Текст книги "И вспыхнет новое пламя (СИ)"
Автор книги: afan_elena
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Встаю на ноги, чувствую боль во всем теле, словно меня избили. Н-да, спать на полу не такая уж приятная штука. Стараюсь не делать резких движений, чтобы не пугать Пита, но это не особенно помогает – то и дело его руки приходят в беспокойное движение, а тело дергается, как от боли. Дохожу до двери, уже касаясь пальцами ручки, но замираю на месте. Поворачиваюсь к нему, встречаясь с голубыми глазами, и тихо говорю:
– Я собираюсь прийти вечером, Пит. Мне хочется быть рядом, – кажется, голос дрожит, но я не останавливаюсь. – Я не трону тебя, не обижу. Просто посижу также в стороне. Хорошо?
Ответа нет. Чувствую себя неловко. Может, я зря все это затеяла? Не слишком ли жестоко навязывать ему свое общество, когда все мое существо вызывает у Пита отторжение?
– Знаешь, я не хочу причинить тебе боль. Ни словом, ни делом. Если ты категорически против, то просто скажи – я не буду тебя заставлять, Пит, – слова сами льются с языка, хотя я боюсь, что он откажет. – Ты запретишь мне приходить к тебе?
Я жду с замиранием сердца, но ни один звук не нарушает тишины.
– Тогда до вечера, – шепчу я и выскальзываю прочь, прикрыв за собой дверь.
Ну вот, повторные части закончились…
ПОШЛА ПИСАТЬ ПРОДУ))))
========== 9. Пит ==========
Комментарий к 9. Пит
включена публичная бета!
заметили ошибку? сообщите мне об этом:)
Следующие несколько недель поражают своим однообразием: тренировки, встречи в Штабе и обеды в общем зале, когда я пытаюсь слиться со столешницей, лишь бы не привлекать особого внимания Гейла. Он обиделся на меня за выходку после возвращения из Двенадцатого, и я понимаю, что стоило, наверное, быть мягче, однако я так и не извинилась. Наоборот, всячески избегаю оставаться с ним наедине: придумываю десятки причин и исчезаю из поля его зрения.
Часами лежу на кровати в своей квартире и бессмысленно перекатываю в руках жемчужину, которую Пит подарил первой Китнисс.
Моя психика вконец расшатана: приступы все новых чужих воспоминаний накатывают с неприятной регулярностью. И все они, так или иначе, связаны с Мелларком.
Я плачу, не в силах побороть чужие мысли в голове и проклинаю Бити, который втянул меня во все это, и все равно не отказываюсь от, вероятно, главной причины приступов: ночевок в палате Пита. Это уже стало своеобразной традицией: завернувшись в принесенный плед, я жмусь к стене напротив его кровати и жду, пока меня сморит сон.
Мы не разговариваем: я здороваюсь и прощаюсь, иногда пытаюсь рассказать ему о чем-то, но парень настойчиво молчит, не выдавая ни звука.
Его пытаются лечить.
Врачи из Тринадцатого проводят терапию, стараясь, как могут, пробраться к его неохморенному сознанию, но прогресс так мал, что его почти не видно. Однако он все-таки есть: пусть и не значительный.
Хеймитч сказал, что Койн размышляет над целесообразностью «траты драгоценного времени» на странного пациента, но пока она не запретила врачам пытаться и дальше. Мелларку показывают видео с Сойкой, часами рассказывают о том, что было на самом деле: как Сноу его пытал, как вкалывал яд… Парень спорит, иногда плачет, но чаще замыкается в себе и сидит, раскачиваясь из стороны в сторону, будто дрожит от страха.
Пита по-прежнему привязывают на ночь: никто не хочет, чтобы он ненароком прибил их Сойку-пересмешницу, если расценит мое появление как признак агрессии. Странно, но меня, почему-то, не отговаривают от ночевок в его палате. Все смирились?
Лично мне кажется, что Мелларк стал спокойнее. При виде меня он все еще дергается в своих оковах, однако, уже научился засыпать, не смотря на то, что я рядом. Только вот сон не приносит ему облегчения.
