Текст книги "Верь только сердцу (СИ)"

Автор книги: Алая Роза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Глава 18

На третий день после обеда она уехала. Он позвонил по телефону, и тут же за ней подъехала машина. «Я останусь еще на сутки, а то получится подозрительно, если мы одновременно вернемся домой. А ты, пока едешь, подумай над тем, что будешь врать Свете и Ирине Аркадьевне о своей поездке в Называевск». Проводил машину за ворота, вернулся в опустевший дом. Сразу стало одиноко. Неприкаянно побродил по дому, оделся, вышел на улицу. Снеговик весело улыбнулся ему и даже, как ему показалось, подмигнул. «Тебе, старик, хорошо, – позавидовал ему Вячеслав Вадимович, – с тобою рядом вон какая красотка-снеговиха. А моя красотка укатила». «И что с того, – ухмыльнулась снежная рожа, – она же укатила в твой собственный дом, а не абы куда. Завтра вечером ее и увидишь». Тоже верно. Но все равно, без нее все плохо.

Опять развел огонь в камине, выключил свет. Сидел, смотрел на языки пламени, вспоминал, то улыбаясь, то хмурясь.

Поздно ночью он, лежа в постели, курил и думал. О себе и о ней. Что будет с ними дальше? Странно развиваются их отношения. Тайные свидания, конспирация, явочная квартира, пароль – ответ… Она-то ладно, у нее еще такой возраст, когда эти секреты – романтика, захватывающая игра. А он чего? Не наигрался в раннем детстве в шпионов и разведчиков? Короче говоря, детство в заднице играет.

Что же делать? Вопрос был чисто риторический. Он уже давно знал, что делать. Вот слетает в Швейцарию по делам недельки на две, вернется и все расставит по своим местам. Пора выходить из подполья. Пора. Он потушил сигарету, повернулся на бок и сразу уснул. Он всегда легко засыпал, если перед этим принял окончательное решение.

– Алена, – говорил он ей через три дня на коротком свидании, куда она выбралась по пути на почту, куда ее командировала Ирина Аркадьевна, – мне надо слетать в Швейцарию, дней на пятнадцать, максимум на три недели. Я вернусь, и мы с тобой обо всем серьезно поговорим. Мы все вместе решим. Да?

Она согласно кивнула, улыбаясь глядя на него. Она всегда и во всем соглашалась с ним, потому что он был для нее непререкаемым авторитетом во всем, и еще потому, что она верила ему, как никому. И он знал это. Ему даже страшно иногда становилось, когда она так преданно и любяще глядела на него.

– Ты меня жди. И дождись. Смотри, не сбеги.

Она засмеялась и замотала головой.

– Ты чего все время смеешься сегодня не переставая?

– Я еще в жизни не получала такого роскошного подарка. Я имею в виду сегодняшнее свидание. У меня же день рождения сегодня. Мне уже двадцать один год.

– Блин! – он ударил себя по лбу кулаком. – Почему я не знаю об этом?!

– Да, действительно, почему? – опять счастливо засмеялась она, пряча лицо на его груди. – Стыд и позор тебе на века.

– Стыд и позор, – согласился он, – но ничего, я исправлюсь. Еще не вечер. У меня еще есть время загладить свою вину. Сколько тебе бабахнуло, говоришь? – дурачился он. – Двадцать один уже?! Кошмар! До пенсии рукой подать. Смотри, скоро меня догонишь.

– Тебя догонишь, как же. Только ты ничего мне не дари, пожалуйста. Если цветы – куда я их спрячу, если подарок – то, как я объясню его появление Ирине Аркадьевне. Ничего не надо. Это свидание – самый лучший подарок. Ты – мой подарок.

Вечером дома Ирина Аркадьевна после обычного ежедневного доклада напомнила ему, что сегодня у Алены день рождения. Он сделал круглые глаза, тут же при ней позвонил Алене, сказал дежурные поздравительные слова и передал для нее через Ирину Аркадьевну конверт с традиционной в таких случаях суммой. Когда Ирина Аркадьевна вышла, он прошелся по комнате. Был осадок на душе от этого дешевого спектакля. Как Алене должно быть унизительно все это. Просто она в силу молодости и наивности не понимает своего двусмысленного положения в этом доме. Ничего, недолго осталось. Пора выходить из подполья. Пора.

