Текст книги "Просмотренные до рассвета (СИ)"

Автор книги: akindofmagic

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Пролог ==========

– Согласен ли ты, Драко Люциус Малфой, чтобы эта женщина, Гермиона Джин Грейнджер, была твоей женой, чтобы жить вместе в святом поместье супружества? Согласен ли ты успокаивать, уважать и хранить ее в болезни и здравии? И оставить всех остальных, оставив тебя наедине с ней, пока вы оба будете живы?

– Согласен.

– Согласна ли ты, Гермиона Джин Грейнджер, чтобы этот мужчина, Драко Люциус Малфой, был твоим мужем, чтобы жить вместе после бракосочетания в святом имении супружества? Согласна ли ты подчиняться ему и служить ему, любить, уважать и беречь его в болезни и здравии? И оставить всех остальных, храня тебя только для него, доколе вы оба будете жить?

– Согласна.

Драко взял ее руку. Над ними взметнулась палочка служителя. Из нее вышла линия света. Один конец сияющей нити опоясал ее безымянный палец на левой руке, второй конец опоясал безымянный палец Драко. Оттуда линия света поднялась прямо к сердцу и осталась там, соединяя их.

– Пока смерть не разлучит вас.

Гермиона подняла взгляд на небо. Там сияли звезды. Ей вспомнилась услышанная где-то фраза «Говорят, когда люди смотрят на звезды, в этот момент они вместе».

========== Глава 1 ==========

Все началось с найденного в парке умирающего волшебника. Как выяснилось в будущем, во время второй магической войны он сочувствовал Волдеморту, но после войны был оправдан Визенгамотом. Но если всматриваться в прошлое в поисках связей и взаимосвязей, то становится ясно, что все началось гораздо раньше: с поезда, летящего в Хогвартс в тот последний год, когда еще был жив Дамблдор, и с того разговора с Гарри. И во всем случившемся виноват Малфой – кто же еще?

Двадцать лет назад

Гермиона любила сентябрьские дни. Летом она всегда ждала возвращения в школу. Новый учебный год – это целая новая жизнь, это приключения с друзьями, это новые учебники, которые она обычно успевала перечитать еще в сентябре. Но новый учебный год шестого курса – это нападения Пожирателей Смерти и Драко Малфой, который не выходил у Гарри из головы. А когда они с Гарри и Роном увидели Малфоя с матерью в Косом переулке, то сразу же бросились следить за ними. Малфой с матерью завернули в Лютный переулок и зашли в магазин «Горбин и Бэркес», известный тем, что там продавали волшебные вещи и темные артефакты.

В Хогвартс-экспрессе Гарри не переставал говорить о Малфое и о том, что тот стал Пожирателем Смерти. Ей пришлось его осадить. Ну какой из трусливого избалованного Малфоя Пожиратель! Его отец был по-настоящему опасен. А что такое Драко? Красивый, изнеженный, слабый. Только и способен, что обзываться и делать мелкие пакости. Даже его “грязнокровка” уже не раздражало.

– Было бы забавно, если бы кто-то из нас смог подружиться с Малфоем, – сказал Гарри, – и выведал все его секреты.

Рон засмеялся, переводя озадаченный взгляд с друга на Гермиону.

– Гарри шутит, – успокоила она Рона.

– А что? Ты девушка. Ты могла бы ему понравиться, – продолжил Гарри.

– Малфой скорее съест лягушку Невилла, чем станет встречаться с маглорожденной, – поморщилась Гермиона.

– А ты бы могла встречаться с мерзким прыщавым хорьком? – На лице Рона было написано такое отвращение, будто это ему предложили встречаться с Малфоем.

– У Малфоя поместье во Франции, – добавил Гарри, – есть лягушек ему не впервой…

– Хватит уже! – Гермиона чуть не запустила в Гарри книгой.

– Ты куда? – спросил Рон, когда она отложила книгу и встала.

– Куплю шоколадных лягушек.

– Мне тоже принеси, – сказал ей вслед Рон.

Она шла по коридору, ища продавщицу сладостей, когда дверь вагона распахнулась. Поезд дернулся. Гермиона не удержалась на ногах. Она полетела, врезалась в человека в дверях и ухватилась за его одежду, чтобы не упасть. Первое, что она почувствовала – это запах. Сигарет, мятных леденцов. Второе, шершавую ткань в руках. Она медленно разжала пальцы, чувствуя всем телом, в кого сейчас врезалась.

