему не давала покоя мысль, что он вновь причастен к тому, что Тома потеряла любимого человека. И если тогда, много лет назад, он намеренно разрушил её семью, то теперь в его поступке злого умысла не было. В своё оправдание он напоминал себе, что Тома с этим Димой, не семья…
Стоит ли так терзаться тогда?
Но всякий раз, глядя на Тому, он понимал, что стоит.
За эти дни Тома сильно изменилась. Стала молчаливой. И часто не отвечала на его звонки. Она вообще перестала с собой носить мобильный. Теперь он всегда лежал на её рабочем столике, в парикмахерской. Домой его брать она не хотела. Ведь там, он терзал её своим молчанием. А когда всё же звонил, то ещё больше расстраивал тем, что звонил не Дима, а кто-то другой.
Спустя неделю позвонил Александр Фёдорович. Тома лихорадочно схватила телефон и не помня себя, прижала его к уху, но… Это всего лишь отец Димы узнавал, есть ли новости о сыне.
***
– Тома, мама спрашивает, мы поедим на твой день рождения к ним?
– Нет, Люба. В этом году мы будем его отмечать здесь.
– Дома или в кафе?
– Дома. На кафе я не заработала.
– А кого пригласишь?
– Люду, Лену, их мужей. Ольгу. Эдуарда. Ну, и ты, конечно, будешь. Лариса в Германию уехала. Татьяна ещё не вернулась из Питера. Так что будет немного людей.
– Тома, а можно я помогу тебе на стол накрыть и уйду к Вере?
– Зачем? То есть, почему ты не хочешь остаться?
– Ну, во-первых, у тебя квартира не резиновая. Стольких она вместит с трудом. Во-вторых, мы с Верой с удовольствием в этот день сходим в парк, а потом я могла бы у неё заночевать. И опять же, в случае чего, твои гости могут у нас остаться на всю ночь. Не все, конечно, кого-то тебе придётся выпроводить по прописке, но может, кто и захочет остаться.
– Ты сейчас на Эдика намекаешь?
– Ты не поверишь, но нет. Не на него. Я уже давно перестала думать, что у вас может что-то получиться. Но может, кто из подруг решит остаться? Ведь вам будет, о чём поговорить. Я так поняла, Ольга вернулась. Как у неё дела?
– Нормально. На работу устроилась. Мама её очень рада, что она вернулась. Там ей оставаться не нужно было. Ещё тогда, сразу же после трагедии, надо было вернуться. И не мучить себя.
– У неё никого нет? Ну, в смысле, мужика.
– Нет.
– А давай её с Эдиком сведём?
«Забавно, – подумала Тома. – Вот и Люба, того же мнения».
– Мне кажется, это неплохая идея.
– И тебе совсем не жалко его отдать другой?
– Люб, ну что ты такое говоришь? «Отдать»! Он же не вещь. Тем более, не моя вещь. А вот помочь им мы можем. Эдик хороший. Но не люблю я его. Понимаешь?
– Понимаю, – Люба не удержалась и спросила, – А о Диме ты ещё думаешь?
– Нет.
Слишком быстро ответила она. Быстро и резко.
Думает о нём, поняла Люба и больше ни о чём не спрашивала. С Верой она давно уже всё обсудила и выяснила, что Дима, прежде чем уйти, попросил по возможности ничего в его комнате не менять, хотя бы пару дней.
А что там менять?
Личных вещёй не было. И лишь только огромный лист с надписью, он оставил после себя. А вот у Томы, как поведала Люба, вскоре после ухода Димы с квартиры, появилась подзорная труба. Один плюс один и готово. Надпись для Томы. Естественно, поняв это, Вера оставила записку огромных размеров на прежнем месте. И ещё Вера сообщила Любе, что её брат разрешил в его отсутствие подселить в квартиру, в его комнату, подругу. Например, Любу. Как пояснил Дима, Любе, наверняка, тесно с тётей в однокомнатной квартире. Денег он оставил немного. И предупредил, что следующий раз подкинуть средства сможет нескоро, поскольку и сам не знает, когда это будет. По этой причине, Вера сильно экономила. Во всём.
Числа двадцатого, она пришла домой с большими пакетами из супермаркета. И с того дня такой тотальной экономии уже не было. Люба, которая в тот день пришла к ней с ночёвкой, удивилась и спросила:
– В связи с чем, транжирство?
На что получила ответ:
– А всё! Больше экономить не надо.
– Не поняла. А что изменилось?
– Дима мне сегодня позвонил, мы договорились о встрече в парке. Я туда примчалась. Мы погуляли, а когда ужё на маршрутку вел, он мне деньги передал.
– Дима?
– Да.
– А почему он сюда, на квартиру, не возвращается?
– Сказал, живёт теперь с другими людьми. Там ему хорошо и до работы недалеко.
