Текст книги "ОПГ «Деревня» 2 (СИ)"

Автор книги: Alchy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Всё может! – По военному четко ответил Пантелей и заехал по ребрам Савве. – Делай что велено, олух царя небесного! Благослови прихожан, а не то тебя прямо сейчас обратно с казаками к поповне велю свезти!

Правильно мотивированный пономарь вышел на площадь. Люди, после окриков и увещеваний дружинников притихли и уставились на Савву. Тот, ежеминутно оглядываясь на начальство – благословил собравшихся, что-то складно приплел из писания и троекратно перекрестив толпу, счел свой долг выполненым.

– А он у вас грамотный? – С интересом спросил Захар. Которому Ксения сегодня весь мозг выела с Митенькой.

– Читает, пишет. И книги у заводских инженеров берет, в конторе одно время писарям помогал. – Сдал с потрохами Савву Корепанов.

– Нам бы попика вроде этого, – доверительно сказал Михалыч, обращаясь к управляющему с сотником, – чтоб детишек учил. И верующим радость. И нам спокойней!

– А оставляйте, – согласился Пантелей, – он одно сирота, мыкается у попа нашего. А тот его за свою поповну прочит. Предложите остаться, да кормить будете – он с радостью останется. Больно уж неприглядна старшая у попа, – всхохотнул сотник и показал сжатый кулак, – а поп у меня вот где!

– Вот и договорились! – Повеселел Захар. – пусть Ксения Борисовна детей выводит, порадует народ! Надеюсь, ничего не отчебучит, не дошли руки посмотреть. Что они там придумали…

Дети, к счастью – под руководством Ксюши ничего не отчебучили, народ умилялся и подхватив у деревенских – хлопал. Не жалея ладоши. Затем собравшихся накормили. Напоили и началось взаимное культурное обогащение, не без проявления молодецкой удали. Далеко за полночь народ разошелся по домам, разобрав гостей. Можно было сказать с полной уверенностью, что праздник удался.

Улучив момент, Захар обрисовал Ксении с Егором свои планы на служителя культа. Прямым текстом сказав Егору: «Давай, действуй! У тебя большой опыт, и с Иргизом общий язык нашел, и с Азатом. Сагитируй попика, он к тому же и не попик пока, так – полупопик. Но мы из него воспитаем своего попа! И к нам меньше вопросов будет!» «Да чо я то опять!? У меня и химия вон стоит, и вообще – не знаю, за что взяться!» – стал отбрехиваться Егор.

Ксюша толкнула его в бок: «С химией тебе Митенька поможет! Не беспокойтесь, Захар Михайлович – договорится! Есть у него методы! Меня же уговорил как-то, с тобой жить, так что и с попиком справишься!»

Глава 3

26 декабря 1796 г.

Вчера деревню спешно покинул Губин, перед Рождеством получивший кипу корреспонденции – провожали всей деревней. Михаил Павлович так растрогался, что пустил слезу. Больше всего ему было жаль оставлять ноутбук, в котором он, с помощью потомков – неплохо разобрался. И секретарю Матвею азы пользования преподал. Особый восторг у обоих вызвал текстовый редактор. Пока им 1С не показали. Радость несколько смазывало отсутствие старо-славянской раскладки.

Концепцию интернета поняли и приняли с восторгом, сожалея вместе с потомками о его безвременной кончине. Затем Губин сам, своим пытливым умом – нашел коллекцию стандартных мини игр. С упоением раскладывал пасьянсы, попросил Свету объяснить правила игры в сапера. После чего отлучил Матвея от девайса, пока бодрствовал, ноутбук стал работать круглосуточно. А секретарь и купец на глазах превращались в упырей, пораженных компьютерной зависимостью – врачи забили тревогу.

Пришел Егор, провел сеанс экзорцизма – удалил все игры, под горестные вздохи Светы. Подмигнув, шепнул купцу: «Я вас, Михаил Павлович – на стратегии подсажу, как бдительность потеряют!» Губин неоднократно пытался выторговать ноутбук в личное пользование, увезти с собой, но тут Захар был непреклонен. Ноутбуком ещё можно было пожертвовать, но отдавать к нему генератор – давила жаба, пришлось купцу довольствоваться калькулятором на солнечных батарейках.