Малфой держался за косяк двери, а за его спиной на них с усмешкой смотрели слизеринцы. Выше ее, одетый в черную рубашку и пиджак, тонко пахнущий очень по-мужски, он сверлил ее взглядом сверху вниз. И хотя все длилось меньше секунды, она запомнила прикосновение к его телу и этот взгляд почти черных из-за расширенных зрачков глаз. Ее царапнуло предчувствие.

Малфой открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в тот момент поезд дернулся снова, и их растолкало в разные стороны.

Что ж. Лягушки подождут.

– А лягушки? – спросил Рон, когда она вернулась.

– Съел Малфой, – ответила она рассеянно.

Через пару недель перед уроком прорицаний Гермиона застала Малфоя и Панси у раздевалки мальчиков. Панси увидела ее и поспешно отвернулась. На лице Малфоя появилась его обычная усмешка. Он положил руку Панси на задницу и подтолкнул к раздевалке.

Они появились перед самым уроком. Оба красные. Малфой зашел в класс и ни разу не взглянул на Панси.

Трелони поставила Гермиону с ним в пару. Они безуспешно по очереди смотрели в хрустальный шар, пытаясь увидеть будущее. Иногда она ловила на себе его взгляд. Впрочем, ничего не выражающий. А Панси постоянно смотрела на него, и у Гермионы было чувство, что слизеринка сейчас расплачется.

2017 год

Гермиона любила сентябрьские дни. Хотя она давно уже не была школьницей, каждый год в сентябре ей казалось, что жизнь только начинается. В тот ясный сентябрьский день она с утра чувствовала странное томление, какое не испытывала много лет. Днем она вышла с работы, чтобы в ближайшем парке сесть на скамейку с бутербродом, который захватила на обед, и поймать немного солнечных лучей.

Не то чтобы Гермиона часто обедала в парке. Обычно сразу же после работы в министерстве она аппарировала домой либо на какую-нибудь очередную ненужную встречу, которых в её жизни стало очень много. В детстве она мечтала стать колдомедиком, но потом были домашние эльфы, защита гиппогрифа, ей прочили карьеру в политике. С ее упорством, умом и статусом героини войны это казалось самым правильным выбором.

Теперь в министерстве у нее был собственный кабинет, хотя и не такой шикарный, с дубовыми панелями и ковром на полу, какой занимал ее бывший одноклассник Теодор Нотт.

Гермиона отложила бутерброд, как вдруг услышала за спиной какой-то шум. По школьной привычке ничего не упускать из внимания она вскочила, завернула за большие кусты сирени, которые в это время года стояли с пожелтевшими листьями. Ее оглушил хлопок аппарации, а затем она увидела на земле волшебника. Он хрипел, схватившись за горло.

Гермиона попробовала ослабить мантию на горле проклятого. У нее это получилось. И пока она возилась с его одеждой, рукав его мантии задрался, и она увидела на его предплечье Темную Метку. Гермиона послала патронус Гарри.

Ее заклинания были бессильны против этого заклятия. Когда появились колдомедики и Авроры, волшебник был мертв.

– Не говори пока никому о его метке. Сначала разберемся, откуда она, – сказал Гарри.

– Как в школе, – вздохнула Гермиона, переводя взгляд с места, где недавно лежал убитый, на падающие листья.

– Как в школе, – согласился Гарри.

Но Гермиона знала, что ничего не будет, как прежде. Они все очень повзрослели. В прошлое не вернешься, как бы ни хотелось.

– Завтра встреча выпускников в Хогвартсе, – сказала она. – Говорят, Макгонагалл устраивает настоящий прием.

– Рон будет?

– Конечно! Как же он пропустит закуски.

К ним подошли другие Авроры.

– До завтра.

– До завтра, Гарри.

И он аппарировал с ними.

Гермиона опустилась на скамейку. Она-то думала, что никогда больше не увидит смерть и Темную Метку в реальности. Ей хватало того, что она видела ее во сне, который снился уже целый год. Один и тот же сон: Темная метка, Пожиратели и Драко Малфой.

