Текст книги "Ева уходит на север (СИ)"
Автор книги: Ai_Ais
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
========== Глава 1 ==========
И Бог шагнул в пустоту.
И Он поглядел вокруг и сказал:
– Я одинок. Сотворю себе мир
(Джеймс Уилдон Джонсон)
И сказал Господь: «Нехорошо быть человеку одному»
(Бытие)
ЗАПИСЬ В ЖУРНАЛЕ: СОЛ 97
«Да»! Они ответили «да»!
Такого возбуждения по поводу «да» я не испытывал с выпускного бала.
Ладно, надо успокоиться*.
…
***
СОЛ 97. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Сказать, что я был счастлив в моей ситуации, означало просто промолчать, я же вёл себя как тринадцатилетняя девчонка на концерте любимой рок-группы: подпрыгивал, визжал и сквернословил, радуясь, что кто-то теперь меня точно слышит. И что этот «кто-то» – хренова туча умников из НАСА, для которых изобретать средства выживания для заблудших астронавтов – есть часть их работы.
Я рыдал. Плакал, как младенец, пока рыдания не перешли во всхлипы, после которых на меня снизошло блаженное спокойствие. Я вырубился, лежа прямо на полу в модуле.
После непродолжительного сна голова соображала не в пример легче, и я впервые задумался над тем, что следует быть поаккуратнее с нескромными моментами в журнале. Несколько часов я посвятил ковырянию в системе, пожалев, что рядом нет Йоханссен, а затем – что я сам не Йоханссен. Впредь решив попытаться укрощать эмоции перед тем, как сделать очередную запись, я подготовился к ВКД.
Да, мне предстоял впечатляющий объём работы, но, мать его, там, на Земле, знали, что я жив.
Целый день я провозился с изобретением более или менее удобной системы передачи информации и решил остановиться на ACSII. И хотя система имела некоторые изъяны – во время получения ответа приходилось неотрывно пялиться на камеру, я не жаловался. За несколько часов я покрывал буквами и цифрами пару листов. Счастье!
Расшифровка посланий тоже продвигалась не так быстро, как хотелось бы. Видимо, мой мозг не был запрограммирован на это. Во всяком случае, выучить ACSII за один вечер не получилось. Да я и не стремился. Раз двадцать перечитав ту фигню, которую мне отправили из НАСА, я почувствовал себя счастливейшим человеком на Марсе и решил отправиться спать. Но перед этим я должен был ещё раз взглянуть на «Патфайндер». Странное желание, не правда ли? Нет, этот аппарат стоил мне очень и очень дорого. Я чувствовал себя так, будто в одиночку спроектировал и сконструировал его. Чувствуя себя Пигмалионом,** я приблизился к окну в северной стене жилого модуля.
«Патфайндер» стоял прямо напротив него так, что слабого света от модуля хватало осветить силуэт моего чудесного средства связи. И я уже был готов прошептать ему «Сладких снов, любимый», как вдруг…
…
Я не испытывал ничего подобного «до». Всё то, что я писал и рассказывал раньше, было детскими игрушками по сравнению с ужасом, что я испытал в тот момент.
«Патфайндер». Его силуэт был едва различим в темноте и тишине позднего марсианского вечера с той лишь оговоркой, что НЕ только его силуэт. Да, рядом стояли два марсохода, палатки, ещё куча всякой дребедени, но (!) ни одна из них не имела способности к самостоятельному передвижению. Вообще. Совсем.
Но чёрный силуэт, увиденный мной, дёрнулся, заметался, и прежде чем я успел что-то сообразить, растворился в черноте, будто его и не было.
Меня била крупная дрожь, и я впервые подумал, что именно так можно схлопотать инфаркт. Сердце колотилось в кровавом мешке где-то под подбородком. Первые мысли не отличались конструктивностью. Это была смесь известных мне молитв со скорой внутренней исповедью. Я никогда не считал себя человеком религиозным, но тут меня посетила шальная идея срочно разыскать остатки распятия, принадлежавшего Мартинесу, и порыться в его же вещах в поисках Библии. Конечно, я бы предпочёл РПГ и латексные трусы поверх скафандра, как вторичный признак супергероя, но НАСА со времён основания не являлось военной организацией, а потому оружия у нас не имелось. Даже самого простого.
