Текст книги "Ксенолог с пересадочной станции (СИ)"

Автор книги: Аксюта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Кто такой? – тихонько шепнула я на ухо Кеми.

– Герхард Льюис, психокинематик, – так же тихо ответила она.

– …на самом деле, массированный контакт с ними привёл к обеднению, я бы даже сказал растворению человеческой культуры. К культуроциду. Ведь посмотрите, что у нас осталось своего? Язык, и тот уже солеранский.

– Что поделать, если человечество за всю свою историю так и не смогло создать единый язык, а признание всеобщим одного национального, вызывало негативную реакцию среди представителей других этносов. Солеранский в такой ситуации – неплохая альтернатива, – заметил Мика. Мысль не блещущая оригинальностью, но в качестве контраргумента сгодится.

– О каких альтернативах может идти речь, если молодёжь уже общается исключительно на солеранском?! Многие не знают даже разговорных вариантов земных языков, я уж не говорю о классическом, литературном их варианте, – мутноватые глаза немолодого уже мужчины налились внутренним светом, и вообще весь он выпрямился, став даже как-то значительней. Ух, похоже, нам достался оппонент из породы крестоносцев.

– Ненужное – отмирает, – с гипертрофированным безразличием возразила Кеми. – Это характерно как для биологических систем, так и для социальных.

– Но самоинденитификация…

– Не пострадает, – перебила его Кеми (похоже, этот субъект надоел ей ещё раньше) – биологически, люди они и есть люди. К тому же, сейчас не происходит ничего особенно оригинального. Всё это уже было и не раз. Так ли давно сформировалась единая земная культура? А сколько мелких субкультур было при этом растворено или поглощено?

– Вот! Вот яркий пример безразличия современной молодёжи… – он опять не договорил, так как в разговор вступил Микин приятель, который до сих пор молчал и только переводил взгляд с одного на другого.

– Всё это на самом деле ерунда, – он резко взмахнул рукой, как будто отметая что-то. – Никто особенно не пострадал от того, что исчезли такие традиционные навыки как охота с луком и стрелами, приготовление пищи на открытом огне или, допустим, какие-то религиозные церемонии, со всем комплексом обычаев и традиций связанных с этим. Незачем современному человеку разбираться в стандартных размерах одежды позапрошлого века, если существует свободное моделирование одежды и не под какой-то условный стандарт, а конкретно под вашу фигуру. И многое другое, что стало просто не нужно, а со временем отсеялись и кое-какие действия, закреплённые в ритуалах, изначальный смысл которых был утрачен, но которые мы привыкли воспринимать как часть своей культуры. Как сейчас уходит в историю традиционный брак.

– А что же тогда не ерунда?! – взвился Герхард Льюис, который, похоже, услышал только первую фразу и совершенно не воспринял всё остальное.

– Исчезновение науки как таковой.

– Это ещё что за мрачноглупости? – вот теперь уже не понарошку включилась в разговор Кеми.

– Мрачно – да, но не глупости. С тех пор как после Контакта мы получили доступ ко всему багажу знаний солеранской науки, отпала необходимость проводить какие-то собственные исследования. Зачем? Ведь всё это уже есть, нужно только хорошенько поискать.

– Перегибаешь палку. Всё, что там найдётся ещё нужно приспособить под современные земные реалии, – Кеми уставилась собеседнику прямо в глаза.

– О, я не говорю о прикладниках, они-то как раз процветают, но фундаментальной наукой уже десятилетия никто не занимается. И как следствие утрачены не просто отдельные направления, но целые научные школы, чтобы восстановить которые понадобится не одно поколение самостоятельно мыслящих учёных.

– Да и это тоже закономерно. Прежде чем отправляться на поиски чего-то своего, нужно сначала переварить то, что у нас уже есть, – Кеми пожала плечами и сделала шаг в сторону, Дэн, как привязанный последовал за ней. Кажется, эти двое перешли в приватный режим общения. И настолько эмоциональный, что даже не верится, что разговор идёт всего лишь о таких умозрительных вещах как судьбы науки и цивилизации. О, не мне одной так показалось – от группы солидных людей, в которой, кажется, мелькали лица родителей Кеми, отделился Хаани-нани и направился на помощь нашей общей подруге. Арктоимянин, кстати, так и продолжал красоваться в своей бесформенной хламиде, лишь слегка декорированной жёлтыми кленовыми листьями. Интересно, чья креативная мысль поработала? Теперь он стал похож не просто на человека, не следящего за своей внешностью, но ещё и время от времени ночующего на улице в кучах сухих листьев.