После войны Малфой был оправдан и вернулся доучиться в Хогвартс. В тот год он, казалось, забил на все: на свою жизнь, на учебу, и только алкоголь, сигареты и девушки заполняли его жизнь.

А после школы он внезапно женился на Астории Гринграсс, чистокровной волшебнице немного младше их. Детей у них не было. Он нигде не работал, а Малфой Мэнор почти весь использовался как музей.

Панси буквально через месяц после его свадьбы вышла замуж за Теодора Нотта. Нотты и Паркинсоны, несмотря на пошатнувшееся после войны положение, пригласили на свадьбу более трехсот человек – все люди, связанные с бизнесом и политикой. Говорили, что свадьба Ноттов была намного роскошнее скромного бракосочетания Малфоев. На Панси было пышное платье: двенадцать метров дорогого шелка. И выглядела она действительно великолепно. Теодор Нотт, невысокого роста, щуплый и темноволосый, выглядел не так шикарно, как его невеста. Впрочем, они неплохо смотрелись вместе. Панси улыбалась всю ночь, и они казались счастливыми. Малфой пришел на свадьбу с женой, невысокой худой шатенкой.

Потом Гермиона видела его пару раз случайно. В последний раз год назад, когда выходила из министерства. Она узнала его издалека по светлым волосам. И по зудящему чувству внутри. У него было усталое лицо с заметными морщинами на лбу, на голове беспорядок. Он немного располнел. Но едва он повернулся в ее сторону и сделал ленивое движение рукой, поднося сигарету ко рту, все встало на свои места. Его кошачья грация, грация хищника, его ухмылка и его серые глаза, в которых она увидела не веселье, как в детстве, а усталость. И вся эта аура – аура мужской привлекательности, которая полностью отсутствовала у ее мужа, Рона Уизли, а Малфой ее буквально излучал.

Они коротко поздоровались, и Гермиона прошла мимо.

Наверное, с тех пор он и начал ей сниться. В ее кошмаре, в котором победил Волдеморт, а Рон и Гарри были мертвы, они с Драко Малфоем были женаты.

========== Глава 2 ==========

Перед Гермионой раскинулся старинный замок с высокими башнями, такой огромный, что, чтобы рассмотреть его полностью, надо подняться в небо. Ее школа. Здесь она пережила свои самые захватывающие и опасные приключения. Здесь нашла друзей. Здесь встретила любимого человека. Здесь сражалась на стороне светлых сил. Ветер кружил в прохладном ночном воздухе опавшие листья, и Гермиона еще чуть-чуть и чувствовала бы себя той самой девочкой, которая, задрав голову так же, как и сейчас, смотрела на этот замок впервые.

В Большом зале зачарованный потолок все так же показывал небо, светильники на стенах в виде птичьих голов извергали огонь и так же плыли над головой тысячи зажженных свеч, как когда она была школьницей.

У входа стояла компания слизеринцев, а за нею Гермиона увидела Джинни и Рона, которые зашли в Большой зал раньше нее.

Теодор Нотт поздоровался, не отрываясь от беседы. Нотт был таким же скользким и тщеславным, как в школе. Он мог заговорить с ней в министерстве, мог быть очень вежливым и щедрым… когда ему было что-то нужно. Его жена Панси Паркинсон демонстративно отвернулась. Панси никогда с ней не здоровалась. Гермиона знала, что она запрещала, чтобы ее дети дружили в школе с детьми Джинни и Гарри. Джинни, впрочем, делала то же самое. Забини растянул губы в улыбке и поздоровался. Гойл процедил приветствие. Гойл был так же туп, но, как его отец, умел делать деньги.

Она прошла мимо них, а затем увидела Малфоя. Он держал за руку худую невысокую женщину. Астория Гринграсс. Его жена. Гермиона остановилась и уставилась на них. Он не выглядел, как Малфой из ее сна. Он был одет в черный костюм, над которыми так любил потешаться Рон, который никогда не вылезал из джинс и фланелевых рубашек. Астория была в темном платье. Астория увидела ее и улыбнулась.