– Михаил Павлович! – Увещевал его Председатель. – Вы с собой на бумаге столько и такой информации везёте, что не только сами рискуете, но и нас под монастырь подведёте! Давайте без ноутбука! Я так подозреваю, что вы в скором времени опять нас посетите, прибор будет вас ждать в целости и сохранности!

– Знамо приеду, – бурчал доселе не собиравшийся раньше осени Губин, – мыслю сам детей привезти. И вас без присмотра оставлять боязно. Вы же как младоумни иной раз!

– Так Матвея же нам оставили? – Удивился Захар. – Признаю, его компетенция и умения вести дела впечатляют.

– Да, тот ещё облуд, – с гордостью за секретаря, – утече от сыска, за мои дела пострадал! Поживет здесь, пока пыль уляжется, а там выхлопочу ему прощение. Я верных людей не бросаю, Захар Михалыч! А?!

– Нет, Михайло Палыч, ноутбук я вам не дам!

Деревенские, провожая купца – тоже дали волю чувствам. Купец за время своего недолгого пребывания, казалось – подобрал ключик к каждому. Или человеком был таким харизматичным. Ну а три завода, из которых Троице-Саткинский уже имел статус города, купленные купцом и отданные под управление потомкам (пусть и с паем в тридцать процентов) – это так, мелочь. Главное – человек хороший!

Галка шмыгала носом, обняла на прощание купца, что-то шепнув на ухо. «Спасибо, Галия! Жди вестей! И обоз с товарами столичными!» – Прогудел Губин. Мужики прощались сдержанней, положение обязывает! Маня была строга и лаконична: «Берегите себя, дедушка! И обязательно пейте эти настойки, на струе бобра и золотом корне! Это природные адаптогены!»

Это всё было вчера, а сегодня готовились к завтрашнему багрению на реке. Наслушавшись казаков – все хотели принять участие в этом мероприятие. Из казаков, естественно. Захар Михайлович, пользуясь свои служебным положением, как староста деревни и новый владелец заводов – тоже вознамерился ехать. Серёга потихоньку начинал звереть от наплыва желающих: «А деревню на кого оставим?» – орал он на дружинников, назначенных дежурить на завтра. Пришедших, сдуру – просится на рыбалку, вместе со всеми: «Стояла деревня с осени, что с ней завтра случится?!»

– Поедет одиннадцать человек! – Вынес вердикт участковый. – Остальные дома сидят! Расула, Борю и Егора это тоже касается, у них стройка века и индустриализация на носу, а они на рыбалку намылились!

– Ну, я тогда наверное пойду… – разочарованно махнул рукой зашедший вместе с казаками Айрат.

– Подожди, Айрат, ты как раз и останься, остальные свободны!

Казаки, с недовольными минами, стали протискиваться через выход в сени, благоразумно не споря. Айрат встал столбом, набычась:

– Лекции о морали читать будешь?!

– Какие лекции, ты о чем? – Воззрился в недоумении участковый. – Ааа, ты про девок своих! Вот уж до чего мне дела нет! Если хочешь, мы тебе и третью найдем! Давай проходи, раздевайся, на кухне чаю попьем.

Токарь-универсал Айрат, незаменимый специалист, пропадавший в токарке при гараже днём и ночью – незаметно для местных кумушек сошелся с местной разбитной девахой Зинкой. Как сошелся, так и разошелся, и уже через неделю, поругавшись с ней – вовсю ухлестывал за одной из фрейлин Айшат, прибившейся к медикам. Дилара девчонкой оказалась своенравной и с норовом, хоть и красивой, так что ещё через неделю Айрат после работы обходил медцентр по дуге, пробираясь к Зинке.

История движется по спирали, а наш Айрат бродил так по кругу месяц – от Дилары к Зине и обратно. Как он сам признался другу Сане: «Ну вот обе мне нравятся, как из них одну выбрать?!» Девушки мириться с таким положением дел не желали и начали выяснение отношений с нанесения визитов вежливости. Вначале Зинка заявилась под вечер к медцентру, подкараулив Дилару после работы – расставить все точки, и над i, и над ё. Разговор не задался с самого начала и перетек в партер, на радость всем присутствующим. На стороне Дилары была молодость, Зинка брала за счет техники. Боевую ничью объявил Толян, растащив вошедших в раж девчонок за шкирку в разные стороны.

