Текст книги "Просмотренные до рассвета (СИ)"

Автор книги: akindofmagic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Во сне они спускались в лифте в Аврорате, и ей показалось, что они застряли. Но каким-то удивительным образом, как всегда бывает во сне, в лифте появилась вторая дверь, откуда они и вышли. Потом Драко пришел в ее кабинет в министерстве и показал ей свою метку.

Пока не село солнце, Гермиона вышла в парк. Чувство спокойствия, мягкого умиротворения разливалось здесь между кустами роз и гардений, которые она так любила. Последние два-три цветка гардении источали аромат, такой яркий во влажном воздухе. Жизнь соткана из мелочей. Гермиона отобрала несколько роз, чтобы поставить в вазу.

Драко все не возвращался. Он никогда не рассказывал ей о своих проблемах. Так было и на шестом курсе, когда он скрыл от нее задание Волдеморта. Во сне он скрывал, что у него появилась метка.

Что такого произошло год назад, когда ей впервые приснился этот сон?

Осень в прошлом году была очень теплой и солнечной, почти как в том сне, где Гермиона нашла убитого Пожирателя. Нарцисса и Люциус ушли к друзьям, а они с Драко ужинали в их гостиной, а не в столовой.

Гермиона с утра была не в духе, даже зла. Причин было много, все сейчас и не вспомнить: нельзя выходить без защитной мантии из поместья, друзья Драко хоть и общаются с ней, но считают ниже себя из-за ее происхождения, жестокий закон, по которому Драко не может иметь детей с маглорожденной. В общем, причин быть обиженной на жизнь было очень много. К тому же она опять вспомнила свою беременность и то, что ей пришлось прервать ее по приказу Волдеморта. Наверное, стоило сбежать тогда, а не подчиняться приказу. И все эти мысли ходили друг за другом. И настроение было хуже некуда.

Драко предложил прогуляться. Она что-то грубо ответила. Приближалась поздняя – холодная и темная – осень. Но какое ей тогда было дело до последнего теплого вечера!

– У меня не получилось, – сказал Драко.

– Что именно? – бросила она раздраженно.

– Сделать тебя счастливой.

Драко глядел в окно, хмурился, и нарастала ссора.

– Я счастлива, – сказала Гермиона через силу. – У меня все есть.

– Что же у тебя есть?

– Красивый дом, – начала она, – большой парк, розы, которые мы посадили с твоей мамой весной…

Драко поднял бровь.

– Мой муж, сердце мантикоры… – Да, сердце мантикоры – дорогой, очень дорогой и редкий, компонент; Гермиона никогда бы не смогла попросить Драко сварить зелье от заклятия медленной смерти, если бы они его не достали. Она продолжила через силу: – Библиотека, старинные книги, отличный секс…

Драко улыбнулся на этих словах.

Она перечислила еще много всего. Длинный список. И даже развеселилась. Мысли каким-то образом перестроились, и теперь она снова смотрела на солнце за окном, улыбалась и даже была не против прогуляться. Пока Драко не сказал:

– Но у нас нет детей.

Драко следовало жениться на чистокровной, не на ней. На той же Астории Гринграсс, с которой он в детстве был помолвлен.

– Я дал слово, что сделаю тебя счастливой.

Но как он мог сделать ее счастливой, когда служил злу? И они оба это понимали. Орден Феникса был давно уничтожен, но Драко, будучи Пожирателем, участвовал в карательных рейдах Волдеморта. Их ненавидело слишком много людей.

Она помнила тот разговор, потому что он был важным, он был особенным. В тот момент оба приняли для себя решение – одинаковое, конечно, ведь линия света, которая их связала во время бракосочетания, сделала их одним целым. Как они оба приняли решение, что теперь будут мужем и женой, и позволили магической линии соединить их сердца, так же они приняли для себя внутреннее решение, что сделают свою жизнь лучше.

Светило солнце, они мечтали о будущем, и Гермиона ужасно хотела ребенка и знала, что он у нее будет.

А в этом году постоянно льет дождь, и у нее случаются провалы памяти. А ребенка нет и не будет, по крайней мере, с Драко. И в этом мире.