Не знаю, сколько времени я провёл сидя на полу модуля, пытаясь выровнять дыхание и умерить сердцебиение. Вслух я уговаривал себя: «Ну, старина, всё нормально. Этому должно быть логическое, рациональное объяснение. Завтра ты сообщишь об этом в НАСА, а они со своих спутников посмотрят, что это за дерьмо. Ведь понятно же, что это – сраное дерьмо. Ни один организм не выживет при такой температуре или давлении». Я отмел и шальную мысль, что русские или китайцы послали на Марс миссию помимо «Ареса». Такие действия регламентировались строго. В общем, не найдя и малейшего логического объяснения, я поступил глупо. ОЧЕНЬ ГЛУПО. Облачился в скафандр и подготовился к ВКД.
…
Темнота стояла совершенная. Как в заднице. С той лишь разницей, что последняя пугала гораздо меньше.
Я не сразу решился включить фонари на шлеме скафандра. И когда я сделал это, был искренне рад, что родная мама меня не слышит. Таких ругательств… я не думал, что вообще знаю такие слова.
Тишина. Точнее слабый ветер, тревоживший песочные дюны. Марс смеялся надо мной.
Переведя дыхание, я, наконец, взял себя в руки. В конце концов стоило признаться, что подыхать мне не хотелось. Во всяком случае до того момента, как я узнаю разгадку. Выругавшись ещё раз для порядка, я двинулся к «Патфайндеру».
Тот стоял как миленький, отсвечивая батареями в свете моих фонарей. Всё казалось нетронутым, и я осветил почву.
Новая порция ругательств (мне почти надоело, но сдержаться я не мог) заставила микрофоны моего скафандра покраснеть от стыда. Но причина сквернословить у меня была: на песчаной почве совершенно чётко просматривались отпечатки чьих-то лап. Или ног. Я не идиот, а в свете последних событий, уверен, могу называть себя парнем сообразительным, и сначала я подумал, что это мои собственные следы, оставленные при недавней ВКД. И всё бы ничего, но теория не выдерживала никакой критики: следы казались дюйма на три короче моих. И слишком уж напоминали отпечаток чьей-то босой стопы.
Ужас, колотившийся в висках, уступил место странной апатии. Я включил дополнительные фонари и побрёл вдоль тропинки убегающих шагов. Проклял себя метров через пятьдесят. Поясню. Ветры на Марсе в ночное время – норма. И если возле модуля следы защитили стены постройки, то на открытой местности лёгкий марсианский бриз легко справился с задачей сокрытия улик. С каждым шагом я наблюдал, как следы буквально растворяются в песке.
Проклиная себя, я развернулся, и направился к модулю. Шагая, подумал о том, чтобы сфотографировать следы. Ту часть возле «Патфайндера», которую должно быть ещё неплохо видно. Сделав эту работу, я вошёл в шлюз.
Сериалов в тот вечер я не смотрел. Диско-коллекция Льюис тоже не потревожила тишину моего модуля. Лишь снаружи слышалось ровное дыхание марсианского ветра, и я вслушивался, надеясь больше НЕ обнаружить никаких посторонних звуков или движений. За день и вечер я набегался славно, а потому усталость взяла своё.
Я закрыл глаза.
СОЛ 98. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Очнулся я в собственной кровати, чувствуя ужасную головную боль. Такого со мной не случалось со времён великого водородного ужаса 37 сола. Показания стабилизатора, однако, говорили, что дышу я идеальной смесью газов.
Сил возвращаться ко вчерашнему инциденту не было. Даже в мыслях. И я решил РЕШИТЬ, что мне всё это приснилось. Чтобы взбодрить себя, я включил песенку из коллекции Мартинеса. То ещё говно, но всё же не диско. Ко мне совсем было уже вернулась способность мыслить конструктивно, но тут-то я и вспомнил про фотографии.
Мне не приснилось. Мать вашу, следы были на своём месте, во всяком случае, на фото.
