Текст книги "Хранитель секретов (СИ)"

Автор книги: A.E. Giggle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Воландеморт пытался спорить, но Гарри оборвал его своей решимостью, чтобы указать ему на еще большую ошибку. Он сообщил, что план Дамблдора оставил того непобежденным, для Снейпа убийство директора было бы приказом, и, следовательно, мощь Древней палочки умерла бы с ним.

Но я забрал ее: я забрал ее против воли Дамблдора. Ее сила теперь моя!

Воландеморт прислушался к своим мыслям, которые в свою очередь направили волну разочарования в противника.

– Разве ты не слушал Олливандера? Палочка выбирает хозяина… Древняя палочка признала нового хозяина до смерти Дамблдора, кого-то, кто даже не взял ее в руки, новый хозяин забрал палочку у Дамблдора против его воли, не осознавая то, что именно он сделал, или то, что самая опасная палочка в мире отдала ему свою преданность…

Ложь! Снейп убил Дамблдора. Другие подтвердили это! Они были свидетелями его смерти!

– Истинным хозяином Древней палочки был Драко Малфой.

Три отдельных вздоха уловили мои уши. Один издал Драко, чьи мысли были в раздрае. Я ожидал найти сожаление в его мыслях, но все, что смог обнаружить, было полным шоком и парализующим страхом. Он вспомнил, что разоружил своего прежнего Директора школы, и понял, что его действия приведут к той же участи, что и Снейпа. Второй вздох сделала женщина с его стороны, чьи мысли были зеркальным отражением мыслей Драко.

Только не мой сын! Он убьет его обязательно! Он собирается убить моего сына!

Третий вздох издала Гермиона. Ее глаза увеличились, и взгляд переместился с оружия в руках Гарри к мальчику из Слизерина, который в настоящее время находился в крепких объятиях своей отчаявшейся матери, и, наконец, вернулся к Палочке.

Он взял ее! Он взял ее в Малфой Меноре. Он хозяин палочек Драко!

И вдруг Гермиона оказалась на одной волне с Гарри. Она поняла, куда вел разговор, как и я; мой взгляд прилип к палочке из красного дерева, которую Белла выиграла у Пожирателя смерти. Я снова коротко посмотрел на Гермиону, и ее глаза, казалось, сверкнули, когда она посмотрела в направлении центра зала, дыхание ее ускорилось от силы восторга и надежды, прежде чем я переместил свой взор к кружившейся паре.

– Но какое это имеет значение? – сказал Воландеморт тихо. – Даже если ты прав, Поттер, это не имеет значения для тебя и меня. У тебя больше нет палочки с пером Феникса: мы сражаемся только в мастерстве… и после того как я убью тебя, то смогу заняться Драко Малфоем.

– Но ты слишком опоздал, – улыбнулся Гарри в ответ. – Ты упустил свой шанс. Я добрался до него первым, я одолел Драко неделю назад. Я забрал у него его палочки.

Он помахал палочкой, и сердце Воландеморта немедленно забилось с удвоенной скоростью, безумно сокращаясь, как если бы оно хотело вырваться из грудной клетки, чтобы избежать опасности, которую очевидно чувствовало.

Он испугался, – подумал Джаспер, смотря на змееподобного человека, он затаил дыхание, когда страх и восторг от значимости момента повлияли на его собственные эмоции.

То, о чем я просил последнее время, я заглянул в мысли Воландморта. Джаспер оказался прав: чудовище почувствовало свою смерть.

Этого не может быть! Он не может быть ее хозяином! Я не могу умереть! Это не может быть моей судьбой! Я прошел длинный путь к бессмертию! Я не могу – не буду – быть побежденным! Я не должен проиграть! Он должен быть единственным, кто умрет… Не я!

– Все сводится к этому, не так ли? – прошептал Гарри, крепче перехватив свою палочку, до момента истины осталось всего несколько секунд. – Знает ли палочка в твоих руках, кто был ее последним хозяином? Потому что если она… Я истинный хозяин Древней Палочки.