Небо снова затягивалось тучами. На мантии уже блестели капли дождя. Гермиона вернулась в спальню, поставила цветы в вазу и переоделась к ужину в длинное платье теплого золотистого цвета, в котором чувствовала себя очень красивой.

Вскоре она ощутила, что Драко близко. Он был где-то рядом. Гермиона вскочила и бросилась к окну. Действительно, он появился на мокрой подъездной дорожке в вихре аппарации. Следом аппарировал Люциус. Люциус выглядел даже хуже, чем в последнее время, еще бледнее и истощеннее и как будто чем-то подавленный. Драко выглядел не лучше. А она ничего не чувствовала и не могла прочесть его мысли. Окклюменция! Зато он сразу почувствовал, что она смотрит на него. Поднял голову, и их взгляды встретились. Они с отцом зашли в дом, а Гермиона стала ждать.

Драко вошел в спальню, усталый и мрачный. Скинул мантию. Гермиона знала, что когда он в таком состоянии: взвинченный, разбитый и злой, у него лучше ничего не спрашивать.

– Распорядись, чтобы ужин принесли в комнату.

Обычно они ужинали в столовой с Нарциссой, Люциусом и друзьями семьи. Гермиона не стала спрашивать, почему сегодня они едят отдельно. Спросит, когда Драко отдохнет. Тогда он сам расскажет ей все.

– Тебе приготовить ванну с пеной?

– Было бы неплохо.

Гермиона налила ему в воду зелье с успокаивающим эффектом. Позвала Типпи. Тот принес ужин и зажёг огонь в камине. Когда Драко вышел из ванной, эльф уже сервировал столик в гостиной.

В камине трещал огонь, за окном шел дождь. Драко был рядом. На ужин была курица с шампиньонами и какими-то травками, на гарнир пюре, вроде обычная картошка, но божественно вкусно. Гермиона забыла обо всем, пока ела. И только когда Типпи принес десерт, а Драко расслабленно откинулся на спинку стула, спросила:

– Как прошел твой день?

– Отлично.

– Твой отец? Он в порядке?

– Ужинает с матерью. – Драко отложил приборы и посмотрел на нее. – Твоя память восстановилась?

– Почти полностью. Вспомнила, как мы ужинали тут год назад.

Гермиона призвала к себе дневник и дала его Драко:

– Почитай, если хочешь.

– Твои сны? – он взял тетрадку, пролистал ее.

– Там мы никогда не были женаты, а войну выиграл орден Феникса.

– Неужели?

– Да, там ты с Асторией.

Драко нахмурился. Одно-единственное движение, которое она едва уловила, – и он снова был совершенно спокоен. Гермиона вдруг ощутила острое и болезненное беспокойство. Драко вернулся сегодня утром, когда почувствовал, что она зашла в опасную комнату без защитной мантии. Она тоже могла почувствовать, когда ему что-то грозило. Но Драко был настолько мощным окклюментом, что легко мог скрывать от нее, когда был в опасности.

– На Астории Гринграсс, – уточнила она, чтобы посмотреть на его реакцию.

– Какой кошмар… – он улыбнулся, и у нее отлегло от сердца. Пробежался взглядом по записям и произнес: – Уизли вернулся в палатку. – Он неприязненно усмехнулся.

– Как там Нотт? – спросила Гермиона, чтобы не говорить о Роне.

– Как всегда, отлично.

– Вы снова объезжали драконов?

Драко раздумывал мгновение, всего мгновение, прежде чем ответить «да».

– Я совсем не чувствовала тебя сегодня.

Драконы, которых выводил Нотт, были разновидностью драконов, давно исчезнувших с лица земли. Никто не знал, откуда он их взял. Они были лишены интеллекта и жили исключительно инстинктами. Объезжать их было очень опасным делом. И это бы объяснило, почему Драко и Люциус вернулись в таком состоянии и почему Драко использовал окклюменцию, чтобы она лишний раз не волновалась за него.

– А Панси как?

Обычно они не упоминали Панси в разговоре.

– Понятия не имею, – сухо ответил Драко и продолжил листать тетрадь, давая понять, что разговор окончен.

