Текст книги "Напиши на линии горизонта (СИ)"

Автор книги: _Moony_Padfoot_Prongs

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Свисту очень хотелось подойти к нему и спросить о посылке, которую он заказывал, но мальчик удержался. Наверняка Кузнечик, или всё тот же Волк, забрал посылку и положил на его кровать. Свист вообще придерживался мнения о том, что не стоит беспокоить старших, и никак не мог понять, зачем Кузнечик постоянно шастает в комнату одного из Черепистов. Не то, чтобы Свиста это очень волновало, потому что, если бы он захотел, то давно обо всём разузнал, но всё же…

Спальня встречает его шумом мальчишеских голосов. Мальчик даже не думал заглядывать в Хламовник и забирать свои вещи, потому что был уверен, что всё уже на месте, в Чумной. Волк сидит на полу, скрестив ноги, и мучает гитарные струны, даже не поднимая головы, когда открывается дверь. На своей кровати Свист обнаруживает Вонючку, который, заметив хозяина койки, поднимает руки вверх и немного виновато улыбается. Хотя глаза так и искрят. В ногах Вонючки лежит сверток, первый слой которого разворочен. Под ним кроется ещё один, уже не защитный, а из странноватой на ощупь коричневой бумаги, но ещё не тронутый.

– Не удержался, уж прости, – хихикает Вонючка, прекрасно зная, что Свист ему и слова не скажет, потому что не злится, – очень хотелось узнать, что такого секретного могло тебе понадобиться, что пришлось идти к Летуну.

Свист по-доброму усмехается и присаживается на свою кровать, с того края, который ближе к кровати Сиамцев, чтобы им тоже было видно, и берет в руки свёрток. Фокусник, до этого крутивший в руках колоду карт, тоже подсаживается ближе. Видимо, всем интересно узнать, что такого хранится внутри этого свёртка.

– Это подарок, – шелестит мальчик и аккуратно снимает второй слой упаковки, – для сестры. У неё скоро день рождения.

Перед глазами мальчишек появляется толстенный том, золотистые вьющиеся буквы на обложке которого складываются в «Мифы и легенды древней Скандинавии». А под всем этим позолоченным великолепием красуется богиня Фрейя. Да, такого уж точно не найти в библиотеке, и даже не в каждом книжном магазине сыщешь! Глядя на это, Фокусник завороженно вздыхает, Вонючка заходится восторженными криками и тянет к книге грязные руки. Непонятно откуда появившийся Кузнечик наклоняется ближе, умещая свою голову между практически одинаковыми головами Сиамцем, и Свист видит, как в его зелёных глазах плещется интерес.

– Она очень любит разные мифы и всё такое, – поясняет мальчик, скорее для себя, чем для остальных – вот я и решил порадовать её.

– Ей обязательно понравится, – улыбается присевший совсем рядом Кузнечик. Кажется, он был единственным, кто расслышал эту фразу, потому что все остальные рассматривали книгу.

Свист заметил, как книга, миновав цепкие руки Вонючки, перешла от Рекса к Максу, а от того к Слепому, и с грустью подумал, что тот не сможет увидеть всех этих красивых картинок. Слепой же только покрутил книгу в руках, несколько раз проведя по названию пальцами, а потом безэмоционально отложил её в сторону, где её принялся рассматривать Кузнечик. Правда, он был без протезов и не мог раскрыть книгу и пролистать страницы, поэтому ограничился изучением обложки. Свист было хотел ему помочь, но по смазанному кивку рыжеватой головы понял, что помощь не требуется.

– На что там вы все так таращитесь? – неожиданно подаёт голос Волк, о котором сам Свист успел позабыть. Мальчишка откладывает гитару в сторону и поднимается на ноги, в два шага преодолев расстояние, разделявшее его и остальных ребят.

Свист довольно подмечает, как в карих глазах Волка загорается интерес, стоит ему только увидеть обложку. Он бережно, словно какую-то реликвию, берёт книгу в руки и пролистывает страницы. Потом цепляется за неё, как за спасательный круг, практически прижав к груди, и спрашивает:

– А когда там у твоей сестры день рождения?

– Через две недели. Я боялся, что Летун может не успеть, поэтому попросил его заранее.

Волк облизывает нижнюю губу, а потом устремляет на Свиста жадный взгляд и слегка глуповато улыбается. В этот момент он кажется немного безумным, а самому Волку ничего и не надо говорить, потому что Свист уже догадался, о чём пойдет речь.

– Она же твоей сестре всё равно пока не нужна, да? Ты же, вернее, она не будет против, если я её какое-то время полистаю?

Свист только кивает головой, а Волк падает на свою кровать, принимаясь жадно вчитываться в текст. Кажется, сидеть так он может целыми сутками и ничего не замечать вокруг себя на целую милю. Волк был одним из немногих домовских мальчишек, который любил читать и делал это с удовольствием. Ко всему прочему, Волк очень хорошо читал вслух. Свист как-то спросил Фокусника, почему Волк не читает так постоянно, чтобы Слепой тоже мог услышать. В ответ на его вопрос Фокусник только неопределённо пожал плечами и как можно скорее постарался сменить тему разговора. Больше Свист к этому не возвращался.

***

В тот день, который выпал на день рождения Змеи, на улице было очень туманно, и даже воздух ощущался как-то иначе, и это чувствовалось, когда вдыхаешь полной грудью. В воздухе было что-то не то. А Свист за неделю до этого загремел в Могильник из-за проблем со спиной.

Он очень долго переживал, что не сможет поздравить сестру, что придётся делать это уже после дня рождения, и тогда не будет никакого ощущения праздника. Сестра так и не смогла найти себе подруг в Доме, общалась только со своей соседкой, и то эти взаимоотношения едва ли тянули на слово «соседство», а о дружбе там и речи не было. Мальчику казалось, только он мог обрадовать сестру в этот день, а тут такая досада! Первые дни к нему часто заглядывал Фокусник, и Свисту было не так одиноко, а теперь он сидел тут совсем один и смотрел в окно на туман, который, казалось, можно сжать в пальцах и на ощупь он будет похож на комок ваты.

Вчера заходил Волк. Он долго стоял в дверях, переминался с ноги на ногу, а потом просто положил книгу Змеи Свисту на колени и ушел, пожелав скорейшего выздоровления. Свист на него за это бегство не обижался, потому что знал, что Волк очень не любит Могильник, и даже удивился тому, что он пришёл сам. Ведь запросто можно было попросить кого-нибудь из ребят.

Ещё утром мальчик надеялся, что его выпустят хотя бы на минуточку, чтобы он мог поздравить сестру, а потом быстренько вернуться обратно. Но не тут-то было: Паучихи настрого запретили покидать ему пределы Могильника. Тогда он дождался того момента, когда останется в палате один, а потом, вцепившись в костыль, выскользнул в коридор. Ведь он всего лишь прогуливается по коридорам и Могильника не покидает, как и обещал.

Он медленно шел по длинному белому коридору, и ему практически удалось сделать так, чтобы костыль намного тише цокал, ударяясь об пол. Многие палаты были закрыты, а многие из тех, двери в которых были открыты на распашку, оказывались пустыми. Только вот Свист замер, почувствовав на себе чей-то взгляд.

Действительно, на койке в одной из палат сидел мальчик и внимательно смотрел на него. Свист робко махнул ему рукой, а потом сделал несколько шажков в сторону дверного проёма, там и остановившись. Мальчик, смотревший на него был рыжий, и солнце, светившее ему в спину, делало его волосы похожими на пожар, а глаза, чёрные, словно затягивали. Свист и сам не заметил, как вошел в палату, прикрыв за собой дверь, и присел на край кровати.

– Привет. Ты давно здесь? – про себя Свист отметил, что не видел этого мальчика в Доме, только тут. Может, он приехал недавно?

– Да, – мальчик кивнул головой, а потом продолжил изучать Свиста глазами, – а ты?

– Несколько месяцев, – тихо отвечает он, – я с сестрой.

– А, так это тебя Волк практически с боем забирал от Спортсмена?! Мне Кузнечик рассказал – мальчик, кажется, немного повеселел и поёрзал на своём месте, потом, правда, снова стал каким-то серьёзным – у меня тоже сестра тут есть. Вернее, она мне не сестра, но я считаю её своей сестрой. Она живет в девчачьем корпусе.

– Кажется, я понял о ком ты, – Свист аккуратно выпускает из рук костыль, убедившись, что тот упирается в кровать, а сам вспоминает рассказы Змеи о «Противной рыжеволосой девчонке из соседней комнаты» и думает о том, что она и есть та самая сестра этого мальчика.

Какое-то время они сидят молча. Интересное дело, Свист даже клички этого мальчика не знает, хотя и сам не удосужился представиться, но молчание в его компании не было угнетающим. Скорее, каким-то спокойным.

– Я Смерть, – вдруг говорит мальчик, а Свист вздрагивает от неожиданности. Он смотрит на своего соседа с удивлением, пытаясь понять, шутит ли тот, а мальчик поясняет, – это моя кличка. Я Смерть.

– А я Свист.

– Я догадался, – Смерть немного стыдливо улыбается и отводит взгляд, – мне Кузнечик многое о тебе рассказывал.

Свист придвинулся немного ближе, ожидая, что сейчас Смерть скажет что-нибудь ещё, но дальнейшего ответа не последовало. Возможно, его новый знакомый рассказал бы что-нибудь ещё, но в дверь палаты протиснулась огромная неповоротливая Паучиха, которая начала причитать, что весь Могильник ищет пропавшего Свиста. Честное слово, в такие моменты Свист думал, что Паучих правильнее было назвать Курицами.

Мальчик взял свой костыль и направился к двери, только у самого выхода обернувшись и помахав Смерти на прощание. Теперь-то он точно знал, что ему не придётся скучать в окружении белых стен, потому что он всегда может заглянуть к своему новому знакомому. Может, и с Кузнечиком как-нибудь столкнётся. Смерть помахал в ответ, а Паучиха всё не прекращала кудахтать.

========== 6. Стервятник. Немного о Прыгунах ==========

«Если ты собираешься подумать, то не думай о том, почему люди не любят друг друга – думай, почему они не любят самих себя – может быть, тогда ты начнешь любить их.»

Боб Дилан «Тарантул»

Как известно, Большая Птица питается падалью. Но об этом известно всем, так зачем же снова проговаривать это вслух, верно? Было бы лучше, если бы разговор зашел о том, чего многие не знают, и тогда эти многие смогли бы узнать что-то новое. Но я, кажется, немного отвлёкся, заблудился в собственных мыслях. Последнее время они всё чаще напоминают лабиринт. Тупиковый. Это не к добру. И это пугает.

Свист всё ещё не вернулся с Изнанки. Так и лежит на своей постели, находясь мыслями далеко Не Здесь, благо, мы прикрыли его одеялом и теперь он походит на спящего. Иначе у недавно зашедшего Р Первого появилось бы больше вопросов. Но ему действительно незачем знать о произошедшем. По крайней мере, пока.

Заходила Мираж. Стоило только ей обнаружить, что брат пропал, она первым делом кинулась ко мне. Это приятно. Неприятной была та часть, где она причитала из-за того, что я его упустил. Действительно, упустил. Но у Папы Стервятника слишком много птенцов, смотрящих прямо в клюв, и не углядеть за тем, кто всегда преднамеренно отворачивается, и правда довольно просто.

На вопрос о том, как скоро Птенчик вернётся, я не мог дать ей ответа, как бы она не просила и не кричала. Потому что всегда выходит по-разному. Здесь всё зависит только от того, как далеко тебя заведёт Лес, а Свист, как я знаю, Лес почти нашел. Удивительно, но найти то, на поиски чего у многих уходили годы, ему удалось просто и быстро. Только один этот факт уже заслуживал похвалы в его адрес.

Я раскуриваю самокрутку и оглядываю комнату в каком-то потерянном отчаянии. С моей верхотуры всё видно. Всех и каждого. Если честно, я и сам не знаю, кого сейчас выглядываю. Пересчитываю ключи. Они звенят и побрякивают, блёкло переливаясь в тусклом свете одинокой лампочки. Все на месте.

Делаю затяжку и думаю о том, как бы перед Р Первым не всплыла недавняя драка Свиста и Помпея. Эта драка произошла за несколько дней до смерти Вожака Псов. Свист и тогда уже дёргался от того, что не может прыгнуть, но это ещё были цветочки по сравнению с тем, как дергаться он начал в последние дни. Практически озверел. Я уж начал думать, что к нему начали возвращаться старые пёсьи повадки. Уж как долго я его дрессировал, сколько сил вложил в то, чтобы его от всего этого отучить. Однако, я немного отвлекся.

Помпею всего лишь не посчастливилось столкнуться в коридоре с Мираж. Очень многие уже привыкли к тому, что она единственная девушка, которой не касается Закон. По крайней мере, к этому привыкли все в моей стае. Надо отдать Мираж должное, она всегда была достаточно осторожна, чтобы не натыкаться на нежелательных лиц вроде Вожака Шестой, а в этот раз сглупила. Началось всё с грубых пошлых шуток, а потом Помпей попытался схватить её за руку, чего Мираж не терпела. Она могла вытерпеть в свою сторону любую грязь и оскорбления, даже если те были не обоснованы, но только не прикосновения. А мимо как раз проходил Свист в компании своего Фазана.

Птенчик попытался вмешаться, а Помпей по собственной глупости попытался задавить его вожачьим авторитетом. Как-никак, раньше он имел над Птенчиком власть. Вот только на Свиста это не действовало. Ему было достаточно нескольких секунд, чтобы перехватить костыль и хорошенько приложить им Помпея. Жаль, меня тогда не было рядом, потому что, по словам самой Мираж, реакция Фазана дорогого стоила. Ведь, он вряд ли был осведомлён о том, что в своё время Валет научил Свиста хорошо орудовать костылём. Но мой рассказ, кажется, снова ушёл немного не туда.

Потому что, если бы слухи о той драке дошли до Р Первого, он, несмотря на свою догадливость, всё равно сделал бы неправильные выводы. Р Первый много не знает, а, не имея на руках всех фактов, намного проще сложить два и два, даже если в итоге получается три. В конце концов, он всего лишь обычный человек, что с него можно взять?

Одна птичка принесла на хвосте, будто со дня на день Рыжий собирается что-то предпринять для введения Нового Закона. А я всё никак не могу взять в толк, зачем это нужно и почему именно сейчас. Думаю, Тень вставил бы едкое «Тебе хорошо говорить», но он только раскачивается за моей спиной, и ничего не говорит. Впрочем, всё это меня не касается, у Старой Птицы свои дела и свои заботы…

Постепенно начинает темнеть, и я слезаю со своего насеста, медленно ковыляя к выходу. Самое время для прогулки.

Некоторые, самые смышлёные из тех, кто попадается на пути, уступают дорогу, стоит им только завидеть меня. Другие же отскакивают, едва не попадая под самые ноги. Хотя, сейчас у меня нет желания даже провожать их недовольными взглядами. Я думаю о Свисте. О Мираж. И о том, чем же всё-таки обернётся этот Новый Закон. Мои мысли относительно последнего мне не нравятся.

Я дохожу до Кофейника и заказываю себе той мутной жидкости, которую здесь называют кофе. Обычно в такие часы тут появляются интересные личности вроде Сфинкса, с которыми можно завести интересный разговор. Но сегодня никого. Только Бандерлоги, обтянутые своими куртками, будто второй кожей. Так и сижу в компании Тени, задумчиво позвякивая ключами. Так проходит какое-то время, а я всё сижу, и ничего не меняется.

В конце концов я прихожу к выводу, что делать здесь больше нечего, и направляюсь к выходу. Стены пестрят своим разноцветьем, от которого рябит в глазах, даже когда в коридоре кромешная темнота. Хотя, мне не на что жаловаться. Подходя к Гнезду начинаю сильнее вглядываться в коридорную черноту, стараясь определить, нет ли впереди знакомого силуэта. Мираж никогда не приходит просто так, её визиты всегда совпадают с интересными ночами, а сегодня, чувствую, как раз одна из таких ночей. Но в коридоре никого.

Когда я захочу в Третью, первым, кого я вижу становится Свист, сидящий на своей кровати и потерянно таращащийся на всё вокруг. Непривычно короткие волосы взлохмачены, и смотрит он на всё взглядом маленького мальчика, потерявшего в магазине маму. Подхожу ближе и становлюсь у кровати. Я прекрасно понимаю, что сейчас с ним бесполезно заговаривать или о чём-либо спрашивать, поэтому просто наблюдаю.

За эти несколько секунд он, кажется, окончательно приходит в себя и принимается шипеть сквозь зубы нелитературные ругательства. Когда он убирает руки от лица, то начинает нервно жевать нижнюю губу, а потом предпринимает попытку встать на ноги. Вот только он напрочь позабыл о костыле и, став на больную ногу, завалился прямо на коляску Дракона и на самого Дракона, сидящего в ней. Тот твёрдой рукой схватил Свиста за воротник чёрной водолазки, чтобы удержать состайника от падения. Свист вывернулся из его рук и сел на пол, спиной опираясь о свою кровать. Те, кто наблюдал за этим происшествием, любопытно вытаращили глаза. Что говорить, такту им ещё учиться и учиться.

Интересно, как же долго он пробыл Там, если забыл о том, что здесь ему нужен костыль?

– О, Алонсо! – его шальной взгляд наткнулся на горшок герани, который парень тут же схватил и прижал к себе, – кто-нибудь поливал Алонсо?!

Я ничего ему не ответил. Честное слово, даже когда он бывает под кайфом, он кажется более спокойным и уравновешенным. Точнее, с ним проще разговаривать.

Так он и остался сидеть, раскачиваясь из стороны в сторону и прижимая к груди горшок, перепачканный в земле, и пачкаясь ей сам. Редкий случай, потому что обычно он на полу не сидит, опасаясь Монстров из теней. Что сказать, у каждого тут свои страхи. Со стороны он походит на маленького брошенного зверька. Хотя вскоре просто засыпает, так и не забравшись на кровать. Свист, конечно, частенько бывает не в себе, после того, как перепрыгивает, но в этот раз всё намного хуже обычного. Может, не стоило заставлять его нервничать? Неужели было бы лучше, если бы я не тянул так долго и сразу попросил Шакала об одолжении? Теперь этого не узнать.

Я забираюсь на стремянку, привлекая к себе внимание птенцов. Жестом даю им понять, что пора закругляться, и они послушно разбредаются по своим местам, где или заснут, или просто прикинутся спящими. А я, пожалуй, посижу в тишине ещё немного. Начинает смеркаться.

***

Следующее утро начинается так же, как и всегда. Во время завтрака Свист жадно вгрызается в омлет, правда, к стакану компота не притрагивается. Я слышу, как он тихо бормочет о том, что хочет выпить кофе. Стоит ли его расстраивать и говорить, что хороший кофе он тут не сыщет? Зато теперь у меня появился предлог составить ему компанию для похода в Кофейник.

– Давай я сначала выпью кофе, а потом тебе всё расскажу, договорились? – недовольно бурчит он, хромая со мной в унисон. Головы не поднимает. Смотрит под ноги.

Да я и не собирался вот так сразу приставать к нему с расспросами. У меня хватает ума и воспитания для того, чтобы позволить человеку рассказать всё самостоятельно. Свист зачёсывает назад короткие волосы и до самого Кофейника мы идём молча.

– Мираж уже знает? – с наигранным безразличием спрашивает Птенчик, когда мы садимся за дальний столик. Хотя, это всё равно не прибавит нашему разговору конфиденциальности, потому что в столь ранний час Кофейник практически пуст. Я отрываюсь от пересчёта ключей и смотрю на него.

– О том, что ты снова перепрыгивал – знает. О том, что вернулся – ещё нет.

Он кивает каким-то своим мыслям, а потом делает большой глоток кофе, чашку с которым перед ним только поставили. Он пьёт с жадностью, и ставит чашку на стол только когда полностью опустошает её.

– Тогда ничего ей не говори. Она же заявится сюда, как только узнает, что я уже здесь, и начнёт свои расспросы. А Там сейчас… не очень безопасно. У неё совсем крыша поедет, если она об этом узнает.

А вот это уже звучит интересно. Я придвигаюсь ближе. Скрывать свою заинтересованность бесполезно, он слишком долго и хорошо меня знает. Я бы даже сказал, за годы нашего знакомства научился даже хорошо скрытые эмоции считывать по лицу.

– Как в тот, первый раз? – Свист несколько секунд вообще не реагирует на мой вопрос, а потом коротко и быстро кивает. Всё это не к добру.

Он цепляется за пустую чашку и стучит по её поверхности ногтями. Мы сидим в тишине и каждый из нас задумывается о своём. Теперь я не думаю, что поступил правильно, позволив Свисту перепрыгнуть.

– Ходили слухи, – снова неуверенно начинает он, – будто скоро всё перестанет быть спокойным. Должна пролиться кровь…

Даже несмотря на то, что он обнимает чашку ладонями, я всё равно замечаю, что его руки подрагивают. Наверное, стоит рассказать ему о событиях, произошедших во время его отсутствия.

– Помпей мёртв.

Свист дёргается, услышав это, и поднимает на меня взгляд. Глаза испуганные. Наверняка, он наслышан о возвращении Р Первого. И точно подумал о своей драке с Помпеем. Конечно, я бы сказал, что драка обычно имеет более масштабные последствия, чем задетое чувство собственного достоинства и фингал под глазом. И всё это у одного человека.

– Кто?

– Слепой, – невозмутимо отвечаю я. Нет смысла скрывать это от него. Всё равно ведь узнает, от того же Валета. А в том, что Свист не побежит к Р Первому, я уверен.

– Ральф знает? Я слышал, он вернулся, наверняка ведь попробует всё разнюхать.

– Не знает.

Свист снова кивает. Он жестом подзывает Кролика и просит налить ещё кофе, протягивая ему мятую и местами надорванную купюру. Потом смотрит на меня, словно спрашивая, заказать ли и для меня тоже. Я вежливо отказываюсь. Между нами снова повисает молчание и длится оно ровно до того момента, пока не возвращается Кролик с чашкой кофе.

– Значит, Ральф думает на меня?

– Нет. Он не знает о той ситуации. Даже не заметил, что ты не вышел его встречать, когда он навестил нас.

Свист снова принимается пить кофе, только теперь делает это маленькими глотками. Больше ничего не говорит. Что-то подсказывает мне, что больше я из него и не вытяну, поэтому терпеливо жду, пока он допьёт кофе. Свист, надо сказать, не очень с этим торопится. Но и я ведь никуда не спешу.

Наконец, он поднимается на ноги, на этот раз не забыв опереться на костыль. Я поднимаюсь следом. Удивительно, ведь его не было чуть больше месяца, а мы идём рядом и молчим, не говоря ни слова. Хотя у нас есть столько тем, на которые можно поговорить! В такие моменты я невольно начинаю сравнивать его с сестрой, находя между ними всё меньше и меньше сходства. Помимо внешнего.

Потому что Мираж, если бы ей удалось оказаться на Той стороне, первым делом по возвращении спросила бы о брате. Да ещё бы и выбила возможность с ним встреться, а Свист… нет, всё-таки они были совершенно разными.

Мы расходимся на развилке: Птенчик отправляется искать Валета, которого не нашел ни в столовой, ни в Кофейнике, а я медленно ковыляю в Третью. Стены смотрят на меня своими пёстрыми глазами-закорючками. Я в ответ не смотрю.

Толпа, образовавшаяся у Четвёртой, создаёт затор. Я решаю узнать, что же там могло произойти. Ведь дверь они никогда не запирали. Я готов оказать свою помощь. Разве для меня это сложно? Тем более, в отпирании замков я успел натренировать лапку. Открыв дверь, позволяю толпе пройти внутрь. Понимаю, что заглядывать следом не стоит, но любопытство берёт верх. Кажется, в силу вступил Новый Закон…

========== 7. Стены. ==========

How can I be lost

Как я мог потеряться,

If I’ve got nowhere to go?

Если мне некуда идти?

The unforgiven III – Metallica

Стены этого места всегда удивляют своим внешним видом. Там можно найти и рисунки, и объявления, а с принятием Нового Закона особо чувствительные стали переносить на стены даже признания в любви. Удивительно, как этим стенам удавалось быть настолько одинаковыми, но тем не менее совершенно не похожими друг на друга! Хотя, самой интересной по-прежнему оставалась стена на втором этаже, примыкающая к спальням. Эта стена не только хранила на себе множество информации под тоннами разноцветной краски, но и, как правило, становилась свидетельницей самых разнообразных разговоров и сцен. О, если бы только стены умели говорить, они поведали бы нам множество интересных историй. Так кажется только со стороны. Ведь, если ты слышишь стены, тебе придётся придумывать всевозможные способы заставить их замолчать. А Мираж слышала.

Раз за разом она садится на подоконник напротив двери в Третью и ждет, пока на горизонте появится Стервятник. Потому что только ему она смело может всё рассказать, и только он выслушает от начала и до конца, не перебивая. К тому же, двум старожилам всегда есть о чём поговорить и что вспомнить.

Каждый раз стены становятся свидетелями их ночных встреч, каждый раз стены слышат их беспокойные разговоры. И только изредка стены позволяют себе в этот разговор ввязаться, принимаясь нашептывать Мираж что-то на ухо. А она, глупая, каждый раз дёргается, трясётся и зажимает уши ладонями. Словно за столько лет ещё не успела к этому привыкнуть. Словно не знает, что стены плохого не посоветуют.

А ещё, стены умеют видеть. И они прекрасно видят, как Свист, вернувшись в Дом, места себе не находит. Видят, насколько он стал со всеми неприветлив, агрессивен, видят, как какие-то, даже ему неведомые сожаления раздирают его изнутри. Слышат, как он воет в пустых классах. Стены не просто догадываются, они знают причину такой перемены, знают, почему тот, кто всегда свято чтил Законы Дома решил вдруг пойти всем правилам наперекор. Но разве стены могут кому-нибудь об этом рассказать? Только Мираж, а она, увы, не желает слушать.

Иногда может показаться, что стены не просто всё видят и слышат, но ещё и читают мысли. Ведь только стены могут выставить напоказ именно то объявление, в котором ты нуждаешься. Ведь не просто же так Курильщик однажды оказался в Кофейнике. Так было нужно. Именно стены наставляют тебя на правильный путь. Если бы стены умели говорить, они могли бы рассказать о многом.

И самой горячей новостью, наверняка, стал бы Свист, который снова лезет из кожи вон, чтобы оказаться на Изнанке. И он уже не ждёт незаметного кивка Стервятника или оттопыренного кармана Шакала Табаки, потому что прекрасно знает, что если чудеса и случаются, то они не повторяются. Поэтому для того, чтобы встретиться с дорогим человеком, оставшимся на той стороне, ему придётся приложить намного больше усилий, чем обычно. Если этот человек, конечно, всё ещё его ждёт…

Парень сидит на холодном полу, в самом центре пустого класса, и раскачивается из стороны в сторону. Нужно настроиться. Нужно всего лишь настроиться, так ведь? Почему же тогда ничего не выходит? Может, потому что скрипят половицы? Или всё дело в завываниях сквозняка, который рвётся в помещение через щели в оконной раме? А может… Просто Лес никогда и не звал его на самом деле?

От этих мыслей становится дурно, и парень принимает попытку подняться на ноги. Голова начинает немного кружиться. И на один крохотный миг кажется: вот оно! Вот только ничего большего, чем рвота на полу, не происходит. Свист снова начинает рычать, бьет кулаком по ближайшей парте, сдирая костяшки пальцев, хотя прекрасно понимает, что это ничем не поможет.

В этот момент он был таким беспомощным. Менее жалким он казался даже тогда, когда ему пришлось один на один драться со Спортсменом. А сейчас он сидит, как последний наркоман при ломке и жалеет о том, что смог прыгнуть обратно. Вернее, жалеет о девушке, которая Там осталась.

Тем временем, в том месте, которое прозвали Перекрёстком, у самого дивана сидели Мираж и Рыжий. Сидели прямо на полу, Мираж курила, а Рыжий раз за разом прикладывался к фляжке. От стен отдавалась глухая тишина, поэтому, даже говоря шепотом можно было много всего услышать.

– Я всё никак в толк не возьму, – девушка делает глоток из фляжки, а потом ставит её на пол, не прикасаясь к своему собеседнику, – зачем ты затеял всю эту глупость с Новым Законом незадолго до выпуска?

Рыжий скалится. Так привычно и мерзко, что по коже пробегает мороз. Вот только Мираж знает того, кто прячется за зелёными стёклами и лживыми ухмылками её не обмануть, так что она даже не дёргается.

– Это всё из-за Рыжей, – наконец, признаётся парень, делая большой глоток, – я решил, если подложить под Слепого Габи, Рыжая на него и не глянет.

– Это верно, – Мираж делает последнюю затяжку, стряхивая пепел на пол, – но ты не думал, что найдётся кто-то ещё? Может, даже похуже Слепого будет. Ты смотри, как бы Рыжая на стенку не полезла от такой заботы.

– Твой брат ведь не полез, – Рыжий снова скалится, надеясь, что ему удалось переменить направление разговора. В конце концов, тема брата всегда была для Мираж больной, а о Рыжей сейчас ему разговаривать не хочется.

– Давно залез уже, – огрызается Мираж, выуживая из пачки ещё одну сигарету. Предложения закурить Рыжий так и не дожидается, поэтому достаёт собственную пачку.

Они курят в молчании достаточно долго, и каждый в этот момент думает о чём-то своём, а стены всё впитывают, впитывают в себя каждое слово, каждый шёпот и вздох, чтобы потом припомнить с утроенной силой. Наконец, сигареты у обоих заканчиваются, а разговор надо тянуть, пока не опустеет фляжка. Такое правило.

– А что думает Большая Птица? – Рыжий прикладывается к горлышку и про себя отмечает, что осталось не так уж и много, – про Новый Закон, про положение вещей в целом.

– Сам бы взял и спросил, если так интересно.

Мираж тянет с ответом. О Стервятнике говорить ей не многим легче, чем о брате, Волке или Тени. Но оставить вопрос Рыжего без ответа она не может. По крайней мере потому, что на её вопросы он всегда отвечал.

– Он этого не одобряет, – наконец отвечает она, жалея, что пачка сигарет опустела. Если в спальне не найдётся ни одной сигареты, придётся просить у Крысы, – он считает, что мы повторяем ошибки прошлого выпуска. И он этого очень не хочет.

– Но разве справедливо то, что лишь у Стервятника была заботливая женская рука? – Рыжий недоверчиво выгибает бровь, в душе уже зная ответ на этот вопрос.

– Может пролиться кровь! – не выдерживает девушка, игнорируя последнюю сказанную фразу – Снова! Неужели ты хочешь это увидеть? Неужели хочешь смотреть на то, как, скажем, Рыжая будет лежать на полу, истекая кровью? Я своего брата под удар ставить не готова!

Мираж предпринимает попытку подняться на ноги, а Рыжему бы схватить её за руку и попросить остаться, вот только он уважает чужие детские травмы. Поэтому он только свистит, привлекая внимание, и кричит вслед: «Мы не допили». А Мираж, уважающей такую давнюю традицию как еженедельные посиделки с Вожаком Второй, только и остаётся вернуться и снова сесть неподалёку. Рыжий ставит фляжку на пол в знак примирения.

А Стервятник снова прохаживается по коридору в компании своей скорби, и даже не догадывается о том, как мучается его Птенец. Вернее, догадывается, но прекрасно понимает, что ничем помочь ему не может. Стены Дома не дадут ему никакой подсказки, на это нет смысла даже надеяться. Этим вечером в коридоре Мираж нет, но есть Свист, неуверенной походкой ковыляющий из другого крыла. Завидев Стервятника, он останавливается, и в тусклом коридорном свете видно, как его лицо перекашивает. Он мнется на месте несколько секунд, а потом цепляется за свой костыль сильнее и доходит до Вожака.