Вдруг красно-золотой луч восходящего солнца пересек комнату, окрасив Большой зал в цвета факультета Гарри – и Беллы, – обозначив конец сумерек и начало нового дня. Высокий, свирепый, пронзительный крик Воландеморта наполнил воздух в тот же момент, что Гарри издал свой финальный защитный возглас, двое мужчин будто горели в огненном свете зари.

– Авада Кедавра!

– Экспелиармус!

Зеленая и красная вспышки мелькнули между ними, встретившись в центре с невероятным звуком, когда два заклинания столкнулись в огненном взрыве. А потом цветные вспышки слились вместе в решающую секунду, возвращаясь к человеку, который убил много невинных людей – возмездие, в конце концов, пришло за ним.

Его мысли прозвучали с последним криком, в момент, когда его вспышка поменяла направление – в момент, когда он понял, что смерть была неизбежной и, наконец, догнала его.

Двойная вспышка ударила его в грудь в ту же секунду, сила магии отбросила Воландеморта назад, когда Древняя палочка вылетела у него из руки и направилась в сторону Гарри, своего законного хозяина – человека, которого отказалась уничтожить, – того, кому должна была принадлежать и с кем должна быть едина.

И когда Воландеморт коснулся спиной земли – ум и сердце тирана умолкли, наконец, – Гарри поймал палочку в вытянутую руку, прежде чем его взгляд вернулся к бездыханному телу, настигнутому возмездием, трогательно раскинувшемуся на полу.

Наступил момент тишины, как устной, так и мысленной, когда все в комнате тупо смотрели на труп Воландеморта. Затем поток взрывающихся криков шока и ликования, в отношении своего героя, заполнил комнату; каждый из них испытывал настолько сильную благодарность, что ее нельзя было выразить любым количество «спасибо».

Он сделал это! Он сделал это! – были слова, которые захватили меня на ближайшие несколько секунд.

Это конец! Он сделал это!

Гарри! Гарри!

Он убил его! Он сделал это!

Мысленные и высказанные «ура» были оглушительными, когда они поддерживались во всем зале; только в мысленных был заинтересован я, однако, было единственное принадлежащее девушке, что летела ко мне. Белла бросилась в мои объятия, ее глаза были полны слез радости и печали.

Я обрушил свои губы на ее так, как очень редко позволял себе делать, мои собственные облегчение и счастье были слишком огромны. В момент безумия я отбросил осторожность и поцеловал ее так, как обычный подросток поцеловал бы девушку, которую любит. Я поцеловал ее так, как будто моя жизнь зависела от этого. И она вернула его, ее руки обхватили мою шею, когда ее ноги очутились и заплелись вокруг моей талии, что позволило мне удерживать ее вес.

– Я люблю тебя, – смеясь сквозь слезы, сказала она, когда отклонилась назад, чтобы посмотреть на меня.

– Я люблю тебя, – ответил я, зная, что нет большей правды, чем эта.

Потом Карлайл и Эсми окружили нас. Карлайл похлопал меня по спине, в то время как Эсми заключила Беллу в любящие объятья, сильно радуясь, что хрупкая девушка, которую она считала дочерью, выжила в бою.

Я осмотрел комнату. Розали обнимала Эммета, пара оставалась безучастна ко всему происходящему вокруг них, когда они слились в бесконечном поцелуе. Элис и Джаспер обнимались, но вместо поцелуя они смотрели друг другу в глаза, удивление и любовь были видны на их лицах. В центре Большого зала Джинни бежала к Гарри: он прижал ее тело к своему и спрятал свое лицо в ее волосах. Рон, между тем, оказался в объятиях своей матери, хотя его взгляд не покидал Гермиону, к которой подбежала МакГонагалл. Мама отпустила Рона в тот же момент, что учитель отпустила свою ученицу, заключив в объятия профессора Спрут. Теперь свободный Рон побежал к Гермионе и оторвал ее от земли, закружив от счастья. Ее лицо, как и Беллы, было в слезах от потока эмоций, вызванных поражением Воландеморта. Она засмеялась, кружась в воздухе, ее взгляд не отрывался от лица Рона, даже после того как он опустил ее на землю.