Через два дня Дилара пришла за реваншем, на скотный двор, где под началом Анисима трудилась Зина. Во время битвы взглядов, одна из коллег Зинки, устав ждать экшена – решила подбодрить соперниц. Вышла на середину двора, подперла руки в боки и затянула нараспев: «Вы только посмотрите, люди добрые! Две праститутки кобеля не поделили! Ой, что щас будет!» Дилара, переглянувшись с Зинкой – поняли друг друга без слов и уже через секунду провокаторшу и подстрекательницу возили мордой по снегу, усыпанному конскими яблоками.

Вечером воинственно настроенные амазонки, опьяненные победой – поставили ультиматум токарю: «Выбирай здесь и сейчас, блядства не потерпим, на смех всей деревне!» Айрат, на всякий случай, отошел подальше и выпалил: «А не хочу выбирать! Обоих люблю!» Девчонки неуверенно переглянулись, Айрат, заметив неуверенность – добавил: «Я же татарин!» Дилара, задумалась и выдала: «У нашего бия, отца Азата – три жены. А чем наш Айрат не бий? Вон вокруг него как бегают – выточи то, выточи сё! Да и ты, Зинка – ловкая девка, не смогла тебя побить!»

Зинка вначале фыркнула, потом задумалась, взяла Дилару под руку и скомандовала Айрату: «Чо встал, пошли домой! И никаких тебе тройничков! А узнаем, что гуляешь – ноги выдернем, да, Дилара!?» Дилара с таким остервенением закивала, что стало понятно – эти выдернут, и не только ноги! Айрат пристроился вначале в кильватере, но затем, ободренный отсутствием агрессии – взял обеих под руки и повел домой…

Дождавшись, пока Айрат скинет верхнюю одежду на вешалку – прошли на кухню. Хлопотавшая там Маша (мать Мани) – при виде гостя мужа развеселилась:

– Привет, Айрат! Заездили тебя девчонки, на рыбалку сбежать решил!?

– Здравствуй, Маш! Ничо не заездили, развеяться хотел, а то с утра до ночи за станком не разгибаясь. Я ведь рыбак, сюда попал из-за рыбалки. И рыбки домой принести, раз такие деликатесы в Аю водятся.

– Как вы живете то, – Маша налила мужикам чаю, накрыла на стол и села рядом, – девчонки то у тебя не цапаются, не скандалят?

– Всякое бывает, – Айрат размешал чай, отложил ложечку и стал мелкими глотками прихлебывать, – они на меня в основном исполчаются, а так дружно живем. Азат за Дилару три коня отдал и десять баранов. Зинка их на скотный двор свела, говорит – на работе упахивается, чтоб ещё дома вокруг скотины бегать. Я калым Азату саблей отдал, Расуловской работы.

– Богато, – заметила Маша, – Федусу за вдову лошадь только отдали и пять баранов.

– Маша! – Серёга отбил пальцами дробь по столешнице. – Шла бы ты чай пить в зал! Мне с Айратом о делах поговорить надо!

– Что!? – Маша привстала, нависнув над столом. Токарь сразу понял, отчего Маня не по годам сурова – не только в папу пошла! – Ты командовать своими дружинниками на улице будешь, понял?! А дома я хозяйка! – И гордо удалилась.

Серёга понизил голос и доверительно сказал:

– Вот так вот и живем, брат…

– А я, думаешь, просто так на рыбалку собрался!? – так же негромко ответил Айрат.

– Да все съездим! – Успокоил его участковый. – Три-четыре дня на всё это багрение, я для порядку орал. Не дело всем сразу переться, деревню оголять. Я вот о чем с тобой переговорить то хотел, дружище…

Серёга достал карту, свернутую в рулончик, сдвинул на столе посуду, вазочки с вареньем и мёдом, освободив место и расстелил, прижав скручивающиеся края чашками:

– Смотри, ты Ай то хорошо знаешь?

– Я же местный почти! – Возмутился токарь. – С Сатки, правда, но почти каждые выходные на речке! Мы и под лед проваливались с Саней, на тракторе!