– Как-то его здесь слишком спокойно приняли, – склонилась я к Мике. – А я-то надеялась на какое-нибудь любопытное зрелище.

– В любом другом месте так бы и было, а здесь большинство просто считает, что это не слишком попавшая в тему маска. Или наоборот, слишком попавшая. Кто там у нас есть из мифологических существ зелёный и с такой сумасшедшей причёской?

Я промолчала. Гораздо интереснее было наблюдать за разыгрывавшейся пантомимой, чем рассуждать о том, в чём я практически не разбираюсь. Хаани-нани по человеческому обычаю положил ладонь Кеми на сгиб своего локтя и попытался увести ее из компании Дэна, но был жёстко остановлен, и развёрнут лицом к лицу.

– О, мой однокашник признал в нашем госте натурального инопланетника, – прокомментировал Мика.

Кеми сказала Дэну что-то резкое, а потом перешла на тон увещевающий. Между тем, пока она на него не смотрела, Хаани-нани вспушил свои тентакли в имитации угрожающего солеранского жеста. В ответ на это шевелюра Дэна сама собой чуть приподнялась, сложилась в эдакие своеобразные ленты-перья, потом встопорщилась в чисто драконьем жесте агрессивного отрицания. Вот уж чего не видит отвернувшийся Герхард Люис, была бы у него настоящая, ненадуманная иллюстрация проникновения солеренской культуры в человеческие обычаи.

Так, а о чём таком мне эта сцена напомнила? Нет, сейчас точно не вспомню. Не поздним вечером, почти ночью, и не после пяти слабоалкогольных коктейлей. Между тем, вторая ладонь Кеми пристроилась уже на локте Дэна (оба рослых кавалера получили прекрасную возможность обмениваться недружелюбными взглядами поверх головы Кеми, которая и так была невелика ростом, а уж на фоне своих спутников и вовсе казалась крошечной) и вся троица удалилась в ночной сумрак.

– Вот теперь я вижу, как по-идиотски я выглядел, когда начал ревновать тебя к драконам, – сказал Мика, провожая взглядом экзотическую компанию, состоящую из Кеми, его приятеля и арктоимянина. Я счастливо улыбнулась – мне эти воспоминания не казались неприятными.

С громким треском разломилась прогоревшая ветка и, подняв тучу искр, упала в костёр. Я зябко поёжилась и поплотнее закуталась в плед, ранее сдёрнутый с Микиной постели. Когда встречаешь рассвет на природе, становится как никогда очевидно удобство самоходного летающего дома – там почти всегда можно обнаружить срочно необходимые вещи. Мика привстал с места и подкинул в огонь одну из последних оставшихся у нас коряг. Он тёр слипающиеся глаза, встряхивал ушами, разгоняя зевоту, но тоже не пытался уйти спать. Слишком хороша была ночь в лесу у самого берега водохранилища, на котором мы отдыхали сегодня днём, чтобы тратить её на сон. Особенно по контрасту с шумом и гамом Осеннего Бала (почему он назван именно Балом я так и не поняла, – в ходу там были исключительно народные танцы). Особенно если учесть, что во время сожжения соломенного чучела к нам подошла пара импозантных мужчин (условно) азиатского и латиноамериканского типа внешности, в которых я с некоторым напряжением признала обоих Микиных родителей. Они одинаково церемонно раскланялись и со мной и с собственным сыном и выразили желание видеть его у себя. Что же касается меня, мне также было высказано желание познакомиться с моей семьёй. Почему-то оно показалось мне угрожающим. И зря я, наверное, высказала эту мысль вслух, а заодно и соображения по поводу неспособности таких несимпатичных субъектов дать своему ребёнку нормальное воспитание, но в этом были виновата исключительно та последняя пара бокалов шипучки, которую я выцедила непосредственно перед встречей. Хорошо хоть Мика это понял и не стал сильно обижаться, зато принялся перечислять преимущества собственного образования, в число которых затесалась «способность некоторое время выживать вне антропогенной среды». Слово за слово и вот мы уже в лесу, а в котелке (припрятанном нашими предшественниками под валежником) булькает что-то вроде грибного супа. Кстати ничего так получилось, вполне съедобно.

