Текст книги "Экспедиция в Лес (СИ)"

Автор книги: Аксюта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

6

Нашествие рептилий не прошло без последствий. Паникующие люди от них шарахались, некоторые пытались защищаться. Раздалось даже несколько выстрелов. Но всё было бесполезно: всё новые и новые ящерки выскальзывали из леса, быстро пробегали по каменистому плато и старались как можно скорей приблизиться к людям. На месте откинутых или зашибленных, тут же оказывались новых две, а то и три.

Елена и Никита остановились у края леса и ошалело глядели на разворачивающуюся перед ними фантасмагорическую картину.

– Вот теперь можно не ходить, не заглядывать в окна.

– Что ты имеешь ввиду? – не поняла Елена.

– Посмотри-ка – относительно спокойными остались только собратья-мутанты и даже пытаются наводить в лагере какой-то порядок.

И действительно, только теперь Елена разглядела очаги порядка в море хаоса. Им пришлось изрядно потрудиться, убеждая перепуганных людей в безобидности пришельцев. Свою роль сыграло и то, что животные не проявляли никакой агрессии и даже на убитых в пылу сражения собратьев глядели с флегматичным спокойствием. Они ничего не делали: не пробовали укусить, не портили пищу, ничего не ломали. Только проникали повсюду, даже, казалось бы в хорошо изолированные помещения, и настойчиво старались залезть людям на голову или плечи. А если учесть их безусловный талант к маскировке, то это частенько им удавалось, что ещё больше раздражало персонал базы не прошедший изменения. Таким образом, граница между людьми нормальными и мутантами стала намного заметней.

Стихийное собрание началось внезапно, в столовой, где и раньше вспыхивали обсуждения злободневных проблем. Отчасти, потому, что это было самое большое помещение общего пользования, отчасти потому, что там регулярно встречались специалисты, непосредственно не связанные между собой по работе. Обсуждение проблемы началось с того, что один из технарей начал громко выступать в защиту пришлых ящерок, не объясняя, откуда у него взялись сведения о них.

– Сдаётся мне, коллеги, часть из нас понимает в происходящем больше остальных, – громко прозвучал чей-то голос и вопросительные, недоверчивые, подозрительные взгляды начали останавливаться… на Славике. Прав был Иван Иванович, плохой из него конспиратор. Парень покраснел и бросил затравленный взгляд на Елену.

– Если можно, уважаемые, на этот вопрос отвечу я, – она вышла в центр помещения и стала так, чтобы всем хорошо её было видно. – И для начала речь пойдёт не о ящерицах, они, кстати, весьма незначительный эпизод в нашей с вами жизни. Хочу так же заметить, что кое-что из сказанного мной поддаётся проверке, а кое-что просто придётся принять на веру, – она помолчала, – а некоторым и верить не придётся – на собственной шкуре опробуют.

– Давай уже, заканчивай со вступлениями, – на правах старого знакомого поторопил её Геннадий Лоевский.

– Все знают, о загадочной эпидемии продолжающейся на базе. Так вот, медики угадали – это действительно последняя фаза адаптации к Форрестеру. Спустя некоторое время после попадания сюда мы были заражены местными микроорганизмами.

– Бактерии? Вирусы?

– Мы ничего не обнаружили! – возмутился кто-то из медиков.

– О природе этих организмов судить рано – всё-таки внеземная жизнь. А найти их вы бы и не смогли. Вячеслав Филиппенко и София МакАртур обнаружили их на суперсовреме6нном микробиологическом оборудовании и только потому, что примерно знали, где что искать.

– Откуда знали? – прозвучал голос с задних рядов. Помещение постепенно заполнялось: уже давно не осталось сидячих мест и постепенно заканчивались стоячие.

– Не торопитесь. Это станет понятно из объяснений позднее. Некоторое время эти микроорганизмы никак себя не проявляют, потом активируются, прикрепляясь к ядерной мембране. Период активации сопровождается горячкой и потерей сознания. После приступа ситуация развивается по одному из двух сценариев: или организм полностью от них очищается, или человек получает возможность подключаться к планетарному разуму, а микроорганизмы переходят в режим работы внутриклеточных симбионтов.