Всё ещё испытывая крайнее душевное смятение, я поднял взгляд на окно в северной стене модуля.
Такого вопля Марс не слышал никогда.
Кто-то стоял по другую сторону и смотрел на меня через сраное северное окно. Когда к мозгу вернулась способность анализировать, я понял, что перед собой определённо вижу человека. Стоящего снаружи без скафандра, при убийственном отсутствии давления и температуре около сорока градусов ниже нуля.
Кроме того, человека трудно было назвать русским или китайским астронавтом. Скорее она была похожа на очень загорелого индейца. СТОП. ОНА.
То, что существо, смотревшее на меня без явной агрессии и даже с любопытством, женщина стало понятно как-то сразу. Она вообще была здорово похожа на земную девчонку, с той лишь разницей, что очень худенькую и низкорослую. Широкоскулое её лицо можно было назвать скорее миловидным, чем красивым. На меня внимательно смотрели чёрные, как два угля глаза. Эдакая Покахонтас.
Я понял, что пялюсь на неё уже достаточно долго, но, казалось, это совершенно не смущало её. Она продолжала разглядывать меня и вдруг сделала то, что понятно без слов и имеет одинаковое значение в любом уголке галактики. Она широко улыбнулась.
…
Не помня себя, я поднялся на ноги и, всё ещё не веря глазам, шагнул к окну. Улыбка мгновенно погасла, а девчонка отступила ровно на то же расстояние, на которое я приблизился к ней. Я смотрел через окно и теперь мог видеть её, вытянувшуюся в полный рост. Так и есть: никакого скафандра. Вместо того на ней красовался странный костюм, вроде тех, которые можно увидеть в коллекциях дизайнеров-наркоманов, как их футуристическое видение мира.
Я забыл как моргать: девчонка стояла на сорокаградусном морозе. Волосы, черной фатой падающие на её плечи, чуть шевелил ветер. Коричневатый, как поверхность Марса, костюм облегал её тело. Чёрт, жуткие мысли. Я подумал сначала, что давненько не видел такого красивого тела, прежде чем мозг пронзила молния мысли: «марсианского тела».
Происходившее больше всего напоминало комедию в дурном театре. Мы пялились друг на друга, и я не мог пошевелиться. Она тоже сохраняла неподвижность, но вскоре подняла руку и пошевелила пальцами. На Земле этот знак бы означал приветствие, но я понятия не имел, как тут у них всё устроено на Марсе.
Но я решился.
И, честно говоря, ни разу в жизни так скоро не облачался в скафандр для ВКД. Девчонка продолжала следить за всеми моими манипуляциями очень внимательно и настороженно. А я тем временем нетерпеливо нажал кнопку балансировки давления в шлюзе.
Как я уже говорил, вся эта фигня с покиданием модуля занимает несколько минут, но на этот раз они показались мне вечностью. Я исполнил космическую чечётку нетерпения в шлюзе и мысленно сосчитал до миллиарда. Ладно. Шучу. Я жульничал.
Когда шлюз открылся, она стояла на том же месте, возле северной стены жилого модуля. Увидев меня, она дёрнулась, но всё же осталась на месте.
И я шагнул к ней.
Ещё раз. Ещё и ещё. Она не двигалась, а только сжалась в комочек, обвив свои плечи руками, будто защищаясь от холода.
Отступать со скоростью моего приближения она начала только оказавшись футах в шести от меня. Это послужило сигналом к остановке. Танцевать вальсы на поверхности Марса в мои планы не входило, а потому я притормозил. Девчонка замерла тоже.
Меня снова колотило. Прежде всего от того, что впервые более чем за три месяца я видел человека. Ладно, хрен знает кто она, но я совершенно определённо видел перед собой живое существо, внешне здорово напоминающее гуманоида.
– Привет, – прошептал я, понимая, что здороваюсь только со шлемом скафандра, но в голову не приходило ничего более подходящего.
И. Она. Улыбнулась. Вновь.
Мозг заработал на мощности небольшой атомной станции. Я не представлял, что со всем этим делать, но определённо испытывал желание общаться с ней.
Проблема номер один: в шлеме я не мог этого сделать.
Проблема номер два: если я сниму шлем, то немедленно взорвусь.