Кошмары.
Они случаются почти каждую ночь, заставляя Пита биться в постели и… выкрикивать имя Китнисс.
Сойка – его главный кошмар.
Как правило, он проклинает ее, потом умоляет не причинять ему боль, а иногда просто жалобно скулит, словно зовя Китнисс и прося ее о помощи. Как сейчас.
Нервно ерзаю на своем месте, не решаясь сделать первый шаг: Мелларк ненавидит Сойку, а у нас с ней одно лицо на двоих. Что делать? И все-таки я встаю, иду к кровати Пита и, присев на край, касаюсь рукой его лба: он горячий и влажный от испарины. Парень стонет, дергается, а я не знаю, чем могу ему помочь.
Накрываю руку Пита своей, стараясь обхватить его ладонь, но неожиданно он переплетает наши пальцы. Настойчиво, уверенно. Я замираю, испугавшись, а когда поднимаю глаза на лицо Пита, оказывается, что он уже не спит.
Взгляд голубых глаз пронзительный, внимательный. Мелларк старается заглянуть мне в душу, выискивая признаки обмана или угрозы, исходящей от меня.
– Зачем ты здесь? – глухо спрашивает Пит.
Моргаю, часто дыша. Он хочет знать, почему я сижу возле него?
– Ты кричал во сне, – начинаю я, – думала, что смогу помочь…
Мелларк не слушает, перебивает:
– Нет, Китнисс, зачем ты вообще здесь? Почему приходишь сюда каждый день?
Этот вопрос ставит меня в тупик. Я хочу спасти Пита от превращения в монстра, но объясняет ли это мои ночевки в его палате?
– Не знаю, – честно отвечаю я.
На мгновение Пит отводит глаза, прикрывает веки и тяжело вздыхает. Я чувствую жжение там, где касаются наши руки. Не хочу, чтобы он меня отпускал: его прикосновения мне не противны, наоборот, я жажду продлить их. Чуть вывернув руку, я провожу большим пальцем по внутренней стороне его ладони: ласка выходит очень искренней.
Глаза Пита распахиваются, он снова смотрит на меня. Видно, что Мелларк о чем-то размышляет.
– Освободи меня, – говорит он.
Голос бесцветный, это не просьба и не приказ. Скорее Пит просто озвучил то, что его беспокоит.
Я не решаюсь. Разрываю наши руки, непроизвольно отодвигаясь дальше. Освободить? Сердце громко бьется в груди.
Пит опасен для Сойки.
Он думает, что я и есть Сойка.
Стоит мне освободить его, и Мелларк кинется снова душить меня?
Кажется, парень не удивлен тем, что я бездействую, наоборот, выдохнув, Пит зло добавляет:
– Я, как пес на привязи, и все лишь для твоей потехи. Приходишь сюда, развлекаешься и уходишь восвояси!
Его слова, как болезненные щипки: короткие и меткие.
– Освободи, – снова просит Пит, поджимая губы.
Я сомневаюсь… Это опасно… «Пес на привязи». Звучит обидно, но Мелларк прав. Его связывают для того, чтобы я могла приходить сюда, теша свое желание «творить добро». Прикусываю губу, лихорадочно пытаясь решить, что делать.
– Пожалуйста… – его тихий шепот перевешивает чашу весов.
Я тянусь к замку, фиксирующему толстые кожаные пряжки: дрожащими пальцами расстегиваю сначала один, потом другой. Пит не шевелится, позволяя мне закончить, и только потом, приподняв руки вверх, поглаживает запястья. Местами они покрасневшие, болезненные. Проверив раны, Мелларк снова смотрит на меня.
Внимательно.
Слишком внимательно.
«Хищник готовится к броску», соображаю я, но уже слишком поздно: он стремительно выкидывает руки вперед, хватает меня и рывком тянет к себе, переворачивая и подминая под себя. Внезапная тяжесть его тела, навалившегося сверху, сбивает мое дыхание: кислорода не хватает, крик застревает в горле.