– Скорее даже становятся клеточными органоидами, – поправил её Славик.

– Что вы имеете в виду под понятием «планетарный разум».

– А вот теперь мы подходим к тому, что большинству из вас пока придётся принять на веру. Все знают, что доминантный вид этой планеты, так называемые вальсиноры, соединены друг с другом посредством срастания отдельных частей тела. Таким образом получается уникальная надорганизменная система, распределённая по всей планете, за исключением водоёмов и одиннадцати каменистых плато. Вот эта сущность и обладает своеобразным разумом.

– Как Лемовский разумный океан Солярис?

– Да. Чем-то похоже. Только наш Форрестер, не просто нас изучает, но меняет по своему усмотрению.

– То есть, как меняет!? – раздался чей-то испуганный возглас. Его поддержали согласным шумом.

– Вот так. Помимо упомянутой способности с ним общаться, улучшаются реакции, зрение, равновесие, выносливость. Темнеет кожа, становятся ярче глаза и в темноте начинают светиться, тела становится как будто суше. И самое главное, по образному выражению Славика: «В голове заводится компас с дальномером и энциклопедия всего сущего». Все данные, которыми мы располагаем, будут предоставлены для ознакомления всем желающим. И возвращаясь к вопросу о назойливых ящерицах, мы просто знаем, что они не опасны.

– Что же им от нас надо?

– А вот это я смогу сказать не раньше чем завтра.

– Почему не сейчас?

– Потому, что прямая связь с Форрестером происходит во сне. И если вы думаете, что это похоже на диалог с человеком, то зря. Это скорее обмен эмоциями и образами, не всегда однозначно распознаваемыми.

– Есть ли возможность избежать мутации?

– Если и есть, то она нам не известна. Единственное, что мы можем вам предложить – сдать анализы на наличие этого «вируса СС». Мы его так назвали.

– Как лечить заболевших? – неожиданно спокойно спросила Татьяна Карповна. Профессионал он и есть профессионал: сначала – дело, эмоции – потом.

– Лечение не требуется. Самое лучшее, что можно сделать с пострадавшим – обеспечить ему прямой контакт с Лесом. Во всяком случае, как показывает наш опыт, излечение происходит легче и быстрее.

– Так это вы раскрыли окно в палату Грегсона?

– Ну, откровенно говоря, да, – парадируя мультячшного Карлсона, согласился Славик и тут же посерьёзнел. – Предлагаю всем желающим сдать анализ на вирус СС.

– Это господин Филиппенко вам предлагает, – подал голос до сих пор молчавший Вейшенг, – а руководство, в моём лице, настаивает. Мне бы хотелось знать, сколько из вас этих… мутантов.

– По нашим предварительным данным – около трети состава экспедиции, – огласила Елена результаты подсчёта открытых окон.

– И как же вами, такими, руководить!? – Это было сказано так тихо, что услышала только стоящая вплотную к нему Елена.

– Не беспокойтесь так. Я перекину вам результаты наших исследований. Там есть наши наблюдения над собой, касающиеся, в том числе и изменений в психике. Почитаете, выберете стратегию руководства, – так же тихо попыталась успокоить начальника Елена.

Он развернулся и молча, сокрушённо покачивая головой, вышел. Постепенно стали расходиться остальные. Убежал Славик делать свои анализы, вслед за ним ушла София. В числе последних вышли Елена с дожидавшимся её Никитой.

– Знаешь, я думала объяснение намного напряжённей пройдёт, – она взглянула на низко висящее солнышко.

– Вы правильно сделали, когда решили дождаться увеличения количества мутантов.

– Но мы же ничего не сделали. Не принимали решения раскрыть карты, ничего такого.