И кажется, я знаю, как решить проблему. Осталось только приманить марсианку к модулю и как-то убедить её надеть шлем. Их у меня, как вы помните, в изобилии.
В НАСА существовал язык символов на случай сбоя в связи между скафандрами, но я очень сомневался, что эта Покахонтас посещала занятия в НАСА. Пришлось импровизировать. Я развернулся к ней спиной, махнул рукой и сделал несколько шагов в сторону жилого модуля. Оглянувшись, я заметил, что расстояние между нами сократилось до заявленных марсианкой шести футов.
Что ж, Марк, ты на верном пути!
Я пошёл быстрее. Девчонка трусила почти рядом.
Решив оставить на «потом» многие и многие терзавшие меня вопросы, я вернулся к марсоходам. Там, в ровере №1 до сих пор находился шлем от ВКД скафандра капитана Льюис. Решив, что он вполне подойдет, я взял его и направился к марсианке.
Положив его на землю (она всё ещё не соглашалась подойти ближе), я отступил на несколько шагов. И она поняла! Чёрт возьми, поняла, что надо делать. Взяв его в руки, она с удивлением рассмотрела его со всех сторон и… водрузила на голову так ловко, будто занималась этим всю жизнь.
Признаться, выглядело это глупо. Обычно шлем надевают в последнюю очередь. И это действительно казалось смешным: маленькая девчонка с аквариумом на голове.
Я засмеялся. Впервые за многие и многие недели. Вслух.
И нужно было видеть её глаза. Да, передатчики и приёмник находились именно в шлеме и принимали сигнал. Она услышала мой смех. Судя по тому, как округлились её большие, выразительные глаза.
– Боже мой, – вслух произнёс я.
Она, конечно, ничего не ответила. Не произнесла ни звука. Да и с чего я взял, что она вообще могла говорить? С другой стороны, слышать она могла точно. В этом я несколько секунд назад убедился опытным путём.
Эти огромные, тёмные глаза…
Что делать дальше, я не имел и малейшего понятия. Стоять и таращиться на неё не имело смысла. В то же время я понимал, что она испытывает определённый интерес, и потому самым лучшим продолжением знакомства счёл занятия ежедневными делами. К тому же в НАСА, наверное, уже испытывали определённое беспокойство. По марсианскому времени миновал полдень, а я ни разу не выходил на связь, хотя обычно делал это часов в шесть, сразу как просыпался. Надо признать, что работники НАСА – те ещё паникёры, когда дело касается выживания человека на Марсе.
С «Патфайндером» я возился долго. Несколько часов мои земные друзья не хотели затыкаться. И если ещё несколько дней назад моё сердце ликовало от каждого поворота камеры, то теперь я больше косился на марсианку, чем на надоедливую камеру.
– Прости, тебе немного придётся подождать, – сказал я в микрофон. – Ребята с Земли по мне скучают.
Присевшая прямо на землю у марсохода №1 девушка снова вздрогнула, но улыбнулась.
Весь цикл ВКД она не отходила далее, чем на несколько футов. Она с интересом наблюдала за всеми манипуляциями. Я комментировал все свои действия вслух, конечно, осознавая, что она не понимает ни черта, но в нашем общении явно наметился прогресс – она перестала вздрагивать от моего голоса.
Так, впервые совершенно незаметно, прошло время ВКД. Я не чувствовал усталости. И, несмотря на то, что тревожные мысли и догадки посещали меня, на душе странным образом воцарилось спокойствие. Похоже, за мной просто наблюдают. Потому что если бы хотели напасть – скорее всего, давно бы это сделали. Кстати, интересно, сколько их тут? Вряд ли её тоже забыли на Марсе какие-нибудь инопланетные гости.
Мне следовало вернуться в модуль. Но уходить не хотелось отчаянно. Я бы, конечно, пригласил её в гости, но, во-первых: она шарахалась от меня, как чёрт от ладана, во-вторых, я совершенно не мог представить, как она воспримет перепад давления. Судя по всему, её организм сконструирован матушкой Эволюцией для выживания в совершенно иных, более экстремальных условиях, чем мой. Со вздохом я указал на модуль.
