Текст книги "ОПГ «Деревня» 2 (СИ)"

Автор книги: Alchy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Разложились на сиденье, стоя перекусили, попили кофе, Айрат достал термос: «Зацени, Дилара какие-то травки заваривает, полезные стопудова!» Егор заржал: «Наливай, только моя не оценит, если меня с этого отвара на других девок потянет!» Айрат деланно оскорбился, потом не выдержал и расхохотался тоже. Достали трубки, кисеты, Егор, как драгоценность вытащил зажигалку из-за пазухи: «Скоро как Вахромеевские – с местными зажигалками ходить будем, тюкать как дятлы кресалом по камню».

Айрат раскурил трубку и сказал назидательно: «Не знаю, чо ты вола жуешь – давно бы спички сделал». Егор загорячился: «Фига себе, думаешь так просто? Там дохрена чего надо и главное – время. Вот по весне Губин пришлет заказанное – попытаюсь изобразить. И то не сам, а технологию изготовления дам – пусть присланные делают. Вот Митенька бы точно справился, а кого там Палыч пришлет, неизвестно» Токарь выколотил пепел их трубки и выговорил ему: «Ты пипец жук, Егор! Лишь бы кого озадачить, чтоб самому не работать!» Егор только набрал воздуха, чтоб выдать гневную отповедь, но заметил смешинки в глазах Айрата – толкнул в бок: «Заводи, погоним, сам говорил – нам как можно больше сделать надо, ещё и козлов подстрелить, не по темноте же за ними гоняться».

Проехав метров триста – Айрат остановился, отвязал ледобур и вручил Егору: «Давай, начинай вот здесь». Тот покрутил его в руках, примерился и вгрызся в лед, с остервенением крутя ручку. Хватило, впрочем, его ненадолго, через несколько минут расстегнул куртку, сдвинул на затылок шапку и приступил к токарю: «А ты чо сидишь? Давай по очереди бурить! Я заманался уже!» Айрат, до этого расслабленно медитировавший на то, как Егор насилует ледобур – засуетился: «А я чо, мне эхолот надо настроить! Прибор не простой, мы пока с Саней разобрались – семь потов сошло!» Егор смерил его недоверчивым взглядом и вернулся к ледобуру.

– Всё! Макай свой прибор и показывай, как работает! Следующую ты сверлить будешь, я взмок весь!

– Ты чо тошнотик такой, Егор? Как Ксюха с тобой живет таким?! Мы вон, с Саней, весь день бывало бегали бурили и не жаловались. – Айрат окунул датчик в воду и стал изучать экран. – Да тут логово швайнокарасей!

– Дай, дай посмотрю! – Егор принялся чуть ли не из рук вырывать сонар.

С неохотой уступив, Айрат достал блокнот с карандашом и попутно объясняя, как работает эхолот – отмечал первое рыбное место. «Не могли нормальный прибор купить!» – Негодовал Егор, привязывая ледобур к саням: «Чтоб не ковырять эти лунки, а ходить по льду, трубочкой попыхивать. Или вообще на ходу, с снегохода!»

– А ты зачем его привязал? Мог бы и просто в санки кинуть, – ехидно поинтересовался Айрат. – вон, через триста метров следующий омут будет. Раньше точно был!

– Раньше то не мог сказать!? Заводи…

По только ему одному знакомым приметам Айрат остановил снегоход и ткнул пальцем: «Здесь!» Егор подумал: «И как он эти омуты и ямы находит, по запаху что-ли? Всё одинаковое, с одной стороны скалы, с другой – лес, стеной подходящий к берегу». За эту лунку с азартом взялся Айрат, в отличие от Егора – сразу скинув куртку. Егор приплясывал рядом, с сонаром наготове.

– Зырь! – В возбуждении затряс экран эхолота Егор. – Тут вообще матерые! И больше!

– Нука! Как их всех вывозить то будем!?

– Ты их достань сначала, – резонно заметил Егор, – а уж вывезти найдутся желающие. Вахромеевские казаки, поселковые крестьяне, они же считай наши уже, к заводу приписаны. И всех кормить надо. Дальше поедем?