– Может пойти уже спать? – я спрятала в плече широкий зевок.

– Невежливо будет. У нас всё-таки гости, – Мика развернул, на сколько можно назад длинные уши и довернул кончики так, что они смотрели точно ему за спину.

– А к нам кто-то пришёл? – я развернулась в ту же сторону. От толстого, прямого как корабельная мачта соснового ствола отделилась тень и шагнула к освещённому кругу. Блики огня тускло прошлись по матовой, зеленовато-серой чешуе.

18

– Не помешаю? – с антропоморфного тела стекла чешуя, и наш пришелец оказался всего лишь Дэном – старым Микиным знакомцем. Он присел на корточки рядом с нами и вытянул руки к огню. Да, в промозглой сырости раннего утра, когда едва проснувшийся ветер доносит с близкого водохранилища лёгкий тинный запах, огонь – главный друг человека.

– Да нет, – Мика поправил неаккуратно лежащее в костре бревно – вверх взвился ещё один сноп искр. – У тебя что-то срочное? Не просто же так ты нас разыскивал, я ведь немало сделал, чтобы на несколько часов исчезнуть со всех «радаров».

– Тогда нужно было и место совсем уж дикое выбирать, а не одну из стоянок тренировочного базового лагеря, – хмыкнул Дэн, не отводя глаз от огня.

Я оглянулась по сторонам: аккуратное кострище с «рогатками» для подвешивания над огнём разнообразных ёмкостей (у кого что в хозяйстве найдётся), деревянный навес и пара ошкуренных брёвен – обычная туристическая стоянка. Да разве что ещё наш трейлер, аккуратно вписанный между двух монументальных сосен.

– На туристических картах она не обозначена, – пояснил Мика, заметивший моё недоумение.

– Мне уйти? Чтобы вы могли спокойно посекретничать, – спросила я, решив, что мешаю начать серьёзный разговор.

– Не надо, – Дэн характерным жестом встряхнул головой и волосы, до сих пор свободно лежавшие опять собрались в ленты-перья. Чешуя, вот эта грива…, а не имеем ли мы сейчас дело с одной из тех подделок под дракона, которых видели на Изнанке станции? Что-то я резко начала соображать. Наверное, смена климата виновата. Я искоса взглянула на Мика – он был совершенно спокоен, а значит и мне особо беспокоиться не о чем. – Разговор касается вас обоих, поскольку оба вы присутствовали при интересующих меня событиях. Собственно я и на приёме к вам подошёл с этой целью, а потом… отвлёкся.

Угу-угу, видели мы, как и на кого, он отвлёкся.

– Так, не тяни кота за хвост. В чём дело?

– Меня интересует только один вопрос: куда вы дели Зайна? – голос Дэна приобрёл невиданный до селе объём и глубину. Такой голос хотелось слушать, такому человеку хотелось верить, на его вопросы хотелось отвечать честно и без утайки. Непременно бы всё рассказала и во всём призналась, если бы хотя бы имела представление, о чём идёт речь. А на Мика, кажется, он особого впечатления не произвёл, мой зайчик продолжал отвечать всё тем же сонно-ленивым голосом:

– А куда мы его могли деть? Я его в последний раз видел лет десять, если не больше, назад, – он только слегка удивился.

– В последний раз ты его видел чуть меньше месяца назад на пересадочной станции, когда поймал и передал в руки СБ, – поправил его Дэн.

– Так это был он? Не узнал в этой шкуре. И что ты хочешь от меня узнать? Я его дальнейшей судьбой не распоряжался.

– Но что с ним случилось дальше, ты знаешь?

– Примерно. Сам понимаешь, с врачами обычно оперативной следственной информацией не делятся, но из того, о чём нам проговорился Геран Гржевский можно заключить, что его отправили назад, на Землю, в расположение части.

– Да? Однако к нам он не прибыл, и мы вообще не имеем представления, куда он мог подеваться. У тебя нет никаких предположений на этот счёт? – Дэн бросил на Мика острый, испытывающий взгляд. После секундного размышления тот ответил:

– Разве что предположить. Может быть, его дело ещё не закончено, и он отправился к тем драконам, с которыми шастал по Изнанке, и которые потом в течение шести дней изображали у нас солеранскую комиссию.