Она поняла это по-своему. Отпрыгнув от марсохода на несколько шагов, она попятилась. Я закричал:
– Я вернусь.
Лишь маленькие пятки, обутые в какие-то штуки вроде носков, засверкали, быстро удаляясь от модуля.
Мне стало тревожно.
Настолько, что диско в модуле снова молчало. Настолько, что я забыл о посланиях с Земли и всё думал: а что если она не вернётся завтра?
__________
* – здесь приведён отрывок из книги Э.Вейра «Марсианин» в переводе К. Егоровой., Издательство «АСТ», Москва.
** – в греческой мифологии скульптор, создавший прекрасную статую – девушку Галатею – из слоновой кости и сам влюбился в своё творение.
========== Глава 2 ==========
Наши лучшие слова – интонации.
(М. Цветаева)
СОЛ 99. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Открыв глаза, я улыбнулся. Чёрт возьми, в столь радужном настроении я не пребывал со времён первого сола на Марсе, когда под ногами ещё путались остальные члены экипажа. Но у радости девяносто девятого сола была вполне материальная причина, заглядывавшая теперь через северное окно. Я сел в кровати. Признаюсь, я ждал и беспокоился, что она не придёт. Пришла. И теперь улыбалась мне.
Этот молчаливый диалог продолжался несколько секунд, но я не чувствовал неловкости. И тут признаюсь, ибо мамочка приучила меня по возможности не врать: больше всего теперь мне хотелось бы получить от неё ответы на некоторые из вопросов, за ночь накопившихся в голове. Но, конечно же, я понимал неосуществимость подобного проекта.
Мне следовало умыться, позавтракать, написать план на день и приготовиться к ВКД. К собачьей матери!!! Через минуту я прыгал по модулю, напяливая скафандр на ходу, и косился на замершую у окна марсианку. Такое внимание к собственной персоне и смущало, и… признаюсь, радовало. Всей пятернёй я взъерошил волосы, чем вызвал у своей соседки широкую улыбку.
Интересно. У неё есть имя?
…
Оказавшись вне стен модуля, я первым делом проверил размер дистанции между нами, уверенно зашагав к ней. Она не сократилась, и при всякой попытке приблизиться марсианка отскакивала от меня, как от чумного. Что ж, здесь явного прогресса не наметилось. Зато меня несказанно обрадовало, как едва завидев меня, она тут же надела шлем. Это, по всей видимости, означало готовность к общению.
– Привет, – тихо поздоровался я и, подняв руку, пошевелил пальцами.
Конечно же, она промолчала в ответ, но уже привычно улыбнувшись, повторила мой жест.
От лирики мне пришлось вернуться к практике – мои земные друзья буквально жаждали общения. Нам предстояло долгое и нудное многочасовое бдение, результатом которого станут несколько предложений, переданных с Земли.
Но сосредоточиться на камере становилось сложнее. К тому же впервые меня озарило: блуждающая по лагерю марсианка может попасть в объектив и здорово удивить коллег из НАСА. Эта мысль тревожила. Как и та, что я определённо не хотел делиться с Землёй информацией о своей странной соседке.
Девчонка, тем не менее, проявляла чудеса осторожности и сообразительности. Не приближаясь к «Патфандеру», она уверенно исследовала лагерь. Особенно мою гостью заинтересовали марсоходы. С видимым благоговением она касалась колёс и внешней обшивки, пыталась открыть двери.
– Послушай, потерпи немного. Я покажу тебе, как всё это работает, – сказал я шлему (естественно не надеясь на понимание со стороны марсианской девчонки). Вообще, общение с неодушевлёнными предметами всё плотнее входило в мой обиход.
Когда сеанс связи с Землёй закончился, я не поторопился в модуль. Прихватив шпаргалку, я расшифровал всё, находясь на поверхности. Новости оказались впечатляющими. Видимо ребят из НАСА действительно взволновало моё положение, и они всю ночь провели, изобретая апгрейд для того, чтобы сделать связь приемлемой.