Однажды в школе она застала Драко и Панси, заходящими в мужскую раздевалку. Все знали, что они там делали. Это было прямо перед уроком прорицаний, на котором Трелони поставила Гермиону вместе с ним. Именно на этом уроке они заговорили впервые. И чем дольше они общались, тем более привлекательным он ей казался. Пока их встречи не стали чем-то необходимым. Она вспомнила их вечера в Выручай-комнате, их ссоры и примирения, свой первый раз. Тогда ей казалось, что она может в любой момент порвать с ним отношения.

И порвала, когда он впустил Пожирателей в Хогвартс.

После она с Гарри и Роном искала Крестражи. Рон долго носил медальон Слизерина, а потом бросил их в той палатке. Он не мог простить ей связи с «мерзким хорьком». В лесу Дин она проснулась, увидев сон, что Гарри тонет. Побежала к озеру, бросилась в ледяную воду и смогла вытащить тонущего Гарри из воды. Гарри достал меч со дна озера и уничтожил медальон. Но ночью у нее началась лихорадка, и им пришлось задержаться. Тогда-то их и обнаружили егеря.

Гарри отвели к Волдеморту. И тогда все и закончилось. Точнее, с этого все и началось.

Она тогда лежала в подвале и ничего не знала. Не знала, что ее собирались отдать Сивому и его компании. И Драко пришел просить за нее к Волдеморту. Не знала, что Волдеморт согласился отдать ее ему, но с условием – Драко должен убить Гарри Поттера. И Драко сделал это.

– Почему ты не ушла, когда я предложил тебе сбежать? – спросил он, прочитав ее мысли.

Драко предложил сымитировать ее смерть и отправить в магловский мир, но она отказалась. Она отказалась оставить его. Она потеряла всех, кого любила – родителей, Гарри и Рона – и не могла потерять ещё и его.

– А ты разве не знаешь?

Гермиона так тяжело переживала разлуку, что когда они встретились снова, не смогла расстаться второй раз.

– Я знаю, – ответил он, отдавая ей дневник.

В груди поднялась волна бесконечной любви – их связь.

– Сегодня в моем сне ты приходил в министерство. Ко мне.

– Ты слишком честная для того, чтобы работать в таком месте.

– Поэтому моя карьера и не задалась. А твой друг Нотт уже помощник министра.

– Я в нем не сомневался.

– Я так хотела, чтобы ты меня поцеловал…

– А я это не сделал?

Гермиона поднялась, чтобы отнести дневник на стол в их спальне. В гостиной нежно благоухало розами, которые она принесла. Но запаха, смрадного драконьего запаха, которым обычно пропитывалась одежда, в комнате не было, хотя именно здесь Драко снял мантию.

Гермиона не успела задуматься об этом, потому что Драко положил ладонь ей на задницу.

– Значит, мы были в твоём кабинете? – Драко лениво потянул бретельку платья. – Неужели я не усадил тебя на стол? – Он толкнул ее в спальню, очистил заклинанием стол. – Не задрал твою юбку?

– На самом деле нет, – ответила она, усаживаясь на столе и подставляя шею и грудь под его поцелуи.

– Не стащил с тебя трусики? Вот так… – Белье упало на пол.

– Нет… – пробормотала она, задирая юбку и разводя ноги.

– И не трахнул тебя прямо на твоем рабочем столе?

Гермиона развязала пояс его халата. Поймала короткий поцелуй. Ладони Драко легли ей на бедра.

– О боже, – она обвила его шею руками, чувствуя, как дернулся под ними стол.

Гермиона скрестила ноги за его спиной. Руки скользили по его шее, путались в волосах. Сейчас… сейчас…

– Ты самая красивая, ты самая сексуальная…

Его голос был хриплым. Она едва понимала, что он говорит, вся отдавась ощущениям. Взгляд скользнул по его лицу, по спальне, в которой они находились, – реальность это или сон? Впрочем, неважно.

Стол дернулся под нею как раз в тот момент, когда она была так близка. Гермиона подняла голову. Ей так хотелось досмотреть этот сон. Но Рон уже вернулся. И, наверное, была уже ночь.

– Представляешь, кого я видел сейчас? – сказал Рон.

– Кого? – пробормотала она, все еще пытаясь ухватиться за обрывки сна, почувствовать, что Драко рядом.

– Малфоя, – сказал Рон, бросая ботинки у двери, – выхожу из магазина, на улице никого, все уже закрыто. И тут аппаририрует Паркинсон. А затем Малфой.