Малфой оглядел ее с ног до головы. Когда Гермиона просила секретаршу купить ей платье, то указала, что платье должно быть особенным. Платье действительно было особенным: двухслойное кремового цвета, внутренняя часть из шелка, верхняя часть – тонкая сетка, расшитая в беспорядке стеклярусом и стразами разного размера. Было уже поздно искать ему замену. И Гермиона пошла на встречу выпускников так: вся сверкая стразами. Кто бы мог подумать, что именно Малфой станет ее разглядывать.

Он сухо поздоровался и отвернулся. Гермиону пронзило чувство, что он ведет себя так специально. Она поздоровалась в ответ, отвернулась и пошла к гриффиндорцам. Но когда она шла мимо Малфоя, ее охватило надрывное тянущее чувство. Ноги стали как ватные, идти стало невероятно трудно, ощущая его буквально в шаге от себя. Наконец, Малфой остался позади, но ее чувство стало лишь сильнее.

Все только и говорили, что об убитом волшебнике, который оказался оправданным Пожирателем. Ей в сотый раз пришлось рассказать, как она нашла его в парке. Но когда она говорила с друзьями, все ее внимание обращалось на слизеринскую сторону, туда, где стоял Драко Малфой. В нем было что-то, что притягивало взгляд. На него обращали внимание все женщины в зале, не только она. Его губы изгибались в ту самую усмешку. Он носил свой слизеринский перстень. И его глаза были того же стального цвета, переходящего в голубой. Эти глаза встретились с ее, когда она в очередной раз сверлила его взглядом. Она отвернулась.

Наконец, выступила с речью директор школы Минерва Макгонагалл. Затем пригласили ее. Гермиона взошла на помост, где раньше обращался с речью профессор Дамблдор, а теперь Макгонагалл, и вот сегодня эта честь выпала ей. Сунула руку в сумочку, но не нашла пергамент с речью. Она забыла его дома!

– Добрый вечер. – Она обвела толпу глазами, вспоминая, что обычно говорят в таких случаях. – Меня зовут Гермиона Грейнджер.

Раздались аплодисменты.

– Все мы прошли долгий путь. Девятнадцать лет, наполненных радостью победы. – Гермиона сделала паузу, всматриваясь в знакомые лица. – Все мы очень изменились и… – Взгляд упал на Малфоя. Он стоял рядом с женой. – И…

Перед глазами возник умирающий волшебник в парке.

– И…

Малфой повернулся к жене, что-то ей прошептал. Затем поднял на Гермиону взгляд.

– И я. Хочу. Сказать. Сказать… не… не всегда то, что мы хотим сердцем, совпадает с тем, что считают правильным и хорошим другие люди, – проговорила она на одном дыхании. Малфой продолжал смотреть на нее. – Прошло девятнадцать лет после школы, но, возможно, у нас еще есть время что-то исправить.

Раздались жидкие аплодисменты. Гермиона поймала удивленный взгляд Макгонагалл. Что она несет?

– Неплохая… импровизация, – сказал Гарри, когда она отошла от микрофона.

– А где еда? – спросил Рон. – Недавно тут проходил эльф с подносом.

– Как тебе моя речь?

– Раньше у тебя были речи получше, – ответил Рон. – Смотри, вон там он! Как всегда, слизеринцам первым принес жаркое, – проворчал он, исчезая.

Ну почему она забыла чертову речь! Никто не обязан выслушивать ее душевные излияния. В конце концов, это она выбрала карьеру бюрократа, выбрала привычного и понятного Рона, выбрала все это вместо того, что ей хотелось на самом деле. И пока к ней не подошел еще кто-нибудь, она вышла из большого зала и направилась во внутренний двор.

Во дворе было прохладно и тихо, только ветер шелестел пожелтевшими листьями плюща, тянущегося по каменным аркам. В полутьме она заметила человека в черном. Его светлые волосы были растрепаны, и ветер доносил до нее запах сигареты, которую он курил. Драко Малфой.

– Хорошая речь, Грейнджер.

– Это было ужасно.

Малфой пожал плечами.

– Так что бы хотела изменить в своей жизни самая умная ведьма столетия? – спросил он.

– У тебя не бывает чувства, что жизнь тебе чего-то недодала?

Малфой посмотрел на нее внимательно.

– Мне кажется, тебе-то жизнь дала достаточно, – сказал он. – Ты куришь?

– Нет.