– Таким образом, – сказала она, улыбка коснулась ее глаз, которые блестели от радости, – на третьем курсе, когда я ударила Драко Малфоя?

Румянец появился на щеках Рона, и его взгляд встретился с моим, на краткий миг.

Улыбнись, приятель. Ты действительно смущаешь меня этим.

Я громко засмеялся и подмигнул ему, сразу, после чего его взор вернулся к Гермионе. Он приосанился и пожал плечами, когда попытался скрыть свое смущение.

– Ну, это было одним из самых сексуальных моментов в истории. Будешь обвинять меня?

Гермиона хихикнула, а в следующий момент она и Рон последовали примеру других пар, находящихся в комнате.

Перед тем как Белла вернулась в мои жаждущие объятья, она громко засмеялась, красивый звук вызвал мое любопытство. Я проследил за ее взглядом в направлении полу-гиганта Хагрида. Он заключил профессора Флитвик в свои объятья и поцеловал его в щеку. Учитель не возражал, хотя крупные быстро бегущие слезы Хагрида намочили его одежду; вместо этого он повеселел и взмахнул своей палочкой, в результате чего поток золотых пузырьков взмыл в воздух. Затем он схватил лицо Хагрида и оставил свой поцелуй на щеке гиганта в ответ.

Я рассмеялся, после чего вернул свое внимание моей Белле, самой неотразимой девушке в мире.

========== Глава 11. По ту сторону Завесы ==========

Хотя эмоциональные волнения, последовавшие за триумфом Гарри, не исчезали в течение всего дня, первоначальная радость уменьшилась, когда семьи и друзья тех, кто умер в заключительной битве, наконец, смогли обратить свое внимание на траур.

Смерть Фреда, в частности, вызвала волну сострадания, прошедшую по всей школе. Он был очень популярен среди студентов и преподавателей. И не трудно было понять почему: у него был талант смешить людей. Даже я, за несколько часов, что знал его, не смог подавить улыбку, когда он шутил со своим братом по поводу Беллы. Знание того, что она тесно дружила с близнецами Уизли, делало все это еще мучительнее. Мне тяжело было видеть боль Беллы – это ощущалось, как будто меня раздирают изнутри.

Карлайл, не способный отказаться от десятилетий медицинской практики, предположил, что мы должны вернуться в Форкс, с тем, чтобы дать Белле возможность как-то отдохнуть. Я был склонен согласиться с ним, она выглядела изнуренной, что и следовало ожидать, учитывая обстоятельства. Однако она отказалась, объясняя это тем, что ей необходимо поговорить с теми, кто остался в тылу, чтобы сражаться.

– Для нее имеет смысл остаться здесь, Эдвард, – подумал Джаспер, когда посмотрел на ее объятия с Кетти Белл и Анджелиной Джонсон, у обоих были мерцающие дорожки слез на щеках, как и у Беллы. – Эти люди могут справляться гораздо лучше, чем мы могли бы. Она должна остаться здесь на несколько часов, по крайней мере.

Я кивнул. Джаспер был прав – первое время траура ей лучше было бы провести в окружении тех, с кем она могла разделить обоюдное горе. Мы ходили за ней, когда она перемещалась по всему залу, прокладывая свой путь от одного друга к другому.

– Джаспер, – сказала она, после того как закончила разговор с Ли Джордан, – не мог бы ты… помочь мне чуть-чуть, пожалуйста? Это все становится немного…

Ее голос сорвался на последнем слове, когда ее дыхание стало прерывистым.

– Конечно, – ответил он тихо, с теплотой в глазах.

Поток спокойствия распространился вокруг, мгновенно производя эффект, когда достиг Беллы. Она глубоко вздохнула, но ее глаза оставались плотно закрыты, пока она делала это, потом она резко распахнула их и послала короткую улыбку моему брату-эмпату.

– Спасибо.

– Не за что, Белла, – сказал он, довольный осознанием того, что был действительно полезен в этой ситуации.

Я почувствовал, как в низу живота закипает зависть. Морщинка появилась между бровей Джаспера, когда он уловил мое настроение, его голова слегка наклонилась в сторону, вопрошая.