– Ну тогда легче. Вот тут внизу, завтра от Новой пристани и вверх к нам на встречу пойдет часть городских, с пристанскими. Мы, со второй частью городских и Вахромеевскими от Старой Пристани вниз, к ним спускаться начнем. До Сосниного брода у нас с ними граница. Первый день без фанатизма рыбачим, большая часть добытого уйдет церкви и нахлебникам в казну, поэтому не торопимся. Пьем у каждой лунки и вечером отмечаем с размахом.

– Ааа, вот ты чо Егора не хочешь в первый день брать! – Догадался Айрат.

– И это тоже. Я и тебя не хочу на открытие сезона брать, если честно. Случись с тобой чего, мне же потом проходу не дадут, что токарь нетрудоспособен. Палец там прищемишь или подморозишь, а мне голову открутят!

– Серый! – с укором протянул Айрат. – Всю жизнь на реке и всё нормально было, что начинается то?!

– Оно и видно, что нормально! То на тракторе под лед провалитесь, то в прошлое, пролюбив машину! Пошли на двор, покурим.

– Тоже дома в печку курить не дают? – Понимающе усмехнулся токарь.

Серёга только пожал плечами: «Сам видишь, и Маня тут, и Маша…» Убрал со стола карту, набили трубки, накинули на плечи куртки и прихватив в совке углей из печки – пошли курить. «Надо Егора пинать, чтоб спички сообразил», – в который раз подумал участковый: «а то как наркотики свои варить – он всё умел и ничего не мешало. Энтузиазм изо всех щелей брызгал, а тут разнылся – того нет, этого. Губину пусть заказывает, Палыч обещал всё достать, что можно!»

Постояли во дворе, покурили. После Рождества неожиданно потеплело и слегка присыпало крупным снегом. Проходившие мимо по улице старушки воззрились на Серёгу с Айратом. О чем-то пошушукались и вытолкнули вперед застрельщицу. Та набрала в грудь воздуха, как перед прыжком в воду и начала обличать пронзительным голосом: «Ууу, рожи ваши бесстыжие! Безбожники!» Стоящие сзади её поддержали: «У Сережи всё семейство такое, что Маню взять, что Машку!»; «А Егор у них вообще каторжанин и наркоман!» А застрельщица обрушилась на токаря: «А ты чего зубы скалишь, нехристь?! Блудишь с двумя девками сразу, ни стыда, не совести! Что морду наглую за забором прячешь, стыдно людям в глаза смотреть?!»

Участковый, приоткрыв рот, с недоумением наблюдал за происходящим: «С какого перепугу их так попаяло, ледащих?» – посмотрел на Айрата. Тот наклонился, пряча лицо за забором и гнусно хихикал, изредка всхрюкивая: «Пусть уйдут от греха подальше, расскажу!»

– Давайте, божьи одуванчики, пиздуйте отсюда подальше! С богом! Пока на вас протокол не составил за административку, перечницы старые! Вам уже на кладбище прогулы ставят! – Стал выпроваживать их Серёга.

Старухи, злобно огрызаясь – ушли, обещая поквитаться в царстве небесном. «Ну, что они как с цепи сорвались?» – спросил у Айрата. Тот, еле унимая смех – ответил: «Это всё Егор твой, с попиком!»

– Что он там опять? Дал бог брата акробата, ни дня без того, чтоб по деревне не полоскали! – Взвыл участковый в сердцах. – Его же попросили, чтоб он пономаря этого охмурил и приручил. В деревне поставить своего, ручного и прикормленного попа! Что опять пошло не так?!

Со слов Айрата картинка немного прояснилась – задачу приручить Савву Егор решил и даже перевыполнил. Да так, что обряженный в старую росснефтьевскую спецовку Савва ходил за Егором по пятам второй день. Выполняя самую грязную и неблагодарную работу не ропща. «Прикидываешь Серый», – складывался пополам Айрат: «Сидят эти два перца, Егор с Федусом, курят. Твой пальцами щелкает и кричит: Чаю нам свари, служитель культа! Попик дробной рысью несется заваривать, с написанным на морде: „чего ещё соизволите, барин?“».

«Да ну?!» – не поверил вначале участковый. – «хотя этот может, и не такое исполнял! Надо обязательно узнать, что он там такого с пономарем сотворил. Мне даже чисто по человечески любопытно, что он в этот раз придумал. Пошли в дом!»

– Есть хочешь? – поинтересовался Серега в тепле.