– Молодец.

– Сигареты убивают.

– Ты считаешь, что мне недолго осталось? – Он встретился с ней глазами.

– Вчера я нашла в парке умирающего волшебника.

– Я в курсе.

Если бы она была колдомедиком, возможно, она могла бы помочь тому человеку.

Малфой перевел взгляд на ночное небо, и на этом их разговор, казалось, закончился. Гермиона собиралась уйти, но почему-то продолжала стоять с ним рядом. Малфой уже докурил, но он тоже не уходил. Он казался таким знакомым и близким, будто они прожили вместе целую жизнь. Гермиона чуть было не призналась ему, что видит его во сне, но подробности сна стали всплывать перед глазами, и она засмущалась. Он мог решить, что она влюблена в него со школы. А это было не так.

Она продолжала жадно всматриваться в него, думая, что он занят рассматриванием старинного фонтана в центре двора, а ее волнение росло. Она вспомнила, как ждала его в гостиной Малфой мэнора во сне.

– На твоем платье вышиты созвездия, – сказал вдруг Малфой. – Вот эта большая стекляшка – это Альдебаран, а у левой груди – созведие Дракона.

– О… А я думала…

–Так о чем ты хотела поговорить, Грейнджер?

Разве она хотела с ним говорить? Гермиона посмотрела на его лицо. На эти губы. Она чувствовала, как если бы это было реальностью, как он целует ее. В теле разлились жар и волнение. Малфой нахмурился, в его глазах вспыхнуло что-то. Он дернулся. Оглядел ее.

– Раз тебе нечего сказать. – Он развернулся и быстрым шагом пошел в замок.

Это было невыносимо. Располневший, усталый Драко Малфой, а она думала о нем так, будто была влюблена в него со школы. Она бы заперлась с ним где-нибудь, если бы он только предложил. Как она могла так думать? Он женат! Она сама замужем!

Вернувшись в замок, Гермиона направилась в туалет; там открыла кран с холодной водой. Она ополаскивала лицо снова и снова, пытаясь привести мысли и чувства в порядок. Если бы в этот раз в туалет влетел тролль, она бы не удивилась, – всё к этому шло.

– Гермиона, ты в порядке? – В туалет вошла Джинни.

– В полном. – Не могла же она рассказать, что только что произошло.

– Видела, как на тебя смотрит Малфой? – хихикнула Джинни, поправляя помаду. – Слизеринский принц снизошел до маглорождённой волшебницы через девятнадцать лет после школы.

– Не видела.

– Вы с Асторией чем-то похожи.

– Тем что мы обе женщины?

– Невысокая худая шатенка с темными большими глазами. У него явно есть сексуальный типаж.

– Я никогда ему не нравилась, – ответила Гермиона, но внутри поднялась волна возбуждения от одной мысли, что она действительно могла бы ему нравиться.

Джинни что-то говорила о закусках, которые приготовили домовые эльфы, Гермиона слушала вполуха, мыслями находясь с Малфоем во дворе.

– У него красивые руки.

– У кого?

Она сказала это вслух?

– У кого? – повторила Джинни.

– Ни у кого. Пойдем.

Когда они вернулись в большой зал, все взгляды повернулись в их сторону, и она поняла почему. В середине зала стоял Рон и, судя по его виду, пока ее не было, он успел набраться. Гермиона скорее бросилась к нему, зная, что чуть что, он лез в драку. А пьяный тем более.

– Бывший Пожиратель Смерти заявился в Хогвартс как ни в чем не бывало, – говорил Рон.

Напротив него стоял Малфой, а за его спиной Астория.

– Трусливый хорек, что, боишься ответить? Папочка тебе больше не поможет.

– Меня пригласили сегодня так же, как и тебя, – ответил Малфой.

Рон побагровел. Он поднял ногу – и Гермиона вспомнила, как он пнул Малфоя, когда находился под мантией-невидимкой в день битвы за Хогвартс.

– Рон идём. – Она потянула его за рубашку.

– Буду еще пачкаться о чистокровное дерьмо, – выплюнул он, опуская ногу. – Что, Малфой, твоя чистокровная жена даже детей не может иметь. – Рон и не думал идти, как она ни тянула.