– Я просто чувствую себя бесполезным, – пробормотал я на таком уровне, что Белла не сможет услышать.

Ох, – подумал он, его лоб сразу разгладился. – Не ты один, Эдвард. – Его взгляд переместился на Элис, чье выражение лица показывало каждую унцию мучений, что она испытывала, когда смотрела на своих лучших друзей.

Джаспера не будет там, чтобы дать ей передышку каждый раз, когда она в ней будет нуждаться. Что тогда? Будет ли Белла способна справиться с этим? Еще это! Никто не должен видеть, как умирают их друзья. Если бы на их месте была Белла… Я не думаю, что даже Джаспер был бы способен справиться с этим горем.

Я покинул мысли моей сестры, это было одной из тем, о которой я не мог вынести размышлений, пережить это; она справилась с этим боем, потому что была яростным бойцом и опытной ведьмой. Ожившие мысли о том, что могло бы случиться, были болезненными и ненужными.

Мы направились в сторону Невилла и Луны, которые сидели среди толпы студентов, хотя их сопровождала пожилая леди в необычном платье. Ее окружал сильный запах нафталина, и в своих руках она держала большую остроконечную шляпу, на боку которой сидело чучело грифа. Конечно, экстравагантная женщина не носила это во время битвы. В самом деле, что человек ее возраста делает здесь?

Я быстро пролистал назад свои воспоминания и почти рассмеялся в голос с изображений, которые заполнили мою голову. Я увидел эту женщину, превратившей человека в белку, после чего она раскрутила его над своей головой, как лассо, прежде чем отпустить грызуна и отправить его в полет в стиле Эммета и Джаспера. Очень странно.

– Ох, – сказала она, заметив наше присутствие, – должно быть об этих вампирах я слышала.

Она надела свои очки, которые держались на шнурке, висевшем на ее шее, и взглянула через линзы на каждого из нас в отдельности.

– Подобного цвета глаза у моей кошки, – размышляла она, ее лицо было в нескольких дюймах от Эммета.

Не так уж страшно выглядит, этот вид. Мои глаза выпали. Это становится смешным! Мы не можем напугать даже пожилую женщину сейчас? Мы действительно теряем свои способности.

Взгляд женщины прошелся по нашим рукам, которые все еще были сцеплены с нашими половинками.

Да, слишком милые-шмилые для вампиров. А их одежда… взрослый мужчина носит детский синий галстук, ради Мерлина! Хотя в малых дозах не так страшно!

Чего она ожидала? Мантий?

Ничего, ничего. Одежда не главное.

Лучше не говорить это Элис.

– Мой внук, – сказала она, гордо взмахнув рукой, чтобы указать на Невилла, – и его подруга, мисс Лавгуд, сообщили мне о вашем вкладе в военном противостоянии. Кажется, мы, ведьмы и колдуны, в большом долгу перед вами.

– Я уверен, вы бы победили, – ответил Карлайл вежливо, – независимо от нашего участия.

– Не скромничайте! Скольким родителям, бабушкам и дедушкам вы спасли жизни их детей? Я видела, как вы использовали себя в качестве щита, мистер…

– Каллен.

– Мистер Каллен, – сказала она, все еще глядя на моего отца. – Многие из нас могли серьезно пострадать, если бы вы не решили приехать в Хогвартс. Мы, возможно, и одержали бы общую победу, но какой ценой?

– Ну, мы счастливы, что смогли помочь, – улыбнулась Эсми.

– Действительно, – ответила бабушка Невилла, и ее взгляд прошелся по нашей группе еще раз, наконец, остановившись на моей руке, которая все еще держала руку Беллу. – Вы не похожи на остальных вампиров. Любой мог заметить это. Я очень благодарна за это.

Она улыбнулась каждому из нас, прежде чем отойти по направлению к профессору МакГонагалл.

– Не обращай внимания, – рассмеялся Невилл. – Она малость странная, но в действительности она милая.

– Как ты себя чувствуешь, Белла? – спросила Луна, в ее голосе звучала озабоченность.

– Не лучше, чем все остальные, я думаю, – ответила Белла.

Луна кивнула и взяла Беллу за руку.