Мои руки зажаты между нашими телами, зато его свободны. Левой рукой он опирается на кровать, а правая сжимает мое горло, впиваясь пальцами в нежную кожу.
– Пиит… – хриплю я, но парень не реагирует.
Сквозь слезы, застилающие глаза, я вижу оскал, в который превратился его рот.
Он убьет меня.
Кислород заканчивается.
Мысли путаются.
Глаза закрываются…
Неожиданно нажим на моем горле ослабевает. Я жадно хватаю ртом, сжимая в неуверенных пальцах плечи Пита. Пытаюсь оттолкнуть его, сбросить с себя.
– Слезь с меня… – выдыхаю я свою мольбу.
Мелларк почему-то поддается, чуть откатываясь в сторону, и я на дрожащих ногах, выбираюсь из-под него.
Круговорот мыслей и ни одна не побеждает: враг, напарник, убийца, мальчик с хлебом, опасность, союзник…
Бежать!
Пытаюсь встать, но неожиданно Пит снова нападает: он хватает меня за косу, не давая подняться. Трясу головой, надеясь вырваться, но парень, наоборот, с силой дергает косу назад, и я падаю на спину, вновь оказываясь под ним.
Глаза Пита – два ока дикого зверя, они угрожают разорвать меня, уничтожить.
На его губах кровожадная усмешка: он уже решил, как отомстить Сойке.
Открываю рот, чтобы снова молить о пощаде, но Мелларк подается вперед, затыкая меня грубым поцелуем. Мне больно.
Мне противно.
Брыкаюсь, но это только больше заводит его: одна его рука по-прежнему держит меня за волосы, а вот вторая пускается вдоль по моему телу.
Требовательные прикосновения.
Безжалостные щипки.
Наглый язык, который лезет мне в рот.
Я заливаюсь слезами, извиваюсь, рычу…
Бесполезно. Пит рвет пуговицы на моих штанах, пытается стянуть их вниз.
Не могу ему позволить совершить это со мной!
Выворачиваюсь, прокусывая его губу до крови, а пальцами впиваясь в бока парня, стараясь выдрать кусок плоти. Мелларк дергается от боли, отстраняясь, а я подскакиваю, готовая бежать.
Снова дикая боль: рывок за волосы, от которого темнеет в глазах.
Я ору, лягаюсь, но силы не равны.
Пит отвешивает мне пощечину, наносит удар в плечо и, развернув спиной к себе, снова припечатывает к кровати.
– Мерзкий переродок! – шипит он ядовитой змеей и кусает сзади в шею.
Посылаю его к чертям, когда Пит снова тянет мои штаны вниз.
Надежда утекает сквозь пальцы, когда ему удается обнажить меня ниже пояса.
Рыдаю в голос, царапаю его руки. Изо всех сил дергаюсь, но все пустое.
Пит сильнее.
Мелларк побеждает.
Он груб.
Я замираю, концентрируясь на яркой боли, вспыхнувшей между ног.
Морщусь.
Давлюсь слезами.
Руки согнуты в локтях лишь для того, чтобы не упасть.
Моя голова запрокинута наверх – он не прекращает дергать меня за косу.
Движения Пита яростные.
Глубокие.
Шлепки голых тел эхом отдаются у меня в ушах.
Больно.
Мерзко.
Неправильно.
***
Лежу на животе, глядя в пустоту.
Мелларк получил, что хотел и сполз с меня. Он сидит на полу возле кровати, не шевелится.
Мое лицо противно чешется от влажных волос, облепивших кожу.
Я опустошена.
Слез больше нет.
На дрожащих ногах встаю на пол, подтягиваю штаны: застежка порвана, так что приходится придерживать их рукой.
Поправляю майку.
– Прости…
Даже не оборачиваюсь на его голос.
Неуверенно иду вперед, выхожу из палаты.
Дверь с громким звуком захлопывается за мной.
Бреду сама не знаю куда.
Шаг, еще шаг. Поворот. Лестница. Снова поворот.
Скребусь в дверь.