Малфой выглядел совершенно спокойным. Его взгляд скользнул на нее, и она быстро отвела глаза.

– Уизли, – сказал Малфой, – лучше пригласи свою жену танцевать.

– Ты мне будешь указывать, что мне делать с женой… – рявкнул Рон.

– Рон, я, правда, хочу потанцевать… – проговорила Гермиона.

Рон отпихнул ее и выхватил палочку. Малфой выхватил свою.

– Пожалуйста, Рон, – просила она, видя, как вокруг них собираются люди.

Ей пришлось достать палочку и встать перед Роном напротив Малфоя, чтобы они не натворили глупостей.

– Магическая битва, – прозвучало в толпе.

– Давайте, как в школе, – кто-то говорил, она не видела лиц, глядя на Малфоя. – Грейнджер против Малфоя.

Раздался одобрительный гул толпы.

– Надери Малфою задницу, Грейнджер.

– Давай, Миона, покажи хорьку, где его место, – сказал Рон, – или я сам его прокляну.

– Рон, хватит, – прошептала она.

Но Рон толкнул ее к Малфою.

– Я не дерусь с женщинами, – сказал Малфой.

– Это потому что ты не способен ее победить, – к ним протиснулся Финниган. – Потому что ты трус…

Неужели Малфой купится на это?

– Пусть так, – сказал он, отводя руку с палочкой.

И в этот мгновение в нее полетело с его стороны Дантисимус. Уже потом, вспоминая этот момент, она поняла, что проклятие кинул в нее не Малфой, а кто-то из толпы, но, наученное войной, ее тело отреагировало моментально. В Малфоя полетело Остолбеней. Он тут же выставил Протего. Ее поразило то, каким четким отработанным движением он это сделал.

– Грейнджер! – кричала толпа, расступаясь.

– Конфундус, – бросила она в Драко.

Он увернулся, и в нее полетел Остолбеней, который она тут же отразила.

– Инкарцеро, – кинула она, желая скорее завершить битву, в которую их втянули.

В нее полетел еще один Остолбеней.

Она должна была попасть в него еще первым заклинанием! Что с ней не так? Не мог же Малфой вдруг ни с того ни с сего стать сильным магом? Тем более сильнее ее.

– Инкарцеро!

– Конфундус.

Почему так? Чертов Малфой…

“Левикорпус!”

Мощное невербальное заклинание подвешивания вверх ногами почти коснулась Малфоя, но он увернулся. Его скорость и владение собой ошеломляло. Такую реакцию она видела у Гарри и у других Авровов, но у них были годы тренировок.

– Левикорпус! Остолбеней! Депульсо! – Она не видела Малфоя, кидая в него заклинания без разбора. – Эксп…

Ее Экспеллиармус замер на букве “п”, как и все ее тело, парализованное точным и жестким невидимым заклинанием. Вторым заклинанием ее снесло с ног, а третье должно было вонзиться прямо в сердце и разорвать его. Все это она ощутила в какие-то доли секунды. Малфой при этом не произнес ни слова. Падая, она увидела ужас на его лице. Его рука с палочкой дрогнула. И за мгновение до того, как ее поразило третье заклинание, ее силой метнуло вбок. Перед глазами мелькнула стена, а затем, опаляя жаром, сбоку хлынул огонь – заклятие Малфоя попало в лампу в виде птичьей головы и разнесло ее в клочья.

Гермиона отпрянула от огня. Она снова чувствовала свое тело и на автомате метнула в Малфоя мощное Депульсо. Он так же стоял напротив нее, бледный, и даже не поднял Протего. Отбрасывающее заклинание подняло его в воздух и метнуло на дубовый стол. Стол процарапал пол, отъезжая назад. Малфой ударился и отлетел на пол.

Послышался довольный рев:

– Грейнджер! Грейнджер победила!

В груди запульсировала сильная боль. Гермиона бросилась к стонущему Малфою, чувствуя, что его страдание и есть причина ее боли. Но к физической боли прибавилась другая, глубоко в душе, когда она увидела, что над ним уже склонилась Астория, его жена. Она водила над ним палочкой, что-то шептала, нежно придерживала его спину, когда он садился.

Гермиона поймала на себе ненавидящий взгляд Панси.