Я с подозрением заглянула в котелок, по стенкам которого были размазаны остатки похлёбки из собранных тут же на месте, нескольких грибочков. Пара подберёзовиков, штук пять сыроежек – это если верить Мике, но кто его знает, может, среди них затесался особо ядрёный мухоморчик? А то с чего вдруг такие глюки? Или это специальная деза для потенциального противника? В общем, пока молчу, не вмешиваюсь. И ведь странное дело, по идее должна была бы испытывать к этому горе-диверсанту что-то вроде неприязни или хотя бы настороженности, а ничего кроме любопытства так и не проснулось.

– Какие драконы? – Дэн настолько растерялся, что даже сбился со своего завораживающего тона.

– Я же сказал: те четверо, которые проверяли устойчивость работы станции. Я так понимаю, что делали они это в два этапа: сначала тайком попытались помешать её работе, потом уже явились лично.

– Что за чушь ты несёшь?! Ты что, уже настолько потерял навыки, что не способен дракона отличить от человека? МЫ там у вас были, наша боевая пятёрка и конкретно я в том числе.

– Но я же точно помню… драконы, – Мика бросил на меня растерянный взгляд, под которым у меня оборвалось сердце. Значит, это он не дурачится, а вполне серьёзно? Тем более, какой смысл, если фигурант сам во всём сознался.

– Я, конечно не так чтобы сильно разбиралась в драконьем геноморфинге и не вполне уверенно отличаю настоящего дракона от поддельного, но то, что тогда мы встретили не Сааша-Ши, Йёрри-Ра, Нени-Ро и Хон-Хо – это точно. Да и сам ты очень уверенно заявлял, что те диверсанты – люди. И даже рассказал и показал в чём отличие.

– Было такое, – Мика с силой потёр лицо, прошёлся по волосам, наклонил уши и провёл ладонями по всей их длине. – Как рассказывал – помню и ещё почему-то точно помню, что там были драконы и не любые, а именно конкретные. Мне так и видятся их ухмыляющиеся морды. Но при этом я не врал ни когда объяснял тебе, ни когда давал показания в СБ.

– Ложные воспоминания? Тогда подожди вспоминать, а то воображение достроит все несоответствия, – мгновенно насторожился Дэн.

Мика, не говоря ни слова, поднялся, забежал на минуту в трейлер и вышел оттуда уже с электронным блокнотом в руках, подсел поближе к огню и принялся что-то записывать, аккуратно выставляя пункты и подпункты. У него было своё мнение, что и в каком порядке следует делать. Я хотела через плечо понаблюдать, что же он такое сочиняет, но меня отвлёк голос Дэна:

– А вы не откажетесь ответить на пару вопросов?

– Только если вы в ответ тоже кое-чем поделитесь, – не то чтобы я рассчитывала что-то эдакое узнать, просто в лом было, как послушной девочке, выкладывать всё что знаю серьёзному дяденьке.

– Кое-чем, – он согласно кивнул. – Так что там у вас было?

Я начала обстоятельно и подробно пересказывать наши приключения и даже не столько для Дэна, сколько для внимательно и настороженно прислушивавшегося Мика, список которого по мере моего рассказа обрастал линиями, кружочками и стрелочками и прочими условными обозначениями. Так подробно, со всеми обоснованиями, причинами и следствиями наших действий я, кажется, ещё ни разу не вспоминала эту историю. И даже дальше, всё, что предшествовало этому моменту, включая и драконью инспекцию, и наше странное путешествие на Землю. Когда я замолчала, Мика ещё с полминуты изучал свои записи, а потом решительно кивнул и произнёс:

– Кажется, я нашёл точку расхождения. Где-то именно на космокатере, во время путешествия на Землю я и приобрёл ложные воспоминания. Только вот как?

– Шум, – глаза Дэна азартно блеснули. – Тот неструктурированный белый шум, о котором говорила Тайриша, мог содержать гипномнемоны – самовнедряющиеся воспоминания. Запрещённая технология, между прочим. И выполненная довольно топорно. По идее объект, даже если ему об этом сказать, не может отличить истинные воспоминания от внушённых, потому как собственное воображение через некоторое время восполняет пробелы и достраивает непротиворечивую картину мира. Вот если бы кто-то из вас догадался сделать запись, потом можно было бы разложить её на составляющие и выяснить точно, что там содержалось.