Хеймитч открывает спустя бесконечные минуты. Его лицо помято, вероятно, он спал.
– Чего надо? – грубовато спрашивает он, но, видя мое оцепенение, тут же замолкает. Втягивает в комнату, зажигает свет.
Из горла Эбернети вырывается сдавленный крик, когда он осматривает меня с головы до ног.
Избитая. Зареванная. С порванными штанами.
– Матерь божья… Китнисс… – его голос хрипит от переизбытка эмоций.
Он тянется вперед, наверное, собираясь обнять меня, но я шарахаюсь в сторону раньше, чем успеваю подумать об этом. Ментор замирает на мгновение, но тут же снова делает шаг ко мне. Он уводит меня в душ, заставляет встать под теплые струи воды.
Прикосновение града капель кажутся мне болезненными, но я словно окаменела: не двигаюсь, даже не моргаю. Проходит целая куча времени, прежде чем я прихожу в себя.
Опускаюсь на пол и начинаю рыдать. Громко. Безудержно. Истерично.
Эбернети тоже весь мокрый, но не уходит: гладит меня по волосам, шепчет что-то ласковое.
Мне нужно умыться, смыть с себя прикосновения Мелларка!
Резко вскидываю голову, требуя Хеймитча уйти. Он долго не решается оставить меня одну, но когда я начинаю умолять, все-таки выходит.
– Если что, я рядом… – бормочет он, закрывая за собой дверь.
Рваными движениями стаскиваю мокрые тряпки. Намыливаю губку и так сильно растираю кожу, что она становится местами алой.
Стереть все.
Отмыться.
Соскрести с себя грязь.
Ладошкой тру промежность. Что-то липкое. И розовое.
Его семя и моя кровь.
Давлюсь слезами.
Ненавижу его за то, что он сделал.
Ненавижу всех и каждого, кто прислал меня в это чертово прошлое.
Я не должна была оказаться здесь!
Я не должна была быть использованной охморенным психопатом, который даже не знает, что я другая девушка, а не та, которую он так люто ненавидит!
***
Из душа я выхожу спустя почти час. Распаренная, с красными глазами.
И растерянная.
Почему я поверила, что Питу стало лучше?
Зачем я прислушалась к его мольбам расстегнуть оковы?
Что делать теперь?
Я смотрю на себя в зеркало, взгляд падает на мокрую, повисшую на плече косу. Пит удержал меня за волосы. Он победил, потому что я не смогла убежать.
Хватаю бритву, которую Хеймитч непредусмотрительно забыл на полочке, и с остервенением срезаю волосы возле самой шеи.
Коряво. Криво. Плевать.
Темные пряди падают на пол, рассыпаясь вокруг ступней.
Бритва замирает у меня в руках.
Будто со стороны смотрю на нее. И на свои запястья…
Стоит всего лишь полоснуть поглубже…
Нет!
Швыряю лезвие в сторону, и оно со звоном падает на пол.
Кутаюсь в простынь, которую принес Хеймитч, и выхожу в нему. Сказать, что ментор ошарашен, увидя мои короткие волосы, – ничего не сказать.
– Коса – часть образа Сойки-пересмешницы… – неловко говорит он, но тут же спохватывается. – Ну да ладно, привыкнут и так…
Мы садимся на край его кровати.
Я молчу и смотрю в пол.
Хеймитч, похоже, тоже не знает, как себя вести. Я не выдержу, если он начнет расспрашивать о подробностях, но он, к счастью, и не пытается.
– Все никак не решался тебе сказать… – начинает Эбернети, – Койн хочет отправить тебя на передовую. Это чертовски опасно, но…
–Я согласна, – выпаливаю я, даже не подумав толком.
– Солнышко, – ласково останавливает меня Хеймитч, – там война. Люди гибнут…
Поднимаю на него глаза, поджимаю губы.
– Куда угодно, Хеймитч, – тихо произношу я. – Лишь бы подальше отсюда.
Ментору не нравится мое решение, но, наверное, я выгляжу сейчас настолько жалко, что он даже не спорит.