Если кратко, то согласно полученной инструкции, я должен буду провести за получением некоторых данных несколько часов, и сеанс связи начнётся в восемь утра по среднему марсианскому. Сообщение касалось патча для моего марсохода, применив который я мог бы общаться с Землёй более приемлемым способом: через компьютер марсохода. Новость немного воодушевила меня, если бы не приписка: «БУДЬВНИМАТЕЛЕН ОДНАОШИБКА ИРАБОТАТЬНЕБУДЕТ». Что ж, я готов.
Остаток дня я потратил на кое-какие наружные работы: очистил солнечные батареи, провел ревизию в палатках и марсоходах. Ладно. Если честно, я просто не мог заставить себя разорвать контакт с единственным живым существом, хотя назвать общением в полной мере это действо не поворачивался язык. Но всё же я комментировал каждое своё движение, и это принесло результат: по-видимому, что-то общее в нашем ДНК всё же имелось. Точнее, она напоминала земных женщин своим неуёмным любопытством. И в результате этого дистанция между нами сократилась ещё на один фут. Так ей было удобнее следить за моими манипуляциями в лагере. А я много говорил, но нарочно поворачивался спиной. Марсианка подкрадывалась сзади, вставала на носочки и смешно, как цыпленок, вытягивала шею.
ЗАПИСЬ ИЗ ЛИЧНОГО НОУТБУКА МАРКА УОТНИ: СОЛ 100
Я проковырялся с этим дерьмом до поздней ночи. Вводя код в программу, я не должен был допустить ошибки. В результате чего больше половины дня я провел за получением данных и расшифровкой:
«ПЕРЕДАЕМ ДВАЖДЫ НА СЛУЧАЙ ОШИБКИ». Кстати, интересно, что они имели в виду? Если я получу разные переменные – какую следует предпочесть? Стоит ли принимать во внимание личную симпатию к определённым числам? Инструкций по этому поводу не прилагалось.
Обидно.
К счастью, оба кода, принятых мной, оказались идентичными (я продолжаю претендовать на звание главного счастливчика этой планеты), и оставалась сущая мелочь: внести всё в программу марсохода. Что ж, раз в пятый за путешествие я пожалел, что рядом нет Йоханссен. У неё такие штучки получались на раз-два.
Всё время пока я возился с прошивкой бортового компьютера, девчонка стояла рядом, лицом прижавшись к стеклу. От этого прикосновения её нос расплющился, став похожим на пятачок. Но был и неприятный момент: в марсоходе я работал без скафандра, и на то существовали свои причины. Во-первых, он, знаете ли, отчаянно надоел и не являлся самой удобной одеждой, поэтому при первой же возможности я снимал или расстёгивал комбинезон, избавлялся от шлема, как и в данном случае. А во-вторых, перчатки от скафандра ВКД – то ещё дерьмо, и нажимать в них на крошечные кнопки компьютера сомнительное удовольствие. Это серьёзный промах НАСА, на мой взгляд. Но, тем не менее, работать голыми руками приятно.
Проблема возникла внезапно и едва не стоила мне жизни. Я говорю вполне спокойно, ведь уже почти успел привыкнуть к мысли, что на этой планете что-то постоянно пытается меня убить.
В этот раз на самое ценное покусилась моя новая соседка. Ещё накануне, согласно обещанию, я показал ей, как открывается марсоход. Девчонка оказалась сущим ребенком и игралась с дверью несколько часов. Я, как мог, жестами, объяснил ей, что нельзя злоупотреблять и можно сломать замечательную игрушку, но она всё равно ещё несколько раз открыла марсоход. Наконец, спустя несколько десятков циклов она наигралась и оставила его в покое, переключив внимание на солнечные батареи.
Здесь, наверное, мне стоит сделать лирическое отступление: НАСА до нерациональности любит всякие сигнализации. Пожарная, газосигнализатор, индикаторы – лишь малая их часть. Даже марсоход оснащён сигнализацией, на случай если кто-то попытается открыть его снаружи, когда ты находишься внутри. На кой-черт существовала эта штука, я не задумывался до того момента, когда звук этой самой сигнализации не врезался тревожным воем в мои уши. Я заметил, что моя прекрасная марсианка нажала кнопку.