Дэн вскинул голову и уставился неподвижным, змеиным взглядом на краешек восходящего над водохранилищем солнца и можно было бы решить, что всё то, что он до сих пор говорил для него не более чем интересная логическая задачка, если бы не нервно сжавшиеся руки. Кажется, я даже услышала, как хрустнули косточки.

– Есть запись, – Мика постучал пальцем по своему браслету-напульснику. – Я её выставил работать в фоновом режиме, как только понял, что происходит что-то странное. Осталось решить, кто будет заниматься расшифровкой потому как у меня ни соответствующих знаний, ни подходящего оборудования нет.

– У нас на базе всё есть, – тут же отреагировал Дэн.

– У вас на базе творится, чёрт знает что! – нервно отозвался Мика. – вот скажи мне, за каким хреном вы попёрлись на станцию с какой-то дурацкой гуманитарной диверсией?!

– И заодно уж, раз об этом зашла речь, – встряла я со своими уточнениями, – кем была санкционирована эта акция?

– Официально – никем. Считается, что это как бы наша личная инициатива, – Дэн пожал плечами.

– Вы что там, каннабисом укурились или под депортацию попасть захотелось? – взвился Мика.

– Ты же знаешь, нам по ходу службы часто приходится действовать самостоятельно, не дожидаясь инструкций.

– Это не тот случай – одно дело когда приходится быстро принимать решение в оперативной обстановке и совсем другое, когда акция заранее спланирована. К тому же, на этот раз вы действовали против своих. Это как понимать надо?

– Ну, видишь ли, ели бы она завершилась успехом, бумаги нам задним числом подмахнули бы. Просто при нынешней политической обстановке наши командиры не могли бы официально отдать нам такой приказ.

– А неофициально, значит, могли?! – мой доктор прямо кипел.

– А неофициально у нас был выбор: или аккуратная диверсия, или допустить разрастание сферы влияния селеранско-земной общности.

– Занятная фразочка, – я в задумчивости прикусила губу. – Очень на драконий официальный язык похоже.

– А это как раз он и есть. Это была цитата из последнего проекта соглашения Солерана с Землёй.

– Ну и что такого страшного, что вы так возбудились и полезли творить глупости? – я действительно не поняла, в чём тут трагедия.

– Не понимаешь? А ты, кажется, любишь драконов и даже приятельствуешь с одним из них. Ну, так вот, далеко не всем нравится, что из людей мы постепенно превращаемся во второсортных ящеров.

– Откуда такие странные выводы? Нет, про их язык, который постепенно для нас становится родным, я уже слышала, и не считаю это такой уж большой трагедией. Как и утрату научных школ. Одно-два поколения учёных и они снова возникнут. Мы же сейчас не разучились думать, не деградировали, а просто осваиваем свалившееся на нас информационное богатство. Освоим и пойдём дальше.

– Спорное утверждение, но я совсем не об этом. И я даже не буду упоминать моду на солеранское искусство, религию, философию и мировоззрение вообще. Мы даже физически превращаемся в рептилий.

Для наглядности, он вновь покрылся тонкой зеленовато-серой чешуёй, вспушил волосы на минуту ставшие гривой и выразительно уставился на меня зелёными глазами с тонкой прорезью вертикального зрачка. Всё равно на дракона не похож. Черты лица не те. И вообще… Они другие.

– Аргумент понятен. А сколько в процентном соотношении таких как ты из общего числа жителей Земли?

– Пока небольшой. Но рептильные гены считаются весьма престижными и их популярность постоянно растёт. Эдак мы скоро исчезнем как вид, а если на Землю хлынут толпы драконов, разумеется с чисто мирными целями, этот процесс многократно ускорится.

– Чепуха какая-то. Во-первых, игры с генами начались задолго до первого Контакта, во-вторых, как ты выразился рептильные гены популярны не из-за какой-нибудь дурацкой моды, а потому что открывают человеку массу новых возможностей. Да и зачем бы драконам это понадобилось? Делать из уникального самобытного мира недоколонию недодраконов – это как то не соответствует моему представлению о них. И почему вы вообще решили, что в документе идёт речь именно о таком варианте развития событий?

– А о чём ещё, по-твоему, там может идти речь?

– О строительстве и передаче под контроль людей ещё одной пересадочной станции, – для меня, с учётом всего того что я знала, это было очевидно.