Айрат достал трубку, закурили и стали кумекать: затея с эхолотом оказалась излишней – в любой подходящей по глубине яме можно было вскрывать сверху лед и бить сонную рыбу. Проблемой было выволочь этих подсвинков на лед, экземпляры, по оценкам сонара – до семидесяти-восьмидесяти килограмм были. Можно было с чистой совестью плюнуть и ехать домой. Косуль настрелять, Егор все порывался проверить свой новенький карабин тигр, да и у самого Айрата зудели руки – проверить двустволку подаренную. Рыбацкий азарт всё же пересилил:

– Тут сейчас чуть больше километра пусто будет, до Кривули, перекаты, а за поворотом шикарная яма. Там как раз Азатовская территория начинается, сгоняем! – Решился Айрат. – Отметимся наверняка уж, садись!

«Смотри переходов сколько!» – Прокричал Айрат обернувшись. Егор покрутил головой – какие переходы!? «На дорогу смотри, не крути башкой» – крикнул в ответ. Айрат внезапно остановился.

– Какие переходы, Айратище? – Спокойно и доброжелательно, как и надлежит разговаривать с психическими во время обострения, спросил Егор. Тот, спрыгнув со снегохода – прислушался, подняв руку.

– Где, кто!? – Закрутил Егор головой.

– Да помолчи ты! – с досадой негромко сказал Айрат. – Ты как городской, в шары долбишься! Видишь борозды в сугробах по берегам, олень? Это лоси проходные мигрируют. Дождались ледостава и с летних горных делянок перебираются в долины, осинник жрать. Ну и болотца подмерзшие им сейчас как дом родной. Это как для тебя коммуналка в Питере, с такими же укурками!

– Я в ремиссии! – огрызнулся.

– А вот это кто, по твоему, чей след? – Айрат показал головой на пробитую в снегу с берега тропу, как лосиный заброд, только шире раза в три.

– Я фиг его знает! – Егор снял с плеча карабин и внезапно вспотевшими в перчатках руками отжал предохранитель. – Мамонты?!

– Козлы это, баран! Слушай!

Егор прислушался, там вдалеке на реке, делавшей здесь петлю – через лес доносились странные, еле слышимые звуки. Вдруг сменившиеся утробным и надсадным хеканьем мужиков – судя по еле различимым голосам. Непонятное действо достигло апогея и звуки напомнили Егору старый мем про субтильную блондинку на диване, всю в брекетах, и выстроившихся сзади неё в ряд негров. Рёв мужиков становился всё громче и на фоне этой торжествующей какофонии диссонансом прозвучало пронзительное и жалобное ржание лошади.

– Да ну нах! – Егор покрепче перехватил карабин. – Не может быть!?

Глава 5

27 декабря 1796 г.

Захар всю дорогу до Айлино-Мордовского размышлял о словах жены про рыбалку и мысленно с ней соглашался. «Действительно, как дикари! Ритуал какой-то, причем кровавый. И ущерб экологии, хищническое истребление рыбы. То-то осетровые до нашего времени не дожили в Аю!» – Накручивал себя Михалыч: «И не деться никуда, положение обязывает. Ничего, абстрагируюсь, в сторонке постою. а в будущем – надо всё это менять!»

На сторожевом посту уже били копытом городские казаки, приехавшие вчера во главе с Пантелеем. Сотник пересел в сани к Захару с Серёгой, турнув оттуда Лёху и забрав у него вожжи: «Нно!» Серёга достал бутылку и похвалился: «Эксклюзив, только для нас! Градусов за девяносто, на лимонных корочках настояна! Ограниченная партия!» Руководящий состав немедленно оживился, продегустировали и Председатель спросил у сотника:

– Ну как тебе творение нашего чудо-химика, Пантелей!?

– Какой химик? То казак наш справный, Егор! – Не согласился сотник записать своего казака в какие-то химики. – Лютое зелье курит! Такое и царю не зазорно отправить!