Как он не старался побыстрее уладить все дела, как ни рвался домой, к ней, но Новый Год застал его в Женеве, а не в Москве. Важные дела задержали его еще на неделю. Он отказался отметить его в компании своих друзей и коллег, сославшись на усталость, и провел всю новогоднюю ночь в номере отеля в одиночестве. Праздник был не в праздник без нее. Ровно в двенадцать ночи по московскому времени он открыл шампанское, мысленно чокнулся с Аленой и выпил бокал пенящегося напитка.

– Будь здорова и счастлива, моя дорогая Алена. Я тебя очень люблю. Ты вся моя жизнь. Ты даже не представляешь, что значишь для меня.

Было грустно и в то же время хорошо. Он выключил свет, смотрел из окна на праздничные огни города, на поток снующих внизу машин и думал о ней. Скоро он ее увидит. Скоро он все скажет ей. Он не сомневался в ее ответе, ведь она его тоже любит. Он это точно знает. А сейчас никто не вправе помешать ему услышать ее голос, такой далекий и такой родной. И он потянулся к телефону…

А в его московском доме в этот вечер шло бурное веселье. Алена, в своем единственном нарядном платье, которое ей подарил Мишка, вся обмотанная мишурой, была Снегурочкой. Ирина Аркадьевна в белом халате и белом колпаке Нины Петровны, с нарисованными фломастером лихо завитыми усами на манер чапаевских, была Дедом Морозом. Мешком ей служил большой целлофановый пакет, из которого она жестом фокусника вынимала подарки и раздаривала их присутствующим.

Ели божественно вкусный салат, который Нина Петровна приготовила впервые по некоему экзотическому рецепту, тайно переданному ей бывшими коллегами из ресторана. Тайно, потому что рецепт и ингредиенты салата держались в строгом секрете и были «ноу-хау» ресторана. Салат прошел «на ура». «На рождество приготовлю такой же, – решила вслух повариха. – Пусть и хозяин тоже оценит». Алена при упоминании о хозяине задумалась. Где он сейчас? Что делает? Должно быть, веселится в компании красивых изысканных женщин. Интересно, швейцарки красивые или нет? Что-то она никогда ничего не слышала по этому поводу. Говорят, француженки гламурны и обладают шармом, итальянки славятся яркой южной красотой, польки красивы по-славянски, японки очаровывают загадочной восточной прелестью и так далее. А какая молва, интересно, идет о швейцарках? Впрочем, там, где он находится сейчас, наверное, много эффектных ухоженных женщин разных национальностей. Он веселится, как и положено, в новогоднюю ночь, и, конечно же, думать не думает о ней. Ах, как он ей сейчас нужен!.. Очень, очень нужен! Как никогда и никто не был нужен. Как ей надо бы с ним поговорить, посоветоваться, просто посмотреть в его глаза, чтобы прочесть, что там в них.

– О чем задумалась? – пихает ее в бок Света. – Кончай киснуть. Сегодня нельзя.

– Девчонки, через пятнадцать минут начнут бить куранты, – напоминает Нина Петровна. – Умеет кто-нибудь открывать шампанское?

– Я открою! – поднимает руку вверх Света. – Правда, я не умею, не доводилось, как-то, но открою. Как вам открыть: по-шпионски или по-гусарски?

ни по-человечески и ни по-шпионски у Светы не получается. Промучилась почти пятнадцать минут, в течение которых она пыталась открыть пробку и вилкой, и ножом, и трясла ее переворачивая. В результате, пробка вылетела с шумом, выплеснув половину своего содержимого пенным фейерверком на всех троих и на скатерть. В это время как раз по телевизору закончил свою поздравительную речь президент, раздался бой курантов. Все трое закричали троекратное «Ура!», чокнулись фужерами и выпили остатки шампанского. Наступил Новый год!