Повисла долгая пауза. Микин старинный приятель напряжённо вглядывался в моё лицо, стараясь по нему что-то прочесть. Можно было почти услышать, как крутятся вёрткими шестерёнками в его голове мысли.

– Это точно? Откуда информация?

– От Отшельника, это…

– Я знаю кто это такой. Он что, прямо так и сказал? Без обиняков и иносказаний?

– Понятия не имею, с ним на эту тему разговаривала не я, а мой папа. Но вообще-то это логично. Если собираются строить новую станцию, не помешает узнать поподробней насколько хорошо функционирует старая. А если речь всё-таки идёт о культурной экспансии, то при чём здесь пересадочная станция? Как вам это всё объясняли?

– Как-то так, – Дэн встряхнул пушистой гривой и в задумчивости помассировал нижнюю челюсть. – Нашу операцию с прибытием солеранской комиссии вообще не связывали, разве что они вполне годились как прикрытие, если нас кто-то заметит. Нашей задачей было ограничение функциональности станции и установление дублирующего земного контроля над некоторыми её узлами. И вообще, в подробности как должна функционировать вся схема нас не посвящали.

– Бред какой-то. Тех действий, что вы совершали, вполне хватило бы для временно дестабилизации её работы, но ни как не для контроля, – это уже не смог смолчать Мика.

– Не знаю, я не эксперт по солеранским технологиям.

– Я тоже не эксперт, но достаточно долго жил и работал на станции, чтобы начать кое в чём разбираться. Но это всё лирика. Что случилось, то уже случилось и нам бы сейчас не виноватого искать, а решить что делать, в частности, с моей памятью.

– Извини, – Дэн кривовато усмехнулся и развёл руками. – Я с тобой не согласен. Прежде чем творить что попало надо понять что вокруг нас и с нами происходит и с кем и против кого можно дружить.

– Точно нельзя дружить с теми, кто вас так здорово напарил, – мне казалось, это очевидно.

– Всё не так просто. Видишь ли, напрямую нас никто не обманывал. Вокруг нас, как я теперь начинаю понимать, создали многоэлементное облако дезинформации. Это когда вам как бы случайно подбрасывают кусочки текстовой, визуальной, слуховой и прочей информации, вроде бы на первый взгляд не связанной друг с другом, но постепенно складывающейся в единую картину. И здесь нужно разобраться, кто это делал намеренно, а кого просто просчитали и включили в схему в качестве пассивного элемента. И я всё это проверю, – Дэн не изменил ни голоса, ни позы, но от его фигуры повеяло ощутимой угрозой. – И то, что вы сообщили по поводу строительства новой станции тоже. Где её планируют разместить?

– Точно не знаю, но вроде бы где-то в том секторе, где у нас находятся основные колонии, – знала бы что это важно, расспросила бы папу или Отшельника поподробней. Но чего теперь уж.

Дэн замер в совершенной неподвижности на очень долгую секунду, а потом его фигура словно размазалась в пространстве. А через секунду исчезло и размытое серо-зелёное пятно. Никогда бы не подумала, что можно настолько быстро двигаться. Я обернулась к Мике, мол, это нормально? Он кивнул.

– Наверное, что-то очень сильно совпало. Побежал проверять. С ним и в детстве нечто подобное случалось, только выглядело не так зрелищно.

– А кто он такой вообще? – я поднялась и начала сворачивать плед. Понятно ведь уже, что закончился наш отдых на природе. – И что это за фокусы с голосом? Это какой-то способ воздействия на психику?

– Он один из тех ребят, с которыми я учился в детском военно-спортивном лагере. Даже дружили, наверное. И я так понимаю, что сейчас он входит в одну из тех групп быстрого реагирования по борьбе с инопланетной инфильтрацией, о которых я тебе рассказывал. Опять же предположительно, подкласс «следователь». Полноценными расследованиями они, конечно, не занимаются, но в группе обязательно есть хоть один человек, в обязанность которого входят поиск, систематизация и первичная обработка данных. В том числе и при работе с людьми. Люди – важный источник информации. И как можно без использования каких-то таких фокусов добиться честных ответов на вопросы, если время поджимает? А на нас он, скорее всего, стал испытывать свои способности чисто автоматически, как при любом опросе важных свидетелей. У профессионалов это часто выходит рефлекторно.