– Облезет и неровно обрастёт… – Негромко пробормотал участковый, дабы не шокировать чувства Пантелея. – Он сейчас и без настойки такого наворотит…

Придя в благодушное настроение, Захар принялся выспрашивать сотника, каков этикет предстоящего мероприятия, не отразится ли на авторитете то, что он, как староста и заводчик – будет стоять в сторонке и покровительственно поглядывать. Не марая рук. Пантелей посмотрел на него с удивлением: «А ты как думал, Михалыч? То простых казаков работа и крестьян, нам свое достоинство умолять негоже! Командовать будем и делить!»

К обозу, выдвинувшемуся из поселения – присоединились крестьяне, под предводительством Викула. Тот, за время работы под началом Галки – преобразился и больше напоминал зажиточного купца средней руки, чем мужика от сохи. Старой Лёхиной армейской шапке ушанке, украшавшей голову Соснина – завидовали даже казаки…

Обоз поспешал к Старой Пристани, народ в возбуждении от предстоящего – переговаривался и шутил, подгоняя лошадей. В середине обоза ехал и Олег, вчера поставивший ультиматум Председателю: «Я тут как врач – без передыху вкалываю с осени! Развеяться надо! Аптечку я собрал, одежду мне мужики подходящую обеспечили, так что завтра – я походным лекарем с вами еду!» Захар, уважавший Олега не только как врача и десантника, а как стоматолога, который бесстрашно рвал зубы десантуре – не спорил. «Только рады будем, Олег, врач на таких мероприятиях – первое дело! Только уважишь нас, если поедешь!» – Согласился председатель, ощупывая языком корень давно искрошенного зуба.

Поглядывая с опаской на многометровые багры, не помещавшиеся целиком в санях, отчего их древки волочились за санями, а спиной упираясь в здоровые стеклянные бутыли в четверть самогона, Олег беспокоился. Не мало ли он взял с собой перевязочного материала и что он будет делать без Толяна, с его специализацией в хирургии, не дай бог что приключится. В то, что такая орава мужиков с алкоголем, без благотворного женского присутствия и вооруженная этакими баграми, обойдется без приключений – он сомневался. «С другой стороны», – размышлял Олег: «без женщин оно и лучше, меньше хвосты распускать будут, да удалью мериться».

В авангарде обоза Пантелей тем временем делился с новым заводчиком и атаманом свежими городскими новостями:

– Газеты привезли намедни свежие с Санкт-Птербургу Корепанову, так я их, пока не затерли, прибрал и с собой захватил. А где сам Николай?

– С инженерами Коля, мастерство постигает, с весны новый строй ладить будем, преобразится город, Пантелей! – Захар, представивший себе Корепанова, взятого в оборот Анисимом – мысленно взоржал. – Что в газетах то пишут. Здрав ли наш новый император, не сотрясают ли устои государства вороги?

– Неведомо сие, – разгладил усы сотник, – грамоте не обучен. Анжанеры читали, пересказывали, спокойно всё. На весну назначена коронация. Апосля коей император наш Павел, да хранит его господь, намерен объехать страну, коя досталась ему под руку. Глядишь и наш край почтит вниманием! Ещё что-то гутарили про реформу письменного языка, дабы упростить люду постижение грамоты и наук, но то пустое, мне мнится…

Захар толкнул участкового: «Жду не дождусь, как бы скорей с этой рыбалкой развязаться и домой вернуться. Подсунуть эти газеты Егору и поржать, как он бегать будет, крича, что это не наш мир оказался!» Серёга хмыкнул: «Самому интересно почитать, что за вести, жалко темно, сейчас бы посмотрел, на ходу. В нашей истории Павел совсем не с этого начал».