Блокировка сработала (об этом НАСА тоже подумало), но я, признаюсь, чуть не обделался (зачёркнуто) был в шоке. Она снова надавила на кнопку, а я по инерции схватился за шлем.
– Этого нельзя делать! – воскликнул я, будто то имело смысл. – Ты убить меня хочешь?
И верно что-то в моём взгляде заставило её отпрянуть. В чёрных глазах вспыхнула искра испуга.
…
Успокоился я быстро. По правде говоря, это часть моей работы: уметь брать себя в руки. Закончив с патчем, я перезагрузил компьютер согласно инструкции.
[11.18] ЛРД: Марк, это Венкат Капур. Мы следим за тобой с 49-го сола. Весь мир болеет за тебя. Отличная работа с «Патфайндером». Мы разрабатываем планы спасения. ЛРД переделывает МПА «Ареса-IV» для короткого перелёта над поверхностью. Они подберут тебя и привезут к Скиапарелли. Мы готовим зонд снабжения, чтобы ты продержался до прибытия «Ареса-IV».
[11.29] УОТНИ: Рад это слышать.*
…
Выбравшись из марсохода, я тут же разыскал взглядом девчонку. Она… стояла возле солнечных батарей. Очищенных, прошу заметить, солнечных батарей. И пусть её помощь в уборке казалась крайне нелогичной: на Марс опускался вечер, но желание поучаствовать в моей судьбе тронуло до глубины души.
Она всё ещё теребила в руках щётку, виновато смотрела на меня. И… осторожно улыбалась.
– Плюнь. Мелочи. Правда. Кстати, а можно я буду звать тебя Кристиной? В выпускном классе я встречался с девчонкой по имени Кристина, и она тоже прилагала максимум усилий, чтобы разнообразить мою жизнь.
Марсианка выслушала меня, внимательно глядя в глаза, а потом без видимой причины сорвалась с места и побежала.
Чертов характер. Одного не могу понять. Я снова был изгнан на расстояние шести футов или ей просто не понравилось имя? Ладно, наплевать, мне и самому кажется, что имя Кристина больше подходит для венгерских упырей, чем для марсианок.
СОЛ 100. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
– Ну, хорошо, хочешь, я буду звать тебя Бриттани?
Может быть, я тороплюсь с выводами, но кажется, марсианка вздёрнула нос.
– Кортни?
Та же реакция. Хотя, я определённо на верном пути: между нами три фута.
– Ева. Хочешь, буду звать тебя Евой? А что, символично получится: единственные мужчина и марсианка на планете. Только не называй меня Адамом. Хорошо? С шабатом** здесь не получится.
То ли она не слышала последней фразы, а возможно избрала быть именно Евой. Как бы там ни было: девчонка снова улыбалась.
Два фута. Чёрт, я давненько не видел женщин. В особенности красивых. Нет, поймите меня правильно, это не намёк, что Льюис и Йоханссен хороши только в безвоздушном пространстве, но я никогда не рассматривал их как объекты воздыхания по причине категоричного заявления Льюис: «Кого поймаю на подкатах к Йоханссен, отвечать будет лично передо мной». Кстати, интересно, что она имела в виду?
Фут. Ева стояла неподвижно. Смотрела не мигая. Она вдруг потянулась к шлему и сняла его с головы. Весь её вид кричал, что она чего-то ждёт. Я понял это по-своему. Быть может…
Я протянул руку и коснулся её плеча. Совсем легко. Почти неощутимо. Должно быть… Она крупно вздрогнула и, широко раскрыв будто от ужаса глаза, отпрыгнула назад, задев локтем шлюз. Шлем упал к её ногам. Но она и не попыталась его поднять. Вместо того меня ожидала привычная картина: сверкающие на бегу пятки.
Так. Хорошо. Ты идиот, Марк Уотни.
Симпатичная, кстати, у неё задница.
Идиот.
Я никогда не умел флиртовать с девчонками. Даже с землянками, которые умели разговаривать. Здесь же общение обещало стать гораздо более сложным. Интересно, она вообще придёт?