Айрат помялся, перекусить то он был не против, но вот беспокоить Машу лишний раз не хотелось. Серёга заметил его колебания и подмигнул: «Не меньжуйся, Маня старшая только вид на себя строгий напускает, а мужика накормить – это у девок на подкорке прописано!» Та и впрямь – спроворила мужикам яичницу с салом и убедившись, что на столе всё есть – тактично вышла.

– У вас с Саней же эхолот был с собой, – прожевав спросил участковый, – он как, рабочий, понт есть от него?

– Серёга, так а я что к тебе пришел?! – Удивился. – Мы его в складчину брали, проверили – прибор зверь. Санёк его неделю заряжает, готовится. Мы уже и продумали всё, чтоб над каждой ямой вслепую проруби не долбить, лунку пробурить, проверить, есть кто дома. Если есть, вскрываем, баграми цепляем и на лёд!

– А чо он у Сани лежит, а не у тебя? – Серёга сосредоточенно подчищал свою половину сковородки хлебной корочкой.

– Ты чо? – Сделал страшные глаза токарь. – У меня же Зинка с Диларой, они же непредсказуемые, во первых. Во вторых – любопытные донельзя. Пусть у Сани хранится, целее будет! Только светить не хотелось бы эхолот перед чужими, хотя после телевизора – палиться дальше уже некуда.

Серёга снял с края печки шумевший чайник, каждый себе по вкусу плеснул из заварника и долил чашки кипятком:

– А мы и не будем палиться, смотри, план на первый день я тебе расписал. Пока мы со всеми будем изображать активность, а по факту – несколько омутов проверим, для халявщиков набьем рыбы и пировать. А ты в это время берешь снегоход, ледобур и эхолот и проезжаешь вверх по реке, вплоть до Верхних Лопас. В напарники кого-нибудь ещё обязательно, со стволом. И тебе подберем, а то мало ли. Те же волки позорные ничего не боятся.

– Так в Кривуле же уже башкирская земля? Зачем у Азата браконьерить? – удивился токарь.

– С ним всё обговорено, я ему растолковал, что мы разведаем ямы с рыбой и не вслепую потом тыкаться будем. Вот в одну кружку с ними и пройдемся. Ты, главное – проверь все ямы и у себя отмечай. Где, кто и сколько прячется и куда не стоит соваться.

– Так мы и до Ассолгужино сможем обернуться! – Загорелся Айрат, тут же сникнув. – Бензин, да, понимаю.

– Успеете, так проверяйте, – поддержал Серёга, – бензин есть, чего его копить, вечно не сохранишь. У него там октановое число падает, со временем, как братан говорит. А летом – нам нефть привезут, будет мазута! Егор там вроде клепает самогонный агрегат для нефти.

– Не самогонный, а нормальную колонну он задумал! – Вскинулся токарь. – Я и точу ему, к лету соберем!

– Ну вот Егора и возьмешь проветриться! А то он заскучал тут в деревне, смотрю. Он тебе двухстволку отдаст дедовскую, у него теперь тигр нулевый. Муха не сидела. И мне за вас спокойней будет, чем вы завтра в этой вакханалии на открытие багрения куролесить начнете!

Глава 4

26 декабря 1796 г.

– Ты то куда собрался, старый хрыч? – Татьяна собирала мужа на завтрашнюю рыбалку.

– Я обязан присутствовать как руководство, как ты не понимаешь?! – Захар, втемяшивший себе в голову попасть на багренье – отступать не собирался. – Куда ты эти сапоги подевала?!

– В валенках езжай! Дались тебе эти сапоги, ты же руководство, зачем тебе самому к проруби с багром лезть? Знаю я ваши рыбалки, перепьётесь и на льду заляжете, простатиты поморозите! – Продолжала ворчать Татьяна.

Председатель, плюнув – засобирался из дома. Татьяне не мешать, проведать Корепанова, как он обживается в гараже, стоит ли его вообще оставлять управляющим. Буркнул жене: «Я по делам!» – и одевшись, вышел на улицу. В спину доносилось такое привычное и родное: «Знаю я ваши дела!»

В гараже злобствовал Расул, на пилораме Боря, недовольные тем, что пропускают открытие сезона на реке. Тут Серёга встал насмерть: «Работайте! Не до корпоративов! Уже классовое расслоение проявляться начинает, в полный рост. А тут вы, такие красивые – поедете со всем начальством на охоту, тьфу, на рыбалку. Скромнее надо быть, пример показывать!» «Пусть злобствуют», – хмыкнул про себя Захар: «в работе злее будут!»

С ностальгией вспомнил, как они поженились с Таней и стали жить вместе. Он тогда взял у друга, деда Егора и Серёги – воздушку поиграться. За день расстрелял скудную горстку свинцовых пулек, вспомнил детство и продолжил стрелять дальше – жеванной газетной бумагой. Уже стрелять наскучило, оглядывая окрестности, высматривая, во что бы такое ещё стрельнуть напоследок – невольно залюбовался пропалывающей грядки молодой женой.

Дернул же его тогда черт, совместить целик с мушкой на крутом бедре Тани. «Да что ей будет, через юбку, да бумагой!» – Облизнул внезапно пересохшие губы молодой Захар: «Я же шутейно и любя!» Спасло его только чудо и быстрые ноги. Воздушку Таня вдребезги разбила об угол бани, остаток ствола вначале согнула, затем сплющила кувалдой. Два дня не разговаривала с ним, подчеркнуто игнорируя. Зато за эти два дня – Таня, злобствуя на мужа, в одиночку огребла всю картошку, несколько соток.

Захар, украдкой наблюдая за тем, с какой энергией и ненавистью Таня обрушивает тяпку на сорняки – обмирал бледнея. Догадываясь, что она сейчас представляет под лезвием тяпки – вместо сорняков и земли. С тех пор Захар сдувал пылинки с жены, ни руки не поднимал на неё, ни голос не повышал. Инстинкт самосохранения – он ведь основной, у нормального человека.

– Как Коля, осваивается? – Спросил Захар у демонстративно гремевшего железом Расула в углу кузни.

– Толк будет, работы не боится, глаза горят! Во всё старается вникнуть, руками потрогать.

– Сам то он где?

– У Айрата, вокруг станков ходит, как кот у сметаны. Мы с Борей ему вчера краткий план действий обрисовали, на перспективу, как бы у него головокружение от успехов не случилось. На глазах плечи расправил и помолодел! – Расул вдруг вспомнил, что он завтра на багренье не едет, в отличие от Председателя. Отвернулся и сделал вид, что работы выше крыши, а тут – ходют всякие, отвлекают.

Токарка оказалась закрытой на замок, Захар пнул для порядка пару раз по двери, но навесной замок красноречиво свидетельствовал, что это бесполезно. Покрутив головой – окликнул проходящего рабочего, где все.

– Так это, Айрат по делам ушел, а Корепанов с Егором над попиком издеваются, в сахарном цеху.

В голове промелькнули страшные кадры подвешенного на тельфере пономаря и вусмерть пьяные Егор с управляющим, тыкающие в него раскаленной арматурой. «Корепанова – рабочим в цех, Егора – на конюшню, навоз убирать, месяц!» – думал Захар, торопясь в тот угол гаража, который отвели под сахар. К счастью – опасения оказались напрасными, пономаря троллили, было дело, но без физического насилия. Егор вяло торговался с Колей, о приобретении пономаря для нужд деревни. Корепанов так же нехотя возражал, что такие пономари нужны самому.

Станиславского, чтоб уличить бездарных актеров во вранье – не было, а Савва принимал всё за чистую монет. И истово переживал за свою дальнейшую судьбу. Председатель, разобравшись, что происходит – побагровел: «Вы что себе позволяете?!» Егор сразу подорвался и с озабоченным видом: «У меня же кристаллизация!» – убежал почему-то к измельчителю свеклы, где в умным видом принялся прислушиваться к работающему агрегату. Корепанов, по примеру Егора – тоже было порскнул в сторону, но был перехвачен Захаром: «Стоять, с тобой ещё не закончили!»

– Иди-иди сюда, работорговец! – Поманил Захар Егора. Тот, оттирая руки ветошью, настороженно подошел.

– Шутили мы, Захар Михалыч! Чо начинается то сразу?!

Захар, не обращая внимания, обратился к Савве:

– Останешься у нас?

– Коли можно! – С щенячьим энтузиазмом согласился пономарь, тут же погрустнев. – Токмо мирянин я, не рукоположен!

– Ничо, в епархии у вас тоже люди сидят, жрать хотят! – Обнадежил его Председатель. – И рукоположат и крест на пузо повесят. Только пузо отрастить осталось. Давай, накладывай епитимью на этих охальников!

Савва, поглядывая с опаской на Егора с управляющим – вновь было завел шарманку про невместно. Но верно оценив гневный вид Председателя – откашлялся и хорошо поставленным баритоном скастовал охальникам десять раз прочитать отче наш вечером. Под поощряющим взором Захара.

– Вот так! – Торжествующе заключил Председатель и обратил взор на Егора. – А тебя в епархию пошлю договариваться, насчет сана для Саввы!

– Побойтесь бога, Захар Михалыч! – Взмолился Егор. – Они же меня там сожгут нах!

– Посмотрим на поведение… – Туманно пообещал Михалыч, переключившись на пономаря – Свой поп нужен! С весны церковь поставим, а пока поживешь у меня! И выше нос, поп ты или кто!?

– Куда нам церковь, Захар Михалыч, – взвыл Егор, – Кто строить будет, за чей счет банкет?!

– Есть такое слово – надо, – вздохнул Захар. – с церковью село будет, а то и смех и грех – по инфраструктуре вровень с Саткой стоим, а деревня. И село назовем позвучней! Попадалово! Не обсуждается! И Татьяна мне всю плешь проела, просит общественность хоть часовенку…

Егор вполголоса, себе под нос, чтоб не провоцировать Захара – продекламировал: «Село, понимашь – Попадалово, дворов, почитай, два ста, тому, кто его оглядывал, приятственны наши места…»

– Чо ты там бормочешь? – Захар подозрительно оглядел его и не найдя признаков крамолы и бунта, распорядился. – Нука, Егор, отведи Савву к Татьяне моей, пусть на постой определит. Она у меня убогих привечает…

– Ему бы переодеться, Михалыч! Комбез то мой на нем!

Председатель глянул на пономаря, мимикой показывающего, как ему не хочется расставаться с таким ладным черным комбинезоном с логотипом нефтяной компании и отрезал: «Не скаредничай! На богоугодное дело пожертвовал! Ему и идет, попрошу Татьяну эмблему спороть и пусть так пока ходит» Егор, уводя довольного Савву, размышлял: «Вырастит зверя Михалыч к весне, к гадалке не ходи! Надо тоже приручать Савву, пока в силу не вошел…»

А Председатель насел на Корепанова:

– Рассказывай, Николай, что делать дальше будешь!

– Разбирать завод, печи ладить для угля новые. Для кирпича такоже. А взаправду, что с других заводов нам и инженеров, и люд мастеровой под начало отдадут? – С радостным предвкушением спросил управляющий.

– Ты губу то не раскатывай, Коля! – Построжел Захар. – Временно отдадут, да. На год, построим и запустим завод. Они опыт переймут и к себе поедут, повторять. Ты главное то уяснил себе, что для нас самое ценное – это люди?!

– Чай не дурак! – Корепанов повеселел. – завсегда так было, и при старом хозяине! Сотню людишек прикупить – выложи пять тышш! А они кто по дороге сбежит, кто помрет, тягот пути не вынеся. Дикий народишко то везут, лапотных, к заводской работе несвойственных.

Захар, было начавший успокаиваться, опять взревел:

– Ты завтра на багренье собрался!?

– Завсегда так… – Недоумевающий Коля отпрянул от Председателя. – Как без начальства заводского то?

– От заводского начальства я буду, как хозяин! А ты с утра к Анисиму, на весь день! От него и светки не убежишь! Он тебя и за совецкую власть сагитирует, и про социальное равенство всё объяснит! Народишко, блядь, у него дикий, сам то из каких князей родом!?

27 декабря 1796 г.

– Держи, владей! – у ворот Галкиного двора Егор протянул Айрату старую дедовскую двустволку. – И вот, патронташ! Обращаться то умеешь?

– Да что тут уметь! Что тут у нас, вертикалка ёж, двенадцатый калибр, уважаемо!

– Иж же, не ёж! – Возмутился Егор, брякая кольцом двери.

Выглянула Галка, в накинутом на плечи Лёхином полушубке: «Подождите, оденусь сейчас». Через несколько минут вышла, позевывая: «Одно слово – рыбаки, спали бы да спали. Мой тоже всю ночь ворочался в предвкушении, усвистали по темноте, с баграми наперевес. Вас, мужиков, хлебом не корми – дай палкой в что-нибудь потыкать, желательно в живое! Да, Айрат!? Ахахах» Токарь засмущался, поставил канистру с бензином на снег: «Давай Галия, открывай гараж! Показывай снегоход, некогда нам языками чесать!»

Галка открыла замок, щелкнула фонариком, осветив нутро гаража со стоящими в нем снегоходом и УАЗиком. Егор любовно подышал на ветровое стекло: «Моя ласточка!» – и стал натирать его рукавом, Галка всполошилась: «Айрат, а ты водить то умеешь!? Лёха сказал – Егора не подпускать ни под каким соусом! Он тут два года назад взял у парней урал с коляской, покататься. Через три часа остатки мотоцикла сдали Шухвактовым, на металлолом одним куском. А на следующий день Серёга прикрыл гастарбайтеров, за незаконную организацию скупки! Так что снегоход – под твою ответственность!»

– Обижаешь, Галка! – С горделивым видом отозвался токарь. – У меня и права были!

– У нас с Лёхой тоже были, – вздохнула она, – кому сейчас они нужны, охохонюшки…

– Вот и мне так гибддшники сказали: «Зачем тебе сейчас права нужны?!». Года три назад – Негромко, для Егора, высказал наболевшее Айрат.

Залили бензин, упаковали багаж с запасной канистрой, стали прощаться с Галкой, на что она удивилась: «А вы так что-ли поедете? Санки то возьмите! Вон, оба обвешались оружием, всяко-разно палить будете, так хоть не просто пристреливайтесь, а пару косуль привезите!» Егор, досадуя на себя, под укоризненным взглядом Галки – прицепил сани. «Да смотрите, не тупите как обычно – не надо в ебенях коз стрелять, чтоб потом тащить их за собой, они вон – за деревней ходят пасутся». Егор отмахнулся: «Не учи ученых!» – сел сзади Айрата, тот дал по газам и застоявшаяся в гараже «Тайга» рванула на волю.

Егор спрятал лицо за спину Айрата от встречного ветра, видя только пролетающие по обочине деревья, а Айрат в упоении гнал по присыпанной снежком дороге к Аю. Проторенной рыбаками, два-три раз в неделю выбирающимися на реку и кормивших всю деревню голавлями и налимами. На особенно крутых поворотах Айрат кричал Егору: «Держись!» – закладывал крутые виражи и пронзительно свистел. С таким же восторгом его предки объезжали норовистых жеребцов в весенней степи.

С горы к спускались медленно, с опаской. Айрат повернул налево к речке, не заезжая на пойменный луг. На котором лет через шестьдесят будет основана деревня Александровка, в восьмидесятых заброшенная, как множество других деревушек и хуторов, признанных неперспективными. А к 2023 году останутся от некогда зажиточной деревушки лишь оплывшие фундаменты домов, да заросли конопли и крапивы, извечных спутников человека…

Айрат доехал до оврага и свернув – аккуратно выехал на лед и заглушил технику: «Машина – зверь!» – одобрительно похлопал по сидушке, растирая щеки руками.

– Чо встали то? – Поинтересовался Егор.

– Давай чаю попьем, перекусим. Мы здесь вот, у этого оврага с Саньком утром проснулись, после переноса. Вода разлилась, у входа в палатку плескалась, нам бы тогда заподозрить. Подумали, что плотину открыли в Златоусте или дожди в верхах зарядили. Сейчас то видно, что река сильно другая, больше гораздо.

– А как вы налимов то поймали, раз всё затопило? – Егор достал тормозок с заботливо нарезанными Ксюшей бутербродами и термос с кофе. – Закидушки то тоже залило?

– Так всю дорогу здесь рыбачим, наизусть выучили, закидушки на одних и тех же местах стоят, там и колышки капитальные, вросли в землю. Этот то кусок берега с нами перенесло, зашли в болотниках докуда смогли и жердью леску подцепили. А вот с краев несколько донок так и не нащупали, и сверху, и снизу. Так что примерно границы переноса представляю. И берег напротив, он не из нашего времени. У нас там дорога шла из Единовера, а тут – сплошь заросло всё.