Присутствовал в обозе и батюшка, настоятель Свято-Троицкого городского храма, раздираемый чувствами, неподобающими лицу духовному. Грызла досада, на Савву, выскользнувшего из сетей, так умело расставленных на него. И куда прикажете девать старшую поповну, засидевшуюся в девках? А ведь так удачно всё сладилось поначалу! Батюшка погладил старый, отливающий зеленью синяк, поставленный Пантелеем, зарекаясь впредь связываться с пришлыми немцами. Ну а новый синяк, поставленный тем же Пантелеем под другой глаз – и ощупывать не надо было, чувствовался так. С тем, что Савва теперь отрезанный ломоть – поп смирился, но досада ела душу, как похмельная рвота…

Лишь думы о предстоящей добыче казаков – умиротворяли душу, лицо батюшки разглаживалось: «Нешто не найду свое дуре, кобыле этакой, мужичка какого-нибудь? Вона скока голодранцев в заводе отирается, за милость примут и такую жену, с приданным! Икорки бы казачки добыли побольше! На масленицу с блинами – богоугодное благолепие!»

Выскочили из зажатой меж двух горных хребтов дороги от Айлинского поста к берегу реки, где на месте сожженной бунтовщиками Пугачева Старой Пристани – отстроилась по новой деревня. Приписанная к заводу. Местные крестьяне, дожидавшиеся начальство и казаков – примкнули к обозу. Съехали на лед и покатили вниз, к курье[1]1
  Курья – Старица, глубокая яма.


[Закрыть] – первому омуту, назначенному для открытия багрения. Восемьсот метров до курьи – преодолели мигом и сейчас разбирали повозки, доставая багры и взглядами поторапливая батюшку: «Доколе?»

Пантелей поторопил попа: «Давай, не разводи турусов на колесах, день зимний недолог!» Батюшка, отмахнувшись от него как от надоедливой мухи – торопливо разжег кадило и не размениваясь на длинные проповеди – окурил собравшихся и осенил крестным знамением. Срывающимся от возбуждением голосом заключив: «С богом, аминь! Да не избежит багров рабов божьих ни одна тварь водная!» Всем миром после благословения и жалкой пародии на молебен – причастились по чарке доброго вина.

И распределились сообразно социальному положению: крестьяне с пешнями и топорами стали долбить во льду прорубь, достаточную чтоб вытащить рыбу, казаки с баграми перетаптывались с ноги на ногу, поторапливая мужиков. Начальство расположилось в сторонке, накрыв в санях импровизированный столик, чтоб с удобством руководить процессом.

Через полчаса Председатель, весь облепленный рыбьей чешуей – лежал плашмя поперек здоровую, под сто килограмм белугу и орал: «Держу блядину! Силен – не удержу! Добивайте!» Серёга, выглядевший чуть поприличней – заламывал рыбине хвост, тыча ножом в спину: «Хребет этой твари надо перерезать!» Пантелей с топором в руках прыгал возле головы белуги: «Ужо постерегись Захар! Руки, руки убери! Я ему в голову обушком тюкну!» Олег орудовал багром, отобранным у казака – вытаскивая на лед очередную рыбину, позабыв о клятве Гипократа…

И от каждого нового вскрытого в течение дня омута – тянулись вереницы саней, увозящих добытую рыбу в Старую Пристань.

– Славно седня багрили! – С довольством заключил Пантелей, падая в сани после последней на сегодня ямы.

– Славно то славно, – сомневаясь протянул участковый, – но ведь это чуть ли не всё в казну пойдет, с первого дня?

– С чего это!? – Возмутился сотник. – И половины довольно будет! Попу полхвоста отдать придется да икры, и всё! Как бы и этой половиной, что отпишем, не подавиться чернильным душам! Удачливые вы, отродясь столько рыбы за первый день не били! Эх, расторгуемся осетриной!

– Ты погоди расторговываться, Пантелей! – осадил его Захар. – Ты казачков набрал из молодежи?

– С запасом! – Похвастался тот. – Ужо гонять начали!

– Вот их и кормите рыбой, и сами ешьте, – подключился Серёга, – после багренья в завод приедем, будем новые порядки наводить и кадровые перестановки. Школу заведем, куда и детей заводских и казачат ваших определим. Так вот детей всех рыбой и икрой кормить! Не разделяя своих и чужих! Ничо, обскажем тебе ещё новую планиду, сотник1 А за деньги не переживай – по миру не пойдем!