– Правильно, когда массовая доля мутантов превысила критическую отметку, процесс пошёл сам по себе в нужную нам сторону. Потому я и говорю – правильно сделали. Для доброй трети присутствующих всё это не было новостью. И я прямо таки кожей ощутил чьё-то облегчение, что он не один такой и что можно больше не скрываться.

– Ну да. А остальные типичные «сумасшедшие учёные» побежали разбираться в новых данных.

– А уж когда осознают, что и их это коснётся… будет тебе паника.

Так, перебрасываясь фразами, дошли до микробиологической лаборатории. Вот там царил форменный бедлам! В самой лаборатории и прилегающем коридоре толпились кучи народа, кто-то пробегал с деловым видом, кто-то активно жестикулировал обсуждая последние новости, кто-то мрачно курил в сторонке.

В лабораторном же помещении царила напряжённо-деловая атмосфера. София со Славиком засели за микроскопы. Татьяна Карповна организовывала процесс взятия проб на анализ. И по всюду, на всех поверхностях: полках, приборах, столах, стенах, а также на головах и плечах людей сидели так напугавшие всех рептилии. Способные мимикрировать, они были практически незаметны, только нет-нет да проявятся на фоне стены изящные изгибы хвоста или заглянут через руку задумавшегося исследователя маленькие чёрные глазки на тонких полупрозрачных стебельках.

– Нет, так просто невозможно работать! – воскликнул Славик, спихивая со стола крупную ящерицу и стряхивая с плеча ещё двух, помельче. – Лен, сделай что-нибудь! Узнай, что им от нас надо!?

На них удивлённо посмотрела София, и ничего не говоря, осторожно погладила одну из присоседившихся ящерок по спинке.

– Хорошо, попробую. Но, опять же, не раньше ночи.

– Простите, – со стула приподнялся Джарвисон Керж, прижимая вату к крошечной ранке на пальце, – но разве вы сами не можете… У вас ведь должны быть одинаковые способности?

– Способности одинаковые, – начал неторопливые и основательные объяснения Никита, выводи Джарвисона из лаборатории, чтобы не создавать там столпотворения. – Степень владения ими разная. Вот Лена у нас сновидица, Славику лучше всего удаётся определение направления, расстояния, веса и объёма, у Софии лучше всего получается с эмпатией.

– Но вы всё это тоже можете?

– Могу. Но хуже. Мой конёк – считывание информации о предметах и явлениях.

– Куда вы сейчас? – спросил кто-то. Создавалось впечатление, что уверенных в себе и осведомлённых людей не хотят выпускать из вида. У Елены даже создалось впечатление, что её схватят за рукав, как в своё время хватала маленькая племянница Маришка.

– Я хочу взглянуть, как там Грегсон. Догадался его кто-нибудь выпустить или он так и сидит в камере-одиночке.

– А если он до сих пор без сознания?

– Перенести его поближе к лесу.

Вместе с ними отправился Джарвисон и ещё пара мужчин. Вроде как для переноски пострадавшего, но кому они будут врать, когда в больнице имеются каталки, а каменистое плато достаточно ровное, чтобы докатить до края леса.

С Марком было плохо. Уже третьи сутки он не приходил в себя. Лежал горячий, потный, пульс то частил, то замедлялся почти до полной остановки.

– А капельница зачем? – тихонько спросил Никита у встретившего их в приёмной медбрата.

– Мы его на внутривенное питание перевели. Сейчас глюкозу капаем. Больше-то помочь нечем, – так же тихо ответил ему молодой мужчина, к форменной куртке которого была приколота табличка с именем «Ник Лацки». И с любопытством уставился на замершую над постелью приятеля Елену.

– Поступим как решили. Грузите его на каталку и к лесу.

– Я с ним. Останусь наблюдать за своим пациентом. И капельницу не снимать – он очень ослаб, – зачем нести пациента к лесу Ник, побывавший на сегодняшнем собрании, понимал.

– Не возражаю, – пожала плечами Елена.

– Одно плохо – со всеми этими перипетиями мы толком не поели, – сокрушённо вздохнул Никита, берясь за ручки каталки.

– В лесу можно чего-нибудь перехватить.