– А где он работает? Опять на стройке?
– Нет. Сказал, что вернулся к ребятам. Ну, в смысле в группу. Он же раньше барабанщиком в группе «Диего» был. Вот видимо к ним и вернулся. И ещё похвастался, что они скоро на гастроли уедут. Сейчас документы их администратор оформляет, визы, всё такое. Ещё до июля они покинут Россию.
– А почему ты раньше не говорила, что он барабанщик? И про эту группу, почему не рассказывала?
– Так ведь я думала, что это дело прошлого. Тем более я только в общих чертах знала о его причастности к группе. Он же когда меня пригласил в эту квартиру, сказал, что больше не будет иметь отношение к музыке. Ты же сама видела, барабанной установки у нас не было. Зарабатывал он тем, что трудился на стройке. Я его сегодня спросила, почему раньше не вернулся к ребятам? А он сказал, что они только недавно вернулись с гастролей. Сам-то он в прошлую поездку с ними не попал. А хотел. Я уж не знаю, по какой причине не смог с ними поехать, но как я понимаю, он тогда ещё с Лилей, с женой, жил.
– Да… Не перестаёшь ты меня, Вера, удивлять. То про жену брата забыла рассказать, то теперь про то, что он барабанщик умолчала.
– Я ж не умолчала. Я всё тебе рассказала.
– Рассказала. Но мне кажется, ты меня ещё чем-нибудь удивишь. Чего такого ты мне про свою семейку ещё забыла рассказать?
Вера замялась, а потом рассказала про своего отца. Про их сложные отношения. Про то, что они с Димой брат и сестра только наполовину. На ту самую половину, которая не в восторге от существования Веры. Поскольку отец весьма жестко отгородился от жизни дочери. В свою жизнь он Веру не пускает и её жизнью не интересуётся. Она ещё помнила, как в детстве он навещал их. Улыбался ей и даже её матери. А потом визиты стали реже. Иногда, как нарочно, в отсутствие Веры. И вскоре прекратились совсем. А она ждала, что будет праздник и придёт папа. На новый год. На её день рождение… Но он не приходил. И подарки не передавал. С годами Вера постаралась свыкнуться с мыслью, что у неё есть только мама, но это далось нелегко.
Выслушав подругу, Люба не знала, что сказать. Своего отца она помнила хорошо. И пока он был жив, к нему было много претензий, главная из них то, что он пил. Много, часто и сильно. И вот его не стало, а претензия одна всё же осталась. Любе не давала покоя мысль, почему отец не сберёг своё здоровье ради того, чтобы продлить жизнь. Ради того, чтобы его дочки не остались сиротами.
– Вера, ты Диме ничего не говорила о Томе?
– Попыталась. Но он меня перебил и спросил, не выходит ли она замуж за Эдуарда. Представляешь? Я удивилась его вопросу. И естественно сказала, что о таком бреде не слышала.
– Ну, а он что?
– Ничего. Поцеловал меня в щёчку и, сославшись, что ему нужно спешить на работу, ушел.
– Как ты думаешь, он с Томой будет искать встречу?
– Не знаю. Мне показалось, он обрадовался, что я не слышала о возможной свадьбе Томы. А вот что дальше? Непонятно.
– Ты после экзаменов сразу домой поедешь?
– Да. Здесь оставаться до сентября нет смысла. Поеду домой. Помогу матери. В деревне всегда работа найдётся. А ты останешься в городе?
– Только до дня рождения Томы. Потом тоже поеду к своим. Сестрички по мне соскучились. И я по ним, конечно! Да и маму с бабушкой хочется увидеть.
– А когда у Томы день рождения?
– Первого июля.
– Ну, до первого июля я тоже ещё буду в городе.
– О, кстати, я же у Томы отпросилась к тебе с ночёвкой именно на её день рождение.
– Я только рада! – искренне обрадовалась Вера. – Можешь вообще от меня не уходить.
– Спасибо.
– Так, а на день рождения Томы ты пойдёшь?
– Пока не знаю. Гостей будет немного. И хотя я их всех знаю, но как-то не по-приколу мне с ними. Они нормальные люди. Но это только Томка такая, своя в доску. С ней я не чувствую разницу в возрасте. А её подруги, тем более их мужья, они другие. Понимаешь?
– Да. Твоя Томка то, что надо! Не напрягает. Вот Димка меня постоянно воспитывал. И хотя я его люблю, но он иногда такой зануда.
– А ведь он моложе Томы.
– Это – да! Но видимо это обстоятельство им не помешало найти общий язык, – улыбнувшись, девочки переглянулись.
– Интересно, если Дима разведётся, они с Томой опять будут встречаться?
– Было бы здорово.
– А то, что у них такая разница в возрасте, лично тебя не смущает?