Мы пьем чай и почти все оставшееся до рассвета время молчим. Эбернети уговаривает меня поспать, но я совершенно не хочу.
Ближе к утру пробираюсь в свою квартиру. Успеваю переодеться до того, как проснуться мама и Прим.
Их удивляет то, что я обрезала волосы, но, в конечном итоге, сестра говорит, что мне так даже лучше и, улыбаясь, уходит на уроки.
С Мартой сложнее. Она не игнорирует мои припухлые от укусов Пита губы. Она замечает рваные концы моей стрижки. И все-таки мама не произносит страшной правды вслух, а просто подравнивает кончики волос и, поцеловав в макушку, спешит на работу в Медблок.
***
К вечеру этого же дня я отправляюсь в зону боевых действий. Гейл, Финник и, еще не до конца выздоровевшая Джоанна в моем отряде.
Впереди война.
Позади – парень, в чью палату я больше не зайду даже под страхом смерти.
Будь что будет: Сойка-пересмешница летит в самое сердце пылающего пламени.
продолжение следует…
========== 10. Китнисс ==========
Комментарий к 10. Китнисс
включена публичная бета!
заметили ошибку? сообщите мне об этом:)
Треск горящего дерева приятно ласкает слух, а мягкое тепло костра согревает кожу. За вечерними посиделками время проходит незаметно: над лагерем повстанцев опустились густые сумерки.
– Не грусти, Кис-кис, – подбадривает меня Гейл, – прорвемся!
Он усмехается, стараясь выглядеть беззаботным, но мы оба знаем, что это напускное: я измучена несколькими месяцами бродячей жизни. Жители Дистриктов активно присоединяются к армии повстанцев, огонь революции горит все ярче, но меня это не радует. Не так, как должно было бы радовать истинную Сойку-пересмешницу.
Однажды мне удалось выпытать у Бити возможную причину того, что я считала сумасшествием: воспоминаний, которых у меня не должно было бы быть. Тело человека смертно, а душа… Она никогда не покидает эту землю, сохраняя все: и счастье, и радость, и боль, и печаль… Когда я оказалась на месте гибели первой Сойки, скорее всего произошло совмещение наших душ. Не научно, но я не могу поспорить с тем, что внутри меня.
Я чувствую как она, думаю как она и все-таки остаюсь собой. Та Китнисс предпочла бы умереть в муках, но никогда не простила бы Мелларка, а я… Я тоже не простила, но скучаю по нему.
Мы толком и не были знакомы: молчаливый парень, привязанный к кровати, и мои ночевки на полу в его палате – это все, что фактически нас связывает, но память Сойки, живущая во мне, странно на меня влияет…
Я люблю его.
Знаю, это звучит дико, особенно после того, как он надругался над моим телом, но это сильнее меня.
Тоскую по нему.
Засовываю руку в карман, сжимая в пальцах ткань парашюта, того самого, что я нашла у первой Китнисс. Теперь в нем завернуты две самых дорогих мне вещицы: черная жемчужина и маленький колокольчик. Чувство такое, что парашют греет мою ладонь. Самообман?
Пит не виноват в том, что случилось: я слишком рано сняла его оковы, он был еще недостаточно здоров…
Чья-то рука касается моих едва отросших волос, и я вздрагиваю от неожиданности. Оказывается это Гейл пытается привлечь мое внимание: я снова ушла в себя, такое теперь случается часто.
– Знаешь, ты изменилась… – говорит Хоторн, – с тех пор как тебя подстрелили в том доме… Если бы я не знал, то подумал бы, что ты – другой человек.
– Не смешно, – непроизвольно отнекиваюсь я.
– Извини, – произносит он, и некоторое время мы молчим.
– Скучаешь по нему? – нарушая, наконец, тишину, спрашивает Гейл.
Отблески пламени пляшут по его красивому лицу. Вздыхаю.
– Очень, – такое короткое и простое слово, но в нем вся моя беспросветная тоска.
Друг притягивает меня к себе, обнимая за плечи.