– А я так и не привык питаться подножным кормом.

– А я и на Земле, на природе какую-нибудь зелень в рот засовывала. Если уж ягод нет, то хотя бы щавеля или хоть кислицы листик.

– Правильно ли я вас понял, – влез в разговор дотошный Керж, – что эта ваша трансмутация не сильно влияет на психику.

– Не сильно, – согласилась Елена. – Расширяет возможности восприятия – это да. Основные черты личности остаются незатронутыми. Как была я полевым исследователем, так и сейчас большую часть времени провожу в лесу. А Никита как был начальником-теоретиком, так он и сейчас нашим подпольным исследованием руководит и организовывает.

За последнюю характеристику она удостоилась шутливого тычка в бок от Никиты и рассмеялась.

На окраине, под кронами ближайших деревьев они с максимальным удобством устроили Марка.

– Ты останешься с ним? – Никита подбородком указал на Грегсона.

– Ты же знаешь, у меня другие планы: продолжительная медитация и здоровый сон. Ты уж сам его покарауль, – с этими словами она скрылась в лесном сумраке.

Направляясь к своему любимому месту для ночёвок, медитаций и наблюдений, Елена вспоминала свои первые опыты общения с Форрестером, когда от обилия впечатлений пухла голова. Сейчас всё выглядело совсем не так. Сначала она предпринимала длительную медитацию, стараясь выкинуть все мысли из головы, а потом сосредоточиться на конкретной проблеме. Засыпала. И сны её, поначалу, были самыми обыкновенными, такими, какие бывают, когда мозг за ночь пытается рассортировать дневные впечатления. Лишь в самом конце приходил образ, догадка или озарение, которые и были ответом на мучивший её вопрос. В этот раз ей приснилось, как будто она солнышко, и в её свете греются так надоевшие всем за день ящерки, а когда действие во сне перенеслось на плато, на котором стоял их лагерь, из солнышка она превратилась в наркотик. Безусловно, этот поток сознания ещё не был решением проблемы, а только подсказкой. Но и это было уже немало. С этим можно было работать.

Утром в лагере Елену встретили нервные, раздражённые люди, провожавшие её жадными взглядами. Быстрым шагом она прошествовала к микробиологической лаборатории.

– Чего все такие злые? И так странно на меня смотрят?

– Злые – потому что не выспавшиеся, – поднял на неё покрасневшие, усталые глаза Славик. – Представляешь, эти твари повсюду! И наблюдают, наблюдают. Провожают взглядом каждый кусок, который ты себе за ужином в рот кладёшь. Заходишь в душ, намыливаешься, и тут замечаешь, что с распылителя за тобой внимательные глазки подсматривают. И ещё несколько пар на стенке торчит. А что ночью творилось! Только засыпать начнёшь, как обязательно по тебе какая-то тварь пробежит и хорошо если не одна. И это я инстинктивно чувствую, что они не покусают, не поцарапают, а другим намного хуже. Так что ты – последняя надежда человечества на Форрестере на нормальный сон.

Елена разулыбалась. Такие проблемы были ей знакомы. Собственно говоря, они были знакомы каждому, кто хоть раз пытался уснуть в палатке полной комаров.

– Определённые успехи у меня есть, но не окончательный рецепт избавления.

– Стоп, стоп. Сейчас я не способен воспринять никакую информацию. Вон лучше с Софией пойди пообщайся.

Разговор с Софией оказался неожиданно результативным. Оказалось, что девушка тоже занималась решением этой проблемы и подошла к вопросу с другой стороны – с изучения самих ящериц. Как начинающая эмпатка она постоянно тренировала свои новые способности и старалась прочувствовать не только людей, но и животных.

– Мы им просто субъективно приятны. Им хочется рядом с нами находиться.

– Да. И эта тяга на базе возрастает многократно. В лесу за ними такой одержимости не наблюдается. Возле меня сегодня ночевала пара штук, но спать они мне не мешали.

– Это удивительно, но я гораздо лучше ощущаю настроение местной живности, чем людей.