– Ты уверен, что это был он?

– Не узнать белобрысого хорька?

– И что они делали?

– Не знаю. Наверняка, то же, что делали в школе. Только теперь втайне ото всех.

В груди все похолодело. Гермиона встала. Автоматически взяла две тарелки и поставила их на стол, вся внутри испытывая глухое чувство обиды и стыда. Сегодня они разговаривали в министерстве, и вот он уже с Паркинсон…

– Курица, Рон?

Гермиона вынула из холодильника блюдо с жареными окорочками, которые так любил Рон.

– Да, дай две ножки. И вон тот кусок тоже.

Гермиона вывалила дрожащими руками курицу ему на тарелку.

– Вспомнил! – Гермиона напряглась, ожидая, что он вспомнил что-то ещё о Паркинсон и Малфое. – Мама вчера передала картофельную запеканку. Где она?

Гермиона рассмеялась.

До нее дошло: ее довело до такого состояния собственное воображение. Уже более спокойная, она села рядом с Роном и наложила себе еду.

========== Глава 7 ==========

Ей не нравился Теодор Нотт. Никогда не нравился. Ещё со школы. После общения с ним всегда оставалось какое-то гнетущее чувство. Так же как от его жены Панси Паркинсон. Панси могла быть очень милой с теми, кто ей нужен, и надменной и высокомерной с теми, кого считала ниже себя. И она никогда не вспоминала, что была влюблена в Драко в школе.

Сейчас Панси стояла перед входом в министерство, Драко напротив нее. Гермиона замедлила шаг. Она знала, чувствовала, что скоро встретит его снова, но не думала что так скоро. Время как будто ускорилось. Впрочем, так бывает всегда, когда живешь от одного яркого происшествия до другого, а между ними рутина и однообразие. Для Гермионы таким ярким событием стала встреча с Малфоем.

Из дверей министерства вышел Нотт, что-то сказал Драко, и они с женой ушли. Малфой достал сигарету, как раз когда Гермиона поравнялась с ним.

– Привет, – поздоровалась Гермиона.

– Встреча выпускников? – протянул он.

– Ты часто бываешь в министерстве, – сказала она, глядя вслед Тео и Панси.

– Встречался с Ноттом. Ты знаешь, что он разрабатывает новый проект в Ирландии? Медицинские зелья.

Гермиона кивнула, припоминая, что Драко рассказывал, что занимается зельями.

– Зайдешь? – спросила она. И лишь через мгновение осознала, что только что пригласила его к себе.

– Что ты снимешь с меня в этот раз? – ухмыльнулся он.

Гермиона посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что никого нет рядом.

– Мне не нравится то, что происходит, – решила объясниться она. – Убиты два человека.

На лестнице показались сотрудники министерства. Гермиона поздоровалась, дождалась, когда они пройдут, а Малфой закурит сигарету, и продолжила:

– Твоя метка…

– И ты снова желаешь спасти мир? Надеть мантию-невидимку, оседлать дракона, выкрасть хорошо охраняемый артефакт и спасти всех несчастных и обездоленных?

– А что, если так?

Он усмехнулся:

– Зло все равно всегда побеждает.

В памяти резко всплыл ее сон и рассказ Драко о маленьком мальчике, который хотел помочь несчастному, но не мог. А потом мы вырастаем… и вот чем это заканчивается. Цинизмом и отчуждением.

– Это не так, и ты это знаешь. Бывают ошибки. Но мы все стараемся сделать лучшее, насколько это возможно. Господи, да кому я это говорю… человеку, который не стал мстить школьному врагу, когда легко мог это сделать. В Малфой мэноре… Любой на твоём месте сдал бы Гарри.

Гермиона покачала головой, пытаясь остановить отчего-то выступившие слезы.

– Ветер, – сказала она, стирая слезу, и прошла мимо Малфоя в министерство.

Подошла к лифту, чувствуя, как колотится сердце. Но когда Малфой нагнал ее и встал рядом, она не удивилась.

В этот раз лифт приехал быстро, и так же быстро они оказались на ее этаже. Малфой на мгновение остановился у таблички с ее именем и должностью «Начальник отдела инвентаризации и учета магических предметов».