– Чой то за кадровые перестановки, шта такое будет? – Насторожился Пантелей.

– Разбираться будем, кто чем дышит, – разъяснил Серёга, – а там по обстоятельствам, кое кому пизды, остальным мацы. Порядок будет!

– Порядок, это мы завсегда! – Успокоился сотник. – А кому не по нраву, в кнуты!

Уставшие и довольные добытчики, опьяненные не только самогоном, но и удачной рыбалкой – добрались до деревни, где решено было переночевать. И назавтра – отправиться вверх по реке, продолжить так удачно начавшееся багренье. Долго не расходились по домам на ночлег, взбудораженные сегодняшними событиями. Развели костер на берегу, жарили осетрину и закусывали свежепосоленой икрой-пятиминуткой. Потомки, кроме элементов одежды – ничем не выделялись из окруживших костер предков. Разве что бороды короче, да говор несвойственный здешним, с немецкими словечками – перехватываемыми помалу и местными. Потравили байки и наконец, угомонившись – расползлись ночевать по крестьянским избам…

Еще не рассвело, как Председателя с Серёгой разбудил Андрюха-крокодил: «Вставайте мужики, хорош дрыхнуть!» «Изыди, Андрон!» – Прохрипел участковый: «Мужики в поле пашут, а мы казаки теперь! Воды, подай воды, Андрюша!» При слове вода подал признаки жизни и Захар, кряхтя и на ощупь поднимаясь с тулупа, расстеленного на лавке: «Мне оставьте, не выхлебайте всё!» Дождавшись, когда страждущие утолят жажду, Андрей их огорошил:

– Тут вы на массу давите в тепле, а там утром у родника Пантелея нашли, примерз!

– Как примерз!!! – Синхронно удивились Захар с Серёгой. – А как же рыбалка?!

– Да ничо, его наш доктор отодрал уже! – Радостно отрапортовал Андрюха.

Участковый, припавший в этот момент к деревянному ковшику – подавился. Закашлялся и расплескал остатки воды, часть на себя, часть по комнате. А Захар растерянно пробормотал: «Как же так… А я то думаю, чо он ни с одной бабой не сошелся… Вот тебе и десантура…»

– Да вы чо, мужики, в себя прийти не можете? – Андрюха, в отличие от них держался бодрячком и находился в полном здравии. То ли вчера не злоупотреблял, то ли с утра поправился. – Сотник с утра проснулся, не нашел воды в доме и пошел к роднику напиться! Понимаете?! Напился, присел у родника перекурить, а как покурил, его и перекрыло со старых дрожжей! Вот зачем вы его вчера спиртом поили, непривычный же! Там и упал у родника, уснув. Утром бабы пошли по воду, а там Пантелей бородой к наледи примерз и спит. Еле растолкали! А встать не может, борода не пускает! Нож принесли, резать хотели. Так он на них матами! Ладно Серёга подошел и отодрал! Клок бороды, правда – во льду остался. Сейчас в тепле его разморило и опять спит.

– Слышь, Серёга, а ведь мы то тоже того, спирт пили! – осознал Захар.

– Ну пили и пили, слава богу, все живые. Сейчас покурим и в тепло. А вы, Андрей, давайте без нас сегодня начинайте! – Рассудил участковый. – После обеда отоспимся и подъедем. Вместе с сотником.

И начальство, которым хорошело на глазах – отправились покурить и навестить Пантелея, который беззаботно храпел, в полном здравии. Серёга с Захаром, удостоверившись что сотнику не нанесено критического урона – повалились спать в той же избе. Да так заснули, что прискакавшие верхами трое дружинников из Попадалово – не смогли их разбудить.

– Чо случилось то, пусть поспят! – Увещевали прискакавших Лёха с Андрюхой. – От них и толку не будет, даже если добудитесь! Вам же дома сидеть бдеть сказано было!

– Случилось, казаки! – Отчаявшиеся достучаться до начальства решили поведать свои горести и чаяния товарищам. – Егор вчера с Айратом повоевали, двое саней трупов вперемешку с красной рыбой привезли, одного раненого и пленных гурт!