– Хеймитч сказал, что парню лучше, – улыбается Хоторн. – Увидитесь, помиритесь…
– Ладно, – почему-то отмахиваюсь я, не хочу, чтобы меня жалели. – Пойдем спать.
Мы поднимаемся с бревна и идем в сторону палаток. Хоторн ночует вместе с Джоанной, они пара, а я, попрощавшись, забираюсь в свое временное жилище, кутаюсь в тонкое одеяло.
Одиноко.
Минуты превращаются в час, второй, но сон так и не идет.
Выбираюсь из палатки, чтобы вздохнуть полной грудью. Часовые, выставленные по периметру лагеря, с интересом поглядывают на меня. Злюсь и решаю пройтись.
Я не боюсь ночного леса, так что бреду в самую чащу, устраиваясь на небольшой, скрытой от чужих глаз полянке.
Надо мной красивое небо, усыпанное звездами, на моем лице слезы.
Прижимаю к губам жемчужину.
Пит.
Я хочу вернуться к нему, хочу почувствовать, что он рядом.
Если верить Джоанне, интимная близость с мужчиной приносит удовольствие…
Хочу рискнуть, попробовать еще раз: у нас с Питом должен быть шанс…
Размазываю слезы по щекам и жалобно всхлипываю.
Я не слышу как в нескольких метрах от меня, в кустах, хрустит ветка.
Успеваю только вскинуть голову, уловив странный приближающийся свист пули.
Больно.
Не выпуская жемчужину из пальцев, касаюсь крови, выступившей на груди.
Горячая.
Во рту появляется металлический привкус.
Страшно.
Холодно.
Давлюсь собственной кровью.
Кашляю, задыхаясь.
Перед глазами медленно появляется темная пелена.
Пит? Я не успела встретиться с Питом!
– Умерла, – произносит надо мной незнакомый мужской голос.
Я почти не слышу его.
Больно.
Холодно.
Темно.
***
Pov Прим
Стук в дверь отрывает меня от просмотра старых, едва уцелевших фотографий. Не дожидаясь ответа, в мою спальню входит пятилетний светловолосый мальчик, ведя за собой темноволосую малютку.
– Мам, нам с Китнисс надо тебе кое-что сказать, – начинает Пит, не по-детски тяжело вздохнув. – Мы с Китнисс решили пожениться…
Пока сын говорит, я перевожу взгляд на дочку Хоторнов. Девочка выглядит смущенной, не отрывая от пола своих серых глаз.
– Ммм… – размышляю я. – А Бен не против?
Китнисс вспыхивает, бросая на меня растерянный взгляд, и отрицательно качает головой. Ее брат-близнец уже дважды побил моего мальчика за то, что тот оказывает знаки внимания маленькой чертовке.
– Ну, тогда и я не против, – миролюбиво соглашаюсь я.
Дети убегают, счастливо перешептываясь, а я снова подношу к глазам переломленную по центру фотографию. Моя сестра и Пит Мелларк: те в честь кого, я и Гейл назвали своих детей.
Когда родился мой мальчик, я поразилась глубине его голубых глаз – вылитый Пит, но рождение еще и девочки, как две капли воды похожей на Китнисс, стало последней каплей: Гейл и Джоанна изводят меня своими планами о том, что нам предстоит породниться.
Вздыхаю, вспоминая о прошлом.
Китнисс погибла от пули одного из сторонников Сноу.
Пит не вынес жизни без нее: охмор отступил, тот, кого сестра называла «мальчик с хлебом» вернулся… Но он предпочел пойти вслед за ней.
Надеюсь, они нашли друг друга в ином мире.
Или переродились в наших детей. Не знаю…
Революция победила.
Сноу казнили.
Сойка-пересмешница зажгла пламя, которое не погасло с ее смертью.
Смахиваю слезу со щеки. Пусть все идет своим чередом, время неумолимо.
Будущее неотвратимо, но всего одна хрупкая девушка может изменить его.
И тогда вспыхнет новое пламя.
ну вот и все.
это финал.
спасибо тем, кто дождался.