В приемной Гермиона сняла пальто и отдала распоряжение секретарше приготовить кофе.

– Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер, маглорожденная волшебница, лучшая ученица Хогвартса, самая умная ведьма столетия, – проговорил Малфой, окидывая взглядом кабинет. – И как тебя сюда занесло? Я думал, ты слишком честная, чтобы лезть в политику. Я думал, ты выучишься, станешь придумывать зелья, чтобы лечить людей, или будешь колдомедиком, или станешь учить детей в Хогвартсе…

– Я выбрала политику, – ответила она тем жестким тоном, каким говорила с подчинёнными.

Малфой улыбнулся одними губами. А Гермиона вспомнила, что здесь в хранилищах министерства должны находиться магические артефакты, конфискованные после войны у Малфоев и других чистокровных семей. Это напомнило о давно откладываемой инвентаризации. Гермиону кольнуло неприятное предчувствие. Во-первых, недоделанные дела всегда лежали где-то в голове, даже если она успевала о них забыть, и исподволь давили. Во-вторых, она была очень ответственна. Характер отличницы так просто не переделать.

– И как успехи?

Секретарша принесла кофе.

– Магические предметы в полной сохранности, учтены и хранятся в надлежащих условиях, – отчеканила Гермиона, когда секретарша вышла. – Кофе?

Малфой кивнул. Гермиона взяла чашку, что было ей совсем несвойственно, и протянула Драко. Рука дернулась, когда Гермиона почувствовала прикосновение к его ладони, – и чертов кофе выплеснулся ему на пиджак.

– Прости, – пробормотала Гермиона, ставя полупустую чашку на стол. Поискала в столе салфетки и бросилась просушивать пиджак.

– Палочка, – сказал Драко.

Гермиона не понимала, при чем тут палочка, продолжая промакивать его пиджак салфетками.

– Палочкой быстрее, – пояснил он, перехватывая ее ладонь с салфеткой.

Боже, она не додумалась сделать это с помощью магии.

– Значит, ты полностью счастлива? – спросил он, глядя ей в глаза.

– Лучше не бывает, – ответила она, не отстраняясь, – у меня все есть.

Гермиона уткнулась ладонью ему в мокрый и пахнущий кофе пиджак, но не для того чтобы оттолкнуть.

– Это очевидно, – ответил он, склоняясь над ней, когда она раскрыла губы, чтобы встретить его поцелуй.

Дождь стучал в окно. Драко продолжал целовать ее, усаживая на столе. Гермиона потянулась к его ремню. Холод металлической пряжки. Реальность то была или сон? Дождь стучал: тук-тук-тук.

Тук-тук-тук…

За стеной слышна печатная машинка секретарши. Надо наложить заглушающие чары. Драко отошел, достал палочку – и Гермиона не удивилась, когда он наложил заглушающие чары.

– Я… – попыталась она. Надо рассказать ему про свой сон, пока они не натворили глупостей.

Он должен знать. Он знает, что происходит, – появилась догадка.

– Неважно.

Ну и хорошо. Гермиона запустила пальцы в его волосы. Притянула к себе снова.

Малфой провел языком по ее губе, по небу, прижался бедрами ее к бедрам. Ее, как водой, окатило истомой.

Они стояли в ее кабинете и целовались. Она и Драко Малфой.

Она не знала, чем это могло закончиться. Точнее, она собиралась это закончить. Сейчас… сейчас… Руки скользили по его шее, путались в волосах. Сначала она насытится его поцелуем. Насытится его близостью. Его запахом. Ее сном.

– Это все сон, – сказал Малфой, прерывая поцелуй и отстраняясь.

Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть, как он уходит. И когда почувствовала, что ее касается аромат его одеколона, подалась назад. Уперлась руками в стол, вцепилась в столешницу со всей силы, снимая с себя всякую ответственность за происходящее. И при этом выгнулась так… Так, чтобы Малфой мог сделать с ней все, что захочет.

Малфой запустил руку в ее волосы и оттянул их.

– Где твои длинные волосы, Гермиона?