Алена с грустью посмотрела на свой мобильник, лежащий рядом на столе. Звонка она не ждала. У Вали нет сотового, Мишка из Питера позвонил полчаса назад. Больше звонить некому. То есть, есть, конечно, кому, но ему сейчас некогда. Он празднует праздник с друзьями. Она взяла в руки телефон и прошептала как молитву: «Позвони мне, пожалуйста. Я тебя очень прошу! Позвони!». Отзываясь на ее просьбу, дисплей телефона засветился неоновым светом и раздался полонез Огинского.

– Здравствуй! Ты не представляешь, как я рада тебя слышать! С Новым годом тебя, мой дорогой!.. – полетел в далекую Женеву ее счастливый голос.

…………..

с Аленой не спалось. Света уговорила ее на гадание: началась предрождественская неделя, время самых верных гаданий.

– С чего начнем? – деловито спросила она Алену. – С кофейной гущи, с воска или с гадания по зеркалу?

Она зажгла свечу в подсвечнике, выключила свет. Девушки сели на стулья вокруг табуретки, на которой кроме свечи и ковша с водой больше ничего не было. Света отломила от другой свечки кусок воска, положила его в ложку и стала водить ложку над огнем свечи со словами, которые она произносила с завыванием: «Растопись воск. Покажи нам наше будущее. Первая фигура – Светина фигура. Что будет с нею в наступившем году? Что случится? Что исполнится? Чего ждать ей?». Алене от этих слов и особенно от того тона, каким они были сказаны, стало жутко. По спине пополз холодок. А Света, убедившись, что весь воск растопился, вылила его в ковш. Когда восковая лепешка остыла, взяла ее в руки и стала разгадывать ее значение в слабом свете свечи.

– По-моему, это похоже на крокодила, – наконец сделала она экспертное заключение. – А тебе как кажется?

Алена взяла в руки бесформенный кусок воска, повертела в руке и так и сяк. Вроде, не на что не похоже. И тут же увидела в восковом силуэте пару: он и она в обнимку, голова к голове. Это было так очевидно, так ясно, что она удивилась сама себе, как это она сразу не поняла.

– И что ты видишь? – с нетерпением опять спросила Света.

– Крокодила, вроде.

– Так. Сейчас посмотрим, что означает крокодил, – Света схватилась за брошюрку, в которой были даны значения восковым силуэтам.

– Крокодил – богатый жених! – торжествующе произнесла она. – Вот повезло, так повезло…

Спать решили в комнате Светы. Вдвоем перенесли туда раскладное кресло для Алены, она сбегала за своим постельным бельем. Было уже почти пять утра, но спать еще не хотелось, возбуждение прошедшей ночи не улеглось. Они еще долго болтали о том, о сем.

– А ты вроде собиралась поехать к сестре и племянникам на Новый год. Чего вдруг передумала?

– Я к ним позже поеду. Через несколько дней. Старый Новый год вместе встретим, – ответила Алена, а сама подумала о том, что она не могла, просто не имела право уехать, ведь она обещала дождаться. И она дождется. Обязательно дождется. Чего бы это ей не стоило. Слушала вполуха Светкину болтовню, а сама вспоминала их встречи, их свидания. Вспомнила его глаза, его взгляд, как он смотрел на нее в их последнюю встречу, и перехватило дыхание. Скорее бы он приехал! Она просто не переживет еще несколько дней разлуки.

– Слушай, подруга, – прервала ее мысли Галя, – а кто это тебе звонил на сотовый в первые минуты года? Я хоть и разговаривала в это время с мамой, но словосочетание «мой дорогой» четко услышала. Интересное кино! С каких пор у тебя «твой дорогой» появился? Вроде, ни с кем не дружишь, на свидания не бегаешь и вдруг – «дорогой». Давай, колись, подруга.

– Отстань! – со смехом отмахнулась Алена. – Это просто один знакомый.

– …Который очень дорогой, – передразнила Света. – Подумаешь, не хочешь, не говори. И вообще, спать пора. Уже почти шесть часов, – и она от души широко зевнула. А Алена еще долго лежала с открытыми глазами, смотрела в чуть белеющий потолок и улыбалась то нежно, то грустно, то радостно.