– Мы еще увидим их. Они просто по другую сторону Завесы.

– Завесы? – спросил я, помня, что Воландеморт использовал тот же термин в своих мыслях после воскрешения Гарри. – Я слышал это раньше. Что это означает?

– Белла рассказывала вам о министерстве? – спросила Луна.

– Да, кратко.

– Хорошо, там есть место, называемое Департаментом Тайн. Мы попали туда на пятом курсе, чтобы предотвратить попадание в руки Воландеморта пророчества.

– Там есть большая круглая комната, и в ее центре стоит арка, на которой висит Завеса. Глядя на нее, можно подумать, что пройти через нее – просто означает, что ты окажешься на другой стороне. Это не совсем так, потому что арка – проход к Смерти.

– Что? – выдохнула Розали.

– Луна права, – прошептала Белла. – В древние времена арка использовалась для казни. Считалось, что это самый гуманный способ убийства. Все, что люди должны были сделать – это пройти через нее, и они умирали. Их тела не попадали на другую сторону. Они просто исчезали.

– И никто никогда не возвращался… один раз пройдя через нее? – спросил Карлайл, который был увлечен разговором.

– Никто не может вернуться в мир живых, если они действительно перешли черту смерти, – сказала Белла, качая головой.

Я не был так уверен в этом. Я еще не рассказал ей о воскресающем камне. Я даже полностью не обсудил с ней невероятный инцидент, который произошел в Запретном лесу. Я отчаянно хотел спросить об этом у Гарри. Я чувствовал, что его мысли исчезли, когда Воландеморт выстрелил проклятьем, и я видел воспоминания, когда он был между мирами (если это было то, что было), но мои знания были ограничены.

– Ты тоже слышала голоса, Белла, – заключила Луна.

– Голоса? – произнес я.

– Кто-то звал из-за Завесы, – объяснила Белла спокойно.

– Вот видишь, – продолжила Луна. – Не думай об этом как о «прощай», скорее как… «увидимся позже». Даже если ты решишь продлить свое время здесь, каждый должен пройти через это в какой-то момент… даже вампиры.

Я не заметил того факта, что пока я отсутствовал, Луна ушла в дальний конец зала. Пусть она немного странная, она, несомненно, проницательна.

Я всегда считал, что загробная жизнь существует для людей. Я никогда не мог принять, что мир был результатом какого-то колоссального взрыва – что не было большей жизни, кроме сосущих и ползающих. Я становился увереннее, что мои первоначальные предположения были правильными о происхождении времени. Существовало что-то еще… то, что появилось потом. Не смотря на это, я не мог принять, что Небо было возможно для нашего рода. Я видел какой эффект произвел мой яд на крестраж. Он успешно уничтожил часть души Воландеморта. Без души, какая вероятность оставалась, что нам позволили бы попасть за грань?

Моя голова была тяжелой. Даже когда голос Луны прозвучал на весь зал, когда она что-то крикнула про “Blibbering Hundinger”, я не мог найти в себе силы улыбнуться.

– Я видел твой маленький трюк со змеей, Белла, – сказал Невилл. – Это было здорово! Пожиратель Смерти выглядел напуганным.

– Говоря о змеях, – ответила она, – то, что ты сделал с Нагайной, было невероятно, Невилл. Если бы кто-то сказал мне на первом курсе, что ты собираешься стать таким героем, я бы никогда не поверила. Ты был таким…

– Вялым?

– Застенчивым! И тихим, – улыбнулась Белла. – Посмотри на себя сейчас.

– Ох, черт возьми, Белла, – покраснел Невилл. – Каждый, кто сражался, сделал бы подобное. Это было командным действием.

– Могу ли я посмотреть на твой меч, Невилл? – спросил Карлайл, не в состоянии скрыть свою заинтересованность.

– Конечно! Присаживайтесь.

Все члены моей семьи заняли места за длинным столом, другие студенты потеснились, чтобы освободить пространство для них. Белла, однако, осталась стоять, ее голова повернулась к огромной двери, ведущей в вестибюль, через которую входили Рон и Гермиона.

– Эдвард, – сказала она устало. – Я думаю, мне надо использовать человеческий момент. Мне нужно освежиться.