– Я знаю, ты не специально. – К ней подошла Луна. – В школе постоянно кто-то ссорился, вот и вы с Драко поссорились.

– Грейнджер, зачем надо было унижать его так? – сказала Панси, подвинув Луну.

Малфой между тем поднялся на ноги. Гермиона подошла к нему.

– Драко, ты в порядке?

– Поздравляю, Грейнджер, – сказал он. – Ты победила.

Она хотела было отвести его в сторону, чтобы спросить, что это было, но к ней уже подошли Гарри и Рон. Снова полилась музыка. Толпа стала расходиться.

– Хорошо ты уделала хорька, – сказал Рон.

– Ты видел, какие заклинания он в меня послал? – спросила она.

– Остолбеней.

– Я про другие.

– Ничего не видел.

– Гарри, а ты?

– Он чем-то невербально кинул тебя на стену. Даже лампа разбилась, – сказал Гарри. – Но ты быстро среагировала и оглушила его.

– И все?

– Все.

Неужели боевые заклинания она придумала?

Рон без всякого желания обнял ее за талию и повел танцевать. Танцуя, он продолжил жаловаться на хорька, на мерзких слизеринцев и на ужасное шампанское, от которого у него завтра разболится голова.

Малфой тоже пригласил жену танцевать. Он повернулся к ней и что-то тихо ей сказал. Астория ответила. Ладонь Астории была худой и сухой, совсем некрасивой, а Малфой держал ее так, словно она была какой-то драгоценностью.

Рон продолжал жаловаться. Гермиона смотрела на Малфоя. Малфой был красив. Красив с морщинами на лбу, с бардаком на голове, красив, как всегда, красив, как в ее сне, где он принадлежал только ей.

Комментарий к Глава 2

Давненько я не писала экшн. Ещё со времен ЕЛВ, когда Гермиона пыталась украсть палочку на каминной полке.

Вообще если бы я давала название главам, то эту бы назвала Разорванное сердце, ну или Разбитое. Суть одна.

========== Глава 3 ==========

Гермиона целует его лицо: щёки с острыми скулами, нос, тонкие губы, подбородок. Встречается с внимательным взглядом серо-голубых глаз. И его ладонь ложится ей на поясницу. Целует лоб, на котором уже есть морщины. Целует каждую.

Когда-то в школе на уроке прорицаний Трелони сказала, что её душа сухая, как листы пергамента, и это было неправдой. Она любит Драко так сильно, что однажды не перенесла разлуку. И вот чем это закончилось: она решила остаться с ним, хотя могла скрыться в магловском мире. Впрочем, она не жалеет себя. Никогда не жалела.

Она спускается поцелуями по его шее на грудь, усыпанную родинками. Руки Драко скользят по ее пояснице ниже и тянут вверх сорочку. Гермиона чувствует, что под сорочкой на ней нет белья. Его ладонь ложится ей на обнаженную задницу и лениво гладит, не доходя на промежности.

– Ты целуешь меня так, будто влюблена в меня, – говорит он.

Она старается не обращать внимания на сарказм в его голосе. Накануне они поругались. Как бы ей хотелось уметь следить за своим языком и не ранить тех, кого она любит! Но вчера она, правда, не хотела его обидеть. Она даже не поняла, как случился тот разговор, почему они вообще вспомнили детство и Хогвартс. Она сказала ему, что иногда думает, что было бы, если бы войну выиграл Орден Феникса. Может, она смогла бы сделать карьеру в политике, а не сидеть постоянно в Малфой Мэноре. Драко ужасно разозлился. Он почему-то решил, что она винит в этом его. Но она не винила его. Никогда ни в чем не винила. Даже в смерти Гарри не винила, хоть до сих пор не могла не думать об этом.

Она приподнимается, чтобы он мог снять с нее сорочку. Целует его живот, прикусывает полоску волос, уходящую вниз под резинку пижамных штанов. Ложится на него. Чувствует грудью, какой он твердый. Драко переворачивает её на спину, нависает над ней и целует, резко и глубоко. Разводит ее ноги. Приспускает штаны – и она чувствует его там. Щиколотки елозят по скользкой ткани штанов в такт их движениям. Гермиона вонзается ногтями в его ягодицы, чтобы притянуть его ближе.