– Тоже мне, профессионалы! – я пренебрежительно фыркнула. – Взяли их и развели как маленьких.

– Не надо так. – Мика мягко положил руки мне на плечи – я отпустила плед, который вместо того чтобы аккуратно свернуть, нервно скомкала. – Разводили их наверняка тоже профессионалы в своём деле. Да к тому же эти ребята очень часто действуя автономно, оказываются выключенными из общего инфопотока. Но всё равно дураки. Не нужно было действовать без прямого приказа, руководствуясь намёками. Хоть они и привыкли самостоятельно принимать решения и за себя и за других, но здесь оказалась задачка явно не их уровня, и вообще вне их компетенции.

– Как далеко до дома твоих отцов? – сменила я тему. Мне было обидно, что всё так нескладно получилось, и наверняка ведь пострадали неплохие в своей основе люди. Так что лучше переключимся на решение практических задач.

– А зачем тебе они?

– Затем, что какими бы своеобразными людьми не были твои родители, играть против тебя они не будут. Не в клинику же обращаться с твоей ложной памятью. А они, если сами ничего не смогут сделать, то помогут разобраться, к кому обращаться безопасно.

– Есть проблема, – Мика остановился не донеся до ухоронки чисто отмытый котелок. – Как ты уже упоминала, люди они крайне своеобразные…

– И? – поторопила я. Что-то мне кажется, что мой доктор просто побаивается своих грозных предков. Или чего-то опасается. Чего-то такого, иррационального.

– И помнишь, они выразили желание познакомиться с твоей семьёй? Так вот чтобы достичь взаимопонимания, проще выполнить это их требование. А я как-то не представляю ни твою маму, ни отца в обществе своих предков.

– У меня ещё сестра есть, – напомнила я.

– Впутывать ребёнка в то непонятно что, которое вокруг нас творится? Я даже ночёвку сегодня устроил подальше от цивилизации и от гражданских и прочих непричастных.

– Думаешь всё настолько серьёзно? Тогда точно нужно немедленно отправляться к ним. Уж как-нибудь разберёмся с вашими сложными взаимоотношениями. Так куда летим? – я резво запрыгнула в трейлер, Мика за мной следом и машина плавно поднялась вверх, осторожно выплывая из-под сени деревьев.

– Да, здесь недалеко, – он широко и сладко зевнул. – К соседнему континенту только перелететь. Берег Чесапикского залива. И знаешь, мне понравилась идея натравить твою мелкую на моих отцов. Пусть тоже попробуют поотвечать на вопросы, что и зачем у них выросло. А то знаешь, взрослому человеку такое спрашивать вроде как неприлично, а ребёнку всё с рук сойдёт.

– Это ты о чём? – я оценивающе глянула на моего доктора. Вроде ничего так, симпатичное нечто выросло у его отцов.

– Я о геноформах, которыми она меня вчера, нет, уже позавчера пытала. Вот пусть попробует объяснить папа Джентано зачем ему в бровях вибриссы, а папа Куан – какие есть дополнительные функции у мигательной перепонки.

– Кстати, о дополнительных функциях. Объясни мне, зачем было генетикам создавать, а родителям заказывать подделки под драконов? Это я о твоих приятелях, если ты не понял. Не могли же их настольно заранее, за десятки лет готовить к этой диверсии?

– Нет, конечно. Большая часть геноморф имеет чисто практическую пользу. Это, во-первых. А во-вторых, насколько я знаю, им по ходу службы часто приходится притворяться солеранами. Потому как одно дело, когда покинуть планету приказывает человек и совсем другое – дракон. Инопланетники в основной своей массе тоже не слишком хорошо разбираются в особенностях строения драконьих тел. Правда, с каждым поколением эта подделка становится всё совершеннее. Недаром нашим парням начали приходить в головы опасения и вовсе утратить человеческий облик. И кто-то этим хорошо воспользовался.

Чуть было поднявшееся настроение, когда я представила Микиных важных отцов и мою сестрёнку, выпытывающую у них особенности геномодификаций, опять испортилось. Наверное, я просто спать хочу, всё-таки уже сутки как бодрствую. Высказала эту мысль вслух и пошла в жилой отсек устраивать лежбище. А минут через десять ко мне присоединился, доверивший управление автоматике, Мика.