………………

Старый ювелир явно еврейского происхождения своими добрыми умными глазами, похожими на глаза много повидавшей на своем веку собаки, вислыми усами и пышными седеющими волосами кого-то очень напоминал.

– Чем могу служить, молодой человек? – глуховатым голосом услужливо спросил он.

– Мне нужно обручальное кольцо для девушки. 16-й размер.

– Пожалуйста. Взгляните на эту витрину. Если позволите, могу дать совет. Но сначала опишите будущую хозяйку колечка.

– Двадцать один год. Сероглазая, светло-русая, тоненькая. Очень хороший человек с кристально чистой душой. И еще одно, очень важное: я люблю ее.

– Понимаю. Возможно, вот это подойдет? – ювелир открыл верхнее стекло витрины и подал ему тонкое колечко из белого золота. Голубой капелькой сверкал камешек из светлого сапфира. То, что надо. Оно так было похоже на Алену: неприметное на беглый взгляд, но чем больше его рассматриваешь, тем прекраснее оно оказывается.

– Я беру. И футляр на ваше усмотрение.

Домой летел, как на крыльях, временами едва сдерживая себя и заставляя убавлять скорость машины. Не хватало еще, чтобы он сейчас попал в аварию, и все для него закончилось, едва успев начаться. Вот обидно будет думать об этом на том свете.

Едва припарковав машину у крыльца, влетел в дом и торопливо направился к Алениной комнате. Дверь была закрыта, на его нетерпеливый стук никто не открыл. Он обежал весь дом, ее нигде не было. На кухне Нина Петровна и Света что-то мудрили над кастрюлями. Хором поздоровались с ним, улыбаясь, поздравили с Новым годом. Он ответил и торопливо пошел дальше. В холле Вероника пылесосила ковер вокруг огромной пушистой красавицы елки, сверкающей мишурой и шарами. Где же она? Видимо, Ирина Аркадьевна куда-то ее отправила с поручением.

Снял трубку внутреннего телефона.

– Ирина Аркадьевна, добрый день.

– С приездом, Вячеслав Вадимович! С Новым годом Вас, с новым счастьем.

– Спасибо, взаимно. А где Алена? Она мне срочно нужна.

На том конце провода явно смешались. Наконец, Ирина Аркадьевна сказала:

– Дело в том… Видите ли, мне необходимо вам кое-что объяснить.

– Я жду Вас в моем кабинете.

Он медленно поднялся на второй этаж в свой кабинет. Тяжелое предчувствие моментально сдуло с него приподнятое настроение, сдавило сердце. Что-то случилось. Что-то очень плохое. Он так и знал! Слишком все шло гладко в последнее время. Слишком все было хорошо. За счастье и везение всегда надо платить огромную плату.

Он сидел за столом и, сжав руки в кулаки, мысленно твердил одно и то же: только бы она была жива и здорова, только бы жива и здорова. Услышал, как вошла Ирина Аркадьевна, и боялся поднять глаза, прочесть на ее лице приговор своему счастью.

– Что произошло? – сам удивился невозмутимости своего голоса.

– Вячеслав Вадимович, дело в том, что Алена Гурьева больше не работает в нашем доме. Я рассчитала ее в первых числах наступившего года и, насколько я знаю, она уехала в свой Называевск. Во всяком случае, Сережа покупал ей билет и отвозил на вокзал.

– Как рассчитали?! Почему Вы ее уволили без согласования со мной?! В чем дело, Ирина Аркадьевна?! Разве Вы забыли, что окончательное решение в подобных вопросах всегда остается за мной? Разве не так? Что бы она не натворила, Вы должны были получить мое согласие на подобный шаг, хотя бы посоветоваться со мной по телефону! Я Вас не узнаю, Ирина Аркадьевна. Вы не забылись, голубушка?

– Извините меня, Вячеслав Вадимович, но я действительно приняла такое решение без согласования с вами, потому что Алена все равно не смогла бы больше работать здесь.

– ?..