– Ты хочешь вернуться?

– Нет! Нет, не сейчас. – Она выдавила слабую улыбку, а затем переместилась, чтобы поцеловать меня в щечку. – Я скоро вернусь.

Я кивнул и, в свою очередь, посмотрел, как она идет к выходу.

Мое настроение упало, и рассказ о Мече Гриффиндора не представлял для меня интереса. Мне нужно было тихое место, где я мог подумать, или не думать, о том, был ли я готов рискнуть душой Беллы теперь, когда я узнал то, что знаю; перед этим, однако, мне необходима вся информация, которую Гарри мог бы дать мне о потустороннем мире.

Я искал его мысли, предполагая, что он был с Роном и Гермионой, под плащом-невидимкой. Он рассказывал им все, что он видел в Омуте Памяти.

– Таким образом, это был Снейп в лесу? – спросил Рон.

– Да, он работал на Дамблдора все время, а мы никогда не догадывались об этом.

Затем Гарри перешел к повествованию о том, как он оказался последним крестражем, прежде чем рассказать о своей встрече с Воландемортом. Он воздержался от упоминания обо мне, за что я благодарен. Наконец, он перешел к части своего рассказа, в которой присутствовал странный зал. Я слушал, полностью погрузившись в его слова и мысленные изображения.

– Я думаю, он будет вынужден существовать в таком состоянии всю оставшуюся вечность, – сказал Гарри. – Дамблдор сам сказал, что душа Воландеморта полностью разрушилась.

Затем он перешел к рассказу о связи, которая сложилась между его и палочкой Воландеморта, а потом к предмету «Дары Смерти». Я узнал, что там была какая-то связь между Камнем Воскрешения, Древней Палочкой и Плащом-Невидимкой, и что мечтой многих было объединить их. Дамблдор тоже был одержим этой идеей, по-видимому; но только Гарри был в состоянии сделать это, потому что использовал их бескорыстно, тогда как другие использовали бы их в личных целях.

– Так… там действительно есть что-то после этого? – Спросил Рон, его мысли направились к Фреду, сопровождаясь мгновенной колющей болью, которая, казалось, пронзила его.

– Да.

– И как ты смог вернуться? – произнесла Гермиона, полностью зачарованная и жаждущая информации.

– Когда Воландеморт использовал мою кровь, он поглотил защиту моей матери. Пока он жил, магия привязывала меня к жизни схожим образом, как делал это крестраж.

– Невероятно! – воскликнула Гермиона.

Они прибыли в главный офис и были встречены невероятными аплодисментами, когда вошли в двери. Когда портреты успокоились, Гарри обратился к белобородому человеку на полотне в большой раме, расположенной за богато украшенным столом.

– То, что было скрыто в снитче… я бросил это в лесу. Я не знаю где именно, но я не собираюсь искать это снова. Поддерживаете ли вы?

– Мой дорогой мальчик, я поддерживаю, – сказал Дамблдор сквозь слезы счастья. – Это мудрое и смелое решение, но меньшего я и не мог ожидать от тебя. Кто-нибудь еще знает, где это упало?

– Никто, – сказал Гарри, обманув, не желая упоминать мое имя перед Роном и Гермионой. Эдвард может знать. Будет ли у него желание пойти, разыскать его? Я должен поговорить с ним, на всякий случай.

И, вдруг, я уже шел через вестибюль, направляясь во двор, и переходил на бег. Мои ноги едва касались земли, когда я пролетел мимо деревянной хижины в зловещий лес. Сейчас не было никаких признаков дементоров, они исчезли после недавнего поражения Воландеморта. Звук сотен ударов копыт о землю слышался откуда-то издалека, когда я пробирался сквозь тени.

Поиск нужного места не потребовал ни времени, ни усилий; и без моей совершенной памяти, запах Гарри был отчетливым, даже в окружении десятка других, которые вели в том же направлении. Я шел по следу до того самого места, где он снял с себя плащ-невидимку, быстро обнаружив Воскрешающий Камень среди грязи, веточек и сухих листьев.