Она ощутила его губы у шеи. Почувствовала его пальцы на животе, которые расстегивали пуговицу. Почувствовала, как остальные пуговицы выскочили из петель сами, когда Драко потянул полы блузки. Ощутила, как его ладонь поднимается по животу к груди, а вторая скользит по бедру. А ее собственные онемевшие пальцы пытаются поднять юбку. И когда ей это, наконец, удалось, Драко встал между ее раздвинутых ног и она прижалась бедрами к его бедрам. Потянулась к его ремню. Наверное, она не первая и не единственная ведьма, которую Малфой трахает за спиной жены. И не первая и не единственная замужняя ведьма, готовая отдаться ему на собственном рабочем столе. В ней начинало подниматься чувство вины перед Роном и перед той женщиной, Асторией. Если Рон узнает, что она переспала с Малфоем, он будет унижен, уничтожен. Да, в их браке появилось слишком много рутины, накопилось слишком много мелких претензий друг к другу, но Рон не был плохим человеком. Гермиона не могла поступить с ним так.

Они отстранились одновременно. Не прозвучало ни «Рон», ни «Астория». Но все и так было понятно.

Гермиона открыла глаза. Она уставилась на пятно на пиджаке Малфоя и не решалась посмотреть ему в глаза. Ей просто хотелось исчезнуть куда-нибудь.

– С нами что-то происходит, – сказала она, сползая со стола.

Опустила юбку, чувствуя, как щеки заливает краска стыда.

– Такое бывает со многими людьми, – ответил Малфой. Он хотел отодвинуться, но Гермиона вцепилась ему в предплечье.

– Я вижу тебя во сне. Вот уже целый год.

Малфой не ответил.

– Драко, что ты знаешь о магических браках?

Он задумался, потом сказал:

– Древний брачный ритуал, который могут совершить только очень сильные волшебники.

– Для чего его заключают? Это такой способ создания любви между супругами?

– Насколько я знаю, нет, – он нахмурился. – В прошлом, когда волшебников преследовали маглы, магический брак заключали для выживания.

– То есть?

– Когда один волшебник в опасности или болен, другой будет чувствовать это и сможет помочь.

– Почему его не заключают сейчас?

– Наверное, потому что брак можно аннулировать, но союз двух магических энергий может разорвать только смерть. Разве ты не читала об этом в книгах?

«В моем сне куда бы ты ни пошел, где бы ты ни был, мы всегда вместе. Я могу знать, о чем ты думаешь, что тревожит тебя, чувствую, когда ты счастлив. Я даже поругаться с тобой не могу, потому что когда мы рядом, твои эмоции – это и мои эмоции. Если тебе больно, мне тоже больно».

– Читать в книгах и пробовать самому – разные вещи. – Гермиона коснулась своей груди, там, где находится сердце. – Это похоже на линию света, которая тянется отсюда – сюда. – Гермиона коснулась его левой груди.

Ничего не случилось. Ни вспышки энергий. Ни электрического тока. Ничего. Небеса не упали. А ее желание, чтобы он не уходил, не стало сильнее. И слабее тоже не стало.

– Ты пахнешь, как всегда, – сказал Драко, наклоняясь к ней.

– Ты тоже, – Гермиона улыбнулась, чтобы не показать внезапно навернувшиеся слезы.

Драко обнял ее, медленно и нежно поцеловал в шею, у мочки уха.

– Но во сне у тебя длинные волосы, Гермиона.

Ком подступил к горлу.

– Но это все сон, понимаешь, – сказал он, продолжая касаться ее губами, – это нереально.

Драко обнял ее сильнее. Гермиона зажмурилась, стараясь впитать этот момент.

– Тогда почему мы видим его вдвоем, Драко?

– Нас кто-то проклял.

– А твоя Темная метка?

– Кто-то возрождает Волдеморта.

– Ты думаешь?

– А откуда ей еще взяться?

Но Гермиона не могла сейчас думать об этом.

– Отпусти меня, пожалуйста…

Драко убрал руки с ее талии, но когда Гермиона перестала чувствовать тепло его тела, она сказала:

– В моем сне ты любишь шоколадное мороженое. В твоем кабинете записи с формулами медицинских зелий. Ты хотел иметь того ребенка. И я… я тоже хотела его. Каждое утро, когда я просыпаюсь, я думаю, что это ты лежишь в моей постели. Каждое утро мне кажется, что еще немного, еще чуть-чуть, и я проснусь… и в этот раз, – ее голос дрогнул, – в этот раз ты не исчезнешь.