– Я тебя люблю, – бормочет она, двигаясь с ним, – я тебя люблю…

– А вчера ты утверждала, что жизнь тебе чего-то недодала.

Он меняет угол, и теперь все чувствуется ярче. Она стонет. Стонет. Растворяется в нем. А когда открывает глаза, видит его предплечье. На нее глядят черные глазницы черепа. Руки Драко напряжены. Она гладит его предплечье, не касаясь метки; нежно царапает выступающие вены.

Во время секса он расслаблен и не использует окклюменцию, поэтому она может чувствовать все, что чувствует он. Ощущает внизу живота его подступающий оргазм. Драко движется быстрее. Его глаза прикрыты. И, сделав пару глубоких толчков, он останавливается с блаженным выражением на лице. Он кончил в нее, но Гермиона знает, что детей у них не будет. Она пьет противозачаточное зелье.

Она утыкается ему в грудь, ловит его руками, ловит… чувствует пустоту и просыпается.

У нее никогда не будет детей. Даже во сне не будет. Рон проснулся позже нее и не заметил, что она плакала.

– Ты не жалеешь, что у нас нет детей? – спросила она.

– Мне и так хорошо. – Рон отвернулся и простонал: – Это было не шампанское, а моча соплохвоста! Что б их всех…

– Ты знаешь, у маглов есть способ, когда даже бесплодная женщина может забеременеть.

– А как же твоя карьера? – Рон сел на кровати, зевая.

– Мне уже тридцать семь.

– Решай сама, – бросил Рон и поплелся к холодильнику.

Раньше ей бы понравилось, что Рон дает ей все решать самой. Но почему-то в этот раз это ужасно расстроило. Ему действительно было все равно. Не надо было тогда делать этот аборт, Рон был против, они тогда сильно поругались, но не могла же она стать матерью в девятнадцать лет! Что бы подумали люди? Макгонагалл? Министр? Ее враги со слизерина? Малфой, наконец? Самая умная ведьма столетия, героиня войны, золотая девочка с такими блестящими перспективами… и беременна в восемнадцать лет! Она бы это не пережила. А теперь ей уже тридцать семь, они давно не предохраняются, а беременность все не наступает, и… Рону теперь все равно.

Одно радует, завтра понедельник, и она, наконец, забудется в работе.

Рон все воскресенье смотрел телевизор. А она думала, какие решения бы приняла, если бы могла вернуться в прошлое. Если бы только она могла тогда увидеть будущее!

На следующий день Гермиона должна была проводить инвентаризацию в хранилище магических предметов. Но документы для описи не были подписаны вышестоящим отделом. Поэтому ей снова пришлось отложить проверку. Все утро она сортировала пергаменты в своем кабинете, чтобы делать вид, что чем-то занимается. Затем пила чай в соседнем отделе. И не дождавшись, когда закончится рабочий день, снова пошла в парк рядом с министерством. Убитый волшебник не шел из головы, и она хотела убедиться, что авроры ничего не упустили.

Она вспомнила себя с портфелем в строгом костюме и недовольным лицом, когда они с Гарри и Роном под оборотным пробрались в Министерство, чтобы добыть крестраж. Тогда им казалось, что это всё никогда их не коснется и они никогда не повзрослеют. И вот она сама шла, стуча каблуками по мостовой, узкая юбка сковывала движения, волосы подстрижены так, чтобы утром их было легко и быстро мыть и сушить. Полдня она провела, делая вид, что работает, потом пила чай с Перси и его отделом, и ушла пораньше.

Начал накрапывать дождь.

У самого парка ее снова охватило знакомое томление, дыхание сперло, как если бы она снова была девочкой, влюбленной в первый раз. Она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, но это не помогло успокоиться, потому что, завернув за кусты, она увидела Драко Малфоя.

Он стоял на том самом месте, где Гермиона нашла проклятого волшебника.

Его одежда намокла, но Малфой, полностью погруженный в свои мысли, и не думал защищаться от дождя заклинанием.

Ее залили теплые чувства, как если бы она встретила старого друга или любимого человека – совсем не то, что она должна чувствовать при виде Драко Малфоя. Она очень хорошо знала, что даже спустя годы его друг Тео продолжал ее ненавидеть и считать хуже себя. Малфой мог оказаться точно таким же.