– Похоже они тут все телепаты. Потому и немые – нет необходимости в голосе.

– И мне кажется, от нашего мозга идёт какое-то излучение, которое привлекает этих зверушек.

– Остаётся только вычислить его и нейтрализовать на территории базы. Это уже почти готовый план действий. Можно выносить на суд коллег.

Елена уже в который раз вознесла хвалу Форрестеру. Потрясающее взаимопонимание, которого раньше ни с кем не удавалось достичь. Вот так, вместе, думать над одной проблемой, подхватывая мысли на лету и развивая свои-чужие идеи.

Местом для общего собрания опять послужила столовая. На этот раз основным докладчиком стал Славик, свои идеи девушки решили изложить в самом конце, под занавес. Елена потихоньку подсела к Никите, как всегда занявшему крайний столик.

– Как ночь прошла?

– Кошмар. Где-то через пару часиков после полуночи начал отъезжать медбрат. И я остался один с двумя полутрупами на руках. Хорошо хоть Марк к утру очнулся.

– И как он?

– Судя по всему, такой же мутант как и мы. Тише, сейчас Славик говорить начнёт.

– Итак, – начал Славик. – Вот какие результаты дали проведенные исследования. Из 54 человек, находящихся на Форрестере: три наших многоуважаемых патриарха не были инфицированы.

– Кто именно?

– Господин Вейшенг, Татьяна Карповна Рыжедольская и Иван Иванович Чебушенко. Я вижу две основные причины этого: во-первых возраст, вполне возможно, они не смогли бы перенести изменение или трансмутацию, как предложил называть этот процесс Джарвисон Керж; во-вторых, возможно Форрестеру нужны особи способные к размножению.

В помещении послышались смешки. Татьяна Карповна оскорблено поджала губы, но промолчала.

– Далее. 24 человека пережили приступ. Из них шестеро полностью очистились от вируса, остальные успешно прошли трансмутацию. Все оставшиеся инфицированы и ждут дальнейшей участи.

– Коротко.

– Уж как получилось.

– У нас на повестке есть ещё один вопрос, – выступил вперёд господин Вейшенг. – Что сообщать на Землю?

– А разве вы им ещё не доложили? – раздался чей-то удивлённый голос.

– У нас карантин, если вы забыли. Связь раз в неделю и следующий контакт планируется через четыре дня. Да, разумеется, у меня есть «тревожная кнопка» и я могу подать сигнал SOS. Вот только не уверен, что именно к нам прилетит: бомба или команда спасателей.

– Не стоит нервировать земное руководство.

– Свяжемся по графику.

– И что скажем?

– Правду и только правду. Которую можно проверить. Вирус и изменения, в целом положительные, в физиологии человека которые он вызывает. О связи с планетарным разумом говорить пока не стоит. Это и недоказуемо, и может вызвать слишком много лишних вопросов. А то и панику, – выступил в роли голоса разума Никита.

– Все согласны?

Раздались одобрительные выкрики.

– А теперь послушаем о самой злободневной проблеме.

И Елена с Софией изложили свои догадки. Тут же на месте сформировалась инициативная группа под руководством Йена Игла – физиолога с мировым именем, которая и взяла на себя все исследования по проблеме. Как ни удивительно, к этому проекту присоединился и едва успевший прийти в себя Грегсон. Чем уж он там помогал, Елена не вникала. Ей было не до того. Она сосредоточилась на личной жизни – впервые за несколько лет рискнула вступить в близкие отношения с мужчиной. И удивительно было, насколько легко ей это удалось. Тени прошлых неудач отступили и не мешали проявляться настоящему. Она вполне отдавала себе отчет, что только благодаря тому, что чувствовала в Никите эхо своих мыслей, смогла довериться ему. Не подумайте ни о чём неприличном – они оба уже давно не торопливые подростки, готовые воспользоваться любой подвернувшейся горизонтальной поверхностью. А процесс взаимного узнавания подчас бывает более интимным, чем обыкновенный физиологический акт, который не даёт покоя сплетникам.