– Грейнджер, я женат.

– Я знаю, я не…

– В моем сне у меня не было выбора. Тебя и Поттера привели в Малфой мэнор. Снейп допрашивал тебя в подвале. Ему пришлось стереть твои воспоминания о Крестражах. А мне пришлось просить за тебя. Мне пришлось убить Поттера ради тебя. А потом мы поженились и тайно связались магически, чтобы помочь друг другу, если один из нас будет в опасности. И чем все это закончилось? Тем, что все приближенные Волдеморта должны доказать ему свою преданность. Должны расколоть свою душу и создать Крестраж. И он будет храниться у Волдеморта. Я один из последних, кто ещё не сделал это. Я не могу сказать тебе правду во сне. Но ты ведь и так все знаешь. Ты вспомнила, как вы с Поттером и Уизли искали Крестражи.

– В том сне, где мы занимались любовью на столе?

– Да. В том сне, где моему отцу пришлось сделать Крестраж, а мне солгать тебе, что мы объезжали драконов. – Драко усмехнулся горько.

Сейчас – она знала – он точно уйдет. И в этот раз навсегда.

– Ты вспомнила о Крестражах, несмотря на то, что твои знания о них были стёрты, потому что это все тут, – Драко коснулся ее левой груди.

Нет, мир не рухнул, и молнии не стали сверкать над их головами, но Гермиона положила свою руку на его, и несколько секунд они стояли так. Потом она опустила руку. Драко опустил свою и развернулся, чтобы уйти.

У двери он обернулся:

– Когда я ухожу на задание, я думаю, что в этот раз точно не вернусь. Ты останешься там одна, и никто не станет тебя защищать. Я думаю, что моя любовь причинила тебе только зло, отняла у тебя всех, кого ты любишь. И каждое утро, просыпаясь, я радуюсь, что это был только сон. Мы никогда не ценим то, что имеем. Рон, – кажется, он впервые назвал Рона по имени, – любит тебя, а я люблю Асторию.

Комментарий к Глава 7

Самое необычное признание в любви, которое я писала.

========== Глава 8 ==========

Его взгляд не был веселым и ясным – взглядом, каким он смотрел на нее, когда был школьником. Теперь его взгляд был усталым – как будто Драко видел слишком много того, что видеть не хотел. Впрочем, именно так оно и было. Он отвел глаза и отвернулся к Крэббу, который кричал егерям выводить дракона.

Гермиона плотнее закуталась в мантию, чувствуя растущий безотчетный страх.

Моросил дождь. Она с Люциусом стояла у искусственной запруды, в неподвижной и темной воде которой лежали обожженные стволы деревьев. Пещера, где держали дракона, находилась неподалеку.

Гермиона закрыла нос ладонью, когда воздух наполнила вонь. Дракона, держа за веревки, вывели из пещеры несколько егерей. Он водил маленькой головой, закрытой намордником, из стороны в сторону. Его чешуйчатое серое тело могло бы слиться с темным выжженным пейзажем, если бы животное не двигалось то и дело, принюхиваясь, готовое наброситься на любого.

Драко подошел к животному. Руками в перчатках взялся за поводья. Егеря что-то заорали, потянули за веревки, которыми удерживали дракона. Драко забрался в седло. Гермиона вздрогнула, когда животное попыталось выгнуться и сбросить Драко с себя. Ей показалось, что в этот момент Драко взглянул на нее. Но он тут же перевел взгляд на дракона и натянул поводья. Крэбб заорал егерям отпускать. Те отпустили веревки, сняли намордник и разбежались, укрываясь мантиями.

Дракон изогнул тело и выпустил струю огня.

Гермиона закрыла лицо, когда до нее долетел жар.

Дракон выгнул спину, и Гермионе показалось, что Драко сейчас упадет. Она дернулась к нему, хотя и понимала, что ничего не может сделать. Сердце бешено колотилось. Животное яростно выгибалось, пускало огонь. Драко начал заваливаться на бок. По его мантии лизнул огонь. Гермиона почувствовала во рту вкус крови, так сильно она закусила губу. Перевела взгляд на Люциуса, который стоял, глядя на сына пустым и безжизненным взглядом. Затем снова посмотрела на Драко. Он сумел выровняться в седле. Дракон выгибался. Вертел головой на тонкой шее. Шипел и плевался огнем и медленно взлетал, руководимый движениями Драко. Почти царапнул брюхом торчащие из воды черные стволы деревьев. Мелкий дождь не мог погасить огонь, который вырывался из его пасти. Если бы не запруда, огонь спалил все кругом.