Я нагнулся, чтобы поднять его. Казалось, все было обычным – ничего экстраординарного – однако, это не так. Я уже видел его мощь один раз; и я отчаянно хотел повторения, поддаться искушению. Тем не менее, я отчетливо понимал, что это крайне неправильно – беспокоить мертвых. Гарри знал это, тоже, значит, по этой причине он хотел поговорить со мной.

Но если это происходило раньше – в тот раз, – может, не повредит… всего лишь еще один раз, и больше никогда. Камень сделал три оборота в моих пальцах, мои веки плотно закрылись, когда страх и восторг взорвались в моих венах.

Сначала я думал, что это была неудачная попытка – я не слышал ни звука, чтобы подтвердить, что кто-то стоял рядом, – но затем, сквозь плотный, мистический барьер я почувствовал взрыв положительных эмоций – абсолютной, бесконечной любви.

– Эдвард, – произнес голос.

У меня перехватило дыхание, глаза в тот же момент распахнулись.

А там стояла она, густые бронзовые волосы мягкими волнами ниспадают до талии, закрытое изумрудное платье, в котором, как я помнил, она так часто ходила по дому: Элизабет Мейсен, моя мама.

Даже если бы я точно знал, что хотел сказать, я был бы не в состоянии произнести слово. Мое тело ощущалось подобно статуи, каким оно должно было быть, мой язык был полностью заморожен, когда я смотрел на женщину перед собой.

Она приблизилась ко мне, пока между нами не осталось нескольких дюймов, после чего ее рука поднялась, чтобы коснуться моей щеки. Я сглотнул. Ее прикосновение не было теплым или холодным, или же ощущалось вполне реальным. Нежность и удивление появились на ее лице, когда она сделала этот жест, и я тут же почувствовал, что мое собственное выражение лица зеркально тому, что видят мои глаза.

– Мой мальчик, – проворковала она, – мой прекрасный мальчик.

– М-мама? – произнес я шепотом, не веря, что это действительно происходит. – Мама?

Она быстро кивнула, и ее лицо озарила невероятная улыбка. Мои руки поднялись по собственной воле, для того чтобы легко ее обнять, в то время как взгляд путешествовал по ее лицу, запоминая каждую черточку и изгиб в моей памяти.

– Как это возможно? – пробормотал я, понимая, что мой голос должен быть увереннее, если я хочу сказать больше. – Разве это реально?

– Неужели это так реально? Неужели это так?

Я кивнул.

– Тогда это возможно, – сказала она просто. – Это не имеет большого значения. Тебе нужно прекратить думать об этих вещах, мой милый.

– Я скучаю по тебе, – сказал я искренне. Было так много вещей, о которых я хотел спросить, но все слова, казалось, застряли в горле. – Мне было плохо… У меня не было возможности попрощаться.

Она глубоко вздохнула, прежде чем улыбка появилась на ее лице. Потом ее рука скользнула по моей руке.

– Прогуляйся со мной, – сказала она, ее бирюзовые глаза ни на миг не отрывались от моего лица. У меня тоже были проблемы с отведением взгляда. В конце концов, я решил, что бессмысленно и пытаться, и, напротив, смотрел, куда иду, с помощью периферического зрения.

– Когда эпидемия настигла нас, Эдвард, я прекрасно знала, что не было никакой надежды для меня, я знала, что умру. Эту долю не трудно было принять… Я никогда не боялась за себя. Что ужасало меня – о чем я действительно не могла думать – было мыслью, что смерть придет за тобой. Ты был таким молодым… таким молодым и красивым… и было столько вещей в мире, которые ты не испытал. Я молилась, молилась, чтобы ты выжил… чтобы у тебя была возможность жить полной и счастливой жизнью.

– Знала ли ты? – спросил я вдруг. – Знала ли ты, кем был он – Карлайл… кем я стану, когда он решит спасти меня?

После небольшой паузы она произнесла, наконец.

– Нет, я этого не знала. Я думаю, что была в бреду на последних этапах. Я думала, что доктор Каллен был ангелом, или кем-то похожим. Я уверена, ты сможешь понять, почему так случилось для меня – вы невероятно красивы, в конце концов.