Они предпринимали длительные походы в лес. Чаще всего вдвоём, иногда со Славиком или Софией, когда у тех выдавалась свободная минутка. Два раза брали с собой Иван Иваныча, но старику было трудно выдерживать темп их передвижения. Поначалу бесцельные блуждания постепенно переросли в систематическое изучение окружающей территории. А поскольку верхами передвигаться было намного удобнее, пришлось Никите осваивать древолазанье. И всё у него отлично получилось – больше разговоров было, дескать, он кабинетный учёный, такими глупостями не занимающийся.

Связь с Землёй прошла в штатном режиме. Потрясающие новости никак не были прокомментированы. Оставалось ждать следующего сеанса связи через неделю и надеяться что к тому времени там новую информацию переварят и примут какое-нибудь решение.

7

Меньше недели потребовалась учёным для поиска решения и создания опытного образца прибора, отпугивающего наглую живность. За это время расслоение в лагере стало ещё заметней – часть мутантов, как и Елена предпочитала ночевать в Лесу. Там вероятность как следует выспаться, была намного больше.

Доклад перед собравшимися коллегами делал руководитель проекта Йен Игл.

– Если без подробностей, те кому они интересны, могут потом почитать отчёт, мы выделили ту длину мозговых волн (от 9 до 12 Гц) которая так привлекает наших ящериц. Кстати, неплохо бы дать им какое-либо название.

– Мы их называем «хамелионусы» между собой.

– Пусть будут хамелионусами, – покладисто согласился Йен. – Так вот, мы создали и опробовали прибор, который будем маскировать это излучение, создавая помехи. В лабораторных условиях испытания прошли успешно. Хамелионусы постепенно потеряли к нам интерес и быстро разбрелись кто куда.

Раздались одобрительные возгласы.

– Это замечательная новость, но сейчас мне придётся немного испортить вам настроение, – поднялся со своего места господин Вейшенг. – Только что у меня был сеанс связи с Землёй. Они требуют предоставить им для обследования двух разнополых мутантов.

Теперь возгласы были возмущёнными и гораздо более громкими, чем в предыдущий раз.

– Они за кого нас принимают? За белых мышек из вивария?

– Это недопустимо!

– Возмутительно!

– И что самое главное, – печально продолжил Вейшенг. – Гарантий безопасности, для отправившихся на Землю, я не смогу предоставить никаких.

– А вот за это можно и поторговаться. За гарантии.

– Что мы можем предложить? Весь этот фураж, изучением которого мы занимались? Наши научные данные? Что?

– Таблетку от старости, – и Елена вытащила из нагрудного кармана комбинезона плотный кожистый тёмно-зелёный шарик, размером с ноготь мизинца.

Аудитория удивлённо притихла.

– Что это такое?

– Это результат работы биохимиков под моим непосредственным руководством. Собственно этот шарик – галл, нарост на коре вальсинора. Содержит комплекс веществ, восстанавливающих клеточные структуры, разрушенные деятельностью свободных радикалов.

– Это получается не «таблетка от старости» а почти бессмертие.

– Вот это сомнительно. Учтите, образцы экспериментальные, на живых людях не опробованные. Кроме того, согласно самым нашим благоприятным прогнозам, этот препарат нормальный человек сможет принять только однократно. При повторном принятии возможны серьёзные нарушения внутриклеточного обмена веществ, вплоть до летального исхода. С мутантами возможны варианты.

– Мне не нравится называть себя «мутанткой». Давайте придумаем другое определение, – резко сменила тему Шарлотта Гордон.

– Зачем вообще называть себя как-то по-особенному? Звались бы как и раньше людьми.

– Ну не скажите. Если мы по-прежнему относим себя к людям, значит, можем считаться мутантами. А мутанты – это расходный материал, объекты исследования. Если же мы себя назовём, как-то по-другому, то представимся новой расой или даже видом. И с ними, возможно, будут считаться. Это тонкий психологический момент.