Гермиона стояла, онемевшая от страха за мужа. Дракон между тем набирал высоту, все так же пытаясь сбросить наездника, выпускал огонь и рычал. Ей надо уйти, чтобы не беспокоить Драко своими эмоциями. Он должен быть собранным и спокойным и реагировать мгновенно. Гермиона поняла, почему он никогда не разрешал ей смотреть, как объезжает дракона. Зря она настояла в этот раз. Ей надо успокоиться и подумать о чем-нибудь хорошем.

Природа всегда действовала на нее успокаивающе. Поэтому Гермиона попрощалась с Люциусом и аппарировала в парк Малфой мэнора. В парке моросил дождь. А мысли все были одна другой мрачнее. Гермиона улыбнулась через силу. Подумать о хорошем… Однажды у нее это получилось.

– У меня есть красивый сад, у меня есть огромный дом, у меня есть любимый муж, у меня есть солнце, у меня есть запах дождя, у меня есть розы, у меня есть магия, у меня есть сконы с изюмом, которые готовит Типпи, – проговорила она. И продолжала вспоминать вслух все, что у нее было и делало ее счастливой.

Гермиона смотрела на сад, на последние розы, на небо, на котором расходились облака, показывая кусочек голубого неба. Заходящее солнце вспыхивало в каплях дождя. Настроение понемногу менялось. Серый пасмурный день уже не казался таким безнадежным. Прибитые дождями розы не вызывали тоску. Наоборот. Гермиона вдохнула аромат, улыбаясь, и в этот раз искренне.

Она не могла убивать Драко своими эмоциями. Они связаны. Он мог скрывать от нее свою боль. Она не могла. Ей не оставалось ничего другого, как передавать ему свое спокойствие, свое счастье, свою радость, пока он был там.

Гермиона вернулась в дом, когда стемнело. Драко уже должен был вернуться. Вероятно, не один, а с Крэббом и Гойлом, и остальными.

Он уже был в холле. Его мантия была разорвана и опалена с одной стороны. Гермионе ужасно хотелось броситься ему на шею, несмотря на драконий смрад и запах горелого, который наполнял холл от его одежды, но вслед за ним в холл вошли его приятели. Следом Люциус. Драко так похож на отца: та же осанка, несколько высокомерное выражение на вытянутом лице, абсолютное владение собой, что бы ни случилось, и совершенно естественное умение управлять людьми, не зря же столько лет Крэбб и Гойл таскались за ним в школе. Только Драко по какой-то причине был более человечным, чем Люциус.

Наверняка сегодня все его приятели будут ужинать в Малфой мэноре, потом напьются. Гермиона решила, что будет ужинать одна, и пока ее не заметили, аппарировала в спальню.

Вскоре в спальню зашел Драко. Гермиона бросилась ему на шею, как и хотела. Наплевать на грязную мантию и отвратительный запах.

– Дай я сначала приму душ, – сказал он, стаскивая перчатки.

Гермиона провела ладонью по его волосам.

– Я тебя люблю.

Гермиона села на кровати с дневником. «И чем все это закончилось? Тем, что все приближенные Волдеморта должны доказать ему свою преданность. Должны расколоть свою душу и создать Крестраж», – прочитала она последнюю запись.

Драко долго не выходил из душа, наконец, Гермиона услышала его, почувствовала, как он касается ее губами. Кажется, он спросил, будет ли она ужинать. Но она так хотела спать. Потом.

«Я один из последних, кто еще не сделал это», – Драко стоял у двери. Гермиона открыла глаза. В спальне было темно. Еще один ужасный сон.

Гермиона включила ночник, накинула мантию и вышла из комнаты. Ей нужно немедленно найти Драко. Она знала, что в столовой его нет. Они с друзьями наверняка уже поужинали, а теперь сидят в гостиной, курят и пьют огневиски.