– Как же скучно мы багрим! – высказал общее мнение притихшим от новостей казакам Лёха. – Живые же наши все? Вот и поехали дальше баграми орудовать. Кого там они ухайдакали, пусть начальство разбирается, как проспится. А вы домой езжайте, завтра смена! Неча тут!

Кривуля 27 декабря 1796 г.

– Да ну нах! – Егор покрепче перехватил карабин. – Не может быть!

– Ты чего?! – Айрат с подозрением воззрился на него. – Представляю, какая у вас с Ксенией бурная и насыщенная жизнь, если ты такие выводы делаешь!

– Какие такие выводы?! – пошел пятнами Егор. – Сам не слышишь что-ли? Я и фильм смотрел, про Екатерину, там тоже лошади присутствовали. Правда, там конь был, а тут, судя по голосу, над кобылой издеваются!

– Это ты надо мной издеваешься! – Не выдержал Айрат. – Вот следы с этой стороны, лошади сани тащили. А там на реке рыбу бьют. Нашу причем! А кто у нас с этой стороны живет, а?!

– Эти, староверы, которые Никиту нашего мучили и продали! – Догадался Егор.

– Ты же казак, – укоризненно покачал головой токарь, – должен пресекать и не допушать браконьерства! Поехали им пизды дадим и всё заберем, мы здесь власть!

– Постой, – морок, одолевший Егора спал и голова заработала в полную силу. – надо снегоход спрятать, чтоб с реки не видно было, а самим в засаде сесть. Услышат рев «тайги» и разбегутся по лесу, бегай за ними по сугробам. А тут сами приедут и рыбу привезут. Я им, сектантам, не прощу депутата!

Сказано – сделано, оттащили снегоход к берегу, приткнув за сугроб, сами расположились у кромки леса возле самого берега, на тропе, по которой приехали древлеправославные браконьеры. Ждать пришлось долго, Айрат весь извелся, не находя себе места. Егор же, приученный жизнью к долгим ожиданиям – делился с ним житейской мудростью: «Как ты не суетись, а бырыга появиться тогда, когда сочтет нужным. И из превратки в камеру конвой поднимет по своему разумению, так что сиди спокойно и не нервничай». Успели и перекусить, и два раза попить горячего из термосов, когда глазастый токарь заметил движение на льду: «Едут!»

– Здорова мужики! Кто такие, откуда будете!? – Егор с Айратом вышли с тропы и взяли на прицел трое подъехавших саней с дюжиной мужиков при них. Те встали как вкопанные, озираясь по сторонам, на санях из под рогожи торчали рыбьи хвосты. Больше похожие на русалочьи, от нормальных таких русалок, любительниц фастфуда и нездорового образа жизни.

– А вы кто?! – Вперед выступил дерзкого вида мужик, одетый справней других. Он огляделся и скомандовал своим. – Их всего двое, древлеправославные! Навалимся разом! Иначе всех нас в кандалы!

Толпа диковатого вида мужиков, сжимая в руках топоры и выдирая из саней багры – стали надвигаться, обступая со всех сторон. Молча.

– Эй, вы чо, охуели на стволы буром переть?! – Сорвался в крик Айрат. – Всем стоять, мордой в снег! – И выстрелил под ноги главному, тут же переведя ствол ему на грудь.

– Не шуткуй, барчук! – Осклабился тот. – Дави их!

И прыгнул к Айрату, занося над головой топор, тут же крутанувшись волчком и рухнув в снег, от заряда картечи в корпус из второго ствола. Айрат, с ужасом понимая что не успевает перезарядиться – отскочил в сторону от Егора, чтоб не перекрывать сектор обстрела, отбежал за него, переламывая ружье. «Надо было два патрона в зубы взять», – молнией пронеслось в голове: «сейчас пока выцарапаю из под куртки патронташ – сомнут Егорку!»