– Какие будут предложения?

– Форрестерцы.

– Это больнее похоже на национальность. Не годится.

– Давайте не будем отходить от литературной традиции и назовём себя «эльфами». Тем более что великие эльфийские деревья – вальсиноры, у нас уже есть.

Нельзя сказать, что эта идея понравилась всем и сразу, но даже скептики готовы были признать, что по смыслу очень подходит. После непродолжительных дебатов предложили считать это название временным, пока не придумается что-то другое, и вернулись к обсуждению злободневного вопроса – отношений с Землёй.

– Отправить им на экспертизу эту таблетку, чтобы сами во всём убедились.

– Скопировать не смогут?

– Исключено. Мы же её не в лаборатории создавали. Непосредственно на вальсиноре вырастили, в прямом контакте с разумным Лесом. Повторить ЭТО на Земле невозможно.

– Могут просто химическую формулу активного вещества скопировать?

– Тоже исключено. Два десятка активных веществ, которые должны действовать в строго определённой последовательности. Если их просто воссоздать и смешать в одной пробирке – получится яд моментального действия.

– В таком случае можно Земле и кое-какие требования выставить. В частности, потребовать гарантий для, кхм, эльфов. Нас, кстати, уже тридцать две штуки и ещё четверо ожидаются на подходе.

– Составлять петицию, я думаю, мы доверим господину Вейшенгу. Ему же отдадим образец таблетки.

– На четыре часа запланировано включение нашего «глушителя», – объявил в заключение Йен Игл. – Обо всех замеченных эффектах попрошу докладывать мне лично или членам инициативной группы.

И глушитель был включен. На минуту все свежепоименованые эльфы замерли, а потом, наперегонки с хамелионусами, скрылись в лесу. Оставшиеся люди с недоумением смотрели им в след, а потом, догадавшись в чём дело, отключили прибор.

– Что случилось? – спросили у первого же вернувшегося. – Это больно, неприятно?

– Второе. Вспомните звук, который раздаётся, если провести пальцем по стеклу. Вспомнили? А теперь представьте, что это происходит внутри черепной коробки.

Кое-кого перекосило. Некоторых предёрнуло. Стало понятно, что прибор нуждается в основательной доработке. На то, чтобы слегка подправить диапазон излучения ушло почти два дня и за это время на ночёвку в лес начали перебираться даже люди. Что в свою очередь привело к всплеску трансмутации, которую пережили оставшиеся тринадцать человек. Из них двенадцать стали эльфами, один остался нормальным человеком.

– Я чувствую себя так, словно бы все ребята с моего двора убежали играть в какую-то интересную игру, а меня не взяли, – жаловался он Никите.

– Успех трансмутации зависит от психофизиологической готовности человека к ней, – пожал плечами Никита. – Ну и от отношения к Форрестеру в целом.

– Но ведь эльфом стал даже Марк Грегсон, а он единственный из всех, кто хотел отсюда уехать!

– Наверное, ему помогло то, что в последние дни перед трансмутацией он носился, как одержимый с идеей разгадать закономерности движения Форрестера по орбите. Ну и болел он, пожалуй, дольше остальных.

День включения усовершенствованного глушителя ознаменовался ещё одним событием: прошедшая четыре дня назад трансмутацию Шарлотта Гордон заявила, что не намерена жить как обезьяна на ветке, а пойдёт договариваться с лесом и обустраивать себе нормальное жилище. Кто-то над этим посмеялся, а Елена вспомнила свою любимую засидку в лесу и, подумала что кажется, когда она её только-только нашла, та не была настолько удобной. И тоже решила попробовать заняться обустройством жилья.

А наблюдения господина Вейшенга дополнились ещё одним фактом: новоявленные эльфы не стремились к кучному образу жизни. И когда некоторые из них решили обзавестись жильём в лесу (раз уж базовый лагерь стал почти непригоден для жизни), они не стали образовывать компактного поселения, а предпочли более или менее равномерно распределиться по лесу. Хотя некоторые селились по двое-трое недалеко друг от друга.