Я улыбнулся, но знал, что это будет выглядеть мрачно.

– Я не знала, кем он был, – продолжила моя мать, – но я знала, что он не был… обычным. Я знала, что о нем говорили разное, но я также знала, что он был очень хорошим человеком. Я хотела, чтобы ты… ты был здоровым и имел возможность вырасти хорошим, сострадательным человеком, как он. Я почувствовала, что это было в его силах, дать тебе это, и поэтому я озвучила свою просьбу.

Мой живот скрутило. Она думала, что действия Карлайла дадут мне шанс стать хорошим человеком? На самом деле я превратился в убийцу.

– Я делал… плохие вещи, – прошептал я. Мое дыхание становилось неустойчивым. Если бы я был человеком, слезы бы бежали по моему лицу, и не из-за вины, что я чувствовал за свое прошлое, а потому что я не мог вынести мысли, что подвел свою мать… и что стойкое разочарование и сожаление было спровоцировано моими поступками.

Я ждал волну боли и гнева, заслуженную за все, это было неизбежно… но она не пришла. Все, что я чувствовал, была любовь, огромная и абсолютная, доходившая до меня из какого-то далекого места. Я чувствовал, что я временно позаимствовал способности Джаспера.

– Ты заблудился, мой дорогой, – улыбнулась мама, останавливаясь и смотря мне прямо в глаза. – Даже не так. Ты поступал так, как велела тебе природа. Ты принял свою сущность и следовал ей.

Вот оно. Ожидаемое разочарование пришло. Я корил себя за это, мой взгляд упал на землю от стыда.

– Я невероятно горжусь тобой.

Моя голова взметнулась вверх, когда я, ошарашено, посмотрел на женщину перед собой. Как она могла сказать это? Разве она не понимает? Разве она не знает, что каждый раз, когда я был рядом с человеком, мысли о кровавом убийстве пронзали мой разум?

– Эдвард, – сказала она серьезно, – ты вампир. Каждый инстинкт в тебе говорит убивать тех, кто служит для вас пропитанием. Но ты не делаешь это. Ты борешься со своими импульсами, каждый день прикладывая усилия, чтобы быть хорошим… хорошим человеком. Дорогой мой, это то, что определяет, кто ты есть сегодня. На что еще может надеяться мать?

Я сразу же заключил ее в объятия и спрятал лицо в ее волосах. Она засмеялась и обвила своими руками мою шею, поглаживая затылок. Я не мог поверить, что это происходит. После более чем восьмидесяти лет существования без нее, я, наконец-то, обрел ее. Она была здесь, и она любила меня… и это было потрясающе.

– Так, расскажи мне об этой твоей девушке, – сказала она радостно, освобождаясь от моих объятий, когда мы вновь начали движение.

– Белла, – выдохнул я, произнося ее имя, как если бы это было лаской, – это самая красивая девушка во Вселенной. Она совершенно бескорыстная, невероятно храбрая, умная и в ней больше любви, чем ты можешь себе представить.

– Звучит замечательно.

– Она такая! – улыбнулся я, начиная историю о том, как мы стали встречаться. Мне пришло в голову, что она уже все знает, но в любом случае, хочет услышать это от меня. Я рассказал ей о том, как кровь Беллы пела для меня, и как я прилагал отчаянные усилия, чтобы сохранить ее в живых. Я рассказал ей о том, как она замечала все мои прошлые просчеты, отказываясь верить в то, что я не принадлежу к тому же виду. Я рассказал ей о Джеймсе, и как это едва не привело к ее гибели в ее решимости спасти свою мать. Потом я поведал ей о том, как бросил Беллу в своей попытке сохранить ее душу. Она слушала, пока моя история не достигла настоящего, ни разу не прервав меня.

– Она красива внутри и снаружи. Она заставляет меня чувствовать себя цельным… как будто я, наконец, нашел недостающий кусочек головоломки. Мне, возможно, пришлось ждать ее сто лет, но это кажется небольшой ценой по сравнению с тем, что я получил взамен.

– Ах, да, – сказала моя мать, – ты же собираешься сделать ее такой, как ты.