«Бац, бац, бац!» – прозвучали хлесткие, как удар кнута выстрелы из карабина Егора, ещё две фигуры молча повалились на лед, третий мужик, завывая – стал отползать в сторону, оставляя на припорошенном снегом льду кровавую полосу. Остальные отпрянули и замерли в нерешительности.

«Бац, бац!» – Егор закрепил эффект ещё двумя выстрелами, выбившими изо льда шлейф осколков, под ноги застывших истуканами староверов, растерявших весь пыл. «Лежать я сказал!» – Заорал перезарядивший Айарт, переводя ствол с одного мужика на другого. Те с видимым облегчением рухнули на лед.

– Не губи барин! – Плаксиво и с опаской затянул один из сектантов. – Это всё Зосим, он у Фотьмы десницей ходит!

– Рот закрой, пока пуля не прилетала! – Подскочил к нему Егор и несколько раз пнул с оттяжкой по голове, мужик закрыл голову руками и скрючился в позе эмбриона.

– Эээ, ты чего Егор? – Забеспокоился Айрат.

– Ничего, – буркнул тот, – они же нас убивать шли. Нука, присмотри за ними, я…

Отвернулся и струганул на лед всем выпитым и съеденным за время сидения в засаде. Отплевываясь, повернулся к Айрату, черпанул снега, оттер рот достал из кармана несколько отрезков репшнура:

– Всех вяжем, кроме троих что сани поведут и домой. Кто дернется – пристрелю, понимаете!? Хули молчите, пидарасы, понимаете!? – Вновь принялся пинать лежащих, пока те не заголосили, что всё поняли.

Пока Айрат держал замерших на льду под прицелом – Егор связал руки за спиной тем что поздоровее, заставил подняться и сесть, вытащил из снегохода веревку и связал получившуюся группу из пяти человек вместе. Трех, оставленных вести лошадей – заставил закинуть три трупа в сани. «Может их того, под лед?» – Предложил Айрат: «Зачем их везти к нам?» Егор отрезал: «Надо, всё для дома, для семьи, врачам пригодится. И Маня рада будет». Айрат, не в курсе тонкостей обучения детей у медиков, списал это странное высказывание на стресс.

– А с этим что делать будем? – Ткнул ружьем в скрючившегося на льду и держащегося за простреленную ногу старовера Айрат. Тот, увидев, что на него обратили внимание – прикусил губу и стал подвывать тише.

– Добить бы, да пулю жалко, один хуй кровью истечет, вон какая лужа натекла. – Отстранено заметил Егор.

– Да нет! – Возразил Айрат, – Наш же человек, русский! Не, я ему ногу перетяну всё же, довезем до дому! А не довезем – кисмет…

Перетянул ему ногу, подобрал две шапки лежащих в санях и привязал их с двух сторон бедра раненного, заткнув ими входное и выходное отверстие. Егор следил за этим с неудовольствием, сомневался, что довезут подранка живым. «Ну что, закончил бинтовать, санитар? Поехали, сани вперед, негры связанные сзади колонной, кто дернется – стреляю без предупреждения! Пошли не оглядываясь, держимся вот этого следа!» – Указал возчикам на след снегохода и те тронулись.

– Я сзади пойду не торопясь, а ты вперед поезжай, будешь спереди присматривать, чтоб не свернули. Отъехал подальше, не выпуская из вида и остановился, подождал и снова вперед. Ферштейн? – Скомандовал Егор.

– Яволь! – Айрат шутливо приложил руку к шапке. – Егор, а чо ты слабенький такой, жмуров не видел что-ли, блеванул?

– Видел, как не видел… – Егор помолчал и продолжил. – Только я няшных видел, ну посинел наркоман от передоза и захлебнулся в блевотине, чо такого. А вот таких, чтоб грудак картечью разворотило, не видел, вот и замутило с непривычки.

Айрат неуверенно хохотнул, не зная, пошутил Егор или всерьез, оглядел лед, залитый в нескольких местах ярко-красной, не свернувшейся на морозе кровью и едва успел отвернуться. Согнулся от подступившей тошноты и тоже стравил на лед всё съеденное…