– Лично меня – нет… Вообще, «любви все возрасты покорны». И, на мой взгляд, такое понятие, как разница, в данном контексте, является очень скользкой субстанцией. Разница, может быть, в мировоззрении. В мышлении. Во взгляде на жизнь, что ли. Но никак не в возрасте! Вот, к примеру, возьмём Игоря. Он наш с тобой одногодка. Но не ты, не я, на него не строим планы. А почему?
– Вер, да он же ботаник! Зубрилка!
– Вот именно! С ним скучно. Он вроде нормальный парень. Но мне с ним не интересно. Он как друг, вполне хорош. Но не больше. А вот Даниил, совсем другое дело. Мы, как только остаёмся одни, так он тут же звереет и хочет меня съесть. И я хочу, чтобы он меня съел. И руки, и глаза, и запах его… Всё в нём меня сводит с ума. Так что не имеет значение возраст… Возможно, в таком деле, чувства, всему голова?
– Главное, собственную голову не потерять, когда чувства станут всему головой. А-то залетишь и прощай учеба! Здравствуй пелёнки-распашонки.
– Я этого боюсь. Но не могу ему не позволять себя целовать.
– Дети появляются не от поцелуев, а от кое-чего другого, – пристально смотря в глаза Вере, сказала Люба, пытаясь по реакции подруги понять, как далеко зашли отношения у той с аспирантом Даниилом.
– Люба, ты же видишь сама, я его на ночь не оставляю. Голова на плечах у меня ещё есть.
– Пока, да, – улыбнувшись, признала Люба, и разговор на эту тему они прекратили.
***
На следующий день Люба после библиотеки пришла к Томе на работу и рассказала о встрече Веры с Димой. Рассказала, что ей стало известно об отношениях Веры с её отцом. Единственное о чём она умолчала, так это о том вопросе и ответе на него относительно свадьбы Томы и Эдуарда.
Дождавшись конца рабочего дня, Тома позвонила Александру Фёдоровичу и предложила встретиться. Ей почему-то захотелось ему рассказать о Диме, глядя именно в глаза. А ещё она подумала, что будет возможность поговорить о Вере. Ей ведь хорошо помнился его ответ на вопрос, есть ли у него сын Дима или дочка Лиля? Он ответил, что у него есть сын и дочка. Но дочь зовут Вера. Значит, он признавал её, как свою дочь. Как своего ребёнка. Тогда почему за сына он переживает, а вот за дочку, такого рвения и заботы не наблюдается?
Хотя, кому как ни ей нужна помощь и поддержка.
Встреча с Александром Фёдоровичем произошла через час после звонка Томы. Уже знакомый чёрный автомобиль с гос. номером в три единицы, аккуратно подъехал к парикмахерской и остановился. Тома сделала шаг к машине. Тут же передняя пассажирская дверца открылась, оттуда вышел красивый молодой мужчина в элегантном черном костюме. Он открыл заднюю дверцу и жестом пригласил присесть. Тома растерялась, но, когда увидела Александра Фёдоровича, сидящего в салоне, перевела дух, и подошла к машине ближе.
– Добрый вечер, Тома.
– Здравствуйте, – произнесла она, и присела рядом с Александром Фёдоровичем.
– Прости, но у меня встреча назначена через полчаса. Мы могли бы с тобой немного покататься по городу? Как раз и побеседуем. Тебя после привезут сюда же.
– Я не против.
Дав команду водителю ехать, он нажал какую-то кнопку на двери, и сразу же поднялась непрозрачная перегородка, отделяя передние сидения от зоны сидений второго ряда.
– Ты что-нибудь узнала о Диме?
– И да, и нет.
Она ещё раньше приняла решение, что не стоит рассказывать секреты Димы. Если бы он хотел, чтобы отец знал о его местонахождении, он бы давно объявился.
«А расскажи о предполагаемых гастролях группы «Диего», для Александра Фёдоровича не будет проблемой вторгнуться в планы группы, и возможно даже оказать давление на них, чтобы добиться успеха в поиске сына.
А Диме ведь уже далеко не шестнадцать лет. Он не нуждается в жёсткой опеке. Она его унижает. Он давно повзрослел. И за последний год вполне продемонстрировал всем, что не пропадёт без денег отца. Тогда зачем его предавать и рассказывать его отцу, где он и с кем? Ведь этим предательством и я, как бы признаю, что он малое дитя, коим его считает отец».
Не навреди! – вовремя в её сознание всплыло жизненное кредо.
– Что конкретно тебе стало известно?
– Конкретного я Вам ничего не скажу. Но как я поняла, он не нуждается в деньгах. На данный момент проживает среди людей, которые его устраивают и возможно, что в скором времени, в его жизни произойдут перемены, о которых он давно мечтал. И реализуется его старая мечта. Думаю, что Вы еще будете им гордиться.