Тревога кошачьим когтем царапнула внутренности. Я сглотнул. Нехорошее предчувствие зашевелилось внутри. И зачем только я полез её трогать? Как бы там ни было… что у нас на повестке дня? Все эти женские штуки выматывают. Пора вернуться к выживанию.
Чёрт, у неё действительно прекрасное тело.
СОЛ 110. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Я ПОЧТИ убедил себя в том, что Ева мне приснилась. Возможно эта галлюцинация – дело рук запаха аммиака, насквозь пропитавшего жилой модуль. Сколько бы я ни пытался, никак не мог привыкнуть к нему. А проветрить, по понятным причинам, я, увы, не мог.
Занимаясь обычными делами и обмениваясь сообщениями с НАСА, я старательно разыгрывал перед самим собой моноспектакль под названием «Да ничего же не было, Марк», но, несмотря ни на что, ловил свой взгляд, устремлённым на север по нескольку раз в час.
Но человеческая природа весьма удивительная штука: через несколько дней я действительно смог полностью переключиться на работу. А её становилось всё больше и больше. Получив возможность манипулировать мной и составлять моё расписание, НАСА развернуло деятельность на полную мощность. Я не раздражался, передавая отчёты о состоянии своей плантации на Землю, не злился, когда профессора моего университета попросили опубликовать статью о наблюдениях немедленно. Я не возражал, понимая, что под этими «мы не можем ждать, но укажем твоё имя в публикации» скрывалась истинная причина «ведь завтра ты можешь двинуть кони». Что ж, наверное, я могу это понять.
И всё равно я скучал. И всё чаще на полотне сомкнутых век возникал образ Евы. Смуглой девчонки на фоне марсианских дюн.
Теперь моё утро начиналось с паломничества к северному окну. Я прилипал к нему на несколько минут, вглядываясь в игру ветра с песком. Неинтересную. Нудную. И как этому Марсу самому не надоело, на протяжении миллиардов лет…
Ева появилась на 110-й сол, когда надежда во мне содрогалась в предсмертных корчах.
Я как раз собирался войти в шлюз, когда она появилась из-за дюны. На всякий случай договорившись с собой, что не буду бежать к ней широко раскинув руки и валить с ног в радости приветствия, я остался на месте.
Но до меня она не дошла: свернув к марсоходу, Ева приблизилась к нему вплотную и открыла дверь.
Странное оцепенение приковало меня к месту, я стоял, не понимая, что Ева собирается делать, зачем она лезет в марсоход. О, НЕТ, Боже мой.
Оказавшись внутри, она нажала кнопку закрытия двери.
Тут на место ботаника Марка временно придёт Марк Занудный, чтобы внести одно кро-о-о-ошечное пояснение. Дело в том, что марсоход, как и жилой модуль – штука умная, и как только срабатывает датчик закрытия, он начинает выравнивать давление. Зачем? Всё просто: чтобы астронавт мог находиться внутри без скафандра. Но что хорошо для меня…
– Ева, Ева, Боже мой, нет, пожалуйста. Остановись.
Я ринулся к марсоходу, на ходу понимая, что ничего не смогу предпринять. Мозг услужливо подбросил пару неосуществимых вариантов: разбить стекло и выломать дверь… В НАСА привыкли делать по-настоящему прочные штуки, и будь у меня под рукой даже огромная кувалда, я бы не справился с этим за то время, которое марсоход тратит на стабилизацию давления. В отчаянии я схватил с земли камень, который едва мог поднять, понимая, что через считанные мгновения меня ожидает ужасное зрелище.
Я всё ещё бежал, подняв руку, готовый нанести удар, когда глаза пришлось всё-таки открыть.
Ева сидела в марсоходе, наполненном воздухом под давлением в одну атмосферу, совершенно спокойно. Она снова смотрела на меня.
И улыбалась.
Способность мыслить ко мне вернулась не сразу. Зато когда это произошло, я тут же понял, что сделала Ева. Она показала, что может находиться в тех же условиях, что и я. Это удивительно. Я не мог в это поверить.
Да, и означало ли это желание зайти в гости? Я – «за».
___________
* – цитата из оригинального текста. Э Вейр «Марсианин». Издательство АСТ, перевод Егоровой.