Очередное собрание клуба заговорщиков проходило в микробиологической лаборатории, и посвящено было выбору местожительства. К четырём эльфам-мутантам традиционно присоединился Иван Иваныч.

– Какие будут предложения? – начал он.

– У меня уже есть своеобразное гнездо, – сказала Елена.

– Но оно размером маловато, – продолжил Никита.

– И находится слишком близко к лагерю, – закончил Славик.

София промолчала. Ей было всё равно где жить, лишь бы побыстрей уйти с базы, находиться там с каждым днём становилось всё тяжелей, и лишь бы рядом со Славиком. Их роман развивался со стремительностью скорого поезда.

– У меня, в общем-то, нет никаких предпочтений, – самоустранился Никита.

– А я вот всё никак не могу забыть одно место, – Славик бездумно переставлял на столе какие-то приборы, штативы с пробирками. – Берег лесного озера, где мы когда-то останавливались на отдых с Еленой.

– Да, очень красивое место, – она согласно прикрыла глаза. – Гармоничное. Только далековато находится. Мы оттуда почти шесть часов добирались.

– Ну, так это когда было? Сейчас наверняка не больше четырёх уйдёт, – поняв, что его идея принята, загорелся энтузиазмом Славик.

– А как вы меня туда дотащить собираетесь? – спросил Иван Иваныч, с тоской глядя в окно. Очень не хотелось оставаться в одиночестве, оторванным от жизни остальных членов экспедиции. Тем более, даже после того, как было решено включать «глушитель» только на ночь, большая часть членов экспедиции предпочитала и дневное время проводить в лесу. Там же ставились и многие эксперименты.

– Пока никак, – с сожалением согласилась Елена.

– Мы вам запасное жильё оборудуем, на месте где у Елены Игоревны сейчас ночлег находится. Всего пятьсот метров от лагеря.

– В любом случае, – рассудительно продолжил Никита. – Там сейчас не только ничего нет, но даже не все его видели, это озеро. Вот обживёмся, тогда и вас перетащить к себе сможем. Это если у нас всё как надо получится.

– Должно получиться, – успокоила его София. – Я вчера была у Шарлотты. У её дома уже проглядывают очертания потолка, пола и стен. Даже заметно где будут окна и дверной проём.

– И как это выглядит? – заинтересовался Иван Иваныч. Остальные про себя подумали, что зря сами не догадались сходить и посмотреть.

– Со стороны – как плотный комок из веток и листьев. Изнутри – ветки, которые будут полом, сближаются и уплощаются, на них постепенно нарастает плотная кора, стены и потолок выглядят как стенки плетёной корзинки. Только массивней и хаотичней. Вот, собственно, и всё.

– Мне тут в голову пришло: а методикой создания живого дома кто-нибудь озаботился, или нам придётся изобретать всё заново, – задался вопросом Славик.

– Я у Шарлотты взяла. У неё уже многие спрашивали.

– Ты моя умница!

Елена вчиталась в пояснительную записку, переданную Софией, и поняла, что выращиванием домов для всей компании придётся заниматься им. Так уж получилось, что именно таланты девушек оказались наиболее пригодны в этом деле.

– Давайте-ка мы со Славиком пробежимся, посмотрим что там да как. А вы с Никитой могли бы попробовать начать обустраивать зелёный домик для профессора.

– Прямо сейчас и отправимся?

– А зачем откладывать?

И разошлись собираться в путь. Перед уходом Елена заглянула в свою комнату и поняла, что не собирается сюда больше возвращаться. Вдруг захотелось сделать какой-нибудь символичный жест, и она сняла со стенки и спрятала в рюкзак семейную фотографию, вслед за ней отправилась карандашница – единственные личные памятные вещи. Всё. Больше она в этой комнате не живёт. На выходе из корпуса столкнулась с готовым к путешествию Славиком. Миг – и оба растворились в лесном сумраке. Не прошедший трансмутации Геннадий Лоевский, только головой покачал – вот это скорость.