– Не пойму, ты его видела или нет?
– Нет, не видела. Эта информация дошла ко мне через его друзей, – нарочно видоизменила она правду в надежде отгородить Веру от нежелательного натиска Александра Фёдоровича.
– От друзей или от Веры? – всё же уточнил он.
– От друзей. А кстати, почему Вы не спрашиваете меня о Вере? Мне есть, что Вам рассказать о её проблемах. Хотите послушать?
– Нет.
– Жаль. Вот кому нужна Ваша поддержка, так это ей. Она же моложе Димы, к тому же девушка. А девушку, находящуюся вдали от родных и близких, кто угодно может обидеть. Она же, беззащитна. Кто споткнётся, тот и пнёт.
От этих слов Александр Фёдорович стиснул зубы, и было видно, что ему сейчас неприятно и даже больно. Как если б в него тыкали раскалённой кочергой.
– Вот объясните мне, – продолжила Тома, – в чём разница между одним ребёнком и другим? Почему ради одного Вы готовы весь город перевернуть, а ради другого, адрес проживания, которого Вам прекрасно известен, Вы ничего делать не желаете? А ведь Вере пришлось, ох, как, непросто все эти дни, пока Димы не было рядом с ней.
– Нечего было ей в город приезжать! Пусть бы с матерью жила в деревне. Никто бы теперь и не страдал.
– Вы меня простите, но мне кажется, Вы сейчас говорите не о страданиях Веры, а о своих. Так? – он не ответил. – Неужели Вы хотите, чтоб Ваша дочь, не получив образование, покинула город и вернулась к матери?
– Какая разница, когда она вернётся к матери? Сейчас или после учёбы.
– Напрасно Вы думаете, что Вера после учёбы уедет из города. Учится она хорошо. Думаю, получив диплом, она спокойно найдёт работу и может быть, со временем даже маму свою перевезёт в город. Вот я, например, сплю и вижу, как перетяну маму, сестру и племянниц к себе. Но для достижения этой цели мне нужно, как минимум, заработать на домик. В квартиру они точно не захотят переезжать.
Александра Федоровича совсем свело в каком-то нервном спазме. И взглянув внимательней на него, Тому осенило:
– Постойте. Так вот почему Вы ей не помогаете! Неужели это всё из-за её матери? – он молчал. – Но, так же нельзя. Вера не виновата в том, что ваши отношения с её матерью сложные. Неужели Вы не понимаете, что Ваша дочь страдает?
В её сторону метнулся суровый взгляд. Таким взглядом можно заморозить всё желание вести дальнейшую беседу. Однако Тома, сглотнув, все же подала голос.
– Глядя на Вас, у меня складывается такое впечатление, что Вы самый грозный человек, которого я когда-либо встречала. Прошу Вас, если мои слова неприятны, скажите водителю, пусть остановит машину. Я выйду и доеду домой на такси. Мне не хочется раздражать Вас своим присутствием. А молчать, извините, я не могу.
Он ответил не сразу. Сначала смотрел просто Томе в глаза, потом глубоко вздохнул и произнёс:
– Машина отвезёт тебя обратно. Я обещал, значит так и будет! Теперь, что касается Веры. Всё сложно. В какой-то степени, ты права. Но есть «НО» и оно меня оправдывает.
– Вы в этом уверенны?
Опять он глубоко вдохнул и выдохнул.
– Тома, ты интересная девушка. Честная. Добрая. Бескорыстная. Я растерял эти качества. Утратил их в процессе гонки за успехом и достатком. Поэтому мы с тобой разговариваем, отчасти на разных языках. Хочешь меня понять? А не боишься такой же чёрствой, как я, стать?
– Не боюсь. Вы заботливы к сыну. Поэтому я не верю, что Вы чёрствы по отношению к дочери. На мой взгляд, это всего лишь искусственная оболочка, созданная каким-то защитным механизмом. Вы пытаетесь не Веру оградить от себя, а себя от неё. Вот я и пытаюсь понять почему. Я понимаю, Вы можете сказать, это не моё дело. И будете совершенно правы. Но воспринимайте моё желание участвовать в жизни Веры, как простую женскую солидарность. Мне обидно за эту девушку. Хорошую. Умную. Красивую. Она нравится мальчикам. Один даже активно за ней пытается ухаживать. С ней нет матери. Та далеко. И хотя у Веры есть подруги, которые могут помочь советом, но нет с ней её родных. Раньше хоть Дима, был опорой. А теперь он лишь деньги передаёт. А Вере и моральная поддержка нужна. Поддержка семьи. А её нет. Ни семьи, ни поддержки. А ведь это так важно чувствовать, что ты не один. Вы со мной согласны?