– Дело в том, что она … беременна.

– Что?!!.. – потрясенно произнес он. – Как беременна?.. Вы уверенны?

– Я сама не сразу поверила. Такая скромная девушка, никуда из дома практически не отлучалась, насколько я знаю, ни с кем не встречалась. И, тем не менее… Я все-таки тоже женщина. У меня у самой две дочери и четверо внуков. Поэтому я сразу все поняла. Эта тошнота от запахов еды, бледность, сонливость, внезапные признаки дурноты – я сразу заподозрила неладное. Под видом медосмотра направила ее к Ефиму Дмитриевичу, ну ему нетрудно было узнать причину ее плохого самочувствия. И анализы подтвердили мое предположение. И потом – она сама призналась мне, когда я спросила ее об этом в лоб. Плакала, каялась, рыдала, но от кого и когда успела залететь, так и не сказала. Настоящая партизанка. Да и какая, в сущности, разница от кого она беременна. Важен сам факт. Как говориться, в тихом омуте… Я, конечно, предложила ей свою помощь, у меня близкая подруга – гинеколог. По-человечески, мне ее жаль, она хорошая девушка. Сирота, глупая еще совсем. Но она наотрез отказалась. Что я могла еще сделать для нее? Пусть едет в свой Называевск и живет, как хочет. Вот я ее и рассчитала быстренько, пока никто в доме не узнал об этом.

– Хорошо… Можете идти.

Дверь закрылась. Он несколько минут сидел за столом, обхватив голову руками. Открыл ящик стола, достал из папки свой рисунок с ее профилем, положил перед собой. Потом достал из внутреннего кармана маленький овальный футляр, открыл крышку и долго-долго смотрел на голубую сверкающую каплю.

Заключение

Он вышел из здания вокзала. Знакомый раздолбанный красный «москвич» чуть припорошенный снежком стоял на том же месте, что и в прошлый раз. Водитель дремал, отвалившись на спинку сиденья. Вячеслав Вадимович постучал по лобовому стеклу. Спящий приоткрыл один глаз, моментально распахнул оба, узнав бывшего клиента, встряхнулся, открыл заднюю дверцу. Не сказав ни слова, он рванул с места, едва Вячеслав Вадимович сел в него. Машина только жалобно дребезжала на ухабах. В этот раз он решил остановиться в другой гостинице. Не хотелось будоражить Лизавету. Еще решит, что он приехал к ней. Зачем зря обнадеживать женщину, бередить ей душу.

Когда подошел к знакомому дому, где живет Валя с детьми, уже наступило серенькое утро. Половина седьмого. Валя уже наверняка проснулась, собирается на работу. По пути он купил в круглосуточном магазине две коробки конфет, шоколадки детям, виноград. Медленно поднялся по замызганной и заваленной окурками лестнице. Сердце колотилось. Постучал в дверь Валиной комнаты. Раздался быстрый топот маленьких ног, дверь с шумом распахнулась. На него весело глядел Валерка.

– Мам, к нам опять страховый дядя Слава пришел! – радостно завопил он, цепким взглядом узрев пакет с коробками конфет и виноградом.

– Страшный дядя пришел! – вторил Степка, сидя за столом.

Они завтракали. На столе стояли четыре тарелки с манной кашей. Четыре, потому что и Алена была тоже здесь. Лицо ее мгновенно вспыхнуло. Валя растерянно поглядела на него, на смущенную Алену.

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Будете с нами завтракать? – спросила она.

– Буду! – он вошел, придвинул кресло и сел между Степкой и Валеркой.

– Мам, у нас же больше каши нет. Пусть дядя мою доест, – Валерка великодушно пододвинул свою наполовину съеденную тарелку страховому дяде, а сам уже делал ревизию коробкам конфет, которые вместе со всем остальным Вячеслав Вадимович передал ему.

– Здравствуйте, Вячеслав Вадимыч. Валя, это хозяин дома, в котором я работала в Москве, – пояснила Алена сестре.

– Я уже догадалась, – улыбнулась Валя. – Очень рада вас видеть. Алена так много хорошего о Вас рассказывала. А уж как я благодарна вам за то, что Вы оплатили Степкину операцию – и не рассказать. Огромное вам спасибо. Я просто не знаю, как вас благодарить. Спасибо Вам. …Валерка, не ешь грязный виноград! Пойду, вымою, – она отняла пакет с виноградом у сына и вышла.

– Ну, герой, как твое самочувствие? – он поглядел на Степку, на его розовощекую круглую мордашку, на то, как с аппетитом уплетает малыш конфеты. Без ответа было ясно, что у мальчишки все в порядке.

– Все хорошо, – подтвердила и Алена, – он совсем оправился. Уже и в садик начал ходить, – смущение ее немного прошло, она взяла себя в руки.

Вячеслав Вадимович с аппетитом доел Валеркину кашу, заодно выпил и его чай. У него было прекрасное настроение.

Когда Валя вернулась с тарелкой мытого винограда, Валерка показывал гостю свой новый классный набор солдатиков, который ему привезла из Москвы тетя Алена, а Степка – свои рисунки, поясняя, какая загогулина означает самолет, а какая – танк. Валя быстренько собралась и побежала на работу, предварительно взяв с Вячеслава Вадимовича слово, что вечером непременно увидит его. Она просто не знает, как благодарить его за деньги, благодаря которым жив и здоров ее сынок. Алена с помощью Вячеслава Вадимовича собрала мальчишек, и они повели их в детский сад. На обратном пути они, не сговариваясь, медленно прошли мимо своего дома. Обоим было ясно, что им надо серьезно поговорить.

– Что же ты сбежала, ничего мне не сказав? – с нежностью заглянул он в ее лицо. – Я чуть с ума не сошел, когда вернулся, а тебя нет, исчезла.

– Так получилось.

– Само собой ничего не получается, Алена. Получается так, как мы сами делаем. Присядем.

Они сели на скамейку.

– Почему ты ничего не сказала мне о своей беременности? Я в первую очередь должен был узнать об этом.

– Когда ты уехал, я и сама об этом еще не догадывалась. Честное слово! Недомогание свое списывала на нездоровье.

– Почему ты мне не сказала по телефону потом, когда уже знала?

– Это не телефонный разговор. И потом… Я не знала, как ты к этому отнесешься. И потом… Получалось, что я как бы давлю на тебя. Я не люблю шантажировать людей и принуждать их к каким-то решениям. В таких случаях ответственность больше лежит на женщине. А избавиться от ребенка, как предлагала Ирина Аркадьевна, я не могла. Я его уже полюбила, – Алена тихо заплакала. Она достала из кармана пальто носовой платок, высморкалась и продолжила: – Я его рожу. Если хочешь, можешь оказывать нам материальную поддержку. Если не хочешь, не надо. Я не буду в обиде, – она подняла на него лучистые серые глаза.

Он достал из внутреннего кармана круглый футляр, открыл крышечку.

– Это я вез тебе, еще не подозревая, что ты в бегах. Обручальное кольцо. Мне кажется, оно чем-то похоже на тебя, – взял Аленину руку и надел кольцо на ее палец. Голубой камешек таинственно мерцал и переливался в слабом утреннем свете.

– Конечно, не очень хорошо, что невеста на свадьбе будет беременна, но в наше снисходительно время это такие пустяки. Да у тебя и не заметно пока ничего. А кто у нас будет еще не известно? Эй, ты чего ревешь, а?

– Я, конечно, не уверена, но мне почему-то кажется, что будет мальчик, – сквозь слезы выговорила она.

– Ну, Валерка мигом над ним шефство возьмет, – сказал Вячеслав Вадимович. Алена рассмеялась сквозь слезы, уткнувшись лицом в его плечо.

– Люблю я тебя, Аленка, хоть и тараканов в твоей голове полно. Как ты могла сбежать от меня? Да еще с нашим сыном? Выпороть тебя бы надо, но беременных бить нельзя. Придется подождать с поркой, пока ты родишь.

– Подожди, – она прижалась к нему, – недолго осталось. Каких-то